Испанская война и тайна тамплиеров Соколов Олег
Генерал Абер, глядя в глаза командующему, кивнул головой.
– Ну а вам, генерал Абер я поручаю честь вести наши войска на главный штурм, который, я надеюсь, мы начнем завтра.
Сюше повернулся к командиру артиллерии и добавил:
– Пусть этой ночью, Валле, ваши пушки продолжают огонь, но много зарядов и сил не тратьте. Оставьте энергию на завтра. Как только станет совсем светло, задайте неприятелю так, чтобы всякое желание обороняться пропало. Бреши должны быть проходимыми для наших войск. Главная цель – бастион Кармен. Ваши пушки сломают оба его фаса, и через них мы ворвемся в город. Понятно? – Командующий говорил твердо и абсолютно уверенно.
– Так точно, мой генерал, – так же уверенно ответил командир артиллерии.
Сюше снова повернулся к Аберу:
– Для главного штурма я выделяю пять батальонов, которые будут разделены на три колонны. Они пойдут в атаку через обе бреши бастиона Кармен, а также попытаются прорваться через те ворота, что рядом с бастионом. Для этого я выделяю вам в помощь инженерные войска и минеров, которые должны будут взорвать ворота. Главное, чтобы штурм был сильным и напористым. Проявите всю неустрашимость, на которую, я знаю, вы способны. Ясно?
– Ясно, – не слишком уверенно сказал генерал Абер и почесал голову.
Сюше мгновенно уловил что-то неладное в тоне своего подчиненного.
– Вы что, сомневаетесь в успехе? Или, быть может… – Сюше не договорил. Он поостерегся сказать слово «опасаетесь» или «боитесь», которые в наполеоновской армии воспринимались как оскорбление, но явно подумал нечто подобное.
Глаза Абера блеснули гневом:
– Меня еще никто никогда не упрекал в трусости! И дай Бог, не упрекнет! Я нисколько не сомневаюсь, что с моими солдатами возьму эти чертовы бреши, и мы ворвемся в город. Меня тревожит совсем другое. Вы ведь знаете наших солдат, да и солдат вообще. Штурм будет кровавым. Наши воины будут разъярены, и что начнется, когда они ворвутся в город? Как мне их потом удержать? Когда они начнут грабить и насиловать? А отвечать буду я…
– Нет, отвечать вы не будете, – спокойно ответил Сюше.
Абер вытаращил глаза:
– А кто будет отвечать?
– Никто. Пускай себе грабят и насилуют. Когда Сюше холодным, совершенно невозмутимым тоном проговорил эту фразу, все собравшиеся чуть не подскочили со своих стульев. Как?! Генерал, который требовал безупречной дисциплины, наказывал солдат за малейшую провинность, а уж за грабеж или изнасилование сразу же приказывал расстреливать, сказал такие слова!
– Я предвидел ваше удивление, но вот что я хочу сказать. У нас нет возможности осаждать замок еще целый месяц. Вы знаете, что это не просто замок, и средневековых стен там уже почти не осталось. Сейчас это – мощнейший форт, построенный лучшими инженерами Испании. Взять его штурмом при условии, что там есть хоть маленький гарнизон, абсолютно невозможно. А у противника восемь тысяч солдат! Ну тысячу, ну пусть две тысячи мы перебьем или возьмем в плен во время штурма. Возможно, они уже частично перебиты или останутся в замке Гарден. Но тысяч шесть-то, как минимум, запрутся в городском замке! Шесть тысяч испанских солдат в мощном форте на неприступных скалах!!! И как их оттуда выкуривать? А неприятель собирает в Каталонии новые силы против нас. Герильясы активизировались на севере, а из Валенсии на нас скоро тоже двинутся вражеские войска. И что со всем этим делать?! Не овладеть быстро замком для нас катастрофа!
– При чем здесь грабеж и насилие? – пробасил Абер.
– Все очень просто. Я хочу, чтобы жители испугались. И испугались хорошенько. Плато и укрепления Гарден уже будут заняты нашими войсками. Жителям останется только одно: городской замок, и они устремятся туда. Население города около двадцати тысяч человек, но там еще и тысяч десять крестьян, которые, вдобавок, вооружены. Вся эта толпа бросится в замок. Теперь представьте сорок тысяч человек, которые набьются в квадрат со стороной четыреста шагов. Теперь понятно?
Анри был не просто потрясен мыслью, что его прекрасная возлюбленная может стать жертвой грубой солдатни. Похолодев и онемев, он стоял, чувствуя, что теряет рассудок. Понимая, что нарушает все законы иерархии и военные обычаи, он воскликнул:
– Но, мой генерал, это же бесчестит нашу армию! Мы не можем себе этого позволить!
– Де Крессэ, я прощаю, что вы вмешались в разговор без моего разрешения, – холодно ответил Сюше, – но я главнокомандующий. Я отвечаю не только за армию, но и за население всей провинции. А от нашего успеха зависит исход всей борьбы, которую мы ведем в Испании. И поэтому я сознательно иду на подобное действие. От того, что десяток девочек потеряет невинность, земля не перевернется, но, если мы не возьмем Лериду, погибнут тысячи наших солдат, погибнут тысячи испанцев, которые поддерживают нас, а если мы потеряем Арагон, погибнут уже сотни тысяч. Так что мой выбор сделан.
Пробираясь в глубокой темноте среди зарослей, Пако медленно приближался к стенам Лериды. Грохот пушек, который он слышал с самого утра, заставлял его трястись от волнения.
– Неужели не успею! Черт, надо было мне ехать к этому Кондесито! Пошел бы прямо в крепость, тогда бы точно успел, а сейчас…
Впрочем, когда он задумался над тем, как его встретят в крепости накануне штурма, он все-таки приходил к мысли, что небесполезно сделал крюк и потратил несколько дней.
Кондесито, узнав о добытых Пако сведениях, пришел в восторг и, несмотря на свою аристократичную гордость, чуть ли не расцеловал контрабандиста, обещав, что вознаградит его также стоимостью одной двадцатой всех сокровищ. Так что Пако, пробираясь к крепости, надеялся, что он идет навстречу богатству, которое обеспечит ему безбедную старость.
Пако безошибочно выбрал направление движения. Он шел к крепости с юго-запада, со стороны форта Гарден, пробираясь между плато и речкой.
«Главное – дойти до плато, – думал Пако, – а там уже доберемся».
Его мысли прервал раздавшийся из темноты окрик французского часового:
– Qui vive[36]?
С замиранием сердца Пако затих и стал ждать. Часовой оказался молодым солдатиком. Не услышав никакого отклика на свой вопрос, он вышел из тени на освещенное слабым светом луны пространство.
– Qui vive? – снова крикнул он и сделал еще не сколько шагов вперед.
Эти шаги стали последними в его жизни. Пако бросился на паренька, как тигр на добычу, и, заткнув ему рот, в одно движение перерезал острой навахой глотку. Солдатик даже не успел выстрелить в воздух.
«Вот гад, перепачкался из-за него, – подумал про себя Пако, вытирая забрызганные кровью ручища о жилет часового. – Может, взять ружье? – промелькнуло в голове бандита, но он тотчас отказался от этой мысли. – Что я буду делать с этой жердью?»
Когда Пако добрался до обращенных к реке склонов плато Гарден, было уже совсем темно. Пушечная канонада со стороны города продолжалась, но стала какой-то неуверенной, чувствовалось, что обе стороны стреляют, чтобы обозначить свое присутствие и не дать противнику спать спокойно. Это был уже не тот шквальный огонь, который доносился оттуда в течение дня.
Первой мыслью контрабандиста было вскарабкаться сразу к замку Гарден, но он все-таки поостерегся. Своим безошибочным чутьем он ощущал, что обе стороны готовы к бою, нервы у всех напряжены. Да и что ему сказать в замке? «Здрасте! Я Пако. У вас тут сокровище, давайте вытащим его из стены». Да его тут же схватят как шпиона и повесят на первом же суку! Нет, он должен добраться до города, найти генерала Вегуэра и передать тому письмо от сына. Только так можно рассчитывать на какой-то результат. И Пако продолжил карабкаться по откосам скал, пока не вышел на ровное поле и не приблизился к стенам крепости.
Он оказался между городом и плато Гарден, в прикрытом пушками замка месте. Французы сюда даже не совались, и Пако мог опасаться только испанских часовых. Он осторожно подполз к стене и, увидев фигурку часового, крикнул, чуть приподнявшись:
– Эй, парень, я испанец, у меня важное письмо для генерала Вегуэра!
Часовой тут же развернулся на крик и, заорав что есть мочи «тревога!», бабахнул из своего ружья. Пуля просвистела в нескольких шагах от Пако, а на стене уже забегали солдаты, наставляя ружья и взводя курки.
– Дурни, я испанец! Я же вам говорю! – лежа кричал Пако. – У меня важное послание для генерала Вегуэра от его сына. Есть ли у вас какой-нибудь офицер?
– Я офицер, – раздалось со стены, – что надо? Пако повторил свои слова.
– Встань во весь рост и покажи, что у тебя нет оружия. Стрелять не будем.
Пако нерешительно встал и поднял руки, в одной из которых держал конверт.
– Это от сына генерала Вегуэра! – еще раз закричал он.
Минут пять Пако так и стоял с поднятыми руками, а на стене галдели солдаты, пока не появился, наконец, офицер чином постарше. Тот увидел, что никаких войск позади Пако нет, и разрешил ему приблизиться к стене, перед которой в этом месте не было рва. Потом со стены скинули веревку, и Пако, тяжело дыша, вскарабкался наверх.
Там ему пришлось еще раз все объяснять старшему офицеру, а затем и его начальнику. Тот хотел было распечатать конверт, но Пако сказал, что письмо адресовано лично генералу Вегуэра, и, если оно будет вскрыто, у офицеров будут большие неприятности.
Испанский командир, у которого и так было полно забот, махнул рукой и приказал двум солдатам отвести контрабандиста к особняку генерала Вегуэра.
– Да чтоб глаз с него не спускали! А если побежит – сразу стреляйте!
Когда Пако шел по улицам Лериды, ему тут и там попадались отряды солдат, на лицах которых была написана тревога. Офицеры покрикивали на подчиненных, требуя, чтобы те пошевеливались.
С горем пополам добрались до особняка генерала. Того не оказалось дома, он руководил оборонительными работами где-то неподалеку. Наконец около площади Сан-Антон в свете факелов Пако увидел долговязого пожилого военного в расшитом золотом мундире, который отдавал приказы. Вокруг суетились офицеры, а жители под руководством военных строили поперек улицы баррикаду. Вся эта сцена освещалась красным светом множества факелов и фонарей, которые держали горожане и солдаты.
Когда Пако в конце концов удалось добраться до генерала и вручить ему письмо, тот, сначала ничего не понимая, сломал печати и, посмотрев на контрабандиста, строго бросил:
– Кто такой? От кого?
– Я от вашего сына Энрике! – громко прокричал Пако, чтобы до генерала дошло, что к чему, – зовут меня Франсиско Морено.
Пако правильно сделал, что начал не со своего имени, а с имени молодого графа. При слове «Энрике» генерал вдруг словно очнулся, и в его глазах засияла радость:
– Вы от Энрике! Что ж вы сразу не сказали. Пройдемте ко мне в дом.
– Нет-нет… прочитайте письмо, это очень срочно! Очень срочно!
Старый граф, так и не поняв, что происходит, развернул бумагу и начал читать. Его лицо прямо на глазах приобретало изумленное выражение.
– Это что, у нас? В замке Гарден?
– Да, ваша светлость, у вас.
– Невероятно. Но сейчас нам немного не до этого! Может, мы займемся поисками, когда отразим французскую атаку?
– А если не отразим? Французы тоже знают об этом, вот в чем дело. Если они возьмут замок Гарден, все достанется им.
– Хорошо, хорошо, – не слишком довольным голосом проговорил генерал, – только скажите мне хоть слово: как там Энрике?
Стараясь изъясняться высокопарно, Пако, как мог, рассказал о жизни и подвигах молодого графа.
– Ну, слава Богу! – вздохнул дон Хосе Вегуэра и несколько мгновений помолчал, как бы представляя себе сына. Потом он поднял голову и воскликнул: – Санчес, ко мне!
Адъютант средних лет, с усталыми глазами, вышел из темноты.
– Да, мой генерал.
– Возьмите двух солдат и с этим господином отправляйтесь в форт Гарден. Когда дойдете, солдат отошлите обратно, у нас каждый человек на счету. А там, на месте, вы сделаете все, что скажет господин…
– Морено, – напомнил Пако вежливо.
– Да, все, что скажет господин Морено. Предупреждаю вас, что это немного необычное задание, но сделайте все точно, это важно!
Через полчаса Пако и сопровождавший его адъютант Санчес кое-как добрались до форта Гарден. Опять пришлось с риском для жизни кричать через стену, но Санчеса в форте знали и, пусть с огромными предосторожностями, но обоих визитеров пропустили через потерну, маленькую дверцу в стене, предназначенную специально для подобных целей.
Когда Санчес изложил коменданту форта, что им нужно войти в бывшую тамплиерскую церковь и без свидетелей провести там какое-то время, полковник несколько мгновений смотрел на них, как на полных идиотов. В его форте с минуту на минуту ожидали французский штурм, а тут какое-то странное дело! Но Санчес и его спутник настаивали, ссылаясь на категорическое требование генерала, коменданта города. В конечном итоге полковник уступил, и они взошли в небольшое сводчатое помещение, которое уже давно перестало быть церковью и служило казармой. Правда, в настоящий момент практически все солдаты находились снаружи и готовились к обороне. Тем не менее в углу на грязных подстилках, брошенных поверх сена валялись несколько больных.
– Ну эти-то вам не помешают? – бросил полковник.
– Помешают, – уверенно ответил Пако, – генерал сказал – всех убрать.
Полковник подумал секунду, а потом грозно крикнул лежащим в углу солдатам:
– А ну-ка, выметайтесь отсюда!
Чертыхаясь и проклиная все на свете, больные с трудом выползли из церкви.
– Вы тоже, господин полковник.
Офицер метнул недовольный взгляд и протянул ключи.
– Вот вам ключи, можете здесь закрыться и делать все что угодно!
Едва дверь закрылась, как Пако, дрожа от нетерпения, схватил заготовленную кирку и подбежал к обозначенному на срисованном у Монтегю плане месту. Пако сначала провел по стене рукой, потом простукал ее киркой и через минуту по звуку понял, что за ней пустота. Сердце его запрыгало от радости. Он размахнулся и стал колотить древнюю кладку киркой, так через пару минут стена поддалась. Камни посыпались внутрь. Сомнений не оставалось – клад был в его руках…
Глава 15
Штурм
Едва рассвело, как французская артиллерия обрушила на вражескую крепость новый ураган снарядов. Снова пушки грохотали, не переставая. Бастион Кармен, с которого уже никто не стрелял, так как находиться там стало совершенно невозможно, был разбит вдребезги. В двух его фасах зияли огромные бреши.
Анри стоял неподалеку от командующего, который снова пришел в траншею и видел, как один за другим рушатся огромные фрагменты каменной облицовки левого фаса бастиона, а земля за ними осыпается, образуя все более широкий проход внутрь крепости. При этом зрелище сердце молодого адъютанта колотилось так, что готово было выскочить из груди. После военного совета у командующего он и Монтегю чуть ли не на коленях упросили Сюше сделать что-нибудь, чтобы защитить дом графа Вегуэра от погрома и насилий. Сюше нехотя согласился выделить для этой цели взвод гренадеров Вислинского легиона.
– Но добраться до этого дома должны вы сами. Успеете – ваше счастье. Нет – он подвергнется той же участи, что и остальные.
Именно поэтому Анри сам напросился повести на штурм вторую колонну, которая должна была войти в город через центральную брешь. Оттуда в случае удачи можно было почти сразу попасть на главную улицу, ведущую прямо к особняку графа Вегуэра. Монтегю вызвался помогать Анри.
– У меня прямо какое-то сборище странствующих рыцарей, а не штаб, – с усмешкой произнес Сюше.
Но отказывать офицеру, который рвался совершить подвиг, он не стал. Так Монтегю был назначен в тот же самый отряд, и его жизнь, так же как жизнь де Крессэ и Инессы, зависели теперь от того, насколько удобной окажется брешь у бастиона Кармен.
План главнокомандующего пока исполнялся безупречно. Ночью войска, ведомые генералом Бюже, овладели редутами и большим земляным укреплением на плато Гарден. В руках испанцев остался только сам замок и окружающий его форт. Как и задумал Сюше, путь для бегства жителей оставался только один: ворота замка, стоящего на скале, прямо над городом.
Пушки продолжали неумолимо крушить испанские укрепления. Всякий вражеский ответный огонь, за исключением стрельбы из замка, был окончательно подавлен. Около четырех часов дня полковник Аксо, указывая туда, где рушился фас бастиона Кармен, проговорил:
– По-моему, брешь уже вполне проходима.
Сюше приложил глаз к подзорной трубе. С минуту он молча внимательно рассматривал результат действий французских пушек, а потом повернулся и с серьезной торжественностью четко скомандовал:
– Всем приготовиться к штурму! Сигналом будет прекращение артиллерийского огня, а потом залп из четырех мортир! Все по местам!
Анри увидел, как на лица всех присутствующих легла печать серьезной решимости. Офицеры, за исключением тех, которым было положено остаться при генерале, козырнули и бросились к своим отрядам. Де Крессэ и Монтегю, взяв с собой назначенный им в помощь польский взвод, спустились в траншею и, проталкиваясь сквозь передовые роты, двинулись к голове колонны. Проходя по зигзагообразному окопу, который вел почти что к подножию бастиона, Крессэ вынужден был иногда протискиваться среди солдат, которые в колонну по два двигались по дну широкого окопа в ту же сторону, что и он. Вслед за Анри и Монтегю проталкивались вперед тридцать поляков из Вислинского легиона. В рядах польских и французских солдат почти не было слышно разговоров, разве что короткие недовольные возгласы вроде «куда лезете» и «осторожнее со своими железяками». В остальном тут царила та же молчаливая сосредоточенность, которую Анри видел в штабе.
Наконец Анри вместе с Монтегю оказались в самом конце окопа, от которого до бастиона оставалось всего шагов пятьдесят. Тут всем – и офицерам и солдатам – пришлось присесть. Над ними хоть и не часто, но свистели испанские пули, а еще через несколько минут их группу явно заметили и из замка. Над головами опять загудели вражеские ядра и стали лопаться гранаты. Можно добавить, что французские артиллеристы не прекращали огня, и тяжелые ядра, пролетая над траншеей, снова и снова ударялись о стену бастиона. Теперь Анри слышал не только грохот пушек, но и – совсем рядом – грохот осыпающейся кладки. Над окопом постоянно висела пыль и дым.
Внезапно де Крессэ и Монтегю увидели, как, перешагивая через сидящих солдат, к ним идет худой офицер в очках, в котором они безошибочно узнали инженерного капитана Валантена. За ним протискивались по окопу несколько саперов.
– Ба, капитан! – воскликнул Монтегю, – вот это встреча!
– Инженерное сопровождение вашей колонны, – весело отрапортовал инженер, пожимая руку Монтегю и де Крессэ, как старым знакомым. – А потом, вдруг сменив тон, добавил: – Должен вам сказать, что фланкирующий огонь с бастиона Магдалины еще недостаточно погашен. Я бы считал необходимым соорудить несколько зигзагообразных траншей, ведущих к исходящему углу…
Этот очередной курс фортификации, который Валантен начал под огнем, вызвал взрыв хохота молодых офицеров. Валантен, ничего не понимая, замолчал, рассеянно посмотрев по сторонам и поправляя очки.
– А что случилось?
– Да ничего, старина, все отлично, – смеялся Монтегю.
Все это происходило под непрекращающимся огнем, который, к счастью, не причинял ни малейшего вреда сидящим в траншее.
Де Крессэ использовал время, чтобы отдать указания командирам рот, оказавшимся в его подчинении, да пообщаться с поляками, выделенными для охраны особняка графа Вегуэра.
– Командующий обещал всем по двадцать франков, – сообщил де Крессэ. Не слишком доверяя пере воду польского офицера, он достал из кармана четыре пятифранковые монеты и еще раз повторил: – Всем по двадцать франков, но сделайте так, чтобы в здании было все в полном порядке, понятно?
Поляки кивали головами, а Валантен переспросил:
– А что там такого, в этом особняке?
– Да ничего, – рассмеялся Монтегю, – военная тайна.
Валантен пожал плечами и, достав из кармана какую-то бумажку, начал ее рассматривать.
– А что там такое? – спросил де Крессэ.
– Военная тайна, – усмехнулся Валантен и добавил уже серьезно: – Это схема укреплений, которые испанцы, по нашим сведениям, построили за бастионом. Нам придется жарко.
В этом, впрочем, никто не сомневался. Грохот орудий не только не прекращался, но и все более нарастал. Так прошло более двух часов, и вдруг французские пушки разом затихли. Сердце екнуло в груди у Анри. Он тотчас встал, отряхивая пыль с мундира, поднялся и Монтегю.
Как ни странно, испанские орудия тоже вдруг прекратили огонь. Наступила зловещая тишина. Офицеры пехоты скомандовали встать и примкнуть штыки. Раздался лязг железа, солдаты выпрямились, расправили плечи. Анри взглянул на эту стену людей, с суровыми лицами стоявших позади него.
«Кто из них выживет сегодня? Да и выживу ли я сам…» – мелькнуло в голове.
Это было последнее, о чем он успел спокойно подумать.
Внезапно где-то сзади негромко бухнула мортира, а за ней тотчас же три других. Бомбы с пылающими запалами, прочертив в небе огромные параболы, упали в крепость. Анри выхватил из ножен короткую, но широкую и массивную саблю, похожую на те, с какими моряки идут на абордаж. Он добыл ее в бою несколько дней назад, поняв, что длинным кавалерийским палашом драться в толпе пеших бойцов ужасно неудобно.
– Вперед! За мной!! Да здравствует Император!! – крикнул он и ринулся из окопа, который для удобства идущих на штурм был снабжен плавным спуском.
Тотчас же сотни солдатских глоток издали крик: «Да здравствует Император!» Из всех траншей одновременно выскочили десятки, а потом и сотни солдат. Тотчас же заговорили все испанские пушки и затрещали ружья, но они не могли поразить французов, наступающих на брешь, так как все, что могло стрелять по ней, было сметено огнем французской артиллерии. Поэтому Анри и первая группа пехотинцев, бежавшая за ним, добрались до цели почти без потерь. Молодой адъютант ступил ногами на каменный склон из разбитой облицовки бастиона. Лезть было больно и неудобно.
«Если бы это был не штурм, ни за что бы не полез на такой склон», – мелькнуло в голове у де Крессэ.
Рядом с ним, тяжело дыша, карабкалось на брешь шириной шагов в сорок множество пехотинцев. Эти первые мгновения штурма, казалось, говорили о том, что идти на приступ не так уж и страшно. Но едва колонна, ведомая Анри и Монтегю, поднялась по обломкам облицовки и по разваленному земляному валу на гребень бастиона, как Анри увидел, что их ждет новое укрепление, воздвигнутое обороняющимися.
Буквально в ту же секунду раздался громкий крик, похожий на торжествующее клекотание хищной птицы:
– Fuego!
И в тот же миг воздух сотряс страшный залп, который испанцы дали почти в упор. Вокруг Анри рухнули, обливаясь кровью, французские и польские солдаты, а ему пулей сбило шляпу. Но Анри это не остановило, и он с безумной и пьяной решимостью закричал:
– За мной!
Перешагивая через трупы товарищей, его соратники неумолимо, как волна прибоя, устремились за ним. Будто в горячечном сне, Анри карабкался на полунасыпь-полустену, которая была сооружена внутри бастиона. Сверху гремели выстрелы. Позади Анри также били ружья, солдаты из задних шеренг напирали, лезли вперед, справа и слева падали убитые или раненые, но ярость нападающих была такова, что, несмотря на гигантские потери, они вырвались на гребень.
Перед глазами Анри появилась какая-то смуглая морда, перекошенная злобой. Испанский солдат попытался проткнуть его штыком, но, прекрасный фехтовальщик, Анри ловко отвел в сторону сталь неприятеля и одним резким хлестким движением рубанул испанца по голове. Тяжелый абордажный клинок с хрустом пробил череп, раскроив голову чуть ли не до самых зубов.
Тотчас кто-то попытался зарубить Анри саблей, но адъютанту Бог весть как удалось уклониться от просвистевшего над плечом удара, и он четким колющим движением вогнал свой клинок в горло противника. Справа исступленно рубился Монтегю. В его руках было нечто, напоминающее боевую секиру, и он походил скорее не на адъютанта Сюше, а на Ричарда Львиное Сердце во главе крестоносцев. Он крушил направо и налево всех, кто попадался на пути, его синий ментик был забрызган кровью. Кругом дрались штыками, рубили саблями, стреляли в упор. Французская колонна так напирала, что защитников насыпи смело вниз. Они не отступали и не просили пощады, но никто и не собирался их щадить. Через минуту насыпь покрылась обезображенными трупами. С криком «Вперед!» Анри повел за собой неиссякающую волну натиска. В этот момент он увидел, что через соседнюю брешь ворвались на бастион и также преодолели внутреннюю насыпь солдаты левофланговой колонны.
Возбужденный своим успехом и успехом товарищей по оружию, Анри закричал: «Вперед! Да здравствует Император!» – и ринулся вглубь крепости.
Но тут французских солдат подстерегала неожиданность: прямо за бастионом и за первой насыпью испанцы воздвигли настоящую каменную стену высотой в два человеческих роста. В ней были проделаны бойницы для ружей, а справа зияла амбразура для пушки. Едва французские колонны начали спускаться с бастиона, испанская пушка ударила картечью в упор. Залп с дистанции в тридцать шагов был такой сильный, что голову колонны разбросало. Непонятно, каким чудом, Анри не задело. В солдата, который бежал впереди Монтегю, попала пуля, тот упал, опрокинувшись на адъютанта, так что Анри показалось, будто его друг погиб. Вслед за пушкой затрещали ружья, и колонна отхлынула назад.
Испанцам удалось сделать главное: они остановили ураган французского порыва. Часть солдат была перебита, остальные инстинктивно подались назад и открыли огонь из ружей. Колонна превратилась в огромную толпу, стоящую на насыпи и пытающуюся вести огонь по испанской стене. И тут испанская пушка ухнула снова. На этот раз Анри увидел, как картечь попала в гущу солдат, и человек пятнадцать убитых и искалеченных рухнули на землю. Анри растерялся, он видел, что, даже если они добегут до стены, перелезть через нее будет невозможно, тут нужны лестницы, да и с ними будет очень туго.
Пока он колебался, справа от толпы солдат вдруг отделились несколько темных фигурок и, пригибаясь, быстро побежали вдоль остатков насыпи к стене. Анри с удивлением узнал капитана Валантена и его саперов, которые тащили какой-то тяжелый ящик. Поставив его вплотную к стене, недалеко от артиллерийской амбразуры, они бросились наутек. Все произошло так стремительно, что ни французы, ни испанцы не успели ничего понять. Враги открыли пальбу по саперам, только когда те уже улепетывали. Им удалось задеть лишь одного. Схватившись за окровавленную руку, раненый продолжал бежать за остальными.
И тут раздался оглушительный взрыв. Стена за бастионом с диким треском разлетелась в разные стороны, разбитая испанская пушка отлетела вглубь крепости.
– Вперед!! – закричал что есть мочи Анри.
И в тот же миг раздался еще один громовой голос, заглушающий шум боя:
– Вперед, черт вас подери! За мной!!
Это был генерал Абер, исполинская фигура которого появилась на вершине взятого бастиона. Несколько барабанщиков рядом с ним исступленно били сигнал атаки. А откуда-то из глубины колонны выплыли лестницы, которые тотчас оказались в руках у первых рядов штурмующих. С истошным ревом вся огромная толпа, скопившаяся на бастионе, бросилась вперед к стене. Одни устремились следом за Анри в образовавшийся проем. другие бежали с лестницами прямо на стену.
И снова натиск французов был настолько бешеным, настолько яростным, что защитники внутренней стены не стали дожидаться, когда их сметут, и бросились бежать.
Вот теперь колонна вырвалась на городскую улицу. Отовсюду: из домов, из-за каждого угла – гремели ружейные выстрелы, но все это было пустяками по сравнению с тем, что было преодолено на бастионе Кармен.
Во время штурма бастиона и обнаружившегося за ним укрепления все мысли Анри были лишь об атаке. Точнее, у него не было никаких мыслей – один только яростный бешеный порыв. Тогда он позабыл не только о Франции, Императоре, сокровище тамплиеров, но даже о своей прекрасной возлюбленной. Остались только кровь, бешенство, драка.
Но теперь, когда опасность стала не такой явной, в его сознании билась мысль об Инессе. Он жаждал лишь одного – успеть добраться до ее дома раньше, чем кровавый штурм перерастет в погром. Сбиться с пути было невозможно: сейчас нужно было пройти вперед, затем по любому из переулков свернуть направо и шагов через сто выйти на главную улицу.
Увидев ведущую в нужном направлении улочку, Анри на секунду остановился, чтобы собрать свою колонну. Пока задние солдаты догоняли передовую часть отряда, Анри бросил вперед самых прытких стрелков из французского легкого полка, которые входили в его отряд. Десятка два вольтижеров побежали в указанном им направлении. Де Крессэ приказал остальным сомкнуться и поставил в голову солдат польского взвода, за которыми пристроились французские карабинеры и гренадеры. Анри повел эту импровизированную колонну по боковой улочке, и в тот же миг впереди раздался грохот пушечного выстрела. Вольтижеров, которые выскочили на главную улицу, встретил залп картечи скрытой за поворотом пушки. Он был так силен, что почти все бойцы были опрокинуты на землю. Кого-то убило, кого-то ранило, кто-то просто упал, отброшенный телами своих товарищей.
Громовым голосом Анри снова крикнул: «Вперед! Бегом!» – в надежде, что второй пушки у врага нет, а эту не успеют перезарядить. Он оказался прав. Когда разъяренные потерей товарищей солдаты увидели слева невысокую баррикаду, укрывшиеся за ней артиллеристы судорожно впихивали в ствол заряд, а стоявшие подле испанские пехотинцы открыли нестройный огонь. Но опьяненные яростным боем, окрыленные успехами солдаты Анри в несколько секунд влетели на баррикаду. Польские гренадеры, работая штыками, как мужики вилами на сенокосе, вмиг разбросали, перекололи, перебили все, что противостояло их напору.
Теперь ошибиться было невозможно: перед Анри лежала большая улица, которая вела на площадь Сан-Антон, где жила его возлюбленная. Снова собрав поредевший отряд, он зычным голосом призвал солдат в атаку. Колонна в пару сотен человек без колебаний двинулась за ним, хотя теперь отовсюду трещали выстрелы, а на головы сыпались камни, кирпичи и горшки с землей. Каждое мгновение раздавались проклятия, вопли тех, в кого попадали эти импровизированные снаряды. Очень скоро Анри увидел, что за ним следует далеко не вся колонна: солдаты стали врываться в дома, из которых стреляли. Теперь крики, которые доносились сзади, явно исходили не только от его подчиненных.
Монтегю пытался помочь де Крессэ. Размахивая своей окровавленной боевой секирой, он кричал: «Вперед! Вперед! За нами! Не отставать!» Но, несмотря на эти крики, колонна все редела и редела, а до площади Сан-Антон оставалось еще не менее трехсот – четырехсот шагов. Тогда Анри, поняв, что ему не удастся удержать всех солдат в строю и что настала пора подумать о самом главном, что у него есть, крикнул:
– Поляки, ко мне!!
Человек пятнадцать-шестнадцать запыхавшихся, забрызганных кровью, в изорванных мундирах бойцов собрались вокруг него.
– Помните нашу задачу! Вы должны идти за мной, – четко выговаривая каждый слог и тыкая ру кой себя в грудь, прокричал он.
Несколько гренадер кивнули головами.
– Монтегю, вы со мной?
– Да, Анри, – крикнул Монтегю, поднимая секиру.
– Ну тогда вперед! Бегом!
И уже ни на что не обращая внимания, не думая о вольтижерах и гренадерах, Анри и Монтегю побежали к площади Сан-Антон. Со всех сторон по-прежнему стреляли, но пальба была редкой, а бежали Анри и его спутники что было мочи. Только одного из польских солдат слегка задело пулей, но и он не отстал от товарищей. Анри устал, но не сбавлял темпа. Его сердце отчаянно колотилось. «Только бы успеть! Только бы успеть!»
Вот, наконец, и церковь справа, а вот и площадь. К радости Анри, здесь никого не было, кроме каких-то испанских ополченцев, которые, сделав несколько разрозненных выстрелов, скрылись в соседнем переулке.
«Вот он, этот дом!»
Анри сразу узнал этот шикарный, выходивший фасадом на площадь особняк. На этот раз его не ждали тут с распростертыми объятиями. Все ставни были закрыты, а дверь заперта. Анри вместе с Монтегю и польскими гренадерами застучали в нее с криками:
– Откройте! Откройте! Мы идем, чтобы вас спасти!
Но дом безмолвствовал, а его обитатели явно не торопились открывать разъяренным солдатам. Монтегю развернулся к двери спиной и стал колотить каблуком так, что дом чуть ли не заходил ходуном. Наконец поняв бесполезность своих усилий, он подскочил к одному из польских солдат и, жестом показав, что хочет взять у него ружье, спросил, тыкая пальцем в ствол и произнося по слогам:
– За-ря-же-но?
– Tak, tak, pan!
Монтегю бросил топор, выхватил ружье, прицелился в замок и выстрелил. Раздался грохот выстрела, в двери что-то лязгнуло, и Монтегю пнул ее ногой так, что она, наконец, распахнулась. Повернувшись к Анри, он весело воскликнул:
– Прошу пожаловать к вашей невесте!
В это мгновение на площадь с другой стороны вдруг бросилась толпа французских солдат. Это были войска, прорвавшиеся от моста. Солдаты, уже не встречая никакого сопротивления и видя впереди только добычу, кинулись с торжествующими криками к богатым домам на площади Сан-Антон.
– Монтегю, ради Бога, стойте здесь с десятком поляков. Говорите всем, что этот дом уже зарезервирован для главнокомандующего!
– Да понятно, Анри, разберемся, – сказал Монтегю, отдав польскому солдату его ружье и поднимая брошенную секиру, – а вы поспешите в дом.
Взяв с собой на всякий случай сержанта и трех солдат, Анри вбежал в просторную прихожую первого этажа, но там никого не оказалось. Тогда он бросился к главной лестнице, как угорелый, влетел наверх, толчком открыл двери гостиной и вбежал в комнату, где когда-то познакомился с генералом Вегуэра. Здесь тоже никого не было.
– Инесса! – закричал он со всей мочи. – Инесса! Это я!!
Но никто не отвечал на его крик. Тогда он бросился в соседнюю комнату и столкнулся нос к носу с двумя лакеями в ливреях. На их лицах был написан ужас и готовность к гибели.
– Пощадите, сеньор! – Прокричав эти слова по-испански, они упали на колени и быстро-быстро затараторили так, что Анри ничего не мог понять.
– Где генерал Вегуэра?! Где Инесса?! – запинаясь, на ломаном испанском кричал Анри. – Где они?
Лакеи опять что-то залопотали, жестикулируя и качая головами. Наконец де Крессэ сумел разобрать одно слово. Лакеи указывали куда-то вверх и кричали:
– Castillo! Castillo![37]
– Они в замке?
– Да-да, сеньор! – опять затарахтели лакеи. Они произносили столько слов, что Анри в своем бешеном волнении не мог ничего больше разобрать.
– Все будет в порядке, – раздельно произнес он по-французски и на ломаном испанском добавил: – Ждите здесь, хорошо?
Лакеи закивали головами; трудно было вообразить, что в подобной ситуации они стали бы спорить.
Не теряя времени, Анри бегом спустился с лестницы, так как с улицы уже ясно доносились шум и крики. Монтегю и польские солдаты с трудом сдерживали рвущуюся в особняк толпу. Увидев человек тридцать солдат, явно собравшихся заняться грабежом, Анри выскочил вперед и, взмахнув своей окровавленной абордажной саблей, сам в окровавленном мундире, заорал так, что затряслись окна:
– Все назад! Я – адъютант главнокомандующего! Этот дом предназначен для него! Той сволочи, которая первая попытается войти, я раскрою череп этой саблей!! А те, кто посмеет только сделать шаг вперед, будут отданы под суд военного трибунала!! Вон отсюда!!
Анри проорал это так грозно, с такой яростной решимостью, а его окровавленная до кончика эфеса сабля выглядела так угрожающе, что солдаты не решились лезть на рожон. Выкрикнув в адрес Анри пару проклятий, они бросились к другим домам, которых на площади было предостаточно…
План Сюше полностью удался. Перепуганные яростным штурмом, видя грабеж и разгром на улицах города, жители домов, которые не оказались непосредственно в зоне штурма, бегом бросились в замок. Командующий обороной молодой генерал дон Хайме Гарсиа Конде и его помощник, комендант города дон Хосе Вегуэра, не посмели остановить бегущих в ужасе женщин и детей и не закрыли ворота замка. В результате могучий форт на скале был до отказа забит людьми. Даже когда его ворота захлопнулись и закрылся подъемный мост, новые толпы обезумевших от ужаса людей, надеясь найти защиту под мощными стенами форта, бросались в его сухие рвы и толпились на гласисе[38].
А французские мортиры ночью открыли огонь. Бомбы падали в замок и рядом с ним, и хотя далеко не все они сеяли смерть, но ужаса нагнали столько, что стало понятно: защищать замок совершенно невозможно.
В десять часов утра четырнадцатого мая испанское командование выкинуло белый флаг, начались переговоры, и ровно в полдень была подписана капитуляция. В шестнадцать часов генерал Сюше в полной парадной форме, с лентой ордена Почетного легиона через плечо, верхом на коне, убранном дорогим чепраком, во главе своего штаба стоял в поле неподалеку от бастиона Кармен.
Откуда-то из глубины города раздался треск барабанов и гул идущего войска. Все приосанились и подтянулись. И вот над брешью показались знамена с «бургундскими» крестами, а затем засверкали штыки испанской пехоты.
Генерал Абер, командовавший построенными в две линии войсками, громовым голосом закричал:
– Смирно! На кра-ул!
По этой команде французы застыли в военном салюте, забили в барабаны и склонили знамена. Гарнизон за его храброе сопротивление получил честь выйти из города через брешь. Испанские солдаты, теряя равнение, с трудом спускались там, где еще вчера Анри и Монтегю вели своих солдат на отчаянный штурм. Выйдя в поле, колонна снова подравнялась и под треск барабанов двинулась между двумя линиями французских полков. Во главе испанцев шел молодой полководец дон Хайме Гарсиа Конде и старый генерал дон Хосе Вегуэра.
Пройдя сквозь строй французских войск, гарнизон сложил оружие и поступил в распоряжение французской жандармерии и эскорта.
Пока готовилась эта церемония, Монтегю напомнил главнокомандующему о замке Гарден и о скрытом там сокровище.
– Да-да, конечно, – кивнул головой Сюше, – займи тесь этим делом. Теперь у нас есть время. Езжайте туда вместе с де Крессэ.
Но Анри только замотал головой. Его куда больше всего волновало другое сокровище, которое он боялся потерять.
– Анри, вы не поедете со мной? – задал вопрос Монтегю.
– Нет, Эврар, я должен сделать… вы знаете, что.
– Ну смотрите тогда. Я поскакал.
Монтегю с выделенными ему в сопровождение гусарами прибыл к форту Гарден именно тогда, когда там началась точно такая же церемония, как перед городом. Только здесь испанцы выходили через широко раскрытые ворота и держа равнение, как на параде.
Монтегю не терпелось, чтобы это все это поскорее закончилось. Золото сокровищ уже блестело в его фантазиях. Наконец последний испанский солдат вышел из укрепления.
– Я по приказу главнокомандующего, – громко крикнул Монтегю принимавшему капитуляцию полковнику Аксо и чуть ли не галопом въехал в форт по перекинутому подъемному мосту.
Вот и башня тамплиеров, вот и церковь! Красавец адъютант лихо подскакал к церкви, спрыгнул с коня и зычно крикнул гусарам:
– Вы, двое, держите лошадей, а вы, трое, за мной! Гусары, спешившиеся так же лихо, как адъютант, бегом бросились за ним.
– Найдите мне здесь быстренько кирки! Наверняка они есть где-нибудь!
С этими словами Монтегю пнул дверь старой церкви и вошел внутрь. Быстро достал из ташки план, который он, впрочем, и так держал в голове, уверенно пошел в сторону алтаря и…
– Дьявол, не может быть! – воскликнул адъютант, увидев открывшееся его взору зрелище. Точно в обозначенном на плане месте в стене церкви зияла огромная дыра, в которую мог бы войти большой шкаф. Судя по разбросанным вокруг кирпичам, стена была пробита не триста лет тому назад, и даже не десять. Скорее всего, с тех пор прошло всего несколько часов…
Глава 16
Читать бесплатно другие книги:
