Этнопсихология Мандель Борис

Глава 13

Полиэтничный, поликультурный и мультикультурный мир современных этносов

Интенсивные социально-экономические, политические, финансовые, информационные, экологические трансформации, характерные для современного мира и являющиеся едиными для многих государств, приводят к активному расширению международных контактов и межэтнических коммуникаций, преобразованиям в системе межкультурного взаимодействия, самым заметным итогом которых можно считать создание глобального культурного пространства. Отмечаемое многими постепенное исчезновение национальных особенностей и традиций, порождение новых культурных гибридов, лишенных этнической и исторической индивидуальности и уникальности, вытеснение национальных этнических форм – далеко не полный, к сожалению, перечень последствий «культурной гомогенизации»[93] общества. В ряду следствий активного взаимодействия культур можно назвать и полиэтничность общества, которая является уже неотъемлемой характеристикой практически всех государств – моноэтничные, национально чистые сегодня практически отсутствуют. Полиэтничность мира не является новшеством исключительно нашего времени, поскольку взаимодействие народов и культур осуществлялось и в прежние исторические эпохи, но масштаб, который этот процесс приобрел со второй половины XX столетия, несопоставим ни с каким другим периодом. В России, как и во всем мире, этническая полифония современного жизненного пространства – явление, широко обсуждаемое в различных сферах, в последнее время все чаще становится предметом исследования психологической науки – ученые обращаются к историческим событиям прошлого, подчеркивая, что Россия никогда не была русским государством, и уже на заре своего существования, в период Киевской Руси, представляла собою полиэтническое образование и, развиваясь, продолжала отторгать модель национального государства, наиболее распространенную в современном мире. Активно разрабатываются и проблемы психологии межнациональных отношений, связанные с этническим многообразием мира и неуклонным ростом числа вынужденных мигрантов и беженцев во всем мире, организации психологической помощи переселенцам в процессе их адаптации к новым социокультурным условиям. Кроме того, нынешний научный мир обращает внимание на активность, сознательность и ответственность личности в формировании собственной этнической идентичности, обусловленных осознанием реальной полиэтничности мира и необходимостью формирования в связи с этим нового этнического сознания и самосознания. Этнокультурное многообразие мира признается основополагающим фактором для развития не только исторического, политического, социального, но и личностного пространства человека.

Психологический анализ общества как полиэтничного, поликультурного, исходит из представления о том, что многие люди в современном мире не принадлежат к одной этнической группе, а являются членами нескольких общностей, носителями нескольких культур, которые замыкаются друг на друга в самых различных комбинациях, находясь при этом в постоянной динамике. Полиэтничное общество становится обществом социального и культурного разнообразия, причем разнообразия изменчивого и изменяющегося. В результате взаимодействия в условиях полиэтничной среды человек сталкивается с многомерностью и разнообразием культурного окружения, с различными культурно-специфическими взглядами на мир, перед ним возникают две личностно значимые проблемы: сохранение своей этнической идентичности и социализация в этой среде. Успешная социализация в таком мире должна быть ориентирована на открытие его сложности и предполагает формирование способности к самостоятельному выбору (вплоть до изменения идентичности), развития вариативности поведения в разных культурных средах, повышение уровня толерантности к иным, непохожим. Очевидно, что в условиях полиэтничности и поликультурности появляется больше возможностей взаимодействия с представителями других этнических общностей, что дает человеку возможность приобретать знания об особенностях своей и других этнических групп, формирует и развивает навыки межкультурного взаимодействия. Полиэтничная среда способствует формированию этнической осведомленности, при этом процесс этнической идентификации может протекать по-разному – в зависимости от особенностей взаимодействующих культур – у индивидов, живущих в условиях, отличающихся по этническим признакам культуры, этническая идентичность выражена наиболее сильно, у индивидов, живущих среди групп, близких в культурном отношении, осознание собственной этничности просто не становится жизненно важной проблемой. Необходимо отметить, что жизнь в поликультурном обществе даже в благоприятных ее проявлениях все же приводит к межгрупповой напряженности в широком смысле слова. Напряженность может здесь выражаться не только в форме конфликтных действий, но и в скрытой, тлеющей форме, когда общение с представителями других культур само по себе воспринимается как источник конфликтов. Полиэтничная и поликультурная среда, являясь способом существования, деятельности и общения людей различных наций и народностей, включает в себя непосредственное окружение личности и представляет собой единство существования человека и нации, материальных и духовных факторов жизнедеятельности представителей различных народов в определенном социальном пространстве и времени, в определенных конкретно-исторических и географических условиях. Особые условия, наряду с большими возможностями для осуществления идентификационных процессов, могут способствовать возникновению напряженности, конфликтности в этнической группе, вызывать появление целого комплекса специфических психологических проблем личности, связанных с этнокультурной маргинальностью, трудностями в этническом самоопределении, нарушением в развитии этнического самосознания.

Интерес к изучению этнического самосознания, без которого не может существовать ни один человек, ни одна общность, в настоящее время обусловлен принципиально новой ролью этнической образующей в процессе социальной эволюции, связанной с глобальными изменениями, произошедшими в мире, глубоким цивилизационным и мировоззренческим кризисом эпохи, с усиливающейся неустойчивостью многих сфер современного мирового сообщества. Активное развитие системы взаимодействия в мире, открывающей новые границы общения, изменяющей картину мира человека в целом, процессы идентификации и самоидентификации и прежде всего этнического самоопределения, неизбежно вызывает повышение внимания к исследованию данного феномена.

Этническое самосознание защищает личность от неопределенности, являя собой устойчивую конструкцию, связанную с социализацией и усвоением культурного опыта. Однако в изменяющемся мире, где правила и нормы разных культур наслаиваются и усваиваются одновременно, а этнос выступает в качестве носителя многих и разных этнокультурных традиций, человек приобретает опыт разрушения, утраты своей исконной этнической идентичности и созидания новой, более подходящей в сложившихся условиях. В результате этническое самосознание приобретает новые качества, по-иному функционирует под давлением происходящих изменений во множестве культур, народов, религиозных миров, исторических традиций.

Сложившееся представление о системе структурирования этничности уже не может эффективно выполнять основную функцию – способствовать формированию более четкой и индивидуализированной идентичности через принадлежность к этнической группе, поскольку сам этнос, прежде всего как психологическая общность в современном поликультурном пространстве, значительно расширил свои очертания. Развитие реальности привело к признанию того, что ни один из признаков системы этнодифференцирующих символов и представлений этнической общности, за исключением этнического самосознания, не является теперь маркером определенной этнокультурной группы. По отношению к личности в современных этнических группах можно сказать, что, несмотря на отсутствие или нивелирование явных этнических маркеров, внутреннее глубинное ощущение причастности к своему этносу остается и продолжает развиваться, находя для своего воплощения новые формы прежде всего в самосознании личности.

Формирование этнического самосознания, а значит, формирование системы этнических представлений и оценок, этнокультурных и этнопсихологических особенностей своего этноса способствует образованию на высших уровнях структуры личности новой системы этнопсихологических индивидуальных свойств, возникновению полиморфных связей между ними и другими разноуровневыми индивидуальными свойствами личности, формирование ее целостности при построении особенной интеграции всех ее подсистем, развитие индивидуальности. В процессе углубления этнокультурных и этнопсихологических сторон самосознания происходит формирование этносоциальной направленности личности: формируется значимое отношение к объектам этнического мира, выстраиваются конформные типы активного межличностного, межкультурного взаимодействия. Этнический смысл порождается в пространстве сознания и самосознания, поскольку для обретения смысла личность обращается непосредственно не к объектам этнического мира, а к их значениям, представлениям о них. Исходя из этого, можно уяснить, что этнический смысл объектов мира в современной ситуации полиэтничности и поликультурности рождается на основе преобразования в сознании и самосознании, конструирования образа своей этнической общности и себя как ее представителя, что порождает новые смыслы существующей

этнической реальности. Все это подтверждает наличие проблемы этнического самосознания, приобретающей в эпоху бурного нарастания процесса смешения народов и культур новые смыслы и значения, актуализирует ее изучение в многоцветной палитре культурных различий и человеческой исключительности. Этничность в условиях современного кризиса становится исторически актуальной точкой отсчета поведения человека. Наступает время глобальной переоценки данного сложного психологического феномена в связи с осознанием реальной полиэтничности мира, связанной с всемирными процессами взаимопроникновения культур, стиранием обособленности народов и традиций отдельных этнических общностей, унификацией образа жизни людей в различных регионах планеты, наконец, с идеей формирования универсальной картины мира и планетарного мышления. Все эти обстоятельства приводят к возрастанию необходимости осмысления происходящих изменений в этническом самосознании личности в поликультурном мире.

А теперь – о политике, направленной на развитие и сохранение в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий и обосновывающей такую политику теории или идеологии – о мультикультурализме. Важным отличием от политического либерализма является признание мультикультурализмом прав за коллективными субъектами: этническими и культурными группами. Такие права могут выражаться в предоставлении возможности этническим и культурным общинам самим управлять обучением своих членов, выражать политическую оценку. Мультикультурализм сегодня противопоставляется концепции «плавильного котла» (melting pot), которая предполагает слияние всех культур в одну. В качестве примера можно привести Канаду, где процветает мультикультурализм, и США, где традиционно провозглашается концепция «плавильного котла».

Мультикультурализм – один из аспектов толерантности, заключающийся в требовании параллельного существования культур в целях их взаимного проникновения, обогащения и развития в общечеловеческом русле массовой культуры. Идея мультикультурализма выдвигается главным образом в высокоразвитых обществах Европы, где издавна существует высокий уровень культурного развития. В современной Европе он предполагает включение в общее пространство элементов культур иммигрантов из стран «третьего мира» (в том числе из бывших колоний европейских стран).

Критики мультикультурализма утверждают, что с ним приходит полное разрушение многовековых культурных устоев, развитых культурных традиций, ибо смешение всегда ведет к усреднению. По их мнению, если низкий уровень культурного развития мигрантов несомненно повышается, то высокий уровень культуры целевой страны мультикультурализма неизменно падает.

В 2010-е годы ряд лидеров европейских стран, придерживающихся правых, правоцентристских и консервативных взглядов (А. Меркель, Д. Кэмерон, Н. Саркози), заявляли, что считают политику мультикультурализма в своих странах провалившейся.

Постоянный представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин (в настоящее время – вице-премьер Правительства РФ), выступая 8 сентября 2011 г. на Третьем мировом политическом форуме в Ярославле с докладом по национальному вопросу, обрушился с критикой на европейскую политику мультикультурализма – он говорил, что идеология «мульти-культи» сформирована левацким послевоенным движением как реакция на европейский нацизм и фашизм и представляет собой «другую крайность». Предполагалось, что новая европейская культура полностью отрешится от консерватизма, национализма и христианской религиозности и станет удобной, «толерантной» средой для снятия старых конфликтов и адаптации вновь прибывающих иммигрантов из стран Юга к «свободному миру». Произошло прямо обратное: радикально ослабленная «автохтонная» культура Европы ничем не привлекала иммигрантов (в отличие от социальных благ и мечты о «красивой жизни»). Массово переезжая в Старый свет, они сохраняли свою самобытность и обособлялись от «безликих европейцев». Сейчас в Европе практически нет конфликта христианства и ислама, поскольку европейская христианская цивилизация искусственно ослаблена секуляризацией и «культурной революцией». Мусульмане Европы религиозно крепче и солидарнее, чем коренное население, и держатся своих корней, образуя целые этнические кварталы. «Толерантность» и «мультикультурализм» в европейском исполнении работают не на интеграцию иностранцев или тем более их ассимиляцию (как в прошлые века), а на сегрегацию и создание «пятой колонны» Юга, которая не прочь взорвать «безбожный Запад» изнутри.

Современная социальная реальность становится пространством все более поликультурным, и в нем пересекается понимание так называемой плюралистической парадигмы, исходящей из безусловного признания различий, множественности и многоликости культурного и социального бытия, психологии, прав и свобод гражданина, ненасилия, веротерпимости, диалога культур.

Видение общества в фокусе «плюралистической парадигмы» позволяет осмыслить теоретически его новые профили и измерения (мультикультурные, поликультурные, транскультурные), требующие выработки не только новой политики, но и новой оценки с точки зрения психологии члена этнического сообщества – многоэтничность, многоязычие, многообразие верований, традиций, жизненных стилей и способов мышления.

Напомним, что сами термины «мультикультурное общество» и «мультикультурализм» возникли в Канаде в 60-х годах XX в. по отношению к многосегментным обществам – мультирасовым, мультирелигиозным, мультинациональным, мультиэтническим. Официальное политическое признание термин мультикультурализм получил в 1971 г. Сам по себе данный феномен родился в результате осознания непродуктивности ассимиляторских усилий со стороны государств. В итоге с 70-х годов XX в. формируется идеал интеграции общества без ассимиляции.

Однако заметим, что понятие «поликультурное общество» наиболее адекватно отражает «несистемный» или «нелинейный» взгляд на психологическое многообразие, который равно отстранен от любой активно навязываемой «модальности». Только разобравшись в основаниях того или иного поликультурного общества, можно брать на вооружение (или же разрабатывать самим) соответствующий дискурс, осуществлять ту или иную политику мультикультурализма, коммунитаризма[94] и т. д.

Общество, в которое изначально заключено поликультурное различие и многообразие, уплотнение поликультурного пространства в процессе диверсификации и дифференциации культурных различий, существует, причем в своем собственном континууме поликультурности. Именно поэтому особо значимыми оказываются устойчивость (пространственной заданности поликультурности) и коммуникации (динамических и временных связей, сообщений, миграций между субъектами поликультурных пространств). Проблема психологической устойчивости поликультурного общества предстает как проблема организации его пространства и внутреннего пространства его членов, где все отчетливее востребуется порядок, безопасность, гарантии жизни, права человека.

Проблема коммуникации в поликультурном обществе раскрывается через взаимосвязи, взаимоотношения, контакты субъектов культурных различий – врага, чужого и другого, в том числе и соседствующих друг с другом, а также процессы институциональных диффузий, связанных с взаимопроникновением институциональных структур субъектов «культурных различий». Коммуникация усиливается возросшим влиянием масс-медиа, стереотипами образовательной среды, усредняющими культурные различия и культивирующим массовые культурные потребности. Динамика взаимодействий современных субъектов поликультурного общества такова, что преодолевает границы социальных и личных пространств, вторгаясь в иные мономиры, территории, и при отсутствии толерантности и уважения к культуре другого чревата конфликтами и даже взаимным уничтожением.

Одно из самых распространенных сегодняшних заблуждений – миф о якобы существующем «множестве цивилизаций».

В прошлом разные общества действительно развивались гетерохронно и в значительной степени автономно друг от друга, однако новое время это изменило. В XX в. возникла глобальная цивилизация с общей технологией, проблемами и базовыми ценностями. Если авторитарные режимы, религиозный фундаментализм, международный терроризм и безответственное обращение с опасными технологиями (все эти явления взаимосвязаны) нашу общую цивилизацию обрушат, это будет гибелью человечества. Те общества и популяции, которые это переживут, будут отброшены настолько далеко назад, что исправлять ущерб, нанесенный нами экологии планеты, не говоря уже об ответах на возникающие новые вызовы, будет некому и нечем. Забота о сохранении мировой цивилизации – наша общая обязанность. Однако эта единственная цивилизация существует в многонациональном и поликультурном мире. Рациональное зерно антиглобализма – протест против социального неравенства, нивелировки культурных различий и подгонки мира под примитивные стандарты западной массовой культуры. Чтобы сохранить многоцветье мира, опирающееся на разнообразие исторических традиций и образов жизни народов, нужен сознательный поликультурализм, включающий поддержку слабых и наименее защищенных. В отличие от фундаментализма, стремящегося вернуть человечество к до-индустриальному прошлому и религиозной нетерпимости, поликультурализм устремлен в будущее и ориентирован на международное сотрудничество.

Современный мир уже трудно представить без более или менее открытых государственных границ, миграций населения, массового туризма, смешанных (межрасовых, межнациональных, межконфессиональных) браков, культурных заимствований, Интернета и т. п. Изменчивость и мобильность размывают и категориальные границы всех социальных, этнических, психологических и личных идентичностей. Авторитарные режимы и идеологии, стремящиеся обеспечить себе монополию влияния и власти над своими подданными, всячески противодействуют этим «разрушительным» (а на самом деле интегративным) процессам, но культурный изоляционизм, как и экономический протекционизм, – явное свидетельство слабости. Ценности, которые насаждаются и поддерживаются административно, неизбежно утрачивают притягательность и духовное обаяние, а замедление социокультурного обновления делает такое общество неконкурентоспособным.

Важный индикатор роста общественного благосостояния и сопутствующей ему гуманизации общественных отношений – выдвижение на первый план качества жизни. Это касается как личных, так и общественных отношений. Качество жизни стало одним из главных макросоциальных показателей при сравнении и оценке степени успешности разных государств и обществ. Оценка качества жизни неотделима от психологических факторов и личных ценностей. Сегодня и экономисты, и социологи, и психологи при оценке степени благосостояния и благополучия общества все чаще используют такой тонкий социально-психологический индикатор, как субъективное благополучие личности. Однако его критерии совсем не одинаковы в разных социальных средах и у разных народов мира, что подтверждает необходимость и плодотворность поликультурализма.

Квинтэссенция современной мировой цивилизации – идея всеобщих и неотчуждаемых прав человека. Высший критерий оценки цивилизованности любого конкретного общества – то, насколько в нем соблюдаются права человека. Валовой продукт, душевой доход, демократические институты – лишь предпосылки и средства достижения этой цели. Иногда говорят, что представители иных культур этих «западных» ценностей не разделяют. Но живущие в Европе мусульмане, которые жалуются на нарушение своих прав (например, семейного уклада или формы одежды), не спешат возвращаться на историческую родину, а добиваются реализации своих интересов в стране проживания. Вместо того чтобы вернуться туда, где ношение хиджаба[95] – ее обязанность, мусульманская женщина предпочитает остаться там, где выбор одежды – ее право. Апелляция к правам человека означает, что на самом деле люди ставят эти новые ценности выше тех традиционных устоев, которые они, по их словам, предпочитают. То же можно сказать об обращениях россиян в Страсбургский суд. Перечисленные выше принципы и ценности, на каком бы уровне они ни рассматривались, с точки зрения социологии, истории или психологии – необходимый продукт и предпосылка дальнейшего развития цивилизационного процесса. Однако никакие высшие ценности не реализуются сами собой. Будущее нашего мира зависит от того, сумеем ли мы воплотить их в жизнь.

Глава 14

Этническое поведение и коммуникации

Когда говорят о поведении народа (этноса), то, конечно, имеют в виду проявление всего множества связей и отношений, в которых реально формируется и развивается конкретный народ или его часть. При этом характер детерминации психических свойств этноса сводится к описанию тех или иных комплексов – статичных психических особенностей народов, часто называемых «абсолютизированными психологическими паспортами». Этнические особенности поведения описываются при помощи таких понятий, как основная или модальная личность, раскрывающих наиболее существенные признаки исследуемого народа, единые для всех его членов. На этом основании большинство этнокультурных феноменов рассматриваются через призму данных понятий. Несомненно, любая историческая общность (нация, этнос) несет в себе способность развивать самостоятельное волевое единство, в определенной мере подчиняющее отдельных людей, ее составляющих. Передаваемые из поколения в поколение язык, система духовных ценностей, символы и ритуалы, отношения к вещам и людям, унаследованные способы поведения как образцы для действий – все это факторы, определяющие типические коллективные переживания или особенности тех или иных этнических общностей. У каждого народа, таким образом, складывается свой субъективный психологический образ, или стереотип как специфическая национальная норма поведения.

Жизнь любого этноса предполагает наличие ряда условий совместного существования, в том числе способности сообщества придерживаться некоторого единства взглядов на один и тот же предмет, критериев оценки, способов поведения. Процесс формирования оценочных суждений – в форме нормативно-ритуальных этнопсихологических эталонов – происходит постепенно. Эти эталоны уже передаются из поколения в поколение в обычаях, традициях, обрядах, мифах, стереотипах, оценках и отношениях (диспозициях). В качестве психологической детерминанты поведения следует выделить этнические стереотипы как разновидность социальных стереотипов. Под этническим стереотипом обычно понимают упрощенный, схематизированный, эмоционально окрашенный и чрезвычайно устойчивый образ какой-либо этнической группы или общности, распространяемый на всех ее представителей. С помощью этнических стереотипов формируется большая часть представлений о других народах. Нередко при определении этнического стереотипа подчеркивают, с одной стороны, его целостность, ярко выраженную ценностную окраску, а с другой – наполнение «ошибочным» компонентом, препятствующим более полному, адекватному взаимопониманию людей, выступающим в качестве преграды, искажающей видение особенностей этнической регуляции социального поведения (даже собственного) этноса.

Человек как представитель этноса еще (а может быть, в первую очередь) и продукт социальных отношений, которые обусловливают его действия и переживания. В психологическом смысле отношения человека – это целостная, основанная на индивидуальном и социальном опыте система связей его как личности (субъекта деятельности и взаимодействия) с реальной действительностью или ее отдельными сторонами. Иными словами, система отношений, или система диспозиционных образований, регулирует поведение и деятельность субъекта. Осознавая свою принадлежность к определенному этносу, индивид неизбежно проявляет в своих диспозициях этнический компонент, который часто приобретает доминирующее значение. Причем каждому человеку (независимо от национальной принадлежности) присущи свойственные только ему системы отношений или диспозиций, что и определяет его индивидуальность. Таким образом, этнические диспозиции тоже являются детерминантами этнического поведения. Еще одним психологическим образованием, которое выступает в качестве детерминанты этнического поведения, являются этнические экспектаций[96]. В основе этнических экспектаций лежит ролевая и нормативная регуляция социального взаимодействия людей. Без прогнозирования ответного поведения на психологическом уровне невозможно представить нормальное, конструктивное взаимодействие. Неадекватность этнических экспектаций служит причиной большинства конфликтов, возникающих на этнической почве.

Итак, элементы этнического поведения составляют этнические стереотипы, диспозиции и экспектаций взаимодействующих субъектов, которые и выступают этническими детерминантами человеческого поведения.

Стремление компаний к расширению границ своей деятельности и превращению в крупные многонациональные корпорации, участие организаций в различных формах международной кооперации, а также глобализация мировой экономики в целом выявили новые проблемы организационного поведения, связанные с различием культур. В последнее время становится очевидным тот факт, что эффективность международного бизнеса зависит от понимания особенностей национальной культуры других стран, способности адаптироваться к культурным различиям наций. Так как именно национальная культура существенно влияет на поведение людей и принятие решений в организации.

В начале 90-х годов XX в. было предпринято несколько попыток определить национальные особенности поведения в России. На основе классификации Г. Хофстеде[97] они были охарактеризованы следующим образом:

– индивидуализм/коллективизм – преобладание коллективистских наклонностей;

– отношение к власти – «дистанция власти» и степень авторитаризма значительно выше среднего;

– отношение к риску – сильно выраженное стремление свести риск в обществе к минимуму;

– преобладание мужского начала (отношение к роли женщины в обществе) – только формальное равноправие.

Г. Хофстеде выявил высокий уровень корреляционной зависимости между степенью индивидуализма и показателем валового национального продукта (ВНП) на душу населения. Так, страны с индивидуалистскими наклонностями (США и многие западные страны) характеризуются, как правило, наиболее высокими показателями ВНП на душу населения, а страны с коллективистскими наклонностями – относительно низкими. Россия в соответствии со шкалой Г. Хофстеде может быть отнесена к группе стран с преимущественно коллективистскими наклонностями. Работники часто ожидают, что их организация будет заботиться о них и опекать их, если они окажутся в затруднительном положении, в то время как в индивидуалистских странах принято больше полагаться на собственные усилия. Принадлежность к группе, определенному социальному слою для многих россиян является достаточно сильным мотиватором, подчас не менее значимым, чем материальное вознаграждение. В России достаточно высока «дистанция власти», т. е. работники, как правило, демонстрируют особое почитание своих руководителей – звания и статус имеют большой вес, определяя поведение людей. По оценке ученых, стремление контролировать ситуацию и свести риск к минимуму в экономической и социальной жизни общества составляет существенную особенность российского менталитета. Подтверждением может служить, например, во все времена провозглашаемая политика поддержки наименее защищенных и социально уязвимых групп населения, перераспределения средств и доходов между эффективно работающими предприятиями и теми, кто работал не очень успешно, уравнительные тенденции в области оплаты труда и занятости.

Любопытно и следующее: большинство людей, сталкиваясь с национальной культурой других стран, испытывают состояние шока. Культурный шок – состояние растерянности, тревоги, беспомощности, вызванное непониманием ценностей другой культуры. Состояние культурного шока обычно продолжается 4–6 месяцев и состоит из следующих основных этапов:

1) все кажется новым и интересным, настроение оптимистическое;

2) появляются сложности в общении – сказываются языковые барьеры;

3) возникает чувство разочарования, настроение угнетенное;

4) адаптация к новой культуре (культурная адаптация) – наступает понимание того, что действительно важно, а что нет, как правильно вести себя в различных ситуациях.

Конечно, общеизвестно, что люди, принадлежащие к разным народам и этническим группам, отличаются друг от друга своим поведением, культурой, нравами, обычаями. Пунктуальность, высоко ценимая немцами и голландцами, сравнительно мало значит в Испании и еще меньше в странах Латинской Америки. Североамериканцы запросто зовут друг друга только по имени, но это вовсе не означает дружбы или интимной близости, которые такое обращение предполагало бы в России. Этнические особенности ярко проявляются в искусстве, особенно народном. Не нужно быть тонким ценителем, чтобы отличить русскую мелодию от итальянской или узбекской, украинский орнамент от индийского, английский юмор от французского. Люди обычно без особых затруднений перечисляют черты, типичные, по их мнению, для собственного и для других народов, и нередко (хотя и не всегда) подобные характеристики и самохарактеристики совпадают, принимаются без возражений.

Но, с другой стороны, все или почти все подобные характеристики, естественно, субъективны, а то и вовсе произвольны, а как раз это и вызывает у исследователей возражения против существования четких границ в содержании традиционных для этнической психологии понятий (национальный характер, национальный темперамент, национальные чувства и настроения). Какими словами можно определить, например, русский национальный характер? Порывистый, горячий, добродушный, искренний, смелый, вспыльчивый? Но на все перечисленные эпитеты могут претендовать и другие народы. Разве украинцы менее смелы и добродушны, чем русские? Известна склонность украинцев к юмору. Но кто может отрицать склонность к юмору у русских или у казахов, у туркмен?

Монтень писал по поводу распространенных в его время взглядов на «варварские» народы: «…я нахожу… что в этих народах, согласно тому, что мне рассказывали о них, нет ничего варварского и дикого, если только не считать варварством то, что нам непривычно. Ведь, говоря по правде, у нас, по-видимому, нет другого мерила истинного и разумного, как служащие нам примерами и образцами мнения и обычаи нашей страны»[98]. Таким образом, то, как мы воспринимаем специфические особенности национального поведения, – результат определенных исторических условий и культурных влияний, а они производны от истории и изменяются вместе с нею. Взаимопроникновение различных культур, определенная стандартизация образа жизни, прогрессирующая урбанизация вызывают у разных народов стремление самоутвердиться в своих специфических культурно-психологических ценностях. Культурное самоотождествление теснейшим образом связано с проявлением этнического самосознания народов. Это специфическое этническое отражается в первую очередь в духовной культуре, в повседневном быте народа, в его жизненных ориентациях, в неповторимом типе мировосприятия – отсюда и в национальном (и в наднациональном) поведении. Мы пытаемся объяснить причины возникновения этнических особенностей поведения как часть некой «коллективной» психологии, его определяющей, как и эмоции, и представления и пр. В.Г. Белинский писал «…тайна национальности каждого народа заключается не в его одежде или кухне, а в их, так сказать, манере понимать вещи…»[99].

Итак, в качестве именно определяющего фактора формирования этнопсихологических особенностей поведения мы выделяем влияние культурной среды. Собственно, культура начинается с того, что на поведение индивидов накладываются те или иные ограничения, так как целостность культурной среды предполагает выработку единых правил поведения, общей памяти, единой картины мира у представителей конкретного этноса. В процессе исторического развития каждый народ создает собственную однородную систему культурных ценностей, которые используются его членами для выражения своего мироощущения и этнического самосознания. Примером этому может служить национальное искусство. В своих различных формах оно способствует сохранению этнического духа, традиций, выступая одним из действенных механизмов адаптации этноса к деструктивным воздействиям внешних исторических сил. Ученые пытаются увязать процесс существования определенной этнической общности с генезисом и функцией институциональных отношений. Да, как особый регулятивный механизм институциональные отношения образуют общепринятые нормы социальной действительности и этнического самосознания и во многом определяются особенностями этнических взаимоотношений, сложившихся в данной культурной среде.

Своеобразное поведение и сам психологический склад вырабатываются у этноса в результате всей совокупности специфических условий его существования. Так, среда со своими природными и исторически сложившимися конкретностями накладывает отпечаток на особенности психики этноса, что и проявляется не столько в определенных видах культуры, сколько в поведении членов этноса. Этот субъективный этнический склад узнается в его объективации как совокупности реакций народа на обстоятельства жизни, в которых он участвует. В социальной жизни этническая общность проявляется тогда, когда входящие в нее люди не только говорят на одном языке, живут на одной территории, но и реально чувствуют себя принадлежащими именно к этой общности. Сравнение этнофоров[100] и этнических групп часто проводится по степени выраженности у них тех или иных общих черт или признаков. Но чтобы сравнение было объективным, нужно учитывать относительность любых этнических характеристик. А что характеризует человека, как не его поведение? Национальное поведение – следствие национального характера, исторически сложившейся совокупности устойчивых психологических черт представителей той или иной этнической группы, определяющих привычную манеру (поведения) и типичный образ действий в проявлениях по отношению к социально-бытовой среде, к окружающему миру, к труду, к своей и к другим этническим общностям. Наше определение национального поведения – не аналитическое, а скорее описательное, имеющее целью выразить специфику образа жизни того или иного народа. И с точки зрения психологической науки национальное поведение подразумевает признаки не отдельного индивида, а целой этнической общности (группы). Такая группа должна иметь общую культуру, символы, обычаи и т. п.

История народов, в особенности история больших современных наций, сложна и противоречива. Национальное поведение каждой современной нации описать сложно – в истории народа каждый этап исторического развития оставляет свои неизгладимые следы. Чем длиннее и сложнее путь, пройденный народом, тем сложнее и противоречивее, многообразнее его национальное поведение.

Для понимания этнической специфики можно использовать и такое понятие, как национальный темперамент. Своеобразие национального темперамента объясняется влиянием климатической среды, образа жизни, рода занятий этнофоров, специфической этнической культурой. Отсюда и наглядные различия в эмоциональных реакциях на жизненные ситуации, явления привычной и непривычной среды. В литературе, как правило, выделяют южный (субтропический) темперамент южных (кавказских и азиатских) народов и холодный темперамент северных. Иногда говорят даже не о национальном темпераменте, а о преобладании определенных типов темперамента, тех или других его особенностей или же о доминировании, а также специфическом сочетании его свойств у представителей конкретной этнической общности. Например, немцы и англичане по темпераменту – образцовые сангвиники, итальянцы и испанцы – явные холерики. Славянские народы отличаются повышенной сенситивностью, социальной эмоциональностью, а прибалтийские – некоторой флегматичностью. Однако подобные умозаключения в научной психологии не имеют должного подтверждения.

Важным составляющим психологической специфики национального поведения этнофора являются национальные чувства и настроения. Национальные чувства выражают эмоциональное отношение к собственно этнической реальности – чувства, выражающие гордость за свой народ, приверженность к национальным ценностям, достоянию. Объективно определяя свою значимость в обществе, включая личные интересы, помыслы и устремления в общественную деятельность, человек понимает свою ценность, осознавая чувство собственного достоинства. Действия и поступки людей, совершаемые во благо своей национальной и социальной группы, осуществляемые в совместной деятельности и во взаимоотношениях с членами других групп, регулируются чувством национального достоинства – при осознании этно-субъектами значимости и смысла деятельности в общественно полезном труде, в решении проблем первостепенной важности, направленных на развитие и воспроизводство своего этноса. Национальное настроение выполняет функцию регуляции психической активности людей, функцию установки воспринимать и действовать, вести себя определенным образом. Настроение этнофора, упомянем еще раз, детерминировано историческими событиями жизни этноса, судьбой его членов, политическими, экономическими условиями функционирования этноса. Динамичность национальных чувств и настроений в силу тех или иных социально-экономических изменений предполагает и позитивную, и негативную окраску их проявления. Чувство национальной гордости и достоинства, социальная и психологическая динамика этноса кардинально противоположны гипертрофированному чувству этнического превосходства и исключительности, выраженных в фанатизме и национализме.

Важным элементом этнического поведения человека являются национальные традиции – сложившиеся на основе длительного опыта жизнедеятельности этноса, прочно укоренившиеся в повседневной жизни, передающиеся новым членам этнической общности правила, нормы и стереотипы поведения людей, соблюдение которых стало общественной потребностью каждого. Национальные традиции проявляются не только в поступках, делах, одежде, стиле общения, но и в движениях, жестах и других еле заметных деталях. У каждого человека есть бессознательный механизм, который фиксирует отношение «свой – чужой» по едва заметным нюансам проявления психики. Недостаточное знание национальных традиций нередко ведет к серьезным осложнениям в общении с представителями других этносов.

Таким образом, черты, которые проявляются в поведении разных народов, воспринимаются нами как специфические национальные особенности поведения. Этнические особенности определяют этническое поле поведения индивида. Этническое поле индивида может быть представлено в виде трехуровневой структуры, компонентами которой являются «этническое для себя», «этническое для социума» и «этническое для государства».

«Этническое для себя» означает, что, вступая в контакт с другим субъектом и опознавая его этническую принадлежность, этнофор в своем поведении будет исходить из системы этнических диспозиций, стереотипов и экспектации.

«Этническое для социума» означает, что для официальных учреждений все мы можем представлять только одну строго определенную часть этнического поля своей личности. Эта часть этнического поля фиксируется в документах, что определяет наши отношения и действия в социальном взаимодействии.

С «этническим для государства» мы сталкиваемся в том случае, когда, например, житель России, оказавшись за рубежом, независимо от своей подлинной национальности воспринимается окружающими как «русский».

В целом характеристика поведения этнического субъекта может быть описана через такие параметры, как этноцеленаправленность (устремленность к достижению целей межэтнического и интраэтнического взаимодействия); этномотивированность (заинтересованное отношение к межэтническому взаимодействию); этноэмоциональность (избирательное позитивное или негативное отношение к представителям других этнических групп); этнострессоустойчивость (способность этнофора быстро мобилизовывать эмоционально-волевой потенциал для противодействия различного рода деструктивным силам); этноорганизованность (способность к самоуправлению и самоорганизации в ходе функционально-ролевого взаимодействия при выполнении профессиональных обязанностей); этноколлективизм (способность этнофора быть активным членом коллектива организации); этнодисциплинированность (соблюдение требований, установленных в организации).

Окружающий мир обладает известными элементами единообразия, которые типизируют поведение человека, т. е. подчиняют нормам, выработанным и принятым в сообществе. В каждом человеческом коллективе есть свой набор типовых программ, направленных на усреднение поведения людей, ибо нельзя допустить, чтобы оно не контролировалось – это грозит распадом общества. Но типовые программы не могут учитывать всего разнообразия возможных ситуаций, и некоторые фрагменты поведения людей, обычно социально незначимые, все же остаются нерегламентированными. Безусловно, в каждой этнической культуре существуют свои представления о значимости или незначимости каких-то фрагментов поведения. Но в любой культуре действует правило: чем более значима сфера поведения, тем более она регламентирована, тем сильнее контроль общества над соблюдением стандартов и образцов. Причина их появления в том, что человеку свойственно применять способ экономии мышления, когда в стандартных жизненных ситуациях он использует определенные, проверенные на практике программы решения каких-то вопросов и проблем. Такой способ намного облегчает ему жизнь. Подобных программ может быть довольно много.

Есть стандартное поведение, возникающее на основе социальной организации, – поведение крестьянина, воина, охотника и т. д.; в соответствии с биосоциальным членением жизненного пути определяется поведение детей, взрослых, стариков, мужчин, женщин; в соответствии с этническими критериями – поведение японца, европейца и т. д.; в соответствии с конфессиональным членением – поведение христианина, буддиста и т. д.; в соответствии с эпохой – поведение античного, средневекового, современного человека. При этом поведение человека подчиняется не одной программе, а представляет собой синтез нескольких программ, поскольку человек одновременно является членом нескольких социальных групп.

Как формируются подобные программы поведения, каков их механизм? Каждое общество накапливает опыт взаимодействия с внешней средой. Его хранение, накопление и передача – условия существования коллектива. В отличие от животных, у нас эта информация не передается путем биологического наследования, а целиком основана на научении, связана с процессом социализации, формирования члена общества. Поскольку не имеет смысла, да и физически невозможно овладеть всей информацией, накопленной даже за жизнь одного человека, нужно произвести упорядочение этой информации и отобрать наиболее важные фрагменты. На это ориентирован механизм стереотипизации. Благодаря ему накапливаемая информация представляет собой не просто сумму полезных знаний, но определенным образом организованный опыт, который, в силу своей структурированности, может быть передан следующим

поколениям. Это позволяет сохранять рабочий объем этой информации, легко заменяя ее отдельные фрагменты при появлении новых данных.

Понятие стереотипа поведения близко к понятию социальной нормы – исторически сложившегося правила поведения и оценки действий человека (плохо – хорошо). Но, в отличие от нормы, стереотипы поведения существуют не только для соблюдения нормы, но и для ее нарушения – неправильное поведение тоже имеет свои стандарты.

Общечеловеческие нормы и модели поведения полностью детерминированы биологическими свойствами человека, но существенно коррелируются социокультурными механизмами. Где бы человек ни жил, он должен есть, спать, одеваться и т. д. Но в разных культурах, у разных народов это происходит по-разному.

Стереотипы поведения диктуют как форму, так и содержание действий. Они не нуждаются в мотивации действий. Самым весомым аргументом в пользу данного способа действия служит ссылка на закон предков.

С другой стороны, не следует преувеличивать роль стереотипа, так как модель поведения и реальное поведение – это разные явления. Стереотип выполняет роль программы поведения, реализующейся в конкретных обрядах, обычаях, этикете, труде, игре, моде, отдыхе, праздниках, способах воспитания, ухаживания, оскорбления, наказания и т. д. В идеале стереотип и его реализация должны совпадать, но реально между ними всегда есть расхождение, причем каждое общество вырабатывает свои стандарты строгости и терпимости к нарушению в разных сферах поведения. Поскольку стереотипы не навязаны сверху, а внутренне присущи человеку, кроме внешних регуляторов большую роль играют внутренние – стыд, страх, вина, честь. Из всего многообразия этнических стереотипов этнология выделяет группу стереотипов восприятия, под которыми обычно понимается упрощенный, схематизированный, эмоционально окрашенный и чрезвычайно устойчивый образ какой-либо этнической группы или общности, распространяемый на всех ее представителей. С помощью этнических стереотипов формируется значительная часть представлений о разных народах.

Этнические образы и стереотипы поведения в явной или скрытой форме существуют во всех областях жизнедеятельности этносов и в каждую конкретную эпоху воспринимаются этносом как единственно возможный способ сосуществования с другими этносами. Структура этнического стереотипа поведения проявляется в виде строго определенной системы отношений, отражающей разные типы социальных связей в этнической общности. Изменения в жизни этноса обусловливают перемены организации его жизнедеятельности, корректируя нормы поведения, социально-психологические установки и этнические представления. В качестве факторов изменения поведения этнической группы могут выступать исторические, экономические, политические, демографические, религиозные, а также особенно обострившиеся в последнее время экологические и технические факторы. Таким образом, этнические стереотипы поведения так же динамичны, как и сам этнос (см. выше).

Повторим: структура этнического стереотипа поведения проявляется в виде строго определенной системы отношений, отражающей разнообразные типы социальных связей в обществе. Изменения в жизни этноса обусловливают изменения в этнической организации его жизнедеятельности, внося коррективы в нормы поведения, в традиционно мировоззренческие и социально-психологические установки и этнические представления. В качестве факторов изменения этнического поведения на уровне этнической группы могут выступать глобальные процессы, связанные с историческим развитием этноса, влиянием экономических, политических, демографических, религиозных, а также особенно обострившихся в последнее время экологических и техногенных факторов. Стандарты поведения в значительной степени коррелируют с реальной стратификацией общества. Тем не менее социально одобряемые программы поведения, в том числе и этнического, не охватывают всей сферы поведения человека в обществе, поэтому некоторые стороны поведения, рассматриваемые традиционно как социально незначимые, остаются нерегламентированными, и именно они имеются в виду, когда говорится об индивидуальных особенностях субъекта деятельности, о своего рода стилистике поведения. На упорядочение разнородных вариантов поведения работает центростремительная тенденция унификации поведения, выработка общепринятых стандартов. Стандарты и нормы определяются как исторически сложившиеся правила, которым присущ и оценочный смысл. Различные типы культур по-разному диктуют субъективную ориентированность на норму: в одних случаях высоко оценивается правильное поведение, в других поощряется стремление к оригинальности и необычности, основанное на возможности альтернативного поведения. Следует отметить, что именно эта субъективно-культурная вариативность норм и дает возможность существовать различным этническим оценкам относительно тех или иных поступков – нормы выступают как выражение некоей внешней точки зрения, в соответствии с которой данный поступок может быть охарактеризован. В случае же необходимости оценивания поступков индивида, принадлежащего к иному этносу, вступают в действие законы межэтнического взаимодействия.

Глава 15

Эмиграция – психологические и социальные причины и проблемы, существование на «ином» уровне

Под этническими миграциями понимаются случаи массовых перемещений людей, когда представители того или иного этноса (этнокультурной группы) добровольно или вынужденно покидают территорию географического (социального, политического, исторического) формирования этноса или его длительного проживания и переселяются в иное географическое или культурное пространство. Надо отметить, что подобные миграции существовали с самых древних времен, когда (чаще всего) стихийные бедствия, болезни или войны заставляли людей перемещаться по планете. Примерами таких миграций в давние века могут быть известные военные походы великих завоевателей, например, таких как Александр Македонский, или, позднее, великие географические открытия (Христофор Колумб), повлекшие за собой массовые миграции европейцев в иные страны и даже на другие материки.

Можно вспомнить и знаменитое Великое переселение народов. Так условно называется совокупность этнических перемещений в Европе в IV–VII вв., главным образом с периферии Римской империи непосредственно на ее территорию.

Одним из ключевых событий был климатический пессимум[101] раннего Средневековья, ставший катализатором многих миграций. Великое переселение можно рассматривать в качестве составной части глобальных миграционных процессов, охватывающих семь-восемь веков. Характерной особенностью переселения был тот факт, что ядро Западной Римской империи (включая Италию, Галлию, Испанию и отчасти Дакию), куда направилась масса германских переселенцев, к началу V в. нашей эры уже было достаточно плотно заселено самими римлянами и романизированными кельтскими народами. Поэтому Великое переселение народов сопровождалось культурными, языковыми, а затем и религиозными конфликтами между германским и романизированным/латинизированным населениями. Великие переселения заложили основу противостояния между германскими и романскими народами. В переселении активно участвовали славянские народы, тюрки, иранцы (аланы) и финно-угорские племена.

• 375 год. Вторжение в Европу с востока гуннов – «народа всадников» и аланов, уничтоживших государство остготов между Балтийским и Черным морями. Начало Великого переселения народов.

• 400 год. Начало заселения нижними франками территории современных Нидерландов (была заселена батавами и фризами), которая тогда еще принадлежала Риму.

• 402 год. Первая попытка короля вестготов Алариха вторгнуться в Италию потерпела поражение от римского войска.

• 406 год. Вытеснение франков с Рейна вандалами, алеманами и аланами. Франки занимают север левого берега Рейна, алеманы – юг.

• 409 год. Проникновение вандалов с аланами и свевами в Испанию.

• 410 год. Захват и разграбление Рима вестготами под командованием короля Алариха.

• 415 год. Вытеснение вестготами из Испании аланов, вандалов и свевов, проникших туда в 409 г.

• 434 год. Единовластным правителем (королем) державы гуннов становится Аттила.

• 449 год. Захват Британии англами, саксами и ютами.

• 450 год. Движение народов через Дакию (территория современной Румынии): гунны и гепиды (450), авары (455), славяне и булгары (680), венгры (830), печенеги (900), куманы (1050).

• 451 год. Объединенные войска римлян под командованием Флавия Аэция и вестготов под командованием короля Теодориха I в битве на Каталаунских полях (Галлия) наносят поражение гуннам и их союзникам во главе с королем Аттилой и отбрасывают их за Рейн.

• 452 год. Гунны опустошают север Италии. Папа римский Лев Великий силой слова останавливает войска Аттилы и спасает Рим от разорения.

• 453 год. Остготы заселяют Паннонию (современная Венгрия).

• 454 год. Захват Мальты вандалами (с 494 г. остров был под властью остготов).

• 458 год. Захват вандалами Сардинии (до 533 г.).

• 476 год. Низвержение военачальником-германцем Одоакром последнего римского императора – малолетнего Ромула Августула. Одоакр отсылает императорские регалии в Константинополь. Традиционная дата падения Западной Римской империи.

• 486 год. Король франков Хлодвиг I наносит поражение последнему римскому правителю в Галлии Сиагрию. Основание Франкского государства (в 508 г. Хлодвиг делает своей столицей Париж).

• 500 год. Бавары (баювары, маркоманы) проникают с территории современной Чехии на территорию современной Баварии. Чехи занимают территорию современной Чехии. Славянские племена проникают в Дунайские провинции Вое-

• точной Римской империи (Византии). Заняв низовья Дуная (около 490), лангобарды захватывают равнину между Тисой и Дунаем и уничтожают существующее там могущественное государство восточногерманского племени герулов (505). Бретоны, изгнанные англосаксами из Англии, переселяются в Бретань. В Шотландию из Северной Ирландии проникают скотты (в 844 г. создают там свое королевство).

• VI век. Славянские племена заселяют Мекленбург.

• 541 год. Ставший королем остготов Тотила ведет войну с византийцами до 550 года, в ее ходе захватывает почти всю Италию.

• 570 год. Азиатские кочевые племена аваров создают государство на территории современных Венгрии и Нижней Австрии.

• 585 год. Вестготы подчиняют себе всю Испанию.

• 600 год. Чехи и словаки, находящиеся в зависимости от аваров, заселяют территорию современной Чехии и Моравии.

• VII век. Славяне занимают земли к востоку от Эльбы при частичной ассимиляции германского населения. Хорваты и сербы проникают на территорию современных Боснии и Далмации. Осваивают значительные регионы Византии.

Значительными переселениями народов последующего времени стали арабские завоевания, завоевания норманнов, движение угров, монгольские завоевания, завоевания тюрков, приведшие к созданию Османской империи, и т. д.

К значительным переселениям относят массовую эмиграцию из Европы в США, Канаду и Австралию в XIX–XX вв., эмиграцию евреев в Палестину в XX в., современные миграционные потоки из бедных стран в богатые и комфортные по условиям проживания.

Большинство исследователей называют еще одну причину великих переселений – ослабление Римской империи, вызванное целым комплексом этнических, географических, климатических и экономических факторов. В политической жизни господствовал деспотизм императорской власти и борьба за власть претендентов на престол из числа видных военачальников, что вылилось в масштабную смуту времен «солдатских императоров». Армия из ополчения граждан превратилась в профессиональное объединение с все более и более увеличивающимся процентом присутствия представителей варварских народов.

Внутренние процессы в мигрирующих сообществах были связаны как с увеличением их численности, так и с потребностями выжить в условиях ухудшающегося климата.

По логике христианских богословов в смене этнической картины в Европе после великого переселения с наглядностью проявилось Божье Провидение: старые народы сошли с исторической арены вместе с завершением ветхозаветных времен. Новая христианская эра стала временем торжества евангелической проповеди и жизнеутверждения народов, обратившихся к христианству. Христианская религия и деятельность церкви стали факторами определенной стабилизации положения в Европе после мощной этнической и политической перетряски. Наличие цельной мировоззренческой системы послужило формированию западноевропейского (западнохристианского) суперэтноса.

В Восточной Европе сильнейшего динамического напора тогдашних процессов не выдержали гунны, авары, хазары, печенеги и другие, исчезнув с этнической карты. Славянству динамика его тогдашнего существования не принесла катаклизмов благодаря действию такого относительно устойчивого фактора, как славянское этническое единство. Кроме того, проводником стабилизирующих тенденций в Восточной Европе была Византия, переживавшая культурный и военно-политический расцвет и являвшаяся ядром православной культуры. Византия втягивала в орбиту своего влияния – несмотря на неизбежные трения – южных и восточных славян, внося заряд своеобразия в их дальнейшую историю.

История Европы XV–XVII вв. позволяет фиксировать массовые миграционные процессы (выселение из Испании 200 тыс. евреев, 500 тыс. морисков – мусульман, насильственно обращенных в христианство, из Франции – 500 тыс. гугенотов и др.). Уроки этих ранних европейских миграций таковы: страны, из которых были выселены сотни тысяч людей, понесли существенный – прежде всего экономический урон. И наоборот, страны, принявшие тысячи вынужденных эмигрантов, – Голландия, Германия, Италия, во многом выиграли – их экономическая и культурная жизнь стала значительно интенсивнее. В более поздние времена примерами внутренних этнических миграций (в России) могут служить депортации целых народов с их исконных земель и последующее возвращение. В XX в. приобрела массовость так называемая «трудовая» миграция, когда из непромышленных регионов (Азия, Африка) люди перемещались в развитые индустриальные регионы с целью заработка, что также можно назвать примером этнической или этноизбирательной миграции.

Рост современных межэтнических или межнациональных миграций, по мнению западных ученых, является серьезным вызовом мировой социальной, экономической и политической системам. По некоторым оценкам, в настоящее время около 100 млн иммигрантов, беженцев, иностранных рабочих и других категорий проживает вне пределов страны своего происхождения. Ожидается, что в текущем тысячелетии эта цифра резко возрастет.

Особая ситуация с этническими миграциями возникла на территории бывшего СССР после распада и образования новых независимых государств. По оценкам Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, в результате распада СССР свыше 60 млн человек оказалось за границей, из них примерно 34 млн – русские, украинцы и белорусы, живущие в других республиках.

В нашей стране на психологические проблемы этнических миграций и аккультурации не обращается, к сожалению, достаточного внимания, несмотря на то, что потребность в продуманной, научно обоснованной государственной миграционной политике чрезвычайно велика. Кроме того, высока психологическая цена, которую вынуждены платить люди, ставшие невольными заложниками как этнократических моделей государственного строительства, так и отсутствия разумных программ репатриации.

Одним из вариантов миграции народов можно считать эмиграцию. Эмиграция – такая разновидность миграции, которая предполагает значительную длительность пребывания вне пределов родины и в большинстве случаев носит окончательный и необратимый характер (или воспринимается таковой). Обязательно отметим: эмиграции из стран с тоталитарным режимом имеют минорную или даже трагическую окраску, особенно когда это касается политических беженцев или изгнанников. Беженцами могут считаться те индивиды (и их семьи), кто был вынужден бежать со своей родины, спасаясь от реальных (или воображаемых) политических или религиозных гонений, вследствие стихийных бедствий (наводнение, засуха), от разрушительных последствий войн всех типов.

Общим для всех этих категорий людей является вынужденный характер эмиграции и неизбежность тягот и лишений, смены психологического настроя, связанных с этим.

Термин беженец (refugee) используется для акцентирования наиболее важных черт такого типа миграций. Этот феномен нельзя считать новым, и, по мнению исследователей миграций, он существует в международной практике со времени зарождения городов и наций. Однако наиболее массовый характер (в новое время) это явление приобрело в период после Второй мировой войны, в результате чего появился даже специальный термин «перемещенные лица» (displased persons). В период с 1945 по 2010 г. около 50 млн человек было вынуждено покинуть свой дом подобным образом. Массовость и напряженность современных этнических миграций рождает потребность в знании психологических законов, которым подчиняется миграционное поведение.

Итак, этнические миграции, появившись в человеческой истории, создали новую ситуацию, которая в психологическом плане требует от человека (и человечества в целом) трудной работы понимания и принятия как иного взгляда на мир, запечатленного в других этнических культурах, так и понимания этнических основ собственного существования.

Психологические проблемы этнических миграций наиболее ярко раскрываются в следующих этапах или ступенях миграционного процесса:

• причины и мотивы миграции и эмиграции;

• адаптация мигрантов к иной этнокультурной среде;

• адаптация мигрантов к иной природной (географической) среде;

• трансформация этнической идентичности у различных поколений мигрантов.

Поиски лучшей жизни – безопасности существования, комфортного жилья, благоустроенного быта, лучшей жизни для своих детей, более успешной профессиональной самореализации, – вот что срывает с места миллионы людей в современном мире, влечет их навстречу часто неосознаваемым трудностям, а иногда – и подлинным трагедиям. Остановить эмиграцию невозможно, но сделать ее осмысленной, ввести в нормальное русло – в силах человеческих. Главное – добиться человеческих условий жизни в стране проживания, устранить причины, побуждающие людей к перемене мест, к поискам социального тепла.

Эмиграция – конечно, прежде всего добровольная, это всегда по своему объективному смыслу форма и акт социального протеста, часто не осознанное, не выраженное в четких политических формулах неприятие социально-экономического и духовно-культурного строя своего отечества. Эмиграция, в особенности массовая, – это всегда утрата страной активной части своего населения, ведь нужно обладать достаточно большой энергией и волей, чтобы радикально изменить место и образ своей жизни.

С точки зрения психологии, эмиграция становится неким жизненным экзаменом для человека – она порождает взлет энергии и волевой взрыв у одних и депрессию у других. Чтобы быть принятым в новую среду, человек развивает невероятную энергию, преодолевает пассивность, привычное течение событий, труд – и без особого напряжения. Творческая продуктивность маргинала – человека из другой среды – это словно компенсация за психологическую уязвимость, за чуждость в новой среде. Смена условий, новые впечатления и ощущения активизируют человека, пробуждают подчас дремавшие до поры внутренние силы. Об этом свидетельствуют и факты, и некоторые цифры: эмигранты из СССР, прибывшие в 1970-е годы в США, имеют среднегодовой доход свыше 34 тыс. долларов, в то время как коренной средний американец (чьи предки, кстати, тоже были эмигрантами) – лишь 22 тыс. долларов.

В литературе, посвященной проблемам эмиграции, сегодня просматривается идея о различных группах мигрантов из одной культуры:

• стабильных, экономически заинтересованных людей, которые едут на новое место вследствие причин, связанных с работой;

• нестабильных, имеющих потенциальные проблемы, переселяющихся, скорее, с надеждой, а не ради конкретных целей.

Данные группы мигрантов различаются еще и по тому, что одни знают, куда и зачем едут – эмиграция для них – средство решения определенных жизненных задач, а вторые не знают, куда они поедут (имеют несколько равнозначных вариантов), и главная цель для них – покинуть страну пребывания, т. е. эмиграция сама по себе.

Согласно модели социальной идентификации свою базовую потребность в самоуважении человек частично реализует через групповое членство. Когда человек определяет себя посредством принадлежности к некой группе, то его потребность в самоуважении будет мотивировать желание оценивать данную группу позитивно. Позитивные различия в пользу своей группы дают ее членам высокий субъективный статус или престиж, и вследствие этого – позитивную социальную и психологическую, добавим, и этническую идентичность. В свою очередь, негативные различия или неблагоприятное сравнение с другими группами определяют низкий престиж и негативную идентичность.

Когда своя группа (этническая, социальная) утрачивает позитивную определенность, ее члены будут вполне мотивированы:

а) оставить эту группу физически (эмигрировать, например);

б) размежеваться с ней психологически (внутренняя эмиграция);

в) прилагать когнитивные усилия, чтобы восстановить позитивную определенность собственной группы (стремиться больше узнать об истории и культуре своей страны, о ее славных и героических страницах).

Таким образом, те, кто выбирает эмиграцию, не хотят или не могут в силу тотальной «национальной обезличенности» (выражение русского мыслителя И. Ильина), бывшей бичом нашего общего советского прошлого, следовать третьим путем – поиска большей этнической, национальной определенности и выбирают первую стратегию – эмиграцию.

Потенциальных эмигрантов некогда можно было условно разделить на три основные группы по степени зрелости личного решения об эмиграции:

1) те люди, кто воспринимал эмиграцию как нечто абстрактное, своего рода радикальный вариант их жизненной перспективы. Эти лица находились на стадии формирования решения, взвешивали все «за» и «против»;

2) те, кто отвергал эмиграцию для себя или был индифферентен в этом отношении;

3) те, кто уже принял решение об эмиграции и составил для себя более или менее ясную картину того, на что он может рассчитывать в Израиле, Греции, Германии и т. д.

В отдельную подгруппу можно выделить людей, решившихся на отъезд из России, но испытывающих глубокий психологический дискомфорт из-за вынужденного разрыва с той культурной средой, которая воспринимается им как родная.

В литературе иногда указываются причины, побуждающие человека к миграции: притягивающие (pull) и выталкивающие (push). В числе же многих субъективных причин, приводящих человека к решению эмигрировать, можно указать:

а) страх перед угрозой реального или предполагаемого физического насилия над личностью. Подобный страх не только за свою собственную жизнь, но и за жизнь близких заставляет принимать решение в пользу эмиграции;

б) ощущение личной нереализованности в данной стране и связанное с этим стремление избавиться от комплекса «неудачника», начав все с нуля на новом месте. Вполне возможно, что эмиграция в таком случае представляет собой реакцию на невозможность решить по каким-либо причинам свои внутренние проблемы в стране исхода, поэтому, вероятно, не всегда корректно рассматривать ее как единственно возможный ответ на психологический стресс из-за «неуспешности»;

в) радикальное изменение привычного социокультурного окружения, разрыв родственных и дружеских связей, сложность адаптации к новой культуре и образу жизни, неизбежную утрату или значительное снижение профессионального и социального статуса.

Таким образом, указанные проблемы, типичные, по нашему мнению, для многих потенциальных российских эмигрантов, позволяют сделать вывод об амбивалентном характере феномена эмиграции, которая, способствуя решению одних проблем, привносит десятки других, являясь серьезнейшим психологическим испытанием для человека.

Для тех, кто эмигрирует из страны с тоталитарным режимом, одной из важных психологических проблем является проблема избавления от определенной социальной инфантильности и привычки во всех бытовых трудностях ждать помощи от государства (в настоящее время нам всем приходится избавляться от этой привычки). Многие потенциальные эмигранты осознают данную проблему как одну из важнейших и трудноразрешимых, ибо она требует определенной личностной ломки и перехода к жизни с большими энергетическими затратами. Однако данная психологическая работа может быть одновременно и привлекательной для молодых и активных людей, так как сулит творческий и личностный рост и развитие возможностей.

Итак, видно, что психологически принятие решения об эмиграции – одна из серьезнейших жизненных проблем, и чем более глубокие личностные пласты она задействует, тем с большей уверенностью можно высказать предположение, что ее итог будет успешным. Конечно, эмиграция, особенно этническая, проблема глубоко личностная, амбивалентная по самой своей сути, и она не решается сменой бытовых и социальных условий, а требует коренной перестройки личности, смены ценностных и поведенческих стереотипов, трансформации социальной и личностной идентичности, поэтому можно понять колебания тех, кто глубоко и трагично переживает проблему эмиграции.

Взгляните на типичные причины эмиграции в недалеком прошлом нашей страны:

• кризис власти в России, неспособность государственного аппарата управлять страной, гарантировать своим гражданам безопасность, экономическую и правовую защищенность. В этот комплекс причин входят такие, как «отсутствие жизненной перспективы», «отсутствие будущего для детей», «общая зараженность эмиграционными настроениями»: «все поехали – и мы тоже поехали»;

• желание посмотреть мир – в качестве дополнительных причин часть людей указывала: «отсутствие возможности ездить за границу», «желание пожить по-человечески», в обществе «изобилия». Характерной особенностью четвертой волны эмигрантов из СССР является идеализация жизни на Западе благодаря существованию «железного занавеса». Отсутствие информации о реальной жизни эмигрантов на Западе и возможности свободно ездить за границу провоцировали желание отъезда почти у половины опрошенных эмигрантов;

• нестабильность экономической ситуации имеет промежуточное значение среди причин, указываемых эмигрантами. Это объясняется, возможно, тем, что многие из эмигрантов имели на родине достаточно высокий экономический и социальный статус. Таким образом, несмотря на объективные экономические трудности – рост цен, инфляцию – это не являлось для большинства мигрантов главной причиной выезда;

• преследования по национальному признаку (евреев, немцев и т. д.) занимают последнее место по значимости.

Несмотря на то что эмиграция последних лет многими специалистами рассматривается как прежде всего экономическая, вообще-то все не так просто. Исследования показывают, что, несмотря на важность экономических факторов, люди все-таки не являются «экономическими максималистами». Более важными причинами, хотя часто и не осознаваемыми, являются причины именно психологического характера, в ряду которых преобладают экзистенциальные: утрата смысла жизни (ради чего жить) и попытки обрести его в другой атмосфере, в тех краях, где «все хорошо». Очень важной и также часто скрытой причиной является кризис идентичности (напрямую связанный с утратой смысла жизни), когда человек в условиях идеологического вакуума не может самостоятельно понять, кто он такой, в какой стране он живет и ради чего. Поскольку далеко не всех людей устраивает растительное существование, а особенно русских, которым нужна глобальная идея, ради которой стоит жить и нести неизбежные тяготы жизни, то встает вопрос: найти эту идею самостоятельно или позаимствовать у более удачливых соседей – пожить с ними их идеей.

И здесь возникает новое – на стыке экономических, социальных, этнических проблем – важная проблема – интеграции – вечная для переселенцев, которая будет сопровождать их всю оставшуюся жизнь. Любая значительная перемена в жизни человека – это серьезное испытание. Испытание на прочность. Даже небольшой сбой в привычном распорядке может привести к стрессу.

Первые проблемы: ломка всего, причем прежде всего моральная, психологическая. Это не отъезд на время. Это навсегда. Люди уезжают из мест, где родились, теряют привычные связи, работу, родных и знакомых, любимых домашних животных. Они скорбят даже о милых сердцу безделушках, стоявших на столике в спальне или висевших на стене в гостиной. Переселенцы попадают в совершенно иные условия и, что очень важно, в новую обстановку с незнакомым языком. Как бы плохо ни жили люди там, откуда они уехали, но у всех была крыша над головой, которую они называли своим домом. Итак, предотъездные хлопоты и треволнения позади. Человек оказывается в общежитии города, где он должен прожить некоторое время, пока не найдет квартиру. Общежитие общежитию рознь. И, кроме того, ощущение временности, в данном случае временного жилья, также не прибавляет человеку оптимизма. Раньше через подобное проходили все без исключения. Теперь, когда приток приезжающих значительно сократился, людям, как правило, сразу предоставляют квартиру. Это снимает много проблем, связанных с привыканием. Ну, и конечно, фактор обживания в новом гнезде играет не последнюю роль – люди, занятые решением бытовых задач, на время отвлекаются от глобальных – как вжиться в новую обстановку, как почувствовать здесь себя дома. Раньше практически все вновь прибывшие проходили через жерло бюрократических учреждений со страхом, в первую очередь потому, что не знали языка. Теперь, когда перед приездом многие учат языки, эта проблема отчасти снимается.

Еще проблема – дети. Считается, что легче всего привыкают к жизни в эмиграции дети. Им хорошо там, где рядом мама. Дети, начиная с четырехлетнего возраста, достаточно легко адаптируются в новых условиях. Они, особенно если ходят в детский сад (идеальный вариант) или ежедневно играют со сверстниками, быстро осваивают язык и очень скоро, спустя год или даже меньше, становятся своими в чужой стране. Здесь родителям надо уже думать о том, чтобы сохранить для малыша родные язык и культуру. Сложнее обстоят дела у школьников, начиная примерно с 9– 10-летнего возраста. Они вынуждены перестраиваться. Им так же, как и взрослым, есть о чем жалеть. Об оставленных дома друзьях, о спортивных секциях, о дружном классе, о любимом учителе. Совершенно непривычными оказываются программа и требования (вернее, их отсутствие) в школе. На первых порах, естественно, проблемы с языком. Здесь очень важно родителям вовремя понять, что беспокоит их ребенка. Бывает всякое: от неприязненного отношения учителя до конфронтации с целым классом. Однако все же у детей младшего школьного возраста привыкание проходит легче, чем у подростков и старшеклассников. Одной из главных особенностей этой возрастной группы является самоутверждение. Тинейджеры должны чувствовать, что они как минимум свои – в школьном коллективе, в молодежной тусовке, в микрорайоне, где живут. Любое недопонимание, ощущение неуверенности воспринимается как трагедия и может привести к катастрофическим последствиям. Прибавьте к этому что занятым обустройством родителям сейчас не до психологических переживаний взрослеющих детей, и налицо предпосылка к тому, что именно нежелание сына или дочери ждать, когда все образуется, заставит семью подумать об отъезде. Если даже положение не настолько серьезно, то, к примеру, со старшеклассниками возникают еще и такие проблемы: сложно понять перспективы с продолжением учебы, когда у выпускника есть на то желание. А теперь о пожилых людях. Они, всю жизнь проработавшие в стране, где родились и выросли, выйдя на пенсию, оказались, в буквальном смысле слова, на грани выживания. Смехотворной суммы, которой их за доблестный и тяжкий труд наградила теперь уже бывшая родина, едва хватает на самое необходимое из питания. Одежда и лекарства относятся к разряду непозволительной роскоши. Поэтому не секрет, что пожилые, приехавшие за границу, часто рассчитывают на нормальное социальное пособие, базисное обеспечение. Материально старики, несомненно, выиграли. Есть своя квартира, неплохое медицинское обслуживание. Некоторые впервые в жизни получили возможность повидать мир – ездят не только в однодневные поездки в близлежащие страны, но и пересекают океан, навещая родственников на других континентах, о чем они раньше и мечтать не могли. Но что делать им здесь без привычных связей и без знания языка? Конечно, есть языковые курсы бесплатно или по вполне доступным ценам. Но учиться в таком возрасте очень сложно, тем более что многие по состоянию здоровья не в силах ходить на подобные курсы. Занимаясь 1–2 раза в неделю, старики мало что усваивают. Таким образом, люди оказываются в языковой изоляции – они не могут объясниться даже в самых простых бытовых ситуациях. А как обстоят дела у пожилых с удовлетворением культурных запросов? Выбор книг на русском языке в библиотеках ограничен. Покупать их здесь дорого. Правда, есть энтузиасты, которые много делают для организации досуга стариков. Они открывают объединения, где устраивают тематические встречи, ежемесячные вечера отдыха, шахматные турниры и литературные гостиные, где никогда не занимавшиеся творчеством 70-летние читают свои стихи и рассказы. Для многих такие мероприятия просто жизненно необходимы. И все же…

А как привыкает к новой жизни самая многочисленная группа эмигрантов – люди работоспособного возраста. Разброс в возрасте здесь велик – от тех, кому немного за двадцать, до тех, кто уже получал пенсию по старости дома. Здесь приходится говорить о мужчинах и женщинах отдельно, потому что процесс интеграции у них происходит по-разному

Женщины более эмоциональны. Им очень тяжело решиться на отъезд. Если нет какой-либо чрезвычайно важной причины, то до последнего момента их мучают сомнения, и такое же состояние они испытывают в первое время – месяц, два, три. Затем, поняв и приняв неизбежность случившегося, начинают обживать новый угол. На них ложатся привычные заботы: дети, дом (быт), магазины, готовка, уборка и т. д. Довольно быстро появляются приятельницы – ведь проблемы у всех примерно одинаковые, так что повод для сближения и темы для разговора подбирать не надо. Женщины более восприимчивы к изучению языков. А это значит, что скоро снимается самая важная психологическая проблема – языковой барьер.

Мужчины, как правило, инициаторы отъезда. Они по природе мобильнее, чем женщины. Любая неизвестность – риск. А значит, всплеск адреналина, новые ощущения. Оптимизм, установка только на положительное порой часто оборачиваются для мужчин трагедией. Они не так болезненно, как женщины, на первых порах воспринимают бытовые проблемы и жилищные условия, понимая, что это временное, проходящее. Гораздо страшнее для них потеря статуса главного в семье. Сложности с языком ставят их в зависимость от женщин и детей, быстрее осваивающих незнакомую речь. Бывает, мужчины опускаются, начинают пить. Или всеми силами рвутся назад, домой, где все было привычно и понятно. А детям здесь нравится, да и жена приспособилась к местным условиям. Рушатся семьи. К сожалению, это не такая уж редкая ситуация, это оборотная сторона вживания в новую среду.

Есть еще один вариант, о котором не задумываются те, кто вырос и прожил долгие годы в какой-либо (родной) стране. Это религия. Если часть переселенцев формально причисляет себя к разным направлениям, например, христианства, то многие атеисты. А между тем для некоторых вера становится той отдушиной, которая помогает обрести главное, чего не хватает большинству приехавших, – опору и контакт с единомышленниками…

Итак, причины эмиграции могут быть экономическими (безработица, безземелье, низкие доходы и уровень жизни в местах проживания, невозможность реализации предпринимательской инициативы и т. д.), социальными (плохие условия проживания, отсутствие доступа к образованию, неудовлетворенность социальным статусом и т. д.), военно-политическими (войны и военные действия, конфликты, изменение государственных границ и т. д.), этническими (стремление на этническую родину, этническая дискриминация и т. д.), демографическими (выход замуж за иностранца, стремление к воссоединению семей и т. д.), эколого-географическими (природно-климатические условия, природные катаклизмы и стихийные бедствия, техногенные катастрофы и бедствия), религиозными и др.

Нас интересуют прежде всего этнические причины. Беда только в том, что эмиграция по национальным причинам превращается в поиск путей и средств адаптации мигрантов.

Адаптация – приспособление человека или группы людей, в нашем случае мигрантов, к жизни в новой инонациональной среде, отчасти и приспособление к ним этой среды с целью взаимного сосуществования и взаимодействия. Адаптацию можно рассматривать как явление в жизни мигрантов, охватывающее социальную, культурную и психологическую сферу взаимодействия выходцев из других стран с представителями коренных национальностей или господствующего этнического большинства, а также с себе подобными.

Процесс адаптации неизбежно приводит и к ассимиляции. Адаптация мигрантов происходит через определенные стадии (уровни):

1) целенаправленный конформизм (мигранты знают, как действовать в новой среде, но внутренне не признают систему ценностей новой среды и придерживаются старой системы);

2) взаимная терпимость (личность и среда проявляют взаимную терпимость к ценностям и формам поведения каждой из сторон);

3) аккомодация (характеризуется взаимной терпимостью сторон и взаимными уступками);

4) ассимиляция (полное приспособление, при котором индивид полностью отказывается от своих прежних ценностей и принимает систему ценностей новой среды).

Термин ассимиляция используют для описания поглощения одной культуры другой, когда этнокультурная группа постепенно адаптируется (или вынуждается к адаптации) к обычаям, ценностям, жизненным стилям и часто языку доминирующей культуры. Еще под культурной ассимиляцией (которую иногда и называют аккультурацией) подразумевают частичную либо полную утрату индивидами или группой своей культуры в пользу доминирующей культуры окружающего общества. Причем такая ассимиляция может происходить как стихийно, и носить добровольный характер, так и осуществляться государством путем прямого насилия или косвенно. Если в результате культурной ассимиляции происходит смена идентичности (т. е. этнического самосознания) данной группы, то можно говорить о ее этнической ассимиляции.

Ассимиляция этнокультурной группы иммигрантов – длительный, многоступенчатый социальный и культурный процесс. Адаптация и интеграция с доминирующим обществом, интеграция в него, являются теми необходимыми этапами, когда происходит включение иммигрантов и их потомков как в структуру, так и в культуру общества и постепенное усвоение ее, т. е. не только структурная, но и культурная ассимиляция их. Тем не менее и после усвоения этой культуры связанное с памятью о родине предков, прежнее этническое самосознание еще долгое время может сосуществовать с новым. К тому же говорить о смене потомками иммигрантов своей идентичности, полной этнической ассимиляции, можно лишь при адекватном восприятии их в окружающем обществе. Ассимиляция происходит в случае отсутствия кланового образа жизни мигрантов (диаспор). Культурная изоляция наиболее удобна, так как нет надобности перестраивать ценностные установки. Но стоит помнить, что существование диаспор создает конфликтную ситуацию между нациями и препятствует диалоговому общению.

А так ли уж необходима ассимиляция? Или мигрант может интегрироваться в общество, сохраняя этническую идентичность? Нужно ли человеку растворяться в новой культуре, забывая свою? И действительно ли диаспоры препятствуют адаптации?