Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи Рыбицкая Марина

— Повинуюсь! — И подчиненная ускакала выполнять распоряжение. Оперативная девочка. Ценю.

После длинной и прочувствованной тирады я сделала «налево кругом» на каблуках и, устало прикрыв глаза, возвратилась в будуар. Чертыхнувшись вполголоса, свернула направо и попала в купальню.

Хм, сильно поизвращаться тут кому-то с железякой на тыкве не дали. Все же выбор цветов в мраморе ограничен, а фантазии на то, чтобы покрасить камень сверху обычной краской, не хватило. Но все равно, и тут попыталась бяку выкинуть дорогая свекровушка, подобрав розовый мрамор для отделки! Но! Поскольку оттенок был бледный, а помещение достаточно большое, то смотрелось все более-менее прилично.

Осталось посбивать несколько излишне вычурных деталей, типа гигантских золотых крюков для одежды, на которых хорошо только вешаться, а не полотенца раскладывать — и жить можно. Купаться — тоже. Впрочем, может, на суицид и был основной расчет? Ну, как бы созерцая такого размера крюк, впадать в задумчивость и бежать намыливать веревку?

Ага! Я намылю, с удовольствием… для нее! И даже по доброте душевной стульчик подвину… в сторону. Услуга «all inclusive» называется. Даже без предоплаты.

Фрейлины, уже не дожидаясь моего вопроса, вытолкнули вперед рыжеватую шатенку в бледно-салатовом платье с серыми вставками, обшитыми мелким речным жемчугом. Та, опустив огромные карие очи, изящно присела:

— Ваше высочество, Надин Миона, дочь князя Коста! — Стрельнула глазками: — Что мне нужно сделать?

— Проследить, чтобы убрали излишества и вазы, — обвела я пространство веером. — Иначе я их все перебью к ноевому дедушке! Причем, заметь — об головы тех, кто тебе не подчинится!

— Слушаюсь, ваше высочество. — Девушка мигом сориентировалась и задала встречный вопрос: — Простите, а можно считать излишним все то, что блестит?

Умная девушка! Ловит идеи на лету.

— Нужно! — заверила ее и пошла прочь. У меня оставалось неосмотренным еще одно помещение. Личная молельня принцессы. Обязательная своего рода малая часовня для знатных аристократок со всеми приличествующими атрибутами в виде икон Марайя, вышитых салфеток, алтарей, исповедальни и прочих прелестей религиозного уединения.

Осторожно, крадучись, я с немалой опаской подошла и отворила резную дверь. Ступила два шага внутрь…

Я думала, что готова ко всему? Так вот: я ошибалась! Готический стиль меня полностью добил и деморализовал окончательно буквально за пару минут.

Представляете, когда входите вовнутрь — и… чернота.

Помните детский ужастик: «в темном-темном лесу, на черной-пречерной поляне, в темном-претемном доме, в черной-пречерной комнате»?.. Ага. И дальше полный вариант истории для пионерлагеря про черную руку? — «отдай свое сердце!!!».

Молельня принцессы — песня из того же репертуара. Какая там богобоязненность! Вы только представьте!

Темень без окон. Все в черно-красном бархате. Лишь несколько одиноких канделябров на полу с тускло горящими свечами, которые не разгоняли окружающий мрак, а только подчеркивали хлипкими оранжевыми соцветиями сгущающийся ужас. Вдали слабо виднелась громада решетчатых коробок исповедален, более похожих на адские клетки для грешников.

И серебристо-облачный, фосфорецирующий Вышний вверху, на противоположном краю комнаты, нарисованный совсем не в средневековой, а скорее абстрактной манере. Плюс скульптурные оранжево-красные черти рогатые вдоль стен и по углам, как живые, зловеще поблескивают золотом глаз. Больше никаких икон и святых! Лишнее. «А вдоль дороги мертвые с косами стоят… И тишина!»[33]

Зайди сюда без подготовки кто-нибудь другой, с менее закаленной психикой — выносили бы труп!

Еще бы! В моей молельне изобразили ад безо всяких прикрас. Зрелище сугубо на любителя. Найти бы еще этих ваятелей-«любителей» и оставить тут пожить… с денька три. Или два… Чтобы после того окончательно тронуться умом, больше и не потребуется…

— Девушки, — прошептала я полуобморочным голосом, складывая руки на груди. — Помогите мне! У меня сейчас внутренний зверь выйдет вон и пойдет страшно мстить!

— Ваше высочество! — подскочила с правой стороны невысокая зеленоглазая блондинка в светло-коричневом платье с золотистой отделкой. — Мы поможем! Вы только скажите, что нужно сделать?

— Ты кто? — сфокусировалась я на ней.

— Милена Скай, дочь графа Тотоса, ваше высочество, — поддерживая меня за локоть, попыталась проявить вежливость и присесть в реверансе девушка.

— Не шали! — погрозила я ей пальцем, когда меня повело в сторону. Но тут сориентировалась последняя из фрейлин: красивая высокая девушка с тонкими чертами лица и удивительными сиренево-голубыми глазами. Светлая шатенка поддержала меня за другой локоть и представилась сама:

— Янолга Кирикири, дочь графа Чагэса, ваше высочество! — не рискуя приседать вместе со мной.

— Предложения? — У меня уже просто элементарно отказывали мозги.

— Ломать? — робко спросила Милена.

— Валяйте! — махнула я рукой и потащилась обратно в спальню, заботливо сопровождаемая Омаль. Мне срочно было нужно полежать!

— С тобой все в порядке? — наклонилась ко мне по дороге к наименьшему злу — спальне встревоженная маркиза.

Стараясь не смотреть по сторонам и сохранить частично целый рассудок, я ответила, выслушав матерные излияния того же рассудка:

— Отпустите меня в Гималаи, а?

— Где это? — удивилась статс-дама, старательно поддерживая мое увядающее от буйства красок высочество.

— Далеко, — просветила ее я. — И там хорошо… светло… монахи бегают…

— А! Монастырь! — перевела Омаль на свой понятный лад. — Уже нельзя, ты скоро станешь королевой.

— Каникулы королевам полагаются? — деловито спросила я, настраиваясь выслушать параграфы Трудового кодекса и, если придется, то оспорить свои права.

— Не знаю, — пожала плечами статс-дама. — Никто раньше не спрашивал.

— Эксплуататоры! — с чувством высказалась я, бессильно падая в заботливо подставленное кресло в спальне, куда мы все же дошли.

Не успела я перевести дух и отойти от шока, как вернулась одна из фрейлин Кристин Пушистис и привела с собой прохиндейского вида дядечку, у которого на лбу большими буквами мигало: «Беру взятки любым способом!»

— Чем может услужить Валякула Леникулус вашему высочеству? — поклонился лысеющий шатен с зализанными на лысину сзади волосами. Когда он выпрямился, у меня сразу настроение скакнуло вверх, следуя за напомаженной прядкой волос, которая тоже прыгала вверх-вниз.

— Господин Леникулус, — кивнула я в ответ на приветствие. — Я хочу, чтобы вы срочно, в течение пары часов, переделали мои покои!

— Все, что в моих силах, ваше высочество! — снова склонился в поклоне лизоблюд, выражая водянистыми голубыми глазами безмерную преданность и неукротимое желание услужить. — Лишь позвольте спросить: как к этому относится ее величество королева, вложившая столько сил и здоровья в отделку ваших покоев?

— Я передам ей свою неземную благодарность. — Шок начал уходить в никуда под натиском бурлящей злости. С едкой иронией: — А особо — за вложение сил и здоровья! Неоднократно… Но, смею заметить — у нас разные вкусы! Поэтому я настаиваю.

— И все же… — У кого-то слишком слабо развит инстинкт самосохранения.

— А ну стоять — бояться! — рявкнула я, после чего резко поднялась с кресла и выпрямилась, во весь рост нависая над распорядителем. — Ты кому, смерд, противоречить вздумал! Я тебя в порошок сотру и продам оптом в Орегондию. Для опытов!

— Не извольте гневаться, ваше высочество, — струхнул Валякула, поняв, что со мной шутки плохи. — Будет, как вы скажете. Сделаем в лучшем виде!

— Даю время до моего возвращения! — рыкнула в ответ будущая королева, давая знак окончания аудиенции. Распорядитель вымелся наружу задом, не переставая кланяться, и столкнулся в дверях с вернувшимися Миралиссой и Каревной, тащившими кучу образцов тканей.

— Девочки, положите на кровать, — велела я фрейлинам и тут же подбежала смотреть принесенное, не сдержав своего любопытства.

Образцы в общей массе были чудесны. Я отобрала несколько для каждой комнаты, примерно прикидывая, как именно должны выглядеть мои покои для того, чтобы я тут жила, а не мучительно существовала. К сожалению, выбор занял много времени, и я послала Кудеяр и Босоркань встретить и предупредить свиту, чтобы готовились к моему официальному представлению, а все остальное перенесли на завтра.

Отрываться от красивых тканей не хотелось. Омаль с трудом выдрала из моих рук кусочки материала и отправила меня в купальню — смыть дорожную пыль, привести себя в порядок и вообще… Как выразилась маркиза:

— Ты должна напоминать майскую розу после дождя!

— Я бы предпочла кактус, — пробурчала фальшивая принцесса себе под нос, топая в купальню и отчаянно сожалея об отсутствии солнцезащитных очков в этом мире. — Хотя… роза тоже имеет шипы!

В купальне меня ждали неизвестно откуда просочившиеся в покои две служанки во главе с Ларой.

— Это кто? — изумилась я, давая возможность стащить с себя амуницию.

— Помощницы, — ответила моя горничная, воюя с корсетом.

— Откуда? — продолжала я задавать вопросы. Мысленно хихикнув, представила, как Лара мне отвечает: «Из лесу, вестимо».

— Прислали. — Сегодня моя служанка была краткой, как никогда.

Вступая в ароматную теплую воду, я все же соизволила проявить законное любопытство:

— Как они сюда мимо меня попали?

Лара удивилась моей неосведомленности и пояснила:

— Через черный ход в купальне. Из гостиной тоже есть еще одна дверь в коридор.

О, как! Заходи, кто хошь, и бери, что хошь! Следовало бы хоть швабру поставить… на всякий случай. Надо застраховаться от незваных визитеров.

— Проходной двор! — сделала я вывод из услышанного. Дальше меня крутили и вертели, драили, натирали и смывали. Честно говоря, у меня сняли как минимум три слоя кожи, но, думаю, я могла просчитаться и отдать гораздо больше. Пару раз я даже прикусывала язык, подавляя желание спросить садистов-косметологов со стажем: что они там нашли такого, кроме прошлогодней майки?

Наконец меня выпустили из цепких ручек и поволокли делать прическу и облачать в подобающее случаю платье. Сидеть пришлось в «солнечном» будуаре, отчего я опять начала тихо звереть. Хоть меня и посадили спиной к занавесям, но в зеркале они отражались прекрасно и салатово-оранжевой рогатостью сбивали весь настрой и цветовое восприятие. Через минут двадцать я была уже морально готова наставить королеве таких же красивых развесистых украшений — причем задействуя исключительно подручный, близлежащий (ее усилиями!) материал…

Отвлеклась я от своих жестоких планов тогда, когда мне принесли первое платье. Ничего не поделаешь, просто пришлось от них отвлечься — вынудили. Увидев парадный туалет, я привстала, скрипнула зубами и гневно скрючила руки, отчаянно мечтая придушить кое-кого, не будем тыкать в них пальцем! Почему? Да потому что мне принесли платье из золотой парчи! Мне! Рыжей!! Р-растерзаю!!!

Смертницы быстренько одумались и, с минутку пошушукавшись за дверью и полчасика побегав туда-сюда (я задремала сидя), притащили темно-фиолетовое платье с кринолином и вставками из фиолетово-серебряной парчи. Это я уже восприняла благосклонно и позволила себя в него облачить.

В то время как на меня надевали драгоценности, превращая милую симпатичную принцессу в вульгарную новогоднюю елку… кстати, я рьяно с этим боролась и сразу снимала то, что казалось излишним или неуместным (правда, на меня потом эти украшения, используя всяческие отвлекающие маневры, цепляли опять)… Так вот, в пылу моей освободительной борьбы за высокое качество против убойного количества пришел начальник дворцовых мастерских. Сутулый дядька лет пятидесяти с рябым лошадиным лицом и выступающими вперед крупными зубами ввалился не стучась; бегло, на грани небрежности, поклонился и отрекомендовался:

— Ваше высочество, Малюта Дуитик, виконт Майд, к вашим услугам.

— Виконт, — механически улыбнулась я, думая о своем. По ходу дела стащила с рук пару, на мой взгляд, лишних бриллиантовых браслетов (Лapa попыталась их насильно вернуть на родину). — Я хочу поменять в своих покоях интерьер… — Отбилась от увесистых «тюремных» оков. Начался следующий заход на тему подвесок и ожерелий.

Мужчина оценивающе смотрел на меня, мрачно жуя ус. Я начала заводиться по второму кругу. Такое впечатление — он снимает «девочку» на панели, а та слишком заломила цену. Подобный взгляд на Земле и то классифицировался бы как весьма непочтительный.

— И мне нужно ваше содействие.

Новости были встречены звонким «хмык» и таким же невнятным поклоном. Казалось, Дуитик в зеркале кланяется самому себе… ну, чтоб не скучно было.

Я отлично понимала: безусловно, будущая королева — новая фигура на шахматной доске власти, и она никому не известна. Сейчас все будут приглядываться: стоит ли со мной считаться. И мое дело дать понять — стоит! Иначе в будущем попаду в разряд «пешек» и буду разменной фигурой. А к сильным личностям всегда тянется какая-то часть народа, создавая определенную защиту. Так учила меня родная история. Не думаю, что здешняя политология намного отличается. Очи долу могли бы сработать где угодно, но только не здесь. Выживает сильнейший, и у кого большие зубы. А я видела в музее скелет тираннозавра. Мне было на кого равняться!

— Прекратить мне строить глазки! — рявкнула я, поворачиваясь к виконту с титулом вежливости. — Господин Дуитик, перетяните всю мебель в моих покоях отобранной мною тканью. Мои фрейлины вам объяснят, что и где именно я хочу!

— А-а?.. — попробовал вступить в полемику начальник мастерских, видимо, по дурной традиции собирался спросить, как относится к моему вмешательству мадам свекровь.

Я опередила:

— Выполнять! Быстро!

— Но… — Кто-то был незнаком с сопроматом.

— Маркиза Мередит, — кликнула я фрейлину. — Будьте любезны пригласить ко мне королевского палача!

— 3-за-ч-чем, в-ваше в-высоч-чество? — склонился в три погибели виконт Майд.

— Узнаете! — зловеще пообещала я и приказала: — Вперед, осматривать фронт работ!

В дверь вежливо постучали. Кивнув маркизе, я разрешила открыть. В дверной проем протиснулся средних лет бравый дядечка в коричневом мундире с вышитым золотом моим гербом на груди. Углядев меня, возвышающуюся над всеми и всю из себя грозную, мужчина поклонился, прищелкнул каблуками и по-военному четко отрекомендовался:

— Каспер Неподкупий, герцог Рыкун, ваше высочество, начальник вашей охраны!

— Весьма приятно, — соизволила я улыбнуться и протянула руку для поцелуя. Рука была добросовестно обслюнявлена. — Приступайте к своим обязанностям, герцог.

— Благодарю, ваше высочество, — еще раз щелкнул каблуками Каспер и попросил: — Вы не могли бы сказать пару ободряющих слов моим ребятам?

— Всенепременно, — согласилась я и вышла в коридор, позвав за собой наличествующих фрейлин.

А в коридоре… Вдоль стены выстроились та-а-акие рослые и симпатичные мужики!.. Я сразу вспомнила: «А я люблю военных, красивых, здоровенных…».[34] И уж было совсем собралась любить всех оптом, как за углом послышался шум, и появилась бледно-зеленая Вемуля в сопровождении неандертальца двухметрового роста.

— Ух ты! — Такого образчика я еще не видела! Какая кунсткамера! Красотища!

Я рядом с ним сама себе показалась божьей коровкой и королевой красоты одновременно, причем — всех миров!

— Королевский палач? — выпалила я, с восхищением разглядывая пещерную личность. Личность кивнула и засмущалась.

— Подождите меня там! — ткнула я веером в сторону двери и вернулась к своим стражам. Некоторые при виде палача почувствовали себя чуточку неуютно.

— Приветствую вас, мои стражи, — пафосно сказала я, похлопывая веером о другую ладонь, в точности, как кот стучит хвостом об пол. Действие, на самом деле не выражающее внутреннего удовольствия. — Благодарю за службу!

— Рады стараться, ваш выс! — рявкнули ребята и по знаку начальника развернулись и потопали кто куда, следуя своему расписанию построения. Остались лишь двое, занявшие пост у входа.

Ободряюще улыбнувшись страже, я вернулась вовнутрь, успев заметить у некоторых фрейлин мечтательные выражения лиц.

— Но-но! — погрозила девушкам веером. — Без глупостей!

Герцог сел мне на хвост:

— Еще будут какие-нибудь приказания, ваше высочество?

Я нервно дернула щекой:

— Герцог Неподкупий, я очень рада, что вы с ребятами будете охранять мое тело, вы вызываете у меня доверие. Но у меня возник один интересный вопрос. Принц назначил в дороге начальником моей стражи герцога Рауля Силвермэна. Скажите, разве он сложил свои полномочия? — По удивлению на лице Каспера я сделала вывод, что ему о том ничего не известно. Продолжила: — Простите за нескромность, а кто назначил вас меня охранять?

— Его величество король Амадин! — отрапортовал герцог, встревоженно вглядываясь мне в лицо. Добавил севшим голосом: — Я всецело подчиняюсь королевскому приказу.

— То есть его высочество принц и герцог Силвермэн не в курсе вашего назначения? — спокойно уточнила.

— Получается так, ваше высочество, — смущенно молвил Неподкупий.

— Хорошо. Не волнуйтесь. Я думаю, мы легко утрясем этот вопрос. В самом крайнем случае, вы сможете объединить свои силы, тем более что в дороге для моей охраны его высочество Матиас отдал мне часть своих рыцарей и стражников, а это совершенно недопустимо — лишать надежной защиты наследника престола, — рассудительно заметила я. Герцог молча поклонился и, обеспокоенный, вышел.

Разобравшись с одним из дел, я с удовольствием воззрилась на маявшегося в непривычной обстановке палача и придворных, отсвечивающих всеми оттенками зеленого. У кого-то, правда, пошел сбой и вместо зелени проступила бледность или бордо, но эти случаи оказались единичными.

— Как зовут? — поинтересовалась я у пещерного человека, не переставая разглядывать дивный образчик сияющими глазами. Ну, люблю я все необычное и экстраординарное! До сих пор помню, как с «тарзанки» сигала, потому что с детства боялась высоты. Так вот, когда меня первый раз оторвали от перил и прямо с деревяшками швырнули вниз, то потом не могли от меня избавиться. Мне так понравилось! Правда, тогда немного пострадал инструктор, который ждал меня внизу. Ага. Я ему от страха саданула по голове теми частями перил, которые намертво зажала в руках. Беднягу пришлось сначала долго приводить в чувство и еще дольше — просить прощения. Так вот, с тех пор инструктор как меня видел — начинал подмигивать и спешил уйти подальше.

— Гамадрир, ваше высочество, — просопел палач, моргая на меня маленькими мутно-зелеными глазками из-под надбровных нависших дуг.

— Какое чудное имя! — не сдержала я улыбки. — И как вам подходит!

— Правда? — довольно запыхтел неандерталец. — Мамочка постаралась! Она меня так любит!

— Какая замечательная женщина! — с чувством поддержала я, пытаясь представить его матушку. Но мне помогли. Безмерно стесняясь, Гамадрир полез в карман красных штанов и выудил небольшую миниатюру, которую протянул мне.

— Какая… прелесть! — выдавила я из себя, разглядывая портрет «бронтозавра», стоящего на задних лапах. — Ваша мама — редкая красавица!

— Спасибо, ваше высочество! — Палач порозовел от удовольствия. — Мамочка будет счастлива, услышав это.

— Передавайте ей мои искренние пожелания и поздравления! — пропела я, отходя от шока. На фоне мамы ее ребенок выглядел писаным красавцем. — Как ей повезло с сыном!

— Нижайше благодарю, ваше высочество, — истово поклонился палач и чуть не разбил крепким лбом мой столик розового дерева.

— Можете идти, — отпустила я его.

— Если что, то я всегда к вашим услугам! — Не переставая кланяться, Гамадрир попятился к двери. — В любое время дня и ночи!

— Обязательно! — заверила его я и прикрылась веером. Потому что позади заплечных дел мастера нарисовался мой муж, которого тот не увидел и смел с дороги, нечаянно чуть не уронив. Стражи успели на помощь и поддержали его высочество.

— Что здесь происходит? — грозно поинтересовался благоверный, проследив за побагровевшим от смущения палачом.

— Налаживаю общественные связи! — невинно сказала я, разглядывая расфуфыренного супруга в дорогом костюме с пышными рукавами и штанами-буф. Кстати, тоже фиолетово-серебряном. Обшитая по краю мехом белого горностая коротковатая мантия темно-фиолетового бархата с голубой подкладкой мне особенно полюбилась из-за пришитых по полю ткани белых хвостиков. Башмаки с загнутыми носами… отдельная часть описания… у меня едва хватило сил громко не засмеяться.

— Связи? — Ноздри породистого аристократического носа раздулись и пригрозили стать крыльями. — С палачом?! — взревел его высочество Матиас.

— А чем он хуже остальных? — пожала я плечами, поигрывая веером. — Такой же человек… — Фыркнула: — Кстати, гораздо более полезный, чем некоторые! — Я бросила выразительный взгляд в сторону начальника дворцовых мастерских.

Виконт Майд попытался стать невидимкой и слиться цветом со стеной. Фокус не удался. Такого насыщенного оттенка без специальных декоративных средств нормальному человеческому существу достичь не дано!

— Он — королевский палач! Человек низшей касты! Да ни одна женщина-аристократка не должна иметь с ним никаких дел! — возмущенно попытался донести до моего сознания принц давно заезженную истину. Но уронил по дороге, потому что добавил: — Вы меня компрометируете!

— Какой ужас! — Я комически прикрыла глаза и задрожала. — Я ж не знала, что когда вы уединяетесь с дамой — это невинное времяпрепровождение и детская шалость, а когда я у всех на виду знакомлюсь с обслуживающим персоналом — это компромат!

— Не утрируйте, — попытался заткнуть поток моего красноречия муж, запоздало догадавшись, что сорвал резьбу на кране.

— Вы не знаете, что такое «утрировать»! — хмыкнула я. — Разрешите пригласить вас на экскурсию по моим покоям. Гарантирую незабываемые ощущения!

Принц посмотрел на меня, как на последнюю дурочку (хорошее выражение! Интересно, первой дурочкой быть почетнее?), но спорить не стал, позволив себя увлечь в поход по экстремальным местам.

При виде будуара, симпатичных лосей и олешков с рогами супруг впал в прострацию и замер, соображая — кто тут олень. Гостиная произвела на него яркое впечатление. Матиас внимательно рассмотрел алый шелк и зеркала и, прошипев под нос нелицеприятное:

— Бордель на лобном месте! — отправился набираться острых ощущений в часовню.

А вот там ему понравилось. До такой степени, что у Матиаса созрел коварный план:

— Дорогая, вы не против, если я время от времени буду присылать сюда некоторых неугодных людей? Для общения с… богом?

— Садист! — сделала я вывод.

— Ну что вы! — отмахнулся муж, с интересом разглядывая подобие ада. — Просто использую подручные средства.

— Восхитительно! — заверила я его и предложила: — Давайте вы весь этот интерьер заберете к себе, пока у меня тут неучтенное привидение не образовалось? Я все же предпочитаю что-то поспокойней…

— Так вы желаете все переделать? — вопросил супруг, предлагая мне руку и обнаруживая в поле своего зрения начальника мастерских.

— Естественно! — согласилась я с предположением, переведя его в уверенность. — Вы же не хотите вместо супруги получить сумасшедшего кролика!

Принц намек понял и поощрил мое начинание:

— Не возражаю, драгоценная супруга!

Ха! Еще бы он возражал! Я, может, и не образец верноподданной жены, но зато вполне адекватная и на него при каждом случае не бросаюсь с непонятными намерениями: то ли укусить, то ли поцеловать…

— Вы готовы? — перевел он тему беседы, более не удостоив никого из присутствующих ни взглядом, ни словом.

— Всегда! — выдала я свой девиз и выплыла из покоев, отдав последнюю команду: — Переделать и проследить! Те, кто не занят, за мной!

Статс-дама и пять фрейлин подобрали юбки и выстроились за моей спиной кавалерийским клином. Ну, или если кому так больше нравится — группой поддержки…

— Может, вам нужны еще фрейлины? — Матиас проявил не по-мужски трогательную заботу и под шумок попытался добавить головной боли: — Все же вам по статусу полагается не меньше четырнадцати.

— Благодарю! — кивнула я с достоинством. Подумала: «Как бы мне тех, кто есть, запомнить и работой занять, чтобы просто так не болтались и на… гм… шлейфы себе приключений не искали? А то во-он как стражам глазки строили, аж мундиры воспламенялись!» — Мне и этих хватает!

— Ваше желание для меня закон! — сообщил мне принц свою точку зрения. Хех! Шалун! Я ж могу и поверить!

— Все желания? — немедленно заинтересовалась я допустимыми размерами раскатывания губы.

— Все… Разумные, — пошел на попятную любезный супруг, выводя нас к спуску на лестницу, где давно поджидал рыщущий глазами отряд его кавалеров.

— А степень разумности кто определяет? — Моей губе явно хотелось больше места, чем муж был готов уступить.

— Я! — просветил меня Матиас и дал понять, что этот разговор окончен.

Наи-и-ивный! Сначала справку от психиатра принеси, а то потом еще замучаешься мне причины, почему «нельзя», объяснять. А вот тогда я уж буду определять… хм, степень разумности!

По широкой беломраморной лестнице мы чинно спустились на один этаж, прошли несколько пустынных залов и остановились перед громадными, инкрустированными перламутром и украшенными позолотой створками, ведущими в тронный зал.

Мне быстренько навели последний блеск, и глашатай завопил для особо глухих:

— Поспешествующею милостию Вышнего Кронпринц Матиас, наследник престола Сегала, великий герцог Мирмурский и Лапланч, герцог Урманский, Свияжский и Балатранский, его сиятельство князь Выхойский, граф Кольвинский, маркиз Арканский, барон Урланский, Катрасский и Амальданский, виконт Белийский, владетель Баоссили, Турманс и прочая, прочая, прочая…

— Принцесса Алиссандра, жена наследника престола принца Матиаса, наследная принцесса Глеховии, великая герцогиня Айверская, герцогиня Килисская, Шасская и Далисская, княгиня Даурская и Вотийская, графиня Созельская, Мимурская и Айлозильская, маркиза Ципильская, баронесса Турийская и Сорийская, владетельница Хольста, Айренга, Вудувилля и прочая, прочая, прочая…

Подавив два мучительно назойливых желания — навсегда заткнуть чей-то рупор и прочистить свои оглохшие уши, я мило оскалилась мужу. Подумала: «Мне столько титулов сроду не запомнить! Нужно будет на бумажке записать и принимать вечером по одному, как снотворное!» — и, сохраняя царственную осанку, уверенно шагнула в тронный зал.

О, господи! У меня появилось чувство, будто я ступила в православную церковь.

Высокий купол потолка поддерживали два уровня арок, в основании которых стояли на первом этаже — нефритовые, а на втором — лазуритовые колонны. Все пространство стен занимали художественные фрески.

Вначале, при входе в зал, то были вереницы святых с золочеными нимбами, ведущих богобоязненные беседы и торопящихся по неведомым простым смертным, но несомненно важным делам.

Мозаичный пол искусно оживляли фигурки животных в местном круге зодиака.

За троном на стене виднелось конное изображение Марайя, карающим мечом повергающего какого-то демона, весьма похожего на полузмею-полудракона.

Выше трона ангел трубил о его великом подвиге.

Еще выше, на уровне второго этажа и на потолке, Марай в окружении тех самых святых готовился отбыть на небо и очень восторгался по этому поводу, эмоционально приподымая руки и расталкивая соратников.

Святые, по этому случаю лишенные нимбов (наверное, позавидовали мужику черной завистью!), вовсю шустрили поодаль. Некоторые, особо доверенные лица, обмахивали будущего небожителя опахалами и припадали к его стопам, видимо, надеясь вовремя в него вцепиться, чтобы и самим туда взлететь. Художник заметно злоупотребил аффектированными позами, отчего полотно фрески, вместо того чтобы внушать пылкое благоговение, вызывало нездоровый смех. У меня, во всяком случае.

Я тихо хихикнула, чем заслужила неодобрительный взгляд супруга и предупреждающее пожатие руки. Действительно, на нас сейчас направлено слишком много враждебного внимания. Едва заметно кивнула, как бы извиняясь за несдержанность, и продолжила разглядывать зал.

Из узких и высоких окон, умело закамуфлированных в стенах и потолке, в помещение лился яркий свет.

Синяя бархатная дорожка от лестницы прямиком вела к трону. По ее сторонам поставили поручни с бархатной веревкой между ними, явно в честь нашей встречи. За ограждением волновалось безбрежное море придворных, сливаясь в одну разноцветную массу. В эту толпу влилось и наше сопровождение, предоставив нам с мужем идти к трону одним.

На противоположном конце зала, на бирюзово-бархатном возвышении в громадных креслах восседали король с королевой. Когда мы спустились и подошли ближе, король резко встал, приветствуя близких. Королева с промелькнувшей и мгновенно подавленной гримаской неудовольствия медленно поднялась следом.

Мое восприятие от волнения сузилось. Сейчас я уже не могла охватить всю картину в целом, поэтому пришлось разглядывать всех по одному. Руки непроизвольно затряслись. В голове образовалась приятная легкость. Почему? Да потому, что оттуда в страхе сбежали мозги, прихватив с собой мысли. Видимо, на всякий случай…

Похоже, муж почувствовал мое не от мира сего состояние. Матиас наклонился и тихо шепнул:

— Где же ваша смелость, дорогая?

— Там же, где ваша мужественность, драгоценный, — обиделась я, услышав в голосе насмешку. — Канула в безвестность и там слегка заблудилась!

— Где моя новообретенная дочь? — прогрохотало с трона. И ко мне начал спускаться король. Я в который раз за сегодня подавила желание спрятаться за спину мужа и прикинуться колонной, если уж за статую святой принять не согласятся.

— Дай-ка я на тебя посмотрю, милая! — заорали уже над ухом. Я подняла глаза и…

Папочка моего принца не разочаровал. Именно таким я его и представляла. Верста коломенская, под стать моему мужу. Широкоплечий. Темноволосый с проседью. Благородный король-рыцарь, получивший это прозвище от официальных историографов. Каких только эпитетов они ему, бедолаге, не понавесили — «храбрый, честолюбивый, хитрый… сластолюбивый». Ну-ну…

— Какая ты худенькая! — сжали меня в медвежьих объятиях.

— Если вы меня еще немного… уф!.. подержите, — выдавила я под аккомпанемент хруста собственных ребер, — то меня вообще найти будет очень сложно…

— Хо! Хо! Хо! — засмеялся Амадин и отпустил слегка помятую принцессу. — А ты с характером! Хорошо!

— Чего уж тут хорошего! — пробурчал супруг, обнимая отца, которого я рассматривала во все глаза.

Совершенно некрасивый, с огромным перебитым носом, похожим на утиный, крупным ртом, тонкими усиками и курчавой бородкой не по моде. В ухе, словно у пирата, одинокая белая в серебре жемчужина устрашающих размеров. На голове прикольная старомодная шапочка — не то бархатный берет, не то местная модифицированная версия шапки-ушанки, хоть и обогащенная должным образом бриллиантами и прочей бижутерией.

— Нравлюсь? — вдруг лукаво подмигнул мне свекор.

Он производил сложное впечатление… Вокруг короля царила и давила на психику аура абсолютной власти. И, на контрасте, — добрые-предобрые смеющиеся глаза. Его величество король Амадин был бы совершенно неказист и, в общем, вполне ординарен, если бы не эти глаза. Они преображали лицо, преломляя силу — в доброту, а цепкий ум — в глубокую человеческую мудрость. И еще… по отношению к своему наследнику, принцу Матиасу, они светились огромной любовью, настолько сильной, что часть этой любви автоматически переходила и ко мне, молодой невестке.

— Безусловно! — не задумываясь ответила я, глядя королю прямо в глаза, и ничуть не покривила душой. Он мне действительно чрезвычайно понравился.

Совершенно очевидно — король с самого начала предпочитал видеть во мне не соперницу счастью его ребенка, не претендентку на королевские милости, а любимую дочь и уважаемую супругу его сына. И столь велико было это обаяние… своей улыбкой, ласковым обращением король-отец настолько это всячески демонстрировал, что заставлял меня невольно расцветать ответной улыбкой, полной невысказанного солнечного обещания.

— Позвольте и мне поздороваться с принцем, — раздался мелодичный голос, полный липкой патоки. Как-то так я себе и представляла свою соперницу…

Как я уже поняла из перешептываний моего близкого круга, королева прослыла дамой властной и опасной. Такой себе Маргарет Тэтчер в белых шелковых перчатках, которая мягко стелет, да жестко спать. Где надо — брала лаской, где надо — поразительной жестокостью и коварством. И еще: все, как один, дружно упоминали о ее фантастических амбициях. Так что от этой леди мне держаться подальше сам бог велел. Она к людям беспощадна. Собственно, кроме нее, все остальные в ее глазах — не люди. Так, грязь… Неизвестно еще, чем бы все дело закончилось, если бы не менее властный папаша моего благоверного не удерживал ее норов в ежовых рукавицах, за что ему спасибо огромное ото всех (и от меня лично — авансом на будущее!). В общем, народная молва единодушно утверждает: моя «мама» по мужу — стервь еще та.

— Здравствуй, мой дорогой! — Королева картинно припала на грудь моему мужу, как будто он вернулся из похода, победив по меньшей мере дракона. Интересно, бывают ли драконы рыжие? И можно ли меня причислить к племени огнедышащих ящеров? А если «да», то где кнопка для включения огнемета?.. Я б сейчас с удовольствием кого-то поджарила! До хрустящей корочки!

Матиас вымученно улыбнулся и попытался с осторожностью отодвинуть мачеху. Ага! Щас! Та прилипла к нему намертво, явно давая одной рыжей принцессе понять, что мой номер последний и я в глубоком пролете. Как же! Разбежалась!

— Здравствуйте, мама! — нагло влезла я между ними. — Как ваше здоровье? Радикулит больше не беспокоит? Коленки сгибаются?

Теперь я с интересом вглядывалась в черты свекрови. Да, слухи о ее красоте ничуть не преувеличены! Благородная статная дама немаленького роста. Над окружающими (за исключением короля-отца и его сына) она возвышалась, словно колокольня над городом. Грудь высокая и маленькая. Правильные округлые полушария, заманчиво поданные корсетом, томно выглядывали из декольте, полуприкрытые кружевом косынки.

Я облегченно вздохнула: ну не одна я такая безгрудая!

Тонкий стан плавным гитарным изгибом переходил в широкие бедра. Покатые плечи, согласно веянию моды, всячески подчеркнули одеждой. Открытые руки, с большим вкусом облагороженные бриллиантовыми и золотыми браслетами, венчались аккуратными ухоженными ногтями, явно хорошо знакомыми с вполне цивилизованным маникюром.

На породистом умном лице сразу привлекали внимание темно-карие глаза в обрамлении темных бровей и ресниц. А если учесть, что наша королева — натуральная пепельная блондинка, к тому же еще и очень светлая, то сочетание било мужчин наповал.

Особенно хорошо смотрелись эти глаза с фарфорово-белой матовой кожей. Удачно подобранная косметика, практически незаметная, лишь усугубляла это чувство первозданной красоты.

Чистый высокий лоб венчала большая каплевидная, нежно-розовая жемчужина, спускающаяся вниз посредине пробора от небольшой бриллиантовой диадемы. Тонкие выщипанные брови идеально правильной дугообразной формы подчеркивали красоту бездонно-темных глаз. Лицо королевы-мачехи немножко, самую малость, портил нос. Он был… несколько длинноват. И к губам можно было придраться — на фоне носа они казались чуточку тонкими. Но сами алеющие уста, сохранившие природную свежесть и упругость, словно манили для поцелуя. А нос, хоть и длинный, в остальном был вполне красивой формы.

— Дорогая! — вмешался в нашу безмолвную перепалку глазами король Амадин. — Не стоит переигрывать!

Омелла бросила на меня последний ненавидящий взгляд, расцвела фальшивой улыбкой и повернулась к мужу.

— Я просто радуюсь воссоединению семьи, дорогой! — пропела она, и мне приспичило сделать ей какую-то пакость. Благо предлог качался у меня перед глазами…

Прическа ее величества поражала воображение посильнее современных переводных любовных романов с «расстегнутыми наголо штанами». Я такой больше ни у кого никогда не видела: ни при дворе, ни на старинных гравюрах. Итак, на голове королевы Омеллы в разные стороны от пробора были хитрым манером закреплены булавками, шпильками и лаком гигантские воловьи рога. Их «подножие», зафиксированное золотыми сеточками в черных мелких жемчужинах, выходило постепенно на острые кончики, для довершения впечатления увенчанные специфическими навершиями из полос золота и серебра. Интересно, это намек на участь мужа? Или предупреждение?..

Пока я раздумывала, как правильнее донести до окружающих свою мысль, мне пришел на помощь король, который попенял любвеобильной супруге:

— Омелла, вы не поприветствовали как должно ее высочество!

Королева поперхнулась ядом. Такой вывод напрашивался сам собой на основании выражения ее красивого лица. Если бы взглядом можно было убивать, то я бы уже минут десять лежала бы посиневшая, вся из себя мертвая и остывающая, а ее величество, торжествуя, исполняла бы на моей могиле танец победителей из репертуара народов «тумба-юмба».