Брак по-австрийски Петрова Юлия
Не сразу до меня дошло, что это и был Петер.
Я медленно сомкнула руки у него за спиной, а мозг в это время лихорадочно соображал.
Это был ОН. И в то же время это был кто-то другой. Незнакомый. Не такой, каким я видела его на фотографиях. И не такой, каким я себе его представляла. Но голос… Да, конечно, это был тот самый голос, который я регулярно слышала в Skype. Родной голос. Почему же тогда все остальное оказалось совершенно чужим?
Петер ослабил объятия, и я смогла его хорошенько рассмотреть. Первый шок сменился шоком вторым. Этот Петер действительно имел лишь отдаленное сходство с человеком на фото…
Во-первых, он был намного старше. Как будто снимок был сделан лет семь назад. На лице Петера сегодняшнего было много морщин, а под глазами образовались внушительные мешки. Цвет волос совершенно не соответствовал тому, к чему я привыкла, и был скорее русым, с заметной проседью.
Во-вторых, само лицо напоминало лишь копию того, кто был запечатлен на фото. Смазанную, неудачную копию. Общие черты, конечно, угадывались, но казалось совершенно невероятным, что это лицо может послужить материалом для такого прекрасного портрета, как тот, который я получила по почте.
А в довершение ко всему Петер был низким. Я как-то забыла спросить его про рост. А зря. Оказалось, что он не выше меня – это при том, что я пришла в балетках на плоской подошве.
Все это довершало небольшое брюшко, четко угадывающееся под черной рубашкой.
Меня словно огрели поленом по голове. В висках как-то неприятно запульсировало. Я почувствовала обман. Почему, ну почему мы ни разу не включили видеокамеры? Я как-то предложила, но Петер отказался. А следовало настоять! Тогда все это не было бы таким ударом…
Но теперь уже поздно было об этом думать. Передо мной стоял живой человек, который счастливо улыбался и явно хотел меня поцеловать. Я подставила щеку, все еще не понимая, что мне делать дальше.
– Мария, ты себе не представляешь, как я ждал нашей встречи! – восторженно сказал Петер. – В жизни ты еще лучше, чем на фотографиях.
«Чего не скажешь о тебе!» – с горечью подумала я.
А вслух сказала:
– Да, я тоже ждала.
Мы отошли с прохода, потому что все это время оставались на пути выходящих из зала прилета пассажиров.
Надо было как-то продолжать разговор, и я сказала:
– Такси скоро подъедет. Я заказала на час.
– Отлично, – Петер улыбался, не сводя с меня глаз.
Мне стало неловко. Я отвела взгляд.
– Как долетел?
– Очень хорошо.
– Пойдем, подождем в кафе. Выпьем чего-нибудь.
– Давай, – согласился Петер.
Мы присели за свободный столик. Я принялась заглядывать в телефон, ожидая приезда такси, тогда как Петер продолжал меня пристально рассматривать.
– Извини. Они сейчас приедут. Немножко опаздывают, – пробормотала я.
– Ничего страшного, – сказал Петер. – Я не тороплюсь. А ты?
– Что? Я? Нет, конечно. Просто хотелось, чтобы они были пунктуальными.
– Это не страшно, – повторил Петер. – Чего ты хочешь? Чаю? Кофе? Чего-нибудь покрепче?
– А ты что будешь?
– Кофе.
– Пойду тебе возьму.
Петер попытался возразить, но я настояла.
– Нет, я угощаю. Ты же мой гость!
И я поспешила к барной стойке, оставив его одного.
Уже делая заказ, я немного перевела дыхание и оглянулась на Петера. Он сидел в одиночестве и показался мне немного потерянным. Не удивительно, если учесть, как я припустила от него наутек!
Пока готовился кофе, я посмотрела на Петера другим взглядом. На самом деле все было не так уж и плохо. Даже в такой вот, более пожилой версии, он выглядел вполне нормально. И, если подумать, рост его был не такой уж важной деталью. А брюшко только показалось мне большим. Просто я была совершенно не готова к тому, что в реальности этот человек будет хоть как-то отличаться от фотографий. Я создала в воображении образ, местами додуманный и неоправданный, который хотела видеть во плоти. И это была полностью моя вина – даже несмотря на то, что Петер постарался выглядеть более привлекательным и молодым, прислав старые снимки. Мне следовало приготовиться к тому, что он будет немного другим. Причем не обязательно хуже. Просто другим.
Шок медленно отступал, сменяясь нежностью и любовью. Ведь именно этот человек писал мне письма, именно он звонил и осыпал меня комплиментами. Именно он дарил чувство полета. И его рост никак не влиял на внутренний мир, которым Петер покорил меня. Это была другая, неведомая мне раньше любовь, и ее надо было принять во всей ее необычайности.
Теперь мне предстояло открыть для себя настоящего Петера… Такого, каким он был в реальности. И я решила дать ему шанс, стерев из воображения все надуманные образы.
Я вернулась с кофе.
– Извини. Получилось немножко долго.
– Я уже успел соскучиться, – он благодарно улыбнулся. – А ты что, ничего не будешь?
– Нет, спасибо. Я не пью кофе.
– Чай?
– Не-а. Я просто посижу с тобой.
Я посмотрела ему в глаза. Нет, все в порядке. Это были те же самые, мои любимые глаза! И это был тот же самый человек!
Петер взял мою руку в свою и принялся ее пристально разглядывать.
– Ты чего? – я засмеялась.
– Не удивляйся. Я постеснялся попросить тебя прислать мне фотографию твоих рук, но для меня было очень важно их увидеть…
– О-о-о… – протянула я.
– Руки говорят о женщине очень многое. Больше, чем все остальное, – его пальцы нежно скользили по моим.
– Да? И что тебе говорят мои руки? – спросила я.
– Что я не ошибся. Они прекрасны.
Я почувствовала, как любовь, которая сжалась после первой минуты встречи, снова расправляет крылья.
– Спасибо, – с чувством сказала я. – Мне никто никогда такого не говорил.
Петер улыбнулся краешком рта, продолжая гладить мои пальцы. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы нас не прервал звонок из такси.
– Они приехали, – сказала я.
– Пойдем.
И мы отправились к машине, которая ждала нас для того, чтобы увезти в Киев.
До гостиницы мы добрались на удивление быстро. Номер был забронирован на фамилию Петера – Бергер, – но ресепшионист упорно называл моего кавалера «мистер Петер». Может быть, потому что тот держался совершенно по-особенному, чем вызывал у окружающих уважение.
Я заметила эту манеру еще в такси, когда Петер дал водителю на чай пять евро. Тот принялся расшаркиваться и дотащил наш чемодан до дверей гостиницы. Двигался Петер неспешно, с какой-то едва уловимой грацией и достоинством. Разговаривал с обслуживающим персоналом как будто свысока, но при этом с уважением. В общем, нельзя было не проникнуться к нему особыми чувствами.
Мы поднялись в номер. Он оказался вполне приличным. Петер поблагодарил меня за удачный выбор. На мгновение мне захотелось обвить руками его шею, но я сдержалась. А Петер тоже не стал на меня кидаться. Вместо этого он достал из чемодана внушительных размеров пакет, который занимал его большую часть.
– Я не знал, что тебе привезти. Поэтому извини, если не угадал.
– Это все мне?
– Скромный подарок из Тироля.
Я открыла пакет и увидела парфюм «Calvin Klein» и набор шоколадных конфет с надписью «Hand made».
– Это ручная работа, – объяснил Петер. – Сделано недалеко от места, где я живу.
– Ух ты!.. – протянула я. – Спасибо.
– А, еще вот это. Чуть не забыл, – Петер протянул мне коробку с МР3-плеером. – Купил в аэропорту.
– Это тоже мне?
– Ну а кому же? Конечно.
– Спасибо!
Этот подарок был как нельзя более кстати. Мой плеер приказал долго жить буквально на днях.
– Я даже не знаю… Это так… много… всего…
– Ой, да ладно, – сказал Петер. – Это так, мелочь.
– Ну прямо-таки!
– Самые главные вещи в жизни не купишь. Они здесь, – и он приложил руку к сердцу.
Получилось это так искренне!
– Спасибо!
Мне снова захотелось броситься ему на шею, и снова я удержалась. Что-то меня смущало. Я не хотела начинать физический контакт, который мог перерасти в нечто большее, прямо сейчас.
Петер переступил с ноги на ногу. У него вроде была та же дилемма.
– Хочешь пойти погулять по городу? – спросила я.
– Да. Сейчас, только вот душ приму.
– Я подожду на ресепшене, – сказала я.
– О’кей.
– Можно тут подарки пока оставить?
– Конечно, ты ведь вернешься?
– Ну… да.
Я поспешила из номера. У меня были какие-то противоречивые чувства. Мне хотелось остаться с Петером, но что-то не пускало меня. Что-то подсказывало – надо ждать.
Петер спустился очень быстро. Не прошло и десяти минут, как он уже в новой одежде – футболке и джинсах, которые делали его значительно моложе, – появился на лестнице. Походка – королевская. Завидев его, ресепшионист учтиво заулыбался.
– Пойдем, – Петер кивнул мне и, не меняя траектории, направился прямо к выходу.
Я поспешила за ним.
Мы вышли на улицу и поймали машину. Она доставила нас прямо на Крещатик. Уж если и начинать знакомство с городом, то лучшего места не придумаешь!
Денек выдался на редкость прелестный, и мы совершили очень приятную прогулку по центральной улице города. Затем отправились на Андреевский спуск и поглядели на изделия народных умельцев. Петер все порывался купить мне какую-нибудь вещь, но я отказывалась, поскольку и так чувствовала себя заваленной подарками. Тогда он купил мне милую набивную белочку и сказал, что это я. Себе же он приобрел старинную флягу и шапку танкиста.
После этого мы обосновались в милой кафешке с видом на город. До нее пришлось карабкаться по лестнице, и это тоже стало для нас своеобразным приключением.
Я выпила коктейль, а Петер взял пиво. Затем мы заказали по салату и блины с икрой.
В кафе было несколько иностранцев, и я обратила внимание, насколько все-таки по-особенному держался Петер. Мой кавалер излучал невозмутимое спокойствие, тогда как американец за соседним столиком сучил ручонками, а другой дядька неизвестной национальности то и дело чесал уши и локти.
Мы много болтали обо всем на свете. А потом взяли кальян, и Петер стал его неспешно покуривать, упершись левой рукой в колено, – ни дать ни взять император после трапезы.
К черту фотографии! Человек напротив меня был другим, новым, совершенно не таким, как я себе его представляла, но эта версия ничуть не уступала первоначальной. Пожалуй, она была даже лучше. Эта горделивая осанка и уверенный вид не могли не покорить меня. Они с успехом компенсировали и невысокий рост, и все до единой морщинки. Все складывалось отлично.
Пока…
– Так, значит, у тебя нет детей? – спросила я скорее для проформы.
Конечно, не было! Иначе он бы мне об этом сказал во время переписки.
– Почему, есть, – невозмутимо ответил Петер.
Я почувствовала, как улыбка медленно сползает с моего лица. Только неимоверным усилием мне удалось сохранить ее вялые остатки. Иначе бы Петер понял, как я расстроена.
Не может быть! Только не это! Все изменилось в один миг. Из идеального свободного мужчины он превратился в отца с обязательствами…
Почему, ну почему он не сказал мне этого раньше?.. Разве нельзя было подготовить меня, когда я спросила его о семье? Ведь дети – это важно. Гораздо важнее, чем истории о весе его сестры и о спортивных победах брата.
Настроение от нашей встречи постоянно менялось – мое сердце то взмывало ввысь, то обрывалось. Вот и теперь оно сжалось от грусти.
– Да?.. Ты не говорил о детях… – сказала я, стараясь выглядеть как можно более невозмутимой.
– Ты не спрашивала.
Я не стала убеждать его в обратном и напоминать о самых первых письмах.
– Сколько?
– Двое.
– Мальчики?
– Девочки.
Еще хуже! С парнями хотя бы легче найти общий язык!
– Сколько лет?
– Восемнадцать и двадцать один.
Вообще катастрофа! Они были еще и взрослыми, причем возраст их был сопоставим с моим. Это значило, что между нами могут возникнуть проблемы – если вдруг они начнут ревновать отца за то, что его потянуло на молоденьких. Понятно, что в мачехи я не годилась. Но можно ли было с ними подружиться?
– Ясно… – мне хотелось заплакать.
– А у тебя?
– Что?
– Есть дети? – спросил Петер таким будничным голосом, будто интересовался, хочу ли я еще коктейль.
– Нет, конечно. Если бы были, я бы тебе сразу сказала.
– О’кей. Будешь? – и он протянул мне трубку от кальяна.
– Спасибо, – пришлось взять ее и быстро засунуть в рот, чтобы Петер не заметил, как дрожат мои губы.
Я была очень расстроена. Самое обидное, что относиться к самому Петеру иначе я не стала. Для меня уже не было пути назад. Но все вышло так нечестно! Если бы он сказал заранее, я бы, может, имела возможность подумать. А теперь приходилось принимать эту информацию как факт. С детьми или без – я любила его и хотела быть с ним.
Я очень постаралась как-то выровнять свое настроение – или хотя бы сделать вид, что все в порядке. На десять минут разговор сдулся, но я в конце концов сумела взять себя в руки. Петер улыбался и смотрел на меня так, что я вскоре совсем растаяла. «Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления», – подумала я. Прямо сейчас дети были далеко, и думать о них, по большому счету, не имело никакого смысла.
После кафе мы отправились бродить по Подолу. Вообще-то мне хотелось повести Петера в Музей Булгакова, но я не была уверена, понравится ли ему. Все-таки самое важное значение имело именно наше общение. А культурные мероприятия можно было отложить.
Петер вскоре заболтал меня, и я заметно повеселела. В самом деле, стоило так переживать из-за детей! Их наличие уже не казалось мне такой уж и проблемой!
– А машины ты какие любишь? – спросил Петер.
– Ой, разные. Вообще жаль, что у меня нет прав.
– Ничего, мы этим займемся, – подмигнул мне он. – А если бы у тебя была возможность выбирать, ты бы какую хотела?
– Ну… – была у меня одна любимая модель. – Мне нравится «Honda».
Петер остановился и внимательно на меня посмотрел.
– «Civic», – сказал он, как бы даже и не спрашивая, а скорее уточняя.
– Да, – медленно произнесла я, чувствуя себя так, словно он в этот самый момент читает мои мысли. – Черная.
– Это моя машина, – всматриваясь в мое лицо, сказал он.
Я обалдела. Это было невероятно! Мы никогда раньше не обсуждали эту тему и узнать предпочтения друг друга по части машин ну никак не могли.
Хотя… На самом деле именно так все и должно было быть. Так, и никак иначе. Мы ведь любили одно и то же, мы подходили друг другу во всем – а значит, и в машинах наши вкусы должны были совпадать.
– Знаешь, я так и подумала, что это твоя машина, – сказала я.
– Мария, по-моему, между нами происходит что-то невероятное, – и Петер притянул меня к себе.
А затем мы впервые поцеловались.
У него были сухие, какие-то еобычно твердые губы, но мне очень понравилось. Поцелуй длился достаточно долго, и я, не отрываясь от Петера, негромко промурлыкала:
– А ничего, что здесь люди?
Он на миг остановился и посмотрел на меня с ухмылкой.
– Мне до них нет никакого дела. Я привык делать то, что хочу, а недовольные всегда найдутся.
– Да, ты прав, – и я снова прильнула к нему.
Так мы целовались, а потом снова гуляли, а потом был итальянский ресторан. И, хоть он обычно не испытывал недостатка в клиентах, сегодня нам повезло, и мы оказались практически одни – не считая пары, которая подошла чуть позже.
– О, да в Киеве ресторанное дело процветает! – хихикнул Петер, когда увидел эту непривычную пустоту.
В ресторане мы засиделись допоздна. Пили вино, ели прошутто и пасту с морепродуктами, причем Петер сам все выбирал. Объективно я уступала ему в кулинарных познаниях и поэтому молча согласилась со всем, что он заказал. Было приятно, когда мужчина взял все в свои руки.
А после ресторана мы поехали в гостиницу. Петер действовал на меня по-особенному – все его поведение, манеры и осанка вызывали во мне, помимо любви, еще и уважение пополам с каким-то благоговейным трепетом. Поэтому я не решалась первой целовать его, первой обниматься и первой что-то решать. Это было мне совершенно не свойственно, и все же я наслаждалась своей ролью ведомой, а не ведущей. Всего за один день из боевой девушки, решительно действовавшей в аэропорту и готовой рулить своим гостем, я превратилась в покорную и внимательную слушательницу.
Но разве не для того существовали сильные, уверенные в себе мужчины, чтобы перенимать инициативу?
Поэтому, когда мы вошли в номер и Петер снова поцеловал меня, я осторожно спросила:
– Мне уехать домой? Или ты хочешь, чтобы я осталась?
– Конечно, хочу. А ты?
– Я тоже хочу остаться.
– Тогда оставайся. Обещаю не приставать к тебе.
Вот те на! Я хотела, чтобы он ко мне приставал, и как можно активнее. Но если сам Петер этого делать не собирался, мне не хотелось настаивать.
Я получила от него чистую футболку и отправилась в душ. Трудно было поверить, что наш замечательный день не получит продолжения в постели. Но у мужчины вполне могли быть свои принципы, которые я собиралась уважать.
После душа я пропустила в ванную самого Петера и, ожидая его, удобно устроилась в постели. Он вернулся очень скоро и лег рядом.
– Спокойной ночи, – сказала я и повернулась к нему спиной, мысленно умоляя его не засыпать и прикоснуться ко мне.
С минуту все было тихо, а затем я почувствовала, как Петер придвинулся ближе. Его дыхание участилось. Я лежала неподвижно, стараясь не проронить ни звука, хотя это ожидание сводило меня с ума, а из груди уже рвался умоляющий стон.
Мне на бедро легла рука. Пальцы медленно, словно в нерешительности, двигались по коже. Скользнули вниз, погладили мою попу. Вернулись назад… Это возбудило меня до такой степени, что пришлось прикусить уголок подушки. Между ногами все пульсировало, мышцы сжались до предела…
Наконец Петер решительно сжал мое бедро и притянул меня к себе.
Я тяжело выдохнула. Это было куда более волнующе, чем если бы мы после прогулки просто перешли с поцелуев на секс. Это было… особенным. Как и все, связанное с Петером.
– Что ты со мной делаешь? – прошептал Петер. – Что ты со мной делаешь?
Я повернулась к нему. Наши губы сомкнулись, и это было еще лучше, чем раньше.
– Ты хитрец! – негромко произнесла я.
– А ты сексуальная кошечка!
Его руки уже вовсю гуляли по моему телу. Я же, в свою очередь, потянулась к его члену. Нашла его и сжала… К моему удивлению, он свободно поместился у меня в руке. Вот так так! Даже в эрегированном состоянии размер его оказался, мягко говоря, небольшим.
Но разве это имело значение? Небольшой рост, взрослые дети, маленький член… Плевать на все на свете! Главное, что я любила этого человека, хотела его и уже буквально молилась на него.
– У тебя есть? – прерывисто дыша, спросила я.
– Что?
– Ну как… презерватив.
– Нет.
– У меня есть, – я потянулась к своей сумке, которую оставила лежать возле кровати. Странно, что Петер всего не предусмотрел. Неужели он и в самом деле не собирался ко мне прикасаться? А я его – как это… соблазнила?
Торопливо разорвав упаковку, я вытащила презерватив и принялась вертеть его в руках. Мне уже давно не приходилось использовать резиновые изделия по назначению. С Роджером мы предохранялись прерыванием акта, что, признаю, было достаточно глупо. Отныне же я дала себе слово быть куда более ответственной. И собиралась неукоснительно следовать этому правилу – ради нас с Петером.
Наконец мне удалось разобраться с презервативом. Затем я повернулась лицом вниз и расслабилась, зарыв обе руки под подушку.
– Откуда ты знаешь мою любимую позу? – выдохнул Петер.
– Оттуда же, откуда и твою машину.
– Привстань, – скомандовал Петер.
Я повиновалась и встала на колени, упершись локтями в матрац.
Не теряя ни секунды, он немедленно вошел в меня. Ощущение было приятным – точно таким же сладковатым, как и от его поцелуев. Он взял меня руками за талию и стал энергично двигать туда-сюда. Я прерывисто дышала, тихо постанывая.
Кончил Петер минуты через четыре – намного быстрее, чем мне хотелось. Я была готова продолжать всю ночь, но у него были свои планы. Зато все это было компенсировано громким криком, какого я никогда не слышала от мужчин. Затем Петер опустился мне на спину.
– Извини, что так быстро. Я просто давно этим не занимался, – сказал он.
Я повернулась к нему и нежно коснулась губами взмокшего лба.
– Все отлично, – сказала я. – Мне очень понравилось.
Он взял мою руку и поцеловал ладонь.
– Ты удивительная, – сказал он.
– И ты тоже.
Мы обнялись, и вскоре я задремала.
Ночь прошла как-то странно. Несколько раз я просыпалась и видела, что Петер не спит. Приподнявшись на локтях, он внимательно смотрел на меня, а глаза его как-то необычно блестели – будто в них стояли слезы.
– Что с тобой? – пробормотала я, не уверенная, реальность это или сон.
– Все хорошо.
– Ты не спишь?
– Я хочу на тебя посмотреть.
– А?
– Я очень счастлив, – и он поцеловал меня. – Спи.
И я снова заснула.
Мы проснулись в объятиях друг друга. Мне хотелось немного понежиться и поласкаться в постели, но, увидев, что я открыла глаза, Петер поцеловал меня и быстро поднялся.
– Доброе утро, – сказал он. – Я в душ.