Соблазнительное предложение Хеймор Дженнифер

По комнате плыли ароматы подливки и жареного мяса. Еда была простой, деревенской, но очень вкусной: пирог с голубями, запеченные овощи, яблочный пирог и слабый эль, чтобы запить все это. Люк поровну разложил еду на две тарелки и не притронулся к вилке до тех пор, пока Эмма не взяла свою и не начала гонять по тарелке кусок пирога.

– Простите меня, – мягко произнес он.

Она удивленно взглянула на него.

– За что?

Он пожал плечами.

– За то, что заставил вас все пережить заново. Я же вижу, что вам больно вспоминать.

– Да ничего страшного, – ответила она, но в глаза ему не посмотрела, делая вид, что занята едой.

Они несколько минут ели в полном молчании, потом Эмма попросила:

– Расскажите мне про герцогиню. Что с ней случилось?

– А-а, про мою мать. Еще одна мрачная тема.

Она негромко сказала:

– Извините.

– Извиняться ни к чему, – отозвался он. – Все в порядке. – Снова воцарилась тишина. Люк отправил в рот кусок аппетитного пирога с голубями и начал его жевать. – А что именно вы слышали о приключившемся с моей матерью?

– Не так уж и много. Только то, что она исчезла весной. А недавно услышала, что герцог и его семья боятся, что случилось худшее.

Люк нахмурился, не поднимая глаз от тарелки с едой.

– Ну да, это все правда. И к несчастью, даже после стольких месяцев мы не располагаем особой информацией. Все, что у нас есть, – это Роджер Мортон.

Эмма слегка подалась вперед.

– Почему вы считаете, что этот человек причастен к ее исчезновению?

– Моя мать исчезла из Айронвуд-Парка, взяв с собой двух слуг. Одна из них, горничная, – умерла. – Люк до сих пор не мог избавиться от образа обнаженной Бинни, лежавшей в морге на столе, окоченевшей, белой и холодной. Им с братом пришлось выслушать от патологоанатома небольшую лекцию о внутренних органах, прежде чем он приступил к вскрытию тела Бинни.

– Сочувствую, – сказала Эмма.

Он хмуро посмотрел на нее.

– Потребовалось несколько месяцев, чтобы разыскать слугу-мужчину, а когда нам это все-таки удалось, он сообщил, что человек по имени Роджер Мортон увез мою мать из Айронвуд-Парка в Уэльс, где держал в доме в Кардиффе. Через несколько недель мать отпустила обоих слуг, так что больше нам ничего не известно.

Эмма нахмурилась, между ее бровями появилась морщинка.

– У Мортона была любовная связь… с вашей матерью?

– Нет. – Люк пожал плечами. – Вообще-то я не знаю точно. Но, судя по словам слуги, он ей подчинялся, будто сам был слугой. Это не похоже на ее обычное поведение с любовниками.

Эмма широко распахнула глаза.

– Ну да, у нее было множество любовников, – сухо бросил Люк. – Хотя не могу не отдать ей должное. Я видел всего с полдюжины или около того, однако знаю, что их было гораздо больше. Она пыталась вести себя осмотрительно. Попытка, конечно, слабая, но тем не менее.

– Господи. – Похоже, она не знала, что еще сказать.

Они снова молча занялись едой. Через несколько минут Эмма спросила:

– Вы искали их в Кардиффе?

– Да, но и Мортон, и моя мать давно оттуда уехали. Никто не мог сказать, покинули они город по отдельности или вместе. Я сумел найти в пабе человека, который знал кого-то с этим именем и описал его в точности, как и слуга матери, – темные волосы и глаза, непримечательные черты лица. Сказал, что тот, кого я ищу, жил в Бристоле и был завсегдатаем тамошних таверн, игорных домов и борделей. Сказал, что у меня есть хорошие шансы найти его в Бристоле.

– И тогда вы приехали сюда.

Люк положил в рот кусочек яблочного пирога, прожевал и проглотил, наслаждаясь пряным сладким вкусом.

– И тогда я приехал сюда.

– А теперь… Шотландия? – спросила она.

– А теперь я отыщу в Шотландии этого Макмиллана и посмотрю, что нового он знает о местонахождении Мортона, – согласился Люк. Эдинбург, конечно, находится чертовски далеко, до него почти четыреста миль. И потребуется много времени и сил, чтобы добраться туда. Но что ж делать, выбора нет. Этот «К. Макмиллан» – единственная его зацепка.

Эмма посмотрела на свою тарелку, потыкала вилкой в ломтик печеного яблока.

– Я хотела поехать в Эдинбург с тех пор, как нашла это письмо, но просто не могла придумать, как это сделать.

Правильно. Одинокой женщине, у которой умер муж и пропали все деньги – были украдены, – практически невозможно преодолеть такое расстояние. И все-таки странно, что она обратилась к Люку – одинокому мужчине и совершенно ей не знакомому.

– У вас есть семья? Кто-нибудь, кто мог бы вам помочь?

– Нет. Отец болен, а сестра должна ухаживать за ним. Кроме них есть еще престарелая бабушка, она живет в Лидсе.

– Слуги?

– Осталась только одна. Она тоже должна остаться дома. – Эмма подняла на него безрадостные янтарные глаза. – Джейн не сможет обойтись без ее помощи.

– Вы же понимаете, почему я спрашиваю, верно? Такая поездка погубит вашу репутацию.

Она скованно улыбнулась:

– Мне казалось, вы говорили, что даже не задумываетесь о таких вещах.

– Я и не задумываюсь. – Он пожал плечами. – Но вы могли бы. – Люк серьезно посмотрел ей в глаза. – Мне уже приходилось отвечать за погубленную репутацию молодой женщины. И это оказалось крайне неприятно.

– Для вас или для молодой женщины? – поинтересовалась Эмма.

– Для молодой женщины. Я не пострадал.

Губы Эммы дернулись.

– В этом я уверена. Должна сказать, для меня большая честь видеть, что вы проявляете обо мне такую заботу, милорд…

– Люк.

– Люк. Но право же, моя репутация – это мое дело, а не ваше.

– Разумеется, – снисходительно отозвался он и посмотрел на нее с беспечной улыбкой, давая понять, что тема закрыта. Но на душе было неспокойно. Он действительно боялся за нее.

Ну в самом деле, какое ему дело до ее репутации? Он в жизни не заботился о том, что общество думает о дамах, с которыми имел какие-то отношения, и не понимал, почему нужно начинать волноваться сейчас.

В любом случае он всей душой стремился к тому, чтобы сокрушить оборону Эммы Кертис и заставить ее умолять…

Глава 3

«Он шутит», – подумала Эмма.

Она стояла перед гостиницей, уставившись на двуколку – двуколку, а не дилижанс или карету, на поиски которых, по мнению Эммы, он отправился, чтобы подобрать экипаж для поездки в Шотландию.

Перед уходом он велел ей подождать в гостинице. Эмме хотелось возразить – она отлично знала, куда нужно идти в Бристоле, чтобы нанять экипаж за лучшую цену, но ей еще хватало мудрости, чтобы понять – ее не должны видеть в городе с ним. Она знает здесь слишком многих.

Ей все-таки казалось, что лорд Лукас озабочен ее репутацией сильнее, чем готов признать. От этой мысли где-то внутри шевельнулась радость – теплое, странное чувство, подобного которому она никогда не испытывала.

Он устроился на сиденье и, держа в руках вожжи, смотрел на нее. Черный сюртук облегал его плечи так, что Эмма невольно задышала чаще. Он выглядел лихим красавцем, настоящим прожигателем жизни, денди, пытающимся поймать взгляды всех леди – и преуспевшим в этом, потому что две юные девушки хихикали и посматривали на него с противоположной стороны улицы. Он выглядел беспечным лондонским джентльменом на прогулке, а не человеком, отправляющимся в путешествие длиной в четыреста миль через всю страну.

Люк озорно улыбнулся Эмме, и его голубые глаза заискрились под полуденным солнцем.

– Ну, что вы об этом думаете?

У него за спиной по мостовой сновали другие экипажи, куда более подходящие для долгих поездок. Улица пахла городом – в воздухе Бристоля всегда ощущался солоноватый привкус, словно он никак не мог прогнать океан с улиц. Люди входили в гостиницу и выходили из нее, плотно закутавшись в пальто, как сама Эмма в накидку.

Не услышав ответа на вопрос, Люк спустился вниз, привязал лошадей и подошел к Эмме.

– Я заполучил его по превосходной цене. – Он взял Эмму под локоть, подвел сзади к неустойчивой конструкции. – Это дорожный кабриолет. Видите – к нему сзади приделан багажный ящик вместо подножки для ливрейного грума?

– Разве не лучше было бы ехать в карете? – спросила она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал спокойно.

Он нахально изогнул бровь.

– Нет. Тогда мне придется нанимать кучера.

Он же брат герцога. Наверняка ему должно хватить денег на кучера. Эмма нахмурилась.

– Я предпочитаю управлять лошадьми сам. Раз уж мне не придется ехать через всю Англию верхом, то я хотя бы могу управлять экипажем.

Эмма постаралась не поморщиться, услышав это. Она понимала, что своим присутствием доставляет ему неудобства, знала, что в город он въехал верхом. Если бы она не потребовала взять ее с собой, ему не пришлось бы думать об экипаже. Сделав глубокий вдох, она сказала:

– Понимаю. Но эта двуколка выглядит… такой хрупкой. Что-то я сомневаюсь, что она выдержит долгую дорогу по Англии.

Она уже представляла себе, как колесо налетает на камень и все рассыпается в щепки. То есть двуколка – в щепки, а они с Люком и несчастные лошади превращаются в кровавую массу переломанных костей.

Эмма посмотрела на лошадей – изящная и гибкая серая и крепкая, кряжистая вороная. Совершенно не подходящая пара. Люк перевел на Эмму взгляд голубых глаз и легонько пожал ее локоть.

– Вы боитесь? – мягко спросил он. – Не думаю, что это путешествие для слабых духом.

– Я не боюсь путешествия, – отрезала она, расправив плечи. – А вот экипажа этого боюсь. Вы задумали нас убить?

– Только не вас, – ответил он.

Не зная, как это понимать, Эмма сказала:

– И погода все время меняется. Что, если пойдет дождь?

– На этот случай имеется складной верх.

Она повернулась и взглянула ему в лицо, сведя нахмуренные брови вместе и стараясь не слишком громко скрипеть зубами.

– Да. Я вижу этот верх. Крохотная штука, проку от которой будет меньше, чем от летнего зонтика.

Люк смотрел на нее, вопросительно подняв бровь. В глазах плескались искорки смеха.

Эмма показала на заднюю часть двуколки, точнее, на сложенный верх.

– Это убережет нас от десятиминутного дождичка. Но за день трудной дороги под проливным ливнем мы промокнем насквозь, подхватим пневмонию и… – она щелкнула пальцами, – умрем.

Люк фыркнул.

– В таком случае я предлагаю во время сильных ливней укрываться в теплых, сухих, уютных гостиницах. Разумеется, в постели.

Эмма, прищурившись, смерила его взглядом, но сделать, разумеется, ничего не могла. Просители не выбирают, и, конечно, у нее не было денег, чтобы самой нанять более удобный экипаж.

– Очень хорошо, – вздохнула она. – Я буду молиться, чтобы вы не привезли нас прямо к смерти.

Спустя два часа они оставили Бристоль позади и под прохладным, водянистым голубым небом направились по бристольской дороге на север. Поскольку выехали они после полудня, а в это время года темнело рано, далеко им сегодня уехать не удастся.

Сверившись с одним из двух томов «Путеводителя по Британии» Паттерсона, оставленных Люком на сиденье, Эмма решила, что остановятся они в месте под названием «Кембридж Инн» возле деревни Слимбридж.

– Отлично, – сказал Люк. – А потом поедем дальше по этой дороге на Вустер. Доберемся туда к завтрашнему вечеру и проведем там ночь и день, прежде чем отправимся дальше на север.

– Почему? – нахмурившись, спросила она. Теперь, когда они уже отправились в путь, малейшая задержка нервировала ее. Вот бы закрыть глаза и в мгновение ока перенестись в Эдинбург!

– У меня там есть кое-какие дела. Поверьте, мне так же не терпится отыскать Мортона, как и вам, но я должен кое-что сделать. – Другого объяснения он не предложил.

Эмма сложила руки на коленях и промолчала. Ее мучало невыносимое любопытство, но, по сути, его дела в Вустере ее совершенно не касаются.

Она откинулась на спинку сиденья и стала наблюдать за Люком. За какое-то мгновение он переходил от расслабленной беспечности к решительной властности. А глаза его то искрились смехом, то мрачно блестели.

Очень сложный человек. Он сбивал ее с толку, тревожил и не имел ничего общего с ее представлениями о нем. Теперь она понимала, что ожидания ее обманули. Он брат герцога Трента и представлялся ей олицетворением звездной репутации брата. Но возможно, даже сам герцог Трент не был воплощением собственной репутации.

По здравом размышлении Эмма даже радовалась, что Люк не оправдал ее ожиданий. Будь он таким, он бы просто не взял ее с собой.

И этот мужчина был куда более притягательным, чем она могла себе вообразить.

Он посмотрел на нее. В голубых глазах отражался луч заходящего солнца. И что-то в душе ее сжалось. Он такой красивый – это она как раз предполагала, но не ожидала такой реакции на его красоту. Чересчур сильной.

– Вы рассматриваете меня в упор, – спокойно заметил он.

– Простите. – Эмма быстро отвела взгляд. – Это вам неприятно?

Люк засмеялся, и в его смехе прозвучала живая радость, которая, впрочем, тут же и исчезла.

– Нет, Эмма, – хрипловато произнес он. – Смотрите, сколько хотите.

– Хорошо, буду. – Она чувствовала себя противно упрямой, но не могла ничего с собой поделать. Холодало, ветер проникал не только под накидку, платье и нижнее белье, но и под плед, которым она укутала ноги. Наверное, где-нибудь по дороге пойдет и снег – и тогда он увидит, сколько пользы будет от этого дурацкого складного верха.

Эмма поплотнее укутала колени шерстяным пледом, купленным Люком, и вздрогнула. Жаль, что она не взяла с собой пальто потеплее, но ей даже в голову не пришло, что они будут путешествовать в открытом экипаже.

Может, хватит возлагать какие-то надежды на этого мужчину?

«Вам нравится, когда вас связывают, миссис Кертис?» – снова пронеслось в голове.

Она вздрогнула.

– Замерзли? – спросил он.

– Нет, – соврала она.

– Я вижу. – Он искоса глянул на нее и приказал: – Натяните плед повыше, чтобы укрыть плечи.

Эмма внутренне насторожилась, услышав такой повелительный тон, но послушалась – подтянула плед к груди и заправила за плечи.

– Так лучше?

– Да, – вынужденно призналась она.

Он направил лошадей к крутому повороту. Эмма вцепилась в сиденье – всякий раз, как они поворачивали, ей казалось, что двуколка вот-вот опрокинется и они разобьются насмерть.

– О, не так уж все и плохо. – Люк откровенно веселился.

Эмма сердито посмотрела на него.

– Эта двуколка предназначена для езды по безупречным лондонским улицам, а не по кочкам и выбоинам сельских дорог Англии.

– Ага. Вижу, вы никогда не бывали в Лондоне.

– Я бывала в Лондоне, – возразила она. – Провела там два сезона.

– И там встретили своего мужа?

– Да. Заметьте, не во время светских мероприятий. Мы встретились с ним в Лондоне в мой второй сезон.

– И долго он за вами ухаживал?

– Почти год. Когда сезон закончился и мы с отцом и Джейн вернулись в Бристоль, я и Генри начали переписываться.

– Понятно. Откуда он родом?

Люк говорил безразличным, спокойным тоном, так почему ей кажется, что он злится? Хотя что, кроме любопытства, он может испытывать по отношению к ее убитому мужу?

– Из Лондона.

– Значит, вы с ним переписывались. И как это привело к свадьбе?

– Той зимой он сделал мне предложение через отца.

– И ваш отец сказал «да». И вы тоже.

Эмма поежилась. Какой наивной, глупой девчонкой она была, чтобы так увлечься ослепительным красавцем Генри Кертисом! У него была похожая коляска, только еще меньше и опаснее. Она садилась в нее и чувствовала себя такой безрассудной, необузданной, дерзкой! В первый раз, когда он пригласил ее покататься в Гайд-парке и поцеловал под вязом, она задохнулась от волнения и чуть не лишилась чувств.

Но та девчонка осталась в прошлом.

– Мы оба сказали «да», – сообщила она Люку. – Дали согласие в письмах – сначала отец, затем я.

Тогда она не сомневалась, что влюблена, но очень скоро уверенность прошла. Она влюбилась в то внимание, какое он ей оказывал. Влюбилась в то, как он умел ее рассмешить. В то, как он пробирался в ее комнату теплым летним лондонским вечером и целовал ее, пока она не начинала задыхаться.

Он очаровал ее куда сильнее, чем любой из джентльменов-аристократов, с которыми она танцевала на приемах и встречалась на суаре сезона. Генри был не знатным аристократом, а джентльменом с деньгами. Рассказывал ей, что его родители и сестра живут в Йоркшире. После его смерти она попыталась с ними связаться, но все письма возвратились нераспечатанными.

– Почему вы за него вышли? – внезапно спросил Люк. – Любили его?

Эмма застыла.

– Вам не кажется, что это слишком личный вопрос?

– Кажется. Так как?

Она уставилась перед собой, решая, отвечать или нет, и пришла к выводу, что поскольку Люк согласился взять ее с собой, она у него в долгу.

– Я его любила, – ответила она скованным голосом, но почувствовала, что необходимо добавить: – В известной мере.

– Понятно. – Люк посмотрел на нее серьезными голубыми глазами. Между бровей залегла небольшая морщинка. – А он вас любил?

Она отвернулась. Если предыдущий вопрос показался ей чересчур личным, то этот переходил все границы.

Они с грохотом проехали очередную рытвину, что вынудило ее снова вцепиться в сиденье.

Эмма долго молчала, но Люк ее не торопил. Наконец она произнесла очень тихим несчастным голосом:

– Не думаю.

Через неделю после свадьбы она начала беспокоиться. Через месяц – паниковать. Потому что с каждым днем ей становилось все очевиднее, что Генри нимало не заинтересован в ней как в жене. И даже просто как в близком человеке. Он женился на ней ради денег ее отца. Женился, потому что она была богатой наследницей с очень щедрым приданым.

К ней это никакого отношения не имело.

Нет, он ее не любил. Он соблазнил ее, всячески добивался, но как только приданое оказалось в его руках, а будущее было обеспечено обещанием еще больших денег, показал ей истинное лицо.

Возможно даже, что он испытывал к ней неприязнь все то время, когда расписывал, какая она прелестная и сладенькая. Возможно, содрогался от отвращения, шепча ей, как сильно хочет затащить ее в постель.

А потом пропало и приданое, и деньги ее отца. И все это ее вина. Не выйди она замуж за Генри, он никогда не связался бы с Роджером Мортоном. И состояние было бы в целости и сохранности. Чувство вины снова поглотило Эмму – чувство, давно ставшее привычным. Она сделала глупый выбор, и ее семья дорого за это заплатила.

Люк, похоже, вовсе не услышал ее ответа. Он сосредоточенно подбадривал лошадей, стараясь преодолеть кочки и повороты дороги.

Эмма обрадовалась. Хорошо, что он ее не услышал, не нужна ей жалость лорда Люка Хокинза. Она всего лишь хочет, чтобы он помог ей отыскать Роджера Мортона, чтобы она смогла вернуть деньги, вылечить отца и выдать Джейн замуж за честного и порядочного джентльмена.

Она взглянула на Люка. Тот, нахмурившись, смотрел вперед.

– Что-то случилось? – спросила Эмма.

Он долго молчал, все еще глядя прямо перед собой, затем произнес:

– Мне кажется, одна из лошадей хромает.

Эмма всмотрелась в лошадей.

– Которая?

– Серая.

Она взглянула на серую кобылу.

– Не вижу.

Люк остановил лошадей.

– Я проверю. Подождите здесь. – И сунул ей в руки вожжи.

Эмма удерживала лошадей, все еще сидя с пледом на плечах, а Люк выпрыгнул из двуколки и пошел осмотреть лошадей. Он провел рукой по грязно-белой шкуре, пытаясь нащупать раны, затем уговорил кобылу по очереди поднять ноги и тщательно осмотрел копыта. Наконец он вернулся в двуколку.

Эмма все еще глядела на серую.

– Нашли что-нибудь?

– Нет. Похоже, с ней все в полном порядке. Должно быть, мне показалось.

– Ну что ж, будем за ней присматривать, – сказала она.

– Да.

Люк пустил лошадей рысью, делая вид, что замедлил ход специально ради серой. Он соврал – серая вовсе не хромала.

Он понял, что ему необходимо на несколько минут остановить экипаж и отойти подальше от Эммы. А причина в том, что уровень его бешенства был несоизмерим с происходящим.

Люк почти не знал Эмму, но он настолько проникся ненавистью к Генри Кертису, что готов был разнести в клочья его сгнившие останки. Он крепче вцепился в вожжи и старался дышать медленно и глубоко, чтобы хоть как-то унять кипящую ярость.

Этот человек заставил Эмму страдать. Она сидела рядом с Люком, чертовски замерзнув, потому что не могла позволить себе покупку приличного пальто, и куталась в жалкий плед. Она выглядела такой ранимой и одинокой.

Он видывал горюющих женщин раньше. Женщин, настолько охваченных скорбью и печалью, что буквально излучали их. Но в жизни он не чувствовал ничего подобного по отношению к ним. По большей части он и вовсе старался их игнорировать, хотя болезненно остро ощущал собственный эгоизм. Но сейчас он больше всего на свете хотел, чтобы у Эммы все наладилось. Хотел помочь ей, но понятия не имел как.

Единственный способ ей помочь – просто продолжать делать то, что он делает. Найти Мортона, отговорить ее от дурацкой идеи убить его и добиться, чтобы мерзавца повесили за преступления против их семей.

И все-таки это не обеспечит ей физический комфорт. Не поможет почувствовать себя любимой. Не заставит поверить в собственную истинную красоту и силу. А Люку хотелось, чтобы она все это чувствовала. Хотелось сделать так, чтобы она ощутила себя самой прелестной и обожаемой женщиной на свете.

Вот только он не мог понять, откуда, черт побери, взялись все эти мысли?

Боже милосердный!

Люк заметил, что его дыхание клубится в воздухе облачками пара. Становилось все холоднее. Эмма права – если они в такой мороз останутся на улице, то заболеют и умрут.

Уж она-то точно, в такой одежде.

Значит, первым делом нужно купить ей пальто.

– Думаю, мы почти добрались, – сказала Эмма, когда они проехали будку смотрителя.

– Отлично! – рявкнул Люк в ответ и с запозданием сообразил, что голос его звучит весьма сердито. Он сделал глубокий вдох и продолжил мягче: – Я проголодался.

– Мне следовало догадаться и попросить упаковать нам с собой немного еды, – отозвалась она.

– Нет, не следовало. Мы пообедаем в гостинице «Кембридж» в привычное время.

– Завтра я что-нибудь обязательно возьму.

– Как хотите. – Уголок его рта приподнялся. – Но в любом случае вы вовсе не обязаны думать о том, как меня накормить.

Эмма выдохнула облачко пара, обволокшее локон, выбившийся из-под шляпки и повисший вдоль ее щеки. Люк крепче сжал правой рукой вожжи, борясь с внезапным желанием заправить эту мягкую прядку волос ей за ухо.

– Вы управляете лошадьми, – заметила она. – И раз уж вы взяли на себя ответственность за это, я подумала, мне следует позаботиться о том, чтобы наши желудки не оставались пустыми. Вам так не кажется?

– Пусть будет так, если вы этого хотите. Но все-таки я умудрялся как-то выживать все эти годы без того, чтобы кто-то считал себя обязанным меня кормить.

Она склонила голову набок.

– Вы живете один? Не с семьей?

– Один, в Лондоне. У меня там дом. И никаких загородных имений – увы, все они достались моим братьям.

– Значит, вы не часто бываете в обществе герцога?

– Время от времени. Когда в период умеренности во всем я чувствую себя осененным излишней терпимостью, я отправляюсь с визитом к моей семье в Айронвуд-Парк. Не могу сказать, что езжу туда специально ради встречи с Трентом, скорее с сестрой и матерью. Иногда встречаюсь с кем-нибудь из троих братьев.

– Айронвуд-Парк – резиденция вашего брата, верно? Вы провели там детство?

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Лучшая 1000 анекдотов ушедшего 2013 года...
Два мира. Две сущности. Двое. Мужчина и женщина. Кто они? Люди или только ими кажутся?Маша, Маруся, ...
Целью данного пособия является рассмотрение особенностей организации и учета безналичных расчетов в ...
Вниманию читателя предлагается сборник анекдотов. Тонкий юмор, блестящее остроумие, забавные парадок...
Данное учебно-практическое пособие предназначено для практикующих специалистов: бухгалтеров, работни...
Так уж повелось с давних времен, что в борьбе за право жениться на прекрасной принцессе принц должен...