Гробница судьбы Харпер Том
– Я пригласил их сто лет назад. Мы прекрасно проведем вечер.
Аннабел, женщина с постоянно растрепанными волосами, всегда производила впечатление, будто она слегка удивлена, оказавшись в ХХI веке. Марк принадлежал к категории людей, которые приезжают в Оксфорд с определенными стереотипами и делают все возможное для того, чтобы им соответствовать. Он был единственным среди знакомых Элли, кто носил галстук. Кроме того, он являлся куратором Элли по докторантуре.
– Марк – это ужасно. Он наверняка до сих пор не простил мне то, что я работаю в банке.
– Он всегда справляется о твоих успехах и желает тебе всего наилучшего, – Дуг устремил взгляд на птичье гнездо, устроенное среди ветвей дерева. – Как и все мы.
– Моя жизнь меня вполне устраивает, и, пожалуй, я ни в чем не нуждаюсь…
– Я просто вспомнил, как тебя отправили в Люксембург без всякого предупреждения. Судя по всему, тебе там пришлось не очень сладко. Я подумал, может быть…
Дуг замолчал. Потом переломил ветку, которую держал в руках, пополам и бросил половинки в воду.
– Может быть, мне лучше вернуться в Оксфорд? Это ты хотел сказать? – В душе Элли начинала закипать холодная ярость. – Я только что способствовала принятию решения по заключению сделки на семьсот миллионов евро. Я зарабатываю больше, чем ты, Марк и Аннабел вместе взятые.
– В жизни существуют не только материальные ценности, – голос Дуга был спокоен. – Ты талантливый ученый. Стоит ли растрачивать свой талант на выполнение функций винтика в машине по производству денег?
– А глотая пыль в библиотеке, я его не растрачу? – Элли вспомнила свою первую встречу с Бланшаром. Университет – это эхо-камера, зеркальный зал. – Я живу в реальном мире, занимаюсь реальными вещами, зарабатываю реальные деньги.
– Цифры в компьютере отнюдь не реальны.
Девушка опять погружалась в кошмар бесконечных споров, которые они вели летом, и Элли до недавнего времени была уверена, что после ее переезда в Лондон этот этап отношений они уже прошли и больше к этому никогда не вернутся.
– Ничего не изменишь, – сказала она решительным тоном. – Я это я, и другой быть не могу.
– Ты не…
Кошмар всегда заканчивался одинаково: Элли начинала плакать, пыталась убежать от Дуга, а тот в свою очередь уговаривал ее никуда не ходить. Но не сейчас. Под ее ногами трещали опавшие сухие ветки. Она так ни разу и не оглянулась, пока не свернула с дорожки, зная, что Дуг не будет ее преследовать. Он будет ждать ее дома, и спустя некоторое время она вернется. Они будут с недоверием смотреть друг на друга, словно две настороженные собаки, потом сделают вид, будто все забыто. До следующего раза.
Когда Элли наконец оглянулась, она увидела, что за ней быстрыми шагами идет невысокий мужчина с красным от напряжения лицом. На нем были зеленые резиновые сапоги и такая же зеленая куртка с многочисленными карманами, набитыми всевозможными рыболовными снастями. Однако удочки в его руках не было.
Тропинка постепенно сходила на нет, а заросли по обочине становились все гуще. Элли остановилась и отступила в сторону, чтобы пропустить незнакомца. Но мужчина тут же остановился в паре метров и приподнял руку, словно узнал девушку.
Элли замерла на месте. Она прежде никогда не видела его лица, но его поза была ей очень знакома.
– Элли Стентон?
Она не могла бежать, поскольку тропинка была очень грязной, к тому же путь к отступлению преграждали ветви деревьев и кусты ежевики. Вокруг никого не было видно.
– Кто вы? – Голос Элли был слабым и испуганным, словно она была маленькой девочкой, заблудившейся в лесу.
Мужчина вынул из бокового кармана что-то блестящее. Элли была готова закричать, но оказалось, что это всего лишь металлическая фляжка. Он отвинтил колпачок и протянул ей фляжку.
– Судя по вашему виду, вам лучше выпить.
– Нет, спасибо, – Элли не смогла сдержать дрожь в голосе.
Странный незнакомец сделал большой глоток и завинтил колпачок. В нем не было ничего угрожающего: невысокий рост, полноватая фигура, спутанные светлые волосы, ярко-синие глаза и румяные щеки, идеально гармонировавшие с его рыболовным облачением. Выпил он с явным удовольствием.
– За вами трудно угнаться.
На реке зажужжала моторная лодка. Элли подумала, не позвать ли ей на помощь, но двигатель работал так громко, что наверняка заглушил бы ее крик. Сидевшая на носу лодки маленькая девочка помахала ей рукой.
Нужно поддержать разговор.
– Это вы были в Люксембурге?
– Да.
– Вы воспользовались лифтом, чтобы подняться на холм раньше меня.
Он бросил взгляд на свои короткие ноги.
– Иначе я не смог бы вас догнать.
– Почему вы не позвонили мне в отель, если хотели поговорить со мной?
– Это было невозможно. Они могли это с легкостью отследить.
Его непринужденная манера общения вернула Элли в реальность и позволила ей немного расслабиться. Она посмотрела на торчавшие из карманов его куртки крючки и блесны. Может быть, он сумасшедший?
– Я знаю, что произвожу впечатление безумца. Но на вашей новой работе вы подвергаетесь огромной опасности.
Здесь опасно. Она внимательнее вгляделась в его лицо, пытаясь понять, не принимал ли он тогда участие в демонстрации в Лондоне. Больше ей ничего в голову не приходило.
– Как вы думаете, почему они разрешают вам использовать ваш мобильный телефон для личных звонков? Они вас прослушивают, Элли. Постоянно. И следят за вами, когда у них есть такая возможность.
– Зачем?
– Они не те, за кого себя выдают. За фасадом современного инвестиционного банка скрывается средневековая сердцевина, сущность которой составляют мракобесие и зло. Загляните как-нибудь в их подвал. Им что-то нужно, и они используют вас, чтобы это получить.
Элли почувствовала, что ей сейчас станет дурно.
– Почему вы говорите мне все это?
– Потому что…
– Элли!
Пока он говорил, мир Элли сжался до крошечной сферы, ограниченной глиной под ногами, водой и деревьями. Место вне времени. Теперь, когда она увидела бегущего к ней Дуга с развевающимися полами длинного пальто, это ощущение пропало.
– Прости. Ты права – мне не следовало так себя вести. Я позвонил Марку и Аннабел и отменил встречу. Мы пойдем домой, откроем бутылку вина и посидим вдвоем.
Дуг заглянул в лицо девушки и увидел выражение почти физического страдания и смятения, отнеся это на свой счет. Он ободрал руку о куст ежевики, и на ней выступили капельки крови.
– Элли, пожалуйста, прости меня.
Она поцеловала Дуга, но только затем, чтобы он замолчал, и украдкой посмотрела через его плечо на тропинку. Странный незнакомец исчез. Дуг проследил за ее взглядом и слегка отпрянул назад.
– Что это за тип, который с тобой разговаривал? Он не сделал тебе ничего плохого?
– Он просто спросил дорогу.
Его вполне устроила эта ложь. Он взял Элли под руку и повел ее обратно в сторону Оксфорда. Она старательно делала вид, будто их ссора была единственной причиной ее расстроенного вида. Синее небо бороздили тонкие гребни розовых облачков. Из лесной чащи доносилось уханье совы.
Никогда она еще не чувствовала себя такой потерянной.
Глава 14
Горнемант видит, что я уже на грани. Он говорит, я слишком яростен на тренировках и порою теряю голову. Во время схваток я необуздан и часто проигрываю, что вызывает у меня еще большую ярость. По словам Горнеманта, это происходит со всеми оруженосцами, которым приходится слишком долго ждать посвящения в рыцари. Он полагает, что мне нужно принять участие в войне, чтобы меня смогли заметить. Но Бог милостив: в этом году весь христианский мир пребывает в спокойствии. Я мог бы взять Крест и отправиться воевать за Иисуса в Святую Землю, но у меня нет денег для такого путешествия.
И к тому же, если сказать по правде, я хочу остаться в Отфорте. Я готов терпеть любые тяготы, лишь бы время от времени видеть Аду. Лишившись этой возможности, я бы впал в отчаяние. Во время ужина я могу стоять сзади стола моего господина Ги часами, лишь бы быть рядом с ней. Если она говорит со мной, я ношу ее слова с собой, словно сокровище, заключенное в моем сердце. Если она игнорирует меня, я вне себя от горя. Тогда я вспоминаю все сказанное и сделанное мною по отношению к ней, что могло бы ее обидеть. Доводя себя этими мыслями до безумия, я не перестаю задаваться вопросом: простит ли она меня когда-нибудь. На следующее утро Ада улыбается мне или касается рукой моей руки, когда я помогаю ей сесть на лошадь, и в моей душе вновь вспыхивает надежда.
Я понимаю, что обманываю себя. Ада ни о чем не подозревает. Она пришла бы в ужас, узнав мои мысли. Ни один из нас никогда не предал бы Ги – моего господина, ее супруга. Но в настоящее время я не в силах отказаться от своей мечты, разрушить эти волшебные чары.
Августовский день, безоблачное небо. Весь мир размяк от жары. Мы, облаченные в доспехи, тренируемся до полного изнеможения под руководством Горнеманта. У меня совершенно мокрые волосы и руки, липкие от сосновой смолы, которой я их натираю, чтобы меч не выскальзывал из ладоней. От меня пахнет потом, лошадью, кожей и маслом. Скоро кровь в моих жилах закипит от жары.
Я снимаю доспехи и одежду и ныряю в ручей, протекающий рядом с яблоневым садом. На деревьях начинают созревать первые яблоки, но их некому рвать. Все работники собирают в полях урожай. Ги уехал смотреть новую мельницу, которую купил на приданое Ады. Если не считать птиц, я здесь, наверное, единственное живое существо.
Искупавшись и смыв пот, я, обнаженный, растягиваюсь на траве. Под жгучими лучами солнца мое тело быстро высыхает. Вокруг головы вьются пчелы. Перед глазами пляшут черные пятна.
Мне хочется есть. Я натягиваю чистую одежду и иду вдоль ручья в поисках зрелых яблок и, может быть, грибов. Не сделав и двадцати шагов, я вижу Аду сидящей на берегу в простом зеленом платье. Я не заметил, как она появилась. Интересно, как долго она находится здесь и не видела ли…
Чтобы скрыть смущение, я рассматриваю кусты на другом берегу ручья. Я вижу переплетенные ветви орешника и жимолости и спрашиваю:
– Ты знаешь о них историю?
Ада качает головой.
– Они росли на могилах Тристана и Изольды. Король Марк трижды сжигал их, но орешник и жимолость каждый раз вырастали вновь.
Ада ложится на живот и смотрит на свое отражение в воде.
– Это похоже на конец истории. Расскажи мне ее начало.
Я мог бы и не утруждать себя купанием, ибо потею сейчас сильнее, чем под доспехами. Мне следует идти и выполнять работу, приготовленную для меня Горнемантом. Я не верю, что способен на такую смелость.
Приблизившись к ней, как мне представляется, на почтительное расстояние, я сажусь на берег.
– Давным-давно, когда королем был Артур…
Слова служат ключом, запирающим мою тревогу. Они успокаивают меня. Я чувствую, что могу продолжать. Моя мать никогда не рассказывала мне эту легенду, но я много раз слышал ее в зале замка Ги. Удивительно, что ее не знает Ада.
Все трубадуры, которых я слышал, расходились в своих версиях, и у меня имеется своя собственная.
– Тристан был рыцарем из Лайонесса, состоящим на службе у своего дяди, короля Корнуолла Марка.
В моем представлении Марк – толстый болван в плаще из меха горностая, который оставляет следы мела на столе.
– Марк послал его в Ирландию, чтобы он привез его невесту, белокурую Изольду, которая считалась самой красивой девушкой во всей Британии.
Уголком глаза я вижу, как Ада наматывает на палец локон золотистых волос. Видит ли она Изольду такой, какой представляю ее я – с голубыми глазами и ямочкой на подбродке, лежащей на берегу ручья среди ромашек?
– Мать Изольды была колдуньей. Дабы брак ее дочери был счастливым, она сварила любовный напиток и вручила его служанке Изольды, которая должна была напоить им новобрачных перед их первой ночью. Но во время плаванья из Ирландии Тристана обуяла жажда. Он нашел бутылку и отпил из нее, решив, что это вино. В этот момент в каюту вошла Изольда и попросила налить ей тоже, не зная, что это за напиток.
– А где же была служанка? – интересуется Ада, лукаво улыбнувшись.
– В легенде об этом ни слова. Тристан и Изольда встретились взглядами и тут же без памяти влюбились друг в друга. Им казалось, что все вокруг исчезло и в целом мире остались лишь они одни.
Я стараюсь не смотреть на Аду и не знаю, что она сейчас делает. У меня же кружится голова. Солнце обжигает мою кожу. Скорей всего, после тренировки я выпил слишком много пива. Мне отчаянно хочется, чтобы она поняла, чтобы она отбросила все условности и была искренна со мной, чтобы для нее исчезло все вокруг…
Ада обрывает лепестки маргаритки и бросает их в воду.
– Наверное, это было сильное зелье.
– Когда они достигли Корнуолла, Изольда вышла замуж за короля Марка. Но в брачную ночь она выскользнула с супружеского ложа, чтобы быть с Тристаном, а своей служанке велела лечь рядом с королем. Тот в темноте не заметил подмены. До наступления рассвета Изольда вернулась на свое законное место.
– Это ужасно. Такое бесчестье.
– Она стала рабой зелья. Они оба были его рабами.
Я стараюсь защитить влюбленных. В воде ручья замерла коричневая форель, повернувшись против течения. Рыбка едва шевелит плавниками, удерживаясь на одном месте. Так же и я заставляю себя противостоять могучей силе увлекающего меня потока.
– Со временем любовники все больше утрачивали осторожность. Поползли слухи. Советники доложили королю, что ему наставляет рога его собственный племянник. Марк устроил западню. Однажды, когда Изольда отошла ко сну, он поручил слуге рассыпать на полу возле ее кровати муку.
– Очень находчиво.
– Изольда заметила это и предупредила Тристана. Но его любовь была столь сильна, что он был не способен сопротивляться ей. Одним прыжком он преодолел расстояние от двери до полога Изольды.
– Разве это любовь? Больше похоже на похоть.
Мои щеки заливает румянец. Вне всякого сомнения, она имеет гораздо больше опыта в этой области, нежели я. Неожиданно моя история представляется фальшивой, как плохо настроенная арфа. Меня охватывает смущение. Я отворачиваюсь в сторону.
– Продолжай, – мягко просит Ада. – Я хочу знать, чем все закончилось.
– Во время прыжка у Тристана открылась рана, которую он получил в последней битве. Из нее на пол пролились три капли крови. Обнаружив их на следующее утро, Марк приказал схватить любовников. Тристан был заточен в башне на краю высокой скалы. Ему удалось раздвинуть прутья решетки на окне и спрыгнуть вниз. Поскольку Тристан был невинен, Бог позаботился о том, чтобы он остался невредим.
Брови Ады ползут вверх. Она отнюдь не считает Тристана невинным.
– Оруженосец нашел его и привел ему лошадь. В тот самый момент, когда король распорядился отправить на костер свою жену, Тристан ворвался верхом во двор, перерезал путы Изольды, поднял ее и посадил в седло. Они ускакали в лесную чащу, где люди Марка не смогли их отыскать.
– И?
– И потом они долгое время жили счастливо.
Ада бросает в меня камешек.
– Ложь. Это не тот конец, что я слышала в замке.
Это не тот конец, который знаю и я. Получив рану отравленным копьем, Тристан лежал, страдая и ожидая корабль под белыми парусами. На нем должна была прибыть Изольда, чтобы исцелить возлюбленного. Она прибыла слишком поздно и умерла над его бездыханным телом. Но я не хочу рассказывать это летним днем, насыщенным запахом жимолости.
Я бросаю камешек в Аду:
– Бард волен выбирать, как закончится его легенда.
Глава 15
– Интересующий нас холдинг владеет тридцатью пятью процентами акций румынской горнорудной компании, которая в настоящее время привлечена к суду за масштабное загрязнение мышьяком бассейна Дуная.
Элли отхлебнула воды. У нее сильно пересохло во рту. Она сидела в конференц-зале за овальным столом, из-за которого на нее взирали с десяток людей. Они составляли правление банка «Монсальват»: монохромный конклав белых мужчин в черных костюмах, с седыми волосами и серыми суровыми лицами. Алый галстук Бланшара был единственной яркой точкой в зале – как будто вандал плеснул краской на дагерротип. Одни неотрывно смотрели на нее из-под полузакрытых век, другие делали время от времени какие-то записи. Остальные разглядывали ее так, будто она предлагалась им в меню.
– Эти акции не фигурируют ни в одном из их опубликованных отчетов, поскольку в соответствии с законодательством Люксембурга такая доля в акционерном капитале не считается контрольным пакетом. Но в соответствии с румынским законодательством, являясь крупнейшими акционерами, они несут ответственность по любому причиненному ущербу.
– Другим претендентам известно об этом? – спросил плешивый мужчина с пятнами на голом черепе, он при каждом слове выстреливал капельками слюны.
– Не думаю. Единственная ссылка на это содержится в письме, обнаруженном мною в личной папке, и я знаю точно, они ее не открывали.
– Письма там больше нет, – добавил Бланшар.
Элли съежилась. Она вспомнила, какой испытывала страх, что оно зашелестит или выпадет из-под пояса ее юбки, когда проходила мимо охранника, покидая комнату, где велась проверка документации. Если мужчины в зале и догадались, что она сделала, это, похоже, их ничуть не смутило.
– Каковы шансы обвинительного вердикта? – выпалил финансист с длинным лицом и выступающими скулами, сидевший в дальнем конце стола.
– Румыния находится под сильным давлением со стороны Европейского союза, требующего от нее строгого соблюдения принципов защиты окружающей среды. В Бухарест вылетела группа видных экспертов из Германии, которые твердо намерены добиться обвинительного вердикта. Если они выявят причастность холдинга «Талуэт», он станет весьма привлекательной целью с политической точки зрения. Поскольку речь пойдет не о местной фирме, это будет предупреждение на международном уровне.
– Сколько?
На лице Элли отразилось недоумение.
– Прошу прощения?
– Какова цена вопроса?
– Судя по опыту аналогичных дел последнего времени, сумма штрафа может составить несколько сотен миллионов евро.
– А для того, чтобы устранить эту проблему?
– Я не…
И в этот момент поднялся Бланшар, больше всего похожий на кобру, приготовившуюся к броску.
– Спасибо, Элли. Я полагаю, вы предоставили нам всю информацию, в которой мы нуждаемся. – Протянув руку, он провел ее к двери. – Вы отчитались очень хорошо. На членов правления чрезвычайно трудно произвести впечатление.
Означало ли это, что она произвела на них впечатление? В это было трудно поверить, если вспомнить их каменные лица.
– Теперь мы поручаем вам другое дело. Вы найдете папки у себя на столе.
Элли прошла по коридору в свой офис и тяжело опустилась в кресло. На ее столе, словно по волшебству, выросла новая стопка папок. Один их вид вызвал у нее приступ дурноты. Большую часть последних сорока восьми часов она занималась подготовкой отчета и страшно устала. Но это хотя бы позволило ей отвлечься от других проблем.
Зазвонил телефон. Она взглянула на высветившиеся на дисплее цифры, похожие на руны. Как вы думаете, почему они разрешают вам использовать ваш мобильный телефон для личных звонков?
– Как ваши дела?
Это был Деламер, юрист, которого она встретила у лифта на второй день работы.
– Мне удалось выжить, спасибо. – Именно Деламер посвятил ее в тонкости европейского закона о корпорациях. – Я у вас в долгу.
– Как насчет ланча?
Элли взглянула на экран компьютера. Тридцать восемь новых сообщений – вдобавок к паре сотен, которые она едва успела прочитать во время подготовки очета. И эти новые папки. Девушке показалось, что за несколько минут, пока она сидела, стопка стала выше, хотя это было невозможно.
– Когда вы в последний раз ели?
Элли задумалась.
– Кажется, вчера во второй половине дня я ела пиццу…
– Понятно. Вы отправляетесь со мной.
Деламер привел ее в старомодное кафе, расположенное на аллее неподалеку от Корнхилла. На висевшей над входом вывеске был изображен черный гриф над красным крестом. Внутри Элли обнаружила мраморный бюст, взиравший с хозяйским видом на тяжелые столы и обитые материей стулья, выглядевшие так, будто их не меняли с XIX века.
– Боюсь, здесь меню, как в пансионе, – сообщил Деламер, и Элли кивнула, как будто знала, что едят в пансионах.
Она заказала рыбу с картофельными чипсами и бокал воды. Деламер заказал бифштекс, пудинг с почками и бутылку красного вина. Официант, не спрашивая, налил вино в два бокала.
– Ваше здоровье, – Деламер поднял свой бокал, – Элли Стентон. Очень немногие представляют отчет правлению, проработав всего несколько месяцев в нашем банке. Вероятно, Бланшар видит в вас что-то особенное.
Элли покраснела и пригубила бокал.
– А вы давно работаете в банке?
– Полтора года. Полсрока позади, – заметив удивленный взгляд Элли, он добавил: – При найме на работу «Монсальват» заключает со служащим трехлетний контракт. Платит огромные деньги, а затем вышвыривает – правда, на хорошую должность в какую-нибудь крупную компанию. Полагаю, Бланшар говорил вам об этом?
Элли была уверена, что нет. Она неуверенно улыбнулась.
– Ну и как вам эта работа?
– Нелегкая, – ответила девушка и, смутившись, поспешно добавила: – Но зато хорошо оплачиваемая.
– Нелегкая, это точно, – согласился Деламер, не заметив ее смущения. – «Монсальват» – необычное место. Ходят слухи, будто подвал банка битком набит сокровищами. Вам известно, что вплоть до XVII века ювелиры выступали в роли банкиров? Им приходилось иметь мощные подвалы, дабы у них была возможность предлагать своим клиентам надежное место для хранения их ценностей. Человек приносил золотую чашу или тарелку ювелиру, и тот запирал ее в подвале.
– Вы думаете, эти вещи до сих пор хранятся там?
– А почему бы и нет? Здание перестраивалось бесчисленное количество раз, но фундамент никогда не трогали. Оно было возведено на месте старого храма тамплиеров. Кто знает, что хранится в их подвалах?
Деламер вновь поднял свой бокал, на сей раз не столь бодро:
– За семейство де Моргонов, наших выдающихся основателей.
Элли чокнулась с ним без всякого энтузиазма.
– Вы слышали о де Моргонах? Они были норманнами и, по всей вероятности, жили здесь со времен Завоевания. У них была железная хватка. Вы знаете Мишеля Сен-Лазара?
– Я слышала это имя.
– Ему принадлежит компания, наш клиент. Он потомок Сен-Лазара де Моргона – и все еще имеет долю в банке.
Им принесли заказ. Элли впилась зубами в рыбу, в то время как Деламер начал резать ножом бифштекс.
– Я защищал диссертацию по норманнам. Ужасные люди. Прежде чем завоевать Англию, они захватили Сицилию. Вы знали об этом? Существует теория, согласно которой мафия сформировалась на их феодальных структурах. Они тоже занимались рэкетом. – Деламер насадил почку на нож и помахал им в воздухе. – Во главе их стоял король, затем шли бароны, что-то вроде капитанов, далее рыцари и так далее. Они занимались тем, что вымогали у крестьян деньги в обмен на защиту, чтобы иметь возможность жить, ни в чем себе не отказывая. Все основывалось на насилии. Время от времени вспыхивали полномасштабные войны.
Он взял бутылку и наполнил бокал Элли до краев. Девушка с ужасом заметила, что во время разговора выпила почти все свое вино.
Они не те, за кого себя выдают.
– Вы думаете, «Монсальват» имеет отношение к криминалу? – спросила она, понизив голос.
– Да нет, бог с вами.
Лицо Деламера раскраснелось от вина. Он говорил громким шепотом, что лишь привлекало внимание других посетителей.
– Я говорю лишь о подходе. «Droit de seigneur» – право на власть.
Элли сделала очередной глоток. Она старалась не встречаться взглядом со своим собеседником.
– Мы носим костюмы вместо доспехов и идем в бой с компьютерами вместо копий. Но менталитет остался неизменным. Люди, подобные Бланшару, скачут по полям, грабя и вымогая. Мы с вами являемся оруженосцами. Мы носим за ними их доспехи, ухаживаем за их лошадьми, затачиваем их мечи и надеемся, что однажды встанем в один ряд с ними.
Губы Деламера искривились в печальной улыбке.
– Извините. Не стоило пить в середине дня. Слушайте, что вы делаете сегодня вечером?
Элли чувствовала такую усталость, что с трудом уловила подтекст в этом вопросе. Она попыталась изобразить улыбку и усилием воли подавила приступ тошноты.
– Я должна позвонить своему другу.
Однако когда она вечером набрала телефон Дуга, тот так и не взял трубку. Элли оставила сообщение и стала ждать ответного звонка. Дул сильный осенний ветер, завывая, словно стая волков. В стекла окон барабанили капли дождя. Она прочитала последние сообщения по электронной почте, потом принялась смотреть телевизор, но никак не могла сосредоточиться. В половине одиннадцатого она позвонила еще раз и опять не получила ответа. В его доме имелся стационарный телефон, которым он никогда не пользовался. Она раскопала его номер и позвонила по нему. Казалось, долгим гудкам не будет конца.
Наконец в трубке раздался голос:
– Алло?
Голос был женским. Мягким и немного нервным, словно его обладательница только что пережила небольшую личную драму.
– Можно попросить Дуга?
– Сейчас я его позову.
Пока Дуг шел к телефону, в ее голове пронеслась сотня вопросов. Она слышала в трубке смутное бормотание, снявшее некоторые из вопросов и поставившее другие.
– Элли?
– У тебя все в порядке? – Судя по его голосу, это было далеко не так.
– Все нормально. Я собирался позвонить тебе, как только уйдет полиция, но они никак не уходят.
Элли похолодела.
– Что?!
– Ко мне в дом проникли взломщики. Забрали лэптоп, телефон, телевизор. Перевернули все вверх дном. Наверное, думали, я храню какие-то ценности. Самое неприятное, украли паспорт. Я должен был завтра лететь во Францию.
– Во Францию?
Элли сжала трубку телефона. У нее возникло ощущение, будто она общается с миром, который перестала узнавать.
– Это связано с поэмой, о которой я тебе рассказывал. Рукопись находится в Париже, и я хотел посмотреть на нее.
Голос на заднем плане что-то произнес, но Элли не удалось разобрать ни слова.
– Они предлагают мне написать заявление. Я должен идти.
– А кто снял трубку?
– Люси, одна из моих студенток. Она принесла мне свое эссе и увидела разбитое окно.
Я была одной из твоих студенток, подумала Элли.
– Я должен идти, – повторил Дуг и добавил слегка смущенно: – Я люблю тебя.
– А я тебя.
В течение следующего месяца мир Элли ограничивался дождем и цифрами. Цифрами на бумаге, на дисплее телефона, на экране компьютера, которые она использовала в процессе работы над документами, переданными ей Бланшаром. Вечером, когда девушка приходила с работы, и утром, когда она собиралась обратно в банк, за окнами ее квартиры висела пелена дождя, и ей ничего не оставалось, как созерцать мир через эту серую влажную муть. Казалось, это не кончится никогда. По ночам ей снились окна на экранах, экраны на окнах, и ручейки цифр, струящиеся по ним вниз, собирающиеся под ними в лужицы. Иногда Элли просыпалась с залитым слезами лицом. Однажды она проснулась в четыре часа утра с мыслью, будто дождь затопил весь Лондон и ей одной удалось спастись на своем тридцать восьмом этаже.
Погода всем действовала на нервы. Она отражалась даже на обычно безупречных манерах Бланшара. Банкир приходил в ярость из-за малейшей ее ошибки. Отчеты Элли возвращались назад, испещренные пометками, сделанными красными чернилами. После работы у нее хватало сил только на то, чтобы добраться на такси домой, поужинать на скорую руку и рухнуть в кровать. По крайней мере, Элли больше ни разу не видела человека с тропинки. Поначалу она часто думала о его предостережении, но со временем забыла о нем. Она не рассказывала об этом никому, и уж конечно Дугу, который и без того относился к ее новой работе с подозрением.
Элли стала бояться ночных телефонных звонков. То из-за погоды, то из-за разделяющего их расстояния они с Дугом никак не могли встретиться. Он съездил в Париж, получив новый паспорт, но о результатах своей поездки ничего ей не говорил. Однажды во время разговора с ним она услышала на заднем плане женский голос и потом всю ночь не спала, выходя из себя от злости и предаваясь безрадостным размышлениям. Когда на следующий день Элли потребовала у Дуга объяснений, он сказал, что в это самое время по радио транслировали пьесу, и назвал ее параноиком.
Однажды, в четверг, в начале ноября, Бланшар пригласил Элли на ланч. Судя по всему, к нему хотя бы отчасти вернулось хорошее расположение духа. Банкир сказал, что ей не мешает поправиться, и почти по-отечески ущипнул ее за щеку. Когда они вышли из здания, к ее удивлению, его автомобиля нигде не было видно.
– Здесь за углом есть ресторан. Прогулка пойдет вам на пользу.
Бланшар открыл зонт и по-рыцарски предложил ей руку. Элли старалась примериться к его широкому шагу, не забывая при этом обходить лужи. Группа детей из местной школы установила на мостовой соломенное чучело и собиралась поджечь его. Элли удивилась, подумав, как они смогут сделать это под дождем.
Бланшар привел ее в «Кок де Аржен», дорогой ресторан, расположенный напротив Английского Банка, – панели из орешника и красные кожаные кресла. Элли заказала копченый окорок и жареный инжир. Бланшар попросил принести ему нечто под названием Marennes d’Olйron, а к нему еще и Imperial Al Baeri. Пока он изучал винную карту, Элли заглянула украдкой в меню. Marennes оказались устрицами, а Imperial Al Baeri – икрой, стоившей 118 фунтов за пятьдесят граммов.
Элли отложила меню в сторону и отвернулась, чтобы скрыть свое потрясение. Из окон было видно здание с конусообразной крышей и обрамляющим ее садом – таким же промокшим, как и весь остальной Лондон. А у окна сидел человек с портфелем на коленях, чье лицо она была бы счастлива никогда больше не видеть.
Она схватила Бланшара за руку.