Истинное мужество. Реальные истории о героизме и мастерстве выживания, сформировавшие мою личность Гриллс Беар
Уже из шлюпки Ян Балсруд попытался обстрелять из пулемета немецкий катер, но огонь прекратился лишь на несколько секунд, а потом обрушился с новой силой. Немцы отлично видели шлюпки со спецотрядом, пулеметные очереди оставляли на бортах крупные отверстия, и шлюпки вскоре стали тонуть.
У команды был выбор: остановиться и ждать, когда пули разорвут их тела в клочья, или добираться до берега вплавь. Расстояние было метров шестьдесят, но вода была холодной и местами покрыта льдом.
Однако солдаты рискнули.
Огонь не прекращался, и каждый из них плыл, готовый в любую минуту получить пулю в спину или в затылок.
Невероятно, но им удалось доплыть до берега. Когда Ян уже выбрался на песок, один из его товарищей был убит выстрелом в голову.
Однако Ян понимал, что не должен останавливаться. Он бросился к скалам, где можно было укрыться, и только тогда обернулся. Все члены команды лежали лицом вниз на песчаном берегу. Оглядевшись, Ян понял, что окружен солдатами гестапо и они приближаются.
У него не было времени на размышления. Разглядев покрытый снегом овраг, он бросился вверх, в горы. Гестаповцы шли за ним по пятам. Пули свистели у самого уха. Ян вытащил пистолет и, когда из-за камня показался солдат, убил его первым же выстрелом. Второго он ранил.
Преодолев крутой овраг, Ян получил возможность оглядеться и оценить обстановку. Берег внизу был полон нацистов. Положение его было плачевным: он потерял в воде один ботинок, кроме того, пуля попала в ногу, и он лишился большого пальца. Из раны текла кровь, окрашивая снег вокруг в красный цвет. Нога была почти отморожена.
Форма его казалась черной и хорошо выделялась на фоне снега, на котором за ним оставался красный след. Он был легкой добычей для немецких солдат.
И Ян принял единственно верное решение из всех возможных. Он решил бороться за жизнь.
С отмороженной, кровоточащей ногой, обезумевший от страха Ян прошел весь остров от одного берега до другого. Неподалеку на востоке он увидел еще один остров и задумался: возможно ли добраться туда вплавь? Впрочем, выбор у него был невелик, долго прятаться от нацистов он не сможет.
Ян принял решение отдать свое замерзшее тело на милость ледяного моря.
Этот заплыв был невероятно сложным. Ночь выдалась безлунной, тело замерзало, мышцы отказывались повиноваться. Но в конце концов волны выбросили его на берег, где его нашли две девочки и отвели к матери.
Услышав, что произошло с Яном, мать девочек поняла, что нацисты будут искать солдата на ближайших островах. Согласие приютить его в своем доме означало смерть для всей семьи. Жизнь Яна зависела теперь от них.
Однако женщина была сделана из более прочного материала, нежели лавочник. Она обработала ногу Яна, дала ему сухую одежду и обувь, а потом накормила и напоила. Они оба понимали, что оставаться в доме безопасно всего каких-то несколько часов. Нацисты придут уже утром.
Маленькие острова не лучшее место, чтобы укрыться. Яну было необходимо добраться до материка. Возможно, потом ему удалось бы перебраться на юг, в сохранявшую нейтралитет Швецию. Когда вернулся сын женщины, он рассказал, что сосед планирует отправиться в Тромсё и может взять Яна с собой.
Сын женщины и Ян вышли из дома в предрассветные часы следующего дня, но, когда добрались до дома соседа, выяснилось, что тот уже уехал. Жена его дала Яну немного еды. Он понял, что теперь у него нет выхода, кроме как двигаться на юг острова, откуда, возможно, ему удастся перебраться на материк.
Однако Ян не представлял, по какой местности ему предстоит передвигаться. Остров был гористый и покрыт снегом. На Яне были резиновые сапоги, а рана на месте отстреленного пальца доставляла боль, от которой темнело в глазах. Одежда вскоре вновь промокла. Снег лежал толстым слоем, но все же Яну удавалось каким-то образом продвигаться вперед, минуя опасность, которая подстерегает в этих обледенелых горах на каждом шагу.
Каждое движение давалось ему с огромным трудом, но он шел, зная, что это единственный шанс скрыться от нацистов. Мужество и стойкость помогли Яну добраться до юга острова. Местные жители отнеслись к нему с сочувствием, дали приют и посоветовали обратиться к местному телефонисту, сказав, что тот поможет перебраться на материк.
Так и случилось. С ними отправился и семидесятивосьмилетний отец телефониста — суровый моряк, которого не пугал путь в десять миль в открытом море темной штормовой ночью, как и возможность быть схваченным нацистами и расстрелянным, если их план не удастся. Высадив Яна на берегу материковой части страны, жители острова дали ему пару лыж и затем вновь повернули лицом к бушующему морю, чтобы пуститься в обратный путь.
И опять Яна приютили на ночь добродушные местные жители. Он объяснил им, что хочет перебраться на юг, в Швецию. Один человек сказал, что единственный способ уйти от нацистов — перейти Люнгенские Альпы, огромный заснеженный горный хребет. Однако решиться на такое в это время года может лишь сумасшедший. Это равносильно самоубийству. Впрочем, и остаться здесь — все равно что смириться со смертью.
Ян встал на лыжи и направился в сторону гор.
Ему предстояло пройти мимо немецкого гарнизона и патруля. Фашисты охраняли дорогу и ее окрестности, проскочить незамеченным было невозможно. Мастерски ходивший на лыжах Ян решил ринуться прямо сквозь ограждения на глазах у патруля, чем застал врага врасплох. Солдаты не ожидали, что человек промчится мимо со скоростью пули. Они бросились в погоню. Однако Ян был норвежцем, а значит, человеком волевым. Ему удалось оторваться от немцев и скрыться в горах.
Пока все складывалось удачно. На высокой скорости он прошел 30 километров, но погода внезапно испортилась. Все вокруг заволокло туманом, видимость была не больше пяти метров. Пришлось снять лыжи и дальше идти пешком. Ветер поднял в воздух хлопья снега, заставляя прикрывать глаза и нос, чтобы не ослепнуть и не задохнуться. Тело заледенело, борода покрылась инеем, но Ян продолжал идти, понимая, что остановиться в такую погоду и заснуть означает погибнуть.
Четыре изнурительных дня и ночи он шел наугад по заснеженным горам.
А потом Ян попал в лавину.
Он упал и катился вниз все быстрее и быстрее, снег облепил его со всех сторон.
Попав в лавину, выжить невозможно, таких случаев нет в истории.
Но Ян выжил.
Однако состояние его было хуже некуда. Он отморозил руки и ноги, почти полностью ослеп, лыжи превратились в щепки, кроме того, он потерял рюкзак с запасом пищи.
Но он продолжал идти, спотыкаясь и падая, не имея представления о том, где находится.
Вскоре начались галлюцинации. Перед невидящими глазами возникали страшные картины погони. Однако здравомыслие подсказывало ему идти и не останавливаться, чтобы не заснуть.
По счастливой случайности он наткнулся на бревенчатую избушку.
Ворвавшись в нее, он упал на пол прямо перед сидящей за обеденным столом семьей.
И опять Яну повезло. В доме жил глава местного поселения по имени Мариус. Здесь, в крошечной деревне на берегу Северного моря, кишащей немецкими солдатами, нашелся человек, который, рискуя жизнью, согласился помочь Яну.
Члены семьи Мариуса массировали обмороженные ноги и руки Яна, пока тот спал. Конечности удалось вернуть к жизни, но все же они были в очень плохом состоянии. Яну дали еду и спрятали в дальнем углу сарая. Там он пролежал в бессознательном состоянии больше недели, мучимый болями в руках, ногах и глазах, впрочем, зрение стало понемногу возвращаться. Однако его присутствие подвергало семью Мариуса огромной опасности, предстояло как можно скорее выбираться из деревни.
Проблема состояла в том, что Ян не мог ходить.
Мариус доверил его двум своим друзьям. Те ночью перенесли его на носилках к маленькой лодке на озере, а затем перевезли на другой берег в заброшенную избушку, находившуюся в четырех милях от ближайшего жилья. Там, как они надеялись, Ян мог оставаться некоторое время в безопасности.
Мариус обещал вернуться через несколько дней и проведать его. Оставшись в одиночестве, Ян только ел и спал, давая организму возможность отдохнуть и подкопить сил для дальнейшего похода.
Он был всего в 40 километрах от Швеции, но, если учитывать его состояние, это было равносильно нахождению на другом конце Земли.
Одного взгляда на ноги Яну оказалось достаточно, чтобы понять, насколько плачевно его положение.
Пальцы почернели, он не мог шевелить ими и совсем не чувствовал. При касании кожа легко слезала, из-под нее текла дурно пахнущая черная жидкость.
Прошло два дня. Три. Четыре.
Жар не проходил, Ян бредил. Приходя в сознание, он ощущал лишь невыносимую боль, начинавшуюся в ногах и распространявшуюся на все тело. Он думал о том, что зараженная кровь поднимается от пальцев и циркулирует по всему телу. Если мысли его верны, надо пустить кровь.
Разумеется, в его распоряжении не было никаких хирургических инструментов, только перочинный нож. С помощью острого лезвия он проткнул гниющую плоть каждого пальца, позволив смеси гноя и крови залить небольшую кровать.
Ян метался между жизнью и смертью. Он был уверен, что немцы поймали и расстреляли Мариуса.
Однако тот избежал плена и разрабатывал для Яна новый маршрут, предполагавший очередное восхождение в горы. Вскоре Мариус пришел в избушку, но нашел в ней человека, явно не способного воплотить его план.
Ян лежал бледный, с отсутствующим взглядом. Ноги обернуты одеялом, пропитанным кровью. Мариус, как мог, промыл раны от гноя, напоил Яна горячим чаем и накормил. Пришлось опять оставлять солдата одного и возвращаться в деревню. Срочно требовался новый план.
В скором времени такой план был готов. Рискованный, сложно выполнимый, пожалуй, немного сумасшедший, но это был единственный шанс для Яна, и Мариус приступил к его осуществлению.
Первой задачей было поднять Яна в санях на замерзшее плато на высоте 900 метров. Там его встретят другие люди и помогут спуститься вниз и пересечь границу Швеции.
Везти раненого человека вниз с горы невероятно сложно, но поднять его наверх еще сложнее. Ян был так плох, что Мариус и трое его друзей беспокоились, что путешествие и вовсе его убьет. Впрочем, в избушке он умер бы еще быстрее. Другого варианта у них не было.
Мужчины завернули Яна в одеяло и положили в спальный мешок, затем привязали к саням и ночью потащили с помощью тросов в гору. Подъем был крутым, они разработали целую систему страховки, но все же продвигались очень медленно. Ян провел большую часть пути без сознания, иногда сани ехали так, что голова его была ниже ног, потом сани переворачивали, кровь вновь приливала к ногам и начинала сочиться из почерневших пальцев.
Лицо Яна порой искажали предсмертные муки, но он заставлял себя прийти в сознание и терпеть. Мужчины из последних сил тащили сани все выше, в то время как Ян корчился в судорогах от невыносимой боли, измученный усталостью и страхом.
Каким-то образом у них все получилось.
Насколько устали, люди почувствовали, только оказавшись на плато на высоте 900 метров. Это было завораживающей красоты место. Горные пики, простирающиеся на восток до самого горизонта, никаких признаков человека или животного, лишь обледеневшие камни, снег и пронизывающий ветер, способный лишить жизни каждого, кто безрассудно решит здесь задержаться.
Радость вскоре сменилась отчаянием. Люди, которым предстояло доставить Яна к границе, так и не появились. Мужчины оставили Яна на санях и исследовали плато. Становилось очевидно, что их план о на грани срыва.
Мариус и его друзья слишком долго отсутствовали в деревне, немцы могли заметить это и заподозрить неладное. Помимо того что у них не было времени а; везти сани с Яном вниз, у них не было на это и сил. Ян все понимал. Он слышал, как Мариус говорил друзьям, что отправит записку людям, которые следующей ночью придут и заберут его, но не очень в это верил.
Ян знал, что остается единственный выход — оставить его здесь с небольшим запасом еды и бутылкой а бренди. Здесь, вдали от цивилизации, где он неминуемо замерзнет и умрет.
Ян опять остался в горах один. Из последних сил цепляясь за жизнь. Не в состоянии сделать и шага.
Никто не пришел ему на помощь ни этой ночью, ни следующей. Прежде чем уйти, Мариус и его друзья вырыли для Яна яму в снегу и оставили небольшой запас провизии. Очень похоже на снежную могилу, но так он мог уберечься от ветра. Спать он не решался из-за сильного холода. Намокшее одеяло и спальный мешок стали твердыми, сверху их припорошил слой снега. Вскоре уже и лицо его было под слоем снега. На поверхности выл морозный ветер.
Так прошел день, потом ночь. Потом неделя.
Десять дней.
Потом вновь появился Мариус, не надеявшийся найти Яна живым. Но, к его удивлению, Ян не умер. Мариус освободил его из снежного плена, накормил и объяснил, что парней с той стороны горы задержала плохая погода. Они обязательно еще раз попробуют подняться в горы, когда буря утихнет.
Однако, когда это произойдет, никто не знал.
Яну оставалось лишь ждать этот день.
И он стал ждать. Видимо, его дух поддерживала закалка бойца спецподразделения. Еще сорок восемь часов он терпел боль и холод. Люди пришли ему на помощь лишь через два дня. Они откопали санки с полуживым Яном и двинулись в путь по плато.
Непогода обрушила на них имеющиеся в ее запасе средства. Метель поднялась страшная, ветер дул, кажется, со всех сторон. Стало ясно, что двигаться дальше невозможно. Безопаснее переждать бурю на плато, чем пытаться спуститься с санями с горы.
Яна оставили в небольшой пещере, защищавшей его от ветра, дали еды и обещали вернуться при первой благоприятной возможности.
Он вновь остался один.
В таком состоянии он провел еще три недели.
Во многом новое убежище было хуже снежной ямы — более открытое, следовательно, более продуваемое и холодное. Впрочем, в нем было просторнее. Это означало, что он мог вытащить ноги из спального мешка и осмотреть их. От вида почерневших, сочащихся гноем и издававших отвратительный запах конечностей его чуть не стошнило.
Ян смирился с тем, что, если будет суждено добраться до больницы, ему отрежут обе ступни. Однако сейчас его больше волновала вероятность гангрены, инфекция могла распространиться выше. Он решил, что выпустить гной, как он делал раньше, будет недостаточно, необходимы более радикальные меры.
Ян достал перочинный нож. Используя коньяк в качестве анестезии, он три дня медленно разрезал мышцы, сухожилия, пилил кости, чтобы избавить свое тело от оставшихся девяти пальцев. Он ампутировал каждый из них, затем смазал раны рыбьим жиром и перебинтовал полосками ткани, разорвав одно одеяло.
Ян Балсруд провел на обледенелом плато двадцать семь дней и ночей. Он был спасен местными жителями и с помощью оленей спущен с горы и перевезен в Швецию. Но даже заключительная, самая благополучная часть этой истории была полна опасности. Немецкий патруль заметил, что они приближаются к границе, и открыл огонь. Обессилевший Ян был вынужден взять в руки оружие.
Несмотря ни на что, Ян выжил и лечился в больнице шведского Красного Креста. Он потерял пальцы ног, едва уцелел, но самое удивительное, что он никогда не падал духом. Вернувшись в Англию, Ян научился ходить. Удивительно, но после всех ужасов войны его самым большим желанием было вовсе не вести тихую, спокойную жизнь. Он по-прежнему сохранил тягу к приключениям и к концу войны вернулся на военную службу. В 1945 году Ян Балсруд опять работал в качестве тайного агента на территории Норвегии.
С точки зрения способности выживать, пройдя через все ужасы ада, Ян Балсруд, несомненно, является одним из величайших героев войны. Его стойкость, бесспорно, стала примером истинного мужества.
Луи Замперини:
Кораблекрушение, спасение, пытки, возрождение
Пока живем, надеемся.
Луи Замперини
Существуют разные типы мужества: терпеть лишения, брошенные судьбой на твоем жизненном пути, иметь смелость взглянуть в глаза своим страхам и контролировать их. Существует также мужество быть солдатом.
Есть и другой, неприметный вид храбрости. Пожалуй, это качество требует больших сил, чем остальные. Разумеется, оно реже встречается. Закончив читать рассказ о Луи Замперини, полагаю, вы поймете, о чем я.
Вторая мировая война была временем, когда заурядные люди совершали невероятные поступки. Молодой Замперини был далек от экстраординарности, если не считать его умения попадать в неприятности. Он был своенравным и непослушным ребенком. К восьми годам уже курил и употреблял алкоголь, а вскоре стал опытным вором. Всей полиции города Торранса, штат Калифорния, было хорошо известно имя Луи Замперини.
Короче говоря, он не был похож на молодого человека, способного на подвиг.
В подростковом возрасте Луи круто изменил свою жизнь. Он стал чемпионом в беге на длинные дистанции и получил право участвовать в Олимпийских играх 1936 года в Берлине. Сделав в самом конце мощный рывок, он финишировал восьмым на дистанции 5000 метров. До призового места далеко, но все же Луи был самым быстрым американцем, и его выступление заинтересовало Адольфа Гитлера, который пожелал с ним встретиться.
— А, — произнес Гитлер, пожимая Луи руку, — парень, умеющий быстро финишировать.
Замперини не был высокого мнения о фюрере, его одобрение не много значило, но все же успех заставил молодого человека окончательно забыть о преступном прошлом. Чтобы поставить точку, он забрался на пятидесятиметровый флагшток Рейхсканцелярии и украл нацистскую свастику — сувенир Олимпиады, который потом хранил всю жизнь.
Замперини бросил вызов Гитлеру. Как и большинство его товарищей — американцев, вскоре он будет призван сделать это вновь…
Луи Замперини мечтал принять участие в Олимпийских играх 1940 года в Токио, но этому не суждено было случиться. На пути встала война. Замперини понял, что карьера его вновь круто меняется. Он обучался на бомбардира американских ВВС, потом стал членом экипажа тяжелого бомбардировщика В-24 в части, дислоцировавшейся на Гавайях.
27 мая 1943 года его жизнь вновь изменилась.
Около Пальмиры, в северной части Тихого океана, разбился американский самолет. Экипажу Замперини было приказано начать поисково-спасательную операцию. Но, преодолев 1300 километров к югу от Гавайев, они столкнулись с трудностями. Отказал один из двигателей В-24. Поддавшись панике, член экипажа случайно отключил второй. Положение становилось опасным. Самолет начал терять высоту.
Представьте, какова была сила его удара о воду. Машина взорвалась и развалилась на части, словно разбилась о скалу. Позже Замперини сравнивал это с ударом по голове кувалдой. Его спасение можно считать настоящим чудом.
Когда вода скрыла останки самолета, Луи потерял сознание, но через мгновение пришел в себя и понял, что может утонуть, затягиваемый в бездну обломками боевого В-24. Каким-то образом ему удалось высвободиться, при этом он содрал почти всю кожу со спины. Оказавшись на поверхности, он увидел дым, кровь и куски деформированного железа. Из одиннадцати членов экипажа выжили еще двое: пилот Рассел Филлипс и хвостовой стрелок Фрэнсис Макнамара. Филлипс был очень плох. Кровь хлестала из его сонной артерии, и Замперини с трудом вытащил товарища из воды на спасательный плот. После ужасной авиакатастрофы все трое должны были благодарить Бога, что им посчастливилось выжить.
Да, они выжили, но их положение отнюдь не было безопасным. Пожалуй, все стало еще хуже. И самое ужасное ждало впереди.
Их очень скоро нашли акулы, привлеченные запахом разлившейся по поверхности крови. Позже Замперини вспоминал, как эти хищные твари подталкивали резиновый плот снизу, тот раскачивался, терял устойчивость, и людям приходилось отбиваться от акул веслами. Угроза нападения хищников была постоянной, но куда страшнее были жажда, голод и переохлаждение. На спасательном плоту хранился небольшой запас самого необходимого: шоколадные батончики, немного воды, сигнальные ракеты, клещи, рыболовные крючки и веревка. В шоколаде содержались все необходимые для поддержания сил вещества, но выжившие могли себе позволить съедать лишь по одному куску в день. Следующей ночью Макнамара съел весь запас, оставив товарищей ни с чем.
Воды хватило меньше чем на неделю. Невероятно сложно мучиться от жажды в океане, зная, что воду из-за борта нельзя пить. Во время дождя удалось набрать немного воды в банки, но все же предстояло искать другой способ утолить жажду. Они ловили ш морских птиц, по неосторожности опустившихся на плот, — в том числе и альбатросов — и ели сырое мясо, глаза, пили кровь.
Однажды Замперини поймал альбатроса, свернул ему шею и держал его над открытым ртом едва живого Филлипса, пока вся горячая, густая кровь не вылилась тому в рот и не смочила пересохшее горло. Но даже с учетом пойманных птиц и рыб еды катастрофически не хватало. Все трое очень похудели, и тела, израсходовавшие запас жира, стали слабеть. Приходилось проявлять изобретательность. Как-то раз Замперини ухватил за хвост акулу полутора метров длиной, та извивалась и щелкала челюстями, пытаясь напасть на людей. Тогда Филлипс сунул ей в рот жестяную банку, а Луи, проткнув глаз клещами, повредил мозг. Хищник был повержен.
К счастью, Замперини знал, что мясо акулы нельзя есть сырым, исключение составляла печень, в которой много необходимых для поддержания человеческой жизни элементов. Они устроили себе настоящий пир и жадно съели теплые куски окровавленной печени.
Шли дни и ночи. Плот носило в открытом океане. Люди изо всех сил цеплялись за жизнь. Но ситуации суждено было измениться к худшему.
Через двадцать семь дней дрейфа в небе показался японский военный самолет. Разумеется, их не могли не заметить, и последующие сорок пять минут плот подвергся мощнейшему обстрелу, благо был легкой добычей, люди — словно утки в большом пруду.
Замперини нырнул, стараясь погрузиться как можно глубже, чтобы его не настигли пули, врезавшиеся сквозь плот в воду. Вынырнув, он принялся отбиваться от акул, нещадно колотя их по носу и жабрам.
У Филлипса и Макнамары не было на это сил, поэтому они лежали на плоту в ожидании смерти. Просто чудо, что в них не попала ни одна пуля японцев, хотя они буквально изрешетили плот.
Это лишь раззадорило акул, ожидавших, когда добыча свалится в воду.
Самолет скрылся из вида, а Луи впервые в жизни поймал себя на том, что бормочет молитву. Он заключил с Богом соглашение: «Если Ты поможешь мне спастись, моя душа навсегда будет принадлежать Тебе». Это была молитва отчаявшегося человека.
Луи принялся латать плот, поочередно заклеивая одну дыру за другой. Он знал: если у него не получится, их неминуемо сожрут акулы.
Макнамара скончался на тридцать третий день. К тому моменту он уже был похож на мумию — скелет, обтянутый кожей. Товарищи произнесли несколько соответствующих моменту слов и столкнули тело за борт. Теперь их осталось двое.
Невероятно, но, несмотря на полученные во время катастрофы страшные травмы, Филлипс еще держался. Плот качался на волнах, а люди не представляли, куда они плывут и что с ними будет. Прошли еще две недели, показавшиеся Замперини месяцами. И вот на сорок седьмой день они увидели землю. Плот проплыл на юго-запад почти 2000 миль. Люди выдержали самое долгое в истории путешествие на спасательном плоту.
Теперь они приближались к Маршалловым островам. Переполнявшее их счастье невозможно описать. Однако надеяться на то, что трудности позади, было еще слишком рано.
На самом деле они плыли в настоящий ад.
Маршалловы острова контролировались японцами. Замперини и Филлипс были схвачены японскими солдатами и связаны.
Им удалось выжить, но теперь они находились в руках врагов и были доставлены на «остров пыток».
На самом деле он назывался Кваджалейн и находился в 4000 километров к юго-западу от Гавайев. Не самое лучшее место для окончания путешествия Замперини и Филлипса. Здесь нашли свою смерть девять американских морских пехотинцев. Они были замучены до полусмерти, а потом обезглавлены самурайским мечом. Последующие шесть недель Замперини и Филлипса пытали и избивали, каждый день мог стать для товарищей последним. В глубине души Луи желал, чтобы так оно и было.
Его держали в камере 2 метра длиной, 2 — высотой и 80 сантиметров шириной. В углу была дыра, служившая отхожим местом, кишащая червями и личинками. В дни, когда его не пытали и не били, заставляли лечь лицом в отверстие. В качестве еды давали отбросы, которые не стали бы есть свиньи, и ему приходилось ползать по полу, собирая куски пищи.
Диарея не прекращалась. Из заднего прохода постоянно сочилась слизь. Все тело от макушки до кончиков пальцев невыносимо болело. В день передышки от пыток охранники вонзали в его тело заостренные палки, над ним проводили медицинские опыты, вводили экспериментальные препараты. Но хуже всего, что враги лишили его человеческого достоинства. Лишили надежды.
Через две недели Замперини и Филлипса посадили в лодку, взявшую курс на Японию. В последующие двадцать пять месяцев Замперини предстоит познать все ужасы жизни в одном из трех самых страшных японских лагерей для военнопленных. Условия содержания были кошмарными. Пленные, с точки зрения японцев, были отбросами, ничтожествами, их существование должно стать наказанием за утраченную честь.
Заключенные спали на деревянных нарах, по которым ползали клопы и вши, время от времени кусавшие их по ночам. Одного этого было достаточно, чтобы свести человека с ума. Но это было раньше, до перевода Замперини в лагерь Омори в Токийском заливе — там Луи познакомился с Птицей.
Его имя было Мацухиро Ватанабе. Позже его имя внесли в список генерала Макартура как одного из сорока наиболее опасных военных преступников Японии. Он лично постарался, чтобы пытки и унижения, приходящиеся на долю Замперини, были особенно жестокими. На Земле найдется немного людей, способных вынести такое.
Все началось с избиения. Птица в основном использовал кулаки или палку. Иногда он применял бамбуковую палку для кендо длиной с бейсбольную биту. Если Замперини не мог стоять по стойке «смирно», Ватанабе снимал ремень с пряжкой, весом более 500 граммов, и со всей силы бил пленного по голове. Замперини поднимался, и удар наносился снова.
Как-то Ватанабе десять дней лично бил Замперини ежедневно, в течение всего дня.
Птица издевался не только над телами, но и над умами заключенных. Их жизнь проходила в непосильном труде, исключений не делали ни для кого, даже для тяжелобольных. Человек обязан работать, пока не упадет. А если упадет, его изобьют и заставят работать еще больше. Заключенные были вынуждены и в снег, и в дождь два раза в день проходить две мили до сталелитейного завода босиком. Зачем? Если Птица увидит, что у них грязная обувь, он заставит их чистить ее языком.
Уборные были отвратительными. Когда они переполнялись, людей заставляли черпать фекалии голыми руками и разбрасывать по полям в качестве удобрений. А случалось это каждый раз, когда шел дождь. Тогда Птица заставлял их еще и слизывать грязь с подошв.
— Или сдохнешь, — добавлял он.
Тот день начался вполне обычно. Охранник приказал заключенным построиться, все решили, что им предстоит ознакомиться с новыми бесчеловечными правилами.
Однако они ошибались.
Им сообщили, что война закончена.
Сначала Замперини не поверил, но им велели написать слово «лагерь» на крышах бараков и отправляться мыться к реке.
Это что-то значило.
И на этот раз люди все поняли правильно.
Над их головами пролетел американский военный самолет, сигнальными огнями он сообщал на азбуке Морзе: «Война закончена».
Замперини с оставшимися в живых товарищами — в том числе и Филлипсом — получил пропуск на выход из ада.
Вернувшись в Америку, Луи Замперини женился на красивой девушке, в которую влюбился до начала войны. Но годы мучений и истязаний оказали большое влияние на его психику.
Несмотря на то что мир приветствовал героев войны, большинство их все же остались незамеченными.
Подобное случается и в наши дни, когда солдаты возвращаются домой и хранят воспоминания о том ужасе, который им пришлось пережить. Сейчас у этого явления есть название: посттравматический стресс.
Неудивительно, что после всех кошмаров Луи был в очень плохом психологическом состоянии.
Он стал пить. Каждую ночь ему снились пытки и издевательства, а также люди, из-за которых он все это вытерпел.
Особенно часто снился Птица.
Садисты-охранники являлись во сне каждый день, наполняя душу ненавистью и жаждой мести, а они не самые лучшие советчики и, безусловно, способны отравить человеку жизнь. Уверен, никто не осмелится осудить Замперини за то, что он поддался чувствам. Чтобы прозреть, ему потребуется помощь силы более могущественной, чем людская.
В 1949 году отчаявшаяся молодая жена отвела мужа на встречу с молодым евангельским христианином Билли Грэмом. Луи кипел от гнева, слушая проповедь о всепрощении. Но внезапно что-то произошло. В голове вспыхнула молния, и он вспомнил, как тогда, на плоту, молил Бога, чтобы японский бомбардировщик улетел.
«Если Ты поможешь мне спастись, моя душа навсегда будет принадлежать Тебе».
Луи Замперини понял, что должен простить своих мучителей. И не только мысленно, но и лично.
В 1950 году Замперини отправился в Японию, где встретился со многими охранниками, терроризировавшими заключенных в лагерях для военнопленных. Он сказал им, что не держит на них зла. И он говорил это от чистого сердца. Постепенно он почувствовал, как ему становится легче. В своей автобиографии он писал: «Прощая, человек никогда не вспоминает о прошлом. Вы простили и забыли, будто этого никогда и не было. Истинное прощение всегда полное, всецелое».
Но как же Птица? Встречался ли Замперини со своим ненавистным мучителем? Можете себе представить, как он встал перед ним и сказал, что не держит зла за все, что тот ему сделал? Замперини очень этого желал и не раз пытался исполнить. Но Птица не согласился на встречу. Вероятно, не мог выслушать от Луи слова о прощении. Столкнуться с таким великодушием было выше его сил.
Замперини же достойно завершил главное путешествие в своей жизни.
Жизнь Луи Замперини была примером мужества и выносливости.
Мужества выжить, брошенным на произвол судьбы посреди океана, и силы духа вытерпеть боль, страдания и нечеловеческое унижение от охранников в лагере для военнопленных.
Но мужество, проявленное в годы войны, вполне сопоставимо с подвигом, совершенным в мирное время. Пожалуй, умение прощать требует больше душевной силы, чем борьба на поле боя. Для поддержания мира необходимо больше стойкости, чем для продолжения войны. Кто из нас способен пожать руку врагу, нанесшему тебе не одну душевную и физическую рану, и забыть о прошлом, словно этого никогда не было? Луи Замперини сделал это. Для меня его поступок — проявление наивысшей храбрости.
Алистер Уркварт:
«Больше они такого с ними не сделают»
Я знаю, что человек должен жить, не обращая внимания на то, какие сложности подбрасывает ему жизнь.
Надо всегда помнить о том хорошем, что непременно ждет нас впереди.
Алистер Уркварт
Ели вы отправитесь в Броти-Ферри недалеко от Данти в Шотландии, вам может посчастливиться встретить Алистера Уркварта. Уверен, этот человек показался бы вам ничем не примечательным, самым обычным пенсионером. Он живет в многоквартирном доме для пенсионеров, помогает другим освоить компьютер, а после обеда ходит на танцы.
Он счастлив, что живет так уже более шестидесяти лет, и ничего не требует от жизни. Даже его жена не знала о том, что ему довелось пережить во время Второй мировой войны. А на его долю выпали события, несомненно сломавшие бы человека более слабого.
Алистер Уркварт был одним из тысяч призывников британской армии 1939 года. В 19 лет он стал членом Гордонского полка горцев и был отправлен в Форт Каннинг в Сингапуре.
Если во время войны и можно было найти легкое место службы, то Сингапур, пожалуй, именно таким и представлялся. Город был стратегически важным портом, где экспаты, иностранные специалисты из Британии, вели вольготную жизнь в окружении слуг, со всех ног бежавших исполнять желания господ. Никто всерьез не думал о том, что это место может подвергнуться нападению, оно казалось спокойным и о надежным.
К сожалению, оказалось, что это не так.
Если вы знакомы с историей, то знаете, что coбытия развивались не так, как ожидали британцы. В декабре 1941 года в Сингапур вторглись японцы. Начались тяжелые времена.
Сдача Сингапура была названа крупнейшей потерей британской армии в современной истории. И несомненно, это был один из самых жестоких захватов. Уркварт и его сослуживцы были отправлены в лагерь для военнопленных Чанги. В одночасье им открылась картина, демонстрирующая всю жестокость японских завоевателей: насаженные на кол головы китайцев, простреленные тела на улицах и смрад разлагающейся плоти. В Чанги 50 тысяч заключенных содержались в бараках, рассчитанных на 4000 пленных. Уркварт провел там восемь месяцев, пока его и товарищей не перевели в другое место. Их погрузили в железнодорожный вагон, где было невозможно вздохнуть от давящих друг друга людей. Пять дней, все 1500 километров пути, им ничего не оставалось, как терпеть, задыхаясь от вони экскрементов. От тесноты и жары многие умерли, оставшиеся же покорились судьбе. Вскоре их высадили в джунглях, и люди не сразу поняли, что они здесь для того, чтобы проложить железную дорогу через непроходимые, гористые бирманские леса. Это строительство вошло в историю как одно из самых жестоких по отношению к людям предприятий Второй мировой войны. Этот отрезок железной дороги стали называть Дорогой смерти.
Получив контроль над Бирмой в начале XX века, британцы предложили построить железную дорогу от Таиланда до Бирмы, но позже сочли проект слишком сложно выполнимым. Горная местность была покрыта джунглями, испещрена реками. От идеи строительства отказались.
Японцам, захватившим Бирму в 1942 году, железная дорогая была необходима для перевозки войск и грузов. Они использовали морской путь, но корабли пускали на дно союзные войска с подводных лодок. Необходима была рабочая сила, которой теперь было предостаточно, — более 300 тысяч военнопленных, и одним из них был Алистер Уркварт.
После войны история строительства бирманской железной дороги была рассказана в голливудском фильме «Мост через реку Квай». После просмотра фильма может сложиться впечатление, что британские рабочие свободно насвистывали «Марш полковника Боуги», чтобы выказать пренебрежение к японским захватчикам. В действительности все было не так.
Страдания рабочих сложно даже представить. Самоубийства были рядовым явлением. Обезумевшие от кошмарных условий люди заканчивали жизнь, опустив голову в отверстие уборной.
Если вам интересно, что же могло заставить их так поступить, читайте дальше.
Заключенных содержали на голодном пайке, в день давали лишь горсть прогнившего риса, в котором ползали черви. Люди катастрофически худели и болели. Такие смертельные заболевания, как бери-бери, малярия, лихорадка денге, дизентерия, были почти у каждого. Когда у Алистера появились страшные мокнущие язвы на ногах, единственным лечением были личинки, ползавшие в уборной по фекальным массам больных диареей. Он взял горсть отвратительных белых паразитов и приложил к гноящимся ногам. Черви мгновенно стали поедать гниющую плоть. Как я уже писал, выжить в таких условиях было чрезвычайно о сложно.
Везде были возбудители холеры. Они содержались в воде, их переносили крысы, которых было так много, что люди перестали даже пытаться их прогнать. Когда Уркварт заразился холерой, его мучали страшный понос, боли, рвота и обезвоживание, не было сил даже встать, не говоря уже о работе. Его поместили в зловонную «палатку для смертников», где люди умирали через несколько часов, а их тела сжигали на огромных кострах. И все же он не хотел умирать.
Однако голод и эпидемии были не самыми страшными испытаниями, с которыми приходилось мириться Уркварту и его товарищам. Заключенные подвергались бесчеловечным пыткам, избиению, унижениям. Алистер вспоминал, как охранники целенаправленно били по язвам, покрывавшим его тело.
Обычно пленных наказывали, обмотав волокнами мокрого ротанга — материала, получаемого из пальмовых листьев, — лодыжки и запястья и привязав к столбу. Высыхая, ротанг впивался в тело, разрезая плоть до костей.
Однажды разъяренный надсмотрщик ударил Алистера по зубам прикладом, и передние зубы сломались, вызвав нестерпимую боль. Разумеется, на стройке Дороги смерти не было стоматологов, лишь несколько санитаров в медицинской палатке. После работы один из них вырвал Уркварту торчащие осколки клещами, расшатывая каждый, пока корень не вышел наружу.
Конечно, случались расстрелы.
Уркварт вспоминал случай с заключенным, пойманным при попытке совершить побег. Охранники привели двоих самых жестоких своих товарищей: лейтенанта Узуки и сержанта Окадо, которого британцы называли Черный принц, или Доктор Смерть. Любимым развлечением Окадо было лить воду в горло и нос жертвы до тех пор, пока человек не начинал распухать от обилия жидкости, затем оборачивал вокруг туловища колючую проволоку и прыгал на вздувшемся животе несчастного. Все, кто попадал к нему в руки, неизменно умирали.
Однажды его начальник, Узуки, приблизился к заключенному с самурайским мечом. Тот не сделал попытки молить о пощаде, он знал, что его ждет. Остальных пленных заставляли смотреть, как Узуки замахивается, целясь в шею. Уркварт закрыл глаза, не желал смотреть, но не мог заткнуть уши, чтобы не слышать, как отсеченная голова катится по земле.
Алистер старался держаться подальше от тропинок, по которым ходили охранники. К сожалению, ему не всегда удавалось избежать встречи с ними. Однажды ночью, мучимый приступами дизентерии, он побежал в уборную. На обратном пути его остановил охранник-кореец, давший понять, что имеет на парня виды сексуального характера. Алистер отказывался, но кореец был настойчив. Уркварт не сдержался и набросился на охранника. Через некоторое время, окровавленный и обессилевший, он поднял глаза и увидел перед собой остолбеневшего Черного принца.
Уркварт постарался вытянуться по стойке «смирно» и не шевелиться. Пальцы на его ногах уже были сломаны от побоев, но на этот раз он получил немало точных ударов по почкам.
Рассвело. Проснувшиеся товарищи старались не смотреть в сторону Алистера, зная, что их могут наказать за одно проявление сочувствия.
День клонился к вечеру. От жара и боли Уркварт постоянно терял сознание, но толчки и удары приводили его в чувство, заставляя вновь встать по стойке «смирно». Кровь сочилась из ран на лице, руках и ногах. По телу ползали черви и насекомые. Солнце жгло кожу.
Ночью у него начались галлюцинации, но охранники приводили его в чувство и заставляли встать. Утром следующего дня Черный принц приказал отправить Уркварта в карцер. Он представлял собой яму с бамбуковой клеткой, в которую заключали человека. Она была настолько мала, что в ней можно было только сидеть на полу в испражнениях предыдущих заключенных. Сверху яму накрывали листом железа, отчего становилось жарко, как в печке. Мало кто вышел оттуда живым.
Уркварт провел в карцере шесть дней. Его трясло в ознобе от малярии. Отбитые почки и язвы причиняли невыносимую боль. Тело покрывал толстый слой грязи, по которому ползали насекомые.
В течение шести дней он то впадал в забытье, то приходил в себя и уже не надеялся, что удастся выжить.
Но Алистер Уркварт выжил.
После карцера его выходил врач британской армии, используя скудные средства, имевшиеся на тот момент в его распоряжении. Через несколько дней Алистер уже работал. Голый, босой, униженный и больной, он был возвращен на строительство железной дороги. Никакой передышки.
Однако Уркварт выжил там, где огромное количество людей погибли от голода, болезней, побоев или истощения. Из 330 тысяч военнопленных, отправленных на строительство Бирманской железной дороги, более 100 тысяч погибли.
Несмотря на все перенесенные тяготы, конец войны Уркварта был еще далек. К концу 1943 года, когда строительство дороги было закончено, его перевели в Сингапур на работы по разгрузке японских кораблей. Поднимаемые им коробки были тяжелее его самого, что неудивительно, когда вес человека меньше 40 килограммов. В сентябре 1944 года Уркварт вновь сменил место пребывания. На этот раз он оказался на грузовом корабле. Тогда он еще не знал, что их называют «кораблями ада».
Прозвище было вполне заслуженным. Трюмы так плотно забивались людьми, что те с трудом могли дышать. Невозможно было сесть, опуститься на корточки или лечь — ничего из того, что хотелось бы сделать. Упасть означало быть затоптанным насмерть. Большинство страдали от тех же болезней, что и строители Бирманской железной дороги: дизентерия, малярия, бери-бери. Когда заключенные заполнили сводящую с ума темноту трюма, «корабль ада» вышел в море.
У пленников не было воды, а температура достигала 38 градусов по Цельсию. Люди невыносимо страдали от жажды.
Полагаете, что вам тоже приходилось в жизни испытывать жажду? Ошибаетесь. Это не настоящая жажда. Не та, от которой опухает язык и начинаются галлюцинации. Когда вы забываете, что означает быть человеком. Люди умирали от обезвоживания, добавляя зловония помещению, наполненному запахами фекалий, мочи, пота и рвотных масс.
Людям приходилось пить собственную мочу, некоторые порывались убить ближнего, чтобы напиться его крови и насытиться мясом.
Мужчины умирали один за другим, но их тела никто не выносил. Они так и лежали в трюме, раздувшиеся, разлагающиеся и источающие тошнотворный запах.
Уркварт ждал смерти. Но, видимо, у судьбы были на его счет другие планы.
У японцев было пятьдесят шесть «кораблей ада». Американские подводные лодки потопили девятнадцать из них, погибли более 22 тысяч военнопленных.
Уркварт провел шесть дней в плавучей тюрьме, когда в борт попала бомба. Корабль стал тонуть. Японцы открыли беспорядочный огонь, стараясь уничтожить как можно больше людей в трюме.
Алистер неожиданно понял, что его выносит в открытое море.
В детстве он был бойскаутом и обучался некоторым правилам выживания. Одним из них было следующее: оказавшись в непосредственной близости от тонущего корабля, плыви в противоположную от него сторону так быстро, как только сможешь. В противном случае тебя затянет водоворот уходящего на дно судна. Собрав последние силы, Алистер поплыл.
По поверхности моря разлилось огромное пылающее пятно нефти, похожее на горящую патоку. Уркварт поплыл прямо сквозь него. Горящая нефть попадала в рот, обжигала кожу, но он не останавливался. Через некоторое время он набрался смелости и оглянулся. В пылающем море почти скрылся под водой корабль, ставший могилой тысячам людей. Спасшиеся, как и он, не находили в себе силы плыть, и пучина затягивала их, несчастных, выкрикивающих на прощание имена любимых и дорогих им людей.
У Алистера началась рвота, из него выходила смесь соленой воды и нефти. Мимо проплывал небольшой спасательный плот, он забрался на него и вытянулся в изнеможении. Однако расслабляться было рано. Поблизости было немало акул, выбирающих момент для нападения на тех, кто еще оставался на поверхности.
Полуживой Уркварт провел на плоту пять дней. Ему приходилось постоянно переворачиваться, пряча от солнца то одну, то другую часть тела, хотя почти вся его кожа уже была сожжена солнечными лучами. Кроме того, они повредили и сетчатку глаза, и он почти ослеп. Все волосы на голове выпали, язык распух до таких размеров, что он не мог ни говорить, ни глотать. От хронического обезвоживания начались галлюцинации. Мучавшие его язвы на теле разъедала соленая вода, смешанная с нефтью.
Он был на грани смерти, но все же отказывался прощаться с жизнью.
Полагаете, Уркварт уже давно заслужил, чтобы удача улыбнулась ему? Хотя бы чуть-чуть?
Не тут-то было. На шестой день его плот столкнулся с японским китобойным судном. Экипаж поднял его на борт и решил оставить у себя до возвращения в Японию. Уркварт вновь стал заключенным. Ему предстояло оказаться в условиях куда худших, чем он мог представить. Его новая тюрьма находилась в непосредственной близости от японского города Нагасаки.
Алистер Уркварт не мог знать, что война подходит к концу, а он станет практически очевидцем одного из самых трагических и разрушительных событий.
9 августа 1945 года он голыми руками вычищал тюремный туалет, когда до него донесся громкий рев и взрыв бомбы в ближайшем городе Нагасаки. Через несколько секунд обжигающий ветер — будто на него направили фен — сбил его с ног.
Никто в лагере не мог понять, что случилось. О том, что произошло, они никогда бы не догадались. Причиной потока горячего воздуха стала бомба под названием «Толстяк». Когда она упала на Нагасаки, температура воздуха подскочила до 4000 градусов по Цельсию. Не менее 40 тысяч человек в одно мгновение исчезли с лица Земли. Уркварту посчастливилось находиться не в эпицентре.
Японцы поняли, что у них нет шансов противостоять врагу с таким мощным оружием, и сдались.
Читать бесплатно другие книги:
