Зачарованный город Ларичева Дорофея

Уже представляя, как завтра буду во всех красках расписывать свой магический облом, на цыпочках я пробрался на кухню, вытянул из буфета прозрачную салатницу, набрал в неё холодной воды из-под крана. Вынул из графина цепочку с серебряной монеткой (мама считала, что серебро обеззараживает воду). Держись, Элька, сейчас буду колдовать!

Возвратившись в комнату, я отдёрнул штору, составил на пол разросшуюся драцену и водрузил на её место салатницу так, чтобы свет почти круглой луны озарял воду целиком. Что там дальше? Ага, кинуть на дно посудины цепочку с монетой и подождать двадцать минут, пока вода «зарядится».

Сверившись с файлом, я задумался – требуется придумать имя духу. Имя… Валять дурака нужно по полной. Для чистоты эксперимента, как пишут в умных книгах. Поэтому я полез в папку со скачанными из Интернета любовными романами (не мной скачанными, Анюткой). Открыл первый попавшийся файл, пролистал, отыскал чьё-то имя. Сойдёт. Глаза пробежали по паре абзацев. Как сестра такое читает? Любовь – сю-сю-сю.

Свернув файл, я подошёл к салатнице, уселся на стул, поджав под себя ногу, прикрыл глаза, представляя, как должен выглядеть защитник. Самого разбирал смех. Никого, кроме японского воина-ниндзя с острой катаной, на ум не приходило. Всё, Анюткины мультфильмы больше ни одним глазом. В голове роились образы из последних фэнтези-фильмов и книг. Ничего определённого из них не лепилось.

«Женька, ты слишком серьёзно к этой девчоночьей дури относишься!» – сказал я себе. И тут же возразил: «Зато завтра будет отличный повод посмеяться над Элькой!»

Ба, пересидел! Я отодвинул в сторону часы, задержал взгляд на кругляше луны и шепнул: «Дух-защитник, я призываю тебя в материальный мир и даю имя Валентин». После чего сунул лицо в салатницу. Вода брызнула во все стороны, неприятно холодя кожу. По спине пробежали мурашки. Я досчитал до десяти и открыл глаза, узрев перед носом монету. Надеюсь, я в ней отразился… «Ва-лен-тин», – прошептал я в воде. Получилось «Ба-бу-бын».

Всё! Провёл «магический» ритуал. Завтра отчитаюсь перед Элькой, посмеюсь над ней. Я вытер лицо рукавом, вылил остатки воды в цветочный горшок, прибрал за собой. Неужели есть на свете взрослые люди, которые всерьёз этим занимаются?

Ура, я никого не разбудил. Домашние смотрят третий сон. За стеной звякнул лифт, развозя припозднившихся жильцов. Наверху скандалят соседи. Всё как всегда.

Я выключил комп, переоделся и собрался ложиться, как шевеление у дверей отвлекло меня. Медленно, очень медленно я повернул голову, уверенный – это Мисти вздумала погреться на кровати. Да так и замер.

Воздух сгущался, клубился тьмой, мерцал прохладой весеннего вечера, дышал сиренью и мелиссой, звенел отголосками дальнего хорового пения. Ночь словно раздёрнула в разные стороны тяжёлый бархатный занавес, впуская в мою комнату нечто… Непостижимое, невероятное существо, невозможное под закопчённым небом нашего города. Существо, которого я даже не смог как следует испугаться.

Воин… Несомненно воин в сияющем доспехе. Так сияет закатное солнце на куполах соборов. Из-под винторогого шлема волнами звёздной ночи развевались чёрные волосы, подчёркивая бледность узкого лица. Лицо светилось лунным светом, озарялось всполохами далёких битв. И глаза – нечеловеческие, синими кострами горели на нём. Воин повернул голову, осматриваясь. Краешком сознания я отметил – профиль его сделал бы честь любому из самых именитых римских императоров.

Тонкие губы незнакомца презрительно изогнулись. Воин взмахнул рукой, и… В ней появился меч – длинный, пылающий. Прямо джедайский. И тут я перепугался по-настоящему.

– А-а-а! – попытался закричать я. Горло выдало только сипение больного с сильно запущенной ангиной. – По-помогите! – беспомощно прошептал я.

Незнакомец медленно повернулся вокруг своей оси, держа меч в вытянутой руке, и ухмыльнулся.

– Так! – прозвенел его голос. Прозвенел и заполнил собой всю квартиру, не оставив мне шанса даже на беспомощный всхлип. – Вызвал! Не верил! Глумился! Убедился, что Запредельное рядом – только позови?

– Кх… Кхт… – Я понял – пробил мой последний час.

– Кто я? Ты дал мне имя из своего мира, смертный. Ты наделил меня телом, позволил ощущать людские переживания. И ты спрашиваешь, кто я?

Он вдруг увеличился, уткнулся рогатым шлемом в потолок… Именно эта его бравада спугнула чары. Подобное я не раз видел в кино. Вот гад, да он же забавляется! Он откровенно забавляется, пока я тут умираю со страха!

– Я твой повелитель! Слушай и повинуйся! – срывающимся шёпотом заявил я, комкая вспотевшими руками покрывало.

– Щас, уже!

Чудище под потолком ссутулилось, ссохлось до нормального человеческого размера, преобразовало слепящий глаза доспех в тёмно-фиолетовый костюм цвета потерянных надежд. На ногах вместо сандалий заблестели чёрные лаковые туфли. Меч обернулся тростью с изогнутой рукоятью. Шлем – шляпой. Как раз такие носили во времена Пушкина – по учебнику литературы помню.

– Давно я в вашем мире не был. Развились вы, посмотрю, – он бесцеремонно отодвинул стул, уселся (дерево под ним жалобно заскрипело). Валентин поочерёдно прикоснулся тростью ко всем вещам на столе, хмыкнул, включил компьютер и виртуозно установил соединение с Интернетом, как будто всю жизнь только этим и занимался. – Ты спи, вызывальщик. Нам с тобой завтра разбираться. После твоего ритуала я здесь конкретно застрял. Не сбежать.

И я подчинился. Веки сами собой сомкнулись, и я провалился в очень глубокий сон без сновидений.

Разбудила меня мама.

– Женя, – теребила она меня за плечо. – Женя, суп на плите. Гречка в холодильнике. Можешь сегодня ничего не готовить. Аня после обеда вернётся. Хватит ей работать. Пусть перед учёбой отдохнёт.

Я сонно покивал. И только когда мама вышла, вспомнил о Валентине. «Приснился!» – с облегчением подумал я и услышал тихий смешок:

– Я посмотрю, ты паинька.

Я подскочил на кровати. Защитник сидел там же, где и вчера – за компьютером, незамеченный мамой. Но, к сожалению, видимый мне. Что я наделал?! Для чего мне он? Срочно отыскать ритуал или заклинание освобождения духа.

– Знаешь, малыш, мне тут нравится. Я даже благодарен тебе за вызов, – разочаровало меня это чудо.

Вот влип! Стоило послушаться девчонку, связаться с её тайнами. И броситься их проверять! Что ещё мне на голову свалится? Вампиры? Оборотни? Инопланетяне? Чем ещё пестрит современное развлекательное чтиво и Интернет? Я озирался по сторонам в поисках подсказок. Спихнуть бы Валентина Эльке, пусть у неё мозги закипают.

– Женька, пока, – заглянула ко мне сестра. Естественно, не заметила Валентина. Что, если Эля его не разглядит? Что мне тогда делать?

– Ей надо было показываться? – с любопытством уставился на закрывшуюся дверь Валентин.

– Ни в коем случае! – рявкнул я.

Ишь, сидит, изучает! Глазищи хитрющие!

– Вызывальщик, – не унимался защитник, не прекращая рыться в Интернете, – давай обеспечивай меня пропитанием. Я голоден!

– Что ты там ищешь? – Я встал и прошлёпал к шкафу, выбирая, что бы надеть. Мать, как всегда, утащила в стирку футболку с шортами.

– Как что? Изучаю возможные опасности. На сегодняшний день из всех грозящих опасностей наиболее важными являются: попадание под машину – 2 процента, отравление пищей – 7 процентов, нападение разбойников – 4 процента, электрическое замыкание – один процент…

– Прямо урок гражданской обороны, – не выдержал я. – Мальчик, не суй в розетку пальчик…

– Это только самые вероятные события, – с явным удовольствием отозвалось моё наказание. – Есть ещё опасность падения метеорита, начала атомной войны, возникновения эпидемии, цунами…

– Где ты море видишь? – похоже, мне грозит погибнуть от занудства собственного защитника.

– Я должен учитывать все возможные варианты, – принялся раскачиваться на стуле мой мучитель. – И знаешь, вызывальщик, я догадался, почему ты меня вызвал. Опасности тебе большой не грозит. Поэтому я должен для тебя поработить мир.

Я громко захлопнул дверцы шкафа и уставился на него. Вот тупость непроходимая!

– Зачем?

– Ты же меня зачем-то вызвал, – принялся объяснять он. – 70 процентов вызывателей хотят власти. 25 процентов – денег, что тоже власть. Ещё четыре целых девять десятых процента – чисто для прикола всякую дрань иномирную поглядеть (учти, малыш, тут я очень злюсь и разрываю на части посмевших нарушить мой покой). И только одна десятая процента вызывателей действуют из научного интереса. Это, мой смертный друг, статистика – наука, которая все явления, происходящие в мире, выражает в цифрах. Не сталкивался с такой? Очень полезная вещь, советую.

Он перестал раскачиваться на стуле, наклонился ко мне, отчего стал похож на готового к прыжку зверя.

– Ты не относишь себя к пустоголовым любопытникам? Ведь так? Не признаёшься, что сам – малолетний пустоголовый зазнайка?

Я отрицательно замотал головой. За ложный вызов он обещал разорвать на части… Участь превратиться в конструктор «собери сам» меня не впечатляла.

– Тогда я смею предположить – ты ищешь власти, малолетний гордец. И на меньшее, чем завоевание мира, ты не согласен. Так?

Я снова мотнул головой.

– Мне было интересно, – пролепетал я.

– А-а-а, учёный, – в предвкушении потёр руки мой мучитель. – И что же ты изучаешь?

– Я…

А с чего я перед ним отчитываюсь? В конце концов, я сам его вызвал!

– Да ну тебя!

Я сграбастал одежду и пошлёпал в ванную. Дожили, я веду беседы с привидением, которое никто, кроме меня, не видит.

Валентин как ни в чём не бывало притащился за мной на кухню, отпуская едкие замечания по поводу обустройства помещения и качества продуктов, принялся накладывать себе еды. Я сжимал зубы и молчал, терпел. Элька, если ты не поможешь, я пропал. Я готов сдаваться в плен твоей бабуле, лишь бы избавиться от этого…

Гадкий тип за столом напротив наслаждался моей паникой. Уверен, он питается эмоциями так же, как и шоколадным молоком вприкуску с вафельным тортом. Как и половиной содержимого холодильника, которое он умял за один присест. А сейчас хищно озирается, что бы ещё слопать. Проще убить, чем прокормить! У-у-у, сидит, улыбается. Шляпу свою доисторическую рядом положил, трость к столу приставил. Хорошо хоть сегодня он не такой чудной, как вчера, на нормального человека похож. Лицом – чуть старше моей Анютки будет.

– Сейчас к Эльке пойдём. Она придумает, как тебя обратно отправить, – сообщил я ему.

Защитник только ухмыльнулся. Я почувствовал, как свирепею. В конце концов, он вроде джинна, Хоттабыча – подчиняться обязан. А он что себе позволяет?!

Дзинькнул звонок. Я нехотя поплёлся открывать. У дверей задержался. Отчего я так злюсь? Он защищать меня обязан, а не тапочки в зубах приносить. Смертельной опасности поблизости не наблюдается. Вот он и потешается над горе-волшебником.

Я открыл дверь и впустил Эльку.

– Привет. Кислый ты сегодня, – заметила она.

Я не ответил, прошмыгнул на кухню. Эля за мной. Естественно, защитника не разглядела. Плохо дело.

– Эля, – начал я осторожно, – ты что-нибудь тут видишь? – Я ткнул пальцем в ухмыляющегося Валентина. Девчонка мотнула головой.

– А должна? – растерялась она.

Валентин покатывался со смеха. Даже молоко расплескал. Молоко Эля разглядела, уставилась расширившимися от удивления глазами на взлетевший над столом и раскачивающийся в воздухе полный стакан. А Валентин продолжал хохотать, откинувшись на спинку стула. Я не выдержал, схватил из вазочки на столе конфету и бросил в смехуна. Тот и не думал обижаться. Поймал сладкий снаряд на лету и запустил в меня. В отличие от защитника, я похвастаться подобной ловкостью не смог. Конфета стукнулась о мой лоб и плюхнулась на пол.

– Женя, у тебя барабашка завёлся? – опасливо поинтересовалась Эля.

Совсем здорово! Она даже не чувствует вызванную мной нечисть.

– Ага, из твоей базы, между прочим, – не сводя глаз с Валентина, пробормотал я. – Вызвал на свою голову.

– Вызвал? Как? Зачем? – испуганно пробормотала она.

– Ты сама сказала – помоги разобраться. К тому же, – мне было стыдно, но я признался, – я хотел тебе доказать, что магии не существует. Как учёный, эксперимент ставил…

– Учёный – в киселе мочёный! – обругала меня потрясённая Элька. К счастью, она не видела лица моего защитника, чтоб ему пусто было.

– Бабушкин номер есть? Пора позвонить и во всём признаться, – решился я.

– Не выйдет, – упавшим голосом пробормотала девчонка. – Тара Владленовна в Южной Америке на конгрессе психологов. Потом летит в Китай. У неё с тибетскими ламами встреча. Потом… Женька, её больше месяца не будет в России.

– Э-э-э, – оживился мой мучитель, – кто, простите, бабуля?

Он стал видимым, ибо Элька вскрикнула и попятилась к двери.

– Профессор психологии при…

– Неверный ответ. Как звать? – Валентин поставил стакан возле вазочки, сложил руки на столе, точно первоклассник, и уставился на нас льдисто-синими глазами.

– Тара Владленовна Тихонова, – медленно произнесла Эля.

– Дети, я почти вас люблю! – признался нам защитник. – Неужто ты потомок Тары?

– Вы знаете мою бабушку? – голос Эльки постепенно обретал былую уверенность. – Вы встречались?

– К моему прискорбию, ДА!

Валентин сокрушённо развёл руками и продолжал:

– Давно. На заре её юности. Очень давно. Но даже если бы не встречался… Нет в Запредельном существа, не знающего твоей родственницы, ребёнок.

Я поёжился. Уж если этот воин, неведомо-откуда-прибывший, знает об Элькиной бабуле, кто она такая?

– Она исследует духов, – осторожно произнесла девочка, обращаясь ко мне, – и людей с необычными способностями, я уже говорила.

Валентин промолчал. Я не увидел, как он встал из-за стола. Только что сидел, пил шоколадное молоко, а сейчас вот он – рядом, вглядывается в лицо моей соседки.

– Дети, пожалуй, я поработаю с вами. Не подумайте, не под действием ритуала, который ты, – его длинный тонкий палец уткнулся мне в грудь, – провёл отвратительно с уймой ошибок. А просто так. Интересно с вами. Да и сбежать, к сожалению, я пока не смогу, – добавил он чуть тише.

Так у меня появился личный защитник. Два дня, оставшихся до учёбы, он вёл себя тихо: таскался за мной и Элькой, невидимый для остальных; ночами напролёт просиживал в Интернете, изучая наш мир; почти всё время молчал, не желая рассказывать о своей родине. Я к нему даже привык.

По закону подлости 1 сентября выдался дождливым. Торжественную линейку перенесли в актовый зал, где директриса – полноватая крашеная блондинка с визгливым голосом – долго и занудно вещала о важности знаний в нашей и без того перегруженной событиями жизни. Увязавшийся за мной защитник задумчиво бродил между рядов, вполголоса комментировал происходящее (его слышали только мы с Элькой). Но в целом скучал. Меня порадовало только то, что Элька оказалась моей ровесницей и попала в один со мной класс – 9 «А».

Странно учиться первого сентября, когда обычно идут гулять. Но ливень за окном лишил нас последних аргументов. Пришлось расползаться по классам по расписанию. Нас принял кабинет географии, пахнущий пыльными картами, свежей краской и хлоркой, но вовсе не дальними странами и чудесными приключениями, как мне когда-то мечталось.

Девятый класс – выпускной. Со многими одноклассниками через год придётся расстаться. Я оглядел приятелей. За лето сильно изменились, вытянулись. Только я оставался в числе самых маленьких. Девчонки вообще изменились до неузнаваемости. Вон Надечка Кущина перекрасилась, сделала модную стрижку. Вика Шелег, дочка нашей математички, та вообще королева. Коса ниже пояса, глаза подведены, платье алое. Любой мальчишка, проходя мимо, обернётся… Одна Светка Крылова – как была Язвой, так и осталась. Вы в курсе, что «ЯЗВа» – это сокращение от «Я Знаю Всё»? Так вот, Светка – самая упёртая Язва из всех. Хоть и симпатичная. Её даже наши хулиганы-близнецы побаиваются, потому никогда не трогают.

Язва сидела на первой парте первого ряда, как обычно одна, ибо списывать не давала никому. Последними на ряду ютились мы с Петькой – ленивым двоечником, который в школе после девятого точно не задержится. Петьку это не расстраивало. Он был музыкантом. Не абы каким, а настоящей звездой района. На электрогитаре играл так, что утирала слёзы умиления даже учительница музыки – большая любительница Чайковского и Баха.

Сегодня Петька остался без компании. Его опередила Элька, пристроившись рядом со мной. Она не обращала внимания на заинтересованные перешёптывания: «Новенькая!», «Уже к Щуке липнет, коза!», «Интересно, у неё свои волосы или шиньон?»

Вошедшая Римма Сергеевна, Чёрная Римма, наша географичка, женщина с фигурой топ-модели, в стильных очках-хамелеонах, чёрно-белом костюме и на высоченных шпильках, заставила всех замолкнуть. Кивком головы она указала «бесхозному» Петьке на пустующий стул рядом с Язвой Светкой и, пересчитав всех восемнадцать учеников, учинила опрос – кто что помнит за прошлые годы? Жестокий опрос – с оценками в журнал. Но никто даже не пикнул.

Чёрную Римму мы уважали и боялись, хотя бы за умение осадить учеников, когда класс шёл в разгон. В выражениях она не стеснялась, но обзывалась прилично, литературно, за что даже Язва Светочка, большая любительница закладывать всех и вся, не могла ничего сказать.

В качестве бонуса Римма Сергеевна была удивительной рассказчицей, не ленилась приносить из дома диски с фильмами о жизни далёких стран и устраивать нам видеоэкскурсии, куда более доходчиво объясняющие жизнь в далёких уголках планеты, чем скучные учебники. А ещё она обращалась к нам по-взрослому, на «вы», чем окончательно сбивала спесь даже с самых говорливых и неуправляемых личностей.

Сегодня она была особенно жестокой, вызывала очередную жертву и, ткнув указкой в карту, требовала отчёта – что жертва помнит о той или иной стране? Было бы терпимо, если бы не двойки и тройки в журнале – и это 1 сентября!

И всё-таки бывают приятные моменты. Язве достался Камерун.

– Э-э-э, – глубокомысленно начала свой гениальный ответ Светка, в отчаянии ища поддержки у класса. Размечталась! Кто же ей подскажет? – Камерун – это страна. Страна находится в Африке. Африка находится между Атлантическим и Индийским океанами…

– Океаны находятся на Земле. Земля парит в космосе. Так, Крылова? – не без удовольствия дополнила её гениальную речь Чёрная Римма. Язву она тоже не любила.

– Конечно, Римма Сергеевна. – Светка покраснела до корней светлых волос.

– Продолжайте выстроенную вами логическую цепочку, Крылова. Где же находится космос? И какое в нём место несчастного Камеруна?

Народ начал тихо (пока тихо) хихикать. Крылова переминалась с ноги на ногу у карты и сверлила взглядом пол.

– Ну же, Светлана, не стесняйтесь. Галилей с Коперником тоже когда-то не постеснялись. Зато их имена остались в веках. Быть может, и вам уготована участь осчастливить человечество своей великой мудростью?

Голос Чёрной Риммы был вкрадчивым, неторопливым. Он густым йогуртом тёк по классу, укачивая лодочки парт. Только у доски раскрывалась воронка водоворота, куда затягивало несчастную Язву.

– Я не знаю, Римма Сергеевна. Я не помню про Камерун, – подписала себе приговор Крылова. – Если вы спросите меня про любую другую страну…

– Ну что вы, Крылова, чем так провинились жители чудесной африканской страны, что вы обходите их своим вниманием? Вы считаете этот уголок Вселенной хуже других? Или себя лучше их? Я не засчитываю вам ответ. Садитесь, «два».

Крылова сжала трясущиеся губы и гордо прошествовала за парту под сдавленные смешки довольных одноклассников.

– Я не поняла причину столь бурного веселья в начале урока, господа, – успокоила нас Римма. – Веселье только начинается. Следующая страна, воспоминания о которой вам следует обновить, – указка ткнулась в небольшой островок, – Папуа—Новая Гвинея…

Мне повезло. Указка Риммы выбрала для меня Монголию, про которую я недавно смотрел фильм по каналу «Путешествия». Плюс – читал книгу о Чингисхане. Так что на четвёрку выкрутился.

В середине урока в открывшуюся от «сквозняка» дверь пробрался Валентин, уселся за нами и с нескрываемым интересом принялся наблюдать за бесплатным зверинцем.

Эльку Чёрная Римма оставила «на сладкое» и, ко всеобщей радости класса, устроила ей полноценный экзамен. Элька не молчала. Казалось, особенности климата, залежи полезных ископаемых, основные промышленные центры она помнит наизусть. Указка Эльки смело скользила по карте, вызывая немалый шок у класса и учительницы.

– Тихонова, а что вы помните про Индию? – когда, казалось, спросить больше нечего, вспомнила Римма.

– Индия… Индия… – забормотала Элька, вглядываясь мне за спину. Вот оно что. Защитник делился усвоенными знаниями. А тут промашка вышла – не дочитал он, не доплыл по морям-океанам Интернета до Индийских берегов!

Класс облегчённо вздохнул. Вторую Язву не вынес бы никто. Римма была готова отпустить Эльку, как та всё испортила.

– Индия… Кино с песнями… Не то… А, точно! В Индии существу… существовал город. Мохенджо-Даро он назывался. Он был богатым, развитым для своих времён, не помню, сколько тысяч лет до нашей эры. Кажется, более двух. Стены кирпичные, водопровод и прочие блага цивилизации там уже имелись.

Чёрная Римма заинтересованно присела за стол и принялась наблюдать поверх очков за умничающей ученицей. Откуда Тихонова это выкопала? Я что-то слышал про погибший город. Но чтобы про него на уроке географии…

– И вот однажды город погиб от взрыва атомной бомбы. Тогда же и погиб, много лет до нашей эры, – упорствовала Элька, игнорируя мои кивки и ужимки. – В отчётах археологов так и написано – высокотемпературное воздействие. Бах – и спеклись в лепёшку люди и камни.

Элька всплеснула руками, очевидно показывая, какой гигантский был «бах»! Класс застонал от восторга.

– Косвенно намекает на причины гибели «Махабхарата», героический эпос индийцев, – продолжала наша малолетняя индианка. – В войне богов, то есть, как подозревают некоторые учёные, более развитых цивилизаций или инопланетян, но данное замечание не доказано, титаны и боги схлестнулись в смертельной битве. В итоге город погиб. Эпицентр гибели напоминает Хиросиму и Нагасаки после атомной бомбежки американцами в 1945 году.

– Во даёт! – обернулся ко мне Лёшка. – Римма её закопает.

Ну да, Чёрная Римма не любит, когда кто-то бывает умнее её.

К концу рассказа ошалевший от подобного класс опасно притих. Я-то понимал, что означает затишье. Но не Элька. Звонок прогремел как колокол в Хиросиме (Чёрная Римма сама про него рассказывала). Прогремел и разбудил школьников:

– Индианка! – открыла сезон охоты Вика Шелег.

– Радиоактивная! – презрительно поправила её вечная соперница – Надечка Кущина.

И я понял – Эльке не отмыться. Зря она с этой Индией. Украдкой оглянулся назад и показал кулак Валентину. Если это он нашептал Тихоновой – несдобровать проходимцу. Придумаю что-нибудь гадкое…

Римма нас не отпускала. Терпеливо дождавшись, пока класс угомонится, она громко захлопнула журнал и с видимым удовольствием проворковала:

– С первым сентября вас, господа. На следующем уроке сказки о том, что в Австрии обитают кенгуру, а в Индии была атомная война, вам не помогут. Всего доброго.

Теперь урок окончен. Я принялся запихивать вещи в сумку, как в грудь мне угодил чей-то ластик.

– Щука, не сиди с ней, она заразная, – проникновенным голоском сообщила мне Вика.

– Не заразная, а радиоактивная, – поправил отличник Лёша. – От неё лучевая болезнь случается. Кожа облезет, зубы выпадут…

– И дети у вас уроды получатся, – добавил свои пять копеек Петька.

– Если такие же, как ты, – не удержалась Элька, – я лучше в монастырь уйду.

Я не стал выслушивать перепалку. Люблю родной класс за душевность и взаимовыручку при ловле жертвы – будь то неудачливый одноклассник или неприглянувшийся учитель. Поэтому я подтолкнул Тихонову к выходу. Вслед нам неслось: «А, Радиоактивная!»

– Поздравляю, – мрачно шепнул я Эле. – Самые худшие прозвища – это не производные от фамилии, какой бы гадкой она ни была. И не прилипшие в детстве дразнилки, когда фантазия не включена на полную катушку. А заработанные сейчас. Поздравляю, оно у тебя появилась. Будешь отмечать крестины?

– Иди ты! – отвернулась Тихонова. Сама виновата. Кто её за язык тянул?

– Ладно, не дуйся. Перебесятся за сентябрь, потом легче станет, – успокоил я соседку.

В собственные слова я верил слабо. Инга Васильева, наша Васька-Промокаська, полтора года вытерпела. После чего перевелась в другую школу. Ездит теперь через полгорода, зато жизнью довольна.

Элька насупилась, отвернулась и до конца несуразного первого сентября промолчала, игнорируя всеобщее веселье по поводу свежеполученного прозвища. Валентин куда-то исчез. Со школой знакомился или окончательно стал невидимым? Интересно, он может далеко от меня отлучаться или привязан заклинанием? Вот, ёлки облезлые, уже рассуждаю, как колдун со стажем.

После уроков (скорее не уроков, а бесед на тему «Как я провёл лето») я решил заглянуть к Славке, запоздало вспомнил оброненую Элькой фразу, мол, информатик – не человек. Тихонова следовала за мной по пятам. Она, как и я, не пошла в кафе. К моим причудам и некомпанейскому поведению одноклассники привыкли и не реагировали. Знали – Щуке карманных денег дают в обрез. Не разгуляешься. А вот Радиоактивная Элька их очень интересовала.

– Ты что, свой класс не уважаешь? – привязался к ней Петька, пока остальные, столпившись возле раздевалки, решали, где гулять. – Предки денег не дают? Так я одолжу, хоть ты и заразная. Пойдём.

– Брось, Петя, – царственно подняла острый подбородок Вика, беря гитариста-двоечника под локоть. – Не видишь, она в Щуку втрескалась. Зачем тебе эта больная на голову?

Что сделала Элька, я тогда не отследил. Тихонова просто подняла руку ладонью вперёд, точно собираясь ударить, но не ударила, только сжала пальцы в кулак. Длинная коса – краса и гордость Вики, обвила дочку математички за горло, а кисточка с резинкой, увешанной металлическими подвесками, принялась больно хлестать её по губам.

– Пойдём, Женя, – не менее царственно произнесла Эля, глядя, как Вика отбивается от собственной косы, а Петька, разинув рот, стоит рядом. – Она сейчас чихать начнёт. Ещё заразимся…

Вправду, Вика справилась со своей растрепавшейся причёской и тут же зашлась чихом, растирая сопли по лицу.

– Фу! – очнулся Петька. – Радиоактивная Вику заразила! Радиоактивная заразная! И Шелег теперь тоже заразная! – помчался он сообщать одноклассникам.

Хуже уже просто некуда. Я взял Эльку за руку и потащил за собой на второй этаж. Молча дойдя до кабинета информатики, я втолкнул Тихонову внутрь, прикрыл за собой дверь и только тогда повернулся к Эльке.

– Что ты с ней сделала?

– Наказала. Теперь только попробует обозваться – чихать ей и чихать! На месяц прокляну!

– Не стоило демонстрировать свои способности на людях, – в дверях подсобки появился Славик. Отчего-то я сразу понял – он всё знает.

– В отличие от тебя мне нет смысла таиться, – огрызнулась Элька.

– Да ну? – удивился информатик.

Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Я мельком успел заметить Валентина. Тот с интересом изучал стенд с предупреждениями, как вести себя в случае пожаров и терактов. На душе полегчало. Если что – может защитить. Славка уже щёлкал замком, запирая дверь. Потом для надёжности закрыл жалюзи на окнах и повернулся к нам.

– Таинственная девочка, поведай мне, несведущему, почему так себя ведёшь? И что ты знаешь про меня?

Вот влипли! В тёмном кабинете, озарённом только бледным светом лампочек на бесперебойниках, стало неуютно.

– Ничего я про тебя не знаю, – надулась Элька, ещё не пришедшая в себя после «общения» с Викой.

– Позволь не согласиться.

Напрочь исчезло его заикание, ссутуленная фигура распрямилась. Славик расстегнул верхнюю пуговицу на джинсовой куртке и мотнул головой, разминая шею. Его привычный жест сейчас меня насторожил. Он всегда так делает, когда волнуется.

За окнами рокотал дождь, колотя по металлическим подоконникам. Где-то внизу надрывалась автомобильная сигнализация. День знаний, окончательно испорченный, таял во тьме непогоды.

– Вячеслав Игоревич, – вступился я за соседку. – Мы с Элей просто фантастики много читаем. Вот и…

– И у кого, интересно, после чтения фантастики способности особые появляются? – упорствовал учитель. – Вас послушаешь, так каждому после десятка книженций следует присваивать звание магистра магических искусств.

– Бабушка сказала – я экстрасенс, только необученный ещё, – выдала моя соседка.

И почему я не удивляюсь? Славик стащил с головы кепку и почесал затылок. Отросшие за лето волосы торчали во все стороны. В глазах отражались зелёные и синие лампочки бесперебоек. Уж лучше бы мы пошли вместе со всеми в кафе…

– Я бы с этим поспорил, – покачал головой учитель. – Ты очень непохожа на обычного экстрасенса. Нам, нелюдям, следует держаться вместе. Тем более сейчас.

– Ты о чём? – ощетинилась Эля.

– Ты не в курсе? – искренне удивился информатик.

– Э, у меня дома утюг не выключен, – пробормотал я, косясь на дверь.

– Сидеть, Щука! – неожиданно сердито цыкнула на меня Элька. Она потянула к себе ближайший стул, развернула спинкой к нам, уселась на него верхом, скрестила на груди руки и приготовилась слушать. – А теперь я хочу узнать всё, – потребовала она от учителя.

– Что «всё», девочка? – теперь уже Славик прикинулся валенком.

– Кто ты? С кем разговаривал, когда мы пришли к тебе в прошлый раз? Отчего называешь меня нелюдем?

– Хм, дети… – Славка уже десять раз пожалел, что связался с нами. – Вы уверены, что вам…

– Мы уже в девятом классе, – оборвала его речь Тихонова. – И детьми нас называют только родители.

– Не стану спорить. Хорошо, – сдался он, – всё равно вам никто не поверит, вздумай вы рассказать это другим. Зато мой рассказ поможет вам защититься в случае чего. Особенно тебе, – кивнул он моей соседке. – Начну сначала. Очень-очень давно…

Очень-очень давно, когда людей ещё не было… когда не было даже прежних властителей планеты – огромных зубастых динозавров, во влажных тёмных лесах зародилась особая жизнь. Особая, поскольку существа, там появившиеся, не были ни людьми, ни растениями. Нечто среднее, таинственное, неведомое нынешним учёным, постигало мир, училось выживать, совершенствовалось и развивалось. Во мраке гигантских хвощей и папоротников скапливался зеленоватый туман, собирался в клубки, извивался змеями, не имея постоянного облика.

Когда эпоха динозавров сменилась эпохой людей, обитатели лесов принялись подстраиваться под новых разумных существ, не в меру любознательных и отважных. Приходилось изменять внешность, становиться похожими на закутанных в шкуры охотников. Но люди менялись слишком быстро. Обстоятельные лесные добились внешнего сходства. А трансформировать своё естество не пожелали. Не пожелали они и вести дела с воинственными людьми, окончательно ушли в леса, оставшись в преданиях и легендах разных народов феями, лесными духами, эльфами, лешими и болотниками. Лишь великие человеческие чародеи могли дозваться лесных владык и спросить у них помощи.

Шли века, отстраивались и становились прахом людские царства, менялись верования и забывались легенды. Лесные почти не общались с людьми, почти забыли об их существовании. Напрасно. В начале ХХ века по человеческому счёту молодая раса напомнила о себе, преобразуя складывающийся тысячелетиями пейзаж планеты. И с исчезновением лесов, поворотом рек и высыханием морей начали терять свою магию лесные. Терять и гибнуть, ибо без магии они становились бессильными. Чтобы выжить, следовало действовать незамедлительно.

Их дворцы осыпались источенной жучками-короедами безжизненной трухой. Их дети рождались всё более похожими на вас, с коротким сроком жизни. Дети уходили в города, восхищаясь каменной архитектурой и вашей наукой. Уходили и становились городскими – почти людьми. Но в последние десятилетия городские вдруг осознали: магия возвращается к ним. Именно города, каменные, разрастающиеся города, стали новым её источником. Лесные тоже поняли это, но их сдерживал мирный договор, пописанный сто лет назад. Рост городов означал возвышение беглецов и постепенное ослабление лесных. Городские опасались противостояния и принялись укреплять свои новые владения.

– Мы долго думали и поняли: пока сами не возьмёмся за управление вашим прогрессом – не будет нам покоя, – окончательно ошарашил нас учитель.

– Гринпис? – не удержался я, припоминая название организации, упорно борющейся за улучшение экологии.

– Нет, – скривился Славка. – Это ваше детище. Воевать подобными методами – чисто людской обычай. Куда более действенно управлять процессом развития напрямую…

После долгих споров городские поняли – для их выживания необходимо выполнение нескольких условий. Людские города должны расти ввысь, а не вширь, дабы сохранялись леса и поля, то есть не злить лесных жителей. Посевы должны давать больше урожая, опять же, чтобы прокормить растущее человеческое население и не провоцировать вырубку лесов. Люди обязаны научиться хранить свою старину, захотеть купаться в чистых реках и озёрах, привыкнуть ценить ускользающую красоту каждого дня, проведённого на природе. Тогда будет мир.

– На первый взгляд это слишком просто, – вздохнул Славка. – Но других вариантов у нас не было. Мы не желали воевать со своими сородичами. Поэтому единственным выходом было – ускорить ваше развитие, изменить взгляды на жизнь, убедить занимать как можно меньше места в угоду сохранения природы.

Элька прикрыла ладонью рот, подавляя смешок. Славка недовольно покачал головой и продолжал:

– Самое сложное в нашем деле – уберечь вас, чересчур агрессивных, от самоуничтожения и уничтожения нас. Однажды нам, тогда ещё поголовно лесным, это удалось. Я слышал в учительской рассказ Риммы Сергеевны о сегодняшнем уроке. – Славка кивнул Эле. – Ты права, однажды люди были близки к катастрофе. И вынудили нас вмешаться. Но тогда мы были не в пример сильнее, чем сегодня.

Я едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Вот оно как получается! За нами следят, нас, неразумных, контролируют, точно детей малых. Обидно.

– Но то одна сторона проблемы, не самая важная. – Славка огорчил меня ещё больше. – В рядах лесных созрел раскол. Одни выступают за полное уничтожение нас, городских, другие готовы подписать договорённости, ограничивающие нас в правах.

– Весело, – оживилась Элька. На протяжении всего рассказа учителя она колупала синюю краску со спинки деревянного стула. Проковыряла весьма значительную дыру, обнажая потемневшее дерево.

– Подписанный между нами сто лет назад мирный союз трещит, точно сухой тополь в часы бури. Его срок истекает в конце этого сентября, и будет ли новый – неведомо.

– В чём проблема? Воюйте. Только между собой, людей не трогайте! – с вызовом в голосе заявила Элька, оставив в покое краску на спинке стула. Она вцепилась обеими руками в деревянную планку и приподнялась. Её глаза вспыхнули зелёным светом ярче лампочек на бесперебойниках.

Люди, вы что, обалдели? Я заёрзал на стуле, вертя головой от Славки к Эле и обратно. Ёлки облезлые, они же оба – ненормальные ролевики! Здоровый человек в подобный бред верить не должен!

– Женька, – вдруг встрепенулся Слава, – и ты, Эля, да? Уходите отсюда. Не для вас это. Маленькие ещё. Не стоит рисковать! Если подслушают мой рассказ…

– Пожалел нас, палочник, живущий под ёлкой в норке, питающийся палой листвой и талой водой, – накинулась на него соседка. – Что ты делаешь в городе, признавайся? Ты не городской?

Я ощутил еле заметное движение воздуха в классе, дуновение ветра в лицо, запах прелой листвы. Листья жёлтые, мокрые, тяжело ложащиеся на землю, прибиваемые к ней струями дождей. Таких, как сейчас. Вылинялый цвет лесов, осыпающиеся ягоды рябины, давно нехоженые тропы… копящееся за пределами видимости человеческого глаза нечто, тяжёлое и чуждое, которое настигает, если задержаться в лесу дольше положенного, если заблудиться. Нечто дикое, которое смотрит в спину голодным взглядом, хищно скалится, тяжело дышит. Над тобой смыкаются ветви, забываются приметы и правила поведения в лесу. Напрочь отказывает память – где же ты только что прошёл? И ничего знакомого!

Я терялся однажды по осени. Маленький был. Родители поехали с друзьями на шашлыки, взяли меня и… Не помню, как потерялся. Помню только ужас и уносящиеся к небу ровные стволы сосен, тёмную тяжесть еловых ветвей и падающие бурые листья. Нашли меня только через три часа, когда отец съездил в ближайшую деревеньку за подмогой. С тех пор я стал неисправимым домоседом – боюсь чужих мест, боюсь повторения пережитого однажды.

Ощущение реальности возвращалось нехотя, тяжело. Сквозь головокружение проступил в полумраке Славка, сидящий на столе, настороженная Элька.

– Я городской, непонятная девочка, так похожая на нас, – медленно ответил учитель. – Лесные уже пытались нарушить договор. Они начали воровать нас по одному, отвозить в чащобы, переколдовывать души пленников. У них ещё достаточно силы. Когда их собирается достаточное количество, отказывает людская техника, случается непоправимое. Однажды они своим присутствием уничтожили целый город. Догадываетесь какой?

– Припять, – беззвучно произнесла Эля.

Славка только кивнул.

– Они уже не могут без людей. А нас ненавидят, считая предателями. Если новый договор не будет подписан – разразится война. И пострадают ваши города. Вы, люди, сами умеете устраивать себе катастрофы. Но то, что начнётся в случае войны, будет поистине ужасным. Остановятся заводы, рухнут плотины… Да мало ли что может случиться! В ближайший месяц всё должно решиться для вашего города и не только. Так что мой вам совет – поостерегитесь. Дом – школа – дом: больше никуда не ходите. Женя, сам будь осторожен и… предупреди Аню. Без рассказанных мной историй. Просто предупреди…