Поломанные Константы Крыховецкая Ирина

Темные, скользкие твари вцепились в ее руки, в ноги, вода и снег вокруг нее окрасились багряным, но она продолжала и продолжала, подталкивать детей вперед.

Она не считала часов, сердце колотилось от нахлынувшей усталости, какой-то тяжелой и жуткой, как никогда. Пока вдруг Наташа не поняла, что теряет много крови, привлекая тем самым тварей.

Но это давало фору сотням бегущих детей – спастись. Значит, надо выдержать, пока последний ребенок не будет на относительно безопасной высоте. И она терпела. Единственный взрослый человек, откидывая с рук тварей, черных и шипящих. А дети все карабкались наверх, прочь от кошмара низин.

Мерное, тихое, необычайно вкрадчивое на слух гудение, похожее на вздох далекого исполина, наполняло пространство. Воздух тихо дребезжал и вибрировал. Гул, вот уже три дня сопровождавший безмятежную летнюю дремоту маленького приморского городка, никак не проходил. Казалось, он врос в окружающий мир, просачивался через лазоревое небо, исходил из бесшумного дыхания моря, смешался с землей. Источник странного монотонного гудения найти не получалось, и понаехавшие за эти дни ученые отнесли все на счет высоких южных температур и неизученных атмосферных явлений. Назвали гул новым парадоксом природы и для перестраховки усилили наблюдения за спокойными сейсмодатчиками. Городское телевидение, от лица приезжего доктора наук, пойманного на одном из пляжей, успокоило жителей, что гул – это явление безопасное, даже обычное, просто неизученное, и бояться его – все равно что бояться гула пчелиного роя. Так же бессмысленно! К тому же нет ни одного города на Земле, кроме тех, что за семьдесят третьей параллелью арктических широт, где бы шума не ощущалось… Вот триста лет назад тоже гудело! И еще как гудело! Даже в катренах Нострадамуса было описано: «Великий гул, от засухи идущий и солнца жар передающий нам!» Глобальное потепление, жара, можно сказать, несусветная! Вот все и гудит, от накала! А в Арктике не гудит, потому что там холодно! Почему гудение слышно и в Антарктиде? Запросто – воздушные африканские массы и так далее…

– Сразу видно, что про пчел он знает только одно – они делают мед! – рассмеялась тетушка Аня.

– Так он же сейсмолог, а не пчеловод, – попыталась оправдать доктора ее племянница Вика.

– Он вообще ничего не знает, мама-тетя, – сообщила из вороха цветных кубиков четырехлетняя Эля, – а Гул – он нехороший, страшный.

– Это явление природы, сокровище мое, – ответила Вика дочери, – давай нашего любимого Чарли Чаплина посмотрим?

– Нет, – Элька так сильно закрутила головкой, что золотые кудряшки заметались, как солнечные зайчики.

– И что дети стали такими грамотными? – тетушка подняла брови. – Викуля, «попрыгай» по каналам, а то насмотрится, и спать не будет.

Виктория взяла пульт дистанционного управления и направила его на телевизор. Каналы вещания стали быстро сменять друг друга.

– Вот! – мелькание каналов прервалось. – Вот тот тип, о котором я тебе рассказывала, тетушка. Ты только посмотри, теперь его и телевизионщики заметили… Кого-то он мне напоминает.

На экране блондинистая дикторша с очаровательно-глупой улыбкой на лице допрашивала пожилого на вид мужчину, явно бомжа.

«Это не просто Гул! – бомж наставительно поднял вверх палец. – Это начало вашего конца!»

– Ненормальный! – прокомментировала тетушка, и Вика выключила телевизор.

– Ника, – спросила тетушка, назвав Викторию ласкательно, как в детстве. – Может, съездишь в банк, снимешь немного, да мотнем куда-нибудь на отдых из этой гудящей жары?

– А работа, тетя?

– Сколько тебе говорить, не нужна тебе работа, когда ты учишься! – возмутилась тетушка. – Я вернулась не для того, что бы ты разрывалась между работой, ребенком и учебой, все! Собирайся, поедем отдыхать. В двадцать три года просто неприлично сидеть дома и нигде не побывать!

Виктория давно перестала спорить со своей теткой, на поверку Анна всегда оказывалась права.

Анна была человеком современным, коммуникабельным и приятным. Когда ей было девятнадцать лет, матушку Виктории – старшую сестру Анны с восьмилетней дочерью на руках бросил муж. Анна, не помнившая погибших давно родителей, не захотела быть обузой и, вопреки уговорам сестры, уехала в знойную Турцию на заработки, при этом бросив институт, в котором сейчас училась ее племянница Вика, или Ника. Попав в Турцию, Анна поняла, что способ заработка здесь один, и, смирившись, занялась освоением древней профессии. Сестре же писала, что работает продавщицей в магазине. Вскоре красавица Анна стала помогать сестре, высылала деньги и вещи для Никули. Прожив в Турции три года, Анна отправилась в Испанию. Там совершенно неожиданно выскочила замуж за престарелого векового дона, богатого и процветающего. Через шесть лет дон благополучно отправился к Богу, а Анна со свойственной всем русским простотой и естественностью оказалась единственной наследницей немалого состояния и процветающего бизнеса, совершенно равнодушно восприняв протесты испанских «родственников». Как ни странно, под ее руководством дела небольшой мануфактурной компании пошли в гору, прибавились дочерние предприятия, и родственники дона угомонились, получая все возрастающие дивиденды. Анна по-прежнему посылала деньги сестре, точнее, ежемесячную пересылочную работу осуществлял шурин, работающий на нее. Так Анна прожила в Испании еще пять лет, когда неожиданно узнала, что никакой помощи от нее сестра не получает, как, впрочем, и писем. Шурин незамедлительно был уволен, «родственники» отлучены от кормушки, а Анна буквально бросилась на родину, снедаемая неприятным предчувствием.

Так, спустя четырнадцать лет, Анна опять стояла на родной земле, в аэропорту, в ожидании встречи с любимой сестрой. Но вместо сестры ее встретила племянница, маленькая худышка с огромными серыми, как у матери, глазами. Вика робко поздоровалась со своей молодой теткой и сообщила, что мама умерла три года назад, и Виктория думала, что Анны тоже нет в живых. Анна разразилась слезами, заключив племянницу в крепкие объятия. Родина, как всегда, безжалостно и немилосердно расправилась с тем, кто не оказался обладателем «зубов и когтей», и, видимо, следующей жертвой наметила племянницу Анны. Мысленно решив, что никуда и никогда больше не отпустит от себя Викторию, Анна поклялась Богу, сестре и родителям на небесах, что сделает все-все-все для своей крошечной затерянной семьи. Однако в маленькой квартирке, оставленной в наследство родителями, Анну ждал еще один сюрприз, который, после некоторого раздумья, Анна сочла приятным. Четырехлетняя малышка Элька, удивительно похожая на свою двоюродную бабушку Анну, показалась нежданным ангелом среди руин былой семьи. Даже не поинтересовавшись отцом малышки, Анна всем сердцем прикипела к внучке. Как могла, она восстановила хрупкое духовное равновесие и спокойствие в своей семье. Первое, что она сделала, это просто натурально «закрыла» рты всем соседям по дому, в глаза и за глаза поносившим Викторию, как падшую девку, безотцовщину и нищую. Затем Анна, весьма в нахальной манере, заявилась к двум соседям по лестничной площадке, людям, «пострадавшим от былой дьявольской империи и пьянки». После ее визитов соседи срочно переехали в новые дома, отписав имущество на Викторию и Элю. Следующим шагом была срочная поездка в какой-то диковинный санаторий в Карпатах, где маленькая Эля словно ожила, а Вика приобрела исчезнувший в раннем детстве румянец. Когда они вернулись домой, то не узнали свое жилище: старая малюсенькая сталинка из двух комнатушек превратилась в громадную квартиру с необычайно красивой обстановкой. Самой красивой комнатой была детская, буквально утопавшая в ярких больших игрушках.

– Зачем? – только и спросила Виктория.

– А знаешь, Ника, – ответила Анна, – я с детства представляла себе, как выглядело бы наше жилище, если бы пришел добрый волшебник и предложил подарить замок. Я так мечтала о своей комнате! Это уже потом у меня появилось много комнат…

– И как выглядела бы твоя комната? – просила Вика.

– Как детская Эльки, один к одному! – рассмеялась тетушка.

– Администрация президента, – прошептала Сова перед уже надоевшими ей высоченными добротными дверями. – Кажется, мне сюда, она работает где-то здесь…

Ее никто не остановил, и не посмел бы, она легко и свободно проходила мимо очень важных, или кажущихся себе таковыми, персон, взглядом отыскивая одно лишь необходимое лицо. Правда, иногда Сова останавливалась, оборачиваясь на высокого спортивного парня, тенью следующего за ней, странно улыбающегося и смотрящего на Сову с прищуром. Она даже повернулась и подошла к нему. Люди вокруг сразу застыли, словно время и воздух остановились в своих движениях.

– И чего ты за мной бегаешь по хоромам?

– Может, ты террорист.

– Может, – согласилась Сова, – тебе мозги, как им, прочистить, или сам умный?

Парень огляделся по сторонам и восхищенно заулыбался.

– Нет, я сам умный, дорогуша, – его рука потянулась к лицу Совы, но та даже бровью не пошевелила, как вдруг через миг огромный спортивный парень отлетел метров на пятнадцать по залу. Въехав в стену спиной, он громко рассмеялся.

– Волшебница! Я понял, еще одна волшебница! – провозгласил он. – Как мать моя!

– Мать твоя? – Сова прищурилась. – А где твоя мать, любезный?

– Сразу и любезный! – улыбнулся он. – С младшей разговаривала, ей ее детей на аудиенцию приводят!

– Сиди и не рыпайся, – скомандовала Сова, – иначе будет больнее.

– Сижу-сижу, – парень поднял руки, словно сдаваясь, а Сова тут же продолжила свой путь и поиск. Но несколько иначе: взмыв ввысь, белая птица полетела между застывшими людьми, рассматривая, нет ли здесь той, которую она так давно ищет?

Солнце всходило медленно, будто ленясь, переливалось через край окон и заливало светом зал с замершими людьми. Прищурясь, Ден смотрел на полет Совы по залу. Все дальше и дальше. Удивительная история, невероятная. Кто она? Ангел? Оборотень? Какая такая нечисть, вынырнувшая из колоды прежних смутных дедовских времен? Но не похожа она на создание прошлого рухнувшего мира его деда! Той недостроенной цивилизации с номером Шестьсот Шестьдесят Шесть! Вот что за девка такая чудная, здесь, в центре сердца правительства?! Ден усмехнулся, затем сделал неожиданное сальто в воздухе и вот уже через залы, между застывшими людьми бежит огромный белый волк с умными человеческими глазами. Эх, Сова!

Еще прыжок через пространство – и тайга, добрая, родная, укромная! Сейчас к брату, лишь бы Наташа не прознала, что друг ее мужа, его брата Рождена, – волк-оборотень, а не простой обитатель густых тенистых русских боров. Вот брата никогда не хотелось ему подводить. Рожденом он дорожил, как и Наташей, и племянниками, да вот странная девушка Сова из головы не шла.

Белый волк, выпрыгнувший из пространства, остановился и зарычал, из таежного леса доносилось странное хлюпанье, и под сильными лапами была мутная густая и вязкая вода. Ден заспешил к брату.

Маленькая избушка лесника встретила его покоем. Старая бабушка, которую Ден знал еще с детства, назвавшая себя Северной Бабушкой, хлопотала у печи, племянники были на месте, а Рождена не видно.

– Никак, княже пожаловал, дети! – обрадовалась Северная Бабушка. – Садись, угощаться щами с калачами будешь.

– С удовольствием, бабуль, а где родители-то? – и Ден потрепал старшего племянника по волосам, второй малыш еще спал. – А я конфет тебе принес, – и Ден отвязал увесистый мешочек с запястья руки.

– Та ты княже не волнуйся, за Натальей Рожден поехал, за женой наш медведушка-батюшка отправился. Да не в опасности она, с ней орешки золотые, с елки моей непростой.

– А не знаешь ли, Бабуль Северна, ты девку такую странную, себя Совой называющую, да в Сову превращающуюся?

Обернулась Северная Бабушка, пристально на Дена посмотрела.

– Полюбилась?

– Полюбилась, – признался Ден.

– Непростая она девка, ох непростая! И, поди, недавно родилась-то, а уж миллионы лет-то за плечами. Встречались мы с ней раньше, уж лет-то прошло поди с десяток, она на север с Наташей-то, женой брата твого, заглядывала.

– Но Наталья никогда не рассказывала о ней! – удивился Ден.

– Давно они не виделись, да и не признала бы ее Наталья, поди, меня с той встречи не признала, а то Марию бы признала?

– Так она Валентина, – поправил Северную бабушку Ригден, – не Мария. Ну, а тебя, бабуся, не признать – это не сложно. Не захочешь – сама и не признает. Видимо, не хочешь, чтобы Наташа припоминала что-то?

– Былое то, минуло, – отмахнулась старушка и поставила душистые щи на высокую русскую печь. Дух уюта и свежего дерева смешался и пьянящим покоем устремился по высоким и большим хоромам, отстроенным Рожденом.

– Не баламуть ты душу-то девке, – вдруг задумчиво заговорила Северная Бабушка, – ей решать, Мария она, или Валентина, или еще кто, сам вспомни.

– Как это? – не понял Ден. – Подскажи?

– А то и не надо знать тебе, княже. Суженая она твоя, ежели, конечно, вспомнишь.

– А как же вспомнить? – удивился Ден.

– А ты ешь давай, княже, вон племянник твой ест, а ты сидишь просто. Сюда-то вода деда твоего темна не доберется, но коли клич Совы услышишь, то беги на зов его, в бой всякий, ею указанный, бросайся, ибо исправить много надо, а вот как – она лишь и знает.

– Ничего не понял, – Ден повел плечами, – а щи вкусные, бабуся! Знатные!

– Вот и хорошо, – обрадовалась Северная бабушка, – а то дел у тебя впереди ох как много, много сил надо, княже светлый…

Сова зорко всматривалась в двери и кабинеты – времена не те, и двери не те, пока вдруг не увидела нужную. Она немного не рассчитала и гулко шлепнулась о дверь. Упав к порогу высоченной двери с распростертыми крыльями, она недоуменно крутила головой, отходя от неожиданного удара. Из зеркальной темной облицовки стены вынырнула тягучая Чарлет, зевнула и, вопреки закону притяжения, приземлилась очень медленно рядом с Совой. Сова закурлыкала, все еще крутя головой, и Чарли лизнула ее, раз, другой. Двери кабинета открылись, на пороге показались стройные женские ноги, выше Сова не видела, да и голова кружилась по-прежнему.

– Ой! – раздался встревоженный голос. – Чарли, быстро в кабинет! – А затем руки подхватили Сову, и женщина юркнула в кабинет, захлопнув дверь за собой.

– Мама! – раздался детский голос. – Кто это?

– Кто это, тетя Даша? – еще два детских голоса.

– Тише, дети, тише, это моя знакомая, – Даша положила Сову на стол перед собой и накрыла ее голову руками. – Ударилась, видимо, спешила. А это моя дочка Олеся и ее два братика – Макс и Марк.

– Ты общаешься с совой и львом?? – девочка и двое близнецов удивленно смотрели на Дарью. Она им мягко улыбнулась, в сиреневых глазах заплясали искорки: – Они хорошие.

И вдруг Сова резко встрепенулась, подскочила, забилась в Дашиных руках, взлетела, теряя белоснежные перья, суматошно пытаясь выровнять равновесие, упала Чарли на голову и застыла на пару секунд.

– Она из цирка! – крикнул кто-то из детей радостно.

Но Сова неожиданно превратилась в девушку, высокую блондинку с затуманенным зеленым взглядом, в белых блестящих одеждах и длинном плаще.

– Мам, – зашептала девочка, – ты расколдовала принцессу?

– Нет, меня, – ответила Сова, беря из рук Дарьи кружку с чаем. – Дети, а ну-ка пойдите вон к тому дивану и сядьте, а я полюбуюсь вами и фокус покажу.

Малыши с визгами побежали к большому кожаному дивану, карабкаясь, расселись по краю, словно воробьи. Сова прищурилась, вздохнула, щелкнула пальцами и спокойно произнесла:

– Спать два часа.

Дети повалились в сон на большом диване.

– Зачем ты так? – спросила Дарья. – Они же так обрадовались тебе.

– Шуму много! – пояснила Сова и, привстав, посмотрела по сторонам, обошла Дарьин стол и села в ее кресло. Беспокойная у тебя дочь, мальчишки Эры даже поспокойнее будут. А ты президентствуешь? – спросила Сова.

– Пытаюсь, – выдохнула Даша.

– Дед бы тобой гордился. Без войн и переворотов.

Даша погрустнела.

– Не бери в голову, ему сейчас не до гордости, он племянника твоего ищет.

– Какого? – Даша с испугом посмотрела на двух мальчишек, спящих на диване.

– Не их, а их старшего брата.

– Егор… Егор погиб.

– Как бы не так.

– Он жив? – выдохнула Даша. – Где он?

– А я тебя хотела спросить.

– Я не знаю, но, Сова, миленькая, найди его, очень тебя прошу!

– Вот зря летела в такую даль, – отмахнулась Сова, поднялась и полетела к выходу, а потом обернулась на Дарью.

– Ты начинай всех эвакуировать, дед твой неладное задумал, и познакомься наконец с невесткой!

– Какой? – не поняла Даша.

– С женой Рождена.

– Но он не женат еще.

– У него уже детей двое, мамаша, проснулись вы! – нахмурилась Сова. – Ищи ее там, где Первый камень, там тьма-тьмущая детей. И твари, ты знаешь, Даша, повсюду твари, – уже грустно заговорила Сова. – Вы все в опасности, если Егор это не остановит.

Даша как зачарованная слушала Сову.

– И еще: скажи своему сыну – наглому такому, оборотню, – Даша побледнела, – еще раз дорогу перейдет, шею сверну! Чарли, пошли!

– Куда эвакуировать? – прошептала Дарья.

– Вот координаты Первого Камня, надо эвакуировать людей из южных районов, тут расчеты и вероятных ударов воды, и землетрясений, – Сова передала Дарье сложенный листок, а затем вышла из кабинета, тихонечко прикрыв двери, дети так и спали в ожидании фокуса.

Даша достала телефон и начала звонить Агею. Муж не отвечал на звонок, и Дарья занервничала. Где он мог быть?

Дарья торопливо вышла из кабинета, пока дети спали, и стала прохаживаться по коридору, в котором сном праведников спали многочисленные чиновники прямо на полу. Даша вздохнула – Сова как всегда шла лишь прямо, но можно и разбудить всех, ожидая Агея. И Даша стала обводить спящих взглядом. Неожиданно она остановилась, в ее сиреневых глазах вспышкой мелькнул ужас, она с силой рванула дверь своего кабинета и застыла. Двойняшки Эры спали, а Олеся исчезла. Лишь темный, липкий след тянулся куда-то в стену.

Сова грустно брела по красивому городу, отстроенному огромными башнями, небоскребами, с ровными широкими дорогами, переполненными машинами. В городе стоял гул. Но гул явно издалека. Морской гул. Сова вышла на проезжую часть, Чарли трусила рядом.

– Кыш, – руками в разные стороны резко взмахнула Сова, и большой Кутузовский проспект встал. Словно машины не могли преодолеть какую-то невидимую черту.

– Чарли, слышишь этот гул? – прислушалась Сова, обводя взглядом улицу. И тут машины загудели, требуя пропустить их.

– Молчать два часа! – скомандовала Сова, и город словно замер, ни шороха, ни звука. – О, так-то лучше! Гул только непонятно откуда. Ты поспи, славный город, а я похожу по твоим улицам, поищу причину.

Чарли зарычала.

– Не здесь? – спросила Сова. – Давай все же проверим, а потом пойдем дальше…

Сова стремительно вошла в многолюдное здание аэропорта. Остановившись на входе, она буквально принюхалась к пространству, постояла так несколько минут и наконец, сердито поджав губы, направилась к кафешному столику. Сев за столик, она откинула длинные полы белоснежного плаща и непонятно откуда вытащила карту, которую разложила перед собой, буквально застелив ею весь столик. Подошла официантка и недоуменно уставилась на странную высокую блондинку-посетительницу.

– У нас чистые скатерти, девушка, – проговорила официантка, – но если хотите, мы можем вам поменять скатерку, – она многозначительно посмотрела на роскошную карту, которой Сова застелила стол.

– Это не скатерть, – не отрываясь от изучения чертежа, великолепно выполненного на синем, видимо, очень дорогом атласе, ответила Сова.

– А зачем вы тогда это постелили? – недоумевала официантка.

– Ищу, – коротко бросила Сова.

– На скатерти?! – удивилась девушка в фартучке.

– На карте, дурында! – рассердилась Сова, проведя рукой над столом. Рисунок на карте стал смещаться и увеличиваться. Официантка вскрикнула. – Это космическая карта этой планетарной системы, неужели не видишь? – Сова сердито вскинула зеленый взгляд на официантку.

– Вижу, теперь все вижу! – ошарашенно ответила та. – Вам помочь?

– Ты – мне? – Сова повеселела. – Пожалуй. Ты не знаешь, откуда этот странный вибрирующий гул идет по всей Москве?

– Говорят, в Аннино строят дополнительную подземную дорогу, под метро.

– Под метро?

– Да.

– И ты веришь?

– Да.

– Дурында!

– А что же тогда гудит? – округлила глаза официантка.

– Он что-то придумал! – задумчиво проговорила Сова, а девушка, шумно вздохнув и решившись, выпалила:

– Что заказывать будете?

– Ах да… Капучино, семь сырников и свежие новости.

Официантка торопливо ушла, а Сова, наклонившись ниже к карте, поставила палец в точку и хмыкнула:

– Чарлет, я его нашла! – из-под стола раздался тихий рык. – Помню-помню! Мне капучино, тебе сырники, – и странная, очень довольная внешне блондинка сняла карту со столика и завязала шарфом на шее, по платку летали метеориты. Наблюдавшая за ней официантка, ждавшая заказ, испуганно перекрестилась.

– Пожалуйста, один билет до заповедника Херсонес.

– Повторите! – раздался вопрос.

– До Корсуни!

– Не поняла, – раздражалась кассир.

– Куда летают самолеты в Крым? – спросила Сова.

– Симферополь, Бельбек.

– Бельбек, пожалуйста.

– Там ремонт, извините!

– Черт, а зачем предлагать?! Симферополь! – глаза Совы метали молнии. – И запомни, я с тобою рассчиталась!

– Да-да, конечно, – согласилась послушно кассирша.

В самолете Сове понравилось. В славном старинном Ту-154 были довольно широкие кресла в бизнес-классе и неплохие блюда. Чарлет, тенью лежавшая перед первыми креслами, порыкивала от удовольствия, когда Сова тихонько кормила ее.

– Что-то не хочется мне в Симферополе выходить, – заскучала Сова.

Подошла стюардесса и вежливо спросила: не надо ли чего?

– Передай экипажу, что самолет летит в Стамбул.

– Как скажете, – мило улыбнулась стюардесса и ушла.

Через некоторое время люди в салонах самолета, вылетевшего рейсом в одиннадцать пятьдесят по Московскому времени, нетерпеливо сверяли часы и не могли понять: что же так долго длится рейс?

Сова наконец позвала стюардессу.

– Мне надо здесь выйти, где катапульта?

– Что? – не поняла стюардесса.

– Выхожу я! – Сова повысила тон и тут же, мило улыбнувшись, встала из кресла.

– Вы не можете! – побледнела стюардесса, пытаясь схватить Сову.

– Я должна выйти! – Сова говорила с улыбкой, глядя на перепуганную девушку.

– Конечно! – стюардесса расслабилась и начала отдраивать выход.

То, что случилось потом, могло стать примером катастроф в воздухе, но Сова, шагнувшая за борт самолета, резкая разгерметизация которого просто отрубила руль высоты, воскликнула:

– Ой! Не подумала! Чарлет, закрой двери!

На глазах у кричащих пассажиров, держащихся что есть силы за вылетавшие поломанные переборки, появилась гигантская красная львица, лениво зевнула и прыгнула в открытый проем. Но никто и не видел, как львица задними лапами толкнула с силой открытый люк выхода, и тот так впечатался в самолет, что с внешней стороны остались две вмятины больших лап.

Сова подняла голову на самолет и очень удивилась – машина продолжала падать.

– Ты летишь! – приказала Сова. И в тот же миг все приборы внутри самолета заработали нормально, борт выровнялся, перекрестились летчики, а люди начали успокаиваться в оглушительной тишине, ничего не понимания.

Вскоре Сова обрадованно увидела море и даже, вынув руки из карманов плаща, развевающегося на ветру как парашют, захлопала в ладоши. Наконец она нырнула в море, следом плюхнулась Чарлет, а еще через некоторое время мокрая девушка показалась из-под воды, оперлась на морскую гладь, словно та была твердыней, подтянувшись, и села на невидимый край. Рядом, из такой же невидимой проруби, вынырнула Чарлет, которая, отряхнувшись, окатила Сову брызгами.

– Фу! Чарли! Ну хотя бы отошла, я вся теперь мокрая!

Чарлет изучающе оглядела хозяйку. Но Сова уже вскочила на ноги.

– Пошли, что ли, надо спешить, слышишь, как гул нарастает здесь?!

– А мне понравилась еда в самолете, – Сова остановилась и оглянулась на Чарлет, та, подобно Сове, спокойно стояла на поверхности морской глади, словно это была твердыня, и осторожно высматривала что-то в глубине.

– Ну что там, Чарли? – Сова вернулась к львице. Чарлет рыкнула и осторожно сунула лапу под воду, что-то пытаясь зацепить когтями.

– Чарли!! – возмутилась Сова, глядя на любопытную большую тень, увязавшуюся за ними. – Это не рыба, это дельфин! Он, кстати, разумный.

Чарлет разочарованно фыркнула и села на поверхность моря.

– Мы сейчас почти на месте, дорогая, – прищурившись на горизонт, сообщила Сова, – если я не сбилась, но это вряд ли. Заповедник Херсонес и мыс Омега равноудалены от точки нашего назначения, ну, может, еще пара миль, слышишь, как гул нарастает? И кораблей нет.

– Эй, любопытный, вылазь! – скомандовала Сова тени дельфина. Через некоторое время любопытная блестящая морда появилась на поверхности, поглядывая на Сову. Чарлет поднялась и подошла к дельфину, понюхала его острый нос, но вдруг дельфин издал такое пронзительное стрекотание, что Чарлет, зажмурившись, отползла в сторону и спряталась за развевающийся плащ Совы.

Гул стал сильнее, он пронизывал пространство и перекрывал шум морского ветра.

– К Дилу проводишь? – попросила Сова дельфина громко. Тот застрекотал и нырнул в глубину.

– Чарлет, побежали!

Сова бежала по морской глади за дельфином, а следом стремительно, не отрываясь от хозяйки, неслась Чарлет, когда вдруг раздался глас с неба:

– Девушка и… большая собака! Девушка и собака! Немедленно остановитесь и вернитесь к берегу! Предупреждаем! Мы будем вынуждены стрелять! Девушка и собака!

Сова задрала голову. Военный вертолет, и она была на прицеле, да что же он задумал?! Сова прищурилась и, посмотрев в сторону горизонта, наконец увидела стену воды, взметнувшуюся в небо, образовав непроходимый забор. Вокруг стены, ограждающей нечто, кружились вертолеты, еще выше промелькнул тенью американский «Стелс» и взмыл на низкую орбиту.

– Да, значит, высота приличная! – закричала Сова сквозь невыносимый гул. И тут короткая очередь просвистела по воде.

– Чарлет!!! – рявкнула Сова так, что ее услышала команда вертолета. – Немедленно за стену! Я догоню!

Чарлет мощно оттолкнулась лапами от воды, волна брызг толкнула вертолет в небе. Раздалась следующая очередь. На этот раз действительно стреляли на поражение, видимо, решив, что бегущие по воде – реальная угроза. Но на глазах у изумленных летчиков из воды красиво выпрыгнул сверкающий дельфин, описал полукруг в воздухе, из-за чего прекратилась стрельба, а потом обратно ушел под воду. Девушка в белых одеждах остановилась и, так же подпрыгнув, сделала фантастический кувырок, а потом стремительно, грациозной молнией вошла под воду за дельфином. Когда она не появилась через пару минут, с вертолета в воду стали прыгать военные, чтобы через некоторое время, выныривая на поверхность, отплевываясь горько-соленой водой, недоуменно и не понимая, застыть, насколько это возможно.

Дилан Сомерсет ходил вокруг громадного водяного пузыря, километра два в диаметре. Пузырь переливался, булькал и страшно гудел, море вибрировало, как и стена до небес из морской воды за пределами исполинского водного творения Сомерсета. Неожиданно Дилану под ноги вынырнула громадная красно-коричневая львица.

– Я так и думал! – рассмеялся Дилан. – Куда же я без зорких глаз сестренки! Опоздала!

Сова незамедлительно выросла из воды, грозно сверкая глазами на брата:

– Дил?! – громко вопросила она. – Это что такое?!

– Это? – Дилан развел руками, как бы охватывая грандиозный пузырь. – Это гидроф!

– Я вижу, что это гидроф, – отозвалась Сова, – но что это за ги-дроф?

– Явилась, как Венера из пены морской, – пошутил Дил, – и сразу вопросы!

– Дил!

– Матрикс! Гидроф, почти точная копия молекулы, ее гидрофильной части на мембране человеческой клетки, но во много-много раз больше!

– Я вижу, что больше, – нахмурилась Сова, – зачем она тебе? И где ее гидрофобная часть?

– Как и положено, гидрофобный хвост под водой, там! – Дилан пальцем указал под воду.

– Да зачем?! – не выдержала Сова.

– Ты представляешь ее проницательную для электричества мощь? Ее возможности энергетические? Нервный, так сказать, импульс? И еще… Эта штука без стопора, так что полярное перемещение внутри моего создания без проблем, дорогая! Так сказать, флип-флоп!

– Зеркало. – догадалась Сова, – ты чудовищно исказил клетку человека, ты превратил этот гидроф в зеркало, а хвост забирает энергию, которая уходит из этого моря. океана, земли. Куда, Дил, куда уходит, что ты опять натворил?! Человек Земли так дорог Отцу! Ты отдаешь все живое и, главное, время этого мира. Куда и зачем?!

– Ускорил эволюцию, приблизил время начала и конца, – Дил опять театрально развел руки. – Разве я нарушил то, что давно течет, но медленно? Эти атмосферы над нами, гигантские зеркала, вытягивающие силы и энергии из земли, передающие их в иные миры и параллели! Сестра, не будь двуличной! Люди стареют, потому что над ними вогнутое зеркало атмосферы, сосущей из них энергию жизни и отсылающей ее как рассаду в другие миры! Вы же клонируете все формы земных жизней на все уровни бытия! Это большой театр жизни, палисадник, фабрика клонов! Они думают, что плоская земля – миф! А это была ее самая безопасная форма, и жили они там очень долго, потому что никто их не грабил! А не столько, сколько сейчас, когда появились вытягивающие купола атмосферы, посылающие энергию жизни в пространство космоса, как из магазина с рассадой! Но я еще покруче подарочек Вселенной готовлю!

– Это не так, Дил, – покачала головой Сова, – ты слишком утрируешь! Люди должны жить по четыреста лет, но вот эти самые гидро-фы в их собственных клетках так загрязнены, они так себя довели!

– Вот, тоже повод! – согласился Дилан. – Они неблагодарны, а Отец продолжает посылать сигналы во Вселенную с Земли, сигналы со знаками эталонов! Эта ли цивилизация – эталон? Может, они хоть на минуту перед смертью задумаются, как много потеряли! И поблагодарят нас за все это великое чудо – жизнь?!

– Не тебе решать, да и благодарить тебя не за что. – Сова нахмурилась, – но зачем тебе именно человеческий гидроф?

– Смотри! – Дил провел ладонью по татуировке, и в его руке засияла синяя Борейская Роза. – Имперский символ Земли!

– Ты все-таки украл ее, – прошептала Сова, – что ты наделал!

– Лишил Вселенную ее уникального банка данных – Земли! – ликовал Дилан, бросая розу в пузырь.

Сова наблюдала, как закружилась медленно роза внутри пузыря, рассыпаясь на миллиарды голубых фотонов.

– Вкусная, наверное, – подчеркнул Дилан, – вот и все. Символ любви – сама любовь, отданная некогда этим неблагодарным в знак их превосходства и первородства пред другими народами мироздания, – рассыпался и отправился в дальние миры. На рассаду. Теперь времена пересекутся, а потоки и волны сметут то, что было Землею до того. Поздравь меня, это грандиозный проект!

– Он тебя остановит, Дил, – прошептала Сова.

– Да Он и не смотрит на Землю сейчас!

– Я не о Нем, я о сыне Венеры, я нашла его.

– Он жив? – как-то даже равнодушно спросил Дилан.