Как нарисовать мечту? Ярцева Евгения

– У меня отметишь! – с готовностью откликнулась Оксанка. – У нас четыре комнаты! И домашний кинотеатр есть, и, главное, полно места, чтобы потанцевать!

– Оксан, спасибо тебе, конечно… Но, понимаешь, мне как-то неудобно…

– Ничего неудобного! Предки уйдут, я их куда-нибудь сплавлю, в гости или в театр, они обожают ходить по театрам. Будет классно! Ну что, договорились? А?

Вконец обезоруженная, Алена безропотно кивнула. Кажется, пришло время уверовать в чудеса.

– А кого пригласишь? – тут же осведомилась Оксанка. – Я имею в виду, из парней.

Алена лишь плечами пожала. Кого она может пригласить, если в контактах ее мобильника нет телефона ни одного мальчика, кроме…

– Щелкунова пригласишь? – продолжала Оксанка.

– Саню?! – изумилась Алена. – Не пойдет он ни на какой день рождения.

– А может, пойдет! Вы же с ним дружите. Он с тобой общается.

– Да не дружим мы с ним!

– Но вы ведь родственники? Он вроде твой двоюродный брат.

– Никакие не родственники, у меня вообще нет двоюродных братьев…

– Ну, в общем, ваши родаки дружат, – не слушала Оксанка, – и вы с ним, типа, друзья детства. Пригласи его, а?

– Не хочу я его приглашать, он и сам не пойдет, и еще пошлет меня куда подальше!

– А ты вот как ему скажи. – Оксанка взяла Алену под руку, потянула к оконной нише и доверительно понизила голос: – Намекни ему, что я интересовалась, придет ли он на твой день рождения. Посмотрим, что он тогда скажет. – Оксанка выразительно повела глазами, как фотомодель перед камерой. Очевидно, такой способ заманивания Сани на Аленин день рождения она считала беспроигрышным.

– Ой, даже не знаю… – Алене было не по себе; хотелось замять разговор, но Оксанка крепко держала ее за локоть, и чувствовалось, что так просто она не отцепится. – Ну, хорошо… Я попробую…

Теперь стало понятно, чего ради Оксанка набивалась со своей благотворительностью… Непонятно было другое. Неужели она запала на Саню?! Выходит, запала. На что там западать, Алена взять в толк не могла. Оставалось опять-таки отнести это к необъяснимым явлениям природы.

После уроков Оксанка снова ухватила Алену под руку и вызвалась проводить ее до метро. Словом, вела себя так, точно дружба у них завязалась в незапамятные времена и продлится до гроба.

– Девчонки, подождите!

Их рысью догоняла Лиля. Видать, узнала очередную новость, которой не терпелось с кем-нибудь поделиться.

– Елка возвращается, – сообщила Лиля. – Ее выписывают послезавтра. Выяснилось, что у нее никакая не опухоль, а только…

– Зачем возвращается?.. – перебила Алена. – В смысле, когда?

– После Нового года, в третьей четверти. А Костик (так в классе величали нового математика) отчалит обратно в свою школу… Ты чего, Ален?

Алена остановилась как вкопанная.

– Я… я вспомнила, что у меня срочное дело, – пробормотала она.

И даже не сказав «пока», почти бегом пустилась к метро.

Мама подергала за дверную ручку, нетерпеливо побарабанила по косяку:

– Алена, а Алена! К телефону подойди! Почему ты закрываешься?

И пошла обратно на кухню, приговаривая:

– И так плюнуть негде, а она в отдельной комнате запирается.

Егор торчал на кухне – учил «Однажды в студеную зимнюю пору», так что Алене представилась возможность уединиться. Притворив дверь в свою комнату, Алена подошла к телефону.

Это была Виктория Викторовна.

– Что случилось, Алена? – спросила она, по обыкновению растягивая слова и проговаривая безударные слоги. – Почему ты не приходишь на занятия?

– Очень много уроков, – ответила Алена вполголоса и украдкой оглянулась: не слушает ли мама разговор. Кухню и комнату, где стоял телефон, разделяла маленькая прихожая.

– Уроки уроками, но бросать живопись тебе никак нельзя, пойми это, – монотонно, но очень настойчиво говорила Виктория Викторовна.

– ГИА скоро, – полушепотом сказала Алена.

– Это не повод бросать живопись. Это совершенно неразумно. Ты собираешься приступать к работам для конкурса? Время поджимает. Пора определяться. Если тебе некогда работать над новым, можно выбрать что-то из твоих прошлогодних работ. Так и сделаем? В любом случае, жду тебя во вторник.

Алена односложно отвечала: «Да», «Не знаю», «Хорошо». Положила трубку и направилась было в свою комнату. Егор преградил путь – выскочил из кухни и продекламировал:

– «В больших сапогах, в полушубке овчинном, в больших рукавицах, а сам – с ноготок».

Мама с засученными до локтя рукавами, вытирая полотенцем мокрые руки, тоже выглянула из кухни. Сути разговора она не уловила.

– Что эта мадам звонила? Небось больше денег хочет? Им в этих студиях все равно, кто к ним ходит, лишь бы деньги носил. На чем попало зарабатывают.

Маме в жизни не довелось заработать «на чем попало», вот она и раздражалась на тех, кому, по ее мнению, это удалось.

– Мам, она ж за аренду платит. И потом, это ее работа…

– Пффф, не смеши меня. Какая работа – рисование?

Алена не стала спорить. Ушла к себе и снова заперлась.

Мама напрасно ломала копья. Папка для рисунков пополнила коллекцию нежелательных напоминаний – с начала учебного года пылилась под кроватью. Дома никто не знал, что Алена перестала ходить в студию, и доводить это до сведения папы и особенно мамы Алена не спешила. Объяви она, что бросила занятия, – и плакали ее свободные вторники. Да и деньги, которые папа исправно выдавал ей каждый месяц. За это надувательство Алене было совестно; но не слишком. Ведь папа, конечно, не отказался бы давать ей те же самые деньги в качестве карманных.

Запиралась она для того, чтобы никто не видел, что творится на ее письменном столе.

Стол был завален черновиками с цифрами и формулами.

Алена занималась алгеброй.

Она решила поступить в математическую школу. Ту самую, из которой пришел новый математик и куда он вот-вот должен был «отчалить».

Спору нет, она никогда не блистала по математике. Но что с того? Разве это мешает избрать математику делом своей жизни и стать тем самым человеком, о котором говорила Виктория Викторовна? Человеком, который имеет цель, ставит перед собой трудные задачи и решает их одну за другой! Он раз за разом поднимает планку и достигает головокружительных высот. Перевернуть свою жизнь, броситься очертя голову против течения – от этого действительно захватывает дух!

Для начала Алена выбрала из середины учебника уравнение повышенной сложности, до которого в классе еще не дошли – чтобы поднять планку чуть выше того уровня, на котором она находится. Перечитывая правила и сверяясь с тетрадкой, в которой были похожие уравнения, битых полчаса корпела над черновиком. Вроде справилась. Заглянула в конец учебника. Ответ не сходился.

Что ж, сразу высоту взять не удалось. Ничего страшного. Как говорила Виктория Викторовна, если долго мучиться, что-нибудь получится!

Алена по второму разу засела за черновики. Тут в комнату вторгся Егор: мама погнала его спать. Пришлось погасить верхний свет и включить маленькую настольную лампу. Наверное, из-за того, что Егор отвлек Алену от уравнения, ответ, хотя и получился другим, опять не сошелся с ответом в учебнике.

Алена заварила себе крепкий чай. Съела кусочек шоколадки. Переставила настольную лампу. И в третий раз вступила в бой с уравнением…

Когда ответ снова получился другим, но так и не совпал с ответом в конце учебника, Алена подумала, что, наверное, чересчур задрала планку. И что течение, против которого она бросилась очертя голову, пожалуй, слишком сильное. Понимая, что ночью ей приснятся кошмары в обличье бесконечных иксов и игреков, она героически продолжала мучиться. Никакие высоты достигнуты не были, но голова уже кружилась. Нет, она не отступит! Во что бы то ни стало разберется, в чем ее ошибка! Разгадает этот проклятый ребус!

Разгадка оказалась простой. После нескольких часов борьбы с заколдованным уравнением Алена нечаянно обнаружила, что неправильно переписала одну цифру в условиях.

Вот только решать уравнение с правильными условиями было поздновато. Часы показывали половину второго. Алена захлопнула учебник, погасила свет, плюхнулась на кровать и тотчас уснула. Крепко, без снов.

Был вторник. До Алениного дня рождения оставалась неделя с хвостиком.

Алене никогда не приходило в голову слетать в космос. Точно так же у нее не возникало крамольного желания сходить в магазин одежды. Вещи ей выбирала мама, руководствуясь собственным вкусом. Но мамин выбор был обусловлен исключительно ценами. По вкусу ей были только вещи с распродаж. Самостоятельно купить себе любую шмотку означало вывести маму из себя. А когда мама заводилась – даже если поводом служило что-нибудь абстрактное, – всем приходилось несладко. Она терроризировала домашних теориями, имевшими мало общего с реальностью, но оттого не менее агрессивными. Внушала, что семье, кроме переселения в тмутаракань, грозит опасность пойти по миру, причем в буквальном смысле, ведь скоро коммунальные платежи настолько возрастут, что семья лишится жилья и станет просить милостыню в подземных переходах. Или что сдать ЕГЭ возможно, только наняв с десяток репетиторов, а если рассчитываешь поступить в престижный вуз, без миллионных взяток не обойтись. Когда на маму находил такой стих, Алена втягивала голову в плечи, кусала ногти и чувствовала себя виноватой, что коммунальные платежи растут, а для ЕГЭ нужны репетиторы. И до ужаса боялась, что мамин террор обратится на нее, если она нечаянно даст повод.

В этот вторник после школы Алена намеревалась идти прямым ходом домой, чтобы опять вгрызться в алгебру, а если дома спросят, почему она не в студии, соврать, что сегодня занятия отменили. Но, проходя мимо четырехэтажного торгового центра, приостановилась. Так и подмывало зайти внутрь, будто в недрах был запрятан гигантский магнит, который притягивал ее с неодолимой силой. «Просто посмотрю, – сказала себе Алена. – Пошляюсь по этажам».

…А этажи были наводнены магазинчиками, ломившимися от одежды и обуви всех мастей и фасонов. Чем дольше Алена смотрела на это изобилие, тем сильней жгли карман деньги, накопленные за несколько месяцев. Того и гляди прожгут в нем дыру, если Алена не потратит хотя бы их часть и не сделает себе ко дню рождения подарок. Пусть совсем маленький! И пусть надевать это придется украдкой… От мамы много чего приходится утаивать. Так что не привыкать.

Алена ощупывала блузки, перебирала вешалки с юбками, прикладывала к себе топы и не могла взять в толк, к лицу ли ей эта вещь, качественная она или, как говорили девчонки в классе, китайская подделка, модная или полный отстой… Может быть, потому, что к своим почти шестнадцати годам не приобрела ни малейшего опыта в выборе одежды. А может, потому, что одежды этой было слишком много, и выбрать из такого разнообразия и разностилья – нелегкая задача и для матерой модницы. Что лучше – лен или трикотаж? Однотонное или полосатое? Свободное или облегающее? Шут его разберет. Купишь вещь наобум – и тебя засмеют даже куры.

Алена обошла магазинчики на первом этаже, так и не отважившись что-нибудь выбрать, и поднялась на второй. В глаза бросилась вывеска «Необычная одежда», от которой Алена шарахнулась, как черт от ладана. «Необычное» – это наверняка нечто диковинное и эксцентричное. Короче, вызывающее. Уж если из обычной одежды так сложно что-нибудь выбрать, то от необычной и вовсе ум за разум зайдет.

Но тут внимание Алены приковало пальто на манекене за стеклянной витриной. Полудлинное, ярко-горчичного цвета, с пуговицами наискосок.

Потоптавшись перед витриной, Алена зашла в «Необычную одежду».

Здесь глаза не разбегались от сбивающего с толку изобилия: все содержимое магазинчика можно было обозреть за полминуты. У торцевой стены высился стеллаж с обувью. Алена нерешительно приблизилась к манекену. Одним пальцем погладила плотную шероховатую материю, потрогала пуговицы оригинальной формы – прямоугольные со скругленными углами. Чем еще «необычным», кроме пуговиц, отличается это пальто, Алене было невдомек. Она просто-напросто влюбилась в него с первого взгляда. Но к лицу ли ей такая вещь? Манекену-то пальто идет, а на ней, может, вообще не будет смотреться…

Симпатичная женщина с бейджем «Продавец-консультант» на блузке и лучезарной улыбкой на лице направилась к Алене. Видно было, что она всех искренне любит. Особенно посетителей «Необычной одежды».

– Желаете примерить? Вот ваш размер, – она сняла с вешалки такое же пальто, только поменьше. – Вещь очень интересная, из новой коллекции. У вас безупречный вкус! Сюда, пожалуйста. – Она жестом пригласила Алену к зеркалу, от пола до потолка. Алене ничего не оставалось, как снять пуховик; продавец-консультант помогла ей надеть пальто.

Алена изумленно глядела на себя в зеркало. Пальто сделало ее как будто выше и стройней. И смотрелось на ней ничуть не хуже, чем на манекене. Даже лучше.

– Сидит идеально! Ваша вещь! – сказала продавец-консультант. – Подчеркивает ваше очарование!

Алена, конечно, понимала, что эту вещь ей «впаривают». Но продавец-консультант была такой славной и доброжелательной… Честное слово, стоило купить пальто хотя бы ради того, чтобы отблагодарить ее за комплименты Алениному очарованию и безупречному вкусу! К тому же пальто, спору нет, удивительно шло к цвету Алениных волос и глаз. Вот только к обуви… Алена жалостно скосилась на свои ношеные бесформенные сапоги.

– Да, к такому пальто и обувь нужна другая, – с готовностью подсказала продавец-консультант и бойко засеменила к стеллажу с обувью – прямой наводкой к сапожкам, цветом похожим на пальто. – Размер у вас, наверное, тридцать пятый? Последняя пара осталась!

Теперь, в сапожках на каблучках, Алена не могла отвести от себя глаз. Поворачивалась перед зеркалом то вправо, то влево, выгибала спину – полюбоваться, как волосы вьются по горчичной материи. В этом пальто и сапожках она чувствовала себя новым человеком. Взрослым, независимым… и, пожалуй, в самом деле не лишенным очарования. Человеком, которому море по колено! С высоты каблучков страх перед маминым террором выглядел по-детски нелепым. Вместо того чтобы втягивать голову в плечи, она их свободно расправит и смело глянет маме в глаза. Мама ведь без конца твердит: «Ты уже взрослая». А взрослый человек сам решает, что на себя надевать. И вправе сделать себе подарок ко дню рождения. Даже такой, который никак не назовешь маленьким. И носить эти вещи украдкой Алена не станет! Она и не подумает скрывать их от мамы. Если мама вздумает кричать, Алена и глазом не моргнет. Она хладнокровно объяснит, что накопила кое-какую сумму, потому что ни разу в жизни не тратила карманные деньги (это, конечно, не совсем правда, ну да ладно). Мама так и опешит от ее уверенного тона. И возразить ничегошеньки не сможет!

– Беру и то и другое, – сказала Алена, а про себя добавила: «Если денег хватит».

Денег хватило. Впритык.

Продавец-консультант, сияя улыбкой, свернула пальто в аккуратный валик и уложила в пакет, а в другой пакет запихнула коробку с сапожками.

– Спасибо вам за покупку. Приходите к нам еще!

– Обязательно! – сказала Алена с ответной улыбкой. – Вам спасибо! Всего вам доброго!

Как на крыльях, она выпорхнула из торгового центра и устремилась к метро, размахивая пакетами. Покупки подействовали на нее словно «Новейший ускоритель»: она почти бежала и чуть ли не подпрыгивала от воодушевления, предвкушая, как огорошит маму своей несокрушимой уверенностью.

В метро Алена призадумалась. Маме завтра рано с утра на работу. Стоит ли нервировать ее перед круглосуточной сменой?.. Это попросту негуманно! Ничто не мешает Алене немного отложить свой военный демарш. И перенести его, скажем, на послезавтра, когда мама вернется с дежурства.

Алена вышла из метро и уже не столь стремительно зашагала по улице. За крышами соседних домов показался краешек Алениной девятиэтажки. Ноги снова замедлили ход, а в голову полезли мысли, что покой маме куда нужнее после суточного дежурства, чем до него. Что, вымотавшись на работе, мама еще пуще разнервничается. Поэтому разумней будет огорошить ее послепослезавтра.

На горизонте замаячил Аленин подъезд. Шаги стали куцыми, трусливыми. В лифте Алену прошиб пот.

Оказавшись на своей площадке, Алена на цыпочках подкралась к двери и прильнула к ней ухом. Пакеты поставила в угол у стены, как можно тише вставила ключ в замочную скважину, осторожно его повернула, бочком, с колотящимся сердцем проскользнула в полуоткрытую дверь и заглянула на кухню. Егор сидел за кухонным столом и рисовал монстров; в комнате напротив мама разговаривала по телефону. Алена сняла пуховик, бесшумно скинула сапоги. Стараясь, чтобы дверь не скрипнула, подхватила оба пакета и, как контрабандист мимо таможни, проскочила в свою комнату. И немедленно заперлась. Успеть бы спрятать контрабанду, пока кто-нибудь не вздумал сюда вломиться.

Но к ней никто не ломился. Мама все болтала по телефону; интонации подсказывали, что разговор еще не заканчивается. Алена извлекла пальто из пакета. Разложила на кровати, любовно разгладила складки. Перед тем как водрузить его на плечики (и, разумеется, завесить старой одеждой), решила еще раз его примерить, чтобы полюбоваться своим отражением в дверце полированного шкафа. Заодно достала из ящика стола круглое зеркало. И тут послышались мамины шаги. Она закончила говорить по телефону. Хотя прошла она, судя по шагам, на кухню, голова у Алены сама собой втянулась в плечи…

Алена затравленно смотрела на свое отражение в полированной дверце и в зеркальце и все ясней понимала, что дала маху. То ли в магазине поставили хитроумное зеркало, способное приукрашивать отражение, то ли продавец-консультант по совместительству работала гипнотизером, вот Алене и померещилось, что пальто ей к лицу… А к тому жалкому лицу, что сейчас отражалось в зеркальце, оно нисколько не шло. В этом шикарном пальто она как ворона в павлиньих перьях. Куры умрут со смеху…

Алена обреченно уложила пальто обратно в пакет и вместе с обувной коробкой задвинула под кровать – в резервацию для неприятных напоминаний. Поглубже, к самой стенке.

После уроков Алена, вместо того чтобы двинуть в раздевалку, свернула в боковой коридорчик, который вел к школьной библиотеке. И все время оглядывалась, не идет ли кто следом, как злоумышленник, задумавший эту библиотеку ограбить или заминировать. Хотя намеревалась всего-то навсего спросить учебник по высшей математике. Но в каком-то смысле ее намерение и впрямь было криминальным: никто никогда не ходил в библиотеку за учебниками по высшей математике.

Каждому, кто переступал порог библиотеки, бросалась в глаза картонная табличка, стоявшая на столе напротив входа. На табличке крупными печатными буквами было написано:

Уважаемые посетители библиотеки!

Чтобы вам выдали книгу, необходимо не только вспомнить ее цвет и размер, но и назвать автора.

Эту табличку школьная библиотекарь смастерила потому, что ее здорово допекали просьбами выдать книгу по описанию обложки. При помощи таблички библиотекарь мечтала пристыдить тех, кто не знает ни одной фамилии писателя, кроме Пушкина. Вскоре после появления таблички один восьмиклассник вбежал в библиотеку и жизнерадостно сообщил, что на урок срочно требуется книга и что учительница по литературе сама, видать, забыла автора, потому что сказала только название: «Два капитана Каверина». «Ладно, – вздохнула библиотекарь, – потом расскажешь мне, кто эти капитаны Каверины, братья или однофамильцы…» Словом, табличка не больно-то помогала. Через неделю библиотекарь собрала старшие классы в актовом зале и выступила с «Докладом о людях будущего». Сочными красками расписала, как горемыки, которых угораздит родиться в будущем (по ее утверждению, не таком уж и далеком), перво-наперво разучатся держать в пальцах ручку. Потом забудут, как пишутся буквы. Следом, что логично, забудут, как читать. И в состоянии будут воспринимать только мелькание на компьютерном мониторе, после чего быстро разучатся говорить. И в лучшем случае вернутся в первобытное состояние. Но на столь оптимистичный финал, зловеще подчеркнула библиотекарь, рассчитывать не приходится. Скорее всего, разучившиеся писать, читать и говорить люди будущего превратятся в зомби. Этих самых зомби она описывала так подробно, будто на денек смоталась в будущее на машине времени и свела с ними близкое знакомство. Было очень интересно. Даже отпетые двоечники слушали «Доклад», открыв рты. Если бы библиотекарь взялась сочинять антиутопии, они как пить дать стали бы бестселлерами, а сама она сказочно разбогатела бы и бросила работу в школьной библиотеке, где никто не знает названий книг и их авторов.

Заикаясь от смущения, Алена попросила «что-нибудь из высшей математики». Библиотекарь остолбенела. Не потребовала у Алены ни названия, ни автора. Лишь молча вытянула руку в направлении стеллажа, на котором можно было найти «что-нибудь из высшей математики».

Наверное, библиотека не обновлялась с прошлого тысячелетия, а уж спрос на пособия по математике и вовсе был равен нулю. Даже удивительно, что Алене удалось откопать истрепанную синюю книжицу под названием «Краткий курс высшей математики». Радуясь, что хоть такая книжица отыскалась, Алена выбежала в коридор… и налетела на Оксанку.

– Куда это ты несешься, – отпрянула та. – Как торпеда… А это что такое?.. Ой. С чего тебя на математику потянуло? Ты что, МАТЕМАТИКУ любишь?!

М-да, так вот и работает закон подлости. Своими опасениями будто притягиваешь то, чего стараешься во что бы то ни стало избежать.

– Эт-то… н-не… мне, это моему двоюродному брату понадобилось…

– Ты ж говорила, у тебя нет двоюродных братьев.

– Н-ну да, в Москве нет… А в других городах полным-полно! Целых два. Один в Саратове, другой в Таганроге.

– Ты ему по почте, что ли, эту рухлядь пошлешь?

– Н-нет, он сам в Москву приедет…

Но Оксанка уже потеряла интерес и к «рухляди», и к мифическому двоюродному брату.

– Ну как, с Санькой поговорила? – спросила она нетерпеливо. – Что он сказал?

– Ммм… пока не поговорила. Не успела…

– «Не успела»! Что тут успевать? Лучше прямо скажи, что не хочешь мне помочь!

– Оксан, извини, я забыла… Я с ним завтра поговорю. Честное слово!

Учебник по высшей математике сделал Алену невероятно сговорчивой. Чтобы отделаться от Оксанки, она бы согласилась на любой ее каприз. Даже если бы Оксанка потребовала, чтобы Алена от ее имени предложила Сане руку и сердце.

– Точно поговоришь?

– Точно! Железно!

Сегодня Оксанка не навязалась идти вместе домой, чему Алена была несказанно рада, потому что боялась продолжения разговора про двоюродных братьев, интересующихся высшей математикой, которых у нее отродясь не было. Но еще больше боялась, что Оксанка просечет, с чего Алена так полюбила математику.

Назавтра, собираясь в школу, Алена ругала себя на чем свет стоит, выискивая выражения поизощренней. Вот кто, скажите на милость, принуждал ее соглашаться на этот идиотский «праздник жизни»? Только безмозглая кретинка могла пойти у Оксанки на поводу! От одной лишь мысли о том, как она будет зазывать Саню на свой день рождения, у Алены делалось кисло во рту.

Выходя из подъезда, она увидела во дворе Саню. А рядом с ним, как ни странно, своего папу – тот ушел из дому с утра пораньше, чтобы получить от курьера сопроводительные документы для очередного рейса. Оба смеялись и оживленно болтали. «О чем они могут говорить?» – подумала Алена и направилась к ним. Папа как раз прощался; они с Саней обменялись рукопожатием, и папа, помахав Алене, зашагал к троллейбусной остановке. А Алена с Саней волей-неволей вместе пошли к метро. Алена решила, что судьба, будь она неладна, подсунула подходящий момент, чтобы выполнить Оксанкино задание.

– У меня скоро день рождения, – начала она и тяжко вздохнула, точно ей исполнялось не шестнадцать, а девяносто шесть.

– Ы? – Саня покосился недоумевающе.

– И Оксана… она, понимаешь… предлагает, чтобы я его отметила. У нее дома.

– Ну да, ты же скоропостижно спелась с этой фифой расфуфыренной, – фыркнул Саня. – Поздравляю с новенькой подружкой.

– И еще она просит, то есть хочет, чтобы я пригласила… ну, одноклассников, – продолжала Алена. – Ты придешь?

– К девчонке на день рождения?.. – Саня чуть не поперхнулся и посмотрел на Алену дикими глазами.

– Понимаешь… – у Алены не поворачивался язык говорить то, что ей предписывала Оксанка. Она снова вздохнула, не в силах преодолеть врожденную правдивость. – Оксана просит, чтобы я тебя пригла…

– Вот за это я не терплю девчонок, – перебил Саня. – Они хитрые, но глупые. Скажи своей Оксанке, чтобы шла… на любые дни рождения, где нет меня.

– Она тебе совсем не нравится? – Алена спросила с любопытством. – Она, по-моему, красивая.

– Красивая?! У тебя какой процент зрения? Да она кукла. Эта, как ее… Барби. Ты еще скажи, что Барби красивая. Ну у тебя и понятия. Она ж манекен для шмоток!

– Что ж я ей скажу? – пробормотала Алена, обращаясь скорей к себе самой.

– Скажешь, что я отказываюсь идти на твой день рождения, потому что жутко стесняюсь, что не похож на манекен. И комплексую, когда вижу какую-нибудь Барби. Нет, я не понял – с какой радости ты мне ее сватаешь?

Саня все больше раздражался. Он не сделал Алене ни единой пакости. Не посягал на ее жизнь и кошелек. Какого черта она хочет навесить ему на шею Оксанку? За что мстит ему так бесчеловечно?!

– А ты ей, кажется, нравишься… – сказала Алена, дослушав до конца его пламенную тираду.

– Я, конечно, польщен, – прошипел Саня с искренней злостью. – Но на фиг мне манекен? Это ж кошмар, поддаться какой-нибудь девчонке! – Саня почти кричал, настолько его возмутило это покушение. – Таскаться с ней постоянно! – Тут его как громом поразила ужасная мысль: – Ей же цветы придется дарить!

Алена попыталась представить картину: Саня, с его прической и в дырявых джинсах, преподносит цветы какой-нибудь девушке. При всем богатстве своей фантазии она не смогла этого вообразить…

Саня тоже, видимо, представил себе что-то подобное. И твердо сказал:

– Лучше умереть!

Алена и сама не прочь была умереть. Ну хотя бы впасть в кому или в летаргический сон. Лишь бы не объясняться с Оксанкой. Она страстно мечтала, чтобы случился ураган, потоп или любой другой форс-мажор. Как назло, день был безветренным, небо – безоблачным, и даже поезд ни разу не остановился в тоннеле.

Она старательно избегала Оксанки. На уроках не смотрела в ее сторону, на переменах пряталась в туалете. Когда уроки закончились, первой выскочила из класса и пулей помчалась в раздевалку. Но из школы слинять не успела: Оксанка настигла ее в закутке между раздевалкой и лестницей на второй этаж.

– Ну?! – спросила она грозно. – Поговорила?

Как не поворачивался язык вещать Сане то, на чем настаивала Оксанка, так и теперь отказывался передавать утренний разговор. Алена попыталась сделать честные глаза, но они предательски бегали по сторонам, пока она на ходу сочиняла, что Саня, дескать, пока не знает, сможет ли прийти, что сама она тоже не знает, получится ли отметить день рождения… И, скорей всего, не получится.

– Понимаешь, у меня брат заболел, – врала она напропалую, – и мне придется с ним сидеть. И еще везти его в больницу на обследование, как раз в день моего рождения, потому что родителей не будет дома… Извини, я спешу… Меня ждут… – И юркнула в раздевалку.

Когда она вышла из школы, Оксанка ошивалась на крыльце. Следом за Аленой по ступенькам сбежал Саня.

– Сань, куда торопишься? – задорно спросила Оксанка.

Вместо ответа Саня достал из кармана прямоугольную бумажку – похоже, билет – и помахал ею в воздухе.

– На концерт идешь?

– Ну, предположим.

– А почему у тебя только один билет? Почему девчонок с собой не приглашаешь?

– Потому что еще не познакомился с девчонкой, которую мне захотелось бы пригласить на концерт, – ответил Саня ей в тон.

– А может, ты просто плохо смотришь по сторонам? Может, есть такая девчонка?.. Кстати, почему ты никогда не ходишь с девушкой под руку? Настоящие рок-гитаристы всегда ходят с девушками! – Оксанка явно вознамерилась ухватить Саню под руку, не задаваясь вопросом, хочет он того или нет.

Саня оглянулся.

– Почему не хожу? – Он схватил Аленину руку и просунул под свою, согнутую в локте. – Очень даже хожу.

И потащил за собой Алену, у которой от удивления заплетались ноги.

– Уффф… – сказал Саня, когда они завернули за угол, и отпустил Аленину руку. – Избавился. Ну все, пока. Что-то ты давно с мольбертом не ходишь. Бросила, что ли? – И, не дожидаясь ответа, нырнул в боковой переулок.

Накануне дня своего рождения Алена решилась.

Ни алгебры, ни геометрии у девятиклассников в тот день по расписанию не было. Зато у десятого класса было и то и другое.

Уроки у Алены закончились. С колотящимся сердцем она подошла к двери с цифрой «10», приложила ухо к створке, и почти сразу дверь распахнулась (Алена едва успела отпрянуть), из класса огромными прыжками, как гигантские кенгуру, выскочили самые рослые и громкоголосые десятиклассники. За ними, переговариваясь, потянулись остальные. Алена осторожно заглянула в опустевший класс. Константин Евгеньевич только что открыл окно и возвращался к учительскому столу. Взял журнал и направился к выходу. Алена переступила порог класса.

– Здравствуйте, Константин Евгеньевич.

Он остановился на полпути к двери, кивнул Алене и теперь глядел на нее с вопросом.

– Извините, я просто… я хотела с вами посоветоваться. Я собираюсь сейчас, то есть на будущий год, ну, если получится, поступить в математическую школу, – говорила она сбивчиво, то и дело запинаясь. – По каким учебникам мне готовиться?

Математик сильно удивился.

– В математическую школу? – переспросил он.

– Д-да, я хотела бы… Я взяла в библиотеке учебник, вот… – она показала синюю книжечку, – но не знаю, что еще нужно и как вообще готовиться, ну, в общем, все такое…

– Хм, по-моему, математика – это не твое. А этот курс вообще для студентов. Но коли есть охота попробовать… – Он достал из внутреннего кармашка пиджака что-то вроде визитной карточки: – Вот адрес сайта, на котором размещены примеры задач для вступительных испытаний.

И протянул карточку Алене.

Алена смотрела не на карточку, а на руку. На безымянном пальце появилось обручальное кольцо.

Все осталось на месте: класс, протянутая ей карточка, «Курс высшей математики» во вспотевшей руке. Но мир беззвучно обрушился. И звуки умерли, только слышался шум в ушах.

Мертвыми бесчувственными пальцами Алена взяла карточку. Чужим голосом проговорила «спасибо», развернулась и вышла из класса.

Что-то случилось со зрением: Алена видела все маленьким и четким, точно смотрела в перевернутый бинокль. По инерции вложила в школьную сумку учебник по высшей математике и карточку. Спустилась в раздевалку. Машинально оделась. На одеревеневших ногах вышла из школы.

На крыльце стояла Оксанка в обнимку с парнем из десятого «В». Изображать дружбу с Аленой она прекратила так же внезапно, как и начала, и смотрела на Алену вызывающе. А на Саню – тот как раз направился к школьным воротам – с глупым торжеством. «Умри от раскаяния», – читалось на ее лице.

Нечаянно задев Оксанку сумкой, Алена сошла по ступенькам, оступилась и едва не упала; сумка соскользнула с плеча, ее содержимое веером рассыпалось по испещренному грязными следами снегу.

– Вон как за Щелкуновым бегает, всех готова растолкать, – небрежно прокомментировала Оксанка. – Беги-беги, а то он под ручку тебя не возьмет.

Саня с недоумением обернулся.

– Некоторые за кем попало бегают, – презрительно добавила Оксанка и демонстративно прислонилась к плечу своего свежеиспеченного кавалера.

Алена торопливо собрала учебники и тетрадки, ни на кого не глядя. Запихнула их в сумку и скорым шагом пошла к воротам.

– Ой, глядите-ка, мимо проскочила! Наверное, ослепла…

Алена этих слов не слышала: она уже вышла на улицу.

– Закрой свой рот, – вдруг гаркнул Саня.

– Говорю, что хочу, – ощетинилась Оксанка. – И про кого хочу!

– Говоришь только про себя, чтоб тебя во всей красе было видно. – И Саня, с размаху перебросив конец шарфа через плечо, потопал восвояси.

Когда Алена плела Оксанке «брат заболел», это было чуть-чуть правдой: Егор сидел дома с очередным насморком. Как только Алена переступила порог, он бросился к ней, размахивая новым рисунком, и взахлеб принялся объяснять, что умеет нарисованный монстр.

– Да заткнись ты, – процедила Алена сквозь зубы.

Но Егор ее не слышал:

– У него силы пятьдесят процентов, ума восемьдесят, скорости сто, а здоровья у него знаешь сколько? Тысяча! Он может победить…

В этот момент Алена его возненавидела.

– Пропади ты пропадом со своим здоровьем! – выпалила она.

Не раздеваясь, как буря, ворвалась в свою комнату и с грохотом захлопнула дверь. Яростно выдернула из сумки ни в чем не повинный «Краткий курс высшей математики», швырнула его на пол, пнула, как смертельного врага. И бросилась на кровать лицом вниз…

…Стемнело. Алена все лежала на кровати ничком, в сапогах и пуховике.

Она не сразу осознала, что слышит странные звуки. «Откуда здесь собака?» – подумала она в первый момент. Звуки напоминали лай. Кроме как Егору, издавать их было некому. «Нарочно, чтобы меня позлить, гавкает, – думала Алена. – Полает и перестанет. Надоест. Он ничего подолгу делать не умеет…»

Но лай не прекращался. Наоборот, усиливался. Теперь он походил на карканье.

Алена села на кровати. Кажется, это кашель. Раньше Егор никогда так не кашлял. Она высунулась в коридор, прислушалась. Подошла к двери в другую комнату и заглянула внутрь.

Егор сидел на диване ссутулившись, низко опустив голову, и прижимал кулачки к груди. Лающий кашель вырывался из него неравномерными толчками. Алена подбежала к дивану и, опустившись на корточки, заглянула Егору в лицо.

– Что случилось? Что с тобой? – растерянно повторяла она.

Казалось, что-то намертво застряло у него в гортани, и он отчаянно пытается выкашлять из себя непонятную помеху.

– Ты что, подавился?

Егор отрицательно мотнул головой. Он смотрел в одну точку, в горле свистело и сипело; он пытался набрать в грудь воздуху, но непрекращающиеся приступы кашля не давали ему толком ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Ничего не соображая, позабыв о том, что она до сих пор в уличной одежде, Алена бросилась на кухню, вскочила на табуретку и распахнула дверцу прикрученной к стене висячей аптечки, до которой едва дотягивалась. Балансируя на цыпочках, принялась вслепую шарить в недрах аптечки. Чуть не полетела с табуретки, но нашарила бутылочку – сироп от кашля. Схватила ложку и побежала к Егору. Руки не просто дрожали – они прыгали. Наливая в ложку сироп, Алена расплескала его по дивану и по полу.

– Пей! – Она чуть ли не насильно засунула ложку ему в рот. – Глотай, – кричала она в панике, – глотай быстро, кому говорю!

Егор проглотил микстуру, после чего кашель вырвался с новой силой. Лицо от напряжения стало темно-красным, почти фиолетовым. Казалось, кашель вот-вот разорвет ему горло.

– Что с тобой?! – завопила Алена. Егору вообще не удавалось вдохнуть; она обмирала от мысли, что он задохнется у нее на глазах. Выдернула из кармана мобильник и нажала «Маму». «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – равнодушно сказал автоматический голос. Мама на работе переводит телефон в беззвучный режим, но никогда не выключает – наверняка он у нее разрядился… Алена дрожащей рукой ткнула в кнопку «Папа». Долго слушала длинные гудки. Посмотрела на экран – вот балда, вместо папиного нечаянно нажала Санин номер. Поскорей сбросила вызов и уже внимательней выбрала в контактах «Папу». В ухе однообразно запищало. Значит, папа в такой дальней дали, где не действует даже автоматический голос…

Новый приступ кашля заставил Алену испуганно вздрогнуть. Она судорожно набрала «103», не подумав, что «Скорую» можно вызвать с городского телефона.

– У меня брат задыхается! У него какой-то странный кашель! – кричала она в трубку и сама задыхалась.

– Возраст, – бесстрастно отчеканила диспетчер на том конце провода. – Адрес. Телефон, домашний и мобильный. Ждите.

От отчаяния Алена названивала то маме, то папе в безумной надежде, что кто-нибудь из них чудом окажется в «зоне действия сети».

– Постарайся не кашлять! – умоляла она Егора. – Пожалуйста, дыши! Сейчас врач приедет!

И точно, долго ждать «Скорую» не пришлось: спустя каких-то пять минут раздался звонок в дверь.

Двое в серо-синей униформе – женщина с сумкой через плечо и мужчина с сундуком, наподобие того, в котором папа хранил инструменты, – прошли в комнату, оставляя на ламинате мокрые следы.