Джек Ричер, или Это стоит смерти Чайлд Ли

Глава 34

Старое заднее сиденье «Шевроле Каприс» имело форму двух отдельных ковшей, но не по замыслу дизайнеров, а в результате воздействия времени. Человек Махмени устроился справа, за передним пассажирским сиденьем, и наклонил голову влево, чтобы видеть ветровое стекло. Его глазам предстала оборотная сторона придорожного щита, освещенная фарами, но больше он ничего не видел. Дорога впереди была прямой и пустой. Ни одной встречной машины. Один бокал, выпитый Асгаром, – на это еще можно закрыть глаза. Или два. Или даже три, если бы он тут же вернулся. Но исчезновение на целую ночь следует считать дезертирством.

Старый мотор натужно дышал, стрелка спидометра дрожала около отметки шестьдесят миль в час. Им требовалось проехать девять миль. Девять минут.

– Ровно через один час и десять минут после моего звонка я хочу, чтобы вы немного прокатились. На вашей маленькой красной спортивной машине.

– Прокатиться? Куда? – спросила Элеонор Дункан.

– На юг, по двухполосному шоссе, – ответил Ричер. – Вам нужно будет проехать одиннадцать миль. Так быстро, как вы только сможете. А потом развернитесь и возвращайтесь домой.

– Одиннадцать миль?

– Или двенадцать, можно больше. Но не меньше десяти.

– Почему?

– Не важно. Вы выполните мою просьбу?

– Вы собираетесь что-то сделать в доме? Хотите, чтобы я вам не мешала?

– Я даже близко не подойду к вашему дому. Обещаю. Никто никогда не узнает. Вы это сделаете?

– Я не могу. Сет забрал ключ от машины. Я под домашним арестом.

– А запасной есть?

– Он и его забрал.

– Он не станет носить его в карманах. Ведь собственный ключ он держит в миске на кухне.

Элеонор не ответила.

– Вы знаете, где ключи?

– Да, на его письменном столе.

– Или внутри?

– Нет, они лежат наверху. Это вроде проверки для меня. Он говорит, что повиновение без искушения бессмысленно.

– Проклятье, так почему же вы все еще там?

– А куда еще я могу пойти?

– Просто возьмите чертовы ключи, ладно? Защищайте себя.

– А это причинит вред Сету?

– Я не знаю, какой ответ вы хотите услышать.

– Честный.

– Я могу причинить ему вред косвенно. Со временем. Возможно.

После долгой паузы Элеонор ответила:

– Хорошо, я сделаю то, что вы просите. Я проеду на юг одиннадцать миль по двухполосному шоссе, потом вернусь обратно. Через час и десять минут от настоящего момента.

– Нет, через час и шесть минут от настоящего момента. Наш разговор продолжается четыре минуты.

Ричер повесил трубку и вышел в главный зал. Бармен, как и положено профессионалу, внимательно наблюдал за происходящим. Он сразу перехватил взгляд направлявшегося к нему Джека.

– Мне бы следовало попросить вас оставить автограф на салфетке. Вы единственный человек, который приехал сюда, чтобы воспользоваться телефоном, а не избежать звонков. Хотите выпить?

Ричер оглядел стойку. Спиртное всех видов, бочковое пиво, пиво в бутылках, лимонад. И ни намека на кофе.

– Нет, благодарю, я в порядке, и мне пора ехать дальше.

Он прошел между столиками, распахнул дверь и направился к желтой машине. Сев за руль, завел двигатель и направился на север.

Человек Махмени заметил сияние в воздухе далеко впереди и слева. Неон, зеленый, красный и синий. С минуту водитель продолжал жать на педаль газа, но дальше поехал по инерции. Двигатель кашлянул, такси начало сбрасывать скорость. На дороге виднелась пара красных габаритных огней автомобиля. Очень слабых и далеких. Как если бы их там вовсе не было. Такси притормозило. Человек Махмени увидел бар: простой деревянный дом, под карнизом два слабых фонаря, которые освещали парковку, где стояло довольно много автомобилей. Но желтого арендованного «Шевроле» он среди них не нашел.

Такси остановилось. Водитель оглянулся через плечо.

– Подождите меня, – сказал человек Махмени.

– Как долго? – спросил водитель.

– Минуту.

Человек Махмени постоял в полной неподвижности. Габаритные хвостовые огни исчезли. Секунду он смотрел в темноту, потом направился к двери деревянного дома. Войдя, увидел большой зал со столами и стульями слева и стойкой бара справа. В баре находились около двадцати человек, в большинстве мужчины, но Асгара Арада Сепира среди них не было. Стоявший за стойкой бармен обслуживал одного из посетителей, но уже высматривал следующего, и его взгляд остановился на вновь прибывшем. Человек Махмени двинулся между столиками к стойке, чувствуя, что он привлек всеобщее внимание. Маленький иностранец, небритый, помятый и не слишком чистый. Мужчина с двумя пенящимися кружками пива в руках отступил в сторону. Бармен перешел к следующему, обслужил его, но уже смотрел дальше, словно планировал на несколько шагов вперед.

– Я кое-кого ищу, – сказал человек Махмени.

– Полагаю, мы все кого-то ищем, сэр, – ответил бармен. – Такова человеческая природа. Вечный поиск.

– Я ищу вполне конкретного человека. Моего друга.

– Леди или джентльмена?

– Он похож на меня.

– В таком случае я его не видел, сожалею.

– Он приехал в желтой машине.

– Машины снаружи. А я внутри.

Человек Махмени повернулся, оглядел зал и подумал о красном габаритном хвостовом сигнале.

– Вы уверены? – спросил он.

– Мне не хочется быть грубым, сэр, но буду с вами честен: если бы вы оба зашли сюда сегодня, кто-нибудь уже позвонил бы в службу национальной безопасности. Вам так не кажется?

Человек Махмени ничего не ответил.

– Так, присказка, – продолжал бармен. – Однако мы с вами в Небраске, а здесь находится несколько военных баз.

– Значит, тут только что побывал кто-то другой? – спросил человек Махмени.

– Вы в баре, друг мой. Люди приходят и уходят всю ночь. Такое уж это место.

И бармен повернулся к следующему клиенту. Разговор был окончен. Человек Махмени еще раз оглядел зал, потом сдался и зашагал между столиками к двери. Выйдя на улицу, он вытащил телефон. Сигнал отсутствовал. Секунду он постоял на месте, посмотрел на север, где скрылись красные габаритные огни, и сел в такси. Захлопнув скрипучую дверь, сказал:

– Спасибо, что подождали.

Водитель обернулся.

– Куда теперь? – спросил он.

– Дайте минутку подумать, – ответил человек Махмени.

Ричер вел «Малибу» с неизменной скоростью шестьдесят миль в час. Миля в минуту. Это создавало завораживающий эффект. Мимо проносились линии электропередачи, пели шины, гудел двигатель. Джек взял из держателя полную бутылку воды, откупорил ее и напился, держа одной рукой. Затем включил дальний свет, но впереди ничего нельзя было разглядеть – прямая дорога, туман, мрак. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Никого. Он проверил приборный щиток. Все в порядке.

Элеонор Дункан посмотрела на маленький «Ролекс», подарок Сета, почти наверняка настоящий. Она засекла время, когда повесила трубку; ей оставалось ждать еще сорок пять минут. Элеонор вышла из гостиной в коридор и направилась в кабинет мужа, маленькую квадратную комнату. Женщина не знала, для чего она предназначалась прежде. Может быть, тут хранили охотничьи ружья. Теперь сделали кабинет – но кабинет мужчины: клубное кожаное кресло, письменный стол из тисового дерева, на столе лампа с зеленым стеклянным абажуром. На стенах книжные полки. На полу ковер. А еще здесь пахло Сетом.

На столе стояла маленькая зеленая стеклянная ваза. Из Мурано, расположенного рядом с Венецией. Сувенир. В ней лежали скрепки. И ключи от машины – два маленьких зазубренных копья с большими черными головками. Для «Мазды Миата», крошечного красного двухместного автомобиля с откидным верхом. Игрушка, а не машина. Вроде старых британских «Эм-джи» и «Лотусов», но очень надежная.

Элеонор взяла один из ключей и вышла в коридор.

Одиннадцать миль. Ей казалось, она поняла, что задумал Ричер. Поэтому Элеонор открыла платяной шкаф и достала оттуда шелковый головной платок. Совершенно белый. Сложив его треугольником, повязала волосы и посмотрела на себя в зеркало. Она стала похожа на звезду немого кино. Точнее, на звезду немого кино после нокаута в схватке с чемпионом в тяжелом весе.

Элеонор распахнула заднюю дверь и прошла по холоду до гаража. Справа, где обычно ставил свой «Кадиллак» Сет, оставалось пустое место, в центре стоял ее автомобиль. Она села в машину и опустила крышу, повернула ключ зажигания, выехала из гаража и немного подождала на подъездной дорожке, когда прогреется двигатель и заработает печка. Сердце Элеонор отчаянно колотилось в груди. Она посмотрела на часы. Осталось двадцать девять минут.

Через три минуты Ричер сбросил скорость и, переключив фары на ближний свет, принялся вглядываться в правую обочину. Вскоре свет его фар выхватил заброшенный придорожный ресторан с прохудившейся крышей, рекламой пива на стенах и утрамбованной землей в тех местах, где останавливались машины. Ричер свернул с дороги на парковку, и под колесами зашуршали камушки.

Он сделал полный круг. Здание оказалось длинным, низким и самым обычным, точно амбар, подрезанный у коленей, прямоугольной формы, если не считать двух квадратных выступов, добавленных сзади, по одному в каждом из углов, первый для туалетов, второй для кухни. Эффективно с точки зрения использования отвесов. Между выступами имелось небольшое U-образное пространство, похожее на бухту, около тридцати футов в длину и двенадцать в глубину, совершенно пустое, если не считать валявшегося там мусора, принесенного ветром. Бухта была закрыта с трех сторон, только на востоке выходила на темные поля.

Идеально для его целей.

Ричер объехал южную торцевую стену и припарковался в тридцати футах от нее, поставив машину по диагонали в сторону дороги, точно полицейский, который ловит нарушителей, превышающих скорость. Он выключил фары, но двигатель заглушать не стал. Выбравшись на холод, обошел капот, остановился около угла здания и прислонился к старым доскам. Они казались тонкими и непрочными, промерзшими насквозь за сотни зим и прокаленными солнцем за летние месяцы. Доски пахли пылью и древностью. Ричер смотрел в темноту, на север, туда, где находилась дорога.

Он ждал.

Глава 35

Ему пришлось прождать двадцать долгих минут, прежде чем он увидел свет на севере – едва различимый, в пяти или шести милях, полусферическое сияние в тумане, слегка дрожащее, колеблющееся, гаснущее, усиливающееся и снова слабеющее. Движущийся пузырь света. Очень белого. Почти голубого. Машина, едущая на юг, к нему, довольно быстро.

Вероятно, Элеонор Дункан, в точном соответствии с условленным расписанием.

Ричер ждал.

Через две минуты она приблизилась на две мили. Высокое полусферическое сияние набрало силу, оно все еще подрагивало, но теперь внутри возник странный асинхронный пульс, колебания стали одновременными в обе стороны, а усиление и ослабление света – случайным и не в фазе.

На дороге находилось две машины, а не одна.

Ричер улыбнулся. Часовой. Футболист, охраняющий южное направление. Выпускник колледжа. Совсем неглупый парень. Он знал, что Дунканы отправили пятерых его приятелей спать, поскольку предполагали, что ночью ничего не случится. Он знал, что его пост – всего лишь мера предосторожности, на всякий случай. Он знал, что ему предстоит долгая скучная ночь, темнота и никакой надежды на славу. И что же он станет делать, когда Элеонор Дункан промчится мимо на своей маленькой спортивной машине?

Он увидит, что у него появился шанс набрать немало очков. Ему больше не нужно сидеть и ждать в темноте; он последует за ней, мечтая о повышении внутри команды. Он уже представлял, как это будет, репетировал речь, потому что завтра он заедет к Сету Дункану, отведет его в сторонку, как старый доверенный друг, и шепнет на ухо: «Да, сэр, я следовал за ней до конца и могу показать, куда она направлялась. – А потом добавит: – Нет, сэр, я никому не рассказал, но решил, что вы должны знать. – Потом он кивнет, скромно шаркнет ножкой и закончит так: – Ну да, сэр, я посчитал, это важнее роли часового, и рад, что вы поддерживаете мое решение».

Ричер снова улыбнулся.

Человеческая природа.

Он ждал.

Через две минуты пузырь света приблизился еще на две мили, но стал более плоским и удлиненным. Две машины, на небольшом расстоянии друг от друга. Хищник и жертва, разделенные сотнями ярдов. В пузыре не было красного цвета. Фары машины футболиста не доставали до «Мазды». Вероятно, футболист отставал на четверть мили, следуя за ее хвостовыми огнями. Вне всякого сомнения, он считал, что действует очень тонко, не привлекая к себе внимания. Может быть, он совсем не такой умный. У «Мазды» имеется зеркало заднего вида, а галогенный свет фар зимой в Небраске наверняка можно заметить даже из космоса.

Ричер начал двигаться.

Он обошел угол здания и капот «Малибу» и сел за руль. Затем поставил машину на первую передачу, правую ногу – на тормоз, левую – на педаль газа. Теперь автомобиль мог стартовать в любое мгновение. Одну руку Ричер держал на руле, другой был готов включить фары.

Он ждал.

Шестьдесят секунд.

Девяносто.

«Мазда» пронеслась мимо, справа налево, мгновенно, крошечная темная тень, преследующая огромный водоем яркого света, крыша поднята, за рулем женщина в головном платке, двигатель ревет, сверкают красным хвостовые огни. Ричер выждал секунду, включил фары, снял ногу с тормоза, надавил на педаль газа, и автомобиль рванулся вперед. Джек снова нажал на тормоз и остановился боком поперек дороги. Распахнув дверь, он выскочил из машины и забежал за багажник «Малибу», к обочине, на которой только что стоял.

Справа, в двухстах ярдах, отчаянно пытался остановиться большой внедорожник. Его фары высветили желтую краску «Малибу» и тут же резко пошли вниз, в асфальт, когда передняя подвеска не выдержала мощнейшего торможения. Огромные шины взвыли, внедорожник потерял управление и начал уходить вправо, потеряв сцепление с дорогой всеми четырьмя колесами; ближайшие опустились, другая пара поднялась в воздух. Затем они снова ударились о землю, заднюю часть занесло на девяносто градусов, и машина остановилась параллельно с «Малибу», всего в десяти футах; двигатель заглох, скрежет шин смолк, и над ними начал подниматься синий дымок, который относил в сторону ветер.

Ричер вытащил «глок» иранца из кармана, подскочил к двери водителя, распахнул ее и тут же отпрыгнул назад, наведя на водителя пистолет. Вообще он не любил драматические аресты, но по опыту знал, что они производят впечатление на шокированных и непредсказуемых людей, поэтому он закричал так громко, как только мог:

– ВЫХОДИ ИЗ МАШИНЫ! ВЫХОДИ ИЗ МАШИНЫ! ВЫХОДИ ИЗ МАШИНЫ! ВЫХОДИ ИЗ МАШИНЫ!!!

Голос у него был мощным, и сидевший за рулем парень буквально вывалился наружу. Через мгновение Ричер уже находился рядом, швырнул его на асфальт, перевернул лицом вниз и уперся коленом в поясницу, приставив ствол «глока» к шее.

– ЛЕЖАТЬ! ЛЕЖАТЬ! ЛЕЖАТЬ! – кричал он, одновременно глядя через плечо, не приближаются ли к ним огни какой-нибудь машины.

Однако огней не было. Никто больше не появился. Парень действовал без прикрытия. Он планировал сольное выступление. Всю славу для себя. Как и ожидалось.

Ричер улыбнулся.

Человеческая природа.

Наступила тишина, лишь продолжал работать терпеливый двигатель «Малибу». Вокруг царила полная темнота, и только четыре фары освещали обочину дороги. В воздухе запахло горящими покрышками и перегревшимися тормозными колодками, бензином и маслом. «Кукурузник» лежал совершенно неподвижно. Иначе и быть не могло – 250 фунтов на спине, пистолет приставлен к затылку, перед глазами проносятся кадры телевизионных арестов, которые проводят отряды спецназа. Или даже реальные образы. Сельских парней периодически берут под арест, как и любых других.

Все произошло очень быстро – вокруг темнота, шум, полосы света, паника; возможно, «кукурузник» так и не видел лица Ричера и не узнал его по описанию, не вспомнил предупреждения Дунканов. Может быть, даже не понял, что происходит. Может быть, он вел себя как обычный человек, который собирается убедить полицейского в своей невиновности. В результате у Ричера возникала незначительная проблема. Ему предстояло перейти от законного ареста к попытке похищения, нарушающего сразу несколько законов. Футболист оказался крупным: шесть футов и шесть дюймов или даже больше, двести девяносто фунтов или больше, просторная красная футбольная куртка и мешковатые джинсы, ноги размером с лодку.

– Назови свое имя, – сказа Ричер.

Подбородок, губы и нос парня были прижаты к асфальту.

– Джон, – выдохнул он, как стон или жалобу, тихую и невнятную.

– Не Бретт? – уточнил Ричер.

– Нет.

– Хорошо. – Ричер слегка переместился, повернул голову парня и засунул «глок» ему в ухо. Теперь он видел белки глаз Джона. – Ты знаешь, кто я такой?

– Да, знаю, – ответил лежавший на земле футболист.

– Ты обязательно должен понять две вещи.

– Какие?

– Кем бы ты ни был, я круче и безжалостнее. Настолько, что ты даже представить себе не можешь. Я страшнее твоего самого худшего кошмара. Ты мне веришь?

– Да.

– Действительно веришь? Как в маму и яблочный пирог?

– Да.

– Ты знаешь, что я сделал с твоими приятелями?

– Ты с ними разобрался.

– Верно. Но есть еще одна вещь, Джон. Я готов поработать с тобой, чтобы спасти твою жизнь. Мы справимся, если попытаемся. Но если ты отступишь на полдюйма, я убью тебя и уйду, ни разу не вспомнив о твоем существовании, и буду спать, как ребенок, до конца жизни. Тебе все ясно?

– Да.