Зачарованный город Ларичева Дорофея

Женя Щукин

Так мы стали учениками эльфов. Это оказалось несложно и одновременно удивительно. Скажите, вы можете подойти к двери любого дома, положить руку на неё? Представить – куда она должна вас вывести? И войти? И реально попасть в нужное место в любой точке города? Не вру, честно – после определённой тренировки срабатывает.

Если сил на такое чудо уходит слишком много, можно воспользоваться заранее зачарованными путями – быстрыми дорогами города. Следует только запомнить – где какой проход и куда он ведёт. Мигом перестанешь куда-либо опаздывать. Перемещение из одного конца города в другой занимает от силы минут пятнадцать.

А умеете добывать информацию без компьютера? Необходимо добраться до любой спутниковой антенны-тарелки, прижаться к ней спиной, прикрыть глаза, прошептать волшебные слова и сформулировать поисковый запрос. Как в Яндексе спрашиваешь, мол, хочу узнать ответы по контрольной по физике на следующую неделю. И если эта информация есть хоть на одном из городских компьютеров, подключенных к Интернету, ты её узнаешь. Нужно только покрепче зажать в ладони пустую флешку. Слабо?

Эльфы учили нас невозможным вещам. Учили как родных, не переживая, что ценное тайное знание выйдет за пределы их владений. Ведь нам оставалось жить до 21 сентября. Как спастись – вариантов ноль. Задумаешься об этом – и не получается ни есть ни спать. Страшно, жутко выходить из квартиры. Если бы не храбрившаяся Элька, если бы не бесстрастный Валентин и тихая Анютка, я бы взвыл. А так – приходилось держаться. Мужчина всё-таки. Стыдно канючить и жаловаться.

Всю неделю мы напряжённо учились, выживая в обычной школе именно за счёт «антенной магии». Теперь понятно, отчего наш Лёшка – отличник. Не напрягается, бездельник! А я всё удивлялся – почему он не похож на замученную тяжёлой учёбой Язву. Светка днями и ночами книжки зубрит по-честному. У неё тени под покрасневшими глазами, сама – как муха по осени готова в спячку залечь. А он подержится за антенну – и всё.

Вот почему у Лёшки хватает времени и на баскетбольную секцию, и на бассейн, и на игру на арфе. Вы видели ещё одного парня-арфиста? Дрыь-брынь-трынь! Кельтская арфа, блин! Эльфийское воспитание!

Я не понимал одного – с чего Тихонова продолжает таскаться к ролевикам? На днях приволокла в школу настоящий лук, чем вызвала переполох учителей и бурную радость Кущиной.

– Робингудиха! – презрительно обронила Надька, озираясь по сторонам в поисках поддержки. Глухо. После того как нас поддержал Лёша, всегда пользовавшийся в классе непререкаемым авторитетом, народ притих. И даже дочка математички запоздало решила припомнить извечной сопернице былые обиды, отвернулась. Так Куще и надо!

Домой мы с Элькой ходили вдвоём, без Валентина. Теперь он сопровождал Аню, после того как на неё напали лесные и кто-то из городских их спугнул. Уж не знаю, что защитник чувствовал к моей сестре, но тётю Дашу, пару раз застукавшую невесту своего сына в компании «жгучего брюнета, на вид сильно нерусского», этот факт сильно бесил.

После этого рыбоглазый Родя зачастил было к нам, пока Аня (горжусь девчонкой) сама не заявила: «Ты мешаешь мне заниматься. Из-за твоих глупых выдумок я схлопотала по последнему семинару трояк!» Всё, Родю из нашей квартиры выдуло взбесившимся вентилятором.

Каждый вечер наша четвёрка собиралась на совещание. Тема бесед была лишь одна – как избежать гибели в день подписания? Элька нервно грызла ногти и отмалчивалась. Она-де бабушке с учителем отослала секретные письма, а ответа как не было, так и нет. Зато артефакты последние не находятся, словно не признаёт заклятие Валентина с Анюткой арбитрами. Я искренне надеялся – хоть они спасутся.

Ровно за неделю до подписания, когда я был готов окончательно раскиснуть и снова засесть за зубрёжку географии с физикой, чтобы мысли не бродили где попало, наматываясь на шевелящиеся в мозгу шестерёнки тревоги, со мной возжелал пообщаться Славик. Только со мной, без Эльки. Прямо на урок алгебры пришёл и забрал с контрольной. Наталье Михайловне пришлось сдать недорешённые листики (а жаль, я почти списал тщательно перенесённое с флешки решение).

«Женька, – тут же одёрнул я себя, – тебя через неделю пришлёпнут, точно таракана рваным тапком, а ты об алгебре печёшься!»

Невесело посмотрел на математичку, затем встретился взглядом с портретом Рене Декарта (был такой французский математик, придумал что-то, чтобы изображения его в любом кабинете математики над доской пылились). Декарт с укором взирал на мои пиратски раздобытые листки с решением. Жуть как сильно захотелось показать ему язык, но я справился с собой и поплёлся вслед за Славиком.

Знать, что мой учитель – враг… Не просто учитель, а бывший жених сестры и мой друг. Дружбой со Славиком я искренне гордился до последних событий. Гаденькое чувство на дне души копошилось, шевелило небритыми паучьими лапами, почёсывало обрюзгшее брюшко. Имя тому чувство – разочарование.

Могу ли я доверять Славику как прежде? С одной стороны, он эльф, а следовательно, враг. С другой – он предупредил нас о коварстве соплеменников. Но слишком поздно. Валентин не верит в его бескорыстность и искренность. А сейчас я склонен довериться защитнику.

Глядя на тощую спину информатика, торчащие из-под красной рубашки лопатки, я гадал – о чём пойдёт беседа. Вопреки ожиданиям Славка повёл меня не в компьютерный класс, а в пустовавшую сейчас учительскую, закрыл дверь, молча указал на стул, сам сел напротив, положил ладони на стол и упёрся в меня острым взглядом.

– Женя, – начал он. И я видел – он подбирает слова и не находит нужных. – Женя, – продолжил он попытки установить контакт, но осёкся, отвёл глаза.

– Вы что-то хотели сказать, Вячеслав Игоревич? – не выдержал я. – Я завалил последнюю лабораторную?

– Ты знаешь, я не об этом, – ладони с шумом хлопнули по столу. – Я придумал, как вам спастись. Вам нужно разделиться. Едва четвёрка распадётся, город не сможет воспользоваться вашими услугами.

– Зато лес сможет. И всё повторится, – не выдержал я. – Не всё ли равно, под чьим знаменем умирать? И одно, и другое – нам чужое! (Я позаимствовал эту фразу у исторички, но сейчас она была как нельзя к месту.)

– Тихо, Женя. – Слава на этот раз не шелохнулся. – У нас мало времени. Ты, конечно, знаешь, что город вас по отдельности не выпустит. Сбегать – либо всем четверым в сопровождении эльфов, способных преодолеть заклинание призыва. Либо прятаться по отдельности здесь, в городе.

– Где? – недоверчиво перебил я его.

– Есть место, где городская магия бессильна. О нём даже мой прадед Август Денисович не знает. Вернее знает, но никогда недодумается, что вы там прячетесь. Чтобы туда попасть, требуется твоё согласие и одного из вашей четвёрки тоже. Лучше Ани. Или её друга Валентина. Для всех остальных вы, предположим, уедете в гости к родственникам. Я зачарую твоих родителей, они не станут волноваться. Переговоры и подписание пройдут без арбитров. Такое возможно, хоть и нежелательно ни для одной из сторон. Новое заклинание плести уже поздно.

– Вячеслав Игоревич…

Я задумался. А вдруг он дело говорит? Верить или нет? Не знаю.

– Мне надо с Аней посоветоваться и с остальными тоже. До завтра время терпит?

– Да, но не позже, – с трудом согласился Славик.

Он нервничал. Я видел, как он вытирает вспотевшие ладони о рукава рубашки, оставляя неприятные тёмные следы, точно от крови.

Решив, что все слова уже произнесены, я встал и направился к двери.

– Женя, – окликнул он меня на пороге, – будет лучше, если свои артефакты вы захватите с собой. Для большей безопасности.

Я кивнул и возвратился на урок. Вдруг успею дореша… досписать контрольную?

Сердце грела неожиданная надежда. Славка предлагает реальный выход! Это спасение для нас!

У школьного порога меня нагнала мелодия – лёгкая, журчащая, невесомая. Одним словом – предлистопадная. Сразу повеяло прохладой. Загорелись лучики солнца на ещё зелёных листьях-монетках тополей, на сердечках – берёз, платочках клёнов.

Валентин примостился на школьном заборе и играл на флейте. Прохожие не обращали на него, невидимого, внимания. Мало ли что звучит из припаркованных у парадного входа машин. Только беспородная дворняга, задрав голову, сидела и вслушивалась в песню без слов, думала о своём, о собачьем.

На наше появление Флейтист никак не отреагировал. Ни нотой не сфальшивил. Ему было грустно – это я понял. Понял, несмотря на то что защитник вырядился в ярко-жёлтый костюм и неизменно высокую шляпу. Чёрные волосы завивались и распрямлялись сами по себе, от чего можно было с непривычки принять их за клубок змей.

Мы с Элькой постояли подле него пару минут и зашагали домой. Не потому, что мы такие чёрствые. Нам просто кушать хотелось очень. Впереди ещё учёба у эльфов, век бы их не видеть.

– Эй, жертва Чернобыля! – окликнула нас идущая сзади Кущина. И откуда она нарисовалась? – Радиоактивная, я к тебе обращаюсь.

Элька не повела ухом, продолжала мне рассказывать про жизнь ролевиков и свои успехи в фехтовании. У них-де в последние субботу-воскресенье сентября большие игры с ребятами из соседней области. И Тихонова всерьёз планирует в них поучаствовать, если ничего плохого не случится. Я слушал её вполуха, прокручивая в голове беседу со Славиком. И всё больше склонялся – надо соглашаться. Другого выхода у нас нет.

– Радиоактивная! – взвизгнули сзади. – Да повернись же, коза блохастая! Разговор есть!

Элька брезгливо поморщилась, но не обернулась. Даже я уже заинтересовался, что там Надьке понадобилось, а Эля – ни в одном глазу.

– Щука, хоть ты ей скажи! – казалось, с Кущиной сейчас случится припадок на почве невнимания к собственной драгоценной персоне.

– Женя, что-то вороны раскаркались, – задумчиво протянула моя соседка. – К дождю, должно быть.

– Тихонова! – переступив через себя, нагнала нас Надя.

– Точно к дождю, – пробормотал я, разглядывая пересидевшую в солярии старосту, сейчас чёрную, точно головешка. Только на переносице и вокруг глаз кожа от очков была чуть светлее. – С градом, – добавил я, подумав.

– Тихонова, на два слова! – она сама потянула Эльку за рукав курточки.

– Подержи, – заинтригованная Элька сунула мне в руку свою сумку. Она там что, филиал кирпичного завода таскает?

Девчонки отошли на полквартала и долго шептались. Кущина махала руками – возбуждённая, взлохмаченная, испуганная. Элька кивала, скрестив руки на груди, потом сама что-то втолковывала Наде, тыча ей пальцем в грудь.

Или я ничего не понимаю в женских делах, или у них перемирие. Я сейчас был готов позволить эльфам сделать из себя чучело для кабинета биологии, лишь бы узнать – о чём они так шушукаются? Что заставило Надю отступить от объявленной войны?

– Элька, её что, кипятком ошпарили? – вцепился я в Тихонову, едва та распрощалась с Надей и поманила меня кивком головы.

– Вроде того, – она дала понять – из неё не вытянешь ни слова. И где справедливость?

Уже через час мы втроём (я, Эля и Аня) столпились в нашей прихожей, положили ладони на дверь и произнесли про себя: «Центр тренировки молодых эльфов, площадь Победы, 44-в». И вышли из квартиры.

Сколько раз уже тут бывал, а всё привыкнуть не могу. В глаза ударил пронзительный синий свет. Синева сентябрьского вечернего неба – на такой высоте густая и прозрачная одновременно, точно подкрашенный хрусталь, необъятная и манящая.

Помню, когда мы впервые прибыли сюда, все без исключения приникли к стеклу пола и стен и минут пять безотрывно смотрели на переливающуюся, перехлёстывающую волнами-нитями небесную реку – Верхний Путь – ата-на-даба на языке эльфов.

Облака клубись вверху, ласково льнули к окнам, невесомой пеной молочного коктейля протекали под нами. Город внизу казался неумело нарисованным планом, эскизом на клетчатом тетрадном листке. Стремительные стрижи отважно устремлялись туда, грозя продырявить листок, быстро терялись из виду, точно бусинки в траве.

Как же тут было потрясающе!

Элька тогда вздохнула и доверительно сообщила Августу Денисовичу:

– А папа меня однажды брал на самолёте катать. На настоящем боевом истребителе! Но это круче в сто раз!

Сейчас мы прибыли раньше условленного и оказались одни в просторном круглом зале – внизу и по бокам прозрачном. Ни господина Иванова, ни Марата с Мартой – наших наставников.

Я тысячу раз, наверно, был на площади Победы, на 9 Мая и День города с классом возлагал цветы к мемориалу, гулял вечерами возле танцующего фонтана, ходил мимо в кинотеатр. И предположить не мог, что над закутанным в серый гранит зданием администрации – хмурым и невзрачным – в воздухе висит нечто. Представьте себе стеклянные приплюснутые шары – три штуки. Каждый последующий в полтора раза больше предыдущего. Они висят один над другим, имеют свою нумерацию снизу вверх – «44-а», «44-б» и «44-в».

Под третьим из них бурлил Верхний Путь. На реку он действительно походил мало, скорее на голубоватые трубочки, светящиеся по центру жёлто-белым цветом. Потоки энергии, как сказал Август Денисович. Они опутывают всю Землю и для людей невидимы и неощутимы. Даже если сквозь них пролетит самолёт – ни с ним, ни с Путём небесным ничего не случится. А вот всякие там непонятные сущности плавали по волнам, точно заправские моряки.

Высоко-высоко в завихрениях и водоворотах Верхнего Пути угадывались островки с отдельными хуторами. Я разглядел три: белые одноэтажные домики (прямо, как у моей бабушки в деревне) с вишнёвыми и лиловыми покатыми черепичными крышами, низенькими заборчиками и миниатюрными садиками.

– Осторожно, в предзакатное время появляются особенно яркие и правдоподобные миражи. В них очень легко поверить и навсегда лишиться покоя, – раздался позади голос Августа Денисовича, когда мы, прижавшись лбами к холодному стеклу, смотрели на колеблющиеся «воды» Пути.

– Для нас весь ваш мир – большой мираж, – проворчала Эля.

– Это потому что у вас ещё не до конца сформировалось внутреннее веко, – с удовольствием решил просветить нас эльф, притворяющийся фотографом. – Нас вы различаете только потому, что начала расти прозрачная плёночка на глазах. Она сформируется окончательно, откроется, и вы получите возможность смотреть на мир человеческим или эльфийским зрением – на выбор. Где-то через неделю после подписания.

В тот момент я усомнился в словах Славика о нашей страшной кончине. Но неподкупный Валентин (который, кстати, только что появился из расположенной посреди просторного зала закручивающейся спиралью череды хрустальных арок) состроил за спиной фотографа кислую физиономию. И я окончательно уверился – главный городской эльф товарищ Иванов – не самый добрый из персонажей нашей общей сказки.

– Чем будем заниматься сегодня? – Элька принялась отвлекать внимание главного от нас, хмурых и пасмурных. Один защитник чего стоил? Не знал бы его столько времени, сам бы дёру дал, повстречав вечерком на пустынной улочке. И на непустынной тоже. Ему бы в маминых любимых полицейских сериалах бандитов играть…

Август Денисович задумчиво пожевал нижнюю губу, пригладил воротник коричневой замшевой куртки и уверенно произнёс:

– Будете учиться плавать. Дорога к месту подписания лежит по Пути. Вот по нему сейчас и поплывёте.

– Ты говорил, мы сами отыщем место. Врал, как всегда!

Валентин постоянно общался с главой городских на грани скандала. Кажется, вот-вот сцепятся. Не сцепились до сих пор. Главный привык смотреть на защитника как на буйно помешанного, делал вид, что речи чародея его не задевают.

– Подробности узнаете в день подписания, я уже говорил, – тон его голоса не поменялся – ровный, даже ленивый.

Он постоял, глядя вниз на проскальзывающие по извивам Пути различные плавсредства. Одни из них напоминали корабли, другие – помесь подводной лодки и летающей тарелки. Третьи – вообще оказалось невозможно описать словами, настолько они были необычны и удивительны.

– Скандинавские маги, – вздумал заняться нашим образованием главный, – видели Путь и считали его ветвями дерева прорастающего сквозь миры. Иггдрасиль оно звалось. Верховный бог Один с его помощью получил мудрость и руны – основу магии. О! – прервал он речь, увидев, как под нами притормозило нечто вроде ванны для великана – металлическое, тяжелое на вид. При этом с колесом, точно у старинного парохода из американских фильмов. – О! – повторил он ещё раз. – Это за нами.

– Прекрасно. Я со вчера не мылся. Самое то – слазить в ванну на закате, – сыронизировал Валентин.

Август Денисович трижды топнул по полу, и тот со звоном ушёл вниз, вытянулся длинным хоботом, увлекая нас за собой. Мы понеслись точно по желобу аквапарка, визжа с непривычки. И со всего размаха плюхнулись в ванну. Ой, кажется, я себе что-то отбил!

– Слезь с моей руки, бегемотище! – пнула меня Элька.

Я поспешно отполз к борту. Старый эльф уже размахивал руками, убирая желоб. Тот гудел, нехотя втягивался в висячий шар корпуса 44-в, отсюда напоминавший просторный аквариум для взрослого кита.

Ванна оказалась не металлической, а выкрашенной чем-то вроде серебрянки. Звук от стука вышел вполне деревянным. Любознательный Валентин тут же принялся ощупывать и простукивать всё своей тростью. Я заметил – стоило ему потрогать какую-либо непонятную вещь, – он мигом разбирался, как её использовать. Без инструкции и посторонних объяснений.

Анюта с Элей устроились на скамье, Август Денисович отогнал от штурвала рыжую зеленоглазую эльфийку, на вид – настоящую ведьму, и рявкнул:

– Молодой человек, кто у нас за прокладку дороги отвечает? Ты? Вот иди сюда и учись.

Я послушно перебрался на нос и встал у штурвала. Люди, как я это корыто поведу по просторам неба?

– Это руль, – точно деревенскому дурачку указал мне эльф. – Левый рычаг – вперёд-назад, правый – вверх-вниз. Он же запускает колесо. Смотри и учись.

И я учился. Это действительно оказалось легко, если не считать качки. Если не учитывать, что Валентин перегнулся через борт и чуть не вывалился, когда подцепил тростью одно из волокон. То потрескивало, искрило и извивалось червяком.

Как бы это ни выглядело со стороны, путешествовать по небу оказалось абсолютно не в кайф – трясло и укачивало до тошноты, пока Август Денисович не посоветовал смотреть вдаль, а не на острый нос корабля. Рыжая ведьма не вмешивалась. Ей, похоже, было всё равно. Она раскрыла припрятанную книжку и, подвесив над страницей светляка, углубилась в чтение.

Я, наконец, освоился с управлением и поднял глаза. Солнце уже закатилось, оставив на западе гореть розовым узкую полоску неба. Небо загустело, вызвездилось, раздалось вширь и вглубь, открыв взору узкий пояс Млечного Пути. Свечение огней лежащего внизу города не доставало до нас, зато сияющие волокна несущей «ванну» реки загорелись золотом с голубоватыми прожилками по окоёму каждого жгутика. А вокруг…

Вокруг вспыхивали и гасли звёзды светлячков, похожих на огненных головастиков. В дальних завихрениях возникали потрясающе реалистичные миражи, расправляли театральные кулисы сияния, напоминающее северное, наискось, разрывая небосвод, проносились метеоры, на мгновение отзываясь болью в глазах.

Верхний Путь сам звенел – то тихо и грустно, как флейта Валентина, то гремел целым оркестром, скручивая судорогой несшие нас потоки энергии. «Это струны! – понял я. – Гигантские струны. Так звучит Земля».

Как и во время всех тренировок, во рту было чуть солоновато, щёки горели, ладони – сухие и горячие – сжимали штурвал. Казалось, отпусти я его, и на поверхности отполированного, покрытого причудливой резьбой дерева останутся чёрные ожоги – следы моих пальцев.

Струны Пути натянулись и ухнули вниз к объятому вечернему огнями городу – аж дух захватило. Я по-рыбьи распахнул рот и не получил свою порцию кислорода. Я задыхался весь спуск, пока под нами не раскрылись белые паруса многоэтажек новостройки. Вот корытце качнулось, выровнялось, и только тогда мои горящие лёгкие получили спасительный глоток воздуха.

– Неплохо для первого раза, – снисходительно согласился Август Денисович, некстати напомнив о себе. – Развернёшься во-он на том завихрении. И рули на крышу торгового центра, на стоянку.

Я послушно крутанул руль и выполнил все его указания. Рыжая ведьма проводила нас безразличным взглядом, с неохотой отложила книгу и встала у штурвала, уводя «ванну» в новое странствие.

– На козырьке над входом наш очередной быстрый проход, – продолжал наставлять пожилой эльф.

Он первым ступил на шаткий металл, взглянул вниз, прицеливаясь, и прыгнул. Пролетел три этажа, коснулся ногами пластикового козырька и исчез. Я поморгал, не веря своим глазам, которые, к тому же, оказывается, заросли неведомой плёночкой. И с опаской обернулся к Валентину. Защитник ободряюще кивнул. Эх, тяжела участь арбитра даже до подписания.

Следует присмотреться, различить чуть заметное мерцание темноты на козырьке. Плохо, что буквы вывески «Торговый центр Меридиан» (в мой рост величиной) и подсвеченные рекламные щиты на фасаде сбивают прицел.

Я мысленно пожелал себе удачи и шагнул с крыши. В глазах потемнело, уши заложило, как после ныряния или долгого простудного чихания. И вот уже я стою за киосками у старой зубной поликлиники. Август Денисович дожидался нас поближе к своему ателье.

– Молодой человек, я поседею, пока вы сподобитесь меня догнать, – посетовал эльф. – А я старше вас страшно сказать на сколько лет.

Я не ответил на его насмешку, тем более из-за киосков появились остальные арбитры.

– На сегодня всё. Завтра в то же время. – Август Денисович помахал рукой и пружинящей походкой, непривычной для его округлой фигуры и преклонного на вид возраста, направился к лесенке ателье.– Лицемер! – сказал, как выплюнул, вслед ему Валентин. – И всюду они такие же, во все времена.

– У тебя много поводов их не любить? – заинтересовалась Анютка.

– Накопилось, – защитник отстегнул скейт и бережно понёс его в руках к троллейбусной линии.

– Расскажи, – настаивала сестра. – Что плохого они сделали? Ведь в легендах…

– Всё красиво и благородно, знаю, – закончил за неё Флейтист. – В моей – тоже здорово. Пришёл мужик с дудочкой, увёл детей из города строить замок лесному королю. А сам тут же распрощался с собственной жизнью во благо малахольному королевичу, скудному в чародейских талантах. Голову мне отрубили и пир по этому поводу устроили. Нравится сказочка?

– Хм, – не нашлась что сказать Анюта.

– Или вот ещё история, – прорвало защитника. – В далёкой-далёкой стране служила людским королям ведьма-эльф. По-вашему, эльфийка. И была она жестока, как сотня палачей. Коварна и хитра, как миллион купцов. Прекрасна, как ни одна женщина на свете. Повелевала она духами Запредельного, демонами по-вашему, – снова пояснил Флейтист. – И по воле её строили демоны дворцы и мосты, разбивали сады, отражали натиски вражеских армий. Уважали, боялись и любили её тысячу лет, ибо была она не лишена справедливости. И я трудился под её началом, ведь ни один из демонов не смел ослушаться её приказа. Даже из Великой Семёрки, не то что простой воин. Вот такая сказочка.

Он вдруг обернулся к Эльке.

– Слабо тебе такое, маленькая экстрасенс?

– Это же сказочка, ты сам сказал, – фыркнула Элька. – Ты меня чему-нибудь дельному научи, демон.

– Научу, – легко согласился Валентин.

Мы подошли к проезжей части и дисциплинированно дождались зелёного света на светофоре, чтобы никто не помешал нам взобраться на скейт и прицепиться к проводам.

Уже дома, когда мама накормила нас троих (а мы поделились с Валентином) щами, варениками с засахаренной грушей и привезёнными от бабушки хрустящими кисло-сладкими яблоками, я изложил предложение Славика. Аня фыркнула и надулась. Ей идея с враньём родителям и укрывательством невесть где не понравилась сразу. Зато защитник задумчиво погонял последний вареник по тарелке и всё решил за нас:

– Лучше один раз соврать, чем потом родители будут звать сыном и дочкой оборотней. Я – за. Поэтому «поедете к родственникам» вы с Аней, как самые необученные. Не обижайся, Женя. Эля ещё себя покажет, она способная.

Услышав похвалу, Тихонова довольно задрала кверху веснушчатый нос.

– Я чародей, – продолжал защитник. – Женя, Аня, не бойтесь, – успокоил он. – Я прослежу за Славой. Он – туман лесной. Но я гораздо невесомей, легче и незаметнее его. Я родом оттуда, откуда приходят сны. Стоит мне пожелать – и он меня не почувствует. Женя, звони Славе сейчас, но не говори ничего напрямую. Намекни.

– Понял, не маленький, – всё-таки обиделся я. Но полез в карман за мобильником. – Алло, Вячеслав Игоревич, это Женя Щукин. Вы сегодня предлагали мне апгрейд компьютера сделать, звуковуху новую и прочее – почти даром, чтобы по сетке резаться и просто в игры играть прикольней было. Мы с Анютой посоветовались и решили – потянем по средствам.

Я отложил мобильник и сообщил замершим друзьям – он выехал, собирайте вещи.

Через десять минут мама открыла дверь Славику и ввергла меня в ступор, заявив ему:

– Где вы копаетесь? Дети уже заждались. Только не поздно ехать? – голос прозвучал неуверенно и жалобно.

– Глупости, Катя, какое поздно, – поддержал гостя отец. – Одиннадцати ещё нет. На вокзал задолго до полуночи приедут, билеты купят, а утром заселятся в гостиницу и вперёд – на осмотр достопримечательностей. Пусть покатаются, город посмотрят, себя покажут.

– Женя, Аня, вы сумки собрали или нет, копуши ленивые? – постучала в дверь мама.

Уже ничего не понимая, мы прошли мимо поблескивающих остекленевшими глазами родителей вслед за Славой, выбрались на лестничную площадку и затопотали вниз.

Славка не воспользовался быстрым проходом, не пожелал беспокоить магию города, делая след беглецов ещё ярче и понятней. В холодном сумраке ночи нас ждала легковая машина. «Рено» последней модели – понял я, приглядевшись.

Мать с отцом как ни в чём не бывало помогли погрузить вещи в багажник и помахали на прощание. Мне было очень неуютно под их взглядами. Анютка то ли вздохнула, то ли всхлипнула, и я взял сестру за руку.

Элька замерла рядом с долговязой фигурой Валентина и что-то быстро говорила, не глядя на нас. Защитник улыбался и кивал, постукивая кончиком трости по багажнику машины.

Слава повернул ключ зажигания, нажал на газ. Минута, и дом исчез из виду, унося пассажиров в манящую, обволакивающую темноту ночи. Фонари, вывески, фары – бесприютные огоньки нашего небольшого города пристально следили за скользящим по координатной сетке улиц авто. Из космоса спутник прослеживал маршрут, отмечая его красной точкой на экране навигатора.

Я кожей ощущал поворачивающиеся нам вслед камеры наблюдения, зелёные и алые огоньки магазинных и офисных сигнализаций, бледные лица ползущих по тротуарам прохожих.

В машине неожиданно ярко пахло луговыми цветами. Уже к концу пути я разглядел подвешенный над зеркалом открытый флакончик с эфирными маслами.

– Что ты им сказал? – не выдержала тишины сестра. – Они так легко нас отпустили.

– Вы едете на конкурс в Москву. Нечто вроде юношеского «Что? Где? Когда?». В школе и институте уверены в этом же. Если понадобится – напечатаю грамоты участников. Не проблема.

Мы остановились у старого двухэтажного дома, огороженного высоким металлическим забором без каких-либо художественных изысков. Жёлтый свет фонарей не пробивался через парк, зато луна постаралась на славу, раскидав яркие пятна серебристо-белого света по бледно-голубой стене. Первый этаж, как я разглядел сквозь прутья, был сложен из кирпича. Второй – деревянный. Выходит, Славка привёз нас в историческую часть города, к купеческой усадьбе. До неё ещё не добрались руки реставраторов, послушно меняющих облик города по воле нового губернатора. И, наверно, уже не доберутся. Не пустят их. Позади дома расплескалось золотое зарево, уносясь ввысь тонким ответвлением Пути.

– Аня, Женя, это единственный оплот покоя в городе – дом моего прапрадеда. Я в нём родился и вырос. Тут изумительный яблоневый садик, по которому бродят мои несбывшиеся детские грёзы, – с гордостью и затаённой болью в голосе начал он экскурсию, отпирая ворота. – Магия города и леса бессильны, ибо здесь Верхний Путь сливается с Нижним. Прямо в саду. Да о чём я, вы же видите! Я поселю вас на чердаке. Родители почти не бывают там, а если я почарую – и не вспомнят о его существовании в ближайшие пару недель. Родители – гораздо больше люди, чем эльфы. Оба почти лишены Дара. Отец – художник. Мать – поэтесса, в свободное от сочинительства время работает дизайнером. Вас они не заметят, даже если столкнётесь нос к носу.

Скрипнули качели, когда с них клубком скатился тяжёлый белый котяра. Не крыльце замер на вечной вахте деревянный конь на каталке. По перилам вился полузасохший хмель.

Мы поднялись по лестнице и погрузились в тёмное тепло дома, не опасаясь на что-нибудь наткнуться – ночное зрение, благодаря выросшей на глазах плёнке было у каждого.

Ковёр на деревянной лестнице приглушал звук шагов. Еле уловимый запах масляной краски витал в воздухе. В гостиной на втором этаже возле пианино разрослось лимонное дерево, уже достаточно взрослое, чтобы хвастаться гостям тяжелыми душистыми плодами – вполне сочными и едко-кислыми. Выросло под вальсы Шопена, уткнулось в потолок, покрытый дубовыми резными плитами, и не стремится к большему.

Из гостиной мы попали в библиотеку и уже оттуда – по неприметной приставной лесенке на чердак, где вопреки ожиданиям не обнаружилось и намёка на пыль или паутину. Городские, оказывается, очень любят порядок.

Раскладушка у полукруглого окна, гамак под потолком, книги, не нашедшие достойного места в библиотеке, и картины, которые Славкин отец счёл недостаточно гениальными – вот и вся обстановка. Но не это првлекало внимание. Почти вплотную к окну прижимался бурлящий протуберанцами огненный столб Пути. Он распускал щупальца на крышу дома, облизывал ветви старых яблонь, ломящихся от обилия урожая.

– С едой будет не очень, – сразу предупредил нас заговорщик. – Только консервы. Удобства, к счастью, имеются. Дед некогда затевал обустройство чердака: провёл воду и канализацию – вон дверка слева. Свет тоже есть, но пользоваться им нельзя – заметят. Прочих благ вроде телевизора или Интернета не предусмотрено. Опасно, должны понимать.

Мы понимали. В представлении родителей мы уже едем в Москву. Мобильники Славка у нас отобрал, объяснил – не стоит искушать судьбу.

После полуночи мы распрощались с благодетелем и завалились спать – я в гамаке. Аня – на раскладушке. И на том спасибо. Заглушить бы теперь кипящие в головах мысли…

Эля Тихонова

– Мы их проводили, пора заняться собой, – сообщил Эле Валентин, потирая унизанные перстнями пальцы. – Я отыскал свой артефакт.

Он отодвинул полу пиджака и продемонстрировал на поясе резные ножны, украшенные крупными кроваво-алыми камнями.

– За одни ножны можно полгорода приобрести, – похвастался он. – Клинок кожу режет, дерево, металл и даже камень. Написанное им на воде держится пару минут. Подозреваю, даже струны Пути разорвёт.

– Предлагаешь проверить? – без энтузиазма поинтересовалась Тихонова.

Близилась полночь – время тёмное во всех отношениях и не менее загадочное. «Бабушка, например, полночь любит, – отчего-то подумала Эля. – Она говорит – в это время Запредельное ближе подбирается, границы мира истончаются, чары ложатся легче. Мне бы научиться, как бабушка…»

– А ты спать собралась? – насмешливо посмотрел на неё защитник.

– Отдохнём, когда не вздохнём, как наш бэжэдэшник вещает, – пробормотала девочка.

Шутка вышла слишком зловещей. Не вздохнут они уже двадцать первого, если ничего дельного не придумают.

– Идём. Надо что-то брать: деньги там, тёплые вещи? – Эля зябко поёжилась. Холодно не было, скорее неуютно.

– Не думаю. Прокатимся без глупостей. Родители твоего отсутствия не заметят – гарантирую. Одного не пойму, как ваш Славик увёл со двора сторожевых химер?