Дыхание льда Крамер Петр

Глава 9

Близнец

Вопреки ожиданиям, Аскольда не приковали наручниками к задержанному. Взглянув на убийцу, Кертис сильно изменился в лице, обнаружив сходство незнакомца с Аскольдом. Старпом совершенно натурально растерялся, не зная, что делать. Но для таких случаев и существуют вертикали власти на корабле: решение, кого заковать, а с кем для начала переговорить, в итоге принял капитан. А ему было о чем спросить. Например, как Аскольду удалось выбраться из каюты?

Пришлось врать, сочинять на ходу не совсем убедительную историю, приплетя пожар, якобы устроенный убийцей. О помощи юнги Аскольд, конечно же, умолчал. Да и забытый пацаном картуз оказался весьма кстати. Пошел в качестве доказательства к версии о том, что с юнгой разделался неизвестный. Потом этот же неизвестный устроил поджог и, когда на корабле сыграли «По местам стоять! Пожарная тревога!» и старпом с командой занялись прямыми обязанностями, вскрыл дверь в капитанскую каюту.

Дальше Аскольд наплел, как преследовал убийцу до трюма, ну и настиг его там, где и был обнаружен Кертисом и матросами.

Эддингтон, в каюте которого проходила беседа, побарабанил пальцами по столу. Переглянулся с Кертисом и поторопил судового врача, пытавшегося привести в чувство убийцу, уложенного с этой целью на капитанскую койку. На что врач, простой лысоватый дядька в очках с круглыми стеклами, в очередной раз предложил переместиться к нему в лазарет, где сподручнее сделать капельницу и вообще все медпрепараты под рукой. Но Эддингтон отказал. Велел, чтобы шел за препаратами и возвращался скорей.

– А может, он притворяется? – поинтересовался капитан, ни к кому конкретно не обращаясь, когда врач скрылся за дверью. – Может, взять молоток и двинуть ему по пальцам?

Он посмотрел на старпома.

– Нет, – возразил Аскольд, – не притворяется. Я ему пробил точно в подбородок. По всем правилам, как на боксерском ринге. После таких ударов встают не сразу, бывало, час лежат, а то и два.

Капитан снова уставился на старпома, и тот со знанием дела кивнул и как-то по-иному, с уважением, что ли, взглянул на Аскольда. А с точки зрения бойца, его было за что уважать, потому что убийца, когда с него сняли верхнюю одежду, оставив лишь трусы, представлял собою идеально сложенного атлета. Ни грамма лишнего жира, только мышцы, мышцы, мышцы. Будто оживший персонаж с древнегреческой фрески – натуральный Аполлон. И при этом лицом похожий на Аскольда.

– Капитан, прошу, верните мне мои вещи, – сказал Аскольд.

Он знал, что получит отказ, но саквояж и верхняя одежда ему были нужны, чтобы перепрятать изъятый у задержанного футляр с мимикрином, от которого сильно топорщился брючный карман, и поэтому добавил:

– Пистолет пусть останется пока у вас. А вот пиджак и документы с аптечкой, будьте добры, верните.

Посвящать в находку морских офицеров ему не хотелось. Но и на птичьих правах оставаться Аскольд не желал. Необходимо как можно скорее взять ситуацию в свои руки, глядишь, Эддингтон с Кертисом забудут о пропавшем юнге, перестанут задаваться вопросами, каким образом арестант сбежал из каюты, и начнут доверять и одновременно думать, как вообще выпутываться из этой истории. А когда убийца придет в себя, не станут мешать с допросом и позволят потолковать с глазу на глаз с незнакомцем, которого Аскольд про себя окрестил «близнецом».

Эддингтон вновь побарабанил пальцами по столу, обдумывая решение, и все-таки встал, открыл сейф, откуда взял «парабеллум» Аскольда, после чего попросил его подойти и забрать вещи.

Ну вот и славно. Так бы сразу. Первый шаг навстречу доверительным отношениям сделан, осталось их укрепить и углубить.

Аскольд незаметно сунул в саквояж футляр, затем перекинул вещи и вернулся на место. В каюте снова появился врач, а с ним матрос, который принес штатив для капельницы. На вопрос капитана, зачем нужна капельница, врач пояснил: у потерпевшего вены на руках исколоты, похоже, вводил какой-то сильнодействующий наркотик, поэтому хуже точно не будет, кровь хоть немного очистится. А переводить морфий, которого в лазарете всего одна ампула, он не станет. Глупо, вдруг больной отдаст концы от передозировки?

Пока врач колдовал с капельницей, Аскольд размышлял над предстоящей беседой. Очень хотелось выгнать из каюты Кертиса, но Эддингтон не позволит. Капитан вообще за последний час сильно изменился. Бледный, нервничает, глаза бегают… А вот старпом, напротив, прежний. Но ему-то что, его дело маленькое, сиди да слушай и будь настороже. Вдруг кто дернется – Кертис восседал на табурете у стены, в одной руке револьвер, в другой кортик.

– Капитан, – начал Аскольд, когда врач закончил с капельницей. – Вы уверены, что хотите слышать все сказанное мной и подозреваемым, когда тот очнется?

Он выдержал паузу, давая время на раздумье, и добавил:

– Похоже, вам и старпому лучше уйти.

– Меньше знаешь, крепче спишь, – сказал Кертис так, будто ждал подобного предложения. С готовностью поднялся с табурета и обратился к Эддингтону: – Он прав, Брайан, нам лучше уйти.

Эддингтон вспыхнул – кровь прилила к его лицу, глаза сверкнули.

– Данное мною слово я сдержу, – упреждая ненужный разговор, сообщил Аскольд. – Контрабанда меня не волнует, разбирайтесь с ней сами. Но в мои дела больше не лезьте. Вы поняли, капитан?

– Да, – после паузы отозвался Эддингтон и выбрался из-за стола.

– У меня к вам еще просьба, – задержал его Аскольд. – Хочу взглянуть на личные вещи покойного мистера Кингзмана и тех двух матросов, которые умерли в Уналашке.

– Я распоряжусь. – Капитан кивнул Кертису.

– Благодарю. – Аскольд повернулся к фельдшеру. – А вас, любезный, я попрошу остаться. Хочу задать пару вопросов по медицине, – добавил он уже больше для капитана и старпома, обернувшихся у двери.

Понятно, что все трое делятся друг с другом информацией и всегда в курсе всего происходящего на корабле. Был бы жив телеграфист, тоже бы знал подробности. Не зря же капитан так подчеркивал при первой встрече, кто вне всяких подозрений в предательстве, а кого стоит проверять. Он же с первого момента, как только Аскольд переступил порог его каюты, делился всем, что узнавал с подельниками. М-да, та еще компашка. И этим людям правительство Соединенных Штатов доверяет секретные поручения! Впрочем, в любой системе не без гнилья.

Сразу вспомнился случай с Михаилом Горским, завербованным Макалистером много лет назад. Сколько же он водил за нос контрразведку, работая на преступников. Сколько хороших агентов сдал, сколько миссий провалил…

Когда офицеры вышли, Аскольд спросил у врача:

– Как по-вашему, что за препарат мог вводить себе потерпевший?

– Без понятия. – Он пожал плечами и поправил очки. – Нужен анализ крови, а в наших условиях…

– А что можете сказать насчет его лица, насчет сходства со мной? Когда мы впервые столкнулись, – Аскольд кивнул на лежащего под капельницей мужчину, – у него все лицо было в морщинах, но сейчас они почему-то разгладились. Не похоже на оперативное вмешательство, нет надрезов от скальпеля, но местами кожа явно стянута. Такое впечатление, что с лицом поработали, меняя внешность, но работал явно не хирург.

Возникла пауза – врач всерьез задумался, склонившись над пациентом, ощупал его подбородок, нос, щеки, уши. Потом сказал:

– Да, вы правы. Может, у больного какая-то странная форма невралгии, вызванная серьезными нагрузками на мускулы? Вы же видите, какое идеальное тело.

– Поясните.

– Ну, если простым языком, пациент страдает непроизвольными мышечными спазмами, сопровождаемыми серьезным болевым эффектом. Причем спазмы имеют место по всему телу, где-то ярко выражены, где-то менее. Отсюда возникают складки или морщины, называйте, как хотите. И чтобы снять боль, он использует наркотик. Сейчас вещество в крови пострадавшего действует, оказывает положительный эффект. Может, если дождемся приступа, увидим обратное.

– А можно ли, используя особые препараты, поменять внешность?

Врач вновь посмотрел на мужчину под капельницей, затем на Аскольда и уточнил:

– У вас в семье украденных братьев точно не было?

– Точно.

– Тогда сложно ответить. Природа – непредсказуемая шутница. Либо это случайное сходство, либо хирург, проделавший с ним подобное, гений.

– Спасибо, доктор. Вы свободны.

Не успел врач закрыть дверь, как в каюте появился Кертис – принес вещи Кингзмана и матросов. Аскольд поблагодарил, разложил их на столе капитана, опустился на нагретый Эддингтоном стул и задумался.

Перед ним лежали паспорта, бритвы, мыло, тюбик гуталина, катушка ниток с иголкой, художественная книга, в которой обнаружилась заначка в пару долларов. Но вся эта и прочая бытовая мелочь не давала каких-либо подсказок и зацепок, способных повлиять на ход допроса «близнеца».

В одном Аскольд убедился точно: его хотели подменить. Сначала убить, затем подменить. Зачем? Какая роль отводилась его двойнику? Он задавался этим вопросом постоянно и не находил ответа.

Звякнули наручники. Аскольд поднял голову. Задержанный еще раз дернул рукой, прикованной к дужке кровати, и затих.

Пришел в себя, или непроизвольный спазм, как говорил доктор? Аскольд вернулся мыслями к заданию. Ходу миссии пытаются помешать. Встроить в нее другого, подставного Аскольда. Но при этом миссия продолжится. Ну с чего вдруг такие сложности – перехватывать агента аж в Уналашке. Это какие ресурсы и средства были затрачены! Зная секретный маршрут, преступники вполне могли начать действовать в Джуно, но не стали.

От рассуждений вновь отвлек звон металла. Пациент на койке вдруг часто задергался, замотал головой.

Аскольд медленно поднялся, наблюдая за ним. И когда больной вдруг затрясся, извиваясь, и изо рта пошла пена, крикнул: «Врача!»

Первым в каюте появился Кертис, за ним Эддингтон, и только после вошел врач. Он отогнал всех от койки, попытался взять больного за руку, но тот продолжал сильно дергаться, поэтому остальным все-таки пришлось помочь. Старпом вцепился убийце в ноги, капитан и Аскольд держали голову и плечи, доктор наконец смог избавить пострадавшего от капельницы, полез в свой медицинский чемоданчик с красным крестом на крышке, но шприц и ампулу с лекарством так и не достал.

Пациент резко обмяк, раскрыл глаза и рот. Взгляд застыл, устремившись в потолок.

Все молча смотрели, догадываясь, что произошло, но Аскольд не хотел в это верить, он ждал, что скажет врач.

Впрочем, тот не заставил долго ждать. Пощупал пульс, даже послушал через стетоскоп, не бьется ли сердце умершего, и заключил, взглянув на часы:

– Смерть наступила в 5:01. По предварительным данным, больной скончался от сердечного приступа вследствие передозировки неизвестного препарата. Прошу капитана занести сведения в судовой журнал.

Аскольд сплюнул от досады, взял мертвеца за руку, для верности убедился, что пульса нет, и отступил.

– Труп желательно переместить в сухое прохладное помещение, – сказал врач.

– В мешок его, – приказал капитан, – и в трюм.

Кертис кивнул и позвал матросов. Когда тело унесли, Аскольд взглянул на решетку воздуховода и нарочито громко спросил:

– Капитан, где я могу отдохнуть?

– Если после всего случившегося моя каюта устроит, располагайтесь.

– Вполне.

Офицеры оставили его одного, но спать Аскольд не собирался. Потушил лампу, подождал некоторое время, прислушиваясь к звукам в коридоре, и только после этого встал под решеткой воздуховода и позвал шепотом:

– Ну где ты там, Чарли, вылезай. Все ушли.

Вверху раздался слабый шорох, и за решеткой колыхнулась тень.

– Подождите, сэр, я сейчас, – донесся взволнованный голос юнги. – Я тут такое нашел…

Аскольд придержал решетку, пока юнга выкручивал винты, затем помог ему спуститься на пол и сказал:

– Ну давай показывай, что нашел.

Глава 10

Ошибка в расчетах

Когда совсем рассвело, Ева с Джоном Дели поняли, что шхуна «Энтерпрайз» никуда не плывет. Более того, трое из экипажа, весьма высокие и подтянутые мужчины с заметной армейской выправкой, проследовали вместе с Янгером и Коксом в город. Говорили все при этом на немецком, из чего наблюдавшая за ними парочка сделала вывод: Макалистер сменил армию боевиков-латиноамериканцев, помогавших ему в Европе и Панаме, на пунктуальных и исполнительных отставников-военных из Германии. Во всяком случае, другого объяснения Ева не нашла. Гадать, почему сменил, она тоже не желала – может, у Механика в разных странах действуют разные отряды наемников. Сейчас было важно наблюдать за Янгером, постараться его не упустить, пока не прибыл русский представитель, собрав как можно больше информации.

– Устала? – спросил Дели, следя в щель между досками за перемещением группы мужчин по пирсу.

– Да. Очень спать хочется…

– Скоро отдохнешь. Кажется, они не собираются разделяться. Один зашел в контору начальника порта. Остальные ждут на берегу.

В качестве укрытия Еве с Дели удачно подвернулся обгоревший сарай, останки которого находились аккурат напротив причала, где была пришвартована «Энтерпрайз». Видимо, пожар в сарае случился давно; южная стена и фрагмент крыши сгорели подчистую. А вот другие части конструкции обуглились, но устояли. Ненужное строение наверняка должны были снести, но, похоже, никак не могли найти покупателя на землю – берег напротив сарая здорово размыло приливом, в море унесло даже останки пристани, некогда служившей разгрузочной площадкой для малотоннажных судов. Новую строить никто не хотел, да и не требовалось, порт спокойно обходился основным причалом.

– Янгер и компания направились по улице вдоль берега на север, – сообщил Дели, и Ева занесла сведения в блокнот.

Они просидели ночь в сарае и записывали каждое действие преступников, чтобы потом ничего не забыть. За сутки блокнот Дели распух от записей, некоторые почти не вызывали интереса, но были и те, что заставляли задуматься, например, будучи вчера в баре, агент узнал, что с приисков за перевалом все чаще стали исчезать люди. Причем на участках рудокопов вещи оставались нетронутыми, но люди при этом пропадали бесследно…

– Давай я за ними осторожно прослежу, – предложил напарник. – А ты возвращайся в гостиницу, хоть немного отдохнешь.

– Спасибо, Джон.

Глаза у Евы и без того слипались, она бы прямо здесь в сарае улеглась, но спать на сырой и холодной земле чревато для здоровья, можно легко заработать пневмонию, да и небезопасно – ночью они заметили несколько индейских каноэ в заливе. Причем индейцы-тлинкиты, издревле населявшие эти места еще до прихода первых русских колонистов на Аляску, промышляли явно не рыбой – на глазах у напарников каноэ с тремя гребцами подошло к корме парохода, на котором Ева с Дели прибыли в Джуно, пара тлинкитов, используя веревочную лестницу, забралась наверх и умыкнула несколько ящиков. Видимо, с камбуза – в ящиках, когда их перегружали в каноэ, позвякивало стекло. Скорее всего, это был разлитый в бутылки виски. После чего индейцы направились в сторону обгоревшего сарая, где притаились наблюдатели. Дели уже револьвер достал, они с Евой всерьез думали, что краснокожие собираются припрятать украденное добро где-нибудь на пепелище, но, слава богу, все обошлось. Груз передали ожидавшим в стороне от сарая подельникам. Потом еще дважды за ночь индейцы пытались подойти к «Энтерпрайз», но всякий раз не решались – на палубе появлялся кто-нибудь из экипажа, и осторожные воришки убирались прочь.

– Все, пора. Я за нашими подопечными, а ты – в гостиницу, – сказал Дели и помог Еве встать. – Только долго там не разлеживайся, вдруг мне понадобится помощь.

– Угу. – Ева плохо соображала, но дала себе слово, что попросит портье у стойки разбудить ее через два часа.

Добрела до гостиницы, поднялась в номер и рухнула на кровать не раздеваясь. Но проспала она в итоге дольше, и разбудил ее не портье, а Джон Дели.

– Который час? – Ева чувствовала себя отдохнувшей, ей очень хотелось есть, но с завтраком – или что там сейчас, обед? – можно повременить.

– Уже вечер.

– Я что, проспала весь день?! – Она резко села на кровати. – А где?..

– Не волнуйся, шхуна у причала, – махнул рукой Дели. – Наши подопечные и экипаж в городе. Отдыхают.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Я должна…

– Не выдумывай. Вернемся к причалу, когда стемнеет. – Дели прошел к комоду, взял с него поднос, на котором стояли блюдо с крышкой, чашка и простенький медный чайник. – Прости, все уже остыло, но я могу попросить разогреть.

Он поставил поднос на табурет перед Евой и рассказал о событиях днем. Их было немного, но выводы, очень странные и убедительные выводы, исходя из логики, невольно напрашивались сами. За день преступники побывали в скобяной лавке, заглянули в местное отделение банка и посетили кузницу, где зачем-то заказали несколько жестяных колец-насадок, как потом решил Дели, ненавязчиво расспросив кузнеца, для небольших воздушных вентиляторов. Дальше германцы вернулись на шхуну, а Янгер с Коксом снова отправились в банк, где пробыли больше часа. Из чего Дели заключил, зная, что заказ кузнец изготовит ближе к полуночи, преступники из Джуно никуда не денутся.

– По-твоему, они чего-то ждут? – уточнила Ева, закончив с едой.

– Именно. Странно, правда. Если учесть, что ты… мы их вспугнули вчера ночью. Ты же помнишь, как они спешно убрались из гостиницы. Но сейчас разгуливают себе по городу не таясь. Не боятся случайной встречи. Никуда не торопятся…

– А эти кольца-насадки, ты уверен, что их заказали для вентиляторов?

– Не знаю. А кузнеца подробнее расспрашивать было опасно. Я лишь понял, что от него требовали точности исполнения, он даже мне чертеж показал.

– Зачем им эти кольца? – удивилась Ева.

Дели оставил вопрос без ответа. Она взглянула на него. Агент за последние сутки сильно изменился. Словно другим человеком стал: собранным, целеустремленным, преданным делу и, главное, ответственным – ну обо всем успевает подумать. Больше не вспоминает о карьере, и вообще такое ощущение, что Джон Дели втянулся в процесс целиком. Еве даже стало чуточку стыдно за то, что она выспалась, а напарник сутки провел на ногах. А ведь впереди еще напряженная ночь.

– Может, ты отдохнешь, Джон? – предложила она.

– Я уже. – Дели взял поднос и переставил его на комод. – Подремал немного тут на стуле.

После чего оседлал табурет перед кроватью и с легкой улыбкой уставился на Еву.

– Что? – не поняла она его взгляда.

Но спустя миг до нее дошло.

– Ну ладно, признаю, ты заслужил.

Она приблизилась к нему и против ожиданий Дели поцеловала его в щеку, а не в губы.

– Но это нечестно, – возмутился он, хотя большего требовать не осмелился.

– Джон. – Ева с укором взглянула на него. – Не торопи события.

– Ладно, что я должен сделать, чтобы рассчитывать на большее?

– Фу на вас, сэр, я не продаюсь, – попыталась отшутиться Ева.

Но Дели смотрел на нее горящими глазами – да он, похоже, всерьез. Тут так просто не отделаться. Нужно действовать иначе.

– Джон. – Ева перестала улыбаться. – Я очень ценю тебя, честно. Мне приятно твое внимание. Вчера и сегодня ты многое сделал для нашей миссии. Сделал как агент, как мужчина, как гражданин США. Давай на время забудем о чувствах и желаниях и сконцентрируемся на деле. Хорошо?

Напарник молча покивал и начал складывать в саквояж вещи, которые им понадобятся для ночной засады в сарае.

Больше, пока были в гостинице, он так и не заговорил с Евой. Как стемнело, они покинули номер и добрались до сарая, разместились под стеной на прежнем месте и стали наблюдать за шхуной, на которой царило весьма странное оживление.

Сначала они решили, что преступники готовятся отплывать, и занервничали, ведь тогда наблюдение за Янгером станет невозможным. Но спустя некоторое время стало ясно: шхуна остается у причала, зато спасательный вельбот, закрепленный между палубными надстройками, зачем-то спустили на воду и готовили к отходу в море.

«Энтерпрайз» – не очень крупный корабль, примерно сто пятьдесят футов в длину. Две мачты с косыми парусами, приземистый корпус и надстройки – красивый стремительный силуэт. С такой шхуной легко справлялись четверо матросов, к которым присоединились Янгер и Кокс. Правда, последний вдруг засобирался в город.

– О чем они говорят, понимаешь? – напряженным шепотом спросил Дели.

Слабый ветер с залива доносил в сторону сарая мужские голоса.

– Кокс собирается в лавку кузнеца, – перевела Ева. – Янгер приказывает поторопиться.

– А что они намерены делать с вельботом? Зачем спустили на воду?

– Не знаю. Плохо слышно, не могу понять.

– Надо подобраться поближе.

– Опасно.

– Все равно. Иначе не узнаем, что они задумали. – Дели достал револьвер и повернулся к Еве. – Вскоре они куда-то поплывут. Мы обязаны установить место. Вот-вот прибудет наш пароход, а с ним русский представитель, и будет правильно, если мы узнаем, куда направляется Янгер.

С рассуждениями Дели Ева была согласна, а вот затея подобраться ближе ей не нравилась. Но она не хотела выглядеть трусихой в глазах агента, которого относительно недавно сама обвиняла в трусости, и одновременно пыталась найти разумное решение проблемы. Подобраться ближе еще не значит добиться желаемого.

Тем временем германцы подняли на палубу и начали грузить в вельбот какие-то длинные предметы. Янгер, руководивший их действиями, зажег фонарь – в свете мелькнули знакомые пеналы, якобы для ружей, которые преступники прятали у себя в номере под кроватями.

– Смотри, пока они все заняты вельботом, – возбужденно зашептал Дели, – мы можем пробраться на шхуну.

Мысленно Ева поддержала его идею, но одно дело – забраться в пустой гостиничный номер, другое – на корабль, где находятся несколько готовых убить чужака мужчин. И как это Дели объяснить?

– А как же Кокс?

– Я все рассчитал. Ему до кузницы отсюда и обратно, даже если бегом, почти четверть часа. Пока проверит и заберет заказ, вернется, мы уже осмотрим шхуну и будем сидеть в сарае.

Она все-таки решила отговорить напарника, но тот вдруг сказал «пора» и устремился из укрытия наружу. Еве ничего не оставалось, как последовать за Дели.

До пирса они добрались легко. Выждали момент, когда вся команда шхуны соберется у левого борта, где был пришвартован вельбот, и подкрались к шхуне.

Теперь их можно было заметить только с берега. Ева прислушалась к голосам, звучавшим по другую сторону шхуны, и разобрала слова «взрывчатка» и «детонатор».

– Давай, – едва слышно прошептал Дели, – лезь в каюту. Посмотри, может, карту какую найдешь или любопытные документы.

Он помог ей взойти на сходни и сказал, что покараулит снаружи.

Вся сложность для Евы заключалась в том, чтобы не оступиться на покачивающейся палубе и не застучать случайно каблуками по деревянному настилу. Она потеряла драгоценные минуты, крадучись пробираясь в каюту, зато спустилась в темное нутро шхуны тише кошки.

А Дели оказался прав насчет карт и документов. В сообразительности и целеустремленности ему не откажешь – на столе в кают-компании было полно бумаг, на стене висела исчерченная линиями карта. Только все равно оставалось одно «но» – в темноте почти не разобрать надписей.

Ева склонилась над бумагами, затем взяла большой лист, поднесла к иллюминатору – это был чертеж. В шапке на немецком значилось: «Самодвижущаяся подводная торпеда». Торпеда!

Она положила лист обратно и взяла новый. На этот раз в документе говорилось о глубинах в районе аляскинского залива, где находился Джуно, и прилагалась схема устройства, совпадающего с описанными Дели кольцами-насадками для вентиляторов. Только предназначалось устройство для сохранения торпедой подвижного состояния на малой глубине.

Ева шагнула к карте, но никак не могла понять, каким образом смертоносный снаряд на чертеже связан с местом, куда они недавно прибыли. Она вновь посмотрела на карту, где помимо промеров глубин был проложен маршрут до Скагуэйя, а от него через перевалы тянулись линии до Уайтхорса и дальше в горы. Напротив возвышенностей стояли какие-то пометки, формулы и цифры. Похоже, кто-то производил расчеты прямо на карте.

И что все это значит? Для чего им нужна торпеда, если собираются в горы? Ева еще раз посмотрела на карту, стараясь запомнить маршрут в горы, и направилась обратно.

Когда она выглянула наружу, Дели по-прежнему находился возле сходней на причале. Ева уже хотела махнуть ему рукой, но за спиной у агента из темноты вдруг выросла знакомая массивная фигура Кокса. Одним движением тяжеловес перехватил у Дели револьвер, другим обнял шею, облепив мясистыми пальцами подбородок.

Раздался хруст…

Ева попятилась, не в силах вдохнуть. В горле сипел воздух, ноги подкашивались. Дели мертв! Его убил горилла Кокс, убил легко и без предупреждения.

Все случилось так быстро, что она не успела толком осознать непоправимое. В душе возникла какая-то глухая пустота наряду с обманчивым чувством, будто все происходит во сне.

Снаружи донесся шорох – тело Дели волочили по сходням на шхуну. Спустя пару мгновений раздались голоса. Кокс объяснял ситуацию Янгеру.

Ева чуть ли не бегом направилась через кают-компанию в узкий коридор, где были три двери. Толкнула одну – оказалось, уборная. Другую – похоже на кухню или, как это называется на морском сленге, камбуз. Когда она открыла третью дверь, в кают-компании за спиной прозвучали торопливые шаги. Не теряя больше времени, Ева нырнула в полутьму, ища, где спрятаться.

Как ей показалось, она забралась в небольшой трюм на носу шхуны. Над головой виднелся широкий люк с иллюминатором, под скошенными вовнутрь стенками трюма были уложены различные вещи. Скатки одеял, брезентовые мешки, ящики с каким-то инструментом, ящики с консервами… Ева схватила одеяло, протиснулась между ящиками и накрылась с головой.

Весьма кстати. В трюм кто-то проник вслед за ней. Донеслось громкое сипение, возня. Наконец, незнакомец нашел среди вещей что искал и убрался прочь. Ева выждала немного и выглянула.

Снаружи раздавались слабые голоса. Она распрямилась, осторожно приподняла люк над головой и осмотрелась.

Германцы-наемники убирали сходни. Двое ставили паруса. Голос Янгера слышался по левому борту, значит, он в вельботе. И Кокс, похоже, с ним.

Прошло не больше минуты, и причал остался за кормой – с журчанием рассекая воду форштевнем, шхуна плавно устремилась навстречу островам в заливе. Захлопали на ветру паруса, и Ева поняла, что обратного пути у нее уже нет. Дели мертв, помощи ждать неоткуда.

Она осторожно опустила крышку люка над головой – пока команда и Янгер с Коксом заняты маневрированием, можно что-то предпринять.

Но что?! Оружия у нее нет… Хотя почему это нет? Оружие можно поискать, пока все заняты делом. Ева приоткрыла дверь и тихо прошмыгнула в коридор. Оказавшись в кают-компании, быстро осмотрелась. Под лавками по бокам обнаружились потайные ящики, но в них лежали веревки, рыболовные снасти, какие-то инструменты и запчасти для навигационных приборов, но оружия не нашлось.

Тогда она направилась дальше в каюты на корме. Тут пришлось действовать уже как можно тише. Наверху переговаривались матросы. Один стоял очень близко, прямо над головой за штурвалом, деревянные тяги которого тянулись под потолком и поскрипывали при поворотах. Ева заглянула под матрасы на койках, в ящики, в шкафы и наконец была вознаграждена. В одном среди одежды висел патронташ с кобурой, откуда торчала пистолетная рукоять.

Она вынула оружие – им оказался тяжелый серебристый револьвер с длинным стволом, покрытым узорами. Ева проверила барабан – все шесть камор были заряжены. И сразу ощутила уверенность. Теперь преступникам ее так просто не убить. И у нее преимущество перед ними – внезапность.

В душе возникло навязчивое желание прикончить Кокса. Отомстить за Дели немедленно. Но Ева одернула себя. Не время. На палубе четверо. Еще двое в вельботе у борта. Зарядов хватит на всех, но она плохо знает шхуну, не сможет так ловко перемещаться среди надстроек, мачт и тросов-растяжек. Надо выждать удобный момент, понять, что задумали преступники, и только тогда действовать.

Снаружи донесся глубокий и низкий гудок. Ева вновь пробралась в кают-компанию и приникла к боковому иллюминатору.

В слабом свете луны вдалеке виднелся остров. Поверхность залива волновалась на ветру. Ева напряженно всматривалась в темноту, пытаясь определить, где они находятся… Гудок прозвучал вновь. На фоне чернеющего лесом острова мигнули ходовые огни и донесся шум парохода, приближавшегося к Джуно.

В следующий момент шхуна замедлила ход и взяла курс параллельно берегу. «Нет сигнала», – громко констатировал Янгер. «Нет», – подтвердил Кокс, и вельбот отчалил в сторону парохода и начал удаляться в темноту.

Что они делают? О каком сигнале говорили? Ева уже не видела Янгера с Коксом, зато все отчетливей становился пароход, на палубе которого стали зажигаться новые огни. Даже фигурки матросов удалось рассмотреть.

Неожиданно темноту залива прорезал и заплясал на волнах узкий луч прожектора, направленный на пароход с вельбота. Янгер с Коксом суетились на носу возле горизонтально закрепленной трубы. Труба отблескивала стальным боком в свете луны…

Не может быть! Она наконец признала в трубе смертельно опасный снаряд, который видела на чертежах. Одновременно ей удалось прочесть название парохода на кожухе гребных колес, где крупными буквами полукругом было выведено «ЛИНКОЛЬН». Пароход следовал по косой прямой относительно вельбота, и луч прожектора неустанно полз за ним. Но вдруг сместился немного вперед…

На конце блестевшей сталью торпеды вспыхнула искра. Мужчины в вельботе одновременно отступили к противоположному борту, и торпеда с громким шипением сорвалась с салазок, устремившись в темноту.

Все. Ева машинально прикрыла глаза, услышала, как громко бьется сердце, отсчитывая удары перед взрывом, который не заставил ждать. Сначала в отдалении тихо бухнуло. Затем в луче прожектора в воздух взметнулся огромный куст воды. Мелькнули языки огня, и по ушам резанула вырвавшаяся на поверхность ударная волна.

Пароход словно на подводную скалу напоролся. Его нос самым натуральным образом подбросило, но спустя миг «Линкольн» клюнул обратно и начал быстро тонуть, пожираемый темными водами залива.

Вот скрылись надстройки капитанской рубки, труба, гребные колеса. Корма стремительно задралась вверх, замерла почти вертикально. Ева очень надеялась, что там кто-нибудь успел укрыться, воздушная пробка в корпусе не даст людям захлебнуться, и помощь из Джуно подоспеет вовремя.

Но ее ожидания не оправдались, из щелей на корме с шипением вырвался воздух, и пароход исчез под водой. Янгер погасил на носу вельбота прожектор.

Из темноты пришла косая волна, качнула шхуну. Теперь точно все. Некого больше спасать.

Глава 11

Диверсия

Юнга притащил с собой уникальный с точки зрения механики фонарь. Сначала Аскольд принял фонарь за какое-то боевое устройство, за оружие. А почему, собственно, нет? Макалистер ученый-изобретатель, работает в разных областях науки. Чего стоит его технически совершенный дирижабль! А перфектум, которым он повредил себе руку, – при умелом подходе это вещество можно использовать в различных типах оружия. Снарядить, например, мину или пулю. Над подобными вещами сейчас наверняка трудятся в «Конторе высокоточных механизмов», местоположение которой русская разведка так и не установила… Или вот загадочный мимикрин в шприцах. О действии препарата нет сведений. Зачем умерший «близнец» вводил его в кровь?

В общем, гадать над тайнами Механика можно много и долго, но Аскольд был не из тех людей, привык доверять фактам. А из фактов у него сейчас был найденный юнгой фонарь, пусть немного необычный, но все-таки фонарь. И желание понять, каким образом этот фонарь хотел использовать покойный «близнец». Ведь зачем-то Макалистер им снабдил своего человека…

Фонарь представлял собою почти квадратную коробку, изготовленную из твердого, напоминавшего эбонит материала. Внутри коробки при вскрытии обнаружились две гальванические батареи, спаянные проводами с конденсаторами, механическим реле и необычайно маленькими, почти плоскими катушками индуктивности, если Аскольд верно определил назначение деталей. В схеме присутствовало и несколько неизвестных ему элементов, прозрачные гильзы с серебристыми стержнями внутри, о назначении которых догадаться было сложно. Но раз их спаяли в единый блок, значит, так нужно. Лампа накаливания – надо отметить, тоже весьма необычная, будто внутрь стеклянной вытянутой колбы поместили еще одну, только меньших размеров, – закреплена четко в середине блока напротив круглого отверстия в коробке. Само же отверстие было закрыто фасетчатым стеклом, переливавшимся цветами радуги, если смотреть под разными углами.

Но и это еще не все. Аскольд обнаружил на боковине коробки несколько кнопок и прорезь с подвижным шпеньком. С назначением шпенька он разобрался сразу. Если выставлять его в различных положениях, то фасеточное стекло закрывает диафрагма.

Вообще он даже начал думать, что фонарь – и не фонарь вовсе, а какой-то сложный фотоаппарат. Ведь использовал Гильермо Бланко что-то подобное, делая снимки через искусственный глаз, вмонтированный ему в череп. Но в итоге отмел эту версию – кассеты с пленкой внутри нет, значит, не на что проецировать изображение.

Вспомнив о Бланко и добытой фотопленке, снимок с которой лежал в непромокаемом кармане портмоне, Аскольд оставил рассуждения на тему опытов с людьми и сложными устройствами. Он силился понять, может ли данный фонарь быть дополнением к мимикрину в шприцах «близнеца» или это отдельный агрегат, предназначенный для других целей.

Он зажигал его, светил на стену, включал мигающий сигнальный режим. Экспериментировал с диафрагмой, слушая, как щелкает при этом реле. И в результате пришел к выводу, что фонарь – устройство, возможно работающее в связке с другим, таким же механическим, но вот понять сам принцип работы без другого устройства невозможно.