Золотая ложь Фритти Барбара
– Слова, которые мне неприятно слышать снова, – пробормотала Пейдж. – Не стоит называть Алису моей сестрой. Еще неясно, кто мы друг другу.
– Вы сестры по крови, – ответил Райли.
– Но мы совсем не знаем друг друга. Она мне не доверяет. Не уверена, что и я ей доверяю.
Райли улыбнулся.
– Похоже на любую известную мне семью, Пейдж. Во всяком случае, она позвонила, и мы здесь. Поэтому пойдем на встречу. Рассуждения о доверии между родственниками и людьми вообще оставим на потом.
– Занятия начались немного позднее, – объяснила Алисе молоденькая женщина азиатской наружности. – Бен просил передать, чтобы вы его подождали. – Она махнула рукой в сторону тренажерного зала. – Там стоят стулья вдоль стен, если захотите посидеть.
Алиса вошла в зал и остановилась в дверях. Бен и его противник стояли лицом к лицу в середине комнаты. Оба обнаженные по пояс, в черных брюках и босиком. Она восхищенно наблюдала за каждым их движением, будь то атака или оборона. Для такой схватки нужна незаурядная сила, мастерство, упорство, решительность, ловкость и мужество.
Бен занимался боевыми искусствами много лет, но она никогда не видела его в бою и не понимала, каким мастерством он владел. Она воспринимала его как умного, а не физически сильного человека, но теперь совершенно ясно, что и этой стороне его натуры следует отдать должное.
Сегодня, в эту минуту, он не современный репортер. Он древний воин, обладающий властью, силой, с которой нельзя не считаться, человек, который заставляет ее чувствовать себя очень страстной и очень женственной. Она помахала рукой и села на стул. Поединок продолжался еще пять минут. Бен наконец победил соперника молниеносным ударом.
Алиса перевела дух, когда Бен протянул руку своему противнику. Он помог ему встать на ноги, потом они поклонились друг другу. Инструктор произнес несколько слов, обращенных к обоим, потом Бен повернулся к ней, как солдат, вернувшийся с войны к женщине, верно ждавшей его. Ей пришлось удержаться от нелепого порыва – броситься к нему и крепко обнять, убедиться, что он не пострадал.
Это не фантазия, а реальность. Бен – ее друг детства, ее приятель, а не какой-то богоподобный воин из фильма. Так почему она чувствует себя тревожно и напряженно рядом с ним?
– Привет, – сказал он низким хрипловатым голосом.
Он всегда говорил вот так сексуально? Она откашлялась.
– Привет. Ты говорил, есть новости?
– Я сказал, что мы должны поговорить с моим дядей.
– Хорошо. – Она едва могла вспомнить, что он говорил. – Ты наденешь рубашку или что-то еще?
Легкая улыбка заиграла на его губах, и Алиса выругала себя за то, что выдала себя.
– Конечно, я надену футболку. – Он подошел к стулу, взял футболку, одним движением натянул ее через голову. – Так лучше?
– Мне все равно, – соврала Алиса. – Я подумала, что тебе будет холодно. Нехорошо вспотеть, а потом выйти на холодный воздух.
– Спасибо за беспокойство.
– Есть кое-что еще. Я позвонила Пейдж Хатуэй и пригласила ее встретиться здесь с нами. Надеюсь, все в порядке?
– Это зависит от того, почему ты позвала ее. – В глазах Бена вспыхнуло любопытство. – Я знаю, она интересуется драконом, но ведь не только поэтому, правда?
– Да. – Алиса отступила на шаг, увлекая его в угол, чтобы их никто не услышал. – У моей матери были очень личные отношения с Дэвидом Хатуэем. – Она глубоко вздохнула, не уверенная, что действительно может открыть правду. Впервые она собиралась произнести потрясающую новость вслух, сказать о ней кому-то, кроме матери. Но Бен ее друг. Она доверяет ему. – Дэвид Хатуэй мой отец.
– Ты шутишь.
Она покачала головой.
– Нет, не шучу.
– Вот это новость. – Лицо его изменилось. – Погоди-ка, он серьезно ранен, да?
– Ему лучше. Он уже пришел в сознание.
– Ты говорила с ним?
– Пока нет. И не уверена, что хочу с ним разговаривать.
– Значит, Пейдж Хатуэй твоя сводная сестра, – медленно проговорил Бен. – И вас обеих интересует дракон, потому что… Ладно, я потерял мысль.
– Потому что Давид Хатуэй показал дракона моей матери в тот день, когда на него напали. Она, похоже, последняя видела его до ограбления.
– Ты хочешь защитить мать.
– А Пейдж хочет защитить свою компанию от судебных исков, поскольку они еще не купили статуэтку, а мистер Хатуэй вынес ее из магазина.
– Как ты думаешь называть мистера Хатуэя, если он твой отец?
– Не знаю, как его называть, – с некоторым разочарованием призналась она. – Все так странно. Я давно хотела узнать, кто мой отец. Мечтала, что впишусь в его семью лучше, чем в свою собственную. Раньше я думала убежать из дома и найти его.
– Алиса…
– Теперь я знаю, кто мой отец, – сказала она, перебивая его. – И это не имеет никакого смысла. Я не Хатуэй. Я не могу войти в их семью.
– Ты не знаешь этого, – возразил Бен. – Ты не знаешь, какие они на самом деле.
– Что у нас общего?
– Ты не узнаешь этого, пока не попытаешься. И я подозреваю, ты хочешь попробовать, иначе не пригласила бы Пейдж сегодня.
– Я просто не хочу, чтобы она устроила неприятности моей матери. – Алиса не собиралась говорить ни о каких иных причинах. – Думаю, будет лучше, если я узнаю, что она намерена делать. И не позволю действовать за моей спиной.
– Независимо от причины, сейчас все начнется. – Бен посмотрел на входную дверь. – Они пришли. – Он помахал им.
– Надеюсь, мы не заставили вас ждать, – сказала Пейдж. Райли подошел вслед за ней.
– Вовсе нет, – ответил Бен. – Мне нужно отойти на секунду, а потом я отведу вас наверх. Мой дядя знаток китайского искусства. Я попросил его поговорить с нами о драконе, которого вы ищете. Я скоро вернусь.
– Спасибо за звонок, – сказала Пейдж Алисе. Она видела, что девушка чувствует себя скованно, и хотела успокоить ее. – Мы очень ценим твою помощь.
– Эй, что это? – изумленно пробормотал Райли.
Пейдж повернулась и увидела двух мужчин одинаковой комплекции в центре зала. Они держали в руках длинные изогнутые мечи с остро заточенным лезвием.
– Они сражаются традиционными мечами, – объяснила Алиса.
– Не думала, что подобное оружие используют в боевых искусствах, – заметила Пейдж.
– Такими мечами в древние времена вооружалась пехота.
– Мне бы такой подошел, – заявил Райли с горячностью настоящего мачо.
Пейдж закатила глаза.
– Ты такой лихой парень, – пробормотала она.
Они сели в углу, а спарринг продолжался. Алиса наклонилась ближе и объясняла, что происходит.
– Для владения мечом требуется быстрота, сила и отличная работа ног. Одно неверное движение может означать смерть.
– Как это опасно, – заметила Пейдж.
– Да, но эти двое – высококлассные мастера. Мудрость и мужество, зоркие глаза, быстрые руки и способность обхитрить соперника.
Пейдж увидела именно то, о чем говорила Алиса, когда мужчины сошлись в поединке. Они двигались как танцоры в жестоком, убийственном танце. Тем не менее было что-то красивое в их борьбе, что-то интригующее.
С тех пор как в их магазине появился дракон, ее жизнь странным образом изменилась. Словно бы дракон ввел ее в мир, которого никогда прежде она не знала и не видела. Еще совсем недавно Пейдж не поверила бы, что можно получить удовольствие, наблюдая за схваткой, как сейчас. Эти мужчины похожи на настоящих воинов. Они довели свое мастерство до невероятных высот, используя умственные, физические, эмоциональные и духовные возможности.
Через несколько минут спарринг закончился. Мужчины поклонились друг другу и ушли под аплодисменты зрителей, сидящих в зале.
– Как здорово, – горячо похвалил Райли. – Думаю, мне стоит брать уроки.
– Вы изучали боевые единоборства? – спросила Алиса.
– Немного тай-чи, немного кикбоксинг, карате, но все – недолго. Я, пожалуй, захвачу рекламную листовку на входе.
Пейдж покачала головой и поймала себя на грустной мысли. Она увидела в его глазах страстное желание овладеть чем-то новым, увлечься необыкновенным. Какая женщина способна удержать подобного мужчину? Только та, которая сама является особенной личностью, принимающей жизнь во всей ее полноте. Такая, что не боится ничего неизведанного и готова восторгаться даже боевой схваткой. Она похожа на нее? Или просто забивает голову глупостями?
– Между вами что-то есть? – тихо спросила Алиса, когда Райли отошел.
– Ну, э-э… бабушка Райли владелица дракона.
– Я не об этом. Он очень привлекательный.
– Да.
– И он тебе нравится?
– Да, – призналась Пейдж. – Хотя я не уверена, что хочу этого.
Впервые Алиса улыбнулась, и две женщины обменялись понимающими взглядами.
– Что у вас с Беном? – в свою очередь поинтересовалась Пейдж.
– Он был мне другом всю жизнь. Но после окончания школы мы почти не виделись. Я не уверена, что это мудро – снова встретиться и увлечься. Но тем не менее я здесь.
– Проклятый дракон толкает к разным неприятностям.
Алиса согласно кивнула.
– Не уверена, что мы сможем его найти. Но я хочу убедиться, что никто не считает маму причастной к его исчезновению.
– Я не думаю, что она имеет к этому отношение. – Пейдж не лгала. Жасмин может быть любовницей отца, но она не способна украсть древнюю статуэтку. Тем не менее она задала вопрос: – Я не совсем понимаю, почему отец понес дракона к твоей матери. Почему так важно для нее увидеть дракона?
– Он ей снился много раз.
– Жасмин говорила об этом. Но что означают ее сны? Не понимаю.
– Я тоже, – призналась Алиса. – Но она их видела всю жизнь. Это самый настоящий кошмар. Проснувшись после них, она дрожит, будто чего-то ужасно боится. Мы обе думали, может быть, много лет назад, в детстве, произошло что-то связанное с драконом. Или она видела его. Моя бабушка рассказала маме, будто она, будучи маленькой девочкой, увидела дракона в музее во время поездки на Тайвань. Она попробовала дотронуться до него, и тут раздался сигнал тревоги.
– Действительно? Интересно.
– Вряд ли это правда. И мне непонятно – зачем моя бабушка придумала такую историю?
– Но в таком случае где Жасмин видела дракона?
– Не представляю. – Алиса покачала головой. – Может быть, и правда во сне. Она очень эмоциональная и романтичная. Не такая, как я.
– Или я. Мой отец… Наш отец – он тоже мечтатель. Может быть, это у них общее, – добавила Пейдж. – Раньше я ревновала его к увлечению Китаем. Мне очень нравилось слушать его рассказы, когда он возвращался домой из поездок, но я и ненавидела их, потому что он был намного счастливее там, чем дома, со мной.
– Он любит все китайское, а все же не смог полюбить меня, – сказала Алиса с горькой иронией в голосе. – Но я, конечно, всего наполовину китаянка. Он сам сделал меня такой.
Пейдж не знала, что ответить на это. Боль в глазах Алисы показалась настолько глубокой и сильной, что даже глаза потемнели, и она поспешила сказать:
– Мне очень жаль.
Конечно, если ее отец не всегда был рядом с ней, Пейдж, то, по крайней мере, временами был.
– Это к тебе не относится.
– Знаю. Но я не самая любимая его дочь, – продолжала откровенничать Пейдж. – У меня была сестра. Элизабет умерла, когда ей было семь лет, а мне – шесть. Она его любимица. Отец обожал ее, как никого другого. До сих пор он ходит на могилу в каждый день рождения сестры и делает ей подарки. Кстати, в среду день рождения Элизабет. Мне кажется, он потому и очнулся, чтобы не нарушать традицию и пойти к ней. Боже, можно подумать, я ревнивая сестра, правда?
– Не знаю. Я росла единственным ребенком в семье.
– Но больше так не будет. – Пейдж не знала, когда она решила, что Алиса станет частью ее жизни. Час назад об этом не могло быть и речи, но вдруг ей стало ясно одно: у нее есть шанс сделать их отношения по-настоящему близкими. – У нас есть право изменить все, – сказала она. – Мой отец не говорил мне о тебе. Твоя мама не говорила тебе о нем. Но теперь наше с тобой дело, кем мы намерены стать друг для друга.
Казалось, Алиса опешила от ее слов.
– Наверное, – проговорила она медленно. – Насколько я понимаю, наш отец пришел в себя. Он рассказал тебе что-нибудь о своем появлении в Китайском квартале?
– Нет, он вообще ничего не помнит о прошлой неделе. Надеемся, что память вернется. До тех пор мы будем действовать вместе, чтобы защитить наших родителей. – Пейдж увидела, что Райли возвращается с рекламной листовкой в руках. – Нашел расписание занятий?
– Кое-что. Но время неудобное.
– У меня такое чувство, что ты найдешь на это время, – усмехнулась она.
– Можешь заниматься со мной вместе.
Пейдж рассмеялась.
– А ты доверял бы мне с мечом в руке?
– Только если мой меч был бы длиннее твоего.
– Слово настоящего мужчины.
Райли не успел ответить, к ним подошел Бен.
– Я готов. Пожалуйста, простите за задержку. Если вы не против, отправимся к моему дяде.
Пейдж улыбнулась Райли, который с тоской посмотрел на двух партнеров, готовых к схватке, вооруженных на этот раз длинными заостренными копьями.
– Пойдем, – сказала Пейдж, беря его за руку. – Ты можешь поиграть в воина позже. Нам есть чем заняться.
20
– Мой дядя, Гай Фонг, до сих пор преподает каллиграфию вечером по субботам, – объяснял Бен, когда они поднялись на второй этаж и остановились перед дверью квартиры. – Он, должно быть, уже заканчивает. Если ученики еще не ушли, придется тихонько подождать. Он терпеть не может, когда его прерывают.
Пейдж кивнула, и Бен открыл дверь. Как он и говорил, три подростка сидели за обеденным столом и старательно выводили китайские иероглифы длинными, щедро украшенными кисточками.
Они подошли поближе, посмотреть, как рисуют дети. Пейдж удивилась точности и вниманию к деталям. И конечно, сосредоточенности учеников, которым, наверное, хотелось заняться чем-то другим в субботу вечером. Дядя Бена, невысокий человек с квадратным лицом и густыми черными волосами, стоял около стола. Пронзительно-черными глазами он наблюдал за юными подопечными. Этому человеку с суровым лицом лет сорок или чуть больше, подумала Пейдж. Но не сказала бы точно. Возможно, отрешенность от сиюминутности внешнего мира всех участников действа прибавляла возраст и учителю.
Время тянулось медленно в этой квартире, где детей учили древнему искусству, детей, которые росли в скоростную эпоху видеоигр и фастфуда. Казалось невероятным, что они согласились рисовать иероглифы, а не стучать по клавишам компьютера или двигать мышкой по коврику перед экраном. Но, видимо, господин Фонг – человек, приверженный традициям. Пейдж уважала подобную преданность. Приятно наблюдать, когда что-то сохраняется в первозданном виде и передается от одного поколения к другому. Сейчас так мало сохранилось этого в мире.
Она также начинала понимать, откуда у отца страсть к Китаю и всему китайскому. Он любил старинные вещи, неизменные традиции, ритуалы и церемонии. Он родился не в том веке и не в том месте. Может быть, как и господин Фонг, он – человек, предназначение которого – показать нынешнему времени ценности и обычаи других эпох.
Через несколько мгновений дети положили свои кисти, и напряжение в комнате уже не ощущалось с прежней силой. Господин Фонг одобрительно кивал, принимая каждый лист, поданный ему. Он сказал несколько слов, лица детей расплылись в улыбке, и лицо учителя тоже. Он открыл шкаф, вынул три ярких апельсина и дал каждому.
– Для процветания и удачи, – сказала Алиса, отвечая на невысказанный вопрос Пейдж. – Для долгой и плодотворной жизни.
– Дядя, – обратился Бен к родственнику, когда дети ушли. – Это друзья, о которых я говорил с тобой. Ты помнишь Алису Чен?
– Алиса. – Мужчина поклонился ей. – Как поживает твоя семья? Твои дедушка и бабушка в порядке?
– Да, спасибо.
Бен продолжал представлять всех, и господин Фонг приветствовал каждого поклоном. Он предложил им напитки, но они отказались и сели в гостиной.
– Я говорил тебе по телефону, – начал Бен, – что мои друзья ищут информацию о древнем наборе – двух драконах, соединенных вместе, и шкатулке, в которой, по преданию, держали флейту.
– Да. – Господин Фонг взял папку со стола. – Я сделал копию статьи, которую нашел.
Бен кивнул и передал папку Пейдж. Она открыла папку, чувствуя, что вот-вот увидит нечто очень важное. На фотографии она увидела двух драконов, один обращен вправо, другой – влево. Они сцеплялись вместе в передней части длинной прямоугольной шкатулки.
– Вот оно что, – пробормотала Пейдж. Райли и Алиса придвинулись к ней, когда она читала подпись под фотографией. «Древняя китайская бронза извлечена из захоронения в 1903 году, в настоящее время экспонируется в Национальном дворце-музее». Она посмотрела на господина Фонга. – Откуда вы это взяли?
– Из очень старой книги по китайскому искусству. Не это ли вы ищете?
Пейдж взглянула на Райли. Он смотрел на фотографию и хмурился.
– Как ты думаешь?
– Я думаю, дракон моей бабушки слева, у него голова повернута вправо, так ведь?
– Не помню.
– Он такой, как на картине моей матери, – поддержала Алиса.
– Если он был в музее, тогда что с ним случилось? – спросила Пейдж.
– Национальный дворец-музей был расформирован во время Второй мировой войны, – объяснил господин Фонг. – Почти тридцать тысяч ящиков с артефактами разослали по всему Китаю, чтобы сохранить от разграбления врагами. После войны понадобилось шестнадцать лет для возрождения музея. Некоторые предметы исчезли, в том числе и этот набор с драконами.
– Вы знаете, что случилось с ним дальше? – спросил Райли. – Попадали ли они в список произведений искусства, которые появлялись на аукционах или в частных коллекциях?
– Некоторые полагают, что шкатулка и драконы прибыли в Соединенные Штаты вместе с другими музейными вещами, потом проданы без огласки, в частном порядке.
– Но нет ли записей или других доказательств, что части этого набора или весь набор все еще существует? – спросила Пейдж.
– Нет, пока бабушка мистера Макалистера не нашла дракона у себя на чердаке, – ответил господин Фонг. – Бен рассказал мне о случившемся, и я удивился – как он попал на чердак вашей бабушки.
– Мне тоже интересно, – признался Райли с мрачным лицом. – Вы не возражаете, если я возьму фото?
– Пожалуйста.
– Спасибо, что вы уделили нам время, – поблагодарила Пейдж, когда они все встали и направились к двери. – Позвольте спросить просто из любопытства, господин Фонг, если бы кто-то искал этого дракона или его пару здесь, в Китайском квартале Сан-Франциско, как он поступил бы?
– Он бы стремился заполучить весь набор. То есть двух драконов и шкатулку, их соединяющую. Я подозреваю, что владельцы так обычно и поступают. Если дед мистера Макалистера владел одним драконом, то кто, как вы думаете, владел вторым?
Уоллес Хатуэй или Ли Чен. Они связаны между собой, поняла Пейдж. Но они оба отрицали, что прежде видели этих драконов. Кто-то из них лгал.
В воскресенье вечером Виктория подошла к спальне Дэвида и остановилась. Вздохнула, подняла руку, чтобы постучать в дверь. Она откладывала свой визит час за часом, избегая встречи с мужем с глазу на глаз. Она привезла его домой из больницы незадолго перед обедом, но объяснила себе, что Дэвиду необходим покой. На самом деле она не хотела с ним встречаться. То, что он оказался на грани жизни и смерти, невероятно испугало ее. Да, они с Дэвидом отдалились друг от друга в последние годы, но Виктория не желала ему смерти. Более того, столкнувшись с подобной вероятностью, она испытала потрясение, обнаружив, насколько сильно жаждала его выздоровления. Она молилась, чтобы у нее появился еще один шанс, но теперь, когда он у нее был, она не знала, что с ним делать.
Больше они не могли делать вид, будто Жасмин и Алиса не существуют. Жасмин готова остаться невидимкой, как прежде, и Пейдж отнесется к этому с пониманием. Но не в случае с Алисой. Пейдж не захочет спрятать Алису под ковром. Виктории самой придется иметь дело с Алисой, дать девчонке понять, что она никогда не станет частью семьи Хатуэй. И теперь ей была невыносима мысль, что дочь любовницы мужа получит что-то, ради чего она, Виктория, усердно трудилась всю жизнь. Она делала это для себя и своего ребенка.
По коридору шла одна из служанок. Виктории ничего не оставалось, как постучать и войти, не дожидаясь ответа. Дэвид, все еще в одежде, в которой приехал из больницы, лежал на кровати в окружении книг по искусству и антиквариату.
– Что ты делаешь? Ты должен отдыхать.
Дэвид удивленно посмотрел на нее, будто не понимал, почему она здесь.
– Я читаю.
Виктория взяла одну из книг и увидела фотографию дракона. Она вздохнула.
– Драконы и еще раз драконы. Тот самый?
– Нет.
– Я думала, ты не помнишь статуэтку дракона миссис Делани.
– Я попросил Мартина сделать копию видеокассеты с антикварного шоу. Хотел посмотреть на статуэтку, которая завела меня в Китайский квартал.
Виктория усомнилась, говорит ли он правду, – лгал Дэвид легко и часто, но сейчас его слова походили на правду.
– Может, ты пошел в Китайский квартал увидеться с этой женщиной. Ведь не в первый раз. Мы оба знаем.
Дэвид снял очки для чтения, сидевшие на переносице, и положил на кровать.
– Нам обязательно сейчас это обсуждать?
– Пейдж знает, что у тебя есть внебрачная дочь. Этот чертов эксперт по безопасности, с которым она подружилась, перетряхнул всю нашу личную жизнь.
– Но ты же давно знала об Алисе, не так ли? – спросил он, устремив на жену усталые проницательные глаза.
– Я знаю все, Дэвид. – Она могла бы сесть в кресло рядом с кроватью. Но предпочитала стоять, чтобы казаться выше, а это значит – контролировать его, довлеть над ним.
– Почему ты ничего не говорила?
– Это было неважно, поскольку она оставалась в стороне.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Заплатить, конечно.
– Конечно, – повторил он устало. – Не имеет значения, что она моя дочь.
– Разве ты вел себя как ее отец? Я так не думаю, – добавила Виктория, увидев, что задела его за живое. Она знала Дэвида слишком хорошо, может быть, лучше, чем он сам знал себя. Она знала его сильные и слабые стороны. Она изучила его страхи, границы смелости. Когда-то Дэвид тоже что-то знал о ней. Но забыл, или она изменилась, а может быть, то и другое.
– Алиса – юная девушка. Она не может доставить нам неприятности, – сказал Дэвид.
– Я не собираюсь становиться объектом сплетен.
– Не волнуйся, Вики, тебе достанется роль жены-мученицы, и ты станешь еще популярней.
Она не отозвалась на его резкий комментарий.
– Самое необременительное, к чему ты мог прибегнуть, это использовать предмет, контролирующий рождаемость, – прошипела она. – О чем ты думал? Куда подевался твой разум? Впрочем, неважно, я не хочу это знать. Но что я хочу знать совершенно определенно – есть ли еще у тебя дети, которые могут свалиться нам на голову?
– Нет, – коротко бросил Дэвид.
– Слава Господу. – Виктория подошла к окну. Она увидела привычный, прекрасно ухоженный газон, бассейн, беседку. Она успокоилась.
– Ты такая холодная, Виктория. Такая уверенная в себе, такая самодовольная. Я едва не умер, а ты способна думать только о своем имидже и репутации.
– Ты едва не умер, потому что отправился к ней, – бросила она в отчаянии. Виктория повернулась к нему и, не мигая, смотрела на мужа. – Как ты думаешь, что я почувствовала, когда узнала, что тебя чуть не убили в двух кварталах от ее квартиры? Знаешь, о чем меня расспрашивала пресса всю неделю? «Куда шел ваш муж? Что он делал в Китайском квартале?» Мне повезло, я успела прикрыть твою связь. К счастью, наш хороший друг, начальник полиции, заверил репортеров, что визит полиции в квартиру Жасмин не имеет отношения к нападению на тебя.
– Ты имеешь в виду своего хорошего друга, не так ли? Я не единственный, кто заводит друзей в неожиданных местах. Но знаешь, если ты берешь девушку из трущоб, то никогда не сможешь вытащить трущобу из нее.
– Как ты смеешь! – взвилась Виктория при намеке на ее прошлое.
– Как ты смеешь? – повторил Дэвид. – Ты не сказала мне доброго, теплого слова со дня похорон Элизабет. Ты решила обвинить меня в ее смерти. Я виноват, что она заболела раком. Я виноват, что врачи не смогли спасти ее. Я кругом виноват.
– Да, так все и было, – прошипела Виктория. – Это целиком твоя вина. Мне сообщили диагноз, а тебя не было в городе. Ты не повез Элизабет к специалистам в Европу, потому что она умоляла оставить ее дома и ты уступил. Может быть, там могли бы ее спасти.
– А может быть, там она мучилась бы сильнее. Она умирала, Виктория. Ты знала это, и я знал. И никто из нас не мог удержать ее в этом мире, даже ты, суперженщина. И уж, конечно, не я, потому что в твоих глазах я никогда не был способен на что-то стоящее. Разве что жениться на тебе. Я получил это право, не так ли? Тебе не я был нужен. Ты хотела мое имя, мой дом, мой бизнес, моих родителей. Но хотела ли ты когда-нибудь меня? Скажи правду, хоть раз в жизни.
Глядя в глаза Дэвида, требующие ответа, Виктория спрашивала себя: хотела ли она его? В свое время она изучила о нем все, что только можно, убедилась, что игра стоит свеч. Она выяснила, что ему нравится, что не нравится, его амбиции, страхи. Она сотворила из себя идеальную жену. И не собиралась извиняться за это. Она была хорошей женой. Она родила ему детей, управляла его домом, взяла на себя управление компанией, сделала его жизнь простой и комфортной.
– Тебе было хорошо, Дэвид. Тебе не на что жаловаться. Ты имел все, что тебе нужно.
– Кроме любви.
Она покачала головой, вспоминая те же самые слова, произносимые ее бедной, пьяной матерью.
– Что такое любовь вообще? Она не оплачивает твои счета. Она не ведет тебя по жизни. Она не избавляет от проблем. – Виктория отошла от его кровати. – Ты еще не понял это?
– Я понял, что не могу зависеть от тебя, за исключением основы нашей совместной жизни. Как насчет дружбы? Партнерства? Заботы? Доброты?
– Это то, что она дает тебе?
– Она это сделала в свое время.
Его взгляд был ясным и прямым. Виктория почувствовала себя неловко, но она не из тех, кто признает свою неправоту. Не прав он. Так почему же она чувствует себя так, будто обязана объяснить или оправдать свои действия?
– Не сваливай все на меня.
– Разве я это делаю? – удивился Дэвид.
– Я никогда не обманывала тебя. Никогда не изменяла тебе.
– Ты никогда никого не хотела. Ты испытывала страсть, верно. Но объект твоей страсти – семейный бизнес. Вот почему ты не обманывала меня. Вовсе не из верности. Тебе до отчаяния нужно было удержать свой статус. Вот она, твоя истинная любовь. Единственная.
– Неправда, – возразила Виктория, ее голос заметно дрожал, как ни старалась она сдержаться. – Я люблю Пейдж. Я любила Элизабет. И одно время я даже любила тебя, черт возьми. Ты это хочешь услышать? Ну, так вот. Когда мы поженились, я считала себя самой счастливой девушкой в мире. Ты был всем, о чем я мечтала, – добрый, страстный и очаровательный. Но потом, в трудные дни нашей жизни, я поняла, что не могу рассчитывать на тебя. Ты прав, не хочу, чем просто человека, который появляется и исчезает каждые несколько недель, чье сердце прикипело к другому континенту. Если я холодна, то из-за проклятого холода в нашей постели.
– Ты закрывала передо мной дверь своей спальни, – напомнил Дэвид. – В тот день, когда умерла Элизабет, ты отвернулась от меня. И потом всю неделю ты каждый вечер шла в свою комнату одна, и каждое утро, когда ты выходила, ты все больше отдалялась от меня. Похожее происходило с моим отцом. Когда мои мать и сестра погибли в автокатастрофе, он отвернулся от меня. Он не мог любить меня, потому что я выжил. Точно так же и ты не могла меня любить, потому что Элизабет ушла, а я все еще здесь.
Слова мужа потрясли ее до глубины души. Это истина, которую она не могла опровергнуть. Виктория прижала руку к груди, чувствуя тупую боль в сердце. Через минуту она сидела на краю кровати, глядя в глаза мужчине, которого таким прежде никогда не видела.
– Ты никогда не говорил этого раньше.
– Надеялся, что ты поймешь сама. Ты чертовски умна во всем остальном.
– Я… Я никогда не хотела, чтобы ты умер вместо нее.
– Это уже не имеет значения, не так ли, Вики? Мы это сделали. Мы трудились над этим в течение долгого времени. – Дэвид усмехнулся. – Что мы пытаемся выяснить? Что нам осталось? Почему бы тебе просто не дать мне развод и не объявить об этом? Ты можешь получить магазин. Ты можешь иметь все, что хочешь.
– А ты? – спросила она. – Ты будешь иметь ее?
Читать бесплатно другие книги:
