Большая игра Смит Дэниэл
Я выставил руки в стороны, чтобы не упасть, и пошел по стволу упавшей ели. Потом перепрыгнул на другую. Так мы и двигались, скача с дерева на дерево, огибая пятна пожарищ и куски дымящегося металла.
Еще моросило, небо над нами только начало проясняться, и гору озарял бледный месяц. Его света хватало, чтобы разглядеть выжженную борозду, но в лесу, впереди нас, была непроглядная тьма. В ней мы решили укрыться от Хазара и его подручных.
– Похоже, там он и приземлился, – сказал президент, догоняя меня. Он говорил с одышкой, будто ему было тяжело дышать. – Мой Борт номер один, или другой самолет.
– А много их у вас было?
– Несколько.
– Теперь нет ни одного.
Президент издал звук, похожий на смешок, и я снова обернулся, чтобы заглянуть ему в лицо. Он тоже остановился и склонился, уперев руки в бедра.
– Да что ж со мной не так? – проворчал президент. – Нет, я, конечно, не самый подтянутый мужчина в Белом доме, но не настолько же все плохо. Теперь, как вернусь, буду чаще наведываться в тренажерный зал.
– Мы высоко в горах. Вы просто не привыкли к разреженному воздуху.
Он покачал головой.
– Не волнуйтесь, я о вас позабочусь. – Это и правда было похоже на сон. Я спасал президента США от сумасшедших охотников. Похоже, лидером сегодня предстояло быть мне. Я добавил:
– Со мной вы в безопасности.
– Да, малыш, должен признать, ты знаешь, что делаешь.
– Оскари, – отрезал я. – Не «малыш».
– Конечно, Оскари.
Мы продолжили свой путь по борозде, стараясь двигаться незаметно, переступая с дерева на дерево. Поломанные при крушении ветки, дождь, пожарища и заросли скрывали все наши следы. Добравшись до конца шрама, мы спрыгнули на землю и скрылись в темном лесу, у которого не было видно ни конца, ни края. Дорогу нам освещал только тусклый свет луны, пробивавшийся сквозь густые ветви.
– Стойте! – Я поднял руку, но президент все равно врезался в меня, толкнув вперед.
– Извини.
– Будьте повнимательнее, – сказал я, совсем как мой папа.
– Почему мы остановились?
– Надо подождать немного, чтобы глаза привыкли к темноте. Постарайтесь расфокусировать зрение.
– Что сделать?
– Расфокусироваться. Попробуйте немного скосить глаза.
– Скосить глаза?
– Тш-ш, просто глубоко дышите. – Я расслабил глаза и постарался ни на чем не задерживать взгляд. Папа говорил, что охотники сотни лет используют этот прием. Он хорошо работает на открытом пространстве, в лесу – похуже. Но если постараться, то боковым зрением можно заметить притаившихся животных. Сейчас мой туманный взор искал не дичь, а кое-что пострашнее: вооруженного человека, поджидающего нас в темноте.
Не увидя никакой опасности, я приложил к уху ладонь рупором и поводил головой из стороны в сторону, прислушиваясь. Заухала сова, что-то закопошилось в траве, а потом я услышал нежданный звук.
– Вертолет возвращается, – выпалил я.
– Я ничего не слышу.
– Сложите вот так руки и станете все слышать чутко, как заяц.
– Серьезно? – Президент повторил мое движение и обернулся в сторону шрама. – С ума сойти!
– Нам нельзя оставаться на месте. – Я набрал пригоршню хвои и сухих листьев, чтобы засыпать оставленные нами на земле отметины.
– И запомните, ставьте свою ногу туда же, куда ступаю я.
– А ты и вправду знаешь, куда идти? – недоверчиво спросил президент, оглядывая лес, который, наверное, для него казался стеной из одинаковых деревьев.
– Знаю.
И мы углубились в бор. Мы шли не меньше часа, все дальше уходя от вертолета, прочесывающего лес в поисках наших следов. Мы направились к вершине, где лежала секретная поляна, отмеченная папой на карте. Больше нам некуда было идти. Я знал, что завтра, когда я не вернусь из лесу, папа и его товарищи отправятся искать меня. И первым делом они пойдут туда. Наши мужчины – настоящие охотники. Они знают эти места, у них есть оружие, и это значит, что победа не обязательно будет за автоматами Хазара.
– Вам надо идти потише, ступайте осторожно, – обратился я к президенту.
– Я стараюсь.
– А топаете, как слон.
– Ну уж не как слон, потише…
– Опирайтесь на всю стопу. Люди думают, что надо ступать с пятки на носок, но так неправильно: получаются две точки соприкосновения. Вы так ходите, вот у вас и хрустит под ногами. А животные касаются земли один раз за шаг, поэтому и двигаются тихо. Попытайтесь ступать, как я объяснил. И не сопите так громко. – Мне казалось странным, что я отдаю приказания самому президенту. С другой стороны, мне было приятно почувствовать себя не ребенком, но взрослым мужчиной.
Позади нас стрекотал вертолет, водя прожектором из стороны в сторону. Я был уверен, что пилот отдает команды людям в лесу, и мне очень хотелось узнать, близко ли Хазар. Рыщет ли он по бору или сидит в вертолете с взведенным ружьем?
Вертолет все время кружил где-то позади, освещая верхушки деревьев, но один раз удары его лопастей стали громче, и он начал быстро приближаться, словно заметил нас. Мы тут же бросились в укрытие.
– Ложитесь!
Мы повалились в грязь у узкой горной речушки.
– Сюда, – прошептал я, ползя к выступающему берегу. – Медленнее. Резкие движения привлекут их внимание.
Мы лежали бок о бок, прижимаясь к каменной стене, низко опустив головы.
– Главное, не смотрите наверх. А то свет отразится от лица.
– Паршивый у меня выдался денек, – пробормотал президент.
– И у меня, – признался я.
Мы спрятали лица, и тут вертолет зашумел прямо над нами, раскачивая вершины сосен. Яркий луч осветил раскидистые ветви, отразился от воды, заскользил по камням и кустам. Стук лопастей отдавался в висках, сотрясал с головы до ног, но мы оставались неподвижны, словно были частью леса.
Наконец вертолет отлетел, но мы решили остаться у речки и не продолжать движение, пока опасность полностью не минует. Мы сидели у воды, слушая мелодичное журчание воды.
– От этих звуков хочется в туалет, – сказал президент.
– Так сходите, – ответил я.
Он встал и направился к растущим невдалеке деревьям. Мне тоже захотелось помочиться, и я пошел следом. Затем мы помыли руки в реке и снова двинулись в путь.
– Нам повезло, что сейчас весна, – начал я разговор. – Через пару недель солнце совсем не будет заходить. Без ночной темноты было бы труднее.
– Полярный день? – уточнил президент.
– Да, слышали о таком?
– Значит, он у вас бывает летом?
– Ага. У нас три лета: раннее лето, просто лето и позднее лето. Мы зовем их Таянье снегов, Полуночное солнце и Сезон урожая.
– Звучит красиво, – заметил президент.
– Правда?
– А ты так не считаешь?
– Никогда не задумывался о названиях. Для меня это просто время, когда невозможно нормально спать.
Мы все время петляли, никогда не шли напрямик. Мы то уходили вперед, то резко в сторону, а иногда даже пробирались назад, ступая по низкорастущим ветвям, чтобы не оставлять отпечатков на размытой почве. Если на дороге попадались камни, я прыгал по ним, а президент всякий раз жаловался, ставя на острый валун обмотанную пакетом ногу, и стонал, когда в кожу врезался обломанный край камня.
Было за полночь, когда мы выбрались из густого леса и стали взбираться на гору, покрытую каменистой твердой землей и редкими деревьями. Здесь, у ее подножия, я бы оставил квадроцикл, если б спокойно пошел охотиться в тайное место, указанное на папиной карте.
– Тут они нас никогда не найдут, – заметил я, взобравшись на скалистый выступ и протянув руку, чтобы помочь президенту. – Им даже на ум не придет, что мы могли сюда направиться.
Президент поднял на меня глаза:
– Имеешь в виду вверх по горе вместо того, чтобы спускаться вниз? Да, ты это хорошо придумал.
– Тут мы, скорее всего, будем в безопасности.
– Скорее всего? – Он отказался от помощи и, хрипя от натуги, попытался подтянуться и влезть на скалу самостоятельно.
– Ну, у них ведь есть вертолет, – объяснил я.
Президент наполовину осилил выступ, но ему удалось закинуть на него только одну ногу, так что я ухватил президента за пиджак и резко потянул. Он откатился на середину выступа и повалился на спину, громко хрипя. Отдышавшись, он ответил:
– Да, вертолет. Я чуть было не забыл о нем.
Когда президент пришел в себя, мы двинулись дальше. Мы шли молча, слишком уставшие, чтобы вести беседы. В голове у меня прокручивались недавние события.
– Что значит «моррис»? – прервал я молчание. – Вы повторяли это слово, когда вышли из капсулы. Это чье-то имя?
– Да, так зовут моего телохранителя. – Президент еще говорил с придыханием, но уже не так тяжело сопел. – Он не раз спасал мне жизнь.
– Наверное, он очень смелый. Он охотник? – Я придержал ветку сухой сосны, чтобы президент мог пройти.
– Не совсем. – Президент с благодарностью кивнул. – Но однажды он заслонил меня от опасности.
– Как это?
Президент остановился, чтобы перевести дух.
– Однажды мы полетели в Сиэтл, и я допустил оплошность: вышел к толпе, чтобы поприветствовать местных жителей. Тогда кто-то выхватил пистолет, но Моррис закрыл меня собой и получил пулю вот сюда. – Президент похлопал себя по груди. – Внутри остался осколок, у самого сердца. – Он сблизил указательный и большой пальцы так, что просвет между ними оказался меньше двух сантиметров. – Врачи сказали, что извлекать его слишком опасно. Но боюсь, рано или поздно этот осколок убьет Морриса.
– Он что, как будто живой труп? – спросил я, обернувшись на президента.
– Получается, так. Я предлагал ему выйти на пенсию, но он и слушать не хотел. И вот сегодня он снова спас меня, уговорив сесть в капсулу перед тем, как… – Он прервался на полуслове и глубоко задумался.
– Что с вами?
Президент поднес руку ко рту и уперся взглядом в землю.
– Президент?
– Что? – отозвался он. Его взор был устремлен вдаль, президент будто смотрел сквозь меня. Таким же взглядом он ответил сегодня на вопрос о человеке в костюме.
– Так, ничего. Ничего. – Он потряс головой и зашагал вперед. Но когда президент снова заговорил, то я понял по голосу, что мысли его блуждают сейчас далеко.
– И все же хорошо быть президентом: наверняка знаешь, что на твои поиски бросят лучшие силы.
– В смысле?
– Меня будет искать очень много людей.
– Но не в том месте.
– Почему?
– Человек в костюме сказал, что он выбросил этот ваш… Как там этот передатчик называется?
– Транспондер.
– Точно. Так что все будут искать вас не там, где нужно.
– Они быстро это поймут и прилетят сюда.
– Но только на рассвете. По крайней мере, так сказал тот человек.
– Я слышал, что он сказал, – раздраженно ответил президент. – Я там тоже был.
– Выходит, вам повезло, что я вас нашел раньше, чем люди Хазара. Даже если бы вы сами выбрались из капсулы, то не выжили бы один, без меня. Я знаю лес, это мой дом. – Меня переполняла гордость. – С этим луком я могу прокормить и защитить вас. Ведь в этих горах есть медведи.
– Здесь водятся медведи? – Президент с опаской посмотрел по сторонам.
– Да, и много.
– И ты бы смог пристрелить медведя из этого лука? – В голосе президента звучало сомнение.
– Конечно. Это очень хороший лук.
– Ты уже пробовал?
– Да. Точнее, нет. Но мой папа убил медведя, когда ему было столько же, сколько мне сейчас. – Я нащупал в кармане папино фото.
– А сколько тебе лет?
– Двенадцать. Завтра тринадцать будет.
– Надо же, моему сыну тоже тринадцать. У меня еще дочка есть, ей одиннадцать.
– А на кого ваш сын любит охотиться?
Президент рассмеялся:
– Ну… вообще-то мы не ходим на охоту.
– Не ходите на охоту? – я недоуменно посмотрел на него.
Он пожал плечами и помотал головой:
– А вы знали, что бурый медведь – священное животное. И когда папа убил его, то устроили большой праздник, чтобы задобрить духа. А голову медведя насадили на самый высокий кол, чтобы его душа могла унестись на небо.
– Твой папа, похоже, смелый малый. Ты хочешь быть таким, как он?
– Папа научил меня всему, что знал сам.
– Это он тебе рассказал о том безопасном месте?
– Да, на папиной секретной поляне Хазар нас точно не найдет.
Но теперь, зная, на что способны те люди с вертолета, я в этом сильно сомневался.
Смерть на горе
У склона горы Акка, там, где лес редел и начинался труднопроходимый горный массив, мы решили остановиться и хорошенько все осмотреть. Я расфокусировал зрение, чтобы засечь какое-нибудь необычное движение. Позади нас все было тихо. Но когда я повернулся к горному хребту, лежащему впереди, то заметил зайца. Он подпрыгнул и замер, осматриваясь. Его четкий силуэт был точной копией тех мишеней, что вырезал для меня отец.
Я подал президенту знак остановиться, затем вскинул лук, бесшумно вложил стрелу, прицелился и взялся за тетиву. Как только я потянул за нее, меня охватила страшная злость: лук был для меня слишком большой и тяжелый. От него не было никакой пользы – одно напоминание о моей слабости. Крепко стиснув зубы, я со всей силы рванул тетиву. Но как и в прошлый раз, до щеки она не дошла.
И все же я выстрелил.
Тетива жалобно застонала и стрела выскочила куда-то в сторону. Ее крутануло в полете, и она ударилась о камни слева от цели.
Заяц не упустил шанс и улизнул. Секунду назад он был здесь, в другую – его уж и след простыл.
– Бывает, – прошептал президент, но я ничего не ответил.
Злой и пристыженный, я опустил лук и пошел за стрелой. Засунув ее в колчан, я оглянулся на лес. Мы далеко забрались, оставив позади густую чащу. Сверху было видно, как над ней кружит вертолет – маленькая красная точка с белым лучом.
Я посмотрел на президента и выпалил:
– Если бы у меня был лук поменьше, мой лук, я бы точно попал! Дурацкий лук. Могли бы сейчас поужинать зайчатиной.
– Не переживай, – ответил президент. – Значит, сегодня пропустим ужин. – Он направился ко мне, переступая с валуна на валун. – Да и вообще, я не особо люблю зайчатину. Другое дело – чизбургеры.
Он замолчал и уставился на траву между двумя заостренными булыжниками.
– Ботинок, – президент вдруг присел и поднял с земли свою находку.
– Это ваш? – удивился я. В лунном свете я отчетливо разглядел черную блестящую мужскую туфлю. Из тех, что вполне мог носить президент. Это явно был не ботинок охотника, да и у нас в деревне такую обувь никто не носил.
– Не мой, – он отрицательно покачал головой.
– А размер не ваш? Вдруг повезло?
– Не особо. Ботинок вроде подходящего размера, но он не на ту ногу.
– Жалко, – я посмотрел вокруг, чтобы разобраться, как здесь оказалась туфля, и заметил, что справа, на невысоком скалистом выступе в метре от меня, что-то лежит.
– Стой, где стоишь, – скомандовал президент.
– Что? – удивился я. С тех пор как мы убежали от бандитов, я принимал все решения. Ведь я знал свой лес, а президент был тут чужаком. Непонятно, с чего он вдруг решил стать за главного. Наверное, потому, что он взрослый, а я – ребенок. Взрослые всегда считают себя умнее остальных, и уж особенно если они президенты.
– Я велел тебе стоять, где стоишь. – Он властно сжал мое плечо и пошел к скале. Когда он оперся на камень, чтобы влезть на уступ, то тут же отдернул руку и посмотрел на пальцы.
– Что там у вас?
– Просто стой на месте. – Он крепко ухватился за скалу, подтянулся и забрался на уступ гораздо увереннее, чем до этого на поваленную ель.
Несколько секунд он молчал, и я услышал завывание ветра да отдаленный шум пропеллера. Тишину прервал голос президента:
– Отис. Господи, нет.
И тут я решил, что президент не может отдавать приказы в этом лесу, потому что, в отличие от меня, совсем не знает здешних мест. Перепрыгивая с камня на камень, я подобрался к выступу и залез на него, чтобы посмотреть, что же там лежит.
Мертвец был одет в такой же костюм, что и человек, пришедший из леса к месту приземления капсулы. Он лежал на спине, в неестественной позе: руки раскинуты, одна нога подвернута, вторая – та, что без ботинка – немного свешивается с края скалы. На лице у мужчины не было ни царапины, и, казалось, он просто уснул с открытыми глазами.
Но я понимал, что он был мертв. Как и Пату, как военный на поляне.
– Вы знали его? – услышал я собственный голос.
Президент склонился над мужчиной и прижал кулак к губам, как будто хотел успокоиться. Он тяжело сглотнул комок в горле и ответил:
– Это Отис. Он из группы охраны.
– Ваш телохранитель, да?
Президент кивнул.
Я глубоко вдохнул и огляделся. Невдалеке я заметил еще тела.
– В группе и другие были?
– Да.
– Это они? – я показал пальцем на трупы.
Президент поднял голову и поглядел по направлению моей руки. Потом поднялся и пошел к мертвым телам. Я же остался на месте, мне не хотелось больше видеть покойников.
– Стэнли, – назвал президент имя первого из них. – А это Клэй, – сказал он, подойдя к другому мужчине.
Голос у президента был тихий и надрывный. Он закрыл лицо руками и прошептал:
– Что же с ними случилось?
Президент подошел во мне и перевернул Отиса лицом вниз. За спиной у трупа был сложенный парашют. Президент навис над ним и стал разглядывать крепления.
– О боже!
– Что там?
– Боже мой!
– Да что там? – повторил я. – Скажите, президент.
Он сел на землю и, будто не веря своим глазам, покачал головой.
– Их связали, парашюты. Кто-то стянул парашюты веревками, чтобы они не раскрылись. Это убийство.
– Убийство? Но кто? – Я еще не договорил вопрос, как мне на ум пришел мужчина в костюме: он сказал, что ему с парашютом повезло больше, чем остальным.
– Думаю, их убили те же люди, что гонятся за нами.
– И вы не представляете, кто они? Вы точно никого из них не узнали? Те бандиты сказали, что открыли на вас охоту!
Президент не посмотрел на меня. Он отвернулся и закусил нижнюю губу, словно его мысли занимали не только вооруженные преследователи.
– А Хазар? Его вы раньше видели?
Президент помотал головой.
– А других? Вы, может…
– Оскари, я же президент США. Моей смерти не один человек желает.
Я вздрогнул от ужаса, будто сотни пауков поползли по моей коже. Чтобы собраться, я вспомнил, что говорил папа, когда я начинал себя жалеть: «Слезами горю не поможешь».
– Президент, поднимайтесь.
– Что?
– Поднимайтесь же.
Он махнул на меня рукой:
– Оскари, их убили. Понимаешь? Меня предали. Кто-то поломал все системы на Борту номер один, чтобы его могли уничтожить. Кто-то испортил парашюты моих охранников. И капсулу спасательную тоже. Поэтому я и не мог из нее выбраться.
– Да, мужчина в костюме сказал, что это был он.
Президент поднял на меня глаза:
– Помнишь, я говорил о спасателях. Я уже не уверен, что они прилетят к нам на помощь.
– Да перестаньте жаловаться! – Я и сам не верил, что говорю это президенту, но он уже начал терять веру во спасение, а я должен был заставить его продолжать движение. – Вставайте, мы уходим.
– Но у них оружие. И вертолет. У них есть доступ к информации. Иначе как они смогли бы все организовать?
Я посмотрел на тело Отиса.
– А вот у него есть оружие?
Президент только вздохнул в ответ.
– Он же телохранитель? Где его пистолет?
Похоже, мои слова дошли до президента.
– Да, да! Должен быть.
Он наклонился к трупу, задержал дыхание и залез рукой в карман пиджака, чтобы извлечь наружу пистолет.
– Теперь у вас есть пистолет, а у меня – лук.
Похоже, мою радость президент не разделял. И после той промашки с зайцем я не мог на него обижаться. Он попытался улыбнуться, но в его гримасе читались отчаяние и жалость ко мне. Казалось, он уже смирился с тем, что нас скоро прикончат. Как вдруг президент изменился в лице:
– Телефоны! У них есть мобильники. – Он снова упал на колени, с усилием перевернул тело обратно на спину и начал обыскивать его, отвернувшись, чтобы не видеть мертвое лицо своего телохранителя. Дойдя до кармана брюк, президент торжествующе посмотрел на меня.
– Ну, о чем я тебе говорил. – Он запустил руку в карман Отиса и достал из него сотовый телефон. Подставив его под лунный свет, президент стал крутить в руках и отчаянно давить на кнопки:
– Черт побери, не работает.
Он отшвырнул телефон и бросился обыскивать другого охранника, но снова нашел разбитый аппарат.
Читать бесплатно другие книги:
