Смерть в аренду Хейр Сирил

Глава 23

Успех

Среда, 25 ноября

Такси медленно двигалось в плотном потоке транспорта. Над городом собирались унылые зимние сумерки, и только что зажженные уличные фонари отбрасывали неровный свет лишь в угол салона, где сидел Харпер. Маллет смотрел на него с любопытством. Опытным взглядом инспектор отметил в позе молодого человека некоторое напряжение, словно тот заставлял себя выглядеть непринужденно, но ему это явно не удавалось. Голова его удобно лежала на спинке сиденья, он небрежно закинул ногу на ногу, но в то же самое время внимательный наблюдатель не мог не отметить скованность в теле, свидетельствовавшую, что мышцы напряжены от усилия бездействовать, а нервы протестуют против испытания, которому подвергнуты. Тем не менее инспектор тщетно пытался заметить признаки сильного испуга, несомненно вызванного их встречей в Брайтоне. Если тогда Харпер был напуган, почти объят ужасом, то сейчас – обеспокоен, возможно, нервничал, но не более того. То была загадка, которую инспектор задался целью незамедлительно разгадать.

– Последний раз, когда я вас видел, – начал он, – вы, кажется, очень весело проводили время.

– Весело? – переспросил Харпер с явным удивлением. – По-моему, это звучит довольно странно.

– Не вижу ничего странного, – возразил Маллет. – Именно так я и представляю себе, что значит хорошо проводить время в вашем возрасте, и большинство людей, должно быть, тоже.

– У людей, очевидно, разные представления, что значит хорошо проводить время. За вас я ничего не могу сказать. Лично я нахожу в высшей степени бездарным подобное времяпрепровождение и думал, что дал это ясно понять в свое время.

– Нет, черт возьми, не дали! – воскликнул Маллет, раздраженный нелепым пикированием. – Если мне когда-то и доводилось видеть веселящуюся молодую пару…

– Вы знаете, инспектор, – перебил его Харпер, – по-моему, мы ведем речь о разных вещах. Сейчас до меня начинает доходить, что вы упомянули о последнем разе, когда меня видели. Строго говоря, не имею представления, когда это было. Как детектив, насколько я знаю, вы имеете обыкновение смотреть за людьми, не замечающими этого. Лично я видел вас в последний раз на коронерском дознании.

Такси проехало некоторое расстояние, прежде чем Маллет нашел слова в ответ на это странное утверждение.

– Вы станете отрицать, что были в отеле «Ривьера» в Брайтоне вечером после дознания? – сурово спросил он.

– Конечно, нет. И зачем мне это?

– И что видели меня в перерыве между двумя танцами, а увидев, выказали все признаки удивления, испуга и… – он сделал паузу для большего эффекта, – вины?

Манера Харпера держать себя совершенно изменилась. Отказавшись от своей настороженно-оборонительной позиции, он наклонился вперед и заговорил с видом полной искренности:

– Послушайте, сэр, я совершенно не понимаю, к чему вы ведете. Я был в отеле в тот вечер. Я танцевал. Я очень весело проводил время. Что касается испуга и вины, то это я испытывал меньше, чем когда-либо в жизни. Вы говорите, что видели меня. Так вот, поверьте моему слову, я вас не видел. А теперь, будьте любезны, скажите мне, что все это значит?

– Вы видели меня, – настаивал Маллет. – Я стоял в нескольких метрах, по сути дела, прямо позади вас.

– Что, конечно, объясняет, почему я вас не видел.

– Вы смотрели в зеркало, когда завязывали галстук-бабочку. Вот в этот момент и увидели меня и выглядели, как я сказал, испуганным и виноватым.

– Смотрел в зеркало, когда завязывал галстук… – Молодой человек ненадолго задумался. – Боже мой, значит, вот вы о чем?

– Ага, теперь вы вспомнили?

– Безусловно, вспомнил… только то, что не видел вас. Конечно, я мог видеть, но ваше лицо не произвело на меня абсолютно никакого впечатления.

– Тогда чего же было пугаться?

– Я испугался, – спокойно ответил Харпер, – самого себя.

– Что?

– Я имею в виду, своего вида. Тот галстук-бабочка. Вы не помните, инспектор, в тот день, когда мы нашли тело на Дейлсфорд-Гарденс, я сделал замечание по поводу галстука, мол, какой он уродливый и к тому же плохо завязан? Но, взглянув на себя в зеркало, я испытал настоящее потрясение. Мой выглядел точно так же. И это вдруг воскресило в моей памяти все: ужасное распухшее лицо, язык, торчавший из уголка рта, – ух!

Маллет рассмеялся.

– Так, значит, поэтому у вас был такой испуганный вид? – Он хмыкнул. – Так-так. Я всегда говорил, что вы знаете что-то об этом деле, чего не знаем мы! От скольких хлопот вы могли нас избавить!

– Хлопот? Не хотите ли вы сказать, что история с галстуком имела какое-то значение?

– Чуть ли не самое большое во всем деле.

– Я не понимаю. Объясните, пожалуйста.

Маллет не возражал. Теперь это была мелочь. Он с облегчением вздохнул, поняв, что этот приятный молодой человек вне подозрений, и успех развязал ему язык.

– Ваш галстук выглядел странно, – начал объяснять он, – потому что кто-то другой пытался завязать его вам и сделал это плохо.

– Да, – сказал Харпер, слегка покраснев.

– Галстук Баллантайна выглядел странно по той же самой причине.

– Но почему кто-то должен завязывать ему галстук?

– С той же целью, для которой надел ему пиджак и брюки, – чтобы он выглядел как Баллантайн.

– Вы имеете в виду, уже после его смерти?

– Именно так.

– Тогда, – спросил Харпер с растущим волнением, – как он выглядел, перед тем как был убит?

– Он был удивительно похож на тучного джентльмена с бородой, однажды приходившего к вам в офис, чтобы снять меблированный дом в Южном Кенсингтоне.

– То есть вы имеете в виду, – сдавленно произнес молодой человек, – что Джеймсом был Баллантайн?

– Вот именно. И этот факт, – добавил Маллет, – окажется весьма некстати для ряда безупречных в других отношениях алиби.

Они оба замолчали, когда машина пересекла Трафальгарскую площадь и помчалась по Уайтхоллу.

– Конечно, – заговорил Харпер, – я все время думал, что это не мог быть его галстук. Никто не наденет галстук такого цвета с тем костюмом. Интересно, почему он заменил его? – Молодой человек передернулся и словно вдруг очнулся от своих размышлений. – Я здесь выйду, если не возражаете, – произнес он. – То есть если не собираетесь…

– Все нормально, – заверил инспектор. – Вы сказали все, что я хотел знать. Было очень интересно.

Он велел водителю остановиться, высадил Харпера и поехал дальше в Нью-Скотленд-Ярд. Он пребывал в благодушном настроении, думал, что способен справиться со всеми задачами, был доволен собой. Погоня близилась к концу, и он готовился пожать плоды своего упорства и находчивости. Ему и в голову не пришло оглянуться на своего недавнего попутчика. Если бы он это сделал, то увидел бы, как тот недолго постоял в нерешительности на тротуаре, а потом быстро подошел к телефонной будке.

Маллет сразу направился в свой кабинет. У дверей его догнал чрезвычайно взволнованный Франт. Инспектор жестом предложил ему войти.

– Ну что? – спросил он.

– Сегодня днем я арестовал Илза, – объявил сержант.

– Да? И все?

– А полчаса спустя – Дюпена.

Инспектор улыбнулся:

– Снова двоеженство?

Франт покачал головой.

– Вы можете смеяться, сэр, – сказал он, – но обвинение в двоеженстве подействовало как заклинание.

– Не сомневаюсь. В чем состоит преступление Дюпена?

– Контрабанда наркотиков.

– Ага, так вот в чем заключалась его маленькая игра.

– Да, какое-то время он, очевидно, привозил их в весьма значительных объемах и в буквальном смысле эксплуатировал Илза в качестве посыльного в Париж. Бедолага был в таком тяжелом материальном положении, что не мог отказаться, как сказал мне. И ему хорошо платили. Когда я его арестовал сегодня утром, он снова отправлялся за границу – на этот раз самолетом.

– Каков же наглец этот Дюпен – прямо у нас под носом.

– Больше, чем наглец, – мягко возразил сержант. – Видите ли, он вынужден был доставать зелье. Оно позарез было нужно ему.

– Для собственного употребления, хотите сказать?

Франт кивнул.

– Он был в ужасном состоянии, когда его доставили к нам, – продолжил он. – Дежурному врачу пришлось сделать ему инъекцию приличной дозы морфия, иначе бы он свихнулся. Мне жаль этого мерзавца. Похоже, он употреблял наркотики многие годы, но после краха компании и смерти Баллантайна тревога и страх настолько подорвали его нервы, что он увеличивал дозы, пока не исчерпал свой запас и запас своих клиентов также. Вот почему он отправил Илза сегодня. Это очень полезная поимка, и если французская полиция подыграет, мы сможем покончить со всей бандой на обоих берегах Ла-Манша.

Маллет удовлетворенно потер руки и проговорил:

– Конец удачного дня. Думаю, мы оба заслужили чашку чая.

– А сейчас, – обратился к шефу Франт, – не могли бы вы проинформировать меня, что делали и как вам удалось докопаться до сути.

– Чисто – как это говорится? – логические рассуждения, – гордо ответил инспектор. – Я подошел к этому таким путем. Убить Баллантайна могли несколько человек. Из них первым завладел моими мыслями Фэншоу. Помимо мотива, на мой взгляд, он единственный человек, слепленный из теста, предназначенного для убийц. Нет, он ни в коем случае не убийца обычного сорта; наоборот, я бы причислил его к убийцам высшего разряда: надменный, утонченный и все такое прочее. Но тщеславный, Франт, тщеславный, или, если это слишком слабое слово, гордый, как Люцифер. Человек, для которого, если он решил, что кого-то нужно стереть с лица земли, сделать это – все равно что прихлопнуть муху на оконном стекле. Это было мое первое размышление.

Потом я стал анализировать факты. Одна вещь сразу бросилась мне в глаза. Фэншоу отправился во Францию ночным пароходом в пятницу тринадцатого. Как мы выяснили, Илз тоже. Несомненно, случайность, но вполне возможная. То же самое сделал и Колин Джеймс. Такое совпадение показалось мне совершенно невероятным. Чтобы три человека, связанные с убийством, независимо друг от друга решили плыть на том пароходе… Сейчас мы знаем и знали с самого начала, что под видом Джеймса был кто-то другой. Это ясно как божий день. Чтобы сократить число путешественников с трех до двух, то есть невозможное совпадение сделать возможным, я подумал, что Джеймсом должен быть один из двух, но в гриме – либо Илз, либо Фэншоу. Я исключил Илза по известным вам причинам. Поэтому Джеймсом был Фэншоу. В то же время мы знали на основе неопровержимых фактов, что Джеймс был жильцом в доме на Дейлсфорд-Гарденс, а Фэншоу находился в тюремной камере в Мейдстоне. Поэтому Джеймсом был не Фэншоу. Два совершенно логичных предположения, приводящих к противоположным результатам. Я отложил их в сторону и вернулся к тому, что мы считали ключевым моментом: личности Джеймса.

Кого мне было искать? Либо бесследно исчезнувшего примерно в то время, когда возник Джеймс, либо того, чей образ жизни позволял вести двойную жизнь, появляясь достаточно часто в своих излюбленных местах в нормальном обличье, чтобы избежать подозрений, а в остальное время создавая новую личность – Колина Джеймса. Я просмотрел данные о пропавших людях и не нашел подходящего. Я не удивился. Джеймс появлялся на Дейлсфорд-Гарденс периодически, и я заподозрил с самого начала, что остальное время он проводил где-то еще как другая личность. Таким образом, мне предстояло найти кого-то, чье поведение в последнее время было нестандартным и отклонялось от нормы, чьи места ночевок нельзя было проследить и у кого имелся мотив создать другой облик в данный период времени. И я нашел его. Это Лайонел Баллантайн!

Как только это было установлено, все остальное встало на свои места. Письмо в банк, беспокойство миссис Илз – все объяснялось. Тогда я обратился к первой части проблемы, и это тоже заняло свое место. Джеймсом был Фэншоу. Джеймсом был Баллантайн. Почему бы нет, когда всего-то нужно снять бутафорский костюм с покойника и надеть его на живого человека? Оставалось только доказать это, что оказалось трудно. Сам того не ожидая, я не мог подтвердить достоверный факт, что Баллантайн заказал костюм Джеймса у миссис Брэдуорди, но вторая попытка увенчалась успехом. Согласно показаниям на коронерском дознании, Баллантайн вышел из офиса с зонтом. А на Дейлсфорд-Гарденс при нем зонта не нашли. Следовательно, он, должно быть, забыл его, когда переодевался в Джеймса. Я мысленно перебрал различные возможные места, которые он мог использовать для этой цели, и вспомнил об англо-голландской конторе, которая, похоже, предназначалась именно для этого. Как оказалось, я был прав.

С торжествующим видом инспектор помахал зонтом.

– Замечательная вещица, не правда ли? – заметил он. – Строго говоря, как я полагаю, он принадлежит кредиторам, но мне хотелось бы оставить его себе. Хотя было бы жалко делать дырку в таком прекрасном шелке. Я должен взять его на память.

– У меня тоже есть сувенир, – сказал Франт. – Я вставлю его в рамку.

Он достал лист бумаги, на котором каракулями было написано:

«Личность Колина Джеймса.

Ниже приводятся имена главных подозреваемых в деле Лайонела Баллантайна:

Х

Илз

Дюпен

Фэншоу

Харпер

Крэбтри

Джеймс был маской для Баллантайна. Маска пережила того, кто ее носил!

Дж. Маллет».

Инспектор засмеялся.

– Это было проявлением тщеславия с моей стороны, – признался он. – Но я так обрадовался, разобравшись в проблеме, что не мог устоять перед искушением ошеломить вас. Ну что же, дело близится к концу, полагаю, хотя бы в том, что касается задержания преступника. Завтра я попрошу на Боу-стрит выдать еще один ордер на арест, а затем в игру вступят юристы. Знаете, Франт, мне очень жаль…

В дверь постучали.

– Войдите!

Глава 24

Побег

Среда, 25 ноября

Маллет не был суеверным человеком, но всегда заявлял, что, услышав тот стук в дверь, преисполнился уверенности: что-то пошло не так. Конечно, ничто не могло служить оправданием для свирепого взгляда, который он бросил на человека, вошедшего в комнату, – совершенно обычного детектива в штатском.

– Что вы хотите? – рявкнул инспектор.

– Мне было приказано прибыть к вам, – был ответ.

– Приказано прибыть кем?

– Заместителем комиссара, сэр.

Маллет посмотрел на него более внимательно.

– Я не понимаю. Разве вы не дежурили у Дейлсфорд-Корт-Мэншнз?

– Дежурил, сэр.

– Ну и что? Кто вас сменил?

– Никто, сэр. Мне просто приказали прекратить наблюдение и прибыть к вам.

– Что?! – вскричал Маллет, вскочив с кресла.

– Как я понимаю, было специальное распоряжение на этот счет министра внутренних дел, – ответил детектив.

– «Я всегда достойно обращался с ним, когда он был моим младшим товарищем в школе», – пробормотал Франт с кривой улыбкой, но инспектор не обратил на него внимания.

Он с ревом вылетел из комнаты и помчался по коридору, заставив Франта и растерянного детектива поспешить следом за ним.

Они догнали его в вестибюле. Маллет резко остановился, его широкие плечи поднимались и опускались, пока он переводил дыхание. Когда сержант приблизился, он взял его за руку и крепко сжал.

– Я болван, Франт, – проговорил он. – Должно быть, нервы шалят. Мы же говорили о завтрашнем дне, не так ли? Так чего спешить из-за этого идиотизма? Просто… просто чертовски досадно.

– Конечно, конечно, – утешительно сказал Франт.

– Когда крыса у вас в ловушке, неприятно, что какой-то дурак открыл дверцу, едва вы отвернулись, – продолжил он. – Даже если крыса не знает, что она в ловушке. Я не собираюсь рисковать, Франт. Едем сейчас же в Дейлсфорд-Корт-Мэншнз.

Через пару минут полицейская машина с тремя офицерами свернула на Уайтхолл. Ехали молча. Начался дождь, и тротуары блестели от отражений уличных фонарей. «В такой же вечер, – подумал Маллет, – Баллантайн шел с другим человеком навстречу своей смерти в небольшом доме в тихом кенсингтонском квартале». Они поехали по Дейлсфорд-Гарденс, и, выгнув шею, инспектор мог разглядеть сам дом, темный и пустой. Еще несколько сотен метров, и они подъехали к Мэншнз. Странно, что история заканчивалась совсем близко от того места, где началась.

Квартиры в Дейлсфорд-Корт-Мэншнз имеют мало общего с «роскошными апартаментами» современного Лондона. Они не могут похвастаться ни лифтами, ни швейцарами в ливреях, и ничьи любопытные глаза не видели входивших детективов. Топая по каменным ступеням, Маллет возглавлял шествие. Неприветливый вестибюль, стены, облицованные керамическими плитками из соображений гигиены, навели его на мысль о тюрьме. «Приходила ли эта аналогия, – подумал он, – в голову Фэншоу?» Тюрьма! Ну что же, очень скоро он возобновит знакомство с ней, ненадолго, а потом… Его начало мутить. Не первый раз в таком случае он почувствовал отвращение к себе за обязанность, которую ему предстояло выполнить. Передать человека в руки палача, чтобы искупить совершенно никчемную жизнь, – это казалось низменным, когда все было сказано. Тип, подобный Баллантайну, давно был бы выдворен из идеально организованного общества, в то время как Фэншоу…

Его пальцы сомкнулись на дверном молотке квартиры мисс Фэншоу. Прикосновение к холодному металлу положило конец самоанализу. Когда было чем заняться, он мог предоставить другим решать, какова цель и полезность деяния.

– Ну что же, за дело, – сказал он сам себе и громко постучал.

После короткой заминки дверь открыла высокая хмурая женщина средних лет с бледным лицом и плотно сжатыми губами. На ней был надет фартук, не сочетавшийся с хорошо сшитым платьем и властными манерами.

Вместо приветствия она вскинула брови и чуть презрительно произнесла:

– Да?

– Я офицер полиции… – начал Маллет.

– Очень хорошо. Полагаю, вы хотите видеть моего брата?

– Он здесь?

– Конечно. – Она скривила губы, будто за этим вопросом скрывалось предположение, что он мог сбежать. – В течение часа он не выходил из комнаты. Я провожу вас. В настоящее время горничной нет, – добавила она.

Последними словами она, очевидно, намеревалась объяснить, почему лично оказывает им эту услугу.

Три человека вошли в квартиру, и мисс Фэншоу с чопорным видом пошла впереди них по узкому коридору. Вскоре она остановилась у двери, негромко постучала и широко открыла ее.

– К тебе какие-то полицейские, Джон, – сказала она и, не переступив порога, ушла.

Маллет первым вошел в комнату, Франт следом за ним. Это была просто обставленная спальня с секретером в углу. На откинутой доске лежал большой белый конверт. На кровати лежал Джон Фэншоу. Рядом с ним стоял пустой стакан. Фэншоу был полностью одет, только без ботинок, которые он из деликатности снял и поставил на полу. Он умер без боли и, судя по неомраченному челу, со спокойной совестью.

Франт сообщил новость мисс Фэншоу. Он застал ее на кухне, где она готовила ужин. Она выслушала его без малейших признаков эмоций.

– Он всегда говорил, что скорее сделает это, чем снова сядет в тюрьму. – Таковым было ее единственное замечание. – Он не сообщал мне, что вы можете прийти, но я не удивлена.

– Могу ли я… можем ли мы что-либо сделать для вас? – запинаясь, проговорил растерянный сержант.

– Спасибо, не надо, – ответила она и, пробормотав: – Нужно что-то приготовить, – вернулась к своей стряпне.

Инспектор, дав распоряжения о перевозке тела, обратил внимание на бумаги, лежавшие на секретере. Он заметил, что письмо адресовано ему, и, по обыкновению, отложил его напоследок. Он быстро разобрал аккуратно сложенные документы, определил их важность и разделил на две небольшие стопки: одни как представляющие ценность для полиции, а другие как ненужные. В числе первых были две банковские расчетные книжки, которые он изучил тщательно и не без удивления. И наконец, убедившись, что не упустил ничего, представляющего интерес, вскрыл письмо.

«Итак, инспектор, – начиналось оно без всяких предисловий, – вы решили проблему! Мои поздравления! Возможно, через час или того меньше вы будете топать здесь своими тяжелыми полицейскими ботинками, сгорая от нетерпения произвести арест и предоставить еще мертвечины для виселицы. Но когда вы явитесь, меня здесь не будет. Мне было бы достаточно легко отсутствовать телом и – если полицейский может понять это слово – душой, но я не стану этого делать. В моем возрасте не пристало затевать жалкую игру в прятки за границей, скрываясь в третьеразрядных отелях под вымышленным именем с длительной процедурой экстрадиции в конце. Я не желаю подвергаться подобному унижению, и две таблетки, купленные в Париже, избавят меня от этого. Но если откровенно, мне бы хотелось жить и дальше только ради того, чтобы испытать моральное удовлетворение, что я обвел вас вокруг пальца. Поскольку в этом мне отказано, нет смысла в дальнейшем существовании. И до конца я буду испытывать гораздо большее удовольствие, что оставляю этот мир, ставший лучшим местом после уничтожения негодяя.

Интересно, как вам удалось дознаться. Я, честно говоря, удивлен, поскольку, на мой взгляд, это было почти идеальное преступление, какое только возможно в несовершенном мире. Моей заслуги здесь нет, ибо, в конце концов, все спланировал он. Я просто воспользовался подвернувшимся случаем. Должно быть, необычно, когда человек обеспечивает алиби собственному палачу. Замысел был действительно очень прост. Как рассказал вам, я виделся с Баллантайном одну минуту в его кабинете в пятницу утром 13 ноября. Но умолчал, что снова встретился с ним в тот вечер. Я шел домой, и на углу Верхней Дейлсфорд-стрит мы почти столкнулись. Он, конечно, узнал меня, а его испуга было достаточно, чтобы я узнал его. Думаю, что я узнал бы его в любом случае. Если вы видите во сне одно и то же лицо в течение четырех лет, приклеенной бороды и большого живота мало, чтобы ввести вас в заблуждение. Я бросил ему вызов – сказал, что выдам его, если он не даст мне того, чего хочу, и, к моему удивлению, он повел меня к себе в дом на Дейлсфорд-Гарденс. Как только мы вошли туда, он спросил, сколько мне нужно. Я назвал скромную сумму, и он сел за стол, чтобы выписать чек. Несчастный глупец! Как будто деньги могли удовлетворить меня! Он быстро осознал свою ошибку. Он сел писать спиной ко мне, и было несложно вытянуть шнурок из шторы и накинуть ему на шею. Это был лучший момент в моей жизни.

Только начав просматривать его вещи, я понял, как мне поразительно повезло. Он собирался уехать из страны в тот самый вечер и сделал все соответствующие приготовления. В его портфеле я нашел две сотни фунтов и достаточно ценных бумаг для достижения всех моих целей. Там имелись паспорт Колина Джеймса и билеты Джеймса с зарезервированными местами на поезд и пароход, записка с названием отеля Джеймса в Париже, а на теле – одежда Джеймса и борода. Все было слишком легко. Мне оставалось только превратить Джеймса снова в Баллантайна – достаточно просто, за исключением того, что эта расфранченная скотина носил одежду, которая для меня слишком велика, к тому же мне пришлось нацеплять ему галстук Джеймса. Вот тут-то у меня и вышла промашка. Шея у него была… ведь вы ее видели. Потом я стал Джеймсом, а моя одежда отправилась в его чемодан. Я положил найденное письмо агентам по найму жилья в конверт вместе с ключами и вышел. Я отправился в Париж, как намеревался, но с неожиданным комфортом. То, что это было за его счет, делало путешествие вдвойне приятным. Оказавшись в Париже, Джеймс исчез – его найдут на дне Сены, – а Фэншоу приехал домой на этот раз третьим классом, швырнув паспорт за борт, когда пароход прибыл в Дувр.

А по поводу того, почему он приехал домой… Однако было бы жаль оставлять вас без чего-то неразгаданного, не так ли? Кроме того, времени остается мало. До свидания».

Письмо оканчивалось так же внезапно, как и начиналось. Маллет сунул его в карман, позвал Франта, чтобы тот подежурил возле покойника, и вышел на улицу дожидаться «Скорой помощи». Он чувствовал крайнюю усталость и отчаянную потребность в свежем воздухе. Когда он дошел до парадного, его кто-то негромко окликнул по имени. Он оглянулся и увидел Харпера, стоявшего на тротуаре, бледного и взъерошенного.

– Что вы хотите? – спросил Маллет.

– Он что – мертв, инспектор? – спросил молодой человек, в свою очередь.