Литература 8 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы Коллектив авторов

Интереснейший человек своего времени, уникальное явление в культуре не только России, но и всего мира, Михаил Васильевич Ломоносов был сыном простого крестьянина из далекого северного села Холмогоры, он окончил в Москве лучшее по тем временам высшее учебное заведение, побывал за границей, отлично знал немецкий, французский, итальянский и английский языки, был первооткрывателем во многих областях знаний.

Поражает многосторонность интересов М. В. Ломоносова. Для химика, например, имя Ломоносова ассоциируется с законом сохранения вещества, для математика – с интересными геометрическими построениями, для физика – с исследованием атмосферного электричества и т. п. Кроме того, Ломоносов оставил ощутимый след в таких областях науки и техники, как астрономия, техника горного дела, изготовление стекла, мозаичное производство, металлургия, география, философия и многих других. Но для нас с вами прежде всего он поэт, реформатор русского языка и поэтического стиля, один из основоположников классицизма.

М. В. Ломоносов стал ближайшим последователем В. К. Тредиаковского в деле реформы русской литературы. Он довел до конца стиховедческую систему Тредиаковского, сосредоточив свои мысли в «Письме о правилах российского стихотворства».

Основательно реформировал Ломоносов систему русской художественной речи. Его знаменитое «учение о трех штилях» (стилях) вносило упорядоченность в русскую литературную речь. Ломоносов полагал, что в языке следует различать три «штиля»: «высокий», «средний» и «низкий». «Средний штиль» пригоден в любых произведениях, независимо от их жанра. «Высокий штиль» следует употреблять в трагедии, оде, героической поэме. «Низкий штиль» возможен в комедии, эпиграмме, песне.

В своих теоретических исследованиях, а еще больше в самом творчестве Ломоносов – типичный поэт-классицист. Ломоносов жил во время просвещенной монархии – в царствование императрицы Елизаветы. Идея просвещенной монархии и ее благодетельного влияния на русскую жизнь – центральная в творчестве Ломоносова. В своих стихах он выступает поборником просвещения, свободы, разума. Этому последнему обстоятельству Ломоносов уделяет особое внимание («Ода на день восшествия на всероссийский престол Ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года». «Ода на взятие Хотина»).

Многие его произведения написаны в связи с теми или иными научными открытиями и изысканиями. Прославление науки, уверенность в том, что человеческий разум способен на все, – важнейшая отличительная черта миросозерцания Ломоносова. (Обратите внимание, что научный трактат «Письмо о пользе стекла» написан в стихах.)

Важное место в лирике М. В. Ломоносова занимают вопросы гражданской позиции поэта; в этом смысле показательно его стихотворение «Разговор с Анакреоном». В нем противопоставлены два античных образа: поэта «сладостной любви» Анакреона (Анакреонта), стоявшего далеко от политических и общественных проблем своего времени и обратившегося к чисто любовной лирике, и общественного деятеля Катона, который «старался ввесть в республику порядок» и посвятил жизнь общественному служению. Несмотря на то что в конце Ломоносов оговаривается, что не знает, кто прожил свою жизнь умнее, мы ясно видим, что симпатия автора на стороне Катона.

Одной из важнейших сторон творчества М. В. Ломоносова как поэта-классициста является патриотизм. В своих одах и трагедиях Ломоносов постоянно воспевает силу и мощь русского государства, славит его героев. Особое значение приобретает образ Петра I, который появляется едва ли не в каждой оде поэта; он создал даже героическую поэму «Петр Великий».

Предметом изображения в поэзии Ломоносова становятся важнейшие события русской истории и современности. Но не только славу русского оружия воспевает поэт. В его стихотворных посланиях мы находим строчки, исполненные гордостью за Россию, способную «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов» рождать во славу и на благо всему миру. Вообще идея России как европейского государства, достойного занять почетное место в системе европейской цивилизиции и культуры, очень настойчиво звучит в творчестве Ломоносова.

Чрезвычайно важной и актуальной для нашего времени является тема войны и мира в творчестве М. В. Ломоносова. Прославляя подвиги русских героев на поле брани, поэт одновременно подчеркивает, что Россия – миролюбивая держава: «Воюет воинство твое против войны; оружие твое Европе мир приводит».

Свои политические симпатии Ломоносов отдавал монархии, но как поэт-классицист и просветитель выступал лишь за просвещенную монархию, которая обеспечивает, с его точки зрения, социальный мир и политическое благоденствие в стране, обеспечивает справедливость, способствует развитию науки и культуры. В этой связи, помимо образа Петра I, в одах и посланиях Ломоносова очень важен и образ современной ему правительницы – императрицы Елизаветы Петровны. С первого же взгляда ясно, что поэт явно идеализирует этот образ. Зачем? Не для того, чтобы льстить царице, а для того, чтобы показать ей, какой она может и должна быть. В этом тоже примечательная черта литературы классицизма: искусство должно воспитывать человека, а в особенности такого, от которого зависит очень многое в государстве.

Михаил Васильевич Ломоносов, будучи чрезвычайно одаренным человеком, сделал, как мы видим, очень многое для развития новой русской литературы. Его теоретические трактаты и в особенности само художественное творчество резко продвинули отечественную литературу вперед.

Вопросы и задания

1. Охарактеризуйте образ лирического героя оды.

2. Каким видится автору облик идеального монарха?

3. Как проявляется в произведении патриотизм автора?

4. Охарактеризуйте творческий метод и жанр стихотворения и назовите их признаки.

5. Составьте ритмическую схему и обозначьте систему рифмовки одной из строф поэтического текста.

А. П. Сумароков – выдающийся деятель русской культуры XVIII века. Именно он был основателем и директором первого русского государственного театра. Его пьесы стали основой национального репертуара русских театров, а в стихотворстве он успешно соперничал с такими блистательными поэтами, как М. В. Ломоносов и В. К. Тредиаковский. Не чуждался А. П. Сумароков и журналистики, издавая журнал «Трудолюбивая пчела». В этом издании он публиковал свои сатирико-нравоучительные очерки, один из которых и предлагается вашему вниманию. Писатель в нем не только нападает на взяточничество и засилье чиновников, уже в XVIII веке ставшими бедствием для России, но и создает удивительно яркую и живую зарисовку быта и нравов русского общества восемнадцатого столетия.

Обратите внимание на образ слуги повествователя, подумайте, какие просветительские идеи утверждает в своем очерке автор и какова в этом произведении роль сатиры.

Второе произведение А. П. Сумарокова, включенное в нашу книгу, – это сатирический диалог «Господин и слуга». В XVIII веке русские классицисты охотно использовали жанр, ставший популярным благодаря античному писателю Лукиану. Он написал «Разговоры мертвых», книгу, в которой умершие пересматривали свою земную жизнь. «Разговоры мертвых» позволяли сатирически изобразить пороки людей, захваченных суетой земной жизни и забывших о духовных ценностях.

Подумайте, какие пороки высмеивает писатель, как в жанре диалога проявляются черты просветительского классицизма.

А. П. Сумароков был прекрасным поэтом, умевшим передать самые тонкие человеческие чувства. С его лирикой вы познакомитесь, когда приступите к изучению раздела «Поэтическое мастерство русских стихотворцев XVIII века».

О думном дьяке, который с меня взял пятьдесят рублев

Известно, что в древние времена обер-секретарей[224] еще не было, а вместо их были думные дьяки[225], из которых некто с меня счистил[226] пятьдесят рублев, а я в том извиняюся следующими причинами. Я был в двенадцати лет тогда, и что за взятки приказано вешать, я етова еще не знал. Вторая причина было мое любопытство узнать, каким образом акциденция[227] берется. Третья причина, что ежели бы я не дал ему денег, так бы дело то не было сделано.

Вот как берутся взятки. Приехал я ко двору его высокородия думного дьяка зимою в санях и, подъехав ко двору, радовался, что я скоро буду в тепле, а етова я не знал, что челобитчики[228] к думным дьякам на двор не въезжают, и выходят у ворот. Ворота у дьяков всегда запираются замками изнутри, понеже[229]-де то от воров имеет быть безопаснее. Больше получаса стучался я у ворот: отперли калитку, выглянул приворотник и спрашивал, как ему назвать мое здоровье[230]. Я не знал, как ему отвечать, и промолчал, ибо такой вопрос и не ребенку странен покажется. Он спрашивал, как назвать вашу милость; ето я знал, потому что оно несколько употребительно, а по-нашему: «Как тебя зовут?» Я ему сказался, а он калиткой хлопнул и ее запер. Слуга мой был поискуснее меня и говорил: «Надобно дать деньги». Я опять постучался; он опять выглянул; я давал деньги, чтоб он отнес их к думному дьяку, а меня бы впустил. Однако он их не взял, извинялся, что господин его может подумать, будто он не все сполна ему отдаст, а мне чаялося, что везде деньги берутся в тех местах, куда безденежно не впускают у дверей, ибо я бывал на комедиях[231], смотрел Александра и Лодвика, Париж и Вену и другие комедии, на что я и ссылался, а он отвечал, то-де враки, а здесь дела. Очень досадно мне ето стало, что дьяков он писателям драм предпочитает, как будто сердце слышало, что я по времени буду иметь нещастие быть драматическим стихотворцем. Однако служителю знатного человека должен я был уступить, а мой слуга сунул ему в руку пять копеек, которые он с меньшею принял учтивостью, нежели подлекарь и дьячок. «Дома ли, – спрашивал я, – ево благоутробие?» – «Етова я еще не знаю, – отвечал он, – я пойду о том, дома ли он или нет, доложу ево милосердию и вашей чести донесу». Еще с полчаса прошло того времени, в которое мне зябнуть предписано было. Возвратился дворник и объявил, что боярин его дома: не дьяком назвал он его, боярином; а в этом было древности различие.

На дворах приказных служителей стоят на часах собаки; и кто из них больше чином, у того больше собака и толще лает. Подворотни у дьяков превысокие и для челобитчиков из-под калитки не вынимаются, а ворота и не отворяются. Калитка была очень узка, и человек мой пролез боком на двор, а я, будучи мал, через подворотню насилу перелез. Как только собака нас увидела, преужасно залаяла. Цербер[232] не испугал Геркулеса во аде, я меня дьячий Цербер гораздо испугал, потому что я ребенок был, да я ж и не Геркулес, хотя и в ад вошел. Слуга мне говорил, чтоб я поклонился Церберу. «Как, – спрашивал я, – чтобы я собаке поклонился?» – «Хотя это и собака, однако дьячья», – говорил он. Но когда я уже дошел до такой подлости, чтобы кланяться дьяку, великое ли ето уже унижение, чтобы и собаке не поклониться. Поклонился. Да еще и пристойнее было, чтоб я собаке поклонился, нежели ее помещику; она денег не возьмет у меня, а бессовестный ея помещик с меня счистит.

Я редко вспоминаю, что я дворянин, а в то время вспомнил я это и размышлял, идучи по двору: дьяк богатее меня, а я несу ему деньги; дьяк хуже меня, а я иду ему кланяться. И ежели бы я философ был, конечно бы закричал: «О времена! О нравы!»[233]

Вошел я в боярские покои, подошла ко мне боярская боярыня. Не чудно ли ето, дьячью служанку называли боярынею? Сия боярыня была охвата в два, в подкапке[234], в телогреи и босиком. «Боярин, – говорила она, – в мыльне[235] и уж выпарился, скоро изволит выйти». Подьяческое племя с самого младенчества привыкает, и терпят они легко, как их по спине секут, а намерение то, чтобы не тако трудно было телесное наказание, ежели по силе уложения и указов нужда того потребует; и заставляют подьячие холопьям своим сечь себя в бане и велят себя до тех сечь пор, покаместь побагровеет спина. И как они под патогами[236] ни кричат, однако, когда то окончится, так они становятся еще бодрее того, нежели были, и ради того патоги – их обыкновенная забава. И чтобы воскресенье как праздничный день проводить им повеселее, так они по всякую субботу себя сечь приказывают, хотя иные говорят, будто они терпят это добровольно за соделанные во всю неделю плутни и что перед праздником полагают на себя сию епитимию[237] подобием христиан Западной церкви[238], и что подьячие, не дав себя ввечеру в субботу высечь, не ходят к обедни в воскресенье, а когда и придут, так стоят только в трапезе, будучи осквернены. Я бы к нему в субботу ввечеру конечно не поехал, ведая, что все приказные служители секутся в ето время в банях патожьями; да что делать? Я был кадет[239]. В протчии дни надлежало учиться и быть у себя, а в воскресенье для кадетов день отдохновения, а для подьячих день пьянства. Итак один только вечер субботы мне к тому остался.

Вышел боярин из застенка, я ему подал письмо, а того, что я с деньгами пришел, он не ведал и принял меня спесиво. Я ему подал грамотку, он надел очки, грамотку распечатал и почал читать. Суровый его вид переменился, когда он дочел до того места, где о пятидесяти рублях помянуто было. Прочел письмо, обозрел меня очень жадно, со мною ли те деньги. И когда я ему стал их подавать, говорил он: «На что это? Это, право, напрасно». О приказная душа! На что было такое лицемерие? Говорит: «На что это?», и берет. А что ето напрасно, ето подлинно; я ето знал, хотя бы ты и не сказал. Взял пятьдесят Рублев и поднес мне стакан меда, и как я больше половины стакана выпить не хотел, так он меня гораздо подчивал и уверял меня, что это мед ставленой и хмелю в нем нет. «Я этому верю, – отвечал я, – да я и без меду иззяб». «Нет, ничего, выкушай, – говорил он, – это питье хорошо». А я думал то, что в тепле быть и брать за ничто чужие деньги – ето хорошо, а в холоде быть и отдавать за ничто свои деньги, это не гораздо хорошо.

Отдал ему свои деньги и поехал домой, всем тем, которые, нарушая честность и присягу, корыстуются взятками, желая виселицы.

Вопросы и задания

1. Какие пороки подвергаются обличению в этом произведении?

2. Как характеризует думного дьяка его дом и его окружение?

3. Приведите примеры наиболее ярких художественных деталей, создающих характер дьяка. Объясните их художественное значение.

4. Охарактеризуйте язык этого произведения.

5. Определите творческий метод произведения и назовите его признаки.

Разговоры мертвых

Господин: Гей!.. Гей!

Слуга: Кого вам надобно?

Госп: Разве ты позабыл, что мне надобно принять лекарство? Или ты не помнишь того, что я болен и что мне приказал доктор всякие три часа принимать по чашке лекарства?

Сл: Вы, сударь, позабыли, что вы уж умерли и погребены и что докторские напитки только то сделали, что и я, не дожив века, в третий день после вас сюда ж переселился для того, что я, подчивая вас докторским полпивом, недели с три не спал, а оттого одурел, и ходя по тому свету в твоей спальне до смерти еще едва дышал, а потом так же, как и ты, умер и также погребен: сиречь, положен во гроб, опущен в землю и закопан; только не с такою большою церемониею.

Госп: Так мы уже не на том свете?

Сл: Мы на том свете, где все равно, что господин, что слуга.

Госп: Однако ты человек благодарный и, что я тебя кормил и поил, не забудешь, и хотя не так, как на том свете, однако небольшие услуги мне станешь делать?

Сл: Я человек благодарный, а служить тебе не стану.

Госп: Для чего ж не станешь, когда ты благодарный человек?

Сл: Для того, что ты неблагодарный человек; я тебе служил с крайнею верностью, а ты меня так кормил, как немилостивые люди кормят водовозных лошадей: сиречь, так худо, чтоб она только жива была и смогла воду возить, а когда с голоду у нее не достает силы, так вместо сена и овса употребляется плеть и палка.

Госп: До чего я дошел! Слуга мой мне упрекает!

Сл: Тем-то только здешняя жизнь и хороша, что все можно выговорить, чего у нас на том свете делать не позволяется. Здесь истина беззаконием не почитается, и маскарадов здесь нет, все в своих лицах: добрый человек называется добрым, а худой – худым. Там ты назывался честным, хотя ты честен и никогда не бывал; а здесь честным человеком называют меня, хотя на том свете ты меня и плутом называл. Я плутом не бывал никогда, а ты совершенный плут был.

Госп: Я любопытствую еще больше, нежели сержусь, почему ты меня таким называешь именем.

Сл: Потому, что ты после отца наследства получил мало, быв судьею, жалованье брал умеренное, а жил очень богато; да и я тому свидетель, сколько к тебе подарков нашивали, а взятки брать запрещено, и правосудия продавать не позволено.

Госп: Взять не бесчестно, только чтобы дело по правам решено было.

Сл: Да за что же брать? За то платится, что продается, а что не продается, то дается даром.

Госп: Когда я дело вершу и доставлю человека десятьми тысячами рублев, так убыточно ли ему, когда он десятою частью за то меня подарит, да двадцатую часть за труды даст подьячим?

Сл: Да когда истцу десять тысяч по правам принадлежали, так он удовольствован правосудием, а не тобою, а ты за то, что вершишь дела, имеешь чин и жалованье.

Госп: Это правда, и когда прямо рассмотришь, так брать взятки и грабить – это все равно; да еще взятки и хуже для того, что грабительство не присвояет себе почтеннейшего имени правосудия, а взятки присвояют; итак, когда судья взятки берет, согрешает сугубо: первое, что грабит, а другое, что правосудие всуе употребляет; однако это ввелося, да оно ж и нажиточно.

Сл: Нажиточно или нет, только это плутовство, да и великое: а ежели судья возьмет да еще и неправду сделает, так то плутовство превеликое и которого больше нет. А ты это делал: я, тебе служа, все твои плутни ведаю.

Госп: А я ведаю, что тебя за наглые слова надобно сечь.

Сл: Сечь меня не за что, а ты столько ж меня можешь высечь теперь, сколько я тебя.

Госп: Сносно ли это, что собственный мой слуга мне ругается и меня бранит?

Сл: Сносно ли и мне это было, что ты мне ругался, и не только меня бранил, да еще и бил? А я вел себя честно и не так, как ты.

Госп: Горестно мое на сем свете состояние.

Сл: А мое на том свете состояние еще и горестней было.

Вопросы и задания

1. Какая социальная проблема поднимается в этом диалоге?

2. Дайте сопоставительную характеристику персонажам диалога.

3. Как в диалоге проявляется авторская позиция?

Н. И. Новиков, русский писатель-просветитель, был одним из самых образованных людей века Екатерины Великой и убежденным сторонником просветительских идей. Своей задачей он поставил распространение учений рационализма в русском обществе, стремясь воздействовать не только на образованных читателей, но и на саму императрицу.

Восхищенный публицистической силой английских сатирико-нравоучительных очерков Дж. Аддисона и Р. Стиля, он решил перенести этот жанр на русскую почву и занялся изданием русских журналов. В Петербурге начали выходить журналы «Трутень», «Живописец», а в Москве – газета «Московские ведомости». Основным автором этих изданий был сам Н. И. Новиков. В своих очерках писатель поднимал наиболее злободневные проблемы: воспитание молодого поколения, значение образования, преклонение перед Западом, жестокость русских помещиков-самодуров, разлагающее воздействие пороков на человеческую личность и др.

Н. И. Новиков очень хорошо чувствовал слово. Он умел быть резким и язвительным, умел убеждать своих читателей и точно использовал художественную силу емких поэтических образов. Он был мастером речевых характеристик, что проявилось в его «Разговорах». Обратившись к жанру диалога, писатель сумел передать характерные черты представителей разных сословий и разных национальных культур.

Прочитав один из его «Разговоров», объясните, в чем проявляется патриотизм автора.

Разговоры

Некогда случилось мне быть свидетелем весьма странных и любопытства достойных разговоров, которые я тогда же, пришел домой, написал, а теперь оные сообщаю читателю моему, желая сердечно, чтобы оные в нем подобное моему произвели впечатление.

Француз: Так, государь мой, я уверяю вас, что подобного несчастия не случалось еще во всю мою жизнь. Сакрдье[240]! Проиграть с ряда двенадцать робертов[241]! После такого несчастья жить более невозможно. Не правда ли, сударь?

Россиянин: Это правда, что проигрыш всякому человеку чувствителен, но одному более, другому менее; вы в сей раз играли несчастливо, но сие и со многими другими игроками нередко случается; счастие и несчастие в игре попеременно бывает: сегодня вы проиграли, завтра можете выиграть. Однако ж, видя вас так чувствительна к проигрышу, играть вам не советую, ибо хотя и всякий человек подвержен житейским претыканиям, но тот почитается благоразумнейшим, который больше другого управляет страстями своими. Благоразумный человек приуготовляет себя к проигрышу прежде, пока не начнет играть: сим средством во все время игры сохраняет он равнодушие, не разгорячается и никогда того не проигрывает, чего не хотел бы проигрывать или чего заплатить не может. Что ж касается до отчаяния вашего, то позвольте мне сказать искренно, оно вселяет в меня противные принятым мною о благоразумии вашем мнения. Я не имел еще времени коротко вызнать свойства сердца вашего; приятель мой, с коим познакомились вы в Париже, писал ко мне об вас много доброго и просил, чтобы я оказывал вам услуги; и я хочу это исполнить самым делом: ваше обхождение мне понравилось, я вас полюбил, и вы найдете во мне всегда искреннего вам доброхота.

Француз: Ах, государь мой! Вы из отчаяния приводите меня во удивление. Какая добродетель! Какое человеколюбие! И какое сердце! Сердце ваше есть сердце ангельское. Если бы вся ваша земля населена была подобными сердцами, то можно бы тогда было заключить, что она обитаема высшими от человека существами…

Россиянин: Если вы побольше узнаете мое Отечество, то сему действию моему удивляться перестанете. Россияне все к добродеянию склонны. С неменышим удовольствием оказывают они всякие вспоможения, с каковыми другие приемлют оные; и это, по мнению моему, есть должность человеческая. Надлежит делать добро не по принуждению, но по склонности сердца. Предки наши во сто раз были добродетельнее нас, и земля наша не носила на себе исчадий, не имеющих склонности к добродеянию и не любящих своего Отечества.

Француз: Ах, какая блаженная страна! Вы, государь мой, в большое приводите меня удивление. С сея минуты я забываю мое Отечество; в России нашел я оное. Во Франции был я несчастлив, а здесь, по словам вашим, уповаю найти блаженство. Попечения ваши доставят мне и жене моей приличные породе нашей места. Если исполнится то, о чем вы за меня просили и в чем вас обнадежили, то я и жена моя будем благополучнейшими из смертных. Какое удовольствие научать и воспитывать детей, рожденных столь нежными и добродетельными сердцами! Но… государь мой… Нравоучения ваши меня просветили… я в игре весьма горяч… с сего времени вы не услышите более, чтобы я когда-нибудь принялся за карты… Со всем тем… я проигрался. Бедная моя жена! Увы! Какую весть услышать ты должна… Я проигрался… Увы!

Россиянин: Пожалуйте, не отчаивайтесь, этому пособить можно. Если вы проиграли сколько-нибудь в долг и не имеете чем заплатить, то на сей раз я могу ссудить вас деньгами. Скажите, сколько вам надобно, я тотчас вам дам оные…

Француз: О великодушный человек! Добродетель, редко имеющая примеры в моем Отечестве! Иностранному человеку, незнакомцу, такие благодеяния оказывать! Позвольте мне, дражайший друг, уверить вас, что благодеяния ваши всегда останутся в моем сердце; что рука, оные творящая, всегда будет мне любезна и что я в нужном случае кровь свою пролью с удовольствием, если то нужно будет для спасения моего друга…

Россиянин: Оставьте излишние уверения, малая моя услуга не стоит толикой благодарности. Я почитаю вас честным и благородным человеком, следовательно, я больше вашего должен еще радоваться, что сыскал случай обязать вас любить мое Отечество. Но скажите мне, сколько надобно вам денег?

Француз: Я стыжусь… Сто рублей… Ах! как мучительно чувствительному человеку напоминание его преступлений…

Россиянин: Вот деньги, извольте их взять. Между тем расстанусь с вами на некоторое время: подождите меня здесь, я скоро сюда возвращусь.

Француз: Вы меня оставляете!..Но я льщусь… ваши одолжения…

Вопросы и задания

1. Какие просветительские идеалы утверждаются в этом диалоге?

2. Дайте сопоставительную характеристику персонажам диалога.

3. Сопоставьте диалоги Сумарокова и Новикова: что в них общего и чем они различаются?

Имя И. А. Крылова вам, конечно, знакомо. Но до сих пор вы знали его как баснописца, хотя литературная деятельность этого великого русского писателя и поэта гораздо шире. Крылов писал и драматические произведения, и лирические стихотворения, и прозу, и публицистику. Сейчас я попробую познакомить вас с некоторыми произведениями этого автора, написанными в разных жанрах.

В молодости Крылов писал и лирику, и трагедии, и комические оперы, но вскоре его привлекла к себе сатирическая публицистика. Писатель организует журнал-альманах под названием «Почта духов». «Почта духов» по форме представляет собой письма воздушных (сильфов), водяных (ондинов) и подземных (гномов) духов к арабскому волшебнику Маликульмульку. В этих письмах духи рассказывают о своих впечатлениях о русской жизни конца XVIII века. Зачем понадобился автору такой прием? Главным образом затем, чтобы показать русскую жизнь глазами постороннего наблюдателя, выявить в ней то, к чему притерпелись и с чем сжились его современники.

О нравах современного Крылову общества (прежде всего столичного) духи рассказывают с естественным удивлением: настолько эта жизнь отличается от законов разума и справедливости, да и просто от здравого смысла. Интересны в этом отношении те письма, в которых высмеиваются столичные моды крыловского времени: сама царица подземного царства Прозерпина оказывается к ним неравнодушна и весь ад переворачивает вверх дном, чтоб только быть одетой по моде.

В «Почте духов» сатирик открыто издевается над нравами общества, в котором он живет. В этой позиции нашла свое отражение философия писателя-демократа, далекого от господствующей верхушки общества.

Композиционно «Почту духов» можно разделить условно на две части: в письмах гномов перед нами откровенная нравоучительная сатира, в письмах сильфов сатира тоже занимает важное место, но дополняется лирико-философскими рассуждениями, в которых нашли отражение взгляды самого автора как философа-просветителя. Стоит заметить, что в «Почте духов» Крылов выступает как типичный просветитель и классицист: сатира на современное общество дается с абстрактной точки зрения разумности, добра и справедливости.

Форма переписки духов с Маликульмульком давала писателю еще одну уникальную художественную возможность: невидимые духи оказывались способными «подглядеть» в жизни общества то, что обычно оставалось скрытым. Это дает духам возможность наблюдать жизнь без всяких покровов и прикрас, такой, как она представляется на самом деле. Автор же при помощи этого приема раскрывает многие тайные пороки дворянства и аристократии.

Альманах И. А. Крылова оказался в явной и острой оппозиции к правящей верхушке, потому что выражал взгляды демократа-разночинца на пороки дворянства и аристократии, и есть веские основания предполагать, что издание это прекратилось не по воле автора, а под нажимом властей.

Художественные принципы, по которым строилась «Почта духов», во многом предвосхищают метод Крылова-баснописца. Уже здесь он развертывает аллегорические картины (вспомните, что такое аллегория) человеческого общества, сопоставляя людей со зверями (чаще всего – с обезьянами), куклами, истуканами, неодушевленными предметами. Это усиливало остроту сатиры, прибавляло комизма в изображении человеческих характеров.

Но проблематика «Почты духов» не сводилась исключительно к сатире, как нельзя свести к сатире и басенное творчество Крылова. В своих письмах духи обсуждают и философские, и морально-этические проблемы, ставя вопросы о том, в чем сущность человека, что такое подлинное благо и подлинная мудрость, кто может считаться истинно честным человеком и истинным дворянином. Все это непосредственно подготавливало появление философских басен Крылова («Два голубя», «Философ», «Свинья под Дубом»). В 1800 году, во время правления Павла I, И. А. Крылов пишет одну из своих лучших сатирических пьес «Подщипа» («Трумф».) По своей сути это была острая политическая сатира на самодержавие вообще и на режим Павла I в частности. В этой комедии автор создает яркие и запоминающиеся образы представителей верховной власти, зло и едко высмеивает высших чиновников, например, создает почти гротескный образ заседания высшего органа власти – Государственного совета. Сатира Крылова в этой пьесе была направлена не только против собственной, отечественной аристократии, но и против засилья иностранщины. Поэтому одним из главных объектов осмеяния в «Подщипе» стал наглый и высокомерно-самоуверенный немец Трумф.

Комедия интересна не только в политическом, но и в чисто художественном отношении. Так, в ней автор впервые в русской литературе смело употребляет речевую характеристику персонажей для выяснения их нравственной сущности (в этом с Крыловым мог бы сравниться, пожалуй, один Фонвизин или позднее Грибоедов). Яркое и острое комическое впечатление производит речь Трумфа, коверкающего русское произношение, сладкосюсюкающая речь князя Слюняя.

Комедия И. А. Крылова могла бы оказать еще большее влияние на развитие русской обличительно-сатирической литературы в XIX веке, если бы была своевременно опубликована или поставлена на сцене. Но сатира оказалась настолько остра, что первое издание произведения в России состоялось только в 1871 году. Впрочем, есть бесспорные свидетельства, что, распространяемая в списках, она читалась А. С. Грибоедовым, А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем и многими другими писателями того времени.

И все-таки при всем разнообразии творческих интересов писателя И. А. Крылова его славу в русской литературе составили басни. Вы уже знаете некоторые из них, знаете, что часто для своих произведений сатирик брал сюжеты из Эзопа или Лафонтена, перелагая их на русский строй и лад. Но есть у него и басни, написанные на чисто русские сюжеты. Одна из них, на которой мы сегодня остановимся, – «Волк на псарне» (ее вы изучали в 5 классе), была написана в связи с победой русских воинов в войне 1812 года. В образе Волка, попавшего на псарню вместо овчарни, современники без труда угадывали Наполеона, а в образе опытного седого ловчего – Кутузова. Эта басня, пожалуй, сильнее всех других выявляет национальное своеобразие творчества русского баснописца и не только самим сюжетом, но и другими чертами поэтики. Прежде всего бросается в глаза простота и незатейливость сюжета басни: ситуация, с которой начинает развертываться сюжет, предельно ясна. Далее обращает на себя внимание широкое использование Крыловым просторечной, разговорной лексики и интонаций. Одна лишь наугад выбранная фраза («Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом») показывает, что мы имеем дело не с салонной поэзией, которая никогда не позволила бы себе такого грубого выражения, а с творчеством истинно народным.

Басня И. А. Крылова народна не только по использованию языковых средств, но и по всему своему строю и духу, – недаром его басни, и в частности «Волк на псарне», так легко воспринимаются всяким русским человеком, легко заучиваются наизусть. Не случайно многие из стихотворных строк басен стали крылатыми («Ты сер, а я, приятель, сед», «Обычай мой: С волками иначе не делать мировой, Как снявши шкуру с них долой»). Обратите внимание и на распределение характеров в басне: Волк, хищник по своему существу, попав в безвыходное положение, начинает говорить льстиво и фальшиво, речь же ловчего проста, точна и ясна. Здесь баснописец мастерски пользуется приемом речевой характеристики персонажей. При всей незатейливости исходной ситуации и простоте сюжета басня обладает огромной обобщающей силой: она не просто в аллегорической форме рассказывает нам о поражении Наполеона в Отечественной войне 1812 года, но рисует образ истинно русского человека, способного дать отпор любому врагу. Знаменательны уже первые строки басни: «Волк ночью, думая залезть в овчарню (то есть рассчитывая на легкую победу), попал на псарню».

По своему творческому методу И. А. Крылов был классицистом, но классицистом уже нового поколения. Старые приемы классицистской поэзии и прозы он жестоко высмеивал, но тем не менее сам пользовался типично классицистским жанром басни. Однако сюжеты для басен писатель старался брать из области, максимально приближенной к реальности, поэтому в его творчестве, как и в творчестве Г. Р. Державина и Д. И. Фонвизина, возникают и реалистические черты, что проявляется прежде всего в том, что Крылов пишет сатиру не на нравы вообще, присущие человеческой природе, а преимущественно на те пороки, которые были свойственны именно русскому обществу («Ворона и Лисица», «Квартет», «Лебедь, Щука и Рак»).

Творчество И. А. Крылова имеет непреходящую ценность для русской культуры и литературы. Бесхитростная на первый взгляд простота его басен таит в себе глубокие философские обобщения, а главное, в них заключена такая нравственная и эстетическая ценность, как русский здравый смысл, вобравший в себя вековую мудрость народа. В этом плане лишь немногие русские писатели могут быть поставлены в один ряд с И. А. Крыловым, среди них такие славные имена, как А. С. Пушкин, А. П. Чехов, А. Т. Твардовский.

Русский национальный здравый смысл Крылов воплощал в соответствующей форме. Его басни народны как по выраженному в них мировоззрению, так и по естественности разговорной интонации, характеру образности, которая очень часто перекликается с образами народных сказок, по простоте языка. К басенному творчеству писателя можно смело приложить слова А. Т. Твардовского: «Вот стихи, а все понятно, Все на русском языке». Можно сказать, что И. А. Крылов был одним из первых выразителей русского национального самосознания, а также реформатором русского языка и стиха.

Почта духов

Получив вновь повеление от Прозерпины, чтоб при искании модных искусников постарался я как можно скорее доставить ей разных модных уборов, сколько ни было мне досадно сие подтвердительное повеление, напоминающее мне о невозможности возвратиться скоро в ад, однакож, должен непременно выполнить волю своей богини. Для сего выбору вошел я в лавку к одной француженке, торгующей модными уборами, сделавшись невидимым нарочно для того, чтоб без всякого обману узнать, которые уборы были больше в моде. В то время в лавке случилось множество щеголих, выбирающих для себя разные уборы. Сначала я очень обрадовался такому случаю, надеясь от них узнать цену и достоинства сих уборов и которые из оных были больше в моде и один перед другим предпочтительнее; однакож никак не мог удовольствовать своего любопытства, потому что все они были разных мнений: одна из них больше хвалила токи, другая чепчики, иная шляпки, иная тюрбаны, а иная каски, так что на выборы их я никак не мог положиться и криком своим чуть было они меня не оглушили. Наконец, купив каждая что ей было надобно, вышли они все из лавки; модная торговка также ушла в другую комнату, и я, оставшись один, размышлял, какой бы найти способ, чтоб, не обманувшись, узнать, которые уборы предпочтительнее других и в какое время с лучшим успехом могут быть употребляемы, как вдруг услышал, что в шкапу самые сии модные уборы начали между собою разговаривать; а тебе известно, почтенный Маликульмульк, что мы имеем способность слышать и разуметь разговоры всех, даже и неодушевленных вещей. Они спорили между собою о их друг перед другом преимуществе. Разговоры сии показались мне очень забавными; я слушал их с великим удовольствием и почитаю за долг сообщить тебе оные.

АГЛИНСКАЯ ШЛЯПКА

Может ли какой убор быть лучше меня и есть ли что-нибудь на свете прекраснее аглинских мод?

ФРАНЦУЗСКИЙ ТОК

Куда как ты забавна с твоею Англиею! Поверь мне, моя голубушка, что хотя агличане и берут в некоторых случаях преимущество перед французами, однакож то, конечно, не с стороны уборов и хитрых выдумок щегольских мод.

ПОКОЕВЫЙ ЧЕПЧИК