Спецгруппа «Нечисть». Экспансия Ищук Александр
— А смысл? — удивился я.
— Подписка о неразглашении.
— О неразглашении чего? Я бы рад «разгласить», но, во-первых, ничего не помню, во-вторых, не может быть никакой подписки, так как все, что с нами делал Череп, незаконно, а следовательно, не оговорено никакими правилами.
— Как ты думаешь, — не успокаивался Ильдар, — что он с вами делал?
— Не имею ни малейшего представления.
— А если предположить?
— Блин, татарин, не знаю я. Жопа, по крайней мере, у меня осталась цела!
От столь «продуктивного» диалога нас отвлек Макс, который одним ухом слушал мой рассказ, а другим — переговоры румын.
— Мамелюк, тебе надо было с командиром на пузырь спорить!
— Ты о чем? — встрепенулся тот.
— Подорвались, придурки!!! — почти заржал Макс.
— И каков результат?
— Судя по всему, шестьдесят процентов поисковых групп двух вертушек, что приземлились на выходе из долины, легли плотно.
— Продолжай, — потребовал я.
— На наши поиски брошено пять вертушек. В долине приземлились две. К нам, в болото, полетело три машины. После подрыва одна вернулась в долину. Так что гостей у нас будет немного, но они будут крайне осторожны.
— Макс, подкрепление они запросили?
— Запросили. Но командование их послало.
— С чего бы это?
— В эфире какой-то полковник все время визжал, что «из-за тебя» (судя по всему, он это про Луиджи), «и так все заняты поимкой каких-то призраков, так еще и егеря на ровном месте полегли». В общем, дырку ему от бублика, а не подкрепление.
— Что подкрепления не будет — это хорошо. Что егеря по нашу душу — это плохо. Макс, из перехвата можешь понять, где именно находится итальянец?
— Судя по всему, он в той вертушке, что возвращается к месту подрыва у выхода из долины.
— Замечательно! — обрадовался я. — Гостей можно валить, не опасаясь за провал операции. Скоро они прибудут?
— Минут через двадцать, — ответил Макс и снова засмеялся.
— Ты чего?
— Командир, даже если Коваль Роджера не спеленает или не грохнет, то его карьере, судя по всему, и так конец.
— Поясни.
— В эфире еще какой-то румын появился. Грозный такой. Он Роджеру сообщил, что условия их сотрудничества будут пересмотрены, что он, этот румын, сразу говорил командованию о недопустимости привлечения наемников. Короче, «трон» Роджера «зашатался».
— М-да, — протянул я. — Солдаты у всех разные, а командиры везде одинаковые. У румын сейчас подковерная борьба полным ходом идет, и, к счастью для нас, их генералам в ближайшее время будет абсолютно покласть на то, поймает нас Роджер или нет. И, с большой долей вероятности, большинству очень хочется, чтобы не поймал.
— А еще лучше — героически погиб в неравном бою с нами, — добавил Ильдар.
— Это точно! — согласился я.
— Прямо как с «Высоткинским котлом», мать его, — выругался Макс.
«Высоткинским котлом» называли недавнюю грандиозную заварушку. Все началось с разведки боем, которую провели румыны. Наши отреагировали адекватно, надавали им по сопатке, забили фуфайками и закидали шапками. Тут бы всем и успокоиться, но, как всегда, и с той, и с другой стороны нашлась парочка инициативных идиотов. Какой-то «гений военной мысли» отечественного засола решил использовать полученную инициативу и прорвать линию обороны противника. А то, что за линией фронта румынских войск как грязи, что линия обороны глубокая и широкая, он во внимание не принял.
Самое удивительное — прорыв удался. Румыны не ожидали такой наглости и позволили нашим проникнуть в глубину своей обороны на полтора километра. Ширина прорыва составила около пяти километров. Противник, когда очухался, сразу бросил в бой резервы. Наши запросили подкрепление. Подкрепление было выделено. И выделено так удачно, что глубина прорыва увеличилась еще на километр. Румыны решили, что наши их, как всегда, «обманули», начали стягивать подкрепление с флангов, и рубка пошла нешуточная. А тот «гений военной мысли» так увлекся атакой, что прозевал момент, когда румыны, подтянув подкрепление, ударили во фланги и не только отрезали наши передовые части от основных сил, замкнув кольцо, но и прорвали нашу оборону.
Когда «гений военной мысли» осознал всю серьезность положения и представил, куда ему это самое положение затолкает вышестоящее начальство, он ломанулся в ставку — спихивать вину на других. А в ставке, как всегда, шла подковерная борьба двух противоборствующих лагерей. И одному из них инициатива «гения», а также последующий провал пришлись как нельзя кстати. И завертелось, закрутилось. О солдатах, оказавшихся в «котле», никто и не думал. Командиры искали виноватых.
Нас эта заваруха напрямую не коснулась. Накануне мы пришли с выхода. Но когда на третьи сутки румыны замкнули кольцо, выяснилось, что Коваль, который тащил домой «языка», не успел вернуться. Леха завис там. Барон, метнувшись в ставку, пришел к однозначному выводу: в ближайшее время операции по разблокированию окруженных войск не будет. А Коваля нужно вытаскивать. Он разбудил нас среди ночи и сказал три фразы: «Парни, Коваля придется вытаскивать вам», «„Языка“ можете потерять», «Приказываю вернуться всем. Если пропадете, трибунала я ждать не буду». И мы в очередной раз поняли, что Барон, несмотря на свирепость и тиранство, не только дорожит нами, но и нашу гибель воспримет как личную трагедию и позор. И пулю он себе в голову пустит, не задумываясь.
И мы просочились сквозь румын, нашли Коваля и его головорезов и вернулись обратно, не потеряв «языка». Благодаря этой заварухе мы, кстати, познакомились с третьей группой Барона, которую он только что закончил формировать. Зимин лично обеспечивал нам прикрытие, а «салаги», которых он выдернул из «Валгаллы», ему помогали. Но это все меркло по сравнению с тем, что произошло в наше отсутствие.
Лагерь генералов, что начал проигрывать оппонентам в подковерной борьбе, старательно искал, на кого бы свалить все грехи. Первым на ум пришла, естественно, разведка, которая, как известно, ни хрена не умеет, а то, что умеет, — не делает. В общем, «большие звезды» постановили: виновата разведка. Оставалось только выяснить, кто именно из разведки виноват.
Начали шакалить по всем направлениям и выяснили у «хорошего парня полковника Жеребенкова», что у Барона одна группа застряла в котле, а вторая, в нарушение всех приказов, уперлась вытаскивать первых. И что, по мнению «хорошего парня полковника Жеребенкова», первая группа, из-за своей неподготовленности, а также некомпетентности командира, то есть Барона, вовремя не привела очень «ценного языка». А этот «ценный язык» лично ему, «хорошему парню полковнику Жеребенкову», столько бы ценной информации передал, что мы бы не только в котел не попали, но и вообще войну бы выиграли. А глупый и старый Барон теперь заметает следы собственной некомпетентности. Для чего послал группу «Урал» в котел, чтобы те нашли группу «Закат», убили бы «ценного языка» и договорились о показаниях, которые «Закат» должен давать.
Генералы сразу за эту мысль зацепились и попытались «ухватить» Барона за какую-нибудь часть организма. Но Барон и в обычной-то ситуации страшен, грозен и зубаст, а тут у него две группы под смертью ходят… В общем, побоялись они его «брать» и доложили «наверх», что виноват Барон и очень скоро они представят доказательства его вины. А сами начали думу думать, «как и Барона повязать, и самим до наград дожить». Ибо Ивлев зело мудр, силен и дюже злобен… а уж человека убить ему как раз плюнуть. И пока они думали, произошел ряд событий, позволивший нам выпутаться из данной передряги. В очередной раз.
Первым событием было прибытие (я бы сказал, снисхождение) заместителя верховного главнокомандующего. Ему сразу наябедничали на Барона. Но ябедники не учли одного маленького обстоятельства: прибывший заместитель лично знал генерал-майора Ивлева. Знал и ценил. Услышав бред, который они несли, он лично отправился в наше расположение, чтобы на месте пообщаться с «военным преступником». В штабе и так все ходили с видом смертников. Барон пообещал, что, если мы не вернемся, под «вышку» пойдут все, кто в звании старше капитана. А уж когда Зимин привез из «Валгаллы» третью группу «Север», все обделались уже по-настоящему. Ибо прибывшие были в масках (Барон до поры запретил светить лица «Северян») и вооружены до зубов. В общем, «Северян» приняли за расстрельную команду. А тут… а тут… сам заместитель… со свитой… штабные помылись и приготовили чистое белье… А замверховного оставил всех во дворе и лично пошел общаться с Бароном.
Через полтора часа, выкушав хорошую порцию коньячка, он оповестил «весь честной люд», что «сегодня будет либо казнь, либо праздник, поэтому никому не расходиться». Вторым событием, спасшим нас и Барона, было наше явление в штаб. В лучших традициях белорусских партизан мы прошли мимо всех дозоров, в том числе и охраны заместителя, и, как подводная лодка, «всплыли» во дворе штаба, чем всех дико перепугали. Зимин все быстро выяснил, и нас построили для «торжественной встречи» (ладно, хоть не парада). Заместитель в сопровождении Барона вышел из штаба, облобызал Зимина (ибо и его знал лично) и пошел вдоль строя. Первыми стояли бойцы Коваля, потом мы, а потом — «Северяне» в масках. Пройдя мимо Коваля и меня, он «споткнулся» возле «Северян».
— Ивлев, — прокашлявшись, удивленно спросил он, — а это кто такие?
— Третья специальная группа «Север». А в масках потому, что еще не закончили обучение в «Валгалле». В связи с этим светить их лица считаю преждевременным.
— А здесь они что делают?
— Обеспечивали прорыв «Заката» и «Урала». Специально для этого их и привезли.
— Вон оно что… — протянул заместитель и обратился к Зимину: — Петрович, с тобой ходили?
— Так точно, — ответил Зимин.
— Про «Закат» и «Урал» я много слышал, а эти как?
— Они дожили до формирования группы, — ответил тот, — а следовательно, плохо быть не может. Крещение они прошли успешно.
— Ну, добро! — сдержанно похвалил заместитель. — Слушать сюда: «языка», переводчиков и командиров всех групп в кабинет к Ивлеву.
Мы начали движение в сторону штаба, а заместитель обернулся и чуть удивленно гаркнул:
— «Северяне», мать вашу, а вы чего стоите? Я что велел делать: переводчика и командира к Ивлеву!
Наблюдая, как сорвались с места командир и переводяга «Северян», он усмехнулся и прокомментировал: «Салаги!» В кабинете у Барона он оперативно и грамотно допросил «языка», пообщался с Ковалем и со мной, после чего что-то прошептал своему адъютанту, тяпнул рюмку коньяка, расцеловался с Бароном и Зиминым и уехал. Барон налил всем присутствующим, мы выпили, после чего он обозвал нас всех «засранцами, не жалеющими старого больного человека», обнял и расцеловал всех и велел идти отдыхать.
Выйдя на улицу, мы ощутили себя любимцами публики: штабные радовались нашему возвращению сильнее, чем мы, вместе взятые. Только представители штаба, которые пытались свалить вину за свои просчеты на Барона, были грустны. Я бы сказал, опечалены дальше некуда. Адъютант заместителя перед отбытием высокого начальства сообщил им, что их обвинения беспочвенны и будут рассмотрены как попытка оклеветать одного из самых честных и грамотных специалистов. Соответственно, автору идеи с прорывом и автору идеи о виновности Барона он настоятельно рекомендует сушить сухари — как минимум. А как максимум — писать завещание. В итоге автору «прорыва» трибунал присудил расстрел, а автора «виновности Барона» понизили с полковника до майора и выслали на передовую. Самое смешное, что «хороший парень полковник Жеребенков» из данной передряги вышел абсолютно сухим. А на Барона и его гвардию проигравшая коалиция затаила зуб. Вскоре выяснилось, что они совместно с конкурентами Барона начали большую игру против него. А мы разгребали последствия этой игры…
— Я же говорю — начальство везде одинаковое, — еще раз напомнил я Максу.
11
Через пятнадцать минут послышался шум винтов вертушек. Я дал парням знак спрятаться. Вскоре над нами прошло два вертолета. В вертолетах я понимаю еще меньше, чем в земноводных, поэтому обозвал их про себя Сикорскими. Вертушки сделали над болотом пять кругов; потом одна зависла, а вторая начала нарезать круги, постепенно увеличивая радиус. Таким образом румынские егеря пытались обнаружить хоть что-нибудь или кого-нибудь.
Десять минут они рыскали и «водили носом», но ничего примечательного не обнаружили. В конце концов, вертолет, нарезавший круги, завис на противоположной стороне болота; боковые створки открылись, егеря сбросили вниз четыре троса, и поисковая группа начала десантирование. Высадку они начали достаточно далеко от зоны поражения, которая должна возникнуть после взрыва газа. Однако десантирование заняло у егерей гораздо больше времени, чем требовалось по нормативам. Даже по румынским. На это, конечно, были причины, но причины вызвали у нас лишь смех, который мы старательно пытались подавить.
Первая пара румын бодро выпрыгнула из вертушки. Естественно, перед началом спуска им необходимо было погасить раскачивание, возникающее при выходе из вертолета. Нас учили нескольким способам гашения. Румын, судя по всему, тоже. Егеря выбрали один из самых сложных: синхронное выпрыгивание, разворот и гашение раскачки друг о друга. Иными словами, под днищем вертолета они «встречались» и, упершись в ступни друг друга, гасили раскачку. Но что-то пошло не так. То ли пилот вертолета не смог его ровно удержать, то ли вышли они не синхронно — в общем, под вертушкой они не встретились. Вращаясь вокруг своей оси, они пролетели мимо друг друга, а на обратном пути столкнулись, закрутились еще сильнее — в результате их тросы перепутались. Десантирование было приостановлено. Из вертолета, свесив вниз голову, один из пилотов, судя по жестикуляции, давал егерям советы по распутыванию.
— Вот клоуны! — раздалось мерзкое хихиканье кого-то из моих.
Между тем советы пилота не принесли успеха. Видимо, егеря зацепились какими-то элементами своей амуниции. Из вертушки очень медленно и осторожно и, что особо примечательно — без оружия, спустился еще один егерь. Повиснув на одной высоте с коллегами, он аккуратно раскачался, приблизился к «сладкой парочке» и, ухватившись за одного из них, начал их распутывать. С распутыванием возникли проблемы, поэтому спасатель достал нож. Дальше произошло то, о чем мы даже не мечтали. Манипуляции спасателя привели к определенному успеху — егеря расцепились. Но один из них тут же камнем рухнул вниз. Рухнул, скользя по тросу. Его коллеги ошарашенно уставились вниз, а со стороны моих разгильдяев послышались сдавленные стоны счастья.
— Командир, — хрюкая от смеха, зашептал Макс, — не нужно их взрывать. С их умениями они сами в болоте утонут, а если «летун» из той же серии, то и вертолет туда же уронит.
Я показал Максу кулак и продолжил наблюдать. Повисев под днищем вертолета с минуту, егеря решили спуститься вниз. Вслед за ними медленно поползло устройство для подъема раненых. Оптимисты. Надеяться, что навернувшийся с такой высоты солдат выживет, могут только редкостные идиоты. В итоге через шесть минут «корзина» начала подниматься вверх. Все облегченно вздохнули.
«Ну, слава Богу», — подумал я и, видимо, сглазил. Вертолет сильно качнулся, летчик начал судорожно выравнивать машину, «корзина» начала раскачиваться, и тело «первопроходца» вывалилось. Со стороны моих слышалось уже рыдание. К счастью, тело зацепилось ногой за одно из креплений «корзины» и повисло вниз головой.
— Камеру мне, камеру!!! — рыдал Макс. — Какой сюжет пропадает!!!
Бойцы в вертолете наконец приняли решение, и «корзина» с дважды покойником продолжила подъем. Остаток пути она преодолела без происшествий.
— Если при загрузке жмура кто-нибудь выпадет из вертолета, — простонал Макс, — я на них в суд подам. За использование пыток.
— Макс, заткнись. Остальные тоже. Засветимся.
— Не говори ерунды. На доблестных егерей сейчас даже лягушки смотрят!
Когда тело поднялось на уровень двери, к нему протянулось несколько рук. Очередного «чуда» не произошло, покойного благополучно втянули внутрь. Десантирование продолжилось. Но выглядело оно не как высадка матерых профессионалов, а как первая тренировка вчерашних новобранцев: все медленно и коряво. В общем, высадились они.
Вертушка уже начала отваливать, но замерла, и из нее на тросе «поехал» вниз автомат спасателя, оставленный им при распутывании первой пары.
— Сейчас вторая часть комедии начнется, — прокомментировал Макс, — высадка второй поисковой группы.
— Макс, твою мать, заткнись!!!
Вторая вертушка сместилась к берегу и начала высадку. У этих, к счастью, все прошло без эксцессов. Вертолет начал двигаться обратно к болоту, и я активировал поисковый маяк. Луч маяка вертушка заметила почти сразу. Об этом свидетельствовал резкий поворот и кружение вокруг предполагаемого местонахождения маяка.
— Маяк замечен, группа на нашем берегу оповещена и начинает движение к болоту, — сообщил мне Макс, слушающий переговоры румын. И почти сразу он добавил: — Вертушка Роджера начала движение к нам. Будет через двадцать минут!
— Хреново, — ответил я, но мысль развить не успел, так как Ильдар сообщил:
— Командир, обе группы в зоне поражения. Пора поджигать!
— Ну, пора, так пора, — согласился я и нажал кнопку на пульте.
Послышались четыре негромких взрыва, а потом… Потом вспыхнуло, как в мартеновской печи!!! Во все стороны метнулась огненная стена, в том числе и в нашу сторону. Долбаные вертолеты своими винтами сместили газ дальше от болота, поэтому мы оказались не на безопасном удалении, а на краю зоны возгорания. Прячась от стены огня, мы дружно уткнулись лицами в сырую землю. Над нами, к счастью, полыхало недолго, и через полминуты я услышал команду Ильдара:
— Можно поднимать головы.
Команда прозвучала как нельзя вовремя, и мы не пропустили величественную и радостную нашему глазу картину: падение вертолета. Как потом объяснил Термит, вертушка, зависшая над болотом, создав винтами восходящие потоки, подняла вверх сероводород — невысоко, но достаточно для того, чтобы попасть в пламя пожара. А когда я подорвал заряд, пламя метнулось в том числе и вверх. Метнулось и зацепило вертолет. И обошлось бы все опалинами на борту, но румынским солдатам сегодня везло как утопленникам: боковые створки оказались открыты, и пламя проникло внутрь машины. А дальше, как предположил Термит, произошло одно из двух: или дверь в кабину пилотов была открыта и пламя ворвалось и туда, или пилоты оказались новичками, запаниковали и умудрились уронить вертушку в болото. В общем, вертушка упала, довершив хаос.
— Саня, мы — монстры!!! — сообщил присутствующим Макс. — Вертушку мы еще ни разу не сбивали! Кстати, какие награды за нее дают?!
— Заткнись, чучело, и слушай эфир! Остальные, внимательно изучаем берега. Меня интересуют потери.
— А чего его слушать? — все еще обалдевая от собственной крутости, ответил Макс. — Пилоты оставшегося вертолета сообщили о произошедшем пожаре на борт Роджера и запросили помощи. Тот им сообщил, что помощи не будет и придется разгребать своими силами. А пока — подняться на безопасную высоту и наблюдать.
— Командир, движения на том берегу нет, — доложил Мамелюк.
— На этом тоже, — добавил Ильдар.
— Макс, с уцелевшей вертушки как сообщили о произошедшем: как о пожаре или подрыве?
— Сказали: над болотом неожиданно вспыхнул какой-то газ. Они же над лесом барражировали и, судя по всему, взрывов наших мин не видели.
— А Роджер версии о случившемся озвучивал?
— Нет. Сказал ждать и никуда не соваться.
— Добро. Подождем и мы.
Через десять минут показался вертолет с третьей поисковой группой. Сделал круг над болотом, рассматривая упавшую вертушку. После этого отлетел гораздо дальше, чем высаживалась первая группа, и завис. Прошло почти три минуты, когда румыны начали высаживать третью группу. Высадка прибывших прошла четко и без несчастных случаев. Скорее всего, часть группы составляли «пираты» Роджера. После высадки пилоты закрыли все люки и отлетели на безопасное расстояние.
Я приник к биноклю и стал ждать. К болоту они выходили долго. Дольше ожидаемого. Судя по всему, они осматривали найденных товарищей. Часть группы осталась на берегу, а вторая, к моему безмерному удивлению, вытащила две надувные лодки и осторожно поплыла к дымящемуся вертолету. Из вертушки они извлекли три тела без признаков жизни, и отвезли к своим. Посовещавшись, егеря медленно поплыли в нашу сторону, а вертушка, их доставившая, по широкому кругу также начала смещение к нам.
Через десять минут они стояли на берегу. Осторожно, прикрывая друг друга, егеря начали поиск поджарившихся товарищей. Нашли практически сразу. И самое замечательное — почти все оказались живы. Обгоревшие, но живые. Замечательное — не потому, что мне жаль румынских егерей, а потому, что с таким грузом наземный, да и любой поиск становился невозможен.
Выставив некое подобие охранения, румыны начали стаскивать раненых к лодкам и перевозить на противоположный берег. Через полчаса всех раненых — а среди них, судя по крикам, были и пришедшие в себя — перевезли и утащили в лес. И что же будет дальше? Ответ на этот вопрос обозначился почти сразу. Вертушка, принимавшая участие в высадке первого десанта, начала отдаляться от болота, а потом исчезла между деревьев. После того как она приземлилась, второй вертолет улетел в том же направлении и тоже приземлился. Судя по всему, румыны нашли подходящее для посадки место и там будут грузить раненых в вертолет.
Ко мне подполз Мамелюк:
— Командир, — зашептал он, — на десять часов посмотри. На нашем берегу.
Внимательно изучив указанное направление, я обнаружил егеря, рассматривающего почву на предмет наших следов. Он, конечно, пытался все делать скрытно, но на этом участке местности качественно замаскироваться очень сложно. Найдя искомое (хотя там только слепой не нашел бы след), егерь проследил направление нашего движения, которое четко указывало на север, и осторожно попятился назад. Сейчас он доложит командиру о найденном следе, и Роджер стартует к месту перехвата, где его, скорее всего, уже ждет Коваль. Румын дошел до берега и, вопреки моим ожиданиям, начал что-то показывать руками своим бойцам на противоположном берегу. Через три минуты оттуда стартовала лодка с тремя пассажирами. Выскочив на берег, они с ожидавшим их егерем поспешили к месту, где он нашел наши следы. Следопыт показал на следы и рукой обозначил направление нашего предполагаемого бегства: на север.
«Ай, молодец! — мысленно похвалил я румына. — Продолжай, красавец! Будь убедительным! Пусть твой командир согласится с твоими доводами, садится в вертушку и валит на север. Коваль его заждался».
Пришедшие еще раз осмотрели следы и устроили небольшое совещание.
«Роджер, мать твою, что ты телишься? — вертелось у меня в голове. — Что ты можешь сделать? На что у тебя есть время? Тебе нужно валить на север. На север!!!»
Хотя с чего я взял, что среди присутствующих есть Роджер? Интуиция? Ладно, «будем посмотреть», что они придумают. А что на их месте придумал бы я? Несмотря на такие дикие, на мой взгляд, потери, я бы «закусил удила» и гнал бы противника до последнего. Терять уже нечего, а так сохраняется вероятность поимки виновника всех бед. И пустил бы по следу пару опытных следопытов, а сам сорвался бы к точке перехвата. Так, один опытный следопыт уже есть. Осталось найти ему компаньона.
Тот, кто отдавал приказы из прибывших румын, судя по всему, рассуждал так же. Два егеря остались на этой стороне болота, а двое поплыли на другой берег. Мамелюк потрогал меня за рукав, привлекая к себе внимание. Я повернул к нему голову, а он знаками поинтересовался: «Что будем делать?» Так же, знаками, я приказал ждать. Он помедлил, а потом предложил уничтожить цель, имея в виду оставшихся следопытов, но я снова повторил: «Ждать». Оставшиеся егеря уселись на берегу и тоже начали чего-то ждать. Мы, соответственно, стали ждать того же самого.
Минут через десять из-за леса поднялись две вертушки. Одна сразу стартовала на юг, откуда прилетела. В ней, видимо, были все румыны, которых накрыло пламенем. А вторая вертушка, пролетев над двумя следопытами, умчалась на север. Следопыты, не спеша, поднялись, проверили амуницию и пошли по следу. Через сорок метров они его, естественно, потеряли. Долго топтались на месте, ничего не нашли, но, или следуя полученным инструкциям, или своим собственным соображениям, потопали на север. Когда они скрылись из поля зрения, я знаками дал команду Мамелюку и Ильдару следовать за ними. А Мамелюку дважды еще и повторил, что требуется только наблюдение. Предупредил обоих, что мы выдвигаемся за ними через час.
Парни плавно «потекли» вслед за румынами. Петюня, увидавший, что я обозначил разницу в начале движения в один час, поинтересовался причиной задержки. Жестами я приказал ему не высовываться и наблюдать за противоположным берегом. Моя идея была проста: мы не видели, сколько егерей погрузилось в вертолет, мы не знаем информации, полученной Роджером от раненых румын. Следовательно, если у него хватило ума или безумия отправить за нами пешую команду, то отправить еще одну команду вслед за первой, он мог запросто. Тем более если «жженые» егеря смогли ему сообщить, что пожару предшествовали четыре взрыва, а пилоты упавшей вертушки оповестили другой экипаж о заработавшем маяке. Если вся эта информация дошла до него, то мысль о близко расположенной засаде должна была прийти ему в голову. Соответственно, нам оставалось только ждать. Если в течение часа вторая поисковая команда не покажется из леса, мы тоже уйдем на север.
Часа ждать не пришлось. Через сорок минут на том берегу возникли восемь егерей. Вытащив две лодки, они переправились через болото и осторожно пошли по тому же маршруту, что и два их товарища. Товарищ Роджер оказался не только недоверчивым, так еще и продуманным. Хорошо, что его продуманность была ограничена опытом войны с чужими партизанами. И, поставив себя на место противника, он не смог просчитать наши шаги.
Как только егеря скрылись из виду, я подозвал своих бойцов и поставил задачу:
— Петюня, ты остаешься тут еще на полчаса. Маловероятно, конечно, что румыны пойдут тремя эшелонами, но лучше подстраховаться. Если через полчаса после нашего ухода ты не заметишь ничего подозрительного, то догонишь нас. Если что-то тебе не понравится или покажется подозрительным, ждешь еще тридцать минут. Все понял? Молодец. Остальные выдвигаемся вслед за егерями. Встаем на дистанции пятидесяти метров и ползем за ними до упора.
— А когда наступит этот упор? — поинтересовались парни.
— Как когда?! В шестнадцать часов сегодняшнего дня. Поэтому запасайтесь терпением. И еще один момент. Братцы мои, мы плотно садимся на хвост итальянцам. Это очень серьезно. Это даже не румынские егеря. Это гораздо опаснее. Поэтому любая ошибка при преследовании, как минимум, приведет к провалу операции, а как максимум — к нашим потерям. Ни первого, ни тем более второго мне не нужно. Поэтому прошу еще раз: будьте предельно внимательны.
— Командир, мы с «Зелеными беретами» справились. Эти не должны быть опаснее.
— Забудьте про «Беретов». Это было давно и неправда. Повторяю еще раз: максимум внимательности и осторожности. Если к шестнадцати часам Коваль их не «приберет» или еще чего-нибудь не случится, валим всех к чертовой матери. И еще: если преследование растянется на долгий срок, мы выйдем к лежке Марси и компании. Не прозевайте этот момент. Все понятно? Ну, с Богом!!!
12
Мы поползли вслед за итальянцами. Довольно быстро встали на их след. Как они ни старались, но скрыть свои следы не сумели. Следы их пары следопытов, ушедших первыми, тоже неплохо читались. А следы Ильдара и Мамелюка я обнаружил с трудом. Точнее, нашел часть следа Ильдара, следов Мамелюка так и не видел на всем протяжении пути. Сократив дистанцию до пятидесяти метров, мы повисли на хвосте Роджера и его бойцов. Если, конечно, Роджер был в составе впереди идущей группы. И началась самая сложная (даже сложнее проникновения на чужой объект) операция: преследование группы противника на максимально короткой дистанции. И не просто противника, а противника, прошедшего такую же школу, что и мы: так же, как мы, умеющего бесшумно и подкрадываться, и преследовать. Короче говоря, началось соревнование нервов, смекалки и, главное, двух диверсионных школ.
В «Валгалле» меня и Марсю целый месяц учили этой науке. Количество синяков и ожогов, полученных при обучении, не поддавалось подсчету. Учили нас просто, но надежно. Вывели в лес, рассказали, показали, добились правильного выполнения — и вперед, преследовать инструкторов. А инструкторы были полбеды, что сильно грамотными, так еще и очень злыми. На пути следования нас ждали и растяжки, и мины, и обычные ловушки. Мины и растяжки были сделаны из взрывпакетов, доработанных поражающими элементами в виде резиновых шариков. Эти шарики при попадании в человека могли не только контузить, они еще и обжигали незащищенные участки кожи. В первый день тренировки мы собрали «урожай» из восьмидесяти процентов всех взрывных устройств. В обычные ловушки, если их так можно назвать, мы, слава Богу, не попадались. Но не подрывы были самым страшным. И не то, что после подрыва следовал кросс на один километр в полной выкладке. А то, что «полосу» приходилось проходить сначала. И пока мы бегали, «добрые» инструкторы минировали все по новой. Такая система обучения быстро принесла положительные результаты: на девятый день мы проползли, ни разу не подорвавшись. Довольные собой и жизнью, мы подошли к инструктору и доложили об успешном прохождении полосы в три километра. Он посмотрел на нас, как солдат на вошь, и сказал:
— А теперь все то же самое. Только так, чтобы те, кого вы преследуете, вас не видели. При обнаружении по вам будет открыт огонь на поражение. Пули, конечно, не боевые, но при попадании резиновой пули приятного тоже мало.
Мы удивились, но поползли. Через двадцать метров Марся поймал пулю в слишком высоко поднятый зад, а я по касательной, в каску. И снова кросс, и снова все сначала. На пятый день в нас не выстрелили ни разу. Инструктор нас похвалил и вывел на новую полосу. Это был участок леса длиной десять и шириной три километра. Именно на этом куске леса нам приказали найти след, установить количество преследуемых, найти их и «довести» до финиша, ни разу не засветившись. Кросс мы побежали через четыре минуты. И бегали еще десять дней. На одиннадцатый, проявив инициативу, мы незаметно подобрались к преследуемым и попытались взять их «в плен». Драка была грандиозной. Инструкторы не только не ожидали, что мы подберемся незаметно, но и не предполагали, что два раздолбая попытаются их захватить. Когда они сообразили, что их «берут в плен» (а сообразили они быстро), нам вломили таких звездюлей, что «фонари» под глазами освещали нам путь еще неделю. Но мы смогли отомстить и за ожоги от взрывпакетов, и за синяки от резиновых пуль. Вечером, до кучи, нас еще и «высекли» перед строем курсантов. Но нам было уже наплевать. Нас «согревали» воспоминания об одном нокаутированном инструкторе и сломанном носе начальника факультета.
Еще три дня мы ползали по лесу, закрепляя достигнутый результат. А потом начальник «Валгаллы» (полковник Одинцов), естественно, по кличке «Один», сообщил нам, что индивидуальный курс подготовки закончен, вручил нам офицерские погоны и привел в архив. Там нам была поставлена задача: из пятисот личных дел солдат и офицеров, воюющих в разных родах войск, набрать себе группу, которая впоследствии и стала группой «Урал». На ознакомление с делами он выделил нам трое суток, предупредив, что личные дела уже прошли предварительный отбор. Наша задача заключается в правильном подборе состава группы. Указанных нами лиц отзовут с фронта, доставят в «Валгаллу», и мы продолжим уже совместное обучение.
Мы с Марсей с тоской оглядели архив, после чего я метнулся за кофейником, а Марся — за раскладушками. И началась «процедура фильтрации». Первым, кто был одобрен для зачисления, оказался Микола. И дело было не в габаритах нашего хохла, а в его опыте. Микола на тот момент уже десять лет служил в армии и имел хороший боевой «стаж». Потом в группе появились два друга-раздолбая: Олег и Димка. Снайперы. Затем я наткнулся на заику-сапера Леньку, а Марся предложил радиста-дзюдоиста Вартанчика. Я нашел Ильдара и Петюню. Марся предложил Фича, Андрюху и Пашку. За Пашкой сам собою прицепился Рафа, служивший вместе с ним. Макса мы нашли в последний момент, изучая личное дело Рафы. Таким образом, группа была сформирована за двое суток и мы, довольные собой, доложили об этом Одину. Один отдал наш список аналитикам и через двадцать минут уже читал их справку.
— Парни, вы уверены в своем выборе? — поинтересовался он, закончив читать заключение аналитиков. — Из всех лиц, указанных вами, реальный боевой опыт имеет только прапорщик. Остальные воюют не больше полугода, да и офицеров вы набрали только двоих. И то это два «пиджака»: переводяга и врач. А теперь самое главное: все вами выбранные — это остатки уничтоженных разведгрупп. «Осколки», которые никто не хочет брать к себе. Они все деморализованы. У вас есть время изменить решение.
— Мы не будем ничего менять, товарищ полковник, — ответил я.
— Обоснуйте, молодой человек, — потребовал Один.
— Все они новички. Следовательно, их можно учить, а не переучивать. Они не будут давить своим опытом. Они будут только поглощать знания. Это во-первых. Во-вторых, сейчас они ощущают собственную ненужность, а это для разведчика, даже с небольшим опытом, как серпом по яйцам. Включив их в состав группы, мы поднимем их самооценку и покажем, что они, как и прежде, спецы, что они нужны, и не просто нужны, а нужны на очень высоком уровне. А это будет очень большим стимулом для хорошей учебы теперь и для работы в дальнейшем.
— Однако! — только и смог сказать Один. — А вы, молодой человек, неплохой психолог. Будь по-вашему. В течение недели все указанные вами люди будут доставлены в школу. Если, конечно, они живы и здоровы. А вы не расслабляйтесь. Ваш учебный день до прибытия последнего из членов группы не меняется. На сегодня — отдыхать, а завтра — подъем вместе со всеми. И помните, — он остановил нас в дверях, — теперь вы — командиры. Вы отвечаете за жизни своих подчиненных, а также за их поступки. И спрашивать и за то, и за другое я буду с вас.
Два последующих дня мы занимались тем же, что и три последних месяца. День начинался и заканчивался одинаково: кросс десять километров в полной выкладке. В перерывах между кроссами — теория, огневая подготовка, рукопашный и ножевой бой, гири. Хорошие двухпудовые гири, при виде которых в первый день мне стало плохо. На третий день привезли Ильдара, Олега с Димкой и Леньку. И если Ильдар к своему переводу отнесся философски, то снайперы и сапер были возбуждены и напуганы одновременно. Привезли их утром, когда мы еще бежали разминку. Соответственно, знакомство с ними состоялось за завтраком. Мы вкратце обрисовали ситуацию. Ильдар усмехнулся, снайперы испуганно затихли, а Термит, к нашему удивлению, обрадовался и тут же поинтересовался: «К-к-когда д-д-дадут пластит?» Ответить на его вопрос мы не смогли, но пообещали, что скоро.
После завтрака пошли проверять, на что способны новенькие. Результаты превзошли все ожидания — и лучшие, и худшие. Ильдар так «загрузил» местного инструктора, что тот ходил остаток дня с открытым ртом. Термит практически из мусора собрал взрывное устройство и установил его на неизвлекаемость прямо в учебном классе. Неизвлекаемость подтвердили все присутствующие преподы. На вопрос старшего: «И как мы будем дальше?» Ленька, мерзко хихикая, сломал мину руками. Взрыва не последовало. Термит вместо пластита затолкал в мину кусок мыла, обернув его фольгой. Мы с Марсей огребли первых бздюлей как командиры, а Ленька получил от нас в ухо.
После сольного выступления Термита «на арену цирка» вышли снайперы. Предчувствие о приближающемся «северном пушном зверьке», возникшее во время Ленькиного соло, усилилось от обычного «пушного зверька» до «зверька повышенной упитанности». В тире эти клоуны отстрелялись на «отлично». На стрельбище — тоже. А когда инструктор предложил им попробовать «охоту» (так именовалась дуэль одной пары снайперов с другой в лесу), мой организм потребовал, именно потребовал, ни в коем случае не допустить этого. Предложив и парням, и инструктору не делать этого сегодня, получил категорический отказ и был вынужден пойти в зрители.
Они согласовали периметр «дуэли», количество патронов (пули в которых, к счастью, были резиновыми) и время «дуэли». Через полторы минуты ведущий в паре инструкторов словил пулю в голову и был вынесен с поля боя, сразу же попав в волшебные руки Ильдара. «Мои» предложили оставшемуся инструктору сдаться, но тот гордо заявил, что «гвардия умирает, но не сдается». Лучше бы он сдался. Крикнув ему в ответ: «Будет мокрота! Будет!!!», эти паразиты взяли инструктора в «клещи», ведя плотный огонь (если это так можно сказать про огонь из СВДэшек). Прикрывая друг друга, Олег и Димка очень быстро добрались до места, где лежал, боясь поднять голову, второй инструктор. В общем, когда у них осталось по магазину патронов, Олег уже стоял над лежащим инструктором и размышлял о дальнейших действиях. Выглядело это так:
— Мамелюк, хорош палить, патроны экономь, животное, — ствол его винтовки уткнулся в голову инструктора.
— Сам ты животное, — отвечал на ходу Димка. — Зачем их экономить? Мы на полигоне.
— Дима, вы расточительны, — продолжал стыдить напарника Олег. — А если «завтра война, если завтра в поход»?
— Вот завтра и буду думать, — ответил добравшийся до Олега Мамелюк. — Ты, экономный наш, лучше скажи, что с пленным делать будем?
— Как что? — удивился Олег. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы снайперов в плен брали? Нет?! И я тоже не слышал. Пристрелим его — и все.
— Слышь, экономист, — не согласился Димка, — кто тут битый час визжал, что патроны нужно беречь?
— Точно! — согласился тот. — Глупость сморозил. Виноват. Давай его просто запинаем.
Зрители, с натянутыми улыбками наблюдающие за развернувшимся спектаклем, начали напряженно подниматься с мест, а когда Олег сделал замах ногой, с криками протеста ломанулись на «сцену». Пинать инструктора Олег не стал, он только напугал и его, и нас. А дальше были разборки с хватанием за грудки, угрозами и трехэтажным матом. На претензии инструктора о недопустимости подобного поведения неразумных отроков в отношении преподавателей школы Мамелюк ответил, что уважаемому инструктору, прежде чем учить других, необходимо улучшить свои показатели по стрельбе, маскировке и взаимодействию в паре. Так диалог высоких переговаривающихся сторон звучал в переводе на литературный язык. В действительности это выглядело так:
— Вы чего, сучата охреневшие, совсем страх потеряли? — вопрошал инструктор.
— Ты бы, дядечка, — ответствовал один из неразумных отроков, — язык бы прикусил. А то, я гляжу, понтов у вас много, а ни стрелять, ни шхериться вы не умеете. Были бы в стволе боевые, по вам уже панихиду справляли бы. И не тратили бы мы столько времени. Первый бы «пораскинул мозгами», а из задницы второго мы бы решето сделали. Профессионалы доморощенные.
— Так, щенки, — присоединился к беседе первый инструктор, которого привел в себя Ильдар. — Сейчас выходите на полосу препятствий всей группой, а там мы посмотрим, у кого яйца круче. Лейтенанты, первыми пусть идут эти умники. Объясните им их задачу. И запомните: в случае «смерти» одного кросс бегут все!
Перед постановкой задачи мы с Марсей навернули в ухо и снайперам. Объяснили, что требуется от новичков, и повели к полосе препятствий.
— Санек, — грустно обратился ко мне Марсель, пока мы топали к полосе, — чует мое сердце, вечером нас Один порвет на британский флаг. Про фокусы нашего заики ему уже наверняка настучали. А вести про то, как курсанты инструкторов чуть не отпинали, долетят до него со скоростью свиста.
— Да, дружище, сегодня отымеют нас по полной. Кто ж знал, что такие циркачи приедут?
— Меня терзают смутные сомнения, что те, кто прибудут позже, окажутся не лучше.
— Ты думаешь?
— Есть такой грех. И что-то мне резко расхотелось быть не только офицером, но и командиром вообще.
— Поздно пить боржоми, когда почки отказали, — вклинился в наш разговор нетактичный Ильдар, который самым наглым образом подслушал наши размышления. — Не переживайте, командиры. Прорвемся. Кстати, вы по какому принципу группу набирали?
— Слышь, пилюлькин, ты про субординацию-то не забывай, — попытался проявить командирский дух Марсель.
— Марся, не гони волну, — остановил я его. — Ильдар, мы собрали осколки разведгрупп.
— То есть не я один из «отбросов»? — удивился он. — Смелые вы парни! Хотя из вашей затеи должен получиться толк! Вон как снайперы и сапер из кожи лезут! Вы, главное, их энергию в мирное русло направьте.
— Сейчас на полосе нам всем энергию направят! — угрюмо пообещал Марся.
На полосе мы еще раз объяснили задачу: пройти полосу, ни разу не подорвавшись. В нарушение приказа, первым отправили сапера. Ленька набрал полные карманы мелких камешков, которыми отмечал места закладки мин. Так быстро по этой полосе мы не передвигались ни разу. Прошли чисто, Ленька даже ловушки замечал. От показанного результата офонарели даже инструкторы. Нас снова отправили на старт, предупредив, что теперь будут стрелять.
— А нам отстреливаться можно? — поинтересовался Олег.
— Вам-то? Можно! — снисходительно ответил один из инструкторов. — Только будет ли толк?
— На эту тему мы подискутируем после, — беспечно ответил Олег, — ты пока патроны давай и каску надеть не забудь. А то один тут уже довыпендривался…
Инструктор нахмурился, но каску надел. На старте снайпера предупредили:
— Леня, ты двигаешься только по нашей команде. Сказали «стоп» — уткнулся мордой в землю и не шевелишься. Сказали «пошел» — делаешь свою работу, но максимально близко к земле. И еще один момент: ты же понимаешь, что не узкую тропу «чистишь», а коридор для группы?
Ленька кивнул в знак согласия.
— Остальные, двигаетесь только по нашей команде. Саня, Марсель, вы двигаетесь после нас по центру. Ильдар, ты замыкающий. Если будет возможность и, главное, будете видеть цель, тоже стреляйте.
— Парни, я очень надеюсь, что вы знаете, что делаете, — ответил я снайперам.
— Сейчас и узнаем, командир, — с улыбкой ответил Димка. — Все готовы? С Богом! Леня, пошел!
Ленька нырнул на полосу, обозначил закладки, за ним двинули снайперы, потом мы, замыкающим шел Ильдар. Через две минуты раздалась команда Олега:
— Леня, стоп. Димка, я начинаю, ты подхватываешь.
Олег сделал выстрел и кувыркнулся назад, тут же выстрелил Димка. Ответного огня не последовало.
— Минус один, — порадовал всех Олег. — Продолжаем движение.
Еще через минуту раздалась команда Димки:
— Леня, стоп. Командир, сломанная ель на двенадцать часов. В два ствола короткими очередями в корни. Долбите, пока не остановим. Леня, пока они стреляют, ты «чистишь» передо мной. Ильдар, ты смотришь на два часа: если что-то не понравится, долбанешь длинной. В момент перезарядки занимаешь место командира или Марси. Все всё поняли? Олег, готов?
— Работаем. Командир, огонь.
Мы начали обстреливать безобидную, на мой взгляд, ель. Снайпера куда-то целились, но не стреляли, Ленька быстро «чистил» тропу перед Димкой.
— Перезаряжаю, — крикнул Марсель, и из-за наших спин пошли короткие очереди Ильдара.
Очень скоро начал перезаряжаться и я. Ильдар «заменил» и меня. Димка пополз за сапером. Выдвинувшись по «тропе» на полтора метра, он вскинул винтовку и выстрелил. Потом еще раз. К тому моменту мы еще раз сменили по магазину. Тут выстрелил Олег. Один раз.
— Прекратить огонь. Минус один, — отчитался он. — Дальше чисто. Леня, до того бревна, что лежит поперек маршрута, можешь чистить быстро.
Два раза Леньку просить не пришлось. Олег подполз к кочке, которая была обстреляна первой, заглянул за нее и, усмехнувшись, позвал Ильдара:
— Медик, ползи сюда, тут тебя клиент дожидается.
Ильдар очень быстро дополз до кочки, заглянул за нее, выругался и начал снимать рюкзак с аптечкой.
— Ильдар, чего там? — спросил Марсель.
— Инструктор, — коротко ответил он.
— Живой? — напряженно спросил я.
— Да, только без сознания. Вы, мокрушники, по каким частям стреляете? — поинтересовался Ильдар у снайперов.
— Какие части торчат, по тем и стреляем, — ответил Димка.
— Стараемся в голову, чтобы наверняка, — добавил Олег.
— Мать вашу, — пробурчал Ильдар. — За сломанной елью, которую мы обстреливали, еще один лежит?
— Если свои не утащили, то лежит, — подтвердил Олег.
— И что мне делать? — с иронией спросил Ильдар. — Полосу проходить или спасателем для инструкторов работать?!
— Пока работай, кем получится, а там посмотрим, — распорядился я.
Ильдар достаточно быстро привел контуженного в себя.
— Допрашивать будем? — спросил он.
— А это идея! — радостно воскликнул Марся.
— Вы его еще пытать начните, — хмуро посоветовал им я.
— А можно? — с надеждой спросил Марся.
— Слышь, чучело, ты представляешь, что с нами сделают после полосы?!
— Так терять все равно уже нечего, — возразил Марся.
— Забудь! — рявкнул я и достал рацию. Поковырялся в ее настройках и связался со «старшим по полосе»: — «База», это «Ползун». У нас ваш «трехсотый». Предположительно, еще один «трехсотый» лежит в зоне нашей досягаемости. Забирать будете?
Рация молчала почти минуту. Потом донеслось:
— «База» — «Ползуну». Движение прекратить. Стволы вниз. Медики уже вышли.
— Все слышали? Ждем.
— Курить можно? — спросил Олег.
— Кури, кури.
Через пять минут прибежали медики и старший по полосе. Говорил он долго, без повторов и очень красочно. В итоге проходить полосу дальше нам запретили, Ильдара и Леньку отправили в казарму, снайперов послали на разбор к заведующему кафедрой, а нас — к Одину. Один выслушал доклад пришедшего с нами инструктора, помолчал, хмыкнул и спросил:
— Скажите честно, вы не знали выбранных вами бойцов раньше?
— Никак нет, — ответили мы хором.
Читать бесплатно другие книги:
