Эмблема с секретом Корецкий Данил

– Я из Германии. Писатель.

– О! Знаменитый?

– Самый обычный, – скромно уточнил я.

Она крепче прижалась ко мне.

– В Вашингтоне так редко встретишь писателя. Даже самого обычного.

– Я знаю. А знаешь ли ты, что эманация, исходящая от нас, омолаживает и продлевает жизнь?

– Всем?!

– Нет, только близким людям. Очень близким. Которые находятся с нами в тесном контакте.

Простейший математический анализ показывал, что Энн не могла оказаться здесь специально в расчете на встречу со мной. Слишком сложный, даже невозможный расчет. Я мог чувствовать себя свободно. В конце концов, даже если посмотреть на это с точки зрения конспирации… Странно бы выглядел известный немецкий писатель (весьма и весьма еще привлекательный мужчина), оказавшийся в столичном городе и не попытавшийся снять хотя бы одну красотку!

Так что я действовал строго мотивированно и конспиративно, причем исключительно в интересах дела.

– Тебе часто приходится описывать эротические сцены? – спросила она с истинно американской прямотой.

– Приходилось, – так же честно ответил я, поглаживая выпуклые и твердые наощупь ягодицы.

– А помнишь… – Она посмотрела мне в глаза. – Помнишь, кто-то из героев Хэмингуэя спросил: «Ты откуда берешь свои сюжеты: из головы или из жизни?»

Начитанная девушка. Впрочем, сейчас планка начитанности сильно понизилась. Достаточно прочесть две-три книги – и готово!

– В общем-то я фантаст… – Я усмехнулся. – Но кое-что беру из жизни.

Она с улыбкой откинулась назад, сцепив руки у меня на шее и прижавшись низом живота.

– А это мы посмотрим!

Как откровенно! Неужели провокация? Придется идти на риск – ведь чем раньше узнаю, что меня раскрыли, тем лучше!

– Тогда давай поднимемся, и я покажу тебе свой номер, – столь же откровенно говорю я.

В одиннадцать утра на мой почтовый ящик пришел ответ от мистера Добсона-младшего:

«Уважаемый мистер Майер! Очень приятно, что наше агентство попало в круг Ваших творческих интересов. К сожалению, значительную часть территории, которую Вы именуете “Зоной “М”, занимает военная база “Брукс-Кэмп” 20-й воздушной армии американских ВВС. Думаю, для Вас вполне очевидно, что как исполнительный директор НАСА я не вправе решать вопросы допуска в эту зону. За разрешением Вы можете обратиться в главный офис штаба ВВС либо в штаб Космического командования в г. Петерсон, Колорадо.

Если у Вас есть какие-либо другие вопросы или пожелания, Вы можете связаться с менеджером по связям с общественностью мистером Бэнксом. Мы всегда открыты к сотрудничеству и будем рады помочь Вам.

С наилучшими пожеланиями

Л. Добсон-мл.»

Если отбросить вежливые формулировки, то можно было смело сказать, что мистер Добсон послал меня по хорошо известному в России адресу из трех букв. Хотя он имел такое же право разрешить мне посещение «Зоны “М”», как и сам глава департамента военно-воздушных сил. Дело в том, что там расположены несколько объектов НАСА – центр слежения и две секретные лаборатории, – а подразделение 20-й воздушной армии (численностью не более ста человек) занято их обслуживанием и выполняет чисто номинативную роль. Ну ладно. На фер, так на фер…

– Ты уже встал? Уже работаешь?

Энн вышла из ванной комнаты, запахивая на ходу махровый гостиничный халат, – свежая, прохладная, м-м… Великолепная. Но мне сейчас было не до ее великолепия. Она постояла некоторое время на пороге гостиной, словно давая мне возможность полюбоваться собой, а потом наброситься и сорвать этот дурацкий халат. Не дождавшись, подошла, целомудренно чмокнула в щеку. Я закрыл почтовый браузер, встал и по-братски обнял гибкую черную пантеру.

– Я работаю даже когда сплю, детка, – сказал я.

– Знаю. Этой ночью ты очень хорошо поработал. – Она скосила свои зеленые кошачьи глаза на мой компьютер (так и не понял, носит она линзы или нет).

– А сейчас, наверное, по горячим следам решил набросать еще одну эротическую сцену?

– О да, – сказал я. – Сцена с прекрасной инопланетянкой. Только эротика в данном случае, как бы… Это слишком мягко сказано. Скорей крутое порно!

Я впервые убедился, что негритянки тоже умеют краснеть.

– Это было так фантастично! – тихо вымолвила она.

– Что ж. Я – фантаст, ничего удивительного…

– Нет. Ты – гений пера.

– Спасибо. Даже не знаю, чем заслужил такую оценку.

Она призывно улыбнулась. Великолепные зубы. Ни к селу ни к городу подумалось вдруг, что если бы Энн родила от меня ребенка, то мой родной сын был бы наполовину негр. Мистер Полянский-мл. При этом у него были бы гарантированно белые здоровые зубы, поскольку у представителей негроидной расы более крепкая и светлая зубная эмаль. Да, это хорошо. Но тут же я вспомнил, что еще у него будет черная кожа…

Дурацкие мысли.

– Кстати, ты не опоздаешь на свои утренние лекции? – спросил я.

– Я на них вообще не пойду! – Энн сбросила халат и, схватив меня за руку, как пантера добычу, потащила по неизвестной тропе. Которая уперлась в широкую кровать.

Вот и работай в таких условиях!

20 августа 2011 г.

Вашингтон

Ямайских колдунов было бы ловить легче. Установить адрес одного, запихнуть в машину, он расскажет про остальных – и дело в шляпе. А что делать бедному одинокому немецкому писателю в перенаселенном американском Вашингтоне? Тем более после того, как из НАСА его послали на…

Сказать после этого, что я ломал голову над проблемой, означало ничего не сказать.

Это про меня.

Понял, что без помощника не обойтись, и запросил Центр, чтобы связали с каким-нибудь нашим нелегалом. Оказывается, их тут не так уж много. Во всяком случае, тех, которые могут в настоящее время со мной работать. Очень не много. Прямо скажем – мало. Даже очень мало. Если быть совсем точным, то один. Да и то связь с ним потеряна лет семь назад, и искать его надо по косвенным данным…

Я сутки просидел над телефонным справочником, но безуспешно: следы моего единственного потенциального помощника растворились во времени так же, как след замечательной яхты моего временного друга Алекса. Я уже решил, что эта ниточка оборвана навсегда, но, сидя перед телевизором, вдруг наткнулся в рекламной паузе на анонс каких-то «Свободных лекций профессора Мартина Маркуса».

Грузный самец в рубашке «Burberry», с окладистой бородой а-ля Лопахин уверенно вещал с экрана: «Война давно началась. Мы этого не чувствуем, но мы все под огнем. Это – воздействие. Невидимое. Губительное. Необратимое. Наши потомки будут говорить: “Все началось с Фаррской битвы 1973 года. Мир изменился и никогда уже не станет прежним”. Но, чтобы это открылось потомкам, нужно знать и нам…» Бред, конечно. Но это и был «косвенный признак» – именно у Маркуса работал помощником интересующий меня человек.

И вот я собираюсь на лекцию, благо что проходила она в Вашингтоне, в одном из корпусов частного университета Хопкинса. Правда, посмотрев адрес на карте, обнаружил, что находилось это далековато, на юго-восточной окраине, в не самом благополучном районе города. Но делать было нечего, и я поехал…

Лекция проходила в старом кирпичном здании, похожем на заброшенный заводской корпус времен Великой депрессии. Огромная аудитория с уходящими в темноту высокими потолками. Духота. На длинных деревянных лавках, как на старинном железнодорожном полустанке, расположились слушатели числом около сотни. Профессор Маркус неподвижно стоял за кафедрой, время от времени дергая плечом и делая рукой жест в сторону экрана за спиной. Сидящий за проектором худощавый черноволосый человек послушно переключал кадр, и на экране появлялась следующая фотография.

Люди слушали молча и как-то, я бы сказал, обреченно. Как будто их участь была давно решена и теперь оставалось лишь как-то дожить, дотянуть тот краткий срок, что отпущен нам высшими силами. Обстановка вполне соответствовала духу лекции.

Вкратце суть ее состояла в том, что на юге штата Техас, в окрестностях городка Фарр, существует особая «зона проекции». Участок пустынной земли площадью в несколько десятков километров с незапамятных времен подвергается излучению особого рода. Здесь бесследно исчезают люди, не работают мобильные телефоны, глохнут автомобили, магнитофоны записывают потусторонние голоса, говорящие всякую тарабарщину, а аэрофотосъемка, проводившаяся здесь в начале шестидесятых, каким-то невероятным образом запечатлела вместо песчаных ландшафтов с кактусами… участок поверхности Луны в районе Моря Ясности.

Даже нет желания пересказывать всю эту чушь. Но я слушал внимательно. Точнее, делал вид, что слушаю внимательно, а сам рассматривал помощника. Острые черты лица, быстрые движения, заметная сутулость.

– Фаррская зона является космическим лифтом, через который на Землю переправляются представители цивилизации Камней. Это существа небелковой природы, использующие в качестве источника энергии электролизованную пыль. Выглядят они как обычные булыжники, а живут на Луне. Прошу иллюстрации…

Помощник пустил на экран фотоматериалы экспедиции «Аполлон-17» с какими-то нагромождениями камней и желобообразными следами в лунном грунте.

– Эти существа давно и успешно колонизируют Землю с помощью «лифта» в Фаррской зоне, – грозно пророкотал профессор Маркус. – А чтобы мы не слишком при этом трепыхались, они облучают нас потоками заряженных частиц, которые вызывают техногенные катастрофы, природные пожары, а также революционные брожения на Ближнем Востоке. Единственная попытка помешать этому вторжению, известная как битва при Фарре, произошла летом 1973 года и закончилась полным уничтожением спецроты 58-го крыла 19-й воздушной армии США…

В передних рядах послышался шум, на пол упало что-то тяжелое, люди стали вставать, пытаясь разглядеть, что случилось. Похоже, кому-то стало плохо. И действительно, профессор Маркус рявкнул в микрофон:

– Объявляется перерыв! Кто-нибудь, наберите 911, в конце концов!

Слушатели вывалили на улицу, жадно вдыхая полной грудью свежий воздух. Они оживленно разговаривали и размахивали руками. Худощавый черноволосый помощник отошел в сторону и звонил по телефону. Я незаметно приблизился и кашлянул.

– Простите, можно вас побеспокоить?

Он взглянул удивленно и закончил разговор.

– Я адвокат, прибыл от дядюшки Джеймса, – с расстановкой сказал я, чтобы он понял.

Но он не понял.

– Какой дядюшка Джеймс? – растерянно спросил он.

– Повторяю: я адвокат, прибыл от дядюшки Джеймса. По поводу завещания…

В прищуренных серых глазах промелькнуло понимание, потом удивление, потом внимание.

– Если дядюшка умер, то я единственный наследник, – после некоторой заминки произнес он и оглянулся.

– Подробнее поговорим вечером, – сказал я. И назвал место и время встречи.

– Хорошо, – кивнул мой собеседник.

…Университетские корпуса окружал зеленый сквер, к Оксон Драйв вела старая липовая аллея. Переведя дух, я направился по ней, а через несколько минут уже стоял на обочине улицы, поджидая проходящее такси.

Мне повезло. Довольно скоро рядом со мной остановился оранжево-черный «Шевроле-импала» размером с морскую яхту.

– Пятнадцатая стрит, отель «Мэдисон», – сказал я, садясь на заднее сиденье.

– Будет сделано, шеф! – ответил шофер с сильным русским акцентом. – Поехали!

Машина рванула с места. Я вольготно раскинулся на широких, сильно потертых подушках, анализируя прошедшую встречу. Что ж, реакцию агента можно считать нормальной. Растерянность, заминка – это естественно. Главное, что он не послал меня куда подальше… Хотя теперь он может заявить в ФБР… Надо будет тщательно провериться на месте встречи…

Что-то заставило меня взглянуть на счетчик. На табло происходило какое-то беспорядочное коловращение цифр, как будто кто-то подбирал секретный код методом слепого тыка.

– У вас что-то со счетчиком, – сказал я шоферу.

– Чего? Не-е, все в порядке! Не обращайте внимания!

Он по-свойски врезал по счетчику свободной рукой.

– Хозяин внедряет какую-то новую формулу учета… Чтобы мы не мухлевали, значит!

Он подмигнул мне в зеркало.

– Все в интересах клиента, как говорится!

– А как, интересно, я узнаю окончательную сумму? – спросил я. – Ваше руководство пришлет мне справочник с формулами?

Шофер с готовностью рассмеялся, даже не дожидаясь окончания фразы.

– Это не боитесь! Одно легкое движение, как у нас говорится, – и все перед вами!

Он нажал какой-то рычажок под коробкой счетчика. Там высветились цифры – 3 доллара 35 центов. Вполне адекватная сумма для той пары миль, что мы успели отмахать от места посадки. Не совсем понятно, правда, зачем нужна эта канитель с коловращением…

– Издалека приехали? – поинтересовался таксист.

– Из Берлина.

– По делам или как? Хотя не говорите, и так вижу, что по делам. На туриста вы не похожи. А вот на серьезного человека – да. Серьезные люди в Ивашкино только за делами и ездят, это факт. Им эти музеи с мемориалами до одного места. Верно ведь говорю?

– Какое еще Ивашкино? – Я сделал недоуменное лицо.

– Ну, Вашингтон, значит! – опять рассмеялся он. Смех у него неприятный – и подобострастный, и одновременно недобрый, искусственный.

– Я-то из России сам, из Питера! Так это мы так Вашингтон между собой называем – Ивашкино! Ха-ха! Типа как по созвучию, понимаете? Там «ваш» и здесь «ваш»! Ивашка, и все тут! Ха-ха-ха! А вы в России никогда не были?

– Нет, – ответил я коротко.

– Это правильно. А вы немец, наверное, да? Раз из Берлина, да?

– Послушайте, – сказал я. – У меня был трудный день…

– О’кей, о’кей! Никаких проблем! – Он тут же приподнял руки над рулевым колесом, словно собираясь сдаваться. – Я все понимаю! Просто хочется клиента развлечь, чтобы ему не скучно было в дороге… Обслужить, так сказать, по высшему разряду! А так я понимаю! Ага! Все, замолкаю!

Но он не замолчал. В ту же секунду раздался звонок мобильного телефона. Мой шофер достал из кармана трубку.

– Але, на проводе!.. Ну здоров, брателла! Чего барабанишь? – по-русски произнес он, продолжая вести машину. – А-а, ну понятно. А я тут фрица одного в Оксоне подцепил, прикинь.

Он покосился на меня в зеркало и понизил голос.

– Рожа сытая, костюмчик, все такое, ну…

Короткий утробный смешок и еще один взгляд в мою сторону.

– Ладно, земеля. Не ссы. «Шарманка» крутится, никуда он не денется. Ага… В общем, я с Оксона сейчас двигаюсь в центр по Индианке. Понял, да? Скажи нашим, пусть подстрахуют на всякий случай. В восемь на Рекриейшене пересечемся, как договаривались, там потарахтим… Ну, давай.

Мне все это очень не понравилось. «Шарманка» какая-то, приблатненный говорок… Тьфу, подумал, угораздило же нарваться на соотечественника!

Я посмотрел в окно – мы только что выехали на Южную Кэпитол-Стрит, в сумерках виднелись кирпичные таунхаусы района Белвью.

– Остановите здесь, – сказал я. – Мне нужно выйти.

– Что-то случилось? – спросил он, не снижая скорости.

– Пока ничего. Остановите машину, пожалуйста.

Таксист буркнул что-то под нос, но продолжал ехать как ни в чем не бывало. На табло счетчика произвольно колобродили цифры.

– Уважаемый, вы слышите меня? – Я повысил голос.

– Да не глухой! – с видимым раздражением отозвался таксист. – Сами ж сказали – вези на Пятнадцатую! Я отлично все расслышал!

– А сейчас мне надо в Белвью.

– Так у нас не положено!

– Я сейчас позвоню руководству вашей фирмы и разберусь, что у вас положено, а что нет.

– Ага! Разбирайтесь на здоровье! – гаркнул он в ответ, уже не скрывая враждебного отношения. – Я бы на какие-то пять миль вообще не подписывался, коль на то пошло! Так тоже не делается!

– Тогда я позвоню в полицию, – сказал я. – Прямо сейчас, из машины.

Таксист бросил на меня полный ненависти взгляд, выругался по-русски. Потом резко бросил машину в правый ряд и затормозил на обочине.

– Сколько я вам должен? – спросил я.

Он ухмыльнулся, дернул свой рычажок.

– Сто двадцать долларов, мистер!

Я посмотрел: на счетчике выскочили цифры: «120-15». Похоже, он даже великодушно скинул мне пятнадцать центов.

– Этого не может быть, – сказал я. – Мы проехали совсем немного.

– Здесь счетчик считает, а клиент отдыхает! У нас на фирме если из одного дистрикта в другой переехал, сразу семьдесят баксов сверху! Вы где садились? В Оксоне! Это юго-восточный дистрикт! А сейчас мы в северо-западном! Вот, тут все написано! – Он ткнул в какую-то табличку на панели, испещренную мелким шрифтом. – Так что давай плати, у меня времени нет!

– Ваш счетчик неисправен, я уже говорил…

– Все исправно! Если не нравится – пиши жалобу! А баксы гони сюда!

Он заблокировал с ключа двери в салоне.

– Тут у нас строго, и не захочешь платить, так вытряхнем!

Таксист кивнул на только что припарковавшуюся перед нами такую же черно-оранжевую машину. Оттуда донеслось громыхание мощной акустической системы.

– Так что, звонить в полицию?

– Звони не звони, а платить придется! Вот оно, на счетчике все указано!

На самом деле я, конечно, не собирался звонить ни в какую полицию. Нелегалу надо держаться подальше от правоохранительных органов страны пребывания. Проучить наглеца? Да заодно и его дружка? Но кто его знает, как все обернется… Значит, этот вариант тоже отпадал. Других вариантов не было.

– Хорошо, – сказал я, доставая из бумажника деньги. – Возьмите и откройте дверь.

Таксист взял протянутые купюры, покрутил в руке, внимательно рассмотрел.

– А как насчет чаевых? – произнес он с ухмылкой.

– Обойдешься, – сказал я.

– Нехорошо, шеф…

Тогда я взял телефон в руку и решительно нажал первые попавшиеся кнопки. Блокиратор двери сразу выскочил вверх. Я открыл дверь и вышел наружу.

– Вали отсюда, фриц! – проорал таксист мне вслед. – Мало вас душили в сорок пятом! Вон, будку какую отъел на нашем горбу! И не попадайся мне больше, понял, да?

Из второго такси показался громадный тип в кепочке (вот там была будка, это точно!). Он положил руки-окорока на крышу машины и с видимым удовольствием наблюдал за нами.

Мне стоило немалого труда сдержаться. Но я все-таки сдержался. Опытный разведчик калькулирует иначе, чем обычные люди. Цена вопроса – сто двадцать долларов и уязвленное самолюбие. Это ничто по сравнению с успехом операции и боеспособностью российских стратегических сил…

Я молча повернулся и пошел в обратную сторону, к пересечению с Чисапик-роуд. Через несколько минут я подошел к стоянке у супермаркета «Ми энд Май» и сел в нормальное желтое такси с нормальным водителем-индусом, который благополучно доставил меня к отелю.

24 августа 2011 г.

Вашингтон

– Ну, как тебе ресторан? – Мой собеседник лучится радостью и гостеприимством. Это наша вторая встреча. Он действительно рад восстановлению связи. Это бывает редко. У него искренние глаза и доброе лицо. Чем-то он действительно напоминает дрозда. Недаром его псевдоним – Птичка.

– Правда, бесподобная еда?

Я только подкатываю глаза и мычу, как будто не хватает слов выразить свой восторг. Хотя, по существу, это тот же «Макдональдс», только со скатертями, а «Биг-Мак» стоит не четыре доллара, а пятьдесят. Но считается, что мы едим не просто серийный фастфуд с конвейера, а высококачественное порционное блюдо, вдумчиво и мастерски приготовленное известным поваром специально для нас. Скорей всего, так оно и есть. Но и булочка, и котлета имеют тот же самый вкус. И картошка фри тоже. Не говоря уже о кетчупе.

Однако я никогда не озвучу свои мысли, чтобы не оказаться неблагодарной свиньей. Потому что Птичка вполне мог меня никуда не приглашать или привести в обычный «Макдоналдс» и накормить четырехдолларовым бутербродом. Да он вообще мог со мной не встречаться, ибо в отличие от «Франсуазы» над ним висит не высылка из страны, а двадцать лет тюрьмы. Это в лучшем случае.

– За удачу! – Сотрапезник невысоко, чтобы не привлекать внимания, приподнимает стакан томатного сока и залпом выпивает.

На самом деле это коктейль «Кровавая Мэри», и водка должна плавать над томатным соком, но он смешал ингредиенты. Что ж, небольшие ошибки можно Птичке прощать – он американец и сын американца, приглашать на обед, говорить тосты и пить «Кровавую Мэри» он научился у моих земляков, с которыми общался с малых лет, – его отец тоже был нашим агентом. И, кстати, благополучно дожил до старости и умер своей смертью.

– Я нашел одну шлюху, у которой сестра работает в Пентагоне, секретарем у какого-то генерала. Можно найти к ней подход.

– Спасибо, друг!

Называть его по прозвищу как-то неудобно, а имени я не спрашивал.

– Если бы ты точнее обозначил свой интерес, я мог бы быть более полезным, – деликатно говорит он.

Я молчу. Не могу же я признаться, что сам не знаю, в чем мой интерес.

– Немного позже я это сделаю, – обещаю я.

Надеюсь, что так и будет. Постепенно картина проясняется. Вчера я зашел в Интернет-кафе и получил информацию о том, что явных неисправностей во взорвавшихся ракетах не обнаружено. Не выявлено также признаков диверсий, саботажа или иных следов злонамеренного вмешательства до их старта.

Это подтверждает версию о руках внешнего врага. Оставалось установить – кто он, где его руки и как они сумели навредить. В Пентагоне должны это знать.

– Давай продумаем, как мне познакомиться с этой шлюхой… То есть с секретаршей!

– Хорошо, друг! – улыбается Птичка. Он тоже не знает, как меня зовут.

24 августа 2011 г.

Пригород Вашингтона

– Какой еще Том? – рассеянно спросила Барбара, рассматривая в зеркало новую блузку. Она одернула складки, повернулась боком, озабоченно нахмурилась. – В груди тянет, по-моему. Тебе не кажется?

– Я тебе рассказывал о нем! – отозвался из соседней комнаты Джон Стивенс. – Значки коллекционирует. Фалерист. Менеджер по связям из НАСА.

– Просто чудовищно. Она выпирает, Джон! – пожаловалась Барбара.

Он вошел в комнату, на ходу застегивая запонки.

– Выпирает! Даже пуговицы расходятся, – повторила она с ужасом. – Я раньше не замечала, что у меня такая огромная грудь!..

– Как у Памелы Андерсон! – удовлетворенно констатировал Джон. – Я ведь только из-за нее на тебя и запал. Ну-ка, подвинься, милая…

Он пристроился рядом, поправляя воротник рубашки.

Он скосил глаза на ее отражение и добавил:

– Задница у тебя тоже огромная, кстати.

Она повернулась к нему, возмущенно хлопая ресницами.

– Что означает эта фраза, мистер Джон Стивенс?!

– Это комплимент, – спокойно пояснил Джон.

Барбара повернулась к зеркалу спиной, изогнув шею.

– По-моему, она не такая уж и большая…

– Ты ведь не видишь ее в тех ракурсах, как я. Недаром я люблю ставить тебя на локти-колени!

Она вздохнула.

– Твои комплименты трудно отличить от оскорблений! Ну ладно… Грудь как у Памелы Андерсон, а попка как у кого?

Джон отступил на шаг, пристально глянул на оцениваемую часть тела, расставил руки в этаком «измерительном» жесте.

– Как у Феллмана!

Одно стремительное движение – и рядовой математик Джон Стивенс схлопотал острым локотком в ребро. Сперва ойкнул (для виду), а потом рассмеялся, весьма и весьма довольный произведенным эффектом.

– А откуда ты знаешь про задницу Феллмана? – перешла в атаку Барбара. – Где ты ее замерял? А-а! Я поняла! Ты его тоже ставил в такую же позу!

– Тихо, тихо, детка! – Джон отступал, ловко уворачиваясь от новых и новых ударов. – Об этом никто не должен знать. Это корпоративная… Нет, это настоящая государственная тайна! – Он расширил глаза и сказал страшным голосом: – У него там мозг!

– Где? – Барбара остановилась, потрясенная. – Ты что мелешь?

– Там. Сзади. Два полушария, – Джон похлопал себя по заду. Он был торжественно-серьезен. – О, не смейся, детка… Феллман не совсем обычный человек. Он – инопланетянин. Но это страшная тайна. А его могучий мозг требует определенной стимуляции, понимаешь? Поэтому руководство мне доверило… Как самому сексуальному мужику в нашей конторе… – Он закрыл глаза и покачал головой. – Короче. Я не знаю, как ты к этому отнесешься… Но если хочешь знать, именно благодаря такой стимуляции и был придуман «обогащенный импульс».

– Представляю! – Барбара расхохоталась, причем никак не могла успокоиться. Очевидно, она представила весь процесс в деталях, и хохот стал истерическим. Щеки покраснели, на глаза навернулись слезы, она повалилась на стул.

– Ну, мистер Стивенс! – сквозь смех выдавила старший разработчик проекта. – Если я описаюсь, тебе придется обходиться без меня. С Феллманом!

Она вскочила, стрелой метнулась в туалетную комнату, опрокинув на бегу стул.

– Ты подлец, Джон Стивенс! – донеслось из ванной вперемежку с хохотом, всхлипыванием и тонким мышиным писком. Джон, ухмыляясь, прошелся по комнате, поднимая и опуская брови. Затем пошел повязывать галстук.

…Через пятнадцать минут они ехали по Род-Айленд-авеню на север, в сторону Норт-Парк.

– Теперь напомни мне еще раз, дорогой, куда мы направляемся, – сказала Барбара. Она успокоилась и пребывала в хорошем настроении.

– Мы едем ужинать к Тому, – терпеливо повторил Джон. – К Тому Бэнксу.

– Это хорошо. Только…

– Что?

– Мы могли бы прекрасно поужинать в нашем кафе на Мэдисон-Плейс. Объясни, зачем мы премся за тридевять земель?

– Объясняю. Помнишь, возникли проблемы при запуске седьмой модели?

– Еще бы. Нас могли лишить годового бонуса!

– Мне пришлось контактировать с НАСА, а контактное лицо там именно Том. Он встречал меня, сводил с нужными специалистами – короче, помогал во всем. Мы подружились, несколько раз пили пиво, он познакомил меня с подружкой… Очень приятная девушка. А Том пообещал как-нибудь пригласить меня в гости. И вот это «как-нибудь» наступило.

– Что ж, мистер Стивенс, вы все понятно объяснили. Надеюсь, я не умру от скуки.

– Безусловно! Они замечательные ребята! И ты увидишь, как он засуетится, когда увидит вот эту хрень.

Не отрывая взгляда от дороги, он отогнул в сторону Барбары лацкан пиджака, где красовался титановый кружок с изображением спутников и надписью «Национальное космическое агентство».

– С этим значком ты похож на коммивояжера, – хихикнула Барбара.