Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи Рыбицкая Марина

— Ваше высочество, ваше высочество! — истошно вопил Занук Учила.

Еще что-то наперебой восклицали слуги, кучеры, охранники и рыцари, отправляясь в нашу сторону кто пешим строем, а кто и конным. Еще немного — и нас окружит толпа.

— Что случилось? — Голос Омаль перекрылся чудовищным треском, и карета здорово осела на один бок.

— Племянница! — не своим голосом заорал где-то сбоку Алфонсус. Мы с герцогом повернулись в его сторону и весьма строго посмотрели на него в окно.

— Да? — поинтересовалась я, сдувая перья шляпы со взмокшего лица.

— Что случилось? — Этот вопрос уже выиграл приз и стал главным вопросом дня.

— Не знаю, — честно призналась я. — Кажется, что-то сломалось. Подержите, пожалуйста. — Я вежливо протянула «дяде» дверцу.

Удивленный граф дверцу взял, покрутил в руках и глубокомысленно сообщил:

— Похоже, там что-то сломалось.

— Вы потрясающе умны! — заметила я, заговорщицки переглядываясь с Раулем. — Никто из нас так и не догадался!

— Всегда кто-то должен взять на себя самое тяжелое! — поднял Алфонсус вверх указательный перст.

Это он имеет в виду меня? Так мне и на руках у герцога не кисло.

— Слуги! — завизжал «родственник». — Быстро сюда! Немедленно починить карету принцессы!

Понятно… Ну, кто-то должен и рукамиразводителем поработать… за неумением остального.

Герцог осторожно спустил меня с рук и тут же отошел в сторону, давая дорогу ломанувшимся ко мне горничной, маркизе и прискакавшим на шум фрейлинам. Дамы метались и прыгали вокруг меня, ощупывая, проверяя и удостоверяясь, что от принцессы ни одна деталь не отвалилась. Одна особо ретивая даже под юбку заглянуть умудрилась. Интересно, что она там искала? Заржавевший пояс верности с амбарным замком? Или террориста с бомбой в засаде? Причем полузадушенного террориста — ибо в корсете и таком слое юбок могу выжить только я и другие несчастные женщины. Мужчине это недоступно физически.

— Господин герцог, — пробила я себе путь локтями на свет божий, — вы что-то говорили о встрече на дороге?

— Да, нас ожидают члены городского совета, — подтвердил Рауль. — Но позвольте спросить: ваше высочество, вы в порядке? — Решительно тряхнул головой: — Если не так…

— Все в полном порядке, я ничуть не ушиблась, — поспешно успокоила серьезного красавчика, желая всем исстрадавшимся организмом вырваться из непомерно горячих и тесных объятий придворных дам, которые душили меня своей заботой похлеще анаконды.

Герцог поклонился и почтительно предложил руку, на которую я с благодарностью оперлась. Мы неторопливо пошли к голове кортежа, беседуя по дороге.

— Господин Рауль, подскажите мне, в чем заключаются мои обязанности, — попросила я, не желая попасть впросак и опозорить нацию.

— О, это несложно, — подбодрил меня мужчина. — Вы с легкостью справитесь. Просто примите у ратманов их дары и, отломив, отведайте чуть-чуть хлеба с солью и отпейте глоток вина. Этой оказанной милости будет довольно, чтобы городские жители чувствовали себя счастливыми.

— Хорошо. — Обязанности мне показались несложными, и я надеялась с ними без проблем справиться.

— Ваше высочество, могу ли я задать вам один не слишком тактичный вопрос? — произнес вдруг Рауль, искоса поглядывая на мою реакцию.

Я мысленно поежилась от чужой непредсказуемости, но что мне оставалось делать? Накладывать на всех обет молчания? А так хоть буду знать, какие брожения происходят в народных массах.

— Попробуйте, — кивнула, про себя ожидая худшего. И дождалась.

— Ваше высочество, а этот звон от вас — это новая мода Глеховии? — немножко стесняясь и явно чувствуя себя неловко, спросил герцог.

А-а-а… э-э-э… если скажу — «да», к вечеру все звенеть начнут? И мне на стены лезть от бесконечного звона? А если «нет», то какой дурой буду выглядеть? Спаси господи!

— Это мои дары главному храму столицы, — выпалила я. — Пообещала, что доставлю на своей груди.

— Преклоняюсь перед вашим благочестием, — восхитился герцог, видимо, открыв во мне новые горизонты.

Вот тебе! Чтоб глупости не спрашивал! А то придумал, тоже мне. Может, еще демонстрацию белья… заграничного… всяким любопытным вроде нахального белобрысика устраивать? Чтоб слюной захлебнулся и помер. Впрочем, это уже не про меня. От Алисии в неглиже умирают только со смеху. Гарантированный способ убийства.

К счастью, отвечать герцогу не потребовалось — мы уже пришли к месту знакомства городских аборигенов с их будущей королевой.

Выглядело это… как забастовка рабочих на Восьмое марта с требованиями улучшить условия труда женщинам и увеличить зарплату мужчинам, то есть абсурдно.

Мало того что нам попросту нагло перегородили дорогу (вместо «ежей» горожане поставили телеги с волами), так еще и выглядело это… будто шоу по рекламе натуральных шуб. Мех был везде: в качестве опушки камзолов и кафтанов, на оторочке плащей, на головных уборах… Мне стало жарко за всех горожан, вместе взятых.

В общем, меня встретила толпа горожан. Среди них резко выделялись священники в длинных рясах и почтенные бюргеры-ратманы, члены городского совета, одетые в широкие кафтаны средней длины (до колена) и штаны. Их одеяния из благородного бархата подчеркнуто скромных тонов — темно-коричневого, черного, серого, глубокого оттенка бордо весьма контрастировали с толстенными золотыми цепями на их плечах толщиной в мою руку и прочими золотыми веригами.

Всего ратманов было семь, включая главу. С ними же стояли судья и судебные приставы. Правда, без таких цепей, но в остальном одетые не менее торжественно. Все мужики относительно пожилые, за сорок пять, бородатые и с короткой стрижкой. Все с благородной сединой, сытые, лоснящиеся и… встревоженные. Непонятный страх и тревогу ратманы умело скрывали за усиленными подобострастием и слащавостью. Интересно, у них недостача обнаружилась? Или чем вызван такой страх?

Сначала после короткой паузы толстый ратман, местный глава Совета, вручил мне позолоченный ключ от города, не забыв задвинуть спич минут на десять (он хотел дольше, но кто ж ему дал!). Я не нанималась эту пудовую железяку на вытянутых руках держать.

Мне гантели всегда нравились лишь как средство остановки особо ретивых особей — бывало, уронишь на ногу в спортзале… И уже никто никуда не идет! Обычно после этого едут в больницу, в травму… с больной ногой и прикушенным языком. Но что-то я отвлеклась, а ведь хорошая мысль в голову зашла!

— Дорогой граф, — позвала я вездесущего родственника, даже не сомневаясь в его наличии и удивительной хм… «отзывчивости».

— Да, ваше высочество, — немедленно вылез вперед Алфонсус.

— У вас так хорошо получалось мне помогать, драгоценный родственник, — шкодливо улыбнулась я и церемонно всучила ему ключ. После этого благосклонно кивнула бургомистру и сказала: — Как изысканна ваша речь и благолепен язык, уважаемый! Продолжайте, я вся — внимание.

И началось… Бородатый бурдюк на тонких ножках обладал немалым даром красноречия. Его физия излучала золото фальшивой преданности, узкие губы изрыгали верноподданнические дифирамбы, а темно-карие, глубоко посаженные глазки горели фанатичным огнем царелюбия. Я аж умилилась: да такого бы в политруки в советское время — вся Европа давно лежала бы под нами!

Толпа встречала его перлы риторики торжественными возгласами. Я радостно кивала, украдкой поглядывая на краснеющего от натуги «дядю». Рауль прятал усмешку, наблюдая за нами. Все прекрасно провели время.

Потом ко мне с хорошо пропеченным караваем и серебряной солонкой на вышитом полотенце подступил красивый юноша в атласе и парче. Он сверкал подведенными глазами, извивался всем телом и так ко мне лип, что я уже испугалась: вдруг ночью сей «подарочек» обнаружится перевязанным праздничной ленточкой и голым в моей постели?

Меня вдруг пробило на «хи-хи». В некоторых странах принято на свадьбу дарить предметы из секс-шопа, как бы символизируя страстную семейную жизнь. Если это — средневековый заменитель вибратора, то я сейчас скончаюсь в конвульсиях от смеха.

Представляю себе картину:

— Принц, вы сегодня в настроении? — вплываю в спальню я в пеньюаре.

— Нет, дорогая, у меня сегодня рыцарский матч по футболу, — заявляет супруг.

— Хорошо, дорогой, тогда я воспользуюсь подарком, — и выуживаю из-под кровати скользкое сокровище. Интересно, благоверный меня сразу грохнет или сначала сам от удивления коньки отбросит?.. И хана футболу…

Мне так живо представилась эта картинка, что я чуть не опозорилась, заржав во все горло и потребовав сертификат качества на проверку работоспособности и стерильности.

Спасли только чересчур вонючие духи дарильщика. Я все же решила каравай взять, а прочее оставить на месте. А вдруг подсунут некондиционное? В таком важном деле следует сначала с мужем посоветоваться…

— Ваше высочество, примите от всего города этот каравай в знак нашей верноподданности! — орал бургомистр. — Всепокорнейше умоляем: не отвергайте наши дары! — И мне всучили ковригу, от тяжести которой я чуть не присела. Ни фига се, хлебушек!

Если честно, мне настолько заморочили голову, а свежевыпеченный хлеб издавал столь дивный аромат, что я не выдержала и запустила зубы в пропеченную хрустящую золотистую корочку.

Лязг! И мои зубы попытались сменить место жительства — иммигрировать в каравай. Как-то я не ожидала найти внутри хлеба что-то круглое и металлическое. То ли у меня глаза на каравай вылезли, то ли зубы лязгнули очень громко, но мне на помощь поспешил герцог и освободил мое попавшее в капкан высочество.

— Кафой штранный флеб, — схватилась я за ушибленную челюсть.

— Ваше высочество, — наклонился ко мне Рауль, — это не хлеб, а специальный дар с золотом внутри. Его не кусают, а просто отламывают кусочек и демонстрируют щедрость города.

А раньше этого сказать было нельзя?! Я посмотрела на Силвермэна мягким укоряющим взглядом великомученицы и горестно промолчала. Но он и так все понял.

— Прошу прощения, — выступил вперед мой симпатичный сопровождающий, — ее высочество, принцесса Алиссандра, устали и хотят удалиться.

Пока Рауль спасал мое уставшее высочество, я продолжила разглядывать толпу.

Горожане одевались кто во что горазд. По большей части простой люд наряжался в темные, приглушенные тона. Впрочем, были исключения. Богатые горожане и горожанки купеческого сословия, а также дворяне, напротив — били в глаза пышным великолепием. Прически, одежды, головные уборы — «кто в лес, кто по дрова». Столько экзотики, что одним заходом даже не опишешь. Скажу только: я вконец ошалела от этого разнотравья и еле вытерпела, когда вся эта привилегированная толпа получила доступ к телу и поочередно поспешила мне представиться, поклониться и элегантно приложиться к ручке, благодаря за оказанную честь и внимание.

— Скажите, герцог, это весь город ко мне приложился или мы еще кого-то забыли? — стенала я на обратной дороге, разглядывая зацелованную вусмерть припухшую конечность.

— Умоляю вас простить меня, ваше высочество, — винил себя Рауль. — Просто вас видят в первый раз и поэтому спешат выразить почтение будущей королеве. В следующий раз они, возможно, будут иметь счастье лицезреть вас лишь через несколько лет. Так что для них это большой праздник.

— Да? — мрачно удивилась я. — А для кого-то — суровые будни! И руку свою я больше не дам. В следующий раз поставьте государственный флаг рядом, пусть его целуют.

— Всенепременно, ваше высочество, — улыбнулся герцог, и меня чуть не ослепило его солнечной улыбкой.

Вот так за интересной беседой мы скоротали дорогу к моей карете. Экипаж стоял ровно, но вокруг столпились прочие члены нашего кортежа, которые за нами к горожанам не ходили.

— Что случилось? — задал вопрос дня герцог, вступая в рады участвующих в лотерее — кто чаще задаст этот навязчивый вопрос в течение суток. Пока лидировала маркиза.

Один из рыцарей отвлекся от бессмысленного разглядывания моей перевозки, низко поклонился моей персоне и обратился к Раулю. Через меня!

— Ваше высочество, разрешите сообщить герцогу Силвермэну о том, что карета вашего высочества имеет явные следы попытки навредить вашему высочеству. Одна из осей была специально подпилена с целью лишить жизни ваше высочество. Да простит мне ваше высочество такую дерзость…

— Фразу откорректировать, повторы — вычеркнуть, — пробурчала я вполголоса.

На самом деле, к концу речи я озверела от «высочеств» и готова была приложить к вояке пострадавшую от любви горожан руку, чтобы, соответственно, тоже эстафетой передать ему, то бишь рыцарю, всенародную любовь во всей ее полноте.

Но только я открыла рот для произнесения второй части пожелания вслух, как нарисовался мой «дядя» с ключом и бургомистром на прицепе. Бургомистр умолял Алфонсуса вернуть ключ городу, а граф убедительно изображал глухонемого и пытался запрятать кусок металла куда подальше. Это у нас действительно семейное — ныкать все блестящее и дорогое?

— Граф! — (Ноль внимания.) — Милый дядюшка, ну зачем, зачем вам ключ? — вновь обратилась я к нему, отловив «родственника» на четвертом круге преследования.

— Это чистое золото! — трагически прошептал мне Алфонсус.

О, как! Это уже интересно! Да здесь минимум килограммов десять-двенадцать! И горожане это всем подержать дают? Наивные… тут вот такие забывчивые графы, понимаешь, шастают…

С трудом подавив алчное желание вступить в долю и потребовать себе девяносто процентов за «крышу», я велела:

— Дорогой дядя! Прошу, не позорьтесь и верните ключ городу.

Граф поломался, скорбно повздыхал, но аргумент во внимание принял и ключ обратно вернул, хоть и со слезами на глазах. Бургомистр по сему случаю возликовал неописуемо и собрался вновь облобызать мою августейшую ручку. Я спряталась за подошедшего герцога и отмахнулась:

— Пустяки! Не стоит благодарности… но если о-очень хотите, то можете моего дядю, уважаемого графа, поцеловать за меня.

Бургомистр все принял за чистую монету и сгреб Алфонсуса в горячие объятия, выражая пламенную благодарность и какие-то еще, не менее жаркие, чувства… Кажется, верноподданнические. В общем, граф оказался занят на некоторое время.

— Итак, герцог. — Злая и утомленная принцесса вернулась к карете. — Если я правильно поняла, то кто-то испортил мой экипаж преднамеренно?

— Совершенно правильно, ваше высочество, — подтвердил Рауль. — И меня это весьма беспокоит. Если на этот счет нет возражений, то я займусь расследованием данного из ряда вон выходящего происшествия. Слава богу, вы не пострадали!

— Верите ли, я тоже рада этому обстоятельству, — заверила я герцога и полезла в карету. Ко мне тут же запихались все остальные, но приставать не решились. Видимо, уж очень у меня вид был отсутствующий…

Кортеж еще немного пошумел, поволновался и тронулся в дорогу. Наше путешествие продолжилось. За окном проплывали пастбища с сочной травой. Множество раз мы видели отары, которые без пастуха охранялись огромными пастушескими собаками. Но они смотрели на нас спокойно, с легким оттенком флегмы, и никогда не гонялись за королевским кортежем. Овцы для них важнее. Мохнатые «коврики» стерегут будущие шерстяные ковры. Идиллия!

Пару раз наш путь пресекали груженые воловьи упряжки, мимо которых мы проносились вихрем. Один раз нас догнал фельдъегерь с каким-то важным поручением. Передал пакет Раулю и смылся.

Герцог внимательно изучил послание и подъехал к дверце (ее, слава богу, приладили на место!):

— Ваше высочество, мы немного изменим наши планы и заночуем не в крепости Капейлар, а в королевском замке города Купивода. Ваш муж присоединится к вам на месте.

— Замечательно, — порадовалась я. — А почему у города такое странное название?

— Ничего странного, — улыбнулся Рауль в ответ на мое удивление. — Это один из больших торговых городов. Существует поверье, что уроженцы это города могут продать даже воду.

— Продать можно, но кто ж купит? — пробурчала я.

— Уж такие они, ваше высочество, у них — купят! — заверил меня герцог Силвермэн и снова отъехал решать какие-то насущные дела.

День, достаточно насыщенный событиями, клонился к вечеру. Несколько раз мне предлагали остановиться и поесть, но мой аппетит где-то спрятался. Я ограничилась парой бутербродов с мясом, скормив остаток содержимого корзинки своим спутникам.

На закате наш кортеж подъехал к городским воротам. Стражников, видимо, уже предупредили о моем визите, и они стояли во фрунт, сверкая начищенными доспехами. Сами ворота пестрели лентами, цветами и яркими полотнищами ткани.

Миновав въезд в город, мы покатили по колоритным средневековым улочкам и улицам. А вот тут нужно сказать особо. Когда я увидела столь знакомые по фотографиям старинной части Голландии, Германии и Бельгии сооружения, я долго вспоминала, как же называются эти дома.

Вспомнила! Фахверк.[21]

Очень красивые и удивительно гармоничные фахверковые дома, где, на мой современный взгляд, — все наоборот. Толстые деревянные балки, прямые и наклонные, видны снаружи, первый этаж по площади меньше последующих. Много высоких узких готических окошек с красивыми наличниками и со стеклами, иногда разноцветными, оплетенными мелкой свинцовой решеткой.

Как правило, неподалеку от таких городишек, которые располагались у подножия горы или холма, на вершине этого самого холма высились серые громады замков, в которых люди могли укрыться в случае опасности, оставляя врагу на разграбление свое нажитое имущество и жилища, но зато спасая жизнь.

И мои исторические знания не подвели. Чуть погодя вся наша компания подъезжала к серому монументальному замку на горе. На самой высокой башне активизировался глашатай и пронзительно затрубил, оповещая замковый люд о нашем прибытии.

— Теперь все местные бездельники в курсе, что мы прибыли, — проворчала я, разминая затекшие конечности и морщась от несмолкаемого бреха псин всех размеров и мастей.

— Когда приезжает король, королева или их наследники, все обитатели замка должны быть оповещены сигналом трубача. Так положено, — сообщила мне маркиза, подавая знак Ларе начинать укутывать мое высочество в плащ. — И в королевском замке вас обязан у порога кареты встретить управляющий.

Наконец все приличия были соблюдены, и я вывалилась из кареты, опираясь на руку вовремя подоспевшего герцога. Перед тем из окна я увидела, как герцог что-то раздраженно втолковывал незнакомому мужчине в черном: возможно, тому самому только что упомянутому управляющему. Тот хмурился, роняя слова скупо и озлобленно, словно отчаянно обороняясь.

На минуту мне показалось, будто на заднем плане слуги пронесли кого-то в портшезе. Какой странный замок, однако… больше полевой военный лагерь напоминает. Холодный ветерок дурного предчувствия обдал мою спину.

Да… заманчивой эту обитель не назовешь.

— Рад вас приветствовать, ваше высочество! — бодро отрапортовал управляющий, действительно ожидающий меня прямо у кареты. Красивый тридцатипятилетний мужчина с бородкой, кареглазый шатен немалого роста с мелодичным голосом. — Меня зовут Адлен Кусюкусяр, виконт Тулийский.

— Титул вежливости, — шепнула мне на ухо маркиза. — Он младший сын, на земли претендовать не может.

С ума сойти! Еще один образчик породы. Они что, две тыщи лет селекцию проводили, чтоб разводить подобные экземпляры? Дайте мне отщипнуть кусочек!

У виконта на руке блеснуло кольцо, и я немного успокоилась. Он женат, наверно.

Управляющий отдал распоряжения слугам, а сам вежливо, но непреклонно повлек нас через мощенный камнем плац к центральному входу. Занук отстал и смиренно последовал на большом отдалении, а потом и вовсе… свернул к черному ходу и скрылся.

— Скажите, господа, — поинтересовалась я, меланхолично разглядывая пристанище на одну ночь, — почему нас не встречает мой супруг?

Ш-ш-ш… — опять внезапно отдаленно погладило меня что-то вдоль позвоночника. МАМА! Неужели снова?! Но снежинки, или предчувствие, замолчали.

— Возможно, он еще не прибыл, — попробовал выгородить сюзерена Силвермэн. Управляющий отвел глаза, но смолчал.

— А мне кажется — кто-то меня обманывает, — насмешливо хмыкнула я и кивком головы указала на конюха, выгуливающего белого жеребца принца.

Управляющий подавился очередной куртуазной фразой. Герцог немного смутился:

— Вероятно, вашего супруга задержали какие-то важные дела.

Управляющий опять промолчал.

— Тогда войдем и посмотрим, какие столь важные дела могли задержать моего мужа и заставили забыть о правилах приличия.

Я собиралась поиграть в интересную и захватывающую игру «Кто не спрятался, я не виновата!».

В просторном холле нас встретил важный дворецкий, склонившийся в подобострастном поклоне, и целая когорта слуг, замерших в почтительном ожидании.

Пройдя вдоль шеренги и милостиво покивав основным фигурам хозяйственной части: шеф-повару, экономке, старшей горничной, главному конюху, еще кому-то… тоже главному, я задала управляющему интересующий меня вопрос напрямую:

— Благодарю за радушный прием. А теперь не подскажете, где мой супруг?

Мне показалось или дядечка вновь смутился? О, как! Однако славно мой благоверный отдыхает от трудов праведных, пользуясь отсутствием супруги.

— Не желаете ли освежиться с дороги, ваше высочество? — влез в разговор Рауль. Управляющий воззрился на герцога, как на последнего спасителя человечества. Даже дышать перестал.

— Успею еще. Спасибо за трогательную заботу, герцог, — сощурила я глаза, отчетливо давая понять — отвлекающий маневр замечен.

— Итак, — повернулась снова к пытаемому, — где мой супруг? Я хочу его видеть.

— В кабинете, — засмущался управляющий и снова поменял окрас. Просто хамелеон какой-то!

— Ведите, — непреклонно сказала я, скидывая на руки подоспевшим горничным плащ. Отмахнулась от Лары, пытавшейся пригрести себе мою шляпу. Мне это как раз сейчас было невыгодно, потому что в этом фетровом сооружении с перьями я смотрелась выше и солиднее.

И меня повели по лабиринтам переходов местные Сусанины. Каблучки цок-цок, перья — прыг-прыг, все монотонно куда-то движется. И движется. И движется…

Что могу сказать… Только одно! Рассеянность — враг мой. На восьмом повороте я все-таки заподозрила неладное. Доспехи, стоящие рядами в гулком пустынном коридоре, все были на одну, простите, морду. Как и гигантские напольные вазы, понатыканные, где попало.

Но вот картинки на стенах висели разные! Ага.

Проплывая третий раз мимо одного и того же бородатого дяденьки впечатляющей наружности, завернутого в мохнатую шкуру животного, задала один насущный вопрос, который не преминула вынести на всеобщее обсуждение:

— Почему мы петляем, как вусмерть пьяная змея? Или вы решили меня заодно и выгулять?

— Ну что вы, ваше высочество, — попробовал увильнуть от заслуженной расправы Кусикусяр, нервно передергиваясь и вихляя всем телом. — Мы следуем в кабинет…

— Серьезно? — подняла я брови. И удовлетворенно улыбнулась, словно хищница, играющаяся с предметом охоты: — Тогда почему мы это делаем через столицу?

— Ну что вы, ваше высочество, — не ко времени взыграла мужская солидарность у Рауля. — Просто…

— Просто тут кто-то очень много нагло врет! — отрезала я.

И пристально посмотрела на Рауля, отчего он отвел глаза и сосредоточенно начал разглядывать окружающий нас интерьер. Вот гад! А еще таким симпатичным казался…

Обратилась к маркизе:

— Омаль, сколько раз ты видела этот портрет?

— Два… или три раза, — засомневалась статс-дама. — Но я не уверена…

— Больше, чем один? — перебила я ее.

— Да! — уже не сомневаясь, твердо и уверенно. Настоящий солдат моя Омаль, куда там некоторым.

— Замечательно! — удовлетворенно кивнула, создав перьями освежающий ветерок. — А лично мне этот мужчина вообще уже как родной!

— Безусловно… Теперь — родной! — попытался увести разговор в сторону герцог. — Это же один из основателей династии!

— То-то я смотрю, как на принца, моего супруга, похож, — сладко пришепетывая, перебила я Рауля, цепко разглядывая маленькие глазки и нос крючком на половину физиономии. — Прям одно лицо!

Омаль закашлялась, мужики стыдливо потупили глаза.

Я победно улыбнулась. Еще бы! Физиономия та, скажу я вам… харя — три дня на тракторе не объедешь. И если взять за основу, что живописцы обычно льстили своим венценосным моделям, то как же этот мужик при жизни выглядел? Жуть небритая!

Потом все почему-то уставились на портрет, мучительно выискивая знакомые черты, и как-то по-особенному взгрустнули. Не поняла? Им вот этот амбал нравится??! Мдя-я-я… над развитием вкусов средневековых гомо сапиенсов мне еще работать и работать!

— Итак, господа хорошие! — решительно прервала затянувшуюся паузу. — Где здесь кабинет? Предупреждаю! Сами не покажете — приму крайние меры, которые действительно будут крайними… но без края!

Угу! Внушительно получилось! Особенно вкупе с разбитой вазой, по которой я кулачком звезданула в подтверждение своих серьезных намерений. Забыла, что в ручке металлический веер зажат и кольца вместо кастета на всех пальцах.

Кто ж знал, что этот хрупкий предмет искусства возьмет и развалится на куски, пропев мелодичное «Дзинь!».

Господин Кусюкусяр душераздирающе вздохнул, страдальчески понурил голову и без дальнейших возражений провел меня в кабинет, оказавшийся в нескольких шагах. Благоразумный Рауль туда даже не сунулся. Маркиза тоже, видимо, решила погодить. Уже на подступах мне послышался игривый женский смех.

Так-так… Чем бы мне придать себе солидности?

Осмотрела окрестности. Мне весьма приглянулся симпатичный трезубец на соседней стенке с портретами и коллекцией оружия. Класс! Два удара — и шесть дырок гарантированы! Какая экономия труда!

Естественно, мимо такой изящной и остро полезной в хозяйстве вещицы я спокойно пройти не могла. Резная костяная рукоятка удобно легла в ладонь. Правда, немного пострадала старинная дубовая панель, из которой я трезубец варварски выковыривала, и сами крепления, но то уже ерунда. Мелочи жизни.

Управляющий поднял руку, чтобы постучать, но я строго покачала головой, выразительно поигрывая новым приобретением. Видимо, глаза у меня светились нехорошим огнем, потому что мужчина сменил цвет лица на пепельно-серый и поспешно отошел в сторону, повинуясь моему жесту и давая дорогу.

— Здравствуйте, ваше высочество, любимый и дорогой супруг! — пнула я ногой дверь, заваливаясь в кабинет. Матиас, углядев меня всю из себя сказочно добрую, безмерно красивую и еще и в шляпе, спихнул с коленок жгучую брюнетку в шикарном темно-синем бархатном платье с расшнурованным лифом… И вроде как застеснялся.

— Здравствуйте, ваше высочество, — все же сумел выговорить муж, быстрыми движениями приводя себя в порядок. — Вы уже приехали?

— Как видите, — широко улыбнулась в ответ. — Не представите? — И указала трезубцем на даму топлесс с зеленым от страха лицом. Сегодня все хамелеонят! Это моровое поветрие или вредные погодные условия, что мимикрия вошла в моду?

— Баронесса Сексилия Давалия Поскакунь, — вспомнил о правилах хорошего тона супруг и поднялся, приветствуя меня.

— Как-кое неожиданно приятное знакомство! — пропела я, подходя к столу, накрытому на двоих, и элегантным жестом накалывая одиноко лежащий персик на трезубец.

Зажигательная Давалия — девица с модельным личиком и ярко-алыми призывными губами, тоже слегка очухалась и попыталась сделать глубокий реверанс, приветствуя будущую королеву.

Удавалось ей это из рук вон плохо — ноги, скорей всего, были слабоваты в коленях (это и неудивительно. Судя по фамилии, колени у нее встречаются друг с другом довольно редко!). К тому же из корсета выпала грудь. И баронесса попала в двойственное положение. С одной стороны, она не могла встать из реверанса, пока я ей этого не позволю, а с другой — вовсю светила обнаженной грудью, а это совершенно недопустимо и считалось прямым оскорблением королевской особы.

— Странная при вашем дворе мода… — непритворно удивилась я, снимая персик и указывая трезубцем на даму, готовую провалиться сквозь пол. — Так и простудиться недолго. Хотя… весьма удобно… сразу товар лицом, так сказать. Надо будет попробовать…

— Не вздумайте! Это весьма неприлично, — замечательно в тему высказался принц, продвигаясь к своей фаворитке и пытаясь ее частично прикрыть.

— Вот как? В самом деле?.. Что вы говорите! — удивилась я, небрежно помахивая горячо полюбившимся мне трезубцем. — Надо же! Значит, ваша знакомая сознательно решила меня оскорбить?

— Ваше высочество. — Минуту спустя Матиас вспомнил, что главный тут он, и попытался овладеть ситуацией. — Мы сейчас все обсудим! — И тут же своей фаворитке: — Баронесса, вы свободны.

Мадама подскочила как ошпаренная, мигом запихала все свое обширное богатство обратно и по стеночке, на полусогнутых, удивительно шустро вымелась из кабинета.

— Пока! Свободны. Пока… — оставила я последнее слово за собой, провожая соперницу ласковым до жестокости взглядом.

— Присаживайтесь, — подвинул мне стул принц.

— Как вы радушны к дамам! — едко заметила я, усаживаясь и обмахиваясь трезубцем. Веер он заменял скверно, но заметно поднимал настроение.

— Мадам, поделитесь секретом, где вы это взяли? — проявил некоторый интерес богоданный супруг, наливая вино в два высоких хрустальных бокала и откидываясь на спинку кресла.

— Да тут, неподалеку, — радостно поведала я благоверному, с нескрываемым удовольствием играя роль нежной супруги, которая воодушевлена и гм-гм… исполнена неземным восторгом при виде неверного супруга. — Вот, сувенирчик на память приобрела. Вам нравится?

— Прекрасный выбор, — одобрил Матиас, подавая мне бокал. — Я и сам бы не отказался.

— Надеюсь, бокал чистый? — засомневалась я, подозрительно рассматривая стекло на свет. — А то, знаете ли, в нынешнее время так легко обзавестись чем-то ненужным!

— Не сомневайтесь, — заверил меня принц, — за этим очень строго следят.

— За чем именно? — удивилась я. — За распространением чего-то ненужного и направлением этого в правильную сторону?! Как заботливо!..

— Нет, ваше высочество, за чистотой посуды, — уселся муж в кресло напротив. — Итак, вы хотели со мной поговорить?

— Разве? — продолжала валять ваньку. — Вам показалось…

— Зачем же вы здесь? — не отставал благоневерный, попивая вино и разглядывая меня, словно необычное насекомое. Так и виделось в его глазах, как он мечтает пришпилить одну неугомонную особу к определенному месту. Но я-то не лыком шита! И булавок у меня припасено гораздо больше!

— В смысле, зачем я помешала вам развлекаться? — спросила напрямую, сощурив глаза до состояния отверстий амбразуры и наведя на цель.

— Можно и так сказать…

Надо же! Бесстыдство просто прет как на дрожжах! Ну, ничего… мое будет сверху.

— А чтоб вам праздник тела испортить и устроить себе праздник души. — И, заметьте, ничуть не соврала!

— Как это мило с вашей стороны, дорогая! — И ручки свои шаловливые к моей шее протянул.

— Безусловно! Я неустанно забочусь о вас, — согласилась я, аккуратно отодвигая трезубцем шаловливую конечность. — Обращайтесь, если что. А сейчас мне пора. Устала очень, нагулялась… по коридорам. Хочется, знаете, с дороги освежиться.

— А раньше не хотелось? — И кто ж тебя, зар-раза, за язык дергал?

— Не посетив перед тем супруга? Как можно?! — Угу. Меня за язык тянул тот же самый зловредный элемент. — Я спокойно существовать не смогу, пока вас покоя не лишу, ваше высочество! — И гордо вышла за дверь, дирижируя себе трезубцем, как жезлом на параде.

А за дверью меня ожидали все те же сопровождающие лица, но с разными выражениями физиономий. У Омаль неописуемое — «умри, несчастная паскуда!», у Рауля задумчивое — «куда, куда, вы удалились?»,[22] а у Кусюкусяра самоубийственное «паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?».[23]

— Тут ненароком никто не пробегал? — на всякий случай поинтересовалась я, мельком оглядев задумчивое трио.

— Хм… (неразборчиво.) Д-дама!!! — прошипела маркиза, кивая в сторону, куда фаворитка удалилась. Ее лицо выражало пламенное и неподдельное желание догнать, наказать, еще раз наказать, потом еще раз… А то, что осталось — отпустить…

— Что ж не пристрелили? — удивилась я. — Разве сезон охоты закончен? В следующий раз разрешаю всяческих трепетных ланей отстреливать без предупреждения!

— А-а-а?.. — неуверенно вступили в разговор мужчины, видимо, все еще удерживая перед глазами трепетный образ полуобнаженной красавицы.

— Господа, проводите меня в мои покои, — приказала, переглянувшись с маркизой и рассудив, что затмить красотку не удастся, даже если мы с Омаль сложим свои прелести вместе.

Управляющий наконец-то вспомнил свои нехитрые обязанности и с видом идущего на эшафот повел нас дальше по коридору. Нас — это меня и маркизу. Рауля мы отлучили от своей августейшей особы и отправили в группу поддержки принца — отвлекать огонь на себя. Маленькая, но приятная месть за обильное слюноотделение.

В отведенной мне спальне, как две капли воды похожей на предыдущие (только мебель из другой породы дерева! Это жадные аристократы на дизайнере сэкономили. Ага. Взяли одного в складчину. Он им и наделал однотипных проектов!), меня наконец-то разоблачили, помыли и дали пошататься по комнате в сорочке и халате.

— Омаль, — обратилась я к статс-даме шепотом, делая умоляющие глаза, — давай скажем, что я плохо себя чувствую, и поужинаем здесь, а то мне так лень снова на себя это напяливать, куда-то тащиться, улыбаться. Ну, давай!..

— Ваше высочество, — громко сказала маркиза, — как вы себя чувствуете? — И показала мне глазами начинать изображать умирающего леб… воробья.

— О-ой, мне дурно, — простонала я, падая в кресло и прижимая ко лбу тыльную часть ладони. Играла я хорошо, со знанием дела. Со стороны я выглядела похудевшим Карлсоном, умирающим от любви к сладкому.

— Ах, ваше высочество! Ваше высочество… — закудахтали фрейлины, носясь вокруг бестолковой стаей куриц и суетливо мешая друг другу. Так, эти дурищи два раза не донесли до меня воду, столкнувшись. Третий раз донесли — и вылили мне на халат по той же причине! Четвертый… я встала и налила себе воды сама, обведя всех взглядом больной собаки и заявив:

— Я тут немного полежу, пока вы меня заботой не угробили, а вы сообщите его высочеству, что нынче мне нездоровится и мы встретимся только утром за завтраком.

Фрейлины поприседали и вымелись во главе с маркизой — сообщать принцу радостную весть: сегодня царственный супруг меня не увидит! Представляю, как он обрадуется!

С этой мыслью я заползла под одеяла, вытянулась на чистых простынях и тихонько уснула. И уже не слышала, как принесли ужин. Как Лара заботливо поправила мне сбившееся одеяло, а Омаль сделала надо мной отвращающий беду знак. Я спала как младенец…