Префект Рейнольдс Аластер
– Тогда должен понимать: наше дело правое, достойное, единственно гуманное из всех возможных. Когда перемены завершатся, люди будут нам искренне благодарны. Случится это скоро, Шеридан. Последние мелкие преграды устранены, и теперь…
Гаффни усвоил, что в отношениях с Авророй уместна лишь абсолютная честность. Ложь и увертки она видит насквозь, просвечивает собеседника, как гамма-лучи рисовую бумагу.
– Одна важная проблема еще не улажена, – заметил Гаффни.
– Честно говоря, я не понимаю.
– С Часовщиком мы так и не разобрались.
– Мы уничтожили его. Какую проблему он может представлять?
– Те разведданные неверны. Часовщика перепрятали прежде, чем мы уничтожили Раскин-Сарторий.
Гаффни ждал гнева, но Аврора отреагировала спокойно. Спокойствие пугало сильнее, ибо означало, что гнев временно подавили, отложили про запас и используют позже.
– Откуда такая уверенность?
– Криминалисты прочесали руины анклава. Ничего подозрительного они не пропустили бы, даже если бы не поняли, что перед ними.
– По нашим данным, до последнего времени Часовщик был на Раскин-Сартории. Что произошло?
– Полагаю, его решили переправить в другое место.
– Зачем?
– Вероятно, поползли слухи, что кто-то вынюхивает.
– Этот «кто-то», скорее всего… – начала Аврора.
– Ты велела мне узнать местонахождение Часовщика. Я очень старался, но для этого понадобилось копаться в чужих директориях. Замести следы запросов удавалось не всегда. Я предупреждал, я специально оговаривал это в самом начале.
– Раз ты подозревал о перемещении, почему сообщаешь мне лишь сейчас?
– Потому что есть зацепка, которую я до сих пор проверяю. Хотел выяснить, к чему она приведет, чтобы не тратить впустую твое драгоценное время.
Если и задел Аврору сарказм, она не показала виду.
– Какая зацепка? – невозмутимо спросила она.
– Энтони Теобальд не погиб вместе со своим анклавом. Этот проныра наверняка что-то подозревал. Далеко сбежать ему не удалось. Я перехватил его и устроил дознание.
– Вряд ли ему известно, куда переправили Часовщика.
– Но что-то ему было известно.
В глазах у Авроры в глазах снова появился интерес.
– Имена? Внешность?
– Имена и внешность не означают ровным счетом ничего: посещавшие Часовщика наверняка пользовались вымышленными именами. Хотя, похоже, они порой ослабляли бдительность. Один из них в разговоре обронил слово, явно не предназначавшееся для ушей Энтони Теобальда.
– Что за слово?
– «Головня», – ответил Гаффни.
– И только? Одно слово, у которого множество значений?
– Я надеялся получить разъяснения от тебя. Поиск по базе данных провел, но ничего существенного не обнаружил.
– В таком случае никакой важности слово не имеет.
– Или относится к чему-то столь ужасному, что не упоминается даже в сверхсекретных файлах. Я не могу копать глубже, поскольку боюсь задеть растяжку вроде той, что, похоже, уже выдала кое-кому наш интерес к Часовщику. Я думал, ты…
– Шеридан, я не всеведуща, – грубо перебила Аврора. – Есть места, закрытые для меня, но доступные тебе, и наоборот. Если бы я все видела и все знала, то разве нуждалась бы в тебе?
– Очень достойный аргумент.
– Возможно, «Головня» – название, – проговорила Аврора вполне миролюбиво, но Гаффни чувствовал: колкость вертится у нее на языке. – Предположим, это организация или группа, изучавшая Часовщика? В таком случае ничего нового это нам не дает.
– Это зацепка или наводка.
– Или лепет, который вытралили из головы умирающего. А что сам думаешь?
– Думаю, мы имеем дело с «Доспехами», – ответил Гаффни.
– То есть твоя организация сохранила жизнь тому, кто ей так сильно навредил?
– Вообще-то, логика просматривается. Когда Часовщик вырвался из-под контроля, обуздали его именно «Доспехи». Только нам по-прежнему неизвестно, кто он и откуда взялся. У кого наибольшие шансы выкрасть обузданного Часовщика для дальнейшего изучения? Кто не упустил бы такого шанса?
– Возможно, в твоих рассуждениях что-то есть, – после недолгого молчания изрекла Аврора.
– Поэтому мне кажется, что «Головня» – кодовое название подразделения «Доспехов». Теперь нужно выяснить, кто в этой «Головне» состоит. Им-то известно, где сейчас Часовщик. Уединиться бы с кем-нибудь из них и протралить… – Гаффни машинально поглаживал черную рукоять хлыста-ищейки модели «В».
– С кого начинать, непонятно, если не считать Джейн Омонье.
– Можно провести системный поиск – выяснить, кто хотя бы формально состоял в «Доспехах» одиннадцать лет назад, кто сейчас состоит. – Гаффни рискнул улыбнуться еще раз. – Одно мне на руку, Аврора: они запаниковали, а значит, почти наверняка ошибутся.
Гаффни надеялся успокоить Аврору, но добился совсем другого.
– Не нужно, чтобы они ошибались, Шеридан. Если ошибутся, Часовщик может ускользнуть. Такой результат обернется катастрофой не только для нас, но и для Блистающего Пояса, как едва не произошло одиннадцать лет назад.
– Я буду действовать крайне осторожно. Обещаю, во второй раз Часовщик не уйдет. Даже если это случится, теперь мы знаем, как его ловить.
– Верно, – согласилась Аврора. – Будем ловить и надеяться, что старые приемы сработают и на этот раз, да? Интереса ради спрошу: ты отдал бы такой приказ?
– Какой приказ?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. О том, что они не любят вспоминать. О том, что сделали до того, как взорвали Силвестовский институт искусственного интеллекта.
– Отдал бы без малейших колебаний.
Талия почувствовала сквозняк: за ее спиной распахнулись тяжелые двойные двери. Префекты совещались чуть ли не шепотом и довольно долго. Погруженная в работу, Талия в последние двадцать шесть часов едва следила за развитием кризиса, но то, что нынешнее собрание считается неприятной необходимостью, ощущала.
– Талия, давай коротко, – начал старший префект Гаффни. – У всех срочные дела. Можно считать, что ты привела центр голосования в порядок?
– Сэр, я завершила обновление программы устранения недочетов. – Талия чуть ли не заикалась. – Как я уже говорила, изменения затронули пару тысяч строк программы.
– Ты уверена, что устранила лазейку, которой воспользовалась Кэйтлин Перигал?
– Абсолютно уверена, сэр. Я написала новый код для форматного контроля, смоделировала работу центра на протяжении полувека, и система валидации не выявила ошибок. Вероятность ошибок теперь ниже, чем допускалась до обновления. Не вижу причин не запустить программу.
Судя по рассеянному виду, мыслями Гаффни был на совещании куда важнее этого.
– В десяти тысячах анклавов?
– Нет, сэр, – невозмутимо ответила Талия. План внедрения новой программы она излагала в этом самом штабе, но, очевидно, придется повторить. – Изменения кода сравнительно просты, но обновления подразумевают высокоуровневый доступ ко всем десяти тысячам центров. На новых моделях сложностей не возникнет, а на старых процесс нужно корректировать на месте. Я имею в виду физическое присутствие на месте установки программы, сэр.
– То есть посещение объектов? – спросил Майкл Криссел.
– Да, – живо кивнула Талия, – но лишь в следующих анклавах…
Она подняла руку к Единой системе. Эффектный жест Талия отрепетировала заранее. По команде тонкие потолочные нити оттянули от застывшей модели Блистающего Пояса пять тел. Супервещество, поступившее по нитям, увеличило тела в сто раз. Одним из тел оказался анклав «Доспехов». Его мгновенно узнали все присутствующие, поэтому Талия назвала оставшиеся четыре: «карусель» Нью-Сиэтл-Такома, «песочные часы» Самбуковая Шевелюра, Шлюмпер Онил, Дом Обюссонов. Красные лазерные лучи замелькали меж анклавом «Доспехов» и четырьмя названными, демонстрируя будущий маршрут Талии.
– В каждом из анклавов понадобится не больше тринадцати часов. Абстракция отключится на считаные миллисекунды, никто заметить не успеет.
– В условиях нынешнего кризиса мы не сможем выделить четыре корабля, – заявил Гаффни.
– Сэр, на четыре я и не рассчитывала. Установку хотела бы произвести самостоятельно, то есть последовательно. С учетом сна и перелета между четырьмя анклавами я должна управиться за шестьдесят часов.
– Потом программу можно будет запустить на всем Поясе?
– Если на четырех тестовых объектах не возникнет сложностей, не вижу причин откладывать запуск.
– По-моему, стоит выждать, пока не утихнет шум вокруг Раскин-Сартория, – вмешалась старший префект Бодри, по своему обыкновению сидевшая неподвижно. – Все второстепенные операции сейчас – непозволительная трата ресурсов. Талия наверняка рассчитывает на полноценную группу поддержки. Не стоит перераспределять ключевых специалистов в тот момент, когда гражданам не терпится наказать ультра.
– Может, вы и правы, – кивнул Гаффни. – Знаю, Джейн хочет поскорее решить проблему с центрами голосования. Но она поймет, что нам нужно сдерживать агрессоров, пока они не переключились на другое.
– Прошу прощения, сэр, – начала Талия. – Но я рассчитываю только на себя и на катер, чтобы летать от анклава к анклаву. С переустановкой программ справлюсь самостоятельно.
– Нг, ответственность-то большая, – с сомнением проговорил Гаффни.
– Сэр, предложение вполне разумное. Я хорошо разбираюсь в программном обеспечении, умею его устанавливать и переустанавливать – именно этим занимаюсь с тех пор, как пришла служить в «Доспехи». Программирование – моя стихия. Вряд ли в «Доспехах» есть специалист, знакомый с работой центров голосования лучше, чем я.
– Тем не менее для одного человека задача сложная.
– Я справлюсь, сэр. Через шестьдесят часов, даже раньше, если не возникнет сложностей, вопрос можно будет считать закрытым.
Криссел и Гаффни переглянулись.
– Хорошо бы его закрыть, – негромко сказал Криссел. – Раз Нг не нужны помощники… На другие наши дела ее работа не повлияет.
– Я за то, чтобы подождать, – уперлась Бодри.
– Мы понятия не имеем, сколько продлится кризис с ультра, – напомнил Криссел. – Вдруг напряжение еще месяц не спадет? Лазейку в системе подсчета так долго игнорировать нельзя. Грядут важные выборы, центры голосования нам нужны исправными.
– Если Талия попадет в беду, мы не сможем отправить ей на выручку хорошо вооруженный отряд, – не сдавалась Бодри.
– Я не попаду в беду, – парировала Талия.
Но Бодри скептически хмыкнула.
– Ваша самоуверенность поразительна. Обновление программ центра голосования – не рядовая задача. Если отключите абстракцию и не сумеете вернуть в исходное состояние, придется разбираться с толпой бунтующих. В такой ситуации один хлыст-ищейка не выручит.
– Технических проблем не возникнет, гарантирую. О моем визите достаточно знать лишь первым лицам тех анклавов.
– Нг дело говорит, – заметил Гаффни тоном человека, который не любит спорить. – С одной стороны, хочется отложить запуск обновлений до поры, когда мы сможем уделить ему должное внимание. С другой, если Нг уверена, что справится самостоятельно…
– Я справлюсь, сэр, – пообещала Талия.
– Не стоит ли обсудить это с Джейн? – спросил Криссел.
– Верховный префект недвусмысленно намекнула: по мелочам ее беспокоить не следует, – напомнила Бодри. – Еще она без обиняков сказала, что не в состоянии решать сто проблем одновременно.
На лице Гаффни читалось сомнение.
– Шестьдесят часов, говоришь?
– Начиная с этого момента, сэр. Я готова немедленно вылететь на Нью-Сиэтл-Такому. – Талия кивнула на красный луч траектории. – Положение астероидов благоприятное. Позвольте взять катер, и через пару часов я буду в Си-Таке.
– Хорошо, – согласился Гаффни. – Катер мы тебе выделим, но никакого оружия, тем более мощного.
– Я не подведу, – пообещала Талия.
– Тебе ведь понадобятся планшеты для доступа к системе голосования?
– Всего четыре, сэр. Большая часть работы не потребует коренных изменений, так что шестисотсекундного доступа должно хватить.
– Велю Вантроллье их тебе выдать. – Гаффни устремил на девушку предостерегающий взгляд. – Нг, ты молодец, нам это доказывать не нужно. Но отсюда не следует, что, если напортачишь, мы погладим тебя по головке. Все в твоих руках. Не напортачь!
– Не напортачу, сэр.
– Отлично. Тогда вперед, обновлять программы центров!
Глава 8
Галерея часов занимала две длинные стены. Каждый экземпляр хранился в застекленной нише, соседствуя с черной пластинкой, которая позволяла узнать о времени и месте сборки часов, а также хранила другие примечательные факты. Как всегда, Дрейфус не собирался останавливаться по пути в Лабораторию сна, где царствовал доктор Демихов. Но что-то всегда его задерживало, заставляло открывать нишу, используя допуск «Панголин», и вытаскивать очередного уродца. В этот раз Том выбрал часы, которые еще не рассматривал. Черные, без отделки – неудивительно, что прежде взгляд не задерживался на них.
Часы громко тикали за стеклом. Заводили их наверняка лаборанты Демихова.
Дрейфус прочел текст на пластинке:
Часы № 115
Где найдены: ЛКИ, СИИИ, 13:54, 17:03:15 СЙВ.
Кем найдены: Валери Шапелон.
Длительность сборки: неизвестна.
Основные материалы: ферросплавы.
Происхождение основных материалов: неизвестно.
Механизм: двухроликовый анкерный.
Примечания: электронная микроскопия выявила фрактальный рельеф атомарного масштаба на верхней правой перемычке.
Происхождение рельефа неизвестно, но, возможно, копирует видимую деталь маятниковой петли на часах № 341.
Состояние: рабочее.
Ловушки: не выявлены.
Число жертв при обращении с часами: 0.
Уровень опасности: низкий.
Дрейфус открыл стеклянную панель. Часы затикали громче. Том двумя руками взялся за черный металлический корпус, снял экспонат с подставки и поднес к глазам. Как и остальные часы, эти были поразительно тяжелыми, но без бритвенно-острых краев и изящного узора из сусального золота. Внешне грубая вещь скрывала начинку из сложнейших устройств. Циферблат даже стеклом не закрыли, металлические стрелки напоминали кривые ветки, деления циферблата – уродливые пеньки.
Дрейфус очень не любил брать часы в руки, но, наведываясь в Лабораторию сна, неизменно уступал соблазну. Модели скарабея у Демихова соответствовали прототипу, но прикоснуться к устройству, сидящему на затылке у Джейн Омонье, могла лишь она сама. Часы, все четыреста девятнадцать экземпляров, – единственная осязаемая нить, связывающая с их создателем.
Дрейфус гадал, не скрыто ли в часах послание. В СИИИ Часовщика держали долго, и год от года его творения становились все сложнее и оригинальнее. Изучавшие его специалисты изначально предполагали, что на каждом экземпляре он учится и пробует новое.
Ныне этот подход считался ошибочным. Анализ микродеталей основного механизма часов номер тридцать пять выявил усовершенствования – элегантный кузнечиковый спуск и решетчатый маятник, – сохранившиеся вплоть до номера триста восемьдесят восемь. Поскольку часы изымались сразу после сборки, объяснение напрашивалось лишь одно: Часовщик всегда обладал мастерством.
Следовательно, он мог планировать серию убийств, хотя изучавшие его свято верили, что имеют дело с бесхитростным, невинным как дитя существом, которому лишь бы часики собирать.
Это, в свою очередь, подразумевало, что каждая модель может нести послание, до сих пор нерасшифрованное, – говорящее об отношении Часовщика к женщине, которая общалась с ним чаще всех и считала, что знает его лучше всех. Неужели он ненавидел ее больше всех?
Дрейфус надеялся, что однажды часы ему все расскажут. Однажды, но не сегодня.
Том вернул часы номер сто пятнадцать на место и закрыл панель. Другие часы затикали громче и настойчивее. Звук превратился в волну, которая приливала, отливала и вскоре погнала Дрейфуса вглубь Лаборатории сна.
Уже одиннадцать лет команда Демихова занималась исключительно скарабеем. Каждый сантиметр Лаборатории сна (кроме галереи часов, тоже отражающей разум Часовщика) наглядно демонстрировал усилия команды: стены и перегородки пестрели секционными схемами скарабея и снимками его носительницы, а также пояснениями и комментариями. Череп и шея Джейн Омонье показывались во всевозможных проекциях благодаря сканерам, которые действуют на расстоянии семи с лишним метров и фиксируют состояние нервной и кровеносной системы. Металлические зонды, внедренные скарабеем в спинной мозг Джейн, просматривались на разных уровнях и с разных углов. Корпус скарабея, прилепленный к затылку Омонье, изучался так же тщательно. Внутренности паразита разложили на призрачные пастельные слои.
Дрейфус коснулся нескольких панелей, и картинка ожила. Команда Демихова смоделировала несколько вариантов отсечения скарабея, но отвергла каждый из них. Том слышал вполне реальные прогнозы: скарабей способен убить Омонье за шесть десятых секунды, а значит, если менее чем за полсекунды ввести аппарат и парализовать скарабея, шанс на спасение есть. Незавидна доля того, кому выпадет принимать решение. Это будет не Омонье: в данном вопросе она давно сложила с себя полномочия.
Дрейфус взял со стола модель скарабея из полупрозрачной дымчатой пластмассы. На соседних столах лежали десятки таких моделей, разобранных в большей или меньшей степени. Они различались внутренним строением – на каждой сканы интерпретировались немного иначе. Тактика спасения целиком и полностью зависела от тонкостей анализа. Одно время команда Демихова состояла из групп, работающих по принципиально различным планам. Когда они отстаивали свои позиции, едва не доходило до драки. «Как монахи, спорящие из-за разных версий Писания», – думал Дрейфус. Лаборатория погрязла бы в склоках, если бы не спокойствие Демихова. Он курировал проект уже много лет, по-видимому бескорыстно.
Доктор работал – склонившись над столом, шепотом спорил с тремя помощниками. Стол завалили инструментами и частями модели скарабея. Стояла там и анатомическая модель черепа из съемных стеклянных элементов, на которой просматривались шея и шейные позвонки. Уязвимые участки подчеркнули блестящим маркером.
Демихов, наверное, услышал приближение Дрейфуса – поднял защитные очки на лоб и пальцами зачесал назад непослушную прядь. Приглушенный красный свет, горевший в лаборатории, лишь подчеркивал худобу доктора. На вид – сущий старик, таких Дрейфус встречал очень редко.
– Привет, Том! – Демихов устало улыбнулся. – Молодец, что заглянул.
– Для меня есть новости? – Дрейфус улыбнулся в ответ.
– С новыми подходами туго, хотя с плана «Танго» еще две сотых секунды мы сбросили.
– Здорово!
– Да, но недостаточно здорово, чтобы использовать на практике.
– Вы приближаетесь к цели.
– Увы, слишком медленно.
– Джейн терпения не занимать, она в курсе, как вы тут стараетесь.
Демихов заглянул Дрейфусу в глаза, словно искал в них ответ.
– Ты с ней недавно разговаривал. Как держится?
– Неплохо, с учетом ситуации.
– Так она…
– Да, – перебил Дрейфус, – новостями поделилась.
Демихов взял модель скарабея и разобрал дымчатый корпус. Внутренности сияли синим и фиолетовым, подсвечивая контрольные схемы, питающие линии и процессоры. Демихов постучал белым стилосом по стыку фиолетовых полос.
– Вот что изменилось. Неделю назад к этому узлу тянулись три линии, а сейчас пять. – Демихов сдвинул стилос вправо. – Эта механическая конструкция сместилась на два сантиметра, причем совершенно внезапно. Ни первое, ни второе мы объяснить не можем.
Доктор посмотрел на других техников. Они наверняка полностью владели ситуацией, иначе Демихов не откровенничал бы.
– Он к чему-то готовится, – проговорил Демихов.
– Этого я и боюсь.
– Одиннадцать лет прошло. Почему сейчас?
– Наверное, реакция на стресс.
– Джейн так и объяснила, – кивнул Дрейфус. – Только ведь это не первый кризис за одиннадцать лет.
– Все бывает в первый раз. Скарабей явно самоукрепляется. У Джейн повышенный уровень гормонов. Очень надеюсь, что это не спровоцирует других изменений.
– А если спровоцирует?
– Придется переоценить запас прочности ее организма, который мы так давно и старательно бережем.
– Вы пойдете на это?
– Пойду, если почувствую, что скарабей ее убивает.
– А пока что?
– Обычная терапевтическая схема, но с изменениями. Мы увеличили количество лекарств. Джейн против: от лекарств, мол, сознание притупляется. Она до сих пор принимает их самостоятельно. Мы балансируем на грани фола: нужно снять напряжение, не вызывая сонливости.
– Не завидую вам.
– А кто нам завидует? Мы уже привыкли.
– Хочу кое-что сообщить. В ближайшее время легкой жизни для Джейн не предвидится. Я веду дело, которое может поднять немало шума. Джейн дала расследованию зеленый свет.
– Ну, служба есть служба.
– Меня беспокоит, что станет с Джейн, если ситуация обострится.
– От полномочий своих она не откажется, если ты об этом, – заявил Демихов. – Уже миллион раз обсуждали.
– Я и не жду отставки Джейн. Сейчас только служба поддерживает ее здравомыслие.
Дрейфус сидел у низкого черного столика и пил подогретый чай. На стене напротив вместо мозаики лиц была одна-единственная картинка – снимок каменной скульптуры, которую они со Спарвером разыскали на сожженном обломке Раскин-Сартория. Эксперты привезли ее в анклав «Доспехов» и отсканировали устройствами с микронной разрешающей способностью. Неоново-красная контурная сеть подчеркивала трехмерную структуру статуи, которая иначе осталась бы незамеченной.
– Я что-то пропустил? – начал Спарвер, сидящий рядом с Дрейфусом. – В чем бы ни убеждал Дравидян, у нас есть убийцы, мотивы и способ убийства. Зачем же мы тратим время на скульптуру?
– С тех пор как увидел ее, не нахожу себе покоя, – ответил Дрейфус. – У тебя подобных ощущений нет?
– Я такую картинку на стену не повесил бы. В остальном лицо как лицо.
– Это скульптурный портрет страдающего. Портрет человека, который смотрит в ад и понимает: именно туда ведет его путь. А еще лицо кажется знакомым.
– Для меня это по-прежнему просто лицо. Ладно, не самое счастливое на свете, только…
– Тревожит меня то, что перед нами определенно работа великого мастера, – сказал Дрейфус, не обращая внимания на слова Спарвера. – Почему же я раньше не слышал про Дельфин Раскин-Сарторий?
– Может, просто не сталкивались?
– Я тоже так подумал, но, когда прокачал Дельфин по поисковикам, ответов получил не много. Она лет двадцать участвовала в выставках, но без особого успеха.
– А в последнее время?
– В последнее время пришла слава.
– Потому что публика заметила? Или работы стали лучше?
– Хороший вопрос, – отозвался Дрейфус. – Я просмотрел ее старые работы. Сходство с незаконченной скульптурой бесспорно, но чего-то не хватает. Технических навыков у нее всегда было с избытком, а вот эмоционального отклика ее старые работы не вызывают. Посмертно я причислил бы ее к богатым бездельницам, уверенным, что вдобавок к имеющимся привилегиям они непременно должны прославиться.
– Вы сказали, что вроде бы узнали скульптуру.
– Верно, но эксперты прототипов не обнаружили. Я тоже, хоть и искал через турбины. Пожалуй, неудивительно: скульптура-то стилизованная.
– Получается, вы ничего не выяснили.
– Не совсем так, – с улыбкой проговорил Дрейфус. – Вернон мне кое-что сообщил.
– Вернон?
– Кавалер Дельфин. Вернон Трежан, один из трех стабильных бета-симов. Он упомянул, что скульптура – часть серии, посвященной Ласкалю. Имя я где-то слышал, но сперва не сообразил где.
– И снова воспользовались турбинами?
– Не понадобилось. Ответ я нашел прямо сейчас, в разговоре с тобой.
Дрейфус не лукавил. Мысленно проговаривая это имя, он каждый раз видел непроглядный мрак, стену беззвездной тьмы в гуще самого космоса. И в эту тьму что-то падало, словно белый лепесток в океан чернил.
– Не протянете мне, невежде, руку помощи? – пошутил Спарвер.
– Завеса Ласкаля, – ответил Дрейфус, будто этим все объяснялось.
Вызов поступил, когда Талия просматривала файл с отчетом по Нью-Сиэтл-Такоме. Она оторвала глаза от компада и воспроизвела лицо наставника. За мутноватым просмотровым окном медленно плыли анклавы, большие и величественные, как айсберги.
– Я ни от чего не отрываю? – спросил Дрейфус.
– Вовсе нет, сэр, – ответила Талия, стараясь не выдать волнения.
– Мне даже не сообщили, что ты на задании.
– Сэр, все получилось очень быстро. У меня есть патч для дырки в системе подсчета голосов, которой воспользовалась Кейтлин Перигал. Пока обновление не запустили в десяти тысячах анклавов, я и устраиваю пробный прогон.
– Отлично, хоть от одной проблемы избавимся. Ты с кем?
– Ни с кем, сэр. Предварительной установкой я занимаюсь одна.
Дрейфус лениво сощурил правый глаз:
– Сколько центров обновляешь?
– Четыре, сэр, последний в Доме Обюссонов. Старшим префектам обещала уложиться в шестьдесят часов, но я осторожничала. Если все пройдет гладко, управлюсь куда быстрее.
– Талия, мне не нравится, что ты занимаешься этим одна.
– Я справлюсь, сэр. С командой ушло бы больше времени.
– Дело не в этом, а в том, что моего помощника отправили на задание без сопровождения.
– Сэр, я же не блокаду лечу организовывать. В драку никто не полезет.
Читать бесплатно другие книги:
