Стратегия. Экспансия Денисов Вадим
Ага! Началось!
«В лесу раздавался топор… стоп! — отстрел с пулемета».
Впереди по всему фронту пошла бурная трескотня выстрелов — прощай, заповедный лес, прощайте, клыкастые зверушки, теперь вы просто шкуры, без всякого спорта и стортинга — тупо, очередями Злой Гоблин погнал зверье к охотникам. Хотя судя потому, как он там лупит, мало кто добежит…
Со мной рядом стоит Эрих Вайнерт — он не профессиональный военный, хотя в бундесвере отслужил. После армии стал романтиком — наш человек: практическая стрельба, страйк, охота и туризм. Коллега, командир звена разведки, созданной недавно, но реальную возможность для путешествий обретший только что, с получением огнестрела. Наш коллега, так сказать. Эрих, изучавший русский не во времена существования ГСВГ,[5] а в порядке знакомства с языком вероятного противника, говорит хуже капитана, мы общаемся на жуткой смеси русских, английских и частично немецких слов — в равных условиях.
Немецких сталкеров пока всего двое, учитывая малочисленность анклава. Напарник Эриха, Вальтер, драит автомат — основное огневое средство группы. Кроме старого полуживого АК капитан с бургомистром выделили группе целый револьвер системы Нагана. Как горько заметил Вайнерт:
— Армейцы никогда не любили разведку, а наш бургомистр еще не осознает ее важности. Поэтому большего я и не ожидаю: сами добудем.
Думаю, германские сталкеры такие же безбашенные хлопцы, как и мы. Они с напарником — Вальтером Кохом — уже два раза предпринимали попытки пройти по дороге на юг, в ту сторону, где здоровенная осыпь отрезает нас от немцев. С одним самодельным луком, старой щербатой алебардой и выпрямленным на коленке коротким «саксом». Оба раза нарывались на стаю волков и оба раза лишь чудом возвращались в крепость, отстреливаясь и отмахиваясь. Но и имеющимся «огнестрелом» особо не насталкеришь: что это такое — два ствола на группу? Из которых один — не самый удобный в перезарядке и никак не «зверовой» револьвер. В общем, я его прекрасно понимаю, надо что-то делать.
Коллега таки, и это не мутная главсталк-девица франков, а нормальный мужик.
— Знаешь что, дружище, пойдем-ка в закрома, — решил я.
Из боевого арсенала ничего не могу дать.
Гладких стволов мы в рейд не взяли, у меня АКМ и два короткоствола, у Гоблина его любимая «девятка» и ПКМ группы. Отдав «тигра» во временное пользование Рольфу, он с пулеметом крадется в сторону ничего не подозревающих медведей. У экипажа «Дункана» мы уже изъяли два «браунинга», больше оголять палубную команду нельзя.
В зале я полез в суму и достал дугинскую «вундервафлю».
Главный механик давно уже на нас обижается: вручив на испытание первый ствол местного разлива, он уже месяц не может дождаться полного и всеобъемлющего отчета о реальных полевых испытаниях — все никак не складывается.
— Смотри, Эрих. Вот — самый настоящий «хаудах», а не тот кастрированный обрез вашего капитана, реплика из фильма про бешеного австралийца.
Ребята дугинские практически все сделали сами, кроме капсюлей, естественно, даже насечку на пистолетной рукояти. Черный порох своего производства, только селитра пришла каналом, пока своя не созрела. По мне — вполне изящная вещь. Дульнозарядный капсюльный «громобой» о двух стволах, в полтора раза длиннее «Хадсона» — пока только такие Дугин смог добывать сверловкой. Третий удачный экземпляр, первые два — у охотников нашего анклава. Несколько штук пошли в брак по причине неудачной пайки стволов. Двенадцатый калибр, в комплекте пули и картечь, пороховница, пыжи и мерка. Шомпол под стволами.
Мы, конечно, из этого «зверька» постреляли. Что сказать, пушка. Особенно если вдумчиво и опытно работать с навеской. Сноровки у меня нет в перезарядке — так и появиться ей неоткуда, если постоянно пользуешься штатным оружием.
Разглядывая тяжелый девайс, Эрих не сразу поверил, что русский анклав уже налаживает производство огнестрельного оружия. Я показал ему клеймо на стволе и лейбл новой русской марки в названии модели — «Арсенал-111».
— На близкой дистанции эта «страсть» посадит на задницу слона, — обнадежил я сталкера. И тут же нагрузил: — Вот и испытывай его, но осторожно. Только помни: отчет, рекомендации и предложения — теперь с тебя. Дугину расскажу, так он только обрадуется — у нас, чувствую, никогда руки до нормальной практики не дойдут. А тебе все помощь, три ствола — не два.
— Костя, ты хочешь сказать, что у вас уже есть производство такого уровня? — искренне удивился немец.
— Какой тут уровень, Эрих… Еще плыть и плыть. Нас теперь заставили гильзы собирать, теперь все пулеметы с мешками, автоматные тоже собираем, по возможности, — слукавил я: ни черта мы не собираем автоматные, ленимся.
Но и тут скоро прижмут.
— Технари собираются пробовать переоснащать нарезные патроны, испытывать и складировать гильзы на будущее. Сейчас же только практики нарабатываются, опыт, оборудование отлаживается. Пока поставки есть…
Немец забрал «хаудах» с причиндалами и чехлом для переноски — и прямо тут же начал заряжать стволы. Не терпится!
И тут я понял, чего мне не хватает.
Зусулов!
Отчаянно, просто по-мальчишечьи захотелось, чтобы именно сейчас, в этот самый момент на Новый Берлин напал супостат — хрен с вами, валите в любом количестве, зуавы и зусулы, панфиловцы готовы к отражению атаки и переходу в наступление с выходом на новые стратегические рубежи! Хоть полсотни давай, аж руки зачесались.
Я прислушался.
Стрельба в лесу затихла.
Не сбыться твоим желаниям, Кастет…
Ну какой «зусул» полезет на такую акустическую огневую плотность? Разве только… а у них штрафбаты имеются?
Ну да, идут, машут. Вон они, возвращаются, усталые, но довольные. Теперь лишь бы германцы медвежьего мяса не наелись от радости: мы-то потребляем медвежатину только после анализа в лаборатории медцентра. Правда, пока ни одного заразного медведя не попалось — чистый мир, незагаженный.
На площадку донжона пулей выскочил вихрастый малец, поглядывая в мою сторону, что-то быстро доложил Вайнерту.
— Дружище Кастет, как докладывает наш радист, связь появляется! — объявил мне заметно заволновавшийся Эрих. — Сейчас сюда поднимется дежурный стрелок.
А я вспомнил еще одно важное немецкое слово и, протягивая руку в направлении лестницы, предложил немцу:
— Vorwarts!
И взял рацию.
Пш-шш…
— «Гоблин» — «Кастету».
— В канале такой орел!
— Ты клешнями-то пошевели, орел. Связь пошла.
— Принял, бегим.
— Как там?
— Много мяса и волос. На весь лагерь, еще и «крытке» хватит…
Вот и ладно.
Эх, зусул, зусул, почему ты такой ленивый, почему не идешь под пульки? Тут такие сюрпризы тебя ждут. Да и новый джип пригодился бы.
Камин уже притушили: жарко.
Гоблин сразу перешел в закрытый телефонный режим: слишком много говорить придется, чтобы радионормами манерничать. Что говорят с той стороны — не слышно, что говорит Гоблин — слушайте все. Они и слушают. Мы с Мишкой решили не прятаться. В открытую играем. Не знаю, насколько круто мы косячим с точки зрения дипломатии, но мы решили так. Если хочешь забрататься — делай все сразу с открытым сердцем: люди все видят, все чувствуют. Ну а если ошибаемся и на немцах обожжемся… Что же, это тоже экспириенс, как сказала примкнувшая к Эдгару не один раз перверсированная девица Лилит, наступив в лесу на ежа.
В общем, мы слышим только его речи.
Аречи гоблинские таковы, что и шифровать порой не надо. Хоть и старается, но в такие моменты это бесполезно, перейдет на сленг. Но я пересказываю бургомистру суть и настроения. Сидящая сбоку немка тоже еле заметно двигает губами.
— «Башня», нормальный сигнал? Юра, как я там у тебя?
— Ага… Ништяк. Значтак, инфа высшего порядка, все под запись и давай в рубку Главного!
Пш-шш…
— Да жду, жду…
Мишка повернулся к нам:
— Плоховато, но слышно. За президентом пошли, он там рядом.
Пш-шш…
Гоблин покрутил ручки.
— Главный? Наше вам с кистями. Короче, мы немцев нашли. Немцев, говорю! Елки, глухие… — Гоб зачем-то потряс трубкой.
— Поняли там? Ага. Восемьдесят пять километров по нашему берегу от Хребта… Что? Да чего повторять, что вы сразу запись не включили? Ну и записывайте тогда!
— Нет, там устье реки Шпрее. Ну да, Шпрее. Вверх километров пятнадцать от устья, южный берег. Не, это потом расскажу, мелочи…
— Давай я сразу самое горячее, а? У них вариант «один-ноль». Да сами опупели вдупляк!
Вариант «один-ноль». Мы давно уже протерли все возможные причины отказов «запуска селективок», еще когда о якобы пропавших украинцах активно размышляли. Даже коллегиально таблицу составили. Вариант «один-ноль» — смерть избранного на роль лидера в самом начале, причем ненасильственная.
Очухался немецкий кластер, походил-побродил по двору, подождал у моря погоды. Потом немцы самоорганизовались благодаря Ульфу Курцбаху, собрались в ратуше — и давай рядить, прикидывать… Послали группу добровольцев на обход и обыски, вот Эрих с другом этим и занимался. Добрались они до донжона, вошли в залу — а там мертвый человек. Медики у немцев были, посмотрели — сердечный приступ, инфаркт. Разволновался избранный, не сдюжил. На столе — три листа бумаги, сталкеры притащили их в ратушу, начали изучать коллективно.
И случился коллективный же шок.
Многие другие народы на месте немцев просто перестали бы быть одним народом. Эти справились. Научниками германцы не были обделены, с реалиями разобрались, правильные прикидки сделали. Прыг к пульту — мертв. Ничего не сделать, просто мертв: нет обратной связи. Ни запрос подать, ни «что ж вы делаете, сволочи!» крикнуть.
Вот такой старт…
— Покосило их нехило, восемьдесят девять человек в кластере… Не, не, они бойцами с судьбой расплатились. Ага… Тридцать два мужчины осталось. Что?
Пш-шш… Пш-шш…
— Громче говори! Громче! Вот так ништяк… Короче, «Дункан» пять часов назад к вам пошел, по мачту забит… Что? Нет, больные. Больные, говорю! Восемь детей, ты понял. Восемь, их срочно забирать нужно! Кроме них шесть женщин и два пацана постарше. Какие? Есть инфекция от ранений, простудные. Сердечников? Щас гляну.
Пауза.
Мишка посмотрел на листок бумаги, потом на нас.
— Шеф там реальный сходняк замутил, всех важных к трону гонят, — пояснил он персонально бургомистру.
Тот понятливо кивнул.
Пш-шш… Пш-шш…
— Двое конкретных сердечников, два — перелом конечности. Аппендицит один, вчера началось… Нет, женщина. Молодая.
Какое-то время он слушал указания.
— Теперь так, думаю, надо бы их встретить на реке, без байды! Но с оглядкой. Там на правом берегу Волги зафиксирован выход к реке сомалийских бригад. Правильно, правильно, сомалийцев… Е-мое, сомалических! Не шучу я! Ну а как ты думаешь, не гризетки же… Они там в рост стояли, давно стригут.
Опять пауза.
— На том же берегу их штаб-хавира, условное имя, ну не знаю, Тортуга… Нет, мы «дашкой» их под шконку загнали. Что? Почему без контакта, ничего я не хочу сказать, встретились и прямо пообщались, двоих торпед вальнули, одного болтуна «Дункан» к вам везет, на радость Руслану с шерифом.
Пш-шш…
— Так что встретить надо, посылай «Стерегущего», топлива побольше, потом чтобы к нам пришел. Как? Так «Дункан» же топлива на обратном закинет! Ага… Ага… Патронов, «семерки» длинной и короткой, гладких пулевых, на «спринг» чутка, нагановских. А! У Гриши вроде были для «кольта одиннадцатого»? Ну спроси, пожалуйста.
Пш-шш…
— Да реальная, и все четыре буквы заглавные! Зверя только что побили — людоедов полные окрестности, а у немцев одни луки. Да и зусул прет. Что? Да вот такой, зусулический, не помнишь, что ли, передачу? Вспомнил? Ха-ха! Так что… Что? Не ослышался, они и по нашему берегу бродят. Нет, эти с другой бригады.
Пш-шш…
— Остальное сообразите. Лучше бы Гонта сам прибыл, глядишь, мы тут замутим тему, хочу тот берег крепко шмальнуть… А потом и «военку» можно зарядить будет. А! Так мы ж две мотолодки взяли, с моторами! Но одну отдали немцам, что поменьше. Не, топлива вообще нет. И я думаю, что правильно сделали.
Тут он секунд двадцать просто кивал.
— Еще такая проблема, Александрович… Мы ить стволами поделились, реально так, по-братски… Ага. Ага. Ага… Ну не ошиблись, значит, в пахане. — Гоблин весело подмигнул мне. — Ток еще и «максимку» с буксира сняли, типа в аренду. Даже так? И ладно, зачет! Ну ты тогда защеми там Грише яйцо заранее, пусть с общака пулемет деду вкинет, — мы ведь с Кастетом мамой клялись, реально.
Пш-шш…
— Да вроде все. Подожди секунду, ум выжму. О! Товарищ Главнокомандующий, группа сталкеров поздравляет вас с резким увеличением военно-морских сил анклава! Ничего я не пугаю. Мы понтон нашли, сдвоенный, только движок сомалийцы сперли. Так его «Дункан» и тянет, скоро за скалы выйдет и в эфире проявится! Ну дык, йопть, что я и базарю за стрелку дальше Хребта, вдруг эти черти подшконочные сбоку вилы выставят? Не, пацаны отобьются влегкую, но все ж там бабы, малорослики, на хрен им пульки над головой, надо сразу блокировать.
Пш-шш…
— Хозяин зусулов неизвестен, пленного еще не было, немцы всего одного зарезали… Что? По понтону? Ну как большой… Да хэзэ что считать большим… Это Дугин там сбоку лезет? Ха-ха! Скажи ему, что чуть поменьше конторы в Ментовке.
Понимая, что разговор уже на излете, я встал и отошел к бойницам речной стороны.
Небо прояснилось, дождь отступил, ушел на восток, теперь будет зусулов поливать. Деревья заблестели, расправились. Тихая река несет в Волгу ветки, смытые вспухшими после дождя ручьями. Внизу пустой причал. А как «Дункан»-то провожали! Особенно когда героический дед по старой привычке завел «песню про пароход». Все оставшиеся тут немки плакали и махали платочками.
На берегу стоят две моторки.
Какую мы там с Мишкой выбирали? Сегодня же надо проверить, а как «Стерегущий» подойдет, так наверх по Шпрее смотаемся двумя бортами, а потом и на Волгу выскочим, пошмонаем по притокам, поищем сомалийские заначки.
Пш-шш… Щелк. И тишина.
— Короче, все нормуль. Главный сам сюда прикатит с «Дунканом»! Можно шнапс готовить, если есть.
Что говорить, все всё слышали.
И тут бургомистр выдал по-нашему:
— Шнапс мы найдем… Господа, в прошлом году я был на форуме в Санкт-Петербурге, и там мне запомнилась фраза, сказанная одним вашим промышленником. Как это… звучит…
Немного напрягаясь, он улыбнулся и выдал по-русски:
— А жизь-та налажваица!
- Показали мальчики за четыре года,
- Кто такие мальчики нашего народа.
Мне повезло: я еще застал те последние годы, когда пронзительные стихи Игоря Карпова учили в школе ко Дню Победы. Представлял и я себя — «там», мечтал, как и все нормальные пацаны, бредил «ППШ-попаданством»… Но никогда не думал, что увижу речку Шпрее в таких обстоятельствах. И вот сладилось.
Мы на Неметчине, елки! Мы их нашли.
Не очередных арабов, не папуасов, не африканцев или гуркхов…
Так что ничего, выкрутимся, камрады.
Глава 8
Юрий Вотяков, начальник радиослужбы, нормальный он пацан, только размяться бы ему надо
— А основа любой клиники и развитой медицинской службы — это медперсонал и, самое главное, средний и младший… — Голос у Зенгер скрипучий, но не такой, как раньше.
В замке ходят слухи, что она себе какую-то «оперичку» сделала, горло-косметическую. Врут, конечно. Но наши бабы, да и не только они, любят про медиков слухи распускать, уже и про пластику лица начинают судачить, ходят по столовой, присматриваются к лицам врачей. Курятник… Да и понятно почему. Медики — это ж у нас каста, расплодил их Сотников, пригрел и размножил. Что делать, Верховный от своего главного бзика не отступается: подавай ему медицину, лучшую на планете.
— И оборудование, — кивнул стриженой головой Сотников.
— Аппаратуры вы, Алексей Александрович, любой натягаете, — согласилась главврач и тут же ударила опять: — А вот специалистов у нас крайне мало для Медцентра. По совести, их даже для плохонькой районной больницы мало.
— Нет, ну ты, Маргарита Эдуардовна, меру-то знай! — Видно было, что слово «плохонькой» Сотникову очень не понравилось. — Список у тебя, глянь! — Он энергично потряс в воздухе листком бумаги. — Самый сложный по квалификационным требованиям. И самый капризный. Смотреть страшно!
Я сижу на ежеквартальном совещании с длинным заунывным названием: «По кадровому обеспечению и кадровому резерву». Присутствуют все начальники подразделений и служб. Ну и я тут как тут — начальник радиослужбы теперь, типа погоны дали. Правда, и премии подкинули в виде хитов и новых рублей. Все начальники давно вбросили заявки, а теперь типа защищают. Как правило, яростно, за кадры идет жуткая драка.
Вот и сейчас. О чем она?
— Хорошо, давайте по порядку, товарищ Сотников! Я хирург-ортопед. Как главному менеджеру центра мне это подходит, ортопедия — отрасль очень узкая, время для общего руководства, казалось, должно быть. А его нет! Мне приходится постоянно заниматься не своим профилем, где, я скажу прямо, далеко не лучший специалист. Не умеет ортопед печень пересаживать. Как — может знать, но навыка нет, как нет и наработанного количества операций. В медицине давно уже нет «широких специалистов», и современный хирург не может, не умеет и не должен охватывать весь спектр хирургии!
— О чем вы, Маргарита! У вас хирургов больше, чем в семи любых анклавах, вместе взятых! Сербка эта, ну которая живот всегда режет…
— Абдоминальный хирург, — подсказала главврач. — И она не может и не должна выходить за рамки своей специализации, просто не училась, поэтому…
— Вот, — не дослушал Главный. — Потом, из белорусов женщина, ну черненькая такая…
— Евгения Викторовна, торакальный хирург, грудная клетка.
— Вы, собственно, ортопед, еще немка к вам перешла, как ее… — продолжил шеф.
— Катрин Хитцер, сосудистая хирургия, да, хороший специалист. Но она-то тут при чем, товарищ Главный? Знайте, что ее как бы нет и еще долго не будет.
— Это как так? — Сотников опешил.
— Да вот так! Считайте, что она все заново проходит — и обучение, и специализацию! Вся документация на русском языке, все положения и нормативные акты. Все надо изучать — и медицинский лексикон, как и жаргон, между прочим, тоже. Привыкать к нашим правилам и порядкам, традициям… Оборудованию. А это время!
— Подождите. Я уже насчитал… А как же Иванов? Сергей Витальевич? Вы что, специально забываете?
— Он реаниматолог!
— Но еще и хирург! Вы же сами говорили, что Иванов по травматологии специализацию проходил!
— А должен быть анестезиолог-реаниматолог, и только! И никто больше. Ни хирургом, ни жнецом, ни кузнецом!
— Хорошо, — попытался успокоиться Сотников, — так кто же вам из спецов больше всего нужен?
— Хирурги нужны.
— Какие?
— Лицевой нужен, трансплантолог.
— Что-о? Мы что, уже готовы трансплантологией заниматься? — не поверил Главный.
— Чему вы удивляетесь? — указательным пальцем правой подняла очки Зенгерша. — Вас это слово пугает? Повторяю: все определяет наличие специалиста. И квалифицированного медперсонала, особенно младшего.
— И где же я этого «лицевого» вам возьму? — вздохнув, Сотников опять сел за стол.
— Я уже говорила — записывайте, значит, — проворчала мегера. — У египтян есть, Абид Саада, приезжает к нам, по мелочам проконсультироваться.
— И что?
— И то! Переманивайте. Он давно согласен.
— Согласен он… не воровать же. Вы что, предлагаете мне Демченко напрячь, чтобы его дьяволы этого вашего Адит, Абип, тьфу ты! Как его, мать!
— Абид.
— Ну… Выкрали-вывезли, да? Хотя… Приезжает ведь. Может, его случайно «убить», а потом пусть сам себе пластику сделает? Шучу-шучу.
А по виду так ни фига не шутит. Вот и Демон напрягся, почуял веселое дело.
— Ладно, что еще?
— Срочно нужна еще одна опытная операционная сестра, которая знает и владеет всем ходом операции и соответствующим инструментарием.
Тут поднялся Демченко.
— Разрешите? — Серега повернулся к Сотникову, тот кивнул. — Думаю, уже можно сказать. Мы с Маргаритой Эдуардовной как-то говорили, и я ее заботы представляю. Так вот, переговоры с киргизами закончены.
A-а, эту тему я знаю! Демон с Монголом месяц паслись на «пакистанке», сложно и муторно устанавливали контакты, выходили на остатки монокластеров киргизов и казахов, что затерялись на огромной равнине к западу от Нью-Дели, среди пакистанцев, афганцев и полудиких племен. Там же где-то сидят таджики и туркмены. В общем, много кого болтается, не скучно там.
— Закончены… Через пару недель с армейцами проводим операцию по их выводу из опасной зоны. Ну тут свои сложности, тонкости, их опущу. Короче, среди киргизов, оказывается, есть семья медиков, муж нейрохирург, жена операционная сестра, у них в Бишкеке была частная клиника. Три дочери — две в медучилище учились, одна в мединституте. Так что, если все пройдет ровно, если довезем живыми и невре…
— Сережа! Не шутите так! — опять вскочила Зенгер. — Как вы можете!
— Всяко бывает, — философски ответил Демон.
— Ну уж нет. Вы мне лично пообещайте, — настаивала главврач. — Чтобы не бывало!
Демченко безмятежно улыбнулся и развел руками — мол, постараемся из всех сил. А там уж как пойдет.
— Так, хорошо… Это хорошо. — Сотников задумался. — Сергей, вот что. Через час после совещания вместе с Феоктистовым зайдите ко мне, обсудим этот момент подробней. Может, вам помочь надо. Но киргизы должны быть тут, и без царапин.
Совещание продолжилось.
— Все у вас?
— Нет! Еще есть вопросы. Аппарат УЗИ и рентген. Кто у нас на них работает и читает информацию с экрана? Ну рентген-снимки читать можно, на простом уровне, а вот УЗИ — сложнейшая задача, дело не одного года обучения, причем по органам. Так что и такие спецы нужны. Впрочем, я уже поняла, что тут мне лучше общаться с Демченко, — съязвила главврач, а Сергей качнул головой, показывая, что всегда готов принимать заявки.
— Учтите, у нас уже идут суточные дежурства врачей. Медсестер по-хорошему вообще должно быть в три раза больше, чем врачей, плюс санитарки. Имеющимся составом я такую работу надежно не организую, люди просто помрут от истощения и усталости. А есть еще и сложные операции, с послеоперационным наблюдением, ведение больного, уход, кормление и прочее. Египтяне своих возят каждую неделю. Добавились немцы. Численность анклава растет. Где мне взять людей?
— К чему это вы? — поморщился Сотников.
— Надо набирать из новеньких девчат дополнительных медсестер, чтоб крови и гноя не боялись. Учитывая продолжающиеся боестолкновения, пора создавать отделение реанимации, примем за факт, что сосудистый хирург войдет в строй. А из всех вояк, закончивших наши курсы первой помощи, отобрать наиболее толковых и отправить их на курсы санинструкторов. У сталкеров уже есть такой — Бикмеев. А Бероев пользуется тем, что войско у него в замке базируется! И самое главное… Пора начинать учить нашу молодежь медицине. Надо открывать медучилище. Мы готовы самостоятельно…
Справа громыхнул стул.
Над столом многообещающе поднялась Климова Юлия Павловна, директор школы, глава системы образования анклава.
Ну, все, амбец. Сейчас начнется. Все знают, как эти две фурии относятся друг к другу. В такие минуты хочется искренне пожалеть Командора.
— Алексей Александрович… Я категорически против попыток служб и подразделений организовывать так называемые «учебы» своими дилетантскими силами. Некоторые считают, что обучение заключается в наладке людей-роботов. Некоторые не понимают, что образование есть целый комплекс мер, направленных на…
Но Сотников, заметив, как стремительно наливаются кровавым прищуренные глаза главврача, поступил в высшей степени мудро:
— Достаточно, девочки! Брейк.
«Девочками» этих двух матрон в анклаве позволительно называть всего трем лицам: Сотникову, Грише и Гоблину. Этим двум неандертальцам женщины вообще многое позволяют. Честно, не понимаю этого феномена.
— Через полтора часа после совещания обе ко мне. Там и осудим. Все, садитесь обе. — Командор довольно потер руки и улыбнулся. — Продолжим. Кто следующий?
Вот и что мне тут делать?
Я в прошлый раз тоже решил выступить, ага. Больше не буду. Даром что начальник, а как были мы вдвоем со Степом, так и остались, штатное расписание не изменилось. А разъездной мастер мне позарез нужен. Ну вот и решил попробовать. Такого успел наслушаться за тридцать секунд обсуждения, что забил и забетонировал.
Пойду-ка я отсюда…
— Алексей Александрович, у меня связь с франками через семь минут, разрешите?
Сотников рассеянно скользнул по мне взглядом, кивнул. Вот и отлично!
На таких совещаниях, как мне кажется, ничего делового не придумывается. Придумывается и решается после. Теперь я в этом твердо убежден, особенно после случая двухмесячной давности, когда наш комфлота капитан Коломийцев в кои веки попал на совещание к Сотникову. Обычно его на таких мероприятиях не бывает, дергают не чаще раза в три-четыре месяца, счастливый человек. Правда, недавно капитана опять приглашали, когда решали судьбу ограбленного зусулами немецкого пароходика, — без деда, естественно, такого вопроса не решить.
И вот на том зимнем совещании Дугин в который раз поднял вопрос о судьбе злосчастного токарного станка, утопленного прошлым летом. Главный механик постоянно переживал по утраченной металлообрабатывающей единице, все планы строил, правда, вспоминал о станке лишь тогда, когда в производственных планах появлялись окна.
«Утопленник» — больной вопрос для главмеха, вопрос чести, а не рациональности. Только вот усложнял он все, как мне кажется. Дугин по-серьезному решил подойти: искал среди населения ныряльщика-аквалангиста, придумывал водолазный колокол, попутно получая пенделей от Главного за намерение утопить еще и человека. К капитану Дугин не обращался: у них не то чтобы контра, а такое своеобразное соперничество «все знающих». Вот и ходил эпизодически с заявками подводного оборудования, надувных понтонов, супербуев и прочего интересного. Но Сотников неизменно отказывал, соотнося такие «канальные» затраты с весом станины небольшого станка — а большего там вряд ли обретешь, очень многое нужно будет менять. Дугин не сдавался, уверяя, что главное — зацепить станок, а там уж он как-нибудь его поднимет. Только дайте ему то, и это, и людей еще. Умелых.
Слушал Коломийцев, слушал, а потом и говорит:
— Женя, с тебя три бутылки хорошего вискаря, и я этот станок зацеплю. И трос на берег положу. Цеплять будем сейчас, зимой, пока вода чистая. Скоро в верховьях таять начнет.
Сотников с большим интересом посмотрел на капитана «Дункана». Командор человек азартный, такие заявы, как и многие, любит. Дугин пожал плечами, хмыкнул, вопросительно посмотрел на шефа. Шеф кивнул.
— Сделаем, Владимир Викторович.
На время операции по подъему борт «Дункана» был закрыт для всех. Кроме меня.
Я теперь как бы летописец, первый новый краевед. Обещаю написать Книгу по истории анклава, Летопись, самому страшно за такое слово, писать-то лень. Но на «цифру» фиксирую, что успеваю, коплю материал. Так что меня дед пустил.
На реке был собачий холод, пробирало даже через домашний свитер со Штучного и теплую куртку, предоставленную ребятами. В общем, намучились и замерзли — ужас. Пока Коломийцев с Корнеевым чертили-обсуждали какую-то приспособу, мы с Климом на ялике пошли к бую, поставленному еще в день той великой драмы, — длинной жердине с привязанной к ней большой ярко-оранжевой канистрой. Задача — с лодки высмотреть лежащий на дне станок, наполовину занесенный песком и илом: не затянуло ли? Ну мы не от большого ума — давай головы в воду окунать: открываешь глаза и смотришь. Вода чистая, но холодная страшно! До сих пор стыдно вспоминать, как только не заболел…
Слышим, с «Дункана» кричит Коломийцев, машет рукой, мы пошли к нему. Дед спрыгнул в ялик — назад почапали, к станку.
— Рассказывайте и показывайте, котята глупые, — повелел Дядя Вова, глядя на наши белые лица с красными глазами и синими губами. — Почему ведро не взяли?
Какое ведро? Кинул нам под ноги.
Рассказать-то мы рассказали, а вот показать только рукой на буй смогли.
Дядя Вова хмыкнул и попросил Клима:
— Ведерко-то подай.
Клим достал из-под банки ведро без дна и протянул капитану. Дядя Вова притопил немного ведерко в воду, сунул в него голову.
— Отлично все видно, — раздался приглушенный голос.
Жесть! Во всех смыслах! Все-таки непрофильные занятия отупляют.
— Клим, бросай грузило, — опять послышалась гнусавая команда.
Клим бросил за борт ялика груз и начал потихоньку стравливать привязанную к нему тонкую веревку с завязанными узелками.
— Стоп! Фиксируй! Выбирай, — глухо прорычал дед из ведра.
Затем голова его была вытащена из ведра, ведро из воды, и Дядя Вова сел прямо.
— Четыре метра двадцать сантиметров, — радостно объявил Клим, успевший втащить грузило в ялик и сосчитать на веревке узелки.
— Нормально лежит. В боку станины есть большой сквозной проход. Завтра с утра зацепим — и будем тягать. Или не будем тягать, это уже по настроению. К обеду зафиксируем, — спокойно пообещал дядя Вова.
— Как зацепим? Масок нет, гидрокостюмов нет, аквалангов нет, вода холодная! — взвыли даже не глупые, а тупые котята.
— Это вы правильно заметили, сынки, вода — страсть какая холодная… Я вот что подумал. Нужно будет выбить из Сот, — никова чистого спиртику для растирания и внутреннего обогрева, — задумчиво произнес дядя Вова. — Пока виски нет.
Закинули ялик на корму и пошли к причалу. Дед попросил меня всех оповестить, чтобы завтра утром на моторках рядом с буем никто не мотался.
Читать бесплатно другие книги:
