Северный Часовой и другие сюжеты Акунин Борис
Бондарчук в этой роли мне не нравится. Лучше Хопкинса повешу
По линии «сердца» у меня проходят Маргарита, Бэла, Анна Каренина, Настасья Филипповна и Аксинья.
Рассудительностью взяли Татьяна Ларина, Наташа Ростова (из эпилога), княжна Марья, Кити Щербацкая (тоже уже замужняя), Соня Мармеладова (человек не страсти, но этики).
Наши мужчины проголосовали за жен умных (56,7 %), которые не увлекутся каким-нибудь прощелыгой Онегиным, а будут вечно нам верны. (И я тоже так проголосовал.)
Татьяна (на снимке слева) в исполнении Евгении Крегжде (из вахтанговского «Онегина», который я недавно посмотрел). Фото М. Гутермана
В общем, что вам про нас с вами сказать? Кажется, в вопросах серьезной любви мы в большинстве своем люди прагматичные, рассудочные и не подверженные африканским страстям. Экранизации классики несколько испортили нас, но и милосердие иногда стучится в наши сердца. Триста девяносто пять женихов у Сони Мармеладовой, подумать только.
Лучший муж у нас – надежный, умный, честный, нудный Пьер. Лучшая жена – Татьяна, предпочитающая любви порядочность.
Наверное, нормально.
А еще похвастаюсь, что спор я выиграл в обеих номинациях: именно на Пьера с Татьяной я и ставил.
Отвечаю на вопросы
05.03.2014
В ваших произведениях целая галерея всевозможных злодеев-акунинов – лихих людей, политиков, разбойников, шпионов, революционеров, наемных убийц и мафиози, играющих на стороне зла, но по своим твердым правилам, на основе своих твердых принципов. Вы считаете подобных персонажей фигурами чисто беллетристическими или в реальности они вам тоже встречались? Можете привести пример настоящих реальных, некнижных акунинов из самой недавней истории? (Про ныне здравствующих не спрашиваю, их называть может быть неудобно, наверно… но услышать про них было бы особенно интересно.)
В истории таких людей было много. Напомню, что в моей интерпретации «аку-нин» – это не мелкая корыстная сволочь, не шкурник, а человек масштабный, бесстрашный, готовый к самопожертвованию и главное – с Идеей. Только идея эта ущербная, потому и «аку-нин», то есть буквально «человек Зла». При этом акунин-то обычно уверен, что несет Добро.
К той же породе относятся люди, идея которых вполне хороша, но ради ее осуществления они, что называется, пасть порвут. Дорога в ад вымощена идеалистами, которые ради высокой цели не брезговали низкими средствами.
Я бы зачислил в акунины многочисленных строителей земного рая, от «океанического государя» Чингисхана до Ленина. Ущербность проектов идеального мироустройства заключается в том, что они невозможны без насильственного подчинения большого количества людей единой воле. Мне кажется, что рай на земле теоретически возможен, но не раньше, чем произойдут существенные изменения в сознании и манерах обитателей планеты. Административными методами ни идеальную империю, ни Город Солнца, ни коммунизм построить невозможно. Получится только кровь и ужас. Мало ли было пламенных революционеров, людей героических и даже альтруистических. Они натворили больше бед, чем все бандиты с маньяками вместе взятые.
А если в последней части вопроса Вы имели в виду современных российских правителей, то акунинов я среди них не вижу. По-моему, там одни сяожэни, то есть нехорошие люди с гнильцой. Слово «коррупция», как известно, и означает «гниение».
В вашем романе «Азазель» описано такое чудесное учебное заведение, как «эстернат», где еще в детстве выявляют, к какой профессии человек более всего расположен. Еще школьником, прочитав это произведение, очень жалел, что таких заведений не бывает и это все выдумка. Теперь уже возраст подошел к 30, а я все еще не нашел себя, свое призвание.
И у меня к вам вопрос. Опишите, пожалуйста, способ, как найти свое призвание? Может быть, у вас, как у создателя идеи «эстерната», есть какой-то универсальный способ? Или дайте, пожалуйста, какие-нибудь советы на этот счет! Также интересно, как вы сами нашли свое призвание? В каком возрасте вы поняли, что это ваше, и как именно вы это поняли? Очень надеюсь, что ответите, так как это злободневная для меня тема.
Хотел написать что-нибудь дурашливое, потому что неохота изображать из себя доморощенного Карнеги или сладкоречивого телепроповедника, но вопрос задан серьезно, поэтому серьезно и отвечу. Я на встречах с читателями даже на вопрос «В чем смысл жизни?» отвечаю без дураков: смысл жизни, говорю, в том-то и том-то.
Итак.
Найти свое призвание – злободневная тема для всех, не только для Вас. Ничего важнее на свете вообще, я думаю, нет: понять, что ты умеешь хорошо делать, и потом уже не тратить жизнь на ерунду.
Первое и главное: нужно просто поставить перед собой эту задачу и работать над ней.
Второе: не падать духом, если поиски будут долгими и приведут к ошибкам. Хотя вообще-то сам процесс поиска весьма увлекателен.
Третье: чтобы понять, для чего ты создан, хорошо бы сначала понять свое устройство. То есть определить, в чем твои слабые и сильные стороны. Первым воли не давать, вторые развивать.
Четвертое: после того как повернешь в правильном направлении, должен сам собой включиться локатор «теплее, теплее». Только учтите, что, если движение по этому пути позволяет расслабиться и не требует напряжения, это скорее всего тупик. Вперед и вверх без напряжения не бывает.
Ну и пятое: семья, воспитание детей – это одно из самых важных и благодарных направлений работы над собой. Очень может быть, что твой талант в способности любить – может быть, самом ценном из всех. Так что, если Вы не стали великим художником или министром, не убивайтесь. Они почти все несчастные.
Извините за прописи. Ничего более оригинального по данному предмету сказать не могу.
mi3ch приводит слова Сьюзан Зонтаг.
Писатель должен состоять из четырех человек:
1. Одержимого
2. Глупца
3. Стилиста
4. Критика
Первый поставляет материал, второй позволяет ему выйти наружу, третий отвечает за вкус, четвертый – за интеллект.
В великом писателе присутствуют все четыре, но вы все равно можете быть хорошим писателем, если в вас есть только первые два, потому что они самые важные.
Есть совпадения с вашими человеками, ГШ?
В смысле со мной как автором? Не особенно. Да и вообще не думаю, что эта формула верная. Мне случалось беседовать с Сьюзан Зонтаг. Она была дамой яркой, но весьма категоричной в суждениях, что иногда уводило ее довольно далеко от реальности.
Если говорить о «четырех человеках», то мне они представляются иначе.
За исключением разве что одного.
Писатель, на мой взгляд, это прежде всего человек, умеющий колдовать словами. Чувствовать, какие сочетаются, а какие – нет; как они расставляются в предложении единственно возможным образом; как сделать, чтоб фраза журчала, скрежетала, ласкала, царапала. Лаконично выражаясь – да, Стилист. То есть здесь я с СЗ согласен.
Второй человек – Нарратор. Это почти то же самое, что рассказчик, но не совсем. Дар наррации – это умение посадить читателя на санки, слегка подтолкнуть их, и дальше они катятся уже как бы сами. Читателю то весело, то грустно, то страшно, то мужественно, а бывает, что и противно, но при этом вылезти из санок он ни за что не согласится.
Третий человек – Носитель Знания, то есть некоей ценной или просто любопытной информации, которая очень нужна или очень интересна читателю.
Наконец, четвертый – Транслятор Идей, которые откроют читателю что-то важное, или поразят его, или даже изменят его жизнь (желательно к лучшему, но бывает, что и наоборот).
Если в авторе не сидит никого из этой «четверки», то это графоман. Если же окопался хоть какой-то один, то это уже настоящий писатель. Если два (любых) – выдающийся. Если три – великий. Ну, а чтоб совпадали все четыре – такого писателя, по-моему, еще не случилось. Может, Толстой приближается, но у него даже в лучших романах есть серьезные перебои с наррацией, да и стилист он, по-моему, неровный.
А есть ли, по-вашему, писатели, у которых присутствуют все четыре качества? (Кто напишет: «Вы, дорогой ГШ!» – забаню за глум.)
Или, может быть, вы назовете каких-то других «внутренних человеков»?
Любимые и нелюбимые цари
14.04.2014
Дамы и господа, помогите историку-любителю в работе.
Мне нужно узнать, кого из русских самодержцев вы любите и кого не любите. Неважно, если вы плохо знаете историю – все равно какое-то мнение о том или ином царе у вас сложилось, хотя бы по романам и художественным фильмам.
Отсчет веду от последнего Романова до Ивана Грозного, который в 1547 году впервые принял титул «Царя Всея Руси».
Монархов, которые правили недолго, я опускаю. Для Годунова сделал исключение, потому что хотя официально он царствовал всего семь лет, но фактически правил существенно дольше, а для Павла – потому что очень уж колоритен.
Буду признателен, если в комментах вы коротко обоснуете свою позицию.
Кто из российских царей вам больше всего нравится?
Выбрать можно только один вариант
Участников: 4720
Николай II – 179 (3,8 %)
Александр III – 473 (10,2 %)
Александр II – 1189 (25,5 %)
Николай I – 101 (2,2 %)
Александр I – 288 (6,2 %)
Павел I – 133 (2,9 %)
Екатерина II – 847 (18,2 %)
Елизавета Петровна – 130 (2,8 %)
Анна Иоанновна – 14 (0,3 %)
Петр I – 927 (19,9 %)
Алексей Михайлович – 122 (2,6 %)
Михаил Федорович – 24 (0,5 %)
Борис Годунов – 112 (2,4 %)
Федор Иоаннович – 14 (0,3 %)
Иоанн Васильевич – 107 (2,3 %)
Кто из российских царей вам больше всего не нравится?
Выбрать можно только один вариант
Участников: 3998
Николай II – 1092 (27,8 %)
Александр III – 118 (3,0 %)
Александр II – 38 (1,0 %)
Николай I – 275 (7,0 %)
Александр I – 36 (0,9 %)
Павел I – 443 (11,3 %)
Екатерина II – 84 (2,1 %)
Елизавета Петровна – 38 (1,0 %)
Анна Иоанновна – 478 (12,1 %)
Петр I – 223 (5,7 %)
Алексей Михайлович – 28 (0,7 %)
Михаил Федорович – 13 (0,3 %)
Борис Годунов – 79 (2,0 %)
Федор Иоаннович – 31 (0,8 %)
Иоанн Васильевич – 959 (24,4 %)
Кто виноват
01.11.2014
Сегодня печальный юбилей. Ровно 120 лет правителем России стал человек, который уронил страну в черную дыру.
Его даже не разглядишь на этой литографии – незаметного такого маленького офицерика, определившего судьбу наших прадедов, дедов, родителей, да, собственно, и нашу с вами.
Формула этого противоречивого характера, в значительной степени решившая судьбу ХХ века – сочетание закомплексованности, слабохарактерности и упрямства. Для правителя это гремучая смесь.
Взошел на престол – первым делом объявил, чтобы общество не тешилось «бессмысленными мечтаниями»: всё останется, как при незабвенном родителе.
Александр III Миротворец почил в Бозе
Но как при незабвенном родителе в новом столетии не получалось. Всё скрипело, шаталось и сыпалось. Это было страшно. Небескорыстные советники подкинули идею маленькой победоносной войны. Война оказалась немаленькой и непобедоносной, привела к революции. Правитель испугался – издал манифест со свободами. Свобод было мало, общество хотело больше и начало уже не просить, а требовать. Правитель испугался – разогнал парламент и ввел режим военно-полицейской диктатуры. Боялся войны с «кузеном Вилли» – и все-таки ввязался в нее. Не умел командовать, но объявил себя верховным главнокомандующим.
Цена метаний все время возрастала.
Пятьдесят тысяч убитых в войне с Японией.
Полтора миллиона убитых в войне с Германией.
В Гражданской войне погибли от пяти до тринадцати миллионов – историки никак не сосчитают.
Да и те миллионы, кто сгинул во время репрессий и войн второй четверти века, – тоже косвенные жертвы правителя, который сто двадцать лет назад взялся за гуж и оказался недюж.
Обиднее всего, что человек-то, кажется, был неплохой: порядочный, трудолюбивый, деликатный, обаятельный.
Вот и Репину с Серовым понравился. Славный такой. Нисколько не надутый
Идеальный муж – любящий, верный, нежный, надежный.
Замечательный отец.
Хороший, веселый товарищ.
К тому же – большая редкость для монархов Гольштейн-Готторп-Романовской династии – еще и непоказушно скромный. Один «Георгий» на груди, простая гимнастерка с полковничьими погонами. Николай словно чувствовал свой потолок: из него максимум получился бы отличный полковой командир. Слуга царю, отец солдатам.
Но человек полковничьего масштаба не может быть самодержавным правителем огромной страны, уж особенно в новейшие времена.
Когда задаешься вопросом: кто больше всех виноват в том, что Россия не удержалась на дороге, а полетела под откос, ответ мне представляется очевидным. Разумеется, тот, кто находился за рулем и не справился с управлением.
Виноват вдвойне, потому что намертво вцепился во власть и ни с кем ею не делился: ни с либералом Витте, ни с державником Столыпиным, ни с Думой. Потому что они – просто люди, а он – Помазанник Божий, и где не хватит ума, спасет Провидение.
Втройне виноват, потому что Малый Мир, мир семьи, в критические моменты оказывался для него важнее Большого Мира, а какой ты к черту помазанник, если тебе жена с детьми дороже подданных? С чего это Провидение станет тебе такому помогать?
В результате и Большой Мир погубил, и Малого не сберег.
Здесь погиб Малый Мир Николая Романова
Вызывает ли его участь сострадание? Конечно. Да, жаль его, сражен булатом, он спит в земле сырой.
Но еще больше жалко всех, кто спит в земле сырой из-за его закомплексованности, слабохарактерности и упрямства. Имена их – подавляющего большинства – как говорили раньше, Ты, Господи, веси.
Вот я рассказал вам, кто больше всех виноват – с моей точки зрения. Знаю, что многие оценивают историческую роль последнего царя иначе и со мной не согласятся.
А впрочем, сейчас проверим.
И да, вот еще что, а то я уже предчувствую, куда повернет дискуссия. Это не толстые намеки на нынешнего полковника-самодержца. Когда я хочу высказаться о Путине, я обычно делаю это прямым текстом. Мой текст – про Николая Второго, давайте про него и поговорим.
Опрос
Как вы оцениваете историческую роль Николая II?
Выберите один вариант ответа
Участников: 4282
Это главный виновник российских бед ХХ века – 1532 (36,2 %)
Николай II в большей степени жертва, чем виновник – 1655 (39,1 %)
Николай II ни в чем не виноват – 248 (5,9 %)
Это было давно, и мне всё равно – 218 (5,2 %)
Не могу определиться – 576 (13,6 %)
Мои любимые книги
Читатели так часто меня спрашивали, какие литературные произведения я считаю самыми важными, что в конце концов я решил отнестись к предмету со всей серьезностью.
Поскольку жанров много и сравнивать их – все равно, что решать, кто сильнее, кит или слон, я составил не один, а несколько списков. Объективным быть не стремился, любовь – штука субъективная и часто иррациональная.
Принцип простой – даю «первую десятку». В некоторых жанрах набрать этот top ten мне было непросто, потому что мало хороших книг. В других происходила суровая конкурентная борьба (во мне, внутри), и пришлось с болью в сердце оставлять за бортом дорогие для меня названия.
Все эти списки я включил в электронную читалку Akunin-book – это ридер или просто скачиваемое приложение, с помощью которого можно читать любые книги, но большинство моих туда уже закачаны. И мои рекомендационные списки там тоже есть.
Русская классика
Вас, вероятно, удивит отсутствие здесь Гоголя с Тургеневым и присутствие романа «Что делать?», скомпрометированного горячей любовью Ильича. Увы, сердцу не прикажешь. Роман Чернышевского кажется мне замечательным: молодым, энергетическим, полным свежих идей. К Тургеневу я всегда был равнодушен (за исключением одной-единственной повести, которую включаю в другой список). Гоголя люблю очень, но не за какое-то конкретное произведение, а за вкус, запах и цвет. Сюжетопостроитель из него, по-моему, так себе.
1. Лев Толстой. «Хаджи-Мурат»
2. Лев Толстой. «Война и мир»
3. Антон Чехов. «Архиерей»
4. Федор Достоевский. «Идиот»
5. Антон Чехов. «Моя жизнь»
6. Антон Чехов. «Дуэль»
7. Лев Толстой. «Смерть Ивана Ильича»
8. Михаил Лермонтов. «Герой нашего времени»
9. Александр Пушкин. «Капитанская дочка»
10. Николай Чернышевский. «Что делать?»
Что касается Толстого, то, на мой взгляд, он главный автор всей мировой литературы, а короткая повесть о Кавказской войне – самое лучшее, самое совершенное его произведение. Ни длиннот, ни излишеств. Каждая фраза работает.
Про «Войну и мир» лучше всего сказал один мой приятель. Ему очень повезло: в школе он романа не читал, кино не смотрел. Впервые сунул нос в тридцать с чем-то лет. «Я, – говорил, – сейчас только одного боюсь. Что вдруг отчего-нибудь умру и не успею дочитать до конца». Вот что такое настоящий роман, дамы и господа.
В молодости главным литературным произведением всех времен и народов я считал «Смерть Ивана Ильича». Сейчас этот текст кажется мне слишком прямолинейным в своей дидактичности. Но всё равно шедевр.
Чехов, как видите, занимает целых три позиции. Он своей зрелой, поздней прозой действует на меня, как валерьянка на кота. Тихоголосое экзистенциальное мужество безо всякой надежды, без иллюзий. А маленький рассказ «Архиерей» особенно дорог мне своим хоккуобразным минимализмом: «День был длинный, неимоверно длинный, потом наступила и долго-долго проходила ночь, а под утро, в субботу, к старухе, которая лежала в гостиной на диване, подошел келейник и попросил ее сходить в спальню: преосвященный приказал долго жить». Музыка.
«Капитанская дочка», на мой вкус, – первое русское художественное произведение, годное для полноценного, неснисходительного чтения. Всё, что было до того, – история литературы. Но Лермонтова как прозаика я ставлю еще выше, чем Пушкина. Потому что мальчик-гусар каким-то чудом сумел создать первого русского литературного Героя, и притом, что поразительно, не сиропного и не одномерного. В детстве я Григорием Александровичем восхищался; сейчас он кажется мне отвратительным.
Ну, про Чернышевского я уже объяснил.
Иностранные романы
С этим списком было трудно. Он вбирает в себя всю зарубежную литературу. Составляя «десятку», я решил, что не буду учитывать свой профессиональный опыт – я ведь много лет проработал в журнале «Иностранная литература» и должен был оценивать тексты не по принципу «нравится мне или не нравится», а по принципу «понравится ли это подписчикам».
Так вот, в моем top-ten’е этого нет вовсе. Только романы, которые в свое время (главным образом, в молодости) произвели самое большое впечатление лично на меня. Я не учитываю ни степень известности автора, ни общекультурную значимость произведения – только субъективный эффект.
Ну и, конечно, нужно помнить, что мировая литература необъятна, выдернуть из нее десять наименований можно лишь по принципу «русской рулетки»: жахнуло в голову – годится. На самом деле, как и с нашей классикой, список запросто мог оказаться втрое длиннее.
1. Ромен Гари. «Обещание на рассвете»
2. Роберт Пенн Уоррен. «Вся королевская рать»
3. Ги де Мопассан. «Милый друг»
4. Милан Кундера. «Невыносимая легкость бытия»
5. Стендаль. «Пармская обитель»
6. Лион Фейхтвангер. «Лисы в винограднике»
7. Кадзуо Исигуро. «Остаток дня»
8. Юкио Мисима. «Золотой Храм»
9. Джон Стейнбек. «К востоку от Эдема»
10. Эдвард Бульвер-Литтон. «Пелэм, или Приключения джентльмена»
На первое место я поставил роман Гари, потому что вообще испытываю слабость к этому автору, а «Обещание» относится к самому обаятельному (для меня) сорту художественной литературы: когда легко и даже смешно рассказывают про трагическое, и сквозь слезы смех, а сквозь смех слезы – что, собственно, вполне соответствует моему общему ощущению от жизни.
На втором месте – один из последних (а может быть, и просто последний) классических Больших Романов, мастеровитый до невозможности.
Мопассана люблю с детства, особенно «МД». С тех пор, правда, не перечитывал и не собираюсь. Вдруг разочаруюсь?
Кундера: лучший из романов нового типа, словно бы стесняющихся своей принадлежности к архаичному жанру.
«Пармская обитель» – в благодарность о чудесных часах, проведенных с растрепанным томом, скверно проиллюстрированным и оттого еще более волшебным.
«Лисы в винограднике» – ах, как же я любил толстые романы, с которыми проживаешь целую жизнь.
Исигуро. Ну, это совсем личное. Японской кисточкой, легкими касаниями, по английскому холсту. Виртуозная работа. Я написал целый оммаж этому роману с инициалами K. I. (Kazuo Ishiguro) на контртитуле – «Коронацию».
Еще более личное – Мисима. До чего же трудно было переводить эту словесную вязь, чтобы не потерять сплетение подлинной страсти с манипуляторским трюкачеством. Скучный, неприятный, болезненный роман. Если только не проникнешь сквозь скорлупу. За этот эффект и за то, чему в процессе перевода научился, и люблю.
К Стейнбеку вообще-то я не очень, но этот огромный американский-разамериканский роман почему-то здорово на меня в свое время, лет в двадцать, подействовал. Там такая интересная отрицательная героиня. Все-таки толстенные романы, по-моему, лучше всех писали наши и американцы. К сожалению, разучились. Или жанр приказал долго жить, не знаю.
Ну а Бульвер-Литтона никому не отдам. Он как фиалка в бутоньерке. Легкомысленный и психотерапевтический.
Мемуары
А теперь – фанфары! – мой самый любимый жанр: воспоминания.
Я поздно полюбил этот вид литературы. Должно быть, с того момента, когда у самого появилось, что вспоминать. Или, по крайней мере, когда начал анализировать прожитое. (Впрочем, это у меня началось, кажется, лет с четырнадцати – я уже тогда подумывал, не написать ли мемуары.)
Я не знаю ничего более захватывающего, чем талантливый или честный (а лучше и то, и другое) рассказ о собственной жизни. Если жизнь была богатой событиями – отлично. Если не особенно увлекательной, но рассказчик обладает литературным даром, – тоже годится. Ну а уж когда интересный рассказчик описывает интересную жизнь, то лучше этого нет ничего на свете.
Уложиться в десять названий мне здесь было труднее всего. Все эти книги для меня действительно best of the best. Каждая была открытием. Я их даже расставляю не по рейтингу, а просто по алфавиту.
И завидую тем, кто не читал хотя бы одну книгу из этого списка.
Нина Берберова. «Курсив мой»
Очень умная женщина, нашедшая себя после пятидесяти.
Александр Герцен. «Былое и думы»
Не знаю, кто там кого разбудил, но Герцен меня лет в двадцать – точно.
Владимир Короленко. «История моего современника»
Прозаик так себе, но мемуарист великолепный.
А человек – еще лучше.
Лилиана Лунгина. «Подстрочник»
Вообще-то это видеомемуар. Лучше смотреть, чем читать.
Надежда Мандельштам. «Воспоминания»
Пока не прочитал, стихи Мандельштама не понимал и не любил. Дурак был.
Владимир Набоков. «Другие берега»
Единственная книга, которую у него люблю. Зато сильно.
Юрий Нагибин. «Тьма в конце туннеля»
Читать бесплатно другие книги:
