Пленники зоны. Смерти вопреки Андрейченко Владимир

Глава 2

Роман в научной среде коллег-ученых слыл высококвалифицированным специалистом, опытным и исполнительным сотрудником, умным и честным человеком. Никогда не лгал, стараясь лучше уйти от неудобной ситуации или перевести тему, чем соврать и потом самому себе быть противным. За это его уважали и ценили, хотя иногда его щепетильность и правдивость оказывались неуместными.

Но сейчас кандидат физико-математических наук, доцент кафедры «Оптической физики» Разумовский Роман Альбертович, по совместительству сотрудник ВПК «НовоАльянса» и внештатный агент Бундесвера, решил солгать. Обмануть своего нового знакомого, внезапно ставшего ему командиром, этого майора, мгновенно взявшего власть в руки. Хотя, может, оно и к лучшему – кто, как не офицер, лучше любого другого разрулит ситуацию и вытащит их из незавидного положения.

А вот ложь во спасение?! Он втихаря достал КПК, ежесекундно вздрагивая и озираясь, нашел абонента с ником «Герда» и набрал текст: «Я в Бункере. Под Станцией. Со мной офицер и Черный. Изделие XL здесь. Готовность 90 %. Вытащите меня отсю…». Дописать фразу Роман не успел, нервничая от проклятой функции Т9, дернувшись от звука извне. Он тут же нажал кнопку «отправить» и убрал руку с «наладонником» за спину. Прислушался. Где-то за толстенными армированными перекрытиями Бункера раздался гул, затем послышалось дребезжание, и через минуту все затихло. Ну, хоть не майор заскочил!

Роман отбросил мысль о посылке SMS еще двум другим адресатам, боясь получить разрыв сердца, спрятал КПК в карман и, совладав с дрожью в руках, залез на станину установки.

Белокурая женщина с короткой стрижкой и отрастающим сзади хвостиком, собранным заколкой-резинкой, дико дергаясь телом, застонала и впилась пальцами в плечи лежащего под ней мужчины. Бедра ее качнулись еще пару раз и затихли. Партнер тоже томно зарычал в экстазе, резко схватил женщину за шею, притянул и вжал в себя, в свою потную, разгоряченную сексом грудь. Они замерли, тяжело дыша, больше не двигаясь, хотя минуту назад ошалело извивались в необузданной страсти. В этой позе Герда и услышала зуммер «наладонника», вздрогнув и отпрянув от мужчины.

– Конь ретивый! Совсем чокнулся, – сказала она с легкой улыбкой, пальцами сжала губы партнера, – и я с тобой тоже с катушек съехала. Уже давно. Мачо, блин!

– Да ладно-о! Какой в жопу мачо? Обыкновенный простой парниша, – хохотнул Тагил, пытаясь притянуть женщину снова, но та отстранилась. Мягко и ловко.

– Парниша-а! Ишь. Ладно, все, Тагилушка. Обкончались оба, курить охота.

Герда засунула руку между ног, зажала там всю свою драгоценность, подалась вбок и слезла со сталкера. Тагил сграбастал со стула пачку сигарет с зажигалкой, чиркнул, задымил, с неугасающим интересом разглядывая женщину. Она спешно закончила гигиену, натянула комбез защитного цвета, поправила лямки на майке и тоже закурила. Пялились друг на друга минуту, смакуя сигареты и остывая от бурных скачек в койке.

Тагил разглядывал ее острые соски под тонкой майкой, улыбаясь одними глазами, закинув одну руку за голову. Прищурился:

– Трусики-то чего не напялила? Или через часик еще сбацаем рок-н-ролл?

– Хорошего помаленьку. Лежи уже, лови кайф теперь от просмотра меня красивой. Жеребец!

Прошла еще минута.

– Ну чего ты маешься? Тебе же эсэмэска пришла, что тянешь? Тайна? – пробурчал Тагил, криво усмехнулся и затушил окурок.

– Успеется. Странно, кто это там? Регистратор, поди, со своим прогнозом.

– Дык. Мне бы тоже пришло. Иди уже, читай, кобылка.

Герда хмыкнула, отошла к открытому шкафу, вынула из брезентовой куртки КПК, включила. Прочитала сообщение. Сказать, что удивилась – сродни слукавить. Сначала глаза чуть не выпали из орбит при прочтении имени абонента. Роман! Потом дико заныло в груди, спазм сковал горло, а в глазах потемнело. Роман Разумовский. Ее инженер, ученый «НовоАльянса» и НАТО. Живой. Мама родная! И в Бункере под АЭС вместе с искомой установкой телепортации. Уму непостижимо. Офицер? Что за офицер? Упс. Это не тот ли пропавший на крыше НИИ в Туманске майор российского спецназа?! И какой-то «черный» с ними. Тот робот в плаще? Черный Сталкер. Точно. Вот маза фака!

– Что, Снежинка, на завтра дождик обещают в Зоне? – заставил ее вздрогнуть голос сталкера. Благо сзади лежит. Не видать ее ополоумевшего личика.

– Ага. Ссыкун по всей Зоне. Затяжной. С переменной облачностью, – соврала Герда, стирая SMS и пряча КПК, – ну и фиг с ним. Он завсегда здесь моросит. Да, конек мой ненасытный?

Она прильнула к Тагилу всем телом и, нежно поцеловав его в небритую щеку, влажным горячим язычком провела по губам и колючему подбородку с ямочкой. Рука проворно нырнула под одеяло.

– Зачем же целый час ждать, жеребец? Ты спрашивал, почему трусики не надела. Сейчас увидишь.

– Ого. Ну, деваха, ты даешь… стране угля! – прогундосил сталкер, не отрываясь от поцелуев женщины и сжимая ее за стройную рельефную попку. – Ну, держись, моя немецкая шлюшка!

Он взял ее в охапку, закинул на себя, впился в ее острые грудки ртом и зарычал, шаря крепкими загорелыми руками вдоль и поперек. Герда блаженно застонала, открыла глаза, уставившись в угол заскрипевшей койки. На миг могло показаться, что ей абсолютно нет дела до приставаний этого мужика. Что мозг сейчас занят другими планами, новой инфой. Но она вдруг в истоме закатила глаза, пискнула мышкой и ответно вцепилась в сталкера. Койка сумрачного номера «Теплого стана» снова заскрипела жалостно и ритмично, наводя панику на гостиничных мышей и вызывая понимающие улыбки соседей.

Через час в адрес «НовоАльянса» по сети из Бара ушло сообщение: «Мой турист жив. Искомый объект с ним. Красный уровень. И найдите кого-то получше Хокса! Готова к продолжению операции. Жду дальнейших распоряжений. ГШ».

Когда КПК брякнул сигналом входящего сообщения, Холод сидел на ржавом бидоне и с грустной миной на небритом лице глядел в одну точку. Он даже не вздрогнул, не полез за ним в карман, а только тупо и отрешенно смотрел на тактический шлем с покоцанной осколками и пулями темно-зеленой поверхностью, сломанным забралом и пятном сажи на левой боковой части полусферы. Шлем покоился на холмике свежевырытой могилы рядом с другой старой, заросшей чернобыльником и лебедой, продолговатой насыпью. Две могилы рядом, плечом к плечу в них два бойца спецназа. Ден краем глаза заметил движения Фифы, притащившей в ведре кучу оконных стекол и битого шифера. Она взглянула на разведчика, истуканом сидящего возле могил с наполовину опустошенной бутылкой «ОЗОНАвки», вздохнула, огляделась и начала втыкать принесенные осколки по периметру каждого холмика, за одним выдергивая сухие стебли бурьяна.

– Могилку Петро надо бы подшаманить, – холодно сказал Ден, – но лопат нет, блин. Сломались. Поищу пойду?

– Сиди уже. Орк сейчас надыбает. Ушел пошарить по округе.

– А Баллон где?

– Вон в башню полез. Говорит, может, что найдет там. Шест какой или арматурину.

– Зачем?

– Ну как? Мы же порешали, что молниеотвод сварганить надо бы и на памятник чугунный воткнуть. Чтобы вороны не обсирали да аскариды Васю не покоцали. Забыл уже? Деня, хватит водку лакать, а? – Фифа исподлобья взглянула на разведчика.

Тот нахмурился, заерзал, бренча прикладом СВД по бидону, сжал губы и зло пробурчал:

– Сам знаю, сколько и за что пить! Я за боевого друга выпил, за обоих. Нельзя, что ли?

– Все, все. Выпил и выпил. Ребятам оставь. Сейчас придут, – Анжела махнула рукой, поправила бандану на голове и вновь принялась за дело.

Холод прищурился, глядя на кусок фанеры, прибитой к свежему холмику, закрыл глаза и тяжко вздохнул:

– Васек, Васек. Что я командиру скажу, когда встретимся с ним? Что Пыть-Ях погиб глупо и нечаянно? Что не уберег тебя, что вообще похерил всю группу и вконец завалил задание?! Где ты, Никит? Где Тротил, Пыть-Ях, Фотон, Рогожин? Все в земле этой поганой! В Зоне. На чужой стороне, в червивой аномальной грязи. Вот еп-п! Ни Корсара, ни Подпола, ни Полтора. Никого, мля!

– Ден!

– …Да помолчи ты. Где ГОН? Куда делась вся группа? Никитос в кулак всех собрал, четко вел и авторитетил. А я? Я-я-а?! Гандон. Распустил всех и сам соплей стал. Почему-у, Анжел?

– Не убивайся ты так. Да, утрата тогда была для всех огромная. Всем плохо пришлось без Никиты и Тротила. Запил ты. Опустил руки. С кем не бывает? Я же с тобой! И Орк с Баллоном. Все живы вроде. Док на «Теплом стане» обосновался. Ты же знаешь, сам добро дал. Фули этот Бергамот там кому нужен, какой с него врач? А народ принял капитана, сами попросили его. Он же никуда не делся. Да и Подпол тоже живой. Подумаешь, на Большой земле! Ему виднее, где сейчас быть. Он же местный почти. С Киева. Вот и подался в междоусобицу украинскую. Там его место! Только не знаю, за кого он там. У ополченцев или в СБУ снова. Его дела. Может, вернется еще. Обещал же. А Полтора что? Вовка в Питере учится. Тагил же его с А-Сертификатом туда отправил. Ну, что мне тебе говорить – сам все знаешь. Васю жаль. Очень. Столько по Зоне помыкались, сколько соли слопали и всего произошло. А тут эта химера, еп! Орк сказал, она всю жизнь тут недалеко Армейские базы охраняла. Слышишь? Типа стража «Анархии» была. Ни фига се! Хороший цепной пес, блин! Благо, завалили эту уродину. Кто же знал, что она в город подалась из своей конуры в ложбине? Эх-х.

– Покойся, Вася, с миром. И спасибо, прапорщик, за помощь! Если бы не отвлек на себя эту заразу двухголовую, крындец бы и мне, и Анжелке. За тебя, Пыть-Ях!

Холод сгорбился после глотка водки, уже не морщась, занюхал затворной рамой винтовки, встал, как дед-аксакал, кряхтя и скрипя, посмотрел на табличку могилы. «Старший прапорщик 10 ОБрСпН ГРУ ГШ РФ Челимов В.Н. «Пыть-Ях». Май 2017». Бутылку поставил на землю, а сам вынул нож и стал помогать Фифе с могилой Тротила.

Вскоре подтянулись Орк и Баллон, несшие штыковую лопату с обломком черенка и водопроводную трубу длиной три метра. Работа снова закипела как и полчаса назад, когда рыли могилу Пыть-Яху. Ден с Анжелой обкапывали холмик, убирали сорняки, обкладывали надгробие осколками стройматериалов. Орк с Баллоном дружно крепили молниеотвод на памятнике Аллеи Славы в двух метрах от могил своих боевых товарищей. Лица их были хмуры, строги, бледны. Зато движения споры и ловки, будто всегда этим занимались. Задумка оказалась проста в исполнении и оригинальна. Пятиметровую скульптуру из чугуна воинам-освободителям Великой Отечественной снабдили трехметровым металлическим шестом из трубы, верхний конец которой соединили проволокой из мотка, лежащего в основании пьедестала. После всех приготовлений, огородив могилы витками спирали Бруно, снятой со склада овощехранилища, в целях защиты от мутантов, свободный конец проволоки протянули и бросили к краю «энерго», бьющей недалеко от памятника. Аномалия живо среагировала на контакт с металлом, и разряд громко треща, побежал к статуям. А уж от них вся земля в клумбе Аллеи насытилась током.

– Теперь никакие аскариды и прочая хрень не подберутся к нашим пацанам! – твердо заявил Холод, стоя со всеми поодаль на бордюрах Аллеи. – Пусть земля вам будет пухом, парни! Прощайте.

Анжела влажными глазами смотрела на гранит памятника в изголовье могил погибших товарищей и вдруг вслух стала читать строки никому не известной на Большой земле, но популярной в Зоне поэтессы, дочери Кузбасса Лизаветы со странным прозвищем Ли Гадость, никоим образом не соответствующим ее характеру и образу жизни. Шепот Фифы слышали все, потому что такие строки нельзя было просто слушать, их слушали и слышали сердца бойцов.

Орк выпил с Баллоном «ОЗОНАвки», оба бросили последние взгляды на могилы друзей и голубоватое свечение памятника и зашагали за Холодом и Фифой к «Универмагу». В небе ненадолго затеплилось солнце, все эти годы пытающееся пробиться сквозь Купол Зоны. В кустах пискнула крыса, бросившись наутек. А две собаки с облезлыми задами и обгорелой рыжей шерстью неохотно побрели прочь от группы людей в камуфляже. И хотя амуниция и экипировка их уже поистрепались за год, проведенный в Зоне, лица стали хмуры и серы, а усталые шаги медленны, но силы и опасности в них не убавилось. Снаряга все также оставалась крута, руки крепки, а реакция стремительна. И горе тому, кто в этом бы усомнился!

И только полчаса спустя, уже обогнув здание бывшего магазина, впередиидущий Холод, наклонившись перевязать шнуровку берца, ойкнул от упершегося в бок электронного устройства. Он вспомнил, что ему возле могил поступил сигнал, жестом показал друзьям бдить периметр, а сам, присев на колено, вывел сообщение на экран заляпанного грязью КПК. И ахнул.

– Что, Ден? – бросила через плечо Анжела, наблюдая за своим сектором обзора с «валом» в руках.

– Что-о?! Братцы, е-мое! Командир жив! Истреби… Никитос нашелся-я! – чуть не закричал Ден, трясся «наладонником» и поправляя раритетный немецкий МР-40, норовивший соскользнуть с плеча. – Он живо-о-й! А-а-а!

В Зоне не все мутанты и не все поражено радиацией. Это капитан Полозков усвоил давно. Как-никак год чалился в этих «бермудах». К этому выводу он пришел давно, а теперь еще и глядя на пернатых, резвящихся на мусорке прямо под окнами «Теплого стана», можно сказать, воочию убедился. Вот серые вороны – обыкновенные, нормальных размеров, спокойные и совсем не жуткие. Пытаются отобрать какие-то крошки и обглоданные кости из кухни Творога у таких же простых и не мутировавших галок. Хотя нет! Даже не пытаются. А боязливо толкутся рядом, в метре от них.

Ворон восемь, галок две. Почему же серые так боятся этих небольших черных птиц? Ведь их аж восемь!

Вот так и в жизни. Точнее в Зоне. Один на один – смерти подобно. Стремно. Слабо. А как скопом, кодлой – так завсегда пожалуйста! Тактика бандитов, которой не гнушаются уже даже «Анархия» и «Сила». Это пепловец или бастионовец в одиночку может и напасть, и обороняться. Без зазрения совести, испуга и слабины. Хотя какое там без испуга?! Боятся все! Нет на земле человека без страха и осторожности. Это естественный рефлекс, натуральное свойство гомо сапиенс. Уж в этом военврач Полозков разбирался лучше других.

Он с грустью и какой-то душевной тоской смотрел на кучку пернатых с их особой иерархией и принципами существования, а сам, подбоченясь и засыпая, вспомнил события последних месяцев. Как до зимы искали по всей Зоне следы командира, исчезнувшего в схватке с Черным Сталкером. Как боролись за свою жизнь в коротких стычках с мутантами и врагами в аномальных полях. Как сплотились со сталкерами и прочими группировками, снискав славу и уважение в долгих приключениях и ратных подвигах. Но та битва с «Бастионом» и натовцами, храбрый вызов «НовоАльянсу» и Черному Сталкеру явились решающим фактором, определившим местоположение и отношение к ним, спецназу, в общей системе Зоны. Их приняли, зауважали, стали доверять. Причем те, кто больше всего ненавидел военных. Сталкеры.

Пережив зиму в тепле и сытости «Теплого стана», делая редкие, но полезные вылазки по Зоне с целью добычи провизии, хабара, артефактов и в целях оказания помощи дружественным кланам, ГОН незаметно распался и стал «засыхать». Холод, возглавлявший до зимы поисковую команду, посерел, забылся, ушел в себя и алкоголь. С ним еще держался костяк бывшей уже группы особого назначения: Орк, Баллон, Пыть-Ях. Фифа, неравнодушная к Дену, осталась с ним, держалась, берегла, помогая при частых нервных срывах и отвечая взаимностью в редкие моменты страсти. Сам Док по просьбе Кузбасса и завсегдатаев бара остался в «Теплом стане» врачом неотложной медпомощью. Более профессиональной и качественной, чем услуги вечно бухого Бергамота. Тот самоустранился и окончательно спился, уединившись в катакомбах Градирни.

Подполковник Козуб подался было на Большую землю, повелся на зов своих коллег-земляков из СБУ, но не смог выйти за контур Зоны отчуждения. Он иногда писал товарищам по ГОНу, скромно освещая новости за Куполом и события внутри «Правопорядка». Кэп с Аперкортом вернулись в «Пепел», там бывшего наемника приняли дружелюбно и тепло. Хотя вечно строгие и чопорные пепловцы никогда не отличались панибратством и добротой. Видимо, рекомендации Аперкорта и история боевых заслуг Кэпа внесли серьезный вклад в принятие последнего в ряды провоенной группировки.

Зубоскал-Горбоконик стал сталкером-одиночкой, бродя по Зоне и с исступлением уничтожая телепатов всех мастей, мстя за исковерканную душу и съехавшие мозги. Сумасшедшего охотника особенно боялись, при его появлении псевдоволки, псы и карлики, обладающие телекинезом и ментальной силой, разбегались по округе. Но бывшего главаря бандитов все в Зоне понимали и приветствовали его новое дикое хобби. А чтобы прожить и не опухнуть с голоду, он по заказам с Большой земли добывал органы этих уродов, цены на которые всегда были высоки за Куполом. И сплавлял их через Кузбасса.

Меркулов погиб осенью две тысячи шестнадцатого в стычке со сворой псевдоволков, облюбовавших Тоннель – единственный переход через Неман. Холод тогда настоял на зачистке этого сектора, чтобы можно было спокойно и малозатратно шастать из восточной части Зоны в западную. Тоннель зачистили, ликвидировав все уродство, что там было, но вот Полкан оказался слабым звеном, попав под псевдооружие тварей. Похоронили его с почестями, как настоящего офицера армии и хорошего бойца.

Димон присоединился к отряду Корсара и вольных сталкеров, с ними же остались Эскимо и Полтора с Бодайбо. Но позже Тагил, отправив сына на Большую землю учиться, осел на Градирне с Гердой. А Бодайбо снова стал бродягой-одиночкой. Кот прилип к военсталам, подружившись со Стерхом, получил А-Сертификат и стал сновать в Зону и из нее туда-сюда с различными делишками. В общем, нашел себя тоже.

Кузбасс все-таки сварганил кино о Зоне, смонтировал короткометражный фильм из тех материалов, что ему наснимал спецназ. Торговец не только стал популярен под Куполом, но и прославился как режиссер любительского видео на Большой земле. Ему посыпались заказы на съемки реалити и продажу турпутевок.

Вовка, учась в Питере, писал в SMS друзьям, что скучает по Зоне, не может без всего этого. Грозился, что сбежит обратно. Отец строго запретил, хотя в душе и желал этого, тоскуя по сыну и засыхая в одиночестве, которое не могла скрасить даже Герда.

Родео попытался выбраться из Зоны, как и Подпол, но также не смог. Вскоре вся бывшая группа «Шурави» получила объяснение тому, почему они не могут покинуть Зону отчуждения. Пересекать Рубеж Купола могли только те, кто жил здесь или явился естественным путем. Бойцы ГОНа не могли оставить эту огромную аномалию, этакий большущий «пространственный пузырь» в виде полусферы, по причине того, что явились сюда искусственным путем, из прошлого и в параллельном измерении. Искажения времени и расстояния негативно отразились на дальнейшем существовании попаданцев. Обратно, в свой мир, на Большую землю, можно было теперь попасть только таким же образом, как и сюда, в Зону. То есть с помощью секретной установки XL. Хотя какой там секретной, если о ней узнала уже куча народу, включая сталкеров, пепловцев, натовцев и бастионовцев. Последних, конечно, благодаря усилиям и боевому рейду спецназа ГРУ, поубавилось в Зоне, но злобы и коварства у них меньше не стало. Скорее, наоборот.

Полозков неоднократно собирал сведения о действии Купола на них, попаданцев, расспрашивал местных, пробовал выйти сам, досконально изучал примеры других членов ГОНа: Подпола, Родео, Холода. Все они безуспешно пытались покинуть Зону, но каждый раз какая-то чудовищная сила, ментал, гипноз валили их, отбрасывали прочь от границ Купола, заставляли ретироваться. Головная боль и колики проходили, как только они уходили от Рубежа внутрь Зоны, ближе к ее центру. Военврач предлагал даже вколоть и усыпить кого-либо из группы и таким образом перевезти на Большую землю, но все отказывались, не доверяя этой затее и боясь последствий. Да и сам Док мало верил в успешный итог такого варианта.

Холод же попытался покинуть Зону, но большей частью из научного и медицинского интереса, чем «смотать удочки» восвояси. Он не за какие бы коврижки и плюшки не согласился убраться отсюда, покуда не найден будет его командир и друг. Орк с Баллоном придерживались такого же мнения. Не найдя Истребителя, заканчивать поиски и забывать про командира никто и не собирался. Поэтому и не теряли надежды, хотя она таяла и таяла, а следов Никиты так и не было. Искали, анализировали, ругались, спивались. Натоптанные тропы, кипящие мозги, тонны брани, литры алкоголя и горы окурков с горя. Все это за год накопилось в Зоне. Пока на КПК Холода не пришла радостная весть от пропавшего, но живого майора Топоркова. А уж этим известием Ден поделился со всеми остальными, получив десятки позитивных откликов и лайков.

Так же восторженно воспринял новость и Док, прикорнувший у заляпанного зарешеченного окна. В следующий миг «Теплый стан» огласился ликующими криками всех присутствующих.

Корсар получил радостную весть от Холода и одновременно от Истребителя в тот момент, когда он с пятеркой своих ребят оборонялся от «черных» – новой группировки в Зоне, появившейся этой зимой. Говорили, что они – плод «НовоАльянса», чему бывалый сталкер и верил, и нет. Боевой выучкой и подготовкой бойцы в иссиня-черных униформах действительно напоминали прибывших с Большой земли профи спецгруппы всемогущей корпорации. Плюс европейское вооружение, снаряга, повадки, элементы экипировки и связи. Но вот вели они себя очень странно: двигались всегда синхронно, одинаково, будто, копируя друг друга. Лица, полускрытые забралами диковинных шлемов, абсолютно холодные, злые, без эмоций, напоминали бастионовцев или фантомов. А еще бойцы этой группировки были крайне живучи и трудно убиваемы. И хотя трупов «черных» в Зоне так никто и не видел, но те, кто якобы удосужился завалить их, рассказывали о новых спецкостюмах «Ратник-3», анаболиках и стероидах, принимаемых врагами. О невероятной дисциплине, жестокости и стойкости «черных». Именно по слухам складывался образ нового врага, потому что никто не удосужился прибарахлиться их трофеями или притащить Доку труп на вскрытие.

Да и незнакомые доселе в Зоне воины в матовых доспехах и экзоскелетах, в длинных плащах с капюшонами поверх и в полном суперсовременном вооружении не очень-то торопились попасть в разряд пленных или двухсотых. Они стойко бились, сплоченно прикрывая друг друга, ожесточенно наступая и обороняясь. Раненых или убитых тоже оттаскивали, не оставляя никаких следов и элементов снаряжения. Действовали внезапно, скрытно, жестко. В плен никогда не брали, что еще больше пугало всех жителей Зоны. Долгими боями не заморачивались, избегая показушных атак и публичности. Чем-то напоминали японских ниндзя, только тяжеловооруженных. Похожи были на «Бастион», но более строги, злы и беспощадны. Хотя куда там еще больше?!

Группировка «черных» насчитывала двадцать бойцов, действовавших пятерками в отличие от квадов «Пепла». Три воина в «Ратниках», одним из которых являлся командир звена, со стрелковым автоматическим оружием и РПГ, четко рассредоточивались по сектору предстоящего боя. Пятерку обязательно дополняли пулеметчик и снайпер. Экзоскелеты последней (российской!) разработки, имеющие до двадцати допсредств выживания и защиты, позволяли неплохо прыгать, бегать и при необходимости плавать. А также обладали антирадиационными свойствами, противохимическими и антибактериальными вшивками. При этом суперэкипировка не слишком много весила, была удобна и не броска. Ночью эти вездесущие каратели наводили шухер на объект нападения уже своим видом, точнее, невидимостью, внезапностью и наглостью.

Как-то раз они оборзели и напали на «Теплый стан», но спасли тогда всех «свистульки» и сигналки спецназовцев Холода, предусмотрительно расставленные по периметру Градирни. «Эдики» и растяжки своевременно обозначили противника, да и зима с ее покрывалом позволила угадывать в сумерках движущихся врагов. Тотчас в ружье поставили взвод отдыхающих в «Теплом стане», среди которых оказались и Док, и Тагил, и квад «Пепла». К тому же на скрытных доппостах не спали часовые, которые молниеносно среагировали на вторжение. И если до сих пор от набегов зверья защищали ряды колючки, рвы, стены и поля с минами, то ближний рубеж бара дополнительно был обнесен ловушками и сетью опознавалок. Как только сработал «ЭДДиК», три поста дернулись и открыли огонь на поражение, завидев смутные тени и силуэты на белом фоне. Автоматическая пулеметная турель вторила залпам часовых. Короче, подоспевшие «теплостановцы» толком и не постреляли даже – неприятель исчез вместе с неизвестным количеством двухсотых и трехсотых. Вражеский снайпер смог снять только одного охранника Градирни. Утром следопыты сообщили, что в нападении участвовали две пятерки «черных», а, судя по некоторым признакам, из их строя выбыло трое. Это была победа! Для жителей Зоны. А для «черных» – день позора. Ибо таких поражений они не несли еще в Зоне ни от мутантов и аномалий, ни от двуногого противника…

…Корсар перезарядил подствольник своего незабвенного АК-107, подмигнул Эскимо, который испуганно таращился на шефа, и свистнул, повернувшись к висящей на одной петле двери. Ему ответил сталкер Шумахер, из дальнего коридора сельпо матом отозвался Бродяга. Только Димон подозрительно молчал.

Бывший десантник напрягся, улыбка, до сих пор наигранная и картинная, вдруг исчезла.

– Не понял, мля. Эскимо, дуй до Димки, пни его, фули там молчит. Не дай боже пулю словил! Оживлю, всыплю по первое число, е-мое. Живей. И сам не подставляйся.

– Понял, Корсар, – гаркнул парень и рванул из помещения.

– Вот зараза! Пристали, черти, – сплюнул сталкер, пригибаясь от осколков битого стекла, крошева бетона и щепок оконной рамы, – так и гранату схлопотать не долго.

Он выбрал угол для выстрела, нажал спуск ГП-40 и, сморщившись от хлопка и дыма подствольника, переметнулся на пять метров левее, к другому углу комнаты. Где-то строчил пулемет, посылая короткие очереди по зданию, тявкали штурмовые винтовки карателей. Ухнула ручная граната. Из сельпо нечасто отвечали сталкеры. Нечасто – не значит совсем ничего. Один «черный» уже валялся среди гаражей совхоза с развороченной грудиной. Прямое попадание ВОГа – дело нешуточное! А уж Корсар постарался выбить их снайпера наверняка. И выбил. Чтобы охолонились и неповадно было. Да и пацанам развлечение, а то совсем зачахли. Подумаешь, «черные». Эка невидаль! Хотя как раз невидаль та еще. Не зря они в Зону пришли. Топтать Хозяйку своими ботинищами. Ох, не зря!

Писк КПК Корсар отметил сразу, несмотря на треск своего автомата. Снова поменял рубеж. Здесь ведь как – чаще меняй позицию – дольше живи! Да и головоломка для врага. Сталкер взглянул на «наладонник» и от радости щелкнул языком. Заерзал, ладонью от переизбытка эмоций рубанул воздух.

– Жив Никита! Ох, живой, разведка-а! Ну, молорик, ну красава! Ну, гады, держитесь теперь. Ну, ексель-моксель, лес густой, а я парень…не простой, – Корсар дал очередь в окно, отпрянул вниз и влево, – не может быть, Никит. Ох, елы-палы-ы!

«Черные» наседали. Их осталось четверо из пятерки в этом секторе прочесывания, но они свято верили в свою непобедимость и силу. И после гибели снайпера им тем более нельзя было оставлять поле боя и уходить. Только месть. И до конца. Так им втемяшивали в Центре. И такая формула была заложена в дозе лекарства инъекции, сделанной каждому перед входом в Зону. Не отступать и не сдаваться! Уничтожать и не жалеть! Иначе Хард лично расстреляет перед строем, как было уже со спятившим в бою Zетменом. Потерялся, отошел, бросив бой и раненых товарищей, и спустя час получил пулю в лоб на разборе полетов от полковника Харда. И никто не разбирался и не допрашивал, так и не узнали, что сбой произошел у Zетмена в мозжечке, потому что ранее он имел неосторожность задеть аномалию «энерго» и выбить ее электротоками одну важную клемму в тактической хорде, вживленной в затылок. Минус один. За неделю. За зиму уже трое двухсотых. Остальных лечили здесь, внутри Купола. Благо современные лекарства помогали неплохо.

Нужно срочно кончать с этими блохами, пока они кучу своих не созвали и пока Хард не узнал о затянувшемся бое.

Атака.

– Корсар, эй? Шумахер накрылся. Тот залп с РПГ «черных» в пух и прах третий этаж разнес. Вместе с Шумахером.

– Вот писец, – сталкер сплюнул под ноги, жестом показал Эскимо принять вправо и пригнуться ниже, – значит, Шумахера первым свалили? Вот, черт. А Димон что молчит?

– Так это Димон и конопатит там с «калаша». Вместо Шумахера, – пояснил молодой, перебираясь ко входу в смежное помещение, – там мал-мало пожар начинается. Скоро к нам переметнется. Тогда ваще выкурят, как вшей с задницы. Чего делать будем, Корсар?

– Чего, чего? Воевать дальше. Они ща на штурм пойдут, скорее всего. На ближний контакт. Гляди в оба. Правый торец сельпо твой. Я тут их встречу. Слышь, Эскимо?

– Да.

– Как прилипнут к стенам, кинь пару «эфок» вниз и пальни разок. Затем ори: «В атаку-у!». На понт возьмем чертей этих. А я уж познакомлюсь с ними ближе. И не высовывайся зря, слышь?

– Понял, понял я.

– Давай, дуй, орелик! А-а, да… и еще, Эскимо?

– Я.

– Командира разведки спецназа не забыл еще? – Корсар улыбнулся, обнажая ряды желтых зубов.

– Истребителя? Нет, конечно. А что?..

– Живой Никита! Нашелся. В Бункере он, под Станцией. Но это потом. Щас давай с «черными» разберемся… если, конечно, они первыми нас не оприходуют. Дуй давай!

– Йе-е-с! – сталкер сделал одобрительный жест и с улыбкой исчез за стеной.

Трескотня винтовок стала ближе, дым и пыль застилали глаза, постоянно осыпающаяся штукатурка и визг пуль действовали на нервы. Корсар торопливо огляделся, прикинул что-то, скривился в злорадной ухмылке и, бросив короткое «опачки!», выстрелил из-за укрытия наружу. Он специально обозначил себя, но тут же перекатился к соседнему подоконнику и залег за оторванным чугунным радиатором отопления, стоящим перпендикулярно к окну. На его прежнем месте разорвалась граната М203, не причинив вреда сталкеру, только слегка оглушила. Он, продолжая злорадно скалиться и шептать матерные слова, перезарядил АК, прислонил его к стене, вынул нож, пистолет Ярыгина, скинул лямку рюкзака с плеча и подобрал под себя ноги. Его поза говорила о готовящемся отражении нападения извне.

И он не ошибся!

Как действует штурмующий здание боец? Да типично действует и ведет себя отработанно привычно: забрасывает в окно гранату, приседает, зажимает голову, уши, глаза, иногда открывая рот, сжимается в комок, а после взрыва вскакивает и ныряет внутрь, иногда посылая туда еще и очередь из автомата. Так? Так! Подобным образом поступают девяносто девять процентов атакующих.

Корсар знал это и, в общем-то, сам так делал, когда приходилось брать штурмом какой-нибудь дом. Но здесь он оказался по ту сторону баррикады, поэтому предвидел такую комбинацию и от врага. Услышав знакомый «чпок» скобы гранаты, а затем и метнувшийся мимо головы оливковый мячик, он тут же покинул комнату в ловком прыжке наружу. На раздавшийся взрыв, снопы огня и выброшенные взрывной волной кучи хлама и мусора из трех окон первого этажа Корсар почти не обратил внимания, спрыгнув на землю рядом с «черным». Тот только начал выпрямляться из позы «зю», скрипя тяжелой снарягой, как в горло ему ровно между нагрудным щитком экзоскелета и «намордником» шлема вошел нож сталкера. До самой рукоятки.

Тотчас Корсар схватил агонизирующее ослабевающее тело карателя и дернул на себя, прикрываясь от возможного обстрела другого противника. Ладонь нырнула в открытую кобуру, нащупала рифленую рукоять ПЯ и изготовила пистолет к стрельбе. В десяти метрах возникла фигура «черного» с винтовкой навскидку. Две секунды сомнений, стрелять или нет в неприятеля сквозь своего боевого товарища, погубили нападающего. Из-под массивного плеча заколотого ножом штурмовика захлопал пистолет сталкера. Не целясь, в неудобной позе, с наваленным на себя телом мертвеца, Корсар почти от бедра стал расстреливать врага методично, не спеша, нащупывая его слабое место. Пули почти все попадали в цель, ложась рядом друг с другом. Голова, грудь, живот, таз, бедро, голень. То есть, шлем, броник, щиток, щиток. Десяток патронов ушло в расход, а «черный» только отшатнулся пару раз да охнул. Но зато удалось напугать бойца – нервы расстреливаемого не выдержали. И он повернулся боком, чтобы уйти с траектории выстрелов, еще умом не понимая, что пистолет не может причинить вреда экзоскелету. И что в его руках штурмовая винтовка – гроза любого противника. Три последние пули Корсар всадил под мышку «черному», отпустил тело мертвеца и пустой пистолет, сорвал с нагрудного кармана РГД, вскочил и бросил ее в скрюченного от боли карателя. Не дожидаясь последствий действия гранаты, запрыгнул на изувеченный подоконник и нырнул внутрь задымленного помещения, хватая в охапку свой АК-107. Взрыв. Вопль. Стон.

«Ну, а теперь фанфары от всех сталкеров Зоны!». Корсар привстал, держа автомат наготове, быстро прицелился и дал короткую очередь. Никогда в лицо старался не стрелять, но тут особый случай. Израненный осколками гранаты штурмовик упал кулем и уже не двигался.

– Оревуар, бляха муха! – крикнул сталкер и показал пальцем непристойный жест.

С торца здания ухнул взрыв, и затрещали выстрелы. Там еще шла схватка и, по-видимому, парни его отряда нуждались в помощи. Корсар торопливо зарядил подствольник последним ВОГом, проверил магазин автомата, осторожно вылез из окна наружу, поменял обойму оброненного ПЯ, сорвал с трупа гранату и ГП-37, огляделся. Никого. Дым пожарища третьего этажа и сверкание «фонтана» слева во дворе сельпо. «Не разбудить бы аномалию эту, а то засыплет округу углями лавы». Сталкер закинул трофейное оружие за спину и побежал к углу. «Стреляют, значит, еще живы пацаны!». И он оказался прав…

«Всем волонтерам срочный сбор у Ограды. Раритетный тайник. Вызволяем командира. Сваливаем домой. Любая помощь приветствуется. Холод».

«Я Корсар. Выдвигаемся. Ждите».

«Док на связи. Иду. Со мной пятеро».

«Зубоскал принял. Буду».

«Мы поможем. До заката ожидайте. Квад Аперкорта».

«Корсар? Десантура? Разведка? Я тоже подкачу. Тагил».

«И я спешу. Без меня не начинайте. Бодайбо».

«Ждем в гости. Молитесь. Бастион».

Погода выдалась в этот день не ахти. Мартовский дождик, холодный и затяжной, казалось, проникал во все закоулки тела, моросил, мочил снарягу и экипировку. Одна польза была от него – обозначил некоторые аномалии на местности, шипя паром при контакте с ними. Мурашки и постоянная дрожь бодрили, спины потели, в горле сохло. Объяснение было очевидно – впереди высилась Большая Ограда, за ней комплекс Станции. И кругом, видимо, бастионовцы! Близость жесткой радиации и супермутантов тоже не радовала. Совсем.

Ни солнца, ни отблеска Купола, ни привычного карканья воронья. Пелена серых туч, грязные комья снега кое-где да чернь холодной земли. Болотина чавкает под ногами. Тоскливо и мерно гудит котельная на АЭС. Абзац полный! И в таких условиях еще и воевать!

Хрюкнувший в чахлых кустах свинорыл сморщил от удивления и без того плоскую уродливую морду размером с передок разбитого «Запорожца», дернулся и исчез.

Между травяных кочек мелькнула аскарида, удирая прочь, не успевая вонзиться в чрево насыщенной влагой почвы. Поскрипывала изъеденная ржавчиной бочка между двух рытвин, и недалеко булькала лужа оранжевой жидкости неизвестного происхождения. В Зоне всегда что-то новое появляется. Особенно после Выбросов. А он вчера был. Значит, сейчас пока хоть в этом плане спокойно.

Два десятка вооруженных людей сидели на корточках, ощетинившись стволами, ПДА и оптикой. Молча, не издавая никаких звуков, ожидая команды старшего и сообщения дозора.

Это был сводный отряд, наспех собранный для рейда на АЭС, для прорыва обороны периметра Станции, освобождения Истребителя и проводов группы спецназа домой, в свое измерение и время.

На лицах бойцов, грязных, обросших, печальных и сосредоточенных, застыли тоскливые выражения. Было и страшновато, и волнительно, и грустно. В иной мир уходили друзья. Те, кто уже год делил радости и горести, потери и приобретения, пил и ел с местными из одной посуды, прикрывал, выручал и всячески помогал. А теперь готовились навсегда покинуть Зону и товарищей. Было больно и горько.

Корсар вздрогнул и опустил бинокль, повернулся к Холоду:

– Ден, есть знак от Зубоскала. Чисто.

– Понял. Ну что, братва, работаем? Согласно плану. Подъем.

– Работаем, братишка!

Бойцы обменялись жестами, и отряд разбился на две группы по десять человек. Вот одна из них короткими перебежками выдвинулась вперед, пригибаясь, четко следуя за Корсаром и Тагилом с детектором аномалий и летящими болтами. Оставшиеся во главе с Холодом приникли к оптическим прицелам и мушкам стволов. Страховали первую группу.

Через десять минут звено Корсара достигло Ограды и залегшего там Зубоскала. Осмотрелись. Начали форсировать преграду. Вскоре Тагил дал знак, что все спокойно и можно выдвигаться остальным.

Ден оторвался от оптики СВД, глянул на строгое и уже чумазое лицо Фифы, подмигнул и бросил через всем плечо:

– Баллон, держишь жопу. Орк – правый фланг, Док – левый. Остальные в центре. Вперед, парни.

– Есть.

– Поняли.

Вскоре вторая группа достигла Ограды, рассредоточилась вдоль стены, контролируя полукруг местности перед собой. На той стороне уже находились несколько человек отряда, прощупывая путь к Станции среди нагромождений спецтехники и стройматериалов промзоны.

Страшная необычная тишина вокруг и бездействие «Бастиона» ничуть не успокаивали. Скорее, наоборот. Подозрительная пустота и отсутствие обороны Станции пугали и угнетали пуще прежнего.

– Хотя бы стрельнули, мля! Совсем тошно в непонятках этих, – проворчал Бодайбо, тихонько сцеживая слюну сквозь зубы, – знать бы, где говно зарыто. А то запах есть, а…

– …Тихо ты. Накаркаешь щас! – цыкнул на него Бродяга, смахивая с брови накопившуюся влагу и снова берясь за цевье автомата.

– По этому поводу анекдот есть, – прошептал Тагил, – волк вертит Колобка, вынимая член из ширинки, и говорит обеспокоенно: «Ты хоть бы пернул для ориентира!».

Несколько человек заржали, кто нервно, кто от души облегченно, но строгий голос Корсара вмиг обрезал тихий хохот:

– Еп. Заткнулись все! Тишина, на. Ишь развесились тут. Ща будет вам веселуха.

– А мы че, против, что ли? Легко-о.

– Ню-ню.

– Да тихо вы там!

В молчании и неподвижности прошли минуты. Почти все перебрались внутрь периметра АЭС, ловко занимая позиции и принимая удобные положения. Замеры радиации еще с той стороны Ограды показали норму, чему отряд очень удивился. Кое-кто все же натянул респираторы и противогазы. Док один был одет в РЗК. Гарнитуры связи у разведчиков давно сгинули, еще с осени, когда в Зоне прошла большая перезагрузка. Тогда волна от АЭС, обойдя территорию Купола, сбила все настройки радиовещания и компьютеров, погрузив Зону на двое суток в мертвый эфир. После этого Регистратор связь наладил, а вот локалки ИПУ бойцов перестали работать навсегда. С тех пор изъяснялись только языком жестов и знаков. Изредка через КПК.

Дымовая шашка, закинутая Орком за штабеля бетонных плит впереди, почадив пять минут, потухла. Но этого времени хватило, чтобы перелезть Ограду и скрыть себя от возможных снайперов Ока. Вновь распределились по звеньям. Нашли и притаранили лестницу, приставили ее к огромной стене, чтобы сталкерам быстрее и легче можно было выбраться обратно.

– Ну что, Холод, и дальше по плану? – спросил Кэп, потирая нагрудный щиток бронежилета с символикой «Пепла».

– Точно так, капитан. Двинули.