Клятва истинной валькирии Мид Райчел
Увиденное в детстве и в провинциях произвело на Мэй такое сильное впечатление, что она решительно отвергала любое проявление религиозности и была совершенно солидарна с общепринятыми в РОСА взглядами. Люди, разделяющие коллективные суеверия, становятся потенциально опасными. Пример тому – времена Упадка. Поэтому Мэй верила только в одно – в свою страну.
Однако этот храм не походил на церковь из ее детских кошмаров. Здесь было тепло и пахло розами, воском и деревом. Приятная, располагающая атмосфера. Ряды деревянных скамей блестели полировкой, по стенам протянулись полки, заставленные старомодными бумажными книгами. В дальнем конце комнаты на постаменте возвышалась статуя женщины в просторных одеждах с книгой в одной руке и зажженной свечой в другой. У ее ног курился ладан.
Мэй присмотрелась к статуе – и голову тут же повело и закружило. Статуя вдруг поменяла облик. Вместо свечи возник меч, а вместо книги – цветок. На шее блестело янтарное ожерелье, а чело увенчивала корона из крохотных сверкающих звезд, заливающих лицо богини ярким светом. Мэй никогда не видела подобной красоты, и она не сразу осознала, что статуя зовет ее – пока не оказалась прямо перед ней. Чувство невероятной силы захлестнуло ее – и оно походило на тьму, что опустилась на нее во время боя. Только сейчас ее пронизывала не ярость, а острая радость, тепло разливалось по телу, и внутри все пело и ликовало.
Джастин подошел поближе:
– Ты что …
И осекся, заглянув ей в лицо. Его собственные черты преобразились изумлением, и он забыл, как дышать. Между ними все сверкало и переливалось. Непонятно как, но он видел завораживающее сияние славы внутри ее и вне ее. Несколько мгновений она смотрела на собственное отражение в его глазах – образ неизъяснимой силы и красоты. Затем произошло нечто удивительное: она почувствовала, как сила проникла и в него. Правда, это была другая сила – не земная и чувственная, а древняя и мудрая. Но той же природы. И ей ни разу не приходилось видеть ничего подобного у человека.
Вдруг хорошо знакомая Мэй ледяная тьма дохнула в лицо. Сияние внутри нее замерцало и угасло, тяжкие темные ладони опустились на плечи, закрывая от лучащейся от статуи силы. Две силы схлестнулись в борьбе: статуя призывала Мэй, затягивала теплой мощью, но тьма не пускала, отбрасывала прочь. Ее словно бы раздирали пополам, в конце концов тьма победила. Свет погас, жизнь ушла из статуи, и она снова уставилась вперед безжизненными каменными глазами, сжимая в руке книгу.
Одержавшая победу тьма исчезла, оставив после себя легкое головокружение. Мэй сделала шаг вперед – и едва не упала. Джастин подхватил ее под локоть. Она благодарно оперлась о подставленную руку – и тут же отпрянула прочь.
– Не прикасайся ко мне! – воскликнула она.
– Тихо, тихо, что ты кричишь?
Он больше не смотрел на нее широко раскрытыми, завороженными глазами. Пронизывающая их сила пропала.
– Тебе стало плохо?
– Со мной все в порядке.
И она отвернулась – лишь бы не смотреть в его глаза. Но он обошел ее и встал прямо перед ней.
– Так. Постарайся, пожалуйста, на минуточку забыть, что ты меня сильно ненавидишь. Я просто хочу тебе помочь.
– Спасибо, не надо мне помогать.
– Ты… видела, – прищуриваясь, сказал он.
– Конечно, видела. Статуя как статуя. Кусок камня.
Но он ей не поверил – это читалось в его глазах. Он знал, что случилось. И, похоже, знал о случившемся больше, чем она.
– Тебе заняться нечем? Мы сюда по делу приехали! – сурово заметила она.
Он не успел огрызнуться – подошел Клод и встал ровнёхонько между ними. Восхищенно всплеснул руками, глядя на статую:
– Ее пламя освещает путь к знанию, – сообщил он гостям.
– Красивая статуя, – машинально ответила Мэй.
А что? Это же всего лишь статуя. Неодушевленный кусок камня. В нем нет собственной жизни, и он точно не обладает никакими божественными силами.
– Совсем новая, – заметил Джастин.
Он последний раз окинул Мэй подозрительным взглядом и повернулся к Клоду с улыбкой, «мы же друзья, не надо нас бояться». Джастин намеревался приступить к делу.
– В прошлогодней описи имущества статуя не фигурирует. Я, конечно, небольшой ценитель изящных искусств, но это приобретение вам явно не по карману. Если, конечно, вы не потратили на статую все свои доходы.
Джастин окинул внутренность храма красноречивым оценивающим взглядом.
– А вы не потратили, как я вижу.
– Нет, конечно, – улыбнулся Клод. – Храм не приобретал ее. Ее преподнес нам в дар весьма состоятельный прихожанин. Мы ему очень признательны за доброту и щедрость.
– Ах, вот оно что. Повезло вам, ничего не скажешь.
Джастин что-то черкнул в эго и продолжил осматривать святилище. Завершив проверку, он вместе с Клодом прошел в крохотный офис за алтарем. Там они уселись друг против друга за письменным столом. Мэй уже оправилась, голова не кружилась, и она заняла удобную позицию между Джастином и Клодом: на всякий случай. Мало ли, вдруг безобидный с виду священник чего-нибудь устроит. Но если все пойдет как обычно, она не собиралась вмешиваться.
– Итак.
Джастин вольготно расселся в кожаном офисном кресле, которое любезно уступил хозяин кабинета. И отложил в сторону ридер – ни дать ни взять хороший приятель, зашедший на огонек просто поболтать.
– Вы хотите возобновить вашу лицензию на поклонение некой выдуманной сущности.
Клод уже было расслабился – непредсказуемость Джастина сработала безотказно, – тут же надулся и покраснел:
– Она вовсе не выдуманная, доктор Марч.
– Я знаю, что вы придерживаетесь именно такого мнения. Однако пока вы не сможете доказать истинность ее существования правительству, я вынужден констатировать, что она – выдуманная.
Джастин не грубил – просто он, судя по голосу, вынужден был доносить эту мысль до самых разных людей много раз. И тут он досадливо отмахнулся от ридера:
– У меня тут, как вы понимаете, все записано официальным языком. Но мне хочется, чтобы вы рассказали о вашей группе своими собственными словами. Расскажите, во что вы верите, как деньги собираете.
И он тут же вернул на лицо маску дружелюбия – а Клод, бедняжка, принялся подробно объяснять, во что именно он верит.
– Мы поклоняемся Богине с Девятью Лицами в ее облике покровительницы ученым занятиям. Она дарует нам знание и проницательность, и мы открываем для себя доселе неведомое разуму.
– В смысле мудрость, – добавил Джастин.
Клод ласково улыбнулся – и тут же почувствовал, что теперь его очередь ввести неофита в курс дела.
– Знание – это не то же самое, что мудрость. Ученый, занимающийся исследованиями в определенной области, конечно, обладает знанием. А проживший на этом свете девяносто лет почтенный старец обладает мудростью. Мудрость получают те, кто поклоняется нашей богине в облике Владычицы Ключей. Мы идем разными путями, однако между нами много общего. Мы пытаемся найти точки соприкосновения в наших учениях. Владычице Ключей поклоняются жители городка всего в ста километрах отсюда, и мы уже наладили с ними связи.
– Вот оно что, – покивал, улыбаясь, Джастин – весь внимание и понимание.
Естественно, каждый служитель знал любую исповедуемую в РОСА религию вдоль и поперек. Тем более он должен был знать, во что верят последователи Девятиликой Богини. Джастин наверняка прекрасно осознавал различия между сущностями Владычицы Книги и Владычицы Ключей. И он был весь любезность и приветливость – вот только в глубине темных глаз Мэй различала хищный огонек. Джастин пристально следил за интонациями, наблюдал, как двигаются руки собеседника, обращал внимание на построение фраз. Он не просто пытался разговорить Клода – он собирал информацию. Вот его базовый принцип в действии: найди самое важное для своего собеседника и действуй исходя из этого. Точно так же он поступил с молодой дамой, прибывшей в Панаму и чувствовавшей себя тем вечером несколько одиноко.
А священник был только рад возможности рассказать все в подробностях:
– Мы часто собираемся только для того, чтобы почитать что-нибудь. А потом мы делимся нашим знанием и пытаемся узнать больше, ведя просвещенные беседы. Еженедельные молебны – это, собственно, и есть чтение книги, которую выбрали большинством голосов. Я пишу проповеди, исходя из прочитанного, стараюсь извлечь какие-то уроки, хотя, конечно, мы уважаем свободу мнений и приветствуем конструктивный анализ. Мы поклоняемся Владычице. Исполняем гимны, молимся ей, украшаем статую цветами, благословляем ученых, ищущих ее покровительства. Мы читаем истории и мифы, в которых она является во многих обличьях, а также легенды о других богах. Мы верим, что истинное просвещение – в познании многогранности истины.
Джастин снова взялся за ридер, и они с Клодом перешли к анализу финансовой деятельности культа и к налоговому вопросу. Мэй не видела цифр на экране, но старалась не терять нить разговора. Теперь она понимала, насколько сложна и разнообразна работа служителя: он выступал как исследователь, психолог, детектив и бухгалтер. Мэй почувствовала, что этот вид деятельности ей импонирует. Он требовал полной отдачи – а ей нравилось, когда работают с полной отдачей, не отвлекаясь.
– Мне даже смотреть отчетность не нужно – я вижу, что вы прекрасно справляетесь, – проговорил Джастин.
Он оглядел комнату и восхитился ее убранством. А потом уткнулся в экран ридера.
– Говорите, вас… чуть больше ста пятидесяти человек?
Клод радостно закивал. Ему очень нравилось, как идет разговор.
– Да, да! Просто замечательно! В прошлый раз, когда нас лицензировали, нас было всего семьдесят пять!
Джастин резко вскинул голову, и Мэй поняла, что он неприятно удивлен:
– Выходит, за год вы вдвое увеличили количество прихожан?
И он снова заглянул в ридер:
– Ну да. Хм, да, вдвое…
Они поговорили еще минут десять, а потом Джастин встал и пожал протянутую Клодом руку.
– Ну что ж, приятно было познакомиться.
– И мне тоже! – просиял Клод. – Надеюсь, вам понравилось – мы делаем много всего полезного…
– Да-да, – проговорил Джастин. – Однако очень жаль, но я не смогу продлить вашу лицензию.
Клод застыл с протянутой для рукопожатия рукой:
– Ч-что?.. П-простите?..
Джастин сочувственно покачал головой – а на лице, кстати, так и застыло выражение безграничного оптимизма.
– Я не смогу возобновить вашу лицензию. Вам придется немедленно прекратить всю деятельность.
Клод застыл и не мог выговорить ни слова секунд тридцать:
– Но… но… мы же совершенно безобидны! И мы не нарушаем никаких законов касательно религиозных собраний!
– Вы не соблюдаете правила налогообложения. Статуя преподнесена церкви в подарок, но это дорогой подарок, и его требовалось указать в декларации и обозначить как доход, облагаемый налогом. Который вы, увы, не заплатили.
– Но нам никто ничего не сказал!
– Закон есть закон, мистер Диас, и вы обязаны его знать. Незнание закона не освобождает от ответственности, как известно.
Джастин пошел к двери, Клод тоже вскочил с кресла. Мэй быстро двинулась следом – на случай, если священник решит удивить их.
– Пожалуйста, дайте нам шанс все уладить! Мы вызовем оценщика и заплатим все необходимые налоги – включая пени!
Клод ломал руки:
– Доктор Марч, прошу вас! Наша богиня – средоточие моей жизни и жизней многих из нас! Прошу вас, не забирайте ее!
– У меня нет выбора, – отрезал Джастин. – Правительство выработало четкий набор правил относительно групп, подобных вашей, и я обязан следовать им – даже если мне лично тяжело и больно придерживаться их.
Теперь он держался отнюдь не любезно и без тени приветливости.
– Пожалуйста, – молил Клод. – Пожалуйста! Должен же быть какой-то выход!
Они вышли на улицу. Джастин остановился и что-то ввел в свой эго. И просканировал им экран с лицензией. Тот сменил цвет, став ярко-красным, и дата с подписью исчезли. Взамен появилась подпись Джастина, и новая дата – год спустя после нынешней.
Джастин развернулся.
– Мистер Диас, Республика Объединенной Северной Америки отзывает вашу лицензию на отправление культа. Вся связанная с ним деятельность должна быть немедленно свернута. В течение двадцати четырех часов вы должны забрать личные вещи из этого помещения, после чего оно должно быть оставлено и закрыто. Все счета вашей организации замораживаются и передаются в федеральный бюджет. Членам вашей бывшей паствы запрещается собираться в группы числом более трех человек. Вы имеете право поддерживать с ними переписку, с тем условием, что копии всех писем направляются в Отделение Расследований по делам Культов и Сект. Через год вы можете подать прошение о получении новой лицензии. В случае неповиновения вы будете арестованы – равно как и ваши сообщники. Это понятно?
У Клода дрожал подбородок:
– Доктор Марч… это… это немыслимо!..
Джастин протянул ему ридер:
– Распишитесь вот здесь, пожалуйста.
Мэй напряглась: как поведет себя Клод? Окажет ли сопротивление? Именно в этот момент настоящие фанатики проявляли себя. Но, посмотрев на убитого горем человека, она поняла: нет, этот не из тех, что пытаются сжечь и побить камнями государственного чиновника. Бедняга был готов расплакаться. Испустив горький вздох, он смиренно кивнул и расписался на приказе об отзыве лицензии.
Дело было сделано. Джастин и Мэй отправились на задание, ради которого сюда и приехали, – оно выглядело гораздо привлекательнее. Посматривая на Джастина, она ожидала, что тот раздуется от самодовольства. Однако, к удивлению, ее спутник пришел в мрачное уныние. Они ехали в машине, а Джастин бормотал:
– Всего-то одна промашка с налогами… Такая мелочь – и надо же…
– Хитро придумано, – заметила она.
Ей очень не хотелось отвешивать ему комплименты – и тем более хвалить его умение обводить людей вокруг пальца.
– Ты как бы ни при чем – но храм ты закрыл.
Джастин поерзал на сиденье:
– Он действительно неплохой парень. И сейчас они совершенно безобидны…
– Это сейчас, – заметила Мэй. – А потом? Секта растет. У них вполне вменяемое кредо. Ты же сам говорил: такие – самые опасные.
Пока они летели, Джастин прочитал ей целую лекцию о том, какие признаки культа служители считают настораживающими. Слабо организованные группы, предлагающие гражданам идиотские проповеди, считались идеальным кандидатами для получения лицензии. Они компрометировали саму идею религии и культа. Опасные, излишне экзотичные тоже считались легкими мишенями – их мгновенно выявляли и прикрывали. А вот тихие и милые, подобно прихожанам Клода, сектанты являли собой, по сути, мину замедленного действия. Они привлекали людей вменяемыми идеями, а потом у них начинались внутренние расхождения и трения с властью. И кончалось это обычно социальным взрывом.
Он посмотрел на нее с одобрительной улыбкой:
– А я-то думал, тебе неинтересно.
– Я должна представлять себе, с кем имею дело, – объяснила она. – На случай агрессии.
Джастин тут же перестал улыбаться:
– Да. Со временем они могли стать опасными. И лучше закрыть их сейчас, пока это время не пришло.
– Тогда о чем печалиться? – В самом деле, что с ним такое…
– Просто… грустно все это. – Джастин отвернулся к окну. – Клод же верит во все это, в этом смысл его жизни…
– Он верит в выдуманную сущность, – напомнила она Джастину его же слова.
Он посмотрел ей в глаза:
– Ты в этом уверена?
– Да.
Странно – служитель вдруг интересуется, разделяет ли она базовые принципы, на которых стоит государственность РОСА. И все-таки… видение у подножия статуи. Нет, не видение. Галлюцинация – вот что это было! Надо честно признаться – пора ей записаться на прием к психиатру. «Но он-то – он же видел то же самое! Значит, я не сумасшедшая?..»
– А ты – нет?..
– Конечно, уверен, – выпалил Джастин и отвернулся.
Выглядел он по-прежнему расстроенным.
– Мы им еще услугу оказали, что не дали вырасти во что-то более страшное.
Глава 12
Чудеса
– … Добро пожаловать в Церковь Аполлона и Артемиды, – произнес Джастин, когда они добрались до места назначения.
Церковь оказалась небольшим зданием – беленьким и с колоннами – на манер греческого храма. Над дверью шла греческая надпись – золотом по белому.
– Ты про них раньше слышала?
– Нет, – ответила Мэй.
Впрочем, Джастин на это и не рассчитывал. Историю религий и мифологию в школе не преподавали.
– Аполлон – греческий бог света, пророчества и музыки… Артемида – его близнец, богиня охоты, луны, девственниц…
Джастин остановился и еще раз прочитал надпись по-гречески:
– А ее ведь не упоминают… «Добро пожаловать в церковь Аполлона» – и все.
И он вытащил эго и вызвал на экран файл.
– Похоже, они перестали ей поклоняться. И сюда уже восемь месяцев никто не заглядывал. Вполне возможно, зря мы сюда приехали – хотя именно Артемида связана с луной. А тут жрица была… с потрясающей фигурой.
– И что, ты думаешь, она и есть убийца? Потому что поклонялась луне?
– Нет, – быстро отрезал Джастин. – Убийства не в ее стиле.
Мэй нахмурилась:
– Тогда почему мы здесь?
– Потому что у нее есть всякие полезные связи, важные и для нашего расследования. Давай спросим, может, экс-коллега в курсе, где ее искать?
Внезапно Джастин увидел в эго что-то еще, и уголки губ его поползли вверх.
Глядя на его глумливую усмешку, Мэй хмуро спросила:
– Что еще?
– До сведения служителей доводят, что местный клир хвастает чудесами, которые здесь якобы происходят. Это очень смешно. И всегда весело.
И он спрятал эго в карман пиджака. Кстати, чехол для гаджета идеально подходил к пиджаку по цвету.
– Поэтому нам нужны чудо-эксперты вроде Лео. Сектанты – скрытные и частенько жульничают напропалую. А Лео – профессионал, он сразу понимает, что к чему. К счастью, у меня тоже есть опыт по разоблачению афер с чудесами.
Мэй закатила глаза:
– Какая скромность…
Джастин довольно осклабился, и они направились к дверям:
– Итак, сейчас мы встретимся с моим старым знакомым. Предупреждаю – он психический. Называет себя Золотой Стрелой, представляешь…
Хотя Джастин назначал встречу на определенный час, никто не вышел им навстречу – странно. А когда они переступили порог храма, то обнаружили, что внутри идет служба.
– Настораживает меня такой расклад, – пробормотал Джастин.
Он некогда преподавал в университете и порой принимался читать лекции, сам того не замечая:
– Что-то они совсем обнаглели – устроили богослужебную церемонию во время визита инспектора. А самое неприятное – смотри, сколько народу. А ведь сегодня будний день.
И он опять заглянул в эго.
– Примерно четверть от общего числа прихожан сейчас на службе присутствует. А вот и наш молодой человек.
Мэй сразу заметила Золотую Стрелу: юноша стоял у дальней стены перед толпой верующих, выделяясь среди остальных белой тогой – немного эксцентричной для римской и совершенно не похожей на древнегреческую хламиду. В темных волосах блестел золотой лавровый венок, а руки он держал воздетыми вверх. Перед ним на треноге дымился блестящий горшок. По обеим сторонам от служителя застыли на коленях две женщины – разумеется, в белых одеждах. Стены храма покрывала роспись, изображающая светловолосого мужчину в разных позах – вот он натягивает лук, вот правит небесной колесницей… Мэй окинула фрески беглым взглядом и сосредоточилась на Золотой Стреле.
– Не похож он на Аполлона, – прошептала она.
– Лицом чуточку похож, – возразил Джастин. – Но самое главное – он уверяет, что бог говорит через него! Потрясающе…
И Джастин ткнул пальцем в роспись:
– Видишь Артемиду? А ей маловато места оставили. Наверняка ей больше здесь вообще не поклоняются..
Рядом с Аполлоном была изображена темноволосая женщина с серебряным луком. В коротком платье и с полумесяцем над головой. Мэй долго смотрела на нее – и по спине у нее вдруг побежал холодок. Она с трудом отвела взгляд от Артемиды – и обнаружила, что Джастин пристально на нее смотрит.
– Готова?
– Естественно!
Она злилась, правда, непонятно почему.
Он потоптался в нерешительности пару секунд, а затем коротко кивнул и направился прямиком к дальней стене. Золотая Стрела стоял перед паствой и пел на греческом, запрокинув лицо и воздев руки.
– Что он говорит? – поинтересовалась Мэй, догоняя Джастина.
Джастин покачал головой:
– Чушь всякую, кроме того, одно и то же всю дорогу. Что-то насчет света и славы.
Золотая Стрела неожиданно прервал песнопение – ибо узрел их с Мэй. Собравшиеся тотчас развернули головы и уставились на них.
– Друзья, у нас сегодня особый гость – доктор Марч из департамента служителей. Очень рад видеть вас – а ведь столько лет прошло! Милости прошу! Присаживайтесь, добро пожаловать в наш храм.
У него был хорошо поставленный голос – глубокий, привлекательный. Таким только толпу завораживать.
– Спасибо, – с сердечной теплотой произнес Джастин.
Мэй с удовлетворением отметила про себя: как держится, молодец. Ни за что не заподозришь внутреннего напряжения в приветливом парне. Джастин уселся на заднюю скамью и поманил Мэй к себе – дескать, располагайся.
– Продолжайте, пожалуйста! – громко сказал он.
Теперь даже она заметила, насколько неестественно выглядела жеманная улыбка жреца. Золотая Стрела отвесил им театральный поклон и продолжил службу. С греческого он резко перешел на английский, и запел о том, как он, Золотая Стрела, просит Аполлона о схождении благодати. Он принялся повторять эту фразу, а паства мерно притопывала в такт. Жрец пел все громче и быстрее, гул нарастал, Мэй стискивала зубы. И вдруг, словно по невидимому сигналу, шум прекратился. Паства замерла в гробовом молчании – Золотая Стрела впал в транс, напоминающий одновременно экстаз и оргазм. Возможно, эти два состояния не столь далеки друг от друга…
Жреца сотрясла дрожь, он рухнул на колени, закидывая голову и беззвучно крича. Еще миг – и он застонал от удовольствия. Потом его настигла очередная волна наслаждения, он растянулся на полу и принялся извиваться с выражением дикой необузданной радости. А спустя мгновение он затих, судорожно хватая воздух ртом. Мэй захотелось предложить бедняжке сигаретку. Наконец, две замотанные в белое женщины подхватили Золотую Стрелу под руки и помогли встать на ноги.
– Кого бог изберет сегодня, чтобы разделить с собой экстаз?
Люди попадали на колени и устремили на жреца умоляющие взгляды. Золотая Стрела ходил между прихожанами, вглядываясь в лица. Он замер перед женщиной средних лет и тихо сказал:
– Раздели божественное единение, ты достойна.
Женщина просияла, она послушно последовала за жрецом и встала рядом с ним – лицом к прихожанам. А через секунду – упала на колени, склонив голову.
– Начинается… – пробормотал Джастин.
Золотая Стрела взял лицо женщины в ладони и произнес короткую молитву – Мэй не расслышала, какую. Избранная прихожанка впала в такой же транс, как и жрец до того! Она закатила глаза с экстатической улыбкой и повалилась на пол, корчась и извиваясь. Все смотрели на нее с благоговейным ужасом, а когда припадок прошел, прислужницы отвели даму к скамье. Затем то же самое повторилось с юношей, по виду еще старшеклассником.
Мэй не знала что и думать.
– Они ведь притворяются, правда? – прошептала она.
– Отчасти.
Что он имеет в виду?
– Вопрос – кто притворяется. Он или они.
– Пусть выйдет еще один! – нараспев произнес жрец. – Бог желает излить благодать на новую душу! Доктор Марч, не хотите испытать на себе свет Аполлона?
Все как по команде развернулись к ним. Джастин молчал, но Мэй прекрасно понимала, о чем он думает. Золотая Стрела не случайно приурочил богослужение к визиту Джастина – и сейчас открыто приглашал его испробовать на себе местное «чудо». А еще ее настораживал странный огонек в глазах жреца. «Он ждет чего-то. Он знает – что-то должно случиться». Джастин говорил, что чудеса разоблачались как шарлатанство. А эти ребята, похоже, решили пойти ва-банк: показать, как их божество воздействует на человека, посланного доказать, что божества не существует. Если у них получится – вот это будет номер… если получится, конечно. И она смотрела на Джастина и понимала, что тот прекрасно осознает происходящее. Вдруг Джастин улыбнулся, повернулся к ней, накрыл ее руку своей и наклонился так близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке.
– Ты мне доверяешь?
И прежде чем она успела ответить на такой странный вопрос, добавил:
– По крайней мере, в том, что касается профессиональных штук и моего служения на благо родины?
Мэй посмотрела ему в глаза – Джастин ответил таким же пристальным взглядом. Доверяла ли она ему? В том, что касалось женщин, – нет, конечно. Потом она вспомнила все, чему стала свидетелем в последние недели – как он за всеми наблюдал, как вскидывался при малейшем признаке опасности… Что касается служения на благо родины – да, тут она доверяла ему абсолютно. Она коротко кивнула, и Джастин с торжествующим видом развернулся к жрецу:
– Большое спасибо за предложение, – ответил он. – Но я думаю, лучше в следующий раз. А сейчас моя прекрасная спутница вполне согласна испытать единение с вашим богом.
Мэй тревожно дернулась, однако Джастин не отрываясь смотрел на Золотую Стрелу. Тот сначала разочарованно скривился, а потом усмехнулся и пожал плечами. Спутница служителя – тоже неплохо. И он жестом пригласил ее следовать за ним.
«Верь мне», – прочитала она в глазах Джастина. Кивнув более себе, чем ему, она поднялась со скамьи и прошла вперед. Нейромедиаторы пришли в действие, опознав ситуацию как угрожающую, и та самая темная сила надвинулась, придавливая к земле, мешая идти. Но сейчас Мэй ее не боялась. Она ощущала эту тьму как доспехи.
Золотая Стрела ликовал – и улыбался во весь рот, пока она опускалась на колени.
– Почувствуй свет нашего бога, – сказал он и возложил ладони ей на щеки.
Мэй напряглась – а что, если Джастин все-таки ее подставил, и сейчас она повалится на пол в корчах, к жуткой радости толпы этих придурков…
Прошла секунда. Ничего не произошло. Вообще ничего – Мэй, правда, почувствовала, как окутывающая ее тьма встрепенулась. Улыбка жреца стала натянутой, потом и вовсе исчезла. И он, судя по лицу, так удивился, что Мэй стало почти смешно. Она вздрогнула и повернулась к Джастину, когда тот гулко, на всю церковь, сказал:
– Мистер Рафферти. Вы прибегли к шарлатанским трюкам, дабы доказать реальность существования некоего выдуманного божества. Ваша лицензия отзывается, и вы ответите за…
Тут парнишка, бившийся в экстатических корчах незадолго до этого, прыгнул на Джастина. Мэй предвидела такой оборот событий и без раздумий кинулась на помощь: «Джастин не должен пострадать», точка. Впрочем, она стояла слишком далеко, и подопечный успел получить кулаком в лицо. Однако этим все и ограничилось – в следующую секунду Мэй оказалась рядом и уложила агрессора на пол. Обострившиеся под действием импланта чувства предупреждали: остальные подтягиваются. Она нейтрализовала нападающего и тут же развернулась в сторону еще одного – мужчина надвигался на Джастина явно не с добрыми намерениями. За ним – с такими же лицами – стояли мужчины и женщины, и святотатственное обвинение, брошенное жрецу, вывело из себя. Мэй краем глаза отметила, что Золотая Стрела вместе с более мирными представителями паствы стоит в сторонке и мнется, не зная, что делать.
Но она не стала ждать, пока на нее набросятся. Она мгновенно перешла в боевой режим потому, что была бойцом по природе, и потому, что тьма внутри требовала крови. Тьме очень хотелось, чтобы она схватилась с прислужниками бога. На мгновение Мэй показалось, что ее втянули во что-то большее, чем дурацкая драка с полоумными сектантами. Между скамьями им было не развернуться. Но это им, а не ей. Как только она относительно расчистила пространство вокруг себя и Джастина, выхватила пистолет и выстрелила в воздух. Все застыли на месте.
– Все назад, – приказала она. Мэй стояла так, что практически каждый человек в комнате был у нее под прицелом. – Все отошли к той стене.
Сила так и плескалась в ней, Мэй даже хотелось, чтобы кто-то оказал сопротивление. Но они не решились и быстренько отбежали в сторону. Тут Золотая Стрела сообразил, что попал в серьезный переплет. Вызванная экстазом эйфория иссякла, и теперь он выглядел как совершенно обычный и очень испуганный человечек.
– Доктор Марч, позвольте мне объясниться… Это какое-то недоразумение!
– Объясняться будете вот с ними, – отрезал Джастин.
Он как раз поднялся на ноги – и кивнул в сторону дверей. Мэй услышала громкие голоса и топот ног, через несколько секунд в зал вломилась местная полиция – видимо, Джастин вызвал ее с эго в начале драки. Служителям полагалась немедленная помощь местных правоохранительных органов.
Они с Джастином предъявили документы, и полиция тут же принялась хватать и задерживать Аполлонову паству. Мэй вместе с Джастином уселась на скамеечку в дальнем ряду. Так они и просидели, не вмешиваясь, пока не пришло время расписываться на официальных бумагах. Тьма, помогавшая ей в бою, отхлынула, оставив после себя чувство усталости и опустошенности.
Джастин осторожно пощупал подбродок – именно туда ему врезал впечатлительный юноша.
Читать бесплатно другие книги:
