Исповедь души Джонс Лиза
Я только-только присела на стул возле примерочной, пока Шанталь мерит сексуальное красное платье для вечернего свидания в субботу, когда у меня трезвонит телефон. Это Крис звонит во время короткого перерыва между встречами.
– Ну, как там с покупками?
– Пока что не очень.
– Сара. – В голосе его слышится наполовину упрек, наполовину разочарование.
Почему он так упорно настаивает на этом?
– Я ищу, честное слово.
Пауза в несколько секунд.
– Я не твой отец.
Я прикрываю глаза, борясь с воспоминаниями, которые он затронул: об отце, который пытался поработить меня с помощью своих денег. О страхе превратиться в свою мать, которая была больше собственностью отца, чем его женой.
– Я знаю, Крис. – Мой голос едва слышен.
– Знаешь ли, детка? Потому что ты меня не убедила.
– Да, знаю. – И это на самом деле так. Крис именно такой, как сказала о нем Шанталь: особенный. – Никакого сравнения.
– Тебе не грозит снова привыкнуть к деньгам, а потом остаться без меня и без денег. Я никуда не уйду. Однажды я уже совершил эту ошибку. Больше такого не повторится.
– Меня не волнуют деньги. Меня волнуем мы, ты и я.
– Тогда купи все, что тебе нужно, и все что хочешь. Нам это только на пользу.
Я слышу в его голосе лишь искренность и любовь.
– Это правда так много значит для тебя, да?
– Это часть строительства нашей новой жизни, Сара. Тебе надо постараться отпустить прошлое. – Он на секунду замолкает. – И мне тоже.
Он прав. И приезд сюда – большой шаг к этому и для него, и для меня.
На ум поневоле приходит Элла. Быть может, оставить свою работу и даже меня было для нее единственным способом начать новую жизнь?
– Я найду что-нибудь, что мне понравится, – обещаю я. – Как там у тебя дела?
Мы еще немного болтаем и уже собираемся закончить разговор, когда Крис игриво говорит:
– Трать деньги. Это приказ.
На что я отвечаю:
– Иначе?
– Лучше тебе не знать.
Да нет же, лучше знать.
– Ну, теперь ты просто-напросто искушаешь меня сжечь этот черный АМЕКС, который мне дал.
– Иногда, Сара, – сипло говорит он порочно-двусмысленным тоном, – награда лучше, чем наказание. – Он отключается, и я смеюсь и закусываю нижнюю губу, проигрывая в уме возможные награды.
Шанталь выходит из примерочной – сексуальное видение в облегающем красном платье.
– О-ох, слышала бы ты свой смех. Хотела бы я знать, что такого сказал тебе Крис.
– Мои уста запечатаны. – Я оглядываю ее с ног до головы. – Ты выглядишь просто отпад. Интересно, нет ли у них моего размера?
Лицо ее зажигается энтузиазмом.
– Наконец-то! Давай скорее переоденем тебя из джинсов в красный шелк, пока не передумала.
Два часа спустя мы с Шанталь выходим из магазина, и хотя еще только полшестого, на улице темно, и зябкая погода заставляет меня пожалеть, что моя черная кожаная курточка такая тонкая.
С семью пакетами разных размеров и веса я тащусь следом за Шанталь к дверям магазина женского белья, потрясенная тем, что в Париже нет ни одного «Виктория Сикрет», когда на телефон Шанталь приходит сообщение. Девушка достает свой мобильный из сумочки и, по мере того как читает сообщение, брови ее хмурятся.
– Мама подхватила какую-то желудочную инфекцию и просит меня присмотреть за бабушкой. – Она поднимает на меня глаза. – Прости. У бабушки в прошлом месяце был удар, и она только вернулась домой из клиники.
Я не могу поверить, что она извиняется.
– Твоя бабушка в тысячу раз важнее, чем я.
– Но мне так неловко бросать тебя одну. Хочешь, я доведу тебя до дома?
– Ты слишком добра, но, пожалуй, не стоит. Я и сама прекрасно дойду.
И действительно, до меня доходит, что уже некоторое время я не испытываю ощущения, что за мной следят, и это лишь доказывает мою теорию, что я просто выбита из колеи, ничего больше.
– Я провожу тебя и еще пройдусь по магазинам, прежде чем идти домой.
– Ну если ты уверена… – Она бросает взгляд на дорогу. – Мне надо на другую сторону улицы, чтобы поймать такси.
Мы вместе несемся через дорогу к ряду такси, и Шанталь машет первому в очереди. Закинув свои пакеты на заднее сиденье, приостанавливается:
– Все было просто здорово, Сара. Я так рада, что Кэти позвонила маме и свела нас.
Я с готовностью соглашаюсь. Мне нравится Шанталь, к тому же так хорошо обрести друга сразу же по приезде в Париж.
– Я тоже. – Я широко улыбаюсь. – Даже если ты ешь улиток. На здоровье!
Она хохочет, и ее смех так заразителен, что я не выдерживаю и тоже смеюсь. Махнув мне, она садится в машину.
– Увидимся завтра утром. Ой, погоди. – Еще не успев сесть, она снова выпрямляется. – Я весь день хотела спросить, но все время что-нибудь отвлекало меня. Кто-нибудь еще помогает тебе искать подругу?
Я недоуменно хмурю брови от этого неожиданного вопроса.
– Ну да, мы наняли частного детектива, который что-то предпринимает, но ему пока почти ничего не удалось узнать.
– А, ну тогда ладно. Думаю, просто сегодня ваши линии поисков совпали. Та женщина в мэрии сказала, что кто-то еще вчера спрашивал об Элле. – С прощальным приветствием она скрывается в машине.
Потрясенная, я еще долго стою после того, как такси отъезжает, прокручивая в голове слова Шанталь. Блейк в Штатах. Вчера он никак не мог быть в мэрии. Крис упоминал, что здесь тоже нанял кого-то, но я уверена, что этим делом пока еще никто не занимается. Может, Блейк проявил инициативу и нанял кого-то из местных, не поставив нас в известность? Должно быть, так.
Гудок клаксона приводит меня в чувство. Переложив многочисленные пакеты из одной руки в другую, я поворачиваю к череде магазинов и ресторанов. Прищурившись, различаю зеленую вывеску кофейни, куда и собираюсь направиться. Что мне сейчас нужно, так это спокойно посидеть за чашечкой мокко, позвонить Блейку и спросить, не нанимал ли он кого здесь. Все равно хотелось бы узнать последние новости про Эву.
Эва… как я могла забыть, что она обвинила меня в убийстве Ребекки? Мой единственный ответ – самосохранение: мой мозг решил, что пока с него довольно. На большее он пока не способен.
Не успеваю сделать несколько шагов, как кожу начинает покалывать, а волосы на затылке встают дыбом. От этого проклятого ощущения, что за мной следят, шаги мои ускоряются, и я оглядываю многолюдный тротуар и людей, спешащих в обе стороны по своим делам, но не обнаруживаю никакой очевидной угрозы.
Да и неудивительно. Это просто моя реакция на чужой, незнакомый город вкупе со стрессом последних дней, подогреваемый мыслями об Элле и Эве, вот и все. Ничего больше, я думаю. Надеюсь. Но эти доводы меня не успокаивают.
Я в трех торговых точках от «Старбакса», считаю двери до безопасного публичного места.
Еще одна дверь, и я у «Старбакса», уже собираюсь войти, когда вдруг останавливаюсь как вкопанная. Не веря своим глазам, смотрю на вывеску соседнего магазина: «Шрифт». Тату-мастерская Эмбер. Дверь в мастерскую начинает открываться, и адреналин выплескивается в кровь.
Действуя чисто интуитивно, я ныряю в «Старбакс», нипочем не желая, чтобы меня увидели. Теплый воздух кофейни омывает меня вместе с сильной дозой облегчения. Я оглядываю маленькое кафе с ограниченным числом мест, как всюду в Париже, где мне уже довелось побывать, и направляюсь к стойке.
– Английский? – спрашиваю я высокого черноволосого парня за стойкой и получаю в ответ хоть и с сильным акцентом, но тем не менее: «Да. Английский».
– Ох, спасибо. – Уровень стресса у меня немедленно понижается, плечи расслабляются, а пульс замедляется. Просто удивительно, как такая мелочь, как заказ чашки кофе на английском языке, может быть таким успокаивающим.
– Мокко, пожалуйста. Без сахара. Без пенки.
Я бросаю взгляд на витрину у кассы и с радостью обнаруживаю, что тут есть все мои любимые лакомства. Я уже ела сегодня макароны и пила шоколад, и мне больше ничего не нужно, но палец мой непроизвольно указывает на большое сахарное печенье с глазурью.
Продавец понимает мой язык жестов даже лучше, чем английский, и мне быстро вручают мое печенье в пакетике.
Расплатившись, я отхожу в дальний конец бара, пристраиваю свои пакеты и, сама не знаю как, умудряюсь слопать – точнее, проглотить одним махом – свое печенье, пока жду кофе. Я пытаюсь понять, почему так стремилась избежать встречи с Эмбер. Почему буквально убежала, чтобы не встретиться с ней.
Я кривлю губы, недовольная собой. Что я делаю? Конечно, Крис не хочет, чтобы я общалась с Тристаном, и от Эмбер я не в восторге, но в самом деле? Убегать? Прятаться? Если Крис что и помог мне понять, так это что я склонна убегать и называть это уклонением, но ничего хорошего из этого не выходит. К тому времени, когда мой кофе ставят на стойку, я уже здорово злюсь на себя за трусость.
Оглядываю деревянные столики, но нет ни одного свободного. Я вздыхаю и прихожу к выводу, что придется идти домой, чтобы позвонить Блейку, заверяя себя, что это решение никак не связано с нежеланием столкнуться с Эмбер. Тем не менее я приостанавливаюсь, взявшись за ручку двери, и настраиваю себя на крайне маловероятный шанс, что могу наткнуться на нее.
Я выхожу на улицу и сразу же направляюсь к «Шрифту», мимо окна, разрисованного образцами татуировок, и, сама не зная почему, останавливаюсь. Мои ноги как будто прирастают к асфальту.
Я знаю, Крис не хочет, чтобы я встречалась с этим парнем, Тристаном. Он недвусмысленно высказался против того, чтобы тот стал моим преподавателем. Полнейшее неодобрение – вот как можно было бы назвать его реакцию, но познакомиться с ним и учиться у него – это две разные вещи.
Пальцы руки, держащей ручки пакетов, непроизвольно сжимаются. Я ищу оправдание тому, что стою здесь, знаю это и заставляю себя признать, что настоящий соблазн – вот что удерживает меня на месте. Вот от чего я на самом деле убегала, когда влетела в «Старбакс». Мне хочется войти.
Мне важно знать, кто такая Эмбер и чем она прежде была для Криса, что она для него значила раньше, что может значить теперь. Но в глубине души я понимаю, что Крис сам хочет мне все это поведать. Знаю, что ему не понравится, что я здесь.
Вот это и есть главное. Он – главное. Я наконец прихожу к решению, и оно твердо.
Я не пойду туда.
Я бросаю взгляд вперед и понимаю, что домой в другую сторону, поэтому поворачиваюсь, чтобы идти.
– Сара.
Я слышу голос Эмбер и застываю на месте, ноги снова будто наливаются свинцом. Если бы я была художницей, то нарисовала бы себя в ящике. Вместо этого я, дура несчастная, на сто процентов обеспечила себе неприятности со своим прославленным, порой раздражительным, художником. Я не могу уклониться от этой встречи, не показав своей слабости и, таким образом, став еще больше мишенью для Эмбер.
Внутренне съежившись, я поворачиваюсь к ней.
– Эмбер, – через силу выдавливаю я, и звук ее имени такой же горький, как и его вкус, у меня на языке. – Привет. – Мой взгляд по собственной воле окидывает ее совершенно иную сегодня внешность, отмечая рыжие прядки, вплетенные в белокурые волосы, которые сочетаются по цвету с блестящими красными леггинсами, дополненными черными до колен сапогами. Каблуки у них такие высокие, что их можно регистрировать как оружие, и я бы уж точно дважды подумала, прежде чем злить ее.
Губы ее кривятся в понимающей улыбке, которая говорит «попалась», и я думаю, сейчас она скажет что-нибудь язвительное, но ошибаюсь.
– Все-таки решила заглянуть, да?
Конечно, она увидела меня в окно. Как могло быть иначе?
– Вообще-то я пыталась вспомнить, в какой стороне дом. – Я поднимаю свой стаканчик с кофе, пытаясь быстро прийти в себя. – Удовольствие, которое, я уверена, буду частенько позволять себе здесь. Вот, пытаюсь сориентироваться, чтобы хорошенько запомнить дорогу отсюда до дома.
– Ясно. Ну, раз уж ты здесь, почему бы тебе не зайти и не взглянуть на мою мастерскую?
Дайте-ка я сосчитаю причины, по которым мне этого делать не стоит: Крис, Крис и еще раз Крис. Повторить десять раз.
Но в лице пристально наблюдающей за мной Эмбер отражается вызов, который может означать только одно, точнее, одного, и имя ему то же самое – Крис.
– На минутку, – соглашаюсь я и иду к ней, все еще пытаясь продемонстрировать свою твердость. – Мы с Крисом скоро идем обедать.
Взгляд ее на мгновение уходит в сторону, и я потрясена теми эмоциями, которые бурлят в ней, выплескиваясь на меня. Боль. Негодование. Ревность. Под воздействием этой бури, которую ощущаю в ней, я останавливаюсь рядом, и мне приходится просто-таки сражаться с побуждением успокоить ее, напоминая себе, что точно такие же эмоции привели Эву к преступлению.
Голова ее резко поворачивается, ледяные голубые глаза впиваются в меня.
– Возможно, я присоединюсь к вам.
Меня пробирает дрожь от той ненависти, которую я уловила вчера на кухне.
– Время от времени мы можем обедать втроем. – Воспоминания о том, что сделала ревность с Эвой, смягчают мой тон куда действеннее, чем пятидюймовые каблуки Эмбер.
Я вхожу в мастерскую и оказываюсь в просторном, современно оформленном помещении. Все стены увешаны рисунками татуировок, серебристые лампы в форме блюдец висят над двумя белыми полированными столами с резными краями, стоящими рядышком. За ними открытый дверной проем, ведущий в какую-то комнату, уставленную множеством столов и кожаных кресел.
Я направляюсь прямиком к стулу перед одним из столов, когда в дверях появляется мужчина, и мне с трудом удается не споткнуться. Он высокий, одет в черные кожаные брюки и майку, с идеально правильными мужественными чертами и волнистыми волосами цвета воронова крыла. Но поражает меня в нем не внешность. Он источает такую же властность, какая исходит от Марка, и у меня нет ни малейших сомнений в двух вещах: это Тристан, и он Мастер.
Он прислоняется к стене прямо напротив стола, возле которого я остановилась, скрестив на широкой груди сплошь покрытые татуировками руки. Я глазею на них, ожидая почувствовать тот глубокий трепет женского естества, который чувствую, когда смотрю на татуировку Криса, но не ощущаю ничего. Ха. Я по-прежнему не любительница татуировок. Я любительница Криса. Эта забавная мысль вызывает у меня в душе улыбку. Я определенно любительница Криса.
– Привет, Сара, – говорит он глубоким сочным голосом с сильным акцентом. Его умные глаза оценивают меня с гораздо большим интересом, чем мне бы этого хотелось.
Я ставлю пакеты на пол и сажусь на стул перед столом, инстинктивно вступая в игру «кто кого», в которую Марк так хорошо научил меня играть.
– Привет, Тристан.
Он криво усмехается.
– Ты знаешь, кто я.
– А ты знаешь, кто я.
– Эмбер очень хорошо описала тебя, – заверяет он меня с какими-то многозначительными нотками в голосе.
Учитывая, что Эмбер видела меня голой, я совсем не хочу знать, что они означают.
Эмбер садится за стол передо мной.
– Я выпустила самые интимные подробности, – говорит она, явно прочитав мои мысли, потом поворачивает свой стул так, чтобы видеть нас обоих.
Звонит мой мобильный, я достаю его и вместо обычной радости, которую испытываю, когда вижу номер Криса, чувствую, как сердце начинает колотиться о ребра. Закрываю глаза и нажимаю кнопку ответа.
– Привет, – говорю я, и в голосе моем такая же неуверенность, как и в душе.
– Привет, детка. Я только что свернул на Елисейские Поля. Где ты? Я заберу тебя, и мы поедем пообедаем.
Я делаю глубокий вдох, и воздух вонзается мне в легкие как осколки стекла. Он будет недоволен, но мне придется сказать ему правду. Люди всю жизнь лгали мне. Я не буду лгать Крису, ни за что не буду.
– Я заходила в «Старбакс» и…
– Ты в «Шрифте», да?
Голос его натянут, и я почти неслышно шепчу:
– Да.
– Шанталь с тобой?
– Нет. У нее заболела мама и ей пришлось уехать.
Повисает тягостное молчание, потом он говорит:
– Я сейчас буду.
Глава 10
– Крис недоволен, что ты здесь, – высказывается Эмбер раньше, чем я успеваю убрать телефон в сумку.
– Почему ты так говоришь? – Мой вопрос звучит оборонительно.
– Милая, – мурлычет Эмбер, – я читаю на твоем лице, как в книге.
– Le Professor.
Я перевожу взгляд на Тристана, который по-прежнему стоит, прислонившись к стене, и который, как подсказывает мне логика, только что произнес слово «учитель». У меня создается отчетливое впечатление, что его своевременное вмешательство в разговор – попытка разрядить ситуацию, пока не развязалась война.
– Учитель, – подтверждает он мою догадку. – Я слышал, он тебе нужен.
Что-то такое в его тяжелом пристальном взгляде подразумевает, что он говорит не о французском.
– Нет, у меня уже есть учитель, которым я вполне довольна.
Эмбер фыркает.
– Он теперь учитель, вот как? – Явное оскорбление пропитано горечью.
Я останавливаю на ней твердый взгляд и уже открываю рот, чтобы защитить Криса, не собираясь сдерживаться, но мое внимание вдруг привлекает ее рука, которая лежит на столе. Рукав задрался выше, обнажая руку, и глаза мои потрясенно расширяются.
Не задумываясь, я хватаю ее за запястье и вижу знакомые отметины, которые однажды видела на коже Криса. Отметины, которые оставляют резкие удары хлыста.
Холодок ползет по моему позвоночнику. Неожиданно Эмбер предстает передо мной не только как ожесточившаяся бывшая рабыня Криса. Она надломлена, как и Крис, как и я. Она – родственная душа, которую я понимаю.
Я поднимаю на нее глаза, и горло сжимается, поэтому слова выходят сиплыми:
– Что с тобой случилось?
Потрясение отражается у нее на лице, и я знаю: она понимает, что я имею в виду. Ресницы ее опускаются, пряча от меня глаза. Когда она поднимает их и встречается с моим взглядом, презрение так и сочится из нее, но оно не скрывает боли, корни которой – теперь я знаю – гораздо глубже, чем просто разрыв с Крисом.
– Плохой же он учитель, если ты не знаешь, что со мной случилось, – наконец говорит она сквозь сжатые зубы.
Я бросаю быстрый взгляд на Тристана.
– Я знаю, это он сделал. – Не дожидаясь ни его, ни ее реакции, я наблюдаю за Эмбер, поясняя, как будто она не поняла, хотя она, конечно же, все поняла: – Я не спрашивала, как это с тобой случилось. Я спросила, что с тобой случилось. – От какого ужаса прячется она внутри своей боли.
Ее взгляд – смесь огня и льда, который мог бы запугать кого-нибудь другого, но не меня. Не того, кто слишком хорошо понимает, что такое скрывать боль.
– Крис со мной случился, вот что, – шипит она и вырывает свою руку.
С ней случился Крис? Склонив голову набок, я вглядываюсь в нее, пытаясь разглядеть то, что скрывается в душе.
– Сара.
Голос Криса звучит так неожиданно, что я виновато вскакиваю на ноги, словно только что ступила на какую-то запретную территорию. И возможно, так оно и есть, я не знаю точно.
Он стоит слева от Тристана, должно быть, у заднего входа. Слышал ли он наш разговор? Думаю, что слышал. Наверняка я знаю только, что он забрал на себя сразу всю энергию в комнате, что воздух буквально потрескивает вокруг него, и я потрясена тем, как быстро и легко это произошло. Небрежно одетый в свои линялые джинсы и майку, он безо всяких усилий доминирует там, где Тристану нужны кожа и татуировки, а Марку его строгие костюмы.
– Крис, – выдавливаю я, потому что не знаю, что еще сказать.
– Пошли, – приказывает он, и атмосфера в комнате раскаляется от этого мягко произнесенного приказа и, да, гнева.
Тристан говорит что-то по-французски, и я не понимаю, адресовано это Крису или Эмбер. Думаю, Эмбер.
Глаза Криса задерживаются на мне на несколько мгновений, прежде чем он бросает тяжелый взгляд на Тристана. Тристан кивает.
– Давно не виделись, старик.
– А лучше бы никогда.
Тристан ухмыляется:
– Ты говоришь это каждый раз, когда приезжаешь домой.
– Потому что ты всегда здесь.
Тристан со смехом вскидывает руки.
– Так это же ты все время возвращаешься.
Они начинают говорить по-французски, и напряжение возрастает. Ненависти между ними не чувствуется, но Крис не хочет, чтобы я общалась с Тристаном. У меня такое чувство, что Крис решил дать это понять Тристану так же ясно, как и мне.
Жалея, что не понимаю, о чем они говорят, я хватаю свои пакеты. Крис оказывается рядом, чтобы помочь раньше, чем я успеваю собрать их. Наши руки сталкиваются, тепло растекается вверх по руке, и я встречаюсь с его глазами. Его пристальный взгляд – неприкрытое властное требование, которое раньше вызывало у меня инстинктивный протест. Теперь же я вижу за внешней оболочкой ту муть, которую подняла со дна своим необдуманным поступком. Если бы я могла вернуться на пятнадцать минут назад и изменить свое решение войти сюда, то сделала бы это.
– Крис… – подает голос Эмбер.
– Ты сказала достаточно, Эмбер, – резко бросает он, даже не глядя на нее. До меня доходит, что он вообще ни разу не взглянул на нее, и я гадаю, что это значит, хотя, если честно, мне все равно. Мне не следовало приходить сюда. Еще многое предстоит мне узнать об Эмбер, но несмотря на нетерпение, я должна дождаться, когда Крис сам все расскажет. Спешить не надо.
Не сводя с меня глаз, Крис наклоняется и берет мой последний пакет, оставляя мне только сумочку.
– Что-нибудь еще? – спрашивает он.
Я качаю головой, не в состоянии говорить из-за поедом съедающего меня чувства вины. Что я наделала! Я разбередила его рану. Мне наплевать на то, что могли показать или рассказать Эмбер с Тристаном, но он этого не знает. Значит, мне не удалось убедить его в своей безоговорочной любви, иначе он бы знал.
Мы направляемся к задней двери, и он делает мне знак идти первой по длинному узкому коридору. Он протягивает руку, чтобы открыть дверь, и на мгновение его пальцы задерживаются на ручке, а тело так близко к моему, но не касается меня. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Секунды тикают одна за другой, и я, затаив дыхание, жду, что он скажет, но он молчит. Он открывает дверь, и разочарование переполняет меня от этого затянувшегося напряжения между нами. Но здесь не место выяснять отношения.
Мы выходим на стоянку, на которой только шесть машин, и серебристый «911» Криса – один из трех имеющихся тут. Я быстро направляюсь к пассажирской дверце, спеша оказаться наедине с ним и объясниться. Нетерпеливо жду, когда Крис поставит пакеты на заднее сиденье.
Он поворачивается ко мне с замкнутым, напряженным лицом.
– Садись в машину, Сара.
Я решаю, что сейчас не время пытаться пробиться к нему.
– Хорошо, Крис, но не потому, что ты так приказываешь, а потому, что хочу быть как можно дальше отсюда, когда заставлю тебя меня выслушать. – Я ныряю в машину и устраиваюсь на заднем сиденье.
Он с минуту стоит, уставившись на меня, но я на него не смотрю. Иногда, я уверена, он не знает, как воспринимать мою реакцию на его требования. Порой я и сама не знаю, но только не в этот раз. Может, я и заслужила его гнев, но он мне не Господин. Так что мои резкие ответы на его приказы не должны удивлять его.
Он тоже садится в машину и кладет руку на руль, но не смотрит на меня. Я чувствую, как он борется с собой и думаю, он что-нибудь скажет, но он молчит. И я молчу. Он заводит мотор и сдает задом. Уверена, что эта короткая поездка покажется мне вечностью, и оказываюсь права. Кажется, что она никогда не кончится.
От работающего обогревателя и от сдерживаемых эмоций мне становится душно, и когда мы въезжаем в гараж нашего дома, я снимаю куртку. Крис почти сразу же выходит из машины. Он обходит автомобиль и открывает мою дверцу, но на меня не смотрит. Я скриплю зубами. Всего один нелепый случай, и вот он уже отгораживается от меня. Это ранит, как мелкие осколки стекла, вонзающиеся в сердце.
Я отступаю в сторону, давая ему достать мои пакеты, и борюсь с побуждением тоже эмоционально отстраниться, защитить себя. Я все еще сражаюсь с этим чувством, когда мы направляемся к лифту, не глядя друг на друга, по-прежнему запертые в клетке молчания, которое для меня просто невыносимо.
Он нажимает кнопку вызова лифта, а я смотрю на его профиль, на белокурые локоны, обрамляющие лицо, и вижу, как бьется жилка у него на скуле. Я ощущаю его отстраненность, его уход в себя, и внезапно во мне снова закипает злость.
Ради Криса я уехала за тридевять земель. Я приехала сюда бороться за нас и не намерена отступать. Я не позволю ему отгородиться от меня и разорвать наши отношения из-за одной глупой ошибки. Больше никогда не позволю ему поступить так со мной. С нами.
Двери лифта открываются, он ждет, когда я войду, и я вхожу. Точнее, влетаю и резко разворачиваюсь, чтобы высказать ему все. Он входит следом и на этот раз не избегает смотреть на меня. В его лице четко читается решимость и какое-то обнаженное темное чувство, которое я не могу до конца распознать. И вряд ли это у меня получится.
Не успеваю я вымолвить ни слова, как пакеты, которые он держит, шлепаются на пол, и Крис надвигается на меня и прижимает к стене. Сумочка выпадает у меня из рук, и его сильные бедра обхватывают мои, таз вдавливается в меня. Я тихонько вскрикиваю от того, как пальцы его грубо запутываются у меня в волосах и как неистово сверкают глаза, пленяющие мои. Я зла на него. Я возбуждена. И когда его рот завладевает моим, а язык скользит между губ, такой восхитительно требовательный, я отдаюсь в его власть.
Мои пальцы стискивают его майку, и я окончательно уничтожаю оставшееся крошечное расстояние между нами, прижимаясь к нему всем телом. Он обладает мной, и, принимая во внимание, как прошли последние полчаса, это меня пугает, но я целиком и полностью с Крисом. Я решила это задолго до приезда в Париж. Я всецело в его власти, тихо постанываю от наслаждения его вкусом, мужским и острым, у себя на языке.
Его ладонь скользит вверх по моему боку, пальцы распластываются на ребрах, ладонь накрывает грудь. Сосок напрягается в предвкушении, и я начинаю стонать, потребность прикоснуться к нему становится невыносимой. Я хватаюсь за майку, намереваясь забраться под нее, но он мне не позволяет.
Пальцы Криса смыкаются вокруг моего запястья, где он не разрешает мне дотронуться до него, но я тоже уже где-то на грани, до краев переполненная гневом и нежеланием подчиняться ему. Бросая вызов его безмолвному посланию о контроле, я тянусь к майке другой рукой. Он крепко хватает и это запястье и отрывается от моего рта. Наши глаза сцепляются в молчаливой схватке, воздух наполняется тяжелым дыханием, а движение лифта покачивает наши тела. Пол под ногами слегка вибрирует, и я скорее чувствую, чем вижу, что двери позади Криса раскрываются, но мы продолжаем стоять, сверля друг друга взглядами.
– Не они должны рассказывать тебе обо мне. – Его голос – сиплое рычание, низкий и натянутый. – А я сам. Я буду рассказывать тебе и показывать, чтобы ты получила правду, а не их измышления. – Мускул у него на подбородке дергается. – Поняла?
Мой гнев и страх мгновенно испаряются. Он не отгораживается от меня. Он зол, что Эмбер и Тристан могли как-то опорочить его, испортить мое мнение о нем, и заранее убежден, что я возненавижу его прежде, чем закончится этот процесс познания.
– Ты поняла? – рычит он, когда я не отвечаю сразу.
В этот раз я не сопротивляюсь его приказу, понимая то отчаяние, которое скрывается за ним.
– Да, да, Крис. Я…
Его пальцы снова запутываются у меня в волосах, оттягивая голову назад в этой его грубоватой властной манере. Темный, загадочный, порочный Крис взывает ко мне, и я больше не сдерживаю своего отклика.
– Больше не ходи туда без меня. – В голосе его слышатся те же неприкрытые, обнаженные эмоции, которые я вижу у него на лице, вкус которых чувствую у него на губах.
– Все было не так, как ты думаешь, Крис.
Глаза его вспыхивают неодобрением. Он недоволен, он не принимает то, что я сказала, и рот его грубо завладевает моим, наказывая, утверждая свою власть. Язык по-хозяйски вторгается, прежде чем он повторяет свои слова, пальцы гладят грудь, дразнят сосок.
– Больше не ходи туда без меня, Сара.
– Не пойду. – Слова вырываются хриплым стоном, когда ладонь его прокладывает дорожку вверх-вниз по моему боку и возвращается к груди. Прикосновение его тяжелое, воздух плотный, и я чувствую, что он не убежден. – Я не пойду туда без тебя, Крис.
Пальцы его обхватывают мою шею, и он так пристально, так испытующе вглядывается мне в лицо, как будто заглядывает прямо в душу. И я с радостью встречаю это вторжение. У меня нет никаких возражений. Секунды тикают, и я не представляю, что он видит или чего не видит во мне, но притягивает мою голову к себе и целует.
Горячий шелковистый выпад его языка – всплеск адреналина и желания, которое пронзает мое тело и пробегает восхитительным покалыванием от макушки до кончиков пальцев. Я содрогаюсь от удовольствия и упиваюсь им, пробуя на вкус его горьковато-сладкую страсть, гнев и муку. Я горю от желания прикоснуться к нему не только там, где лежат мои пальцы у него на груди, ощутить, как вздуваются мускулы под моими ладонями.
Но он выбрал контроль как отдушину там, где нет ни хлыста, ни боли. И я больше не злюсь, не восстаю против его требований. Больше не борюсь с его потребностью выхода, который, как я давно всеми силами стремлюсь дать ему понять, он может найти со мной, во мне.
Я вздрагиваю от ласки его руки у меня на талии, которая дальше скользит по бедру, по выпуклости ягодицы и крепко прижимает меня к своему возбуждению. Ладонь поднимается выше, к пояснице и ложится там, привлекая меня еще теснее. Я тихо постанываю ему в рот, и он стонет в ответ, язык ныряет глубже, горячий от растущей жажды, с осязаемым нетерпением. А руки его всюду прикасаются ко мне, ласкают меня, доводят до безумия, и, не успеваю я понять, что происходит, как он спускает мои джинсы по ногам. Я моргаю, и вот моих ботинок уже нет, и я полуголая в лифте с раскрытой дверью.
Крис поворачивает меня к стене, и руки скользят медленно, решительно, властно по моей талии, бедрам. Жаркий, жадный взгляд ощупывает тело, и я чувствую, как у меня подкашиваются ноги. Он обхватывает меня за ягодицы и делает шаг вперед, прижимаясь губами к уху.
– Сегодня мне хочется отшлепать тебя, но я не стану этого делать, потому что это было бы наказанием, а я больше никогда не поступлю так с тобой. Но не думай, что мне не хочется.
Я понимаю Криса. Не знаю, как или почему, но в глубине наших душ мы едины, и я знаю, что он делает. Он хочет показаться мне твердым и жестким, но я вижу лишь уязвимость, потребность, которая искрой промелькнула сегодня, показав мне более темную и опасную его сторону, но не испугала меня, не заставила убежать.
– Тебе не отпугнуть меня, Крис, так что можешь бросать в меня любые слова, какие хочешь. Я все еще здесь. И никуда не уйду. И в случае, если ты забыл, мне понравилось, когда ты шлепал меня.
Рука его находит мой живот, затем прижимается между ног.
– Может, на этот раз я свяжу тебя и выпорю.
Читать бесплатно другие книги:
