Тайна ее сердца Хойт Элизабет

Этого Годрик тоже не мог пообещать, и Мэггс знала об этом. И все же вслух он произнес:

— Обещаю.

Дверь бесшумно открылась, а потом снова закрылась.

Мейкпис откашлялся.

— Может, мне стоило позвать драгунов…

— Уже пробовали. Нам бы потребовалось несколько часов, чтобы уговорить Тревельона — если бы это вообще удалось, — а потом еще несколько часов, чтобы поднять его подчиненных. — Годрик посмотрел на Мейкписа. — Вы готовы снова рискнуть? Ведь мастерскую опять могут перевезти в другое место, а девочек убить, чтобы не оставлять свидетелей.

Мейкпис поморщился.

— Нет.

Годрик посмотрел на свою руку как раз в тот момент, когда Моулдер завязывал последнюю тесемку, а потом попытался взмахнуть ею. Если он будет осторожен, все обойдется.

— В таком случае не поможете мне подготовиться?

— Конечно, — кивнул Мейкпис. — А потом нужно подумать, как вам выбраться из дома, не привлекая внимания драгуна, что стоит на часах.

— Он все еще здесь?

— Куда же он денется? — сухо произнес Мейкпис. — И он видел меня.

Годрик обдумывал сказанное, пока Моулдер помогал ему облачаться в костюм Призрака, а потом убрал меч в ножны и кивнул Мейкпису:

— Идемте со мной.

Годрик потушил свечи в кабинете и направился к высоким двустворчатым дверям, ведущим в сад. Он целую минуту стоял, давая глазам возможность привыкнуть к темноте, и только потом выглянул наружу. Никого. Что ж, если Тревильон оказался настолько ловок, что сумел надежно спрятаться в собственном саду Годрика, стало быть, он заслуживает быть пойманным.

Годрик осторожно распахнул двери и крадучись вышел в сад. Мейкпис словно тень следовал за ним. Он не надевал маску Призрака целых два года, но было очевидно, что своих способностей не растерял. Старое дерево зловеще вырисовывалось на фоне ночного неба, и, проходя мимо него, Годрик подумал, когда же Мэггс наконец сдастся и признает его мертвым.

Годрик усилием воли заставил себя выбросить из головы все мысли о жене. Ему необходимо было сосредоточиться на том, чтобы выжить сегодня ночью.

В дальнем углу сада возвышалась стена, отделяющая его от реки. С противоположной стороны доносился плеск воды и пахло тиной. В стене располагались древние ворота, увенчанные аркой. Годрик отворил их и мысленно поблагодарил Моулдера за то, что тот не забывал смазывать петли.

Годрик усмехнулся в темноте:

— Одно из преимуществ обладания старинным домом.

Годрик и Мейкпис стояли на верхней ступеньке грубой каменной лестницы, что вела прямо к воде. У ее подножия виднелся небольшой причал с привязанной к нему лодкой. Годрик спустился и осторожно сел в утлое суденышко. Он дождался, пока Мейкпис устроится на сиденье, а потом взял в здоровую руку весло, оттолкнулся от причала и начал уверенно грести вниз по течению.

Далеко плыть не пришлось. Вскоре они поравнялись с еще одним причалом, к которому Годрик и привязал лодку.

— Использовать подобный метод во второй раз вы не сможете, — заметил Мейкпис, когда они поднимались по ступеням. — Тревильон умен. Он наверняка поймет, каким образом вам удалось улизнуть у него из-под носа, когда до него дойдут слухи о событиях сегодняшней ночи.

— В таком случае нужно постараться сделать так, чтобы мне не пришлось использовать этот метод. — Годрик пожал плечами, а потом добавил: — По крайней мере какое-то время.

Годрик почувствовал на себе взгляд товарища, когда они шли от реки. Этот район города считался не очень богатым, но вполне респектабельным. Почти над каждой дверью висел фонарь, поэтому друзьям приходилось держаться в тени.

— Такая жизнь не подходит для женатого человека, — как бы между прочим заметил Мейкпис.

— Я женат уже два года, — ответил Годрик. Ему не хотелось сейчас вспоминать укоризненное лицо Мэггс.

— Но жили с женой порознь.

Они остановились на углу лавки сапожника, когда мимо проковылял ночной сторож. Годрик посмотрел на друга, и тот вскинул брови.

— Ваша жена приехала в Лондон недавно, ведь так?

— Да. — Годрик раздраженно покачал головой. — И что с того?

Мейкпис пожал плечами:

— Большинство из нас воспользовались бы переменами, чтобы прекратить деятельность Призрака.

— И позволить этим детям умереть от непосильного труда? Это вы предлагаете?

— Нет. Но, возможно, отряд драгун был бы в таком деле полезнее, — сухо произнес Мейкпис, — если бы мы поделились с Тревельоном информацией.

Годрик фыркнул:

— Думаете, Тревельона заинтересовала бы такая мелочь, как маленькие рабыни?

— Мне кажется, он не так неразумен, как кажется.

Годрик посмотрел на товарища.

— Что заставляет вас так думать?

Кончики губ Мейкписа слегка приподнялись.

— Может, интуиция?

— Интуиция. — Они быстро приближались к району Сент-Джайлз. Годрик вытащил из ножен шпагу, стараясь не обращать внимания на дискомфорт в левой руке. Обычно он использовал короткий меч для защиты и теперь испытывал легкую тревогу. — Извините, но я не очень-то доверяю вашей интуиции.

— Дело ваше, — ответил Мейкпис. — Но не забывайте, что даже сэр Стэнли Гилпин не хотел, чтобы мы занимались этим до конца жизни.

Годрик остановился как вкопанный и посмотрел на друга. Они никогда не произносили это имя вслух. Более того, они на протяжении нескольких лет не знали, что занимаются одним и тем же. Выяснилось это лишь тогда, когда Мейкпис заговорил о похитителях девочек.

Мейкпис тоже остановился и смотрел на Годрика с сочувствием.

— Я недавно думал о сэре Стэнли.

Годрик вздрогнул при звуке имени человека, который был ему роднее, чем отец. Ему отчаянно захотелось разрыдаться, но он подавил это желание.

— И что же именно вы думали?

Мейкпис запрокинул голову и задумчиво посмотрел на полную луну, прятавшуюся за крышами домов.

— Интересно, что бы он подумал о нас сейчас? О ваших самоубийственных вылазках, о нашей общей одержимости, о моем одиночестве, из которого меня вытащила моя дорогая жена… Мне почему-то кажется, он готовил нас вовсе не для этого. Сэр Стэнли слишком легко ко всему относился. Будь то увлечение театром или наши занятия. Даже сражение на мечах он превращал в игру. Он все воспринимал как забаву. Он не считал, что за это можно отдать жизнь. Мне кажется, он даже не гордился бы нами теперь.

— Он создал нас, — тихо произнес Годрик. — Но мы создания со своими собственными мыслями и целями. Он вряд ли стал бы удивляться, что мы придумали новое применение его урокам.

— Может быть. — Мейкпис посмотрел на Годрика. — И все же задуматься стоит.

Годрик не стал ничего отвечать. Он просто пошел дальше.

Спустя пять минут они узнали знакомые ступени и залитую светом входную дверь. Годрик остановился и осторожно огляделся по сторонам.

— Элф?

— Она должна была встретиться с нами здесь. В дом входить отказалась. — Мейкпис вздохнул. — Посмотрю, не передумала ли она.

Но едва только он вышел из тени, перед ними откуда ни возьмись появилась Элф.

— Он здесь?

— Да. — Годрик тоже вышел из тени.

Элф резко развернулась, очевидно, не заметив его раньше. Она насмешливо вскинула голову, увидев в руках Годрика только одну шпагу.

— А ты сможешь драться?

Годрик коротко кивнул.

— Удачи, — мрачно произнес Мейкпис.

— Идем. — Элф отправилась в путь, петляя по узким улочкам и переулкам района Сент-Джайлз. Она не пыталась забраться на крышу, и Годрик был благодарен ей за это. Он мог сражаться одной рукой, но вот взобраться на крышу не хотел пытаться.

Они оказались в узком проходе, ведущем во двор одного из домов, когда Элф резко остановилась. Из-за ее спины Годрик видел какое-то движение во дворе, но только крик Элф объяснил ему, что происходит.

— Они уводят девочек!

Годрик оттолкнул ее и побежал вперед. Если девочек увезут, они могут уже никогда их не найти.

Один охранник смотрел, как высокая худощавая женщина вытаскивает из подвала двух девочек. Две другие уныло ждали своей очереди.

Годрик бесшумно напал на охранника, но тот вовремя обнаружил опасность, поэтому пришлось ударить его по виску рукояткой шпаги. Охранник упал на землю.

Женщина громко завизжала, и из подвала появились еще два охранника. К счастью, дверь оказалась настолько узкой, что им пришлось выбираться на улицу по одному. Годрик проткнул шпагой первого, а второго схватил за руку и с силой ударил головой о кирпичную стену.

Он развернулся к женщине, ожидая нападения, но та уже удирала прочь. Девочки стояли, прижавшись друг к другу. Одна из них плакала, а остальные оказались настолько ошеломлены, что не могли издать ни звука.

У Годрика за спиной раздался какой-то шорох, и он обернулся как раз вовремя: на него готовился напасть четвертый разбойник. И он был вооружен шпагой.

Годрик отразил удар. Лезвия заскрежетали друг о друга и разлетелись в стороны. Годрик понемногу отступал, внимательно наблюдая за противником. Только аристократам было разрешено носить шпаги. Годрик пытался разглядеть лицо врага, но тот надвинул на лоб треуголку, а нижнюю часть лица замотал платком.

А потом у Годрика не осталось времени на то, чтобы рассматривать лицо. Незнакомец нанес удар — быстро, умело и ловко.

Годрик понимал, что если будет отступать и дальше, противник просто-напросто загонит его в угол. Он сделал вид, будто хочет метнуться влево, а сам нырнул вправо, услышав, как рвется ткань его плаща. Годрик развернулся, чтобы отразить удар, и атаковал незащищенный бок врага. Но тот увернулся и выставил вперед руку. Годрик почувствовал, как лезвие шпаги прошлось по всей длине руки, обжигая точно раскаленное железо. Разрезанный рукав разошелся в стороны, и теплые струйки крови согрели кожу.

Однако рана скорее всего оказалась неглубокой, ибо рука Годрика действовала по-прежнему. Годрик вновь ринулся в атаку. Он метил противнику в лицо, и тот отшатнулся. Годрик попытался вырвать шпагу из рук негодяя, но тот довольно быстро пришел в себя после выпада. Платок соскользнул с лица, и Годрик смог его разглядеть.

Но в этот самый момент негодяй сделал выпад вправо, а Годрик слишком поздно понял, что это был обманный маневр. Он не смог парировать удар, но успел подставить левую руку.

Ее тут же пронзила невыносимая боль.

Противник Годрика развернулся и бросился бежать в сторону переулка на дальнем конце двора. Годрик машинально помчался за ним, точно зверь, не желающий отпускать добычу. Его левая рука пульсировала болью, и в этот самый момент он вспомнил о данном Мэггс обещании вернуться живым и невредимым.

Что ж, по крайней мере, он остался жив.

Годрик устало повернулся к детям и увидел, что Элф уже сидит на корточках перед маленькой угрюмой девочкой с рыжими волосами. Она изо всех сил хмурила брови, чтобы не показать слабости, но в то же время ласково вытирала перепачканное, залитое слезами личико ребенка.

При виде этого на сердце у Годрика стало немного легче. Он пытался сказать себе, что дети освобождены, но это почему-то не сняло тяжести, сдавившей его грудь. Он видел лицо своего противника. Человека, обрекавшего детей на рабство, негодяя, которому он позволил сбежать. А еще Годрик знал, что этот человек практически неуязвим и ему никогда не удастся отправить его на виселицу.

Его противником оказался граф Кершо.

Годрик в крови!

Больше Мэггс уже ничего не видела и не слышала. Она стояла, точно громом пораженная, в течение показавшейся бесконечной минуты глядя на повязку на левой руке и разорванный окровавленный рукав на правой. Мэггс ждала мужа в его спальне, нервно расхаживая взад и вперед, с того самого момента, как он растворился в ночи. Рядом с Годриком оказался вездесущий Моулдер, и Годрик что-то говорил ему, но Мэггс ничего не слышала.

— Уходите, — приказала она дворецкому, не в силах заставить себя говорить вежливо.

Моулдеру хватило одного взгляда на госпожу, чтобы тотчас же скрыться за дверью.

Годрик оказался менее понятливым. Он бормотал что-то о «простой царапине» и о том, что «она выглядит гораздо ужаснее, чем есть на самом деле». Однако всем было ясно, что левая рука опять не двигается, и Мэггс ужасно хотелось его ударить за это.

Но вместо этого она обхватила лицо мужа руками, приподнялась на цыпочки и накрыла его губы своими. Она гневно требовала впустить ее язык, и Годрику повезло, что он повиновался сразу же, иначе она бы его просто укусила. Мэггс слышала, как Годрик застонал и уже хотел обнять ее за талию. Но она вырвалась, чтобы вцепиться в ткань его костюма.

— Ты мне солгал.

— Я вернулся живым, — попытался успокоить жену Годрик. По крайней мере он не стал делать вид, будто не понимает причины ее гнева.

— Я сказала: живым и невредимым! — резко возразила Мэггс, умудрившись наконец оторвать две пуговицы. — А ты не невредим.

— Мэггс… — начал Годрик в попытке отделаться от жены с помощью какого-нибудь типично мужского оправдания, но она бесцеремонно толкнула его на стул.

В глубине души Мэггс понимала, что недостаточно сильна, чтобы справиться с таким мужчиной, как Годрик, но он, видя ее ярость, не стал сопротивляться.

Только это почему-то разозлило Мэггс еще больше.

Она упала на колени и рывком раздвинула ноги мужа. Глаза Годрика расширились от изумления, и в любой другой момент Мэггс непременно почувствовала бы гордость. Ведь Годрик был Призраком Сент-Джайлза на протяжении многих лет, и его вряд ли могло что-то удивить.

— Что ты…

Однако Мэггс с силой рванула застежку на бриджах и с удовлетворением посмотрела на вырвавшуюся из прорехи плоть. Мэггс сжала ее в ладонях и взглянула на мужа.

— Я очень, очень зла на тебя.

С этими словами Мэггс открыла рот. Она никогда не делала ничего подобного прежде, хотя очень хотела попробовать. Но она слишком робела из страха, что Годрик сочтет ее распутной или не оценит ее порыва.

Но сейчас и здесь она забыла о робости.

Она покрыла плоть мужа поцелуями, наслаждаясь пульсирующим под кожей теплом, а потом легонько провела по ней языком.

Годрик что-то сдавленно пробормотал, и его бедра непроизвольно дернулись.

Мэггс хотелось попросить его, чтобы он никогда не ходил в Сент-Джайлз, сказать, что она сама отыщет убийцу Роджера, что не может больше видеть, как ему причиняют боль. Но она уже говорила подобное и прежде, а Годрик все равно ее не послушал. Мэггс не могла заставить его передумать. Он не подпускал ее к себе настолько близко.

Но вот это он ей точно позволит.

Мэггс обхватила плоть мужа губами, пробуя ее на вкус, а потом отстранилась и заглянула ему в глаза. Тугое мужское естество дрогнуло в ее ладони.

Мэггс лукаво улыбнулась и поцеловала самый кончик. Затем вновь посмотрела на мужа. По лицу Годрика разлился румянец, а его веки тяжело опустились. Не отводя взгляда от лица мужа, Мэггс продолжила ласки.

Ноздри Годрика задрожали, и он закусил губу. Он не делал никаких попыток отстраниться, лишь наслаждался происходящим. Мэггс знала, что потом ей будет ужасно неловко за это безрассудство, но пока она наслаждалась предоставленной ей свободой.

Однако когда Мэггс легонько прикусила самый кончик, Годрик зашевелился.

— Мэггс, — выдохнул он и потянулся к ней.

Но Мэггс это не понравилось, потому что она еще не закончила игру. Она слегка приподнялась и попятилась назад, чтобы увернуться от рук мужа. В ее душе вновь вспыхнул гнев.

— Черт возьми, Мэггс!

Годрик метнулся к ней, но Мэггс инстинктивно уклонилась. Она вскочила на ноги и сделала два шага назад.

Она поступила нечестно: ведь Годрик ранен. Нужно было найти в себе силы уйти.

Годрик догнал жену и прижал ее к кровати, навалившись всем весом.

Зажатая между мужем и кроватью, Мэггс тяжело дышала, хотя их борьба продолжалась всего лишь несколько мгновений. А Годрик стоял сзади, не давая ей убежать, и его возбужденная плоть нетерпеливо упиралась в ягодицы Мэггс.

Мэггс чувствовала на своей шее теплое дыхание мужа. Она ждала, что он развернет ее лицом к себе. Но вместо этого он принялся стягивать с нее халат и сорочку.

У Мэггс перехватило дыхание.

Годрик запечатлел на ее шее поцелуй и прошептал:

— Стой смирно.

Мэггс ощутила прикосновение прохладного воздуха и горячей кожи мужа к ягодицам. Он положил ладонь меж ее лопаток и осторожно, но решительно надавил. И вот она уже лежала на кровати, в то время как нижняя часть ее тела была приподнята в ожидании вторжения.

Мэггс почувствовала на бедре ладонь мужа, а потом и его разгоряченную плоть, ищущую вход в лоно. Она словно бы стала больше, и Мэггс услышала, как Годрик глухо заворчал, прокладывая себе путь к наслаждению.

Мэггс вцепилась пальцами в простыню. Казалось, это сладостное проникновение продолжалось вечность, но наконец Годрик в последний раз шевельнул бедрами, ткань его бриджей коснулась кожи Мэггс.

Годрик замер на мгновение. В тишине спальни раздавалось лишь его прерывистое дыхание. Мэггс закусила губу, скопировав выражение лица Годрика. Ей казалось, что она никак не переведет дыхание, хотя ее муж даже не начинал двигаться.

А когда он начал это делать, Мэггс испытала поистине непередаваемые ощущения. Из ее горла вырвался стон, а потом ее бедра начали двигаться, словно по собственной воле, навстречу Годрику.

Годрик грубо засмеялся.

— Ты так нетерпелива!..

Мэггс хотела уже обернуться, чтобы бросить на мужа гневный взгляд, но он воспользовался моментом, чтобы с силой войти в нее снова.

Веки Мэггс задрожали и опустились.

— О…

— Тебе нравится? — шепотом спросил Годрик.

Мэггс лишь кивнула в ответ, не в силах вымолвить ни слова. А Годрик погружался в нее снова и снова, и она могла лишь покорно приподнимать бедра в безмолвном приглашении. Одной рукой Мэггс нащупала самую чувствительную точку на своем теле и теперь поглаживала ее в такт движениям Годрика.

У него перехватило дыхание, и он, наклонившись к самому уху жены, прошептал:

— Ты трогаешь себя там?

Мэггс судорожно сглотнула и снова закрыла глаза.

— Д-да.

— Господи, — пробормотал Годрик, и Мэггс подумала, что он просто исчерпал запас слов.

Он внезапно положил руку на ее плечо и вошел в нее грубо и настойчиво, с силой вжав в матрас.

Вспышка болезненного наслаждения пронзила тело Мэггс, а потом растеклась по телу сладостными потоками. Перед ее глазами заплясали мириады разноцветных искр, и она застонала громко и протяжно.

Годрик замер на мгновение, упал на спину жены, пропитывая ее своим теплом, и теперь судорожно ловил ртом воздух.

Мэггс должна была чувствовать себя раздавленной под тяжестью его тела, но вместо этого она ощущала тепло и спокойствие.

Краем глаза Мэггс наблюдала за тем, как Годрик протянул правую руку, сплел пальцы с ее пальцами и нежно пожал.

Будь воля Мэггс, она лежала бы так вечно.

Глава 17

«Видишь эти тени в песке Долины Сумасшествия?» — прошипел Утрата. Он видел участь своих товарищей, поэтому немного опасался Веры. Хотя и не упустил случая насладиться ее ужасом.

«Что это?» — испуганно прошептала Вера.

«Это души сумасшедших, — с ликованием ответил Утрата. — Они бродят бесцельно в пыли и останутся здесь вечно…»

«Легенда об Арлекине»

Если ад и существовал на земле, Артемис Грейвс направлялась сейчас именно туда. Каблуки ее туфель заскрипели по мелкому гравию огромного и почти пустого двора. Позади остались высокие железные ворота. Перед ней возвышался выполненный в стиле барокко фасад величественного здания. Изящные белые колонны венчал купол с часами, римские цифры на циферблате которых поблескивали золотом. Верхушка купола тоже отливала золотом. Ее венчала скульптура женщины в вуали.

Артемис посмотрела на двери и вздрогнула.

Ад мог иметь привлекательный вид, но внутри бушевало пламя.

Она прошла мимо привратника, заплатив ему несколько монет. Просторный холл с высоким сводчатым потолком разветвлялся на две галереи. В столь ранний час посетителей почти не было, но это вовсе не означало, что обитатели ада спят. Они стонали и что-то бессвязно бормотали, а некоторые просто выли.

Артемис прошла мимо галерей прямо туда, где виднелись две лестницы. Она поднялась по той, что располагалась слева, придерживая прикрытую чистой тряпицей корзину. Ей вовсе не хотелось растерять по дороге добытое с таким трудом содержимое.

На лестничной площадке со скучающим видом сидел мужчина. Он был высок и худощав, и Артемис не раз сравнивала его с Хароном[2].

Артемис заплатила Харону два пенса, и он отпер ключом дверь, ведущую в глубины ада.

В нос Артемис ударил отвратительный запах. Он был настолько резким и густым, что ей на мгновение подумалось, что она оказалась в сточной канаве. Артемис приложила к носу смоченный лавандовой водой носовой платок и продолжила путь. Обитатели ада были в большинстве своем прикованы цепями. По обе стороны коридора располагались маленькие комнаты без дверей, похожие на стойла в конюшне. Только в конюшне было гораздо чище и пахло приятнее, чем здесь. В каждой комнате находилось по одному жильцу ада, и Артемис избегала смотреть по сторонам, ибо ей не хотелось потом просыпаться посреди ночи от мучающих ее кошмаров.

Здесь наверху было гораздо тише, нежели внизу. То ли оттого, что людей здесь было меньше, то ли потому, что большинство из них давно оставило всякую надежду на освобождение. И все же время от времени откуда-то доносились странные звуки, похожие не то на песню, не то на сдавленное хихиканье. Артемис знала, что мимо комнаты справа от нее нужно пробежать быстро. И не зря. Потому что едва только она ее миновала, оттуда вылетел ком грязи и ударился о противоположную стену.

Наконец она добралась до последней комнаты в левом ряду. Он сидел на корточках на подстилке из грязной соломы, подобно порабощенному Самсону: кандалы на ногах и еще одни — Артемис едва не лишилась чувств от ужаса — на шее. Тяжелое металлическое кольцо, обрамлявшее шею, было соединено с прикованной к стене цепью. Она была настолько короткой, что не позволяла ему полностью лечь на пол. Пленник был вынужден сидеть, скрючившись и привалившись к стене, если хотел спать, и Артемис опасалась даже думать, что случится, если он вдруг упадет вперед. Ведь он может задохнуться, а никто даже и не заметит этого.

Он поднял голову, и его лицо осветила широкая улыбка.

— Артемис.

Она немедленно подошла к нему.

— Что они с тобой сделали, мой дорогой?

Артемис опустилась перед пленником на колени и взяла его лицо в ладони. Над кустистой бровью виднелась шишка, правую скулу покрывала запекшаяся кровь, а слишком широкий нос рассекал порез. Очевидно, он был сломан.

Впрочем, так было всегда.

Молодой человек пожал широкими плечами, прикрытыми лишь грязной рубашкой да засаленным жилетом.

— Это новая мода. Я слышал, все леди при дворе следуют ей.

Артемис проглотила вставший в горле ком и попыталась улыбнуться:

— Глупый. Не стоит насмехаться над ними ради забавы. Эти цепи очень тебе мешают.

Он вскинул голову, и его пухлые губы изогнулись в улыбке.

Артемис покачала головой и принялась рыться в корзине.

— Я… я принесла не так уж много. Но кухарка Пенелопы любезно дала несколько пирожков с мясом. — Артемис протянула один пленнику.

Он схватил его и принялся медленно откусывать, словно желая продлить трапезу. Артемис смотрела на него исподтишка, доставая из корзины остальное угощенье. Его лицо стало уже, и он заметно похудел. Снова похудел. Он был настоящим великаном с широкими плечами и грудью.

Чтобы поддерживать силы, ему необходимо было много еды. Его плохо кормили, а ей не удалось продать кулон, чтобы подкупить стражников.

Артемис обеспокоенно сдвинула брови, вытаскивая из корзины последнюю вещь.

— Что это такое? — спросил он, подавшись вперед, насколько это было возможно.

Артемис улыбнулась:

— Это мой подарок тебе. Надеюсь, ты оценишь по достоинству усилия, коих мне стоило раздобыть его.

Артемис развернула необыкновенно красивый стеганый халат темно-красного цвета.

Пленник ошеломленно заморгал, а потом запрокинул голову и раскатисто расхохотался.

— В нем я буду как настоящий индийский принц!

Артемис поджала губы в попытке выглядеть строгой.

— Это старый халат дяди. По ночам тебе в нем будет теплее. Вот, примерь.

Артемис помогла ему одеться и с удовлетворением отметила, что халат хоть и был немного тесен в плечах, но он вполне мог запахнуть его на груди. Молодой человек прислонился к грязной стене и в самом деле показался Артемис индийским принцем.

Только вот у индийских принцев не было синяков на лицах. А еще они не сидели на полуистлевшей соломе.

А потом пленник предложил Артемис отведать принесенной ею же самой еды, и у них получилось что-то вроде пикника. Издалека доносились ругательства и протяжные завывания, но они делали вид, будто ничего не замечают.

Вскоре Артемис поняла, что пора уходить. Пенелопа собиралась сегодня пройтись по магазинам, и ей придется помогать кузине нести покупки.

Артемис молча складывала в корзину салфетки, не желая думать о том, что ей вновь придется оставить его в этом ужасном месте.

— Ступай, — мягко произнес он, когда губы Артемис задрожали. — И не печалься. Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты печалишься.

Артемис улыбнулась и обняла его. А потом, не говоря больше ни слова, развернулась и ушла из этой ужасной комнаты. Оба знали, что она вернется сюда, как только сможет. Но не раньше, чем через неделю.

Артемис остановилась возле Харона и отдала ему все деньги, что были, — совершенно ничтожную сумму, но ее должно было хватить, чтобы охранники не забывали его кормить, опорожнять туалет и не бить до смерти, когда издаваемые им звуки станут невыносимыми.

Артемис подняла голову и прочитала надпись на табличке: «Неизлечимые».

Каждый раз, когда она видела это слово, ее сердце начинало отчаянно колотиться от гнева и страха. Ведь это было равнозначно смертному приговору для ее горячо любимого брата-близнеца Аполлона. Неизлечимо больные сумасшедшие никогда не выходили из Вифлеемской королевской больницы, известной в народе под названием Бедлам.

Спустя два часа после их занятий любовью приехал доктор, и Мэггс настояла на том, чтобы остаться в комнате. Джентльменам подобное поведение показалось странным. Годрик с Моулдером обменялись обеспокоенными взглядами, а доктор что-то неодобрительно пробормотал. Мэггс хотелось закатить глаза. Ни одна из присутствующих в доме леди не сочла бы странным ее желание остаться с раненым мужем, чтобы узнать, насколько сильно повреждена его левая рука. Мэггс едва не задохнулась от страха, горя и гнева и вынуждена была отвернуться, когда врач начал ощупывать руку Годрика. Он развязал бинт на его правой руке, потрогал длинный неглубокий порез, назвал его пустяковым и забинтовал руку снова.

Мэггс едва не взорвалась от гнева, когда Годрик бросил на нее торжествующий взгляд.

Она подошла к окну и смотрела ничего не видящими глазами на утреннее солнце. Глупые мужчины. Глупые, безрассудно храбрые мужчины, отправляющиеся в самый опасный район Лондона среди ночи, чтобы нажить на свою голову приключений. Мэггс поднесла ко рту кулак и с силой прикусила костяшки пальцев.

Иногда они расставались там с жизнью.

Она не могла потерять еще одного мужчину. Она просто сойдет с ума, если такое случится.

Доктор недовольно заворчал у нее за спиной.

— Весьма неразумно с вашей стороны, сэр, снять лубки так рано. Вам очень повезло, что не сломали запястье вторично.

Страницы: «« ... 1415161718192021 »»

Читать бесплатно другие книги:

Он – единственный выживший после страшной бойни. Он – сталкер, потерявший друзей, объявленный своими...
«Вовлекай!» даст вам стратегии, инструменты и методики, которые помогут полностью преобразить потреб...
Святой равноапостольный император Константин навсегда изменил мир, сделав христианство господствующе...
Книга написана на основе личного реставрационного опыта автора и посвящена особенностям реставрации ...
Данная книга – это рассказ о жизни Матери, выдающейся духовной личности и сподвижницы Шри Ауробиндо....
В четвертый том включены беседы Матери с учениками, записанные в 1929–1931 гг., а также перевод Дхам...