Истинное мужество. Реальные истории о героизме и мастерстве выживания, сформировавшие мою личность Гриллс Беар
Три дня он пробирался через леса севера Франции, прежде чем вышел на бойцов Сопротивления. Они помогли ему переправиться сначала в Лилль, затем в Париж. Несколько недель Билл жил во французской семье, ходил по улицам города рядом с нацистами и надеялся, что ему удастся «затеряться в толпе».
Смело, но без гарантий на успех. В начале июня нацисты ворвались в квартиру, где он жил. Под дулом пистолета они заставили его предъявить документы, которых, разумеется, у Эша не было. Его первый побег закончился неудачно. Нацисты безжалостно избили его прикладом по голове, а затем отправили в самое страшное место, пожалуй, не только в Париже, но и на всей Земле. Там пилот Билл Эш никак не хотел бы оказаться.
Отдел гестапо был расположен на улице, которую члены Сопротивления окрестили «Улица кошмаров». Оказавшись там, не стоит надеяться, что вас сразу расстреляют. Скорее всего, вас будут долго пытать.
Билла поместили в крошечную камеру в подвале, а через пару часов привели на встречу с опрятным седовласым господином в штатском. Эш заявил, что он военнопленный, и потребовал отношения согласно Женевской конвенции. Ответом ему стал громкий смех.
— Ты шпион, — заявил Биллу немецкий офицер. Как поступало гестапо со шпионами, было хорошо известно.
Милость к ним не проявляли.
Офицер добавил, что готов причислить Эша к военнопленным только в том случае, если он назовет каждого гражданина Франции, оказавшего ему помощь при совершении аварийной посадки. Безусловно, Эшу было отлично известно, что случается с теми, кто осмеливается торговаться с нацистами. Сверкнув глазами, он ответил, что у него плохая память на имена. Немцы не могли оставить безнаказанным проявление нескрываемого презрения.
Эша передали в руки экзекуторов. Один из них связал ему руки за спиной и резко дернул вверх, другой стал бить по лицу, а затем по ребрам. На несколько секунд он остановился, и Билл успел подумать, не изменились ли у них планы на его счет. Но нет. Его палач прервался, чтобы обернуть кулак тряпкой, а затем продолжил наносить удары, от которых лицо и тело Эша вскоре были в крови.
Потом вернулся следователь. В руках он держал лист бумаги — подписанный смертный приговор Биллу Эшу. Офицер заявил, что в случае отказа сотрудничать с гестапо Эш на следующий день будет расстрелян как военный шпион.
Ужас плена трудно описать — ощущение полного бессилия, осознание неизбежности того, что на рассвете тебя расстреляют.
Каждый звук отдается внутри оглушающим гулом, за дверью слышатся шаги палачей, приближающихся к камере. Однако утро принесло не расстрел, а лишь очередной допрос.
Трясясь от страха, Билл слушал вопросы следователя. Когда тот потребовал назвать ему фамилии помогавших ему людей, пилот произнес одно имя.
Монсеньор Йозеф.
Глаза гестаповца вспыхнули победным светом.
— Кто такой этот Йозеф? — поинтересовался он. Билл Эш улыбнулся уголком губ.
— Мой учитель французского в Техасе, — последовал ответ.
Он в очередной раз убедился, что у нацистов плохо с чувством юмора.
Его били более жестоко, чем прежде. Каждый удар по почкам, казалось, выбивал из него по капле жизненные силы. Эш не мог ходить, поэтому его отволокли в камеру и бросили, истекающего кровью, на пол, пообещав, что завтра его ждет расстрел. Однако расстрела опять не последовало, продолжилась череда пыток и допросов с целью выбить из пленного хоть какие-то имена. Несмотря на мучения, Эш держался.
Гестаповцы не тратили силы понапрасну. Если пытки не приносили результата, они становились более изощренными. Что ждало пленного в конце, не вызывало сомнений. И все же шанс на спасение появился, и весьма неожиданно.
Однажды утром Билл услышал за окном камеры голос человека, спорящего с офицером гестапо. Затем открылась дверь, и появился офицер люфтваффе. Он сообщил, что теперь Билл пленник люфтваффе, его переведут в лагерь, где будут обращаться как с военнопленным.
Билл Эш был переведен в лагерь Дулаг-Люфт близ Франкфурта, а оттуда в печально известный Шталаг-Люфт III. Комендант пытался убедить Эша, что война для него закончена, однако он ошибался. Война для Билла только начиналась.
В случае нападения «Мессершмитта» пилоту истребителя «Спитфайр» предписывалось двигаться прямо на него, чтобы привести противника в замешательство, и медлить, прежде чем открыть огонь. Заключенный лагеря военнопленных Билл Эш придерживался той же тактики: чтобы бежать, необходимо отвлечь противника от военных вопросов.
Однако побег был опасным и сложным делом. В случае неудачи пленного ждала пуля в лоб. Однако Билла и это не тревожило. Он разрабатывал план с тех пор, как стал пленником люфтваффе.
Кормили в Шталаг-Люфт III плохо, а для побега требовалось немало сил. Из всех выдаваемых продуктов два были настолько отвратительны, что их никто не ел: грязный, зеленый, осклизлый сыр и рыбьи внутренности, высушенные много лет назад и ставшие похожими на пасту, пахнущую мокрой собачьей шерстью. Эш заставлял себя есть эти продукты в таких количествах, какие мог проглотить, и вскоре его вес стал прибавляться, и он приступил к упражнениям для поддержания физической формы.
Самым выдающимся во всех побегах Эша из лагерей было не их количество и даже не смелость, с которой он шел на риск. Удивляла его непоколебимая настойчивость. Он считал делом чести нанести удар врагу любым доступным способом. Безусловно, ему это удавалось, даже если через несколько недель его ловили.
К первому побегу из Шталаг-Люфт III Билл готовился с другим сбитым пилотом Пэдди Батроппом. Они вместе составили план и представили его в лагерный комитет по организации побегов.
Под душевым помещением для пленных, где находился сток для воды, был и технический отсек для кранов и вентилей. Если им удастся пролежать там достаточно долго, надзиратели могут решить, что они совершили побег. В лагере никто бы не стал их искать, что значительно упростило бы задуманное.
План был хорош. К сожалению, они не учли служебных собак. Когда отсутствие двух человек было обнаружено, в душевую ворвались солдаты с псами, быстро установившими местонахождение заключенных. «Наградой» стали несколько дней в ледяной одиночной камере — карцере. Однако и это не охладило решимости Эша бежать.
С момента ареста и до конца войны Билл Эш совершил тринадцать побегов из разных лагерей по всей Европе. В карцере он провел столько недель, что даже потерял им счет.
Эша перевели в лагерь для военнопленных в Польше. Первый раз он предпринял попытку сбежать, послав охранников по ложному следу. К несчастью, они догнали его на велосипедах. В тот раз его зверски избили, но надзиратели были так заняты наказанием, что не удосужились хорошо обыскать Билла, а ведь к его ноге был примотан напильник, которым он перепилил решетки камеры. Во второй раз у него могло бы получиться, но его посадили в другую камеру, а напильник уже стерся…
Из этого лагеря Эш пытался бежать многократно. Однажды он сделал подкоп в 17 футов. Входом в тоннель служила уборная — Билл рассудил, что охранники не будут долго искать в этом месте.
В то время как один человек оставался там по назначению, чтобы отвлечь внимание надзирателей, дюжина других рыли тоннель прямо рядом со смердящим отверстием. Эшу и его товарищам пришлось преодолевать яму человеческих экскрементов, но в этом было и преимущество — они могли спокойно рыть, и подкоп получился достаточно широким и длинным, до самых границ лагеря.
Только представьте. Темно. Холодно. Под ногами фекалии и вязкая глина. Места с трудом хватало — тоннель был 60 на 60 сантиметров. Чтобы верх не обвалился, для подпорок использовали доски с нар, но все же грязь постоянно валилась на их головы, не позволяя забыть об угрозе завала. Выход всегда держали открытым, чтобы работающим поступал кислород, но воздуха не хватало. Тем не менее им удалось закончить тоннель.
На свободу с его помощью бежали тридцать три человека. К сожалению, их всех поймали. Самому Эшу удалось скрываться шесть дней, пока он не был пойман фермерами, вооруженными вилами.
Однако неудавшийся побег еще не окончательный провал.
Немцам приходилось задействовать внушительные силы армии, чтобы найти беглецов. Это была для Билла его война с врагом.
Итак, Билл Эш продолжал строить планы.
Осень 1943 года Билл Эш встречал в литовском лагере. Там его тоннель был уже длиной 50 метров. Вместе с Эшем бежали пятьдесят заключенных.
Для того чтобы совершить побег и долго скрываться, надо быть в хорошей физической форме, а месяцы тяжкого труда этому не способствуют, не говоря уже о полуголодном существовании и неделях в карцере.
Билл был не в самой лучшей форме.
Позже он вспоминал, что шел по незнакомой литовской глубинке словно в оцепенении. Скорее, это было похоже на страшный сон. Ему пришлось переплывать холодные реки, а потом спать в ледяной, промокшей одежде, от чего сковывало конечности.
Однажды ночью у него начался приступ, заставивший очнуться от полуобморочного сна. Он с трудом мог дышать, кружилась голова. Однако Билл заставлял себя идти по болотистой местности, стараясь пробираться звериными тропами, чтобы не увязнуть в топкой жиже.
Когда силы покинули его, он упал прямо у сарая на ферме и очнулся от того, что кто-то приставил ему к груди острые вилы. Фермеры хотели знать, русский он или немец. Будь он тем или другим, они, не задумываясь, сделали бы с ним то, на что не пошли гестаповцы. Как ни слаб был Эш, он смог убедить их, что он ни русский, ни немец, ни британец, ни американец. Он из Техаса! Крестьяне никогда не слышали о Техасе, но решили, что он им не враг, и позволили остаться в хуторе на несколько дней. Затем они показали Эшу, как добраться до Балтийского моря, где он надеялся украсть лодку и продолжить путь.
Он дошел до побережья и даже нашел лодку, однако совершил ошибку и попросил работающих на огороде крестьян помочь ему столкнуть ее в море. Объяснил, что он американский пилот, бежал из лагеря, что за ним гонятся немцы. Крестьяне переглянулись и ответили, что они вовсе не фермеры, а немецкие солдаты и он, Билл Эш, американский пилот, стоит сейчас на их огороде.
Так Билл опять попал в местное отделение гестапо.
Гестапо отправило Эша с многочисленным — что в определенной степени лестно — вооруженным сопровождением в Берлин, сердце рейха. Разумеется, он не надеялся долго оставаться там в живых.
Гестаповцы не собирались сохранять ему жизнь, но, что казалось самым удивительным, учитывая, сколько миллионов жизней они уже уничтожили, хотели сделать все «законно». Итак, Билл Эш, профессиональный устроитель побегов, должен был предстать перед судом.
К счастью для Эша, дела у нацистов были плохи. Зимой 1943 года за один день на Берлин упали 2000 тонн боеприпасов. На суд просто не было времени, поэтому с тем же внушительным эскортом короля карцера вернули в Шталаг-Люфт III и вновь отправили в холодную одиночную камеру.
Поразительно, но именно пребывание в карцере спасло ему жизнь. Билл Эш был один в камере, когда взвыли лагерные сирены, сообщая об очередном массовом побеге. Это был тот самый Великий побег, о котором позже в Голливуде снимут фильм. (Как потом, усмехнувшись, комментировал эти события Эш, несмотря на богатый опыт, ему никогда не удавалось во время побега найти одиноко стоящий мотоцикл, именно тогда, когда тот необходим!)
В тот день сбежали пятьдесят человек. Все до единого были пойманы. И все пятьдесят расстреляны. Но Уильяму Эшу посчастливилось оставаться в карцере и не быть среди них.
Однако, несмотря на пытки люфтваффе и гестапо, разумеется не прошедшие для него даром, Билл не прекращал пытаться совершить побег вновь и вновь. И он выжил, чтобы рассказать обо всем.
И это необходимо услышать, потому что история его жизни учит нас очень глубоким и важным вещам.
В наши дни немало преступников, однако Гитлер и нацисты наделены всеми отрицательными качествами в высшей степени. История Билла Эша напоминает нам о ценности упорства, изобретательности и умении гордо смотреть в лицо тем, кто считает возможным бросить вас в канаву.
Его целеустремленность позволяет надеяться, что хорошему человеку рано или поздно обязательно повезет.
Эдвард Уимпер:
Катастрофический успех
Поймите, каждую ночь я вижу во сне товарищей, которые были со мной на Маттерхорне…
Эдвард Уимпер
Дата: 18 февраля 1880 года. Место: Котопахи, южноамериканские Анды. Самый высокий в мире действующий вулкан. Мужчина держит товарища за ноги над кратером. Под ним, на глубине 3657 метров, бушует раскаленная лава.
Большинство людей пожелали бы иметь лучшую страховку, нежели руки товарища.
Однако Эдвард Уимпер не принадлежал к большинству. Он был человеком, до конца дней испытывающим неутолимую жажду исследований, несмотря на трагический случай, имевший место в его жизни.
Спустившись с гор, он возвращался к тихому существованию иллюстратора книг.
Впрочем, за внешним спокойствием скрывался бурный стальной характер. Именно он толкал его на путешествия в горы к кратерам вулканов и бескрайним льдам Гренландии.
Без сомнения, самой знаменитой его экспедицией было первое в истории восхождение на Маттерхорн.
Это рассказ о мужестве и храбрости, но с оттенком грусти. Напоминание о том, что слава идет рука об руку с жертвами и потерями. О том, что порой спуск требует не меньшей концентрации внимания, чем восхождение.
Маттерхорн. Он и пик Эйгера — самые впечатляющие вершины Альп. Он высится, словно огромная скалистая пирамида, на границе Италии и Швейцарии. Такая же прекрасная, как и опасная, убившая множество альпинистов, стремившихся на протяжении многих лет покорить ее.
Склоны пика настолько круты, что даже снег не всегда может зацепиться за них и лежит на поверхности редкими пятнами. Лавины — из снега и льда — обычное дело в этих местах. Расположение горы и высота сделали ее восприимчивой к резким переменам погоды. Отличная видимость через минуту может стать нулевой.
Зимой бураны в этих горах тоже не вполне обычные. В лицо впиваются тысячи ледяных игл, сверху, отколовшись от ледника, почти вертикально падают куски шириной до полуметра.
Однако, несмотря ни на что, эти горы магнитом притягивают людей. Туристы приезжают посмотреть на них, потому что они красивы. Альпинисты мечтают подняться наверх, несмотря на то что восхождение может быть смертельным. Даже в наши дни число жертв среди покорителей очень велико. Их изувеченные, окровавленные и замороженные тела отлично сохраняются в этом климате, но их никто уже никогда не увидит.
Впрочем, для многих альпинистов опасность делает цель лишь более привлекательной. Маттерхорн — сложная задача, ожидающая новых смельчаков, ищущих решение.
В наши дни все подъемы отображены на картах. На некоторых участках даже зафиксированы канаты. Разумеется, так было не всегда. К середине XIX века множество людей совершали попытки подняться на Маттерхорн, но он никому так и не покорился.
То время известно как золотой век альпинизма, когда бесстрашные люди пытались завоевать Альпы, однако Маттерхорн по-прежнему оставался для людей загадкой. Желающих разгадать ее почти не осталось.
Впервые пик привлек внимание молодого Эдварда Уимпера, когда он в 1860 году отправился в Альпы, чтобы писать с натуры завораживающие пейзажи для книжных иллюстраций. Тогда же он заразился альпинизмом. Первой его целью стал Монпельву, который он собирался изучать от имени профессора Бонни, однако пик Эдварду не покорился. Восхождение совершилось лишь в 1861 году. Уимпер явно обладал способностями к альпинизму. Вооружившись настойчивостью и энтузиазмом, он смог подняться на многие вершины Альп.
Впрочем, одна все же оставалась недосягаемой.
В то время итальянские и британские альпинисты жестко конкурировали между собой. Им не так важно было покорить гору, как покорить противника.
Уимпер и его английские коллеги были первыми, поднявшимися на главные вершины Альп. Итальянские скалолазы решили, что ради восстановления справедливости и поддержания национального достоинства они должны покорить Маттерхорн.
Одним из них был Жан-Антуан Каррель. С 1861 по 1865 год он и Уимпер несколько раз предпринимали попытки взойти на гору через юго-западный хребет, считавшийся единственным возможным путем на вершину пика. Однако ни одна попытка не завершилась триумфом. Не стоит забывать и об оборудовании, которым пользовались альпинисты того времени. В наши дни в распоряжении покорителей высот отличное, надежное оснащение, но такого не было у Эдварда Уимпера и его современников.
У него была лишь бобина (тяжеленная!) манильского каната; альпеншток — для нас с вами просто толстая палка; горные ботинки (без шипов и ледовых кошек); палатка (тоже тяжелая!) и спиртовка, она же походная печка для тепла и света.
С таким оборудованием Эдвард был готов к восхождению.
Однажды он решил попытать счастье в одиночку, что едва не стоило ему жизни. Он поскользнулся на гладком склоне и упал вниз под углом 45 градусов. Отскочив от скалы, он кубарем полетел по склону в ров и больно ударился головой о лед. (Разумеется, современного шлема на нем не было!) Он прокатился еще 20 метров, пока, наконец, на пути не попались камни, ставшие естественной преградой.
Эдвард был в ужасном состоянии. Все тело покрыто ранами — их было более двадцати. Однако с головой все обстояло еще хуже. Кровь заливала лицо, ослепляя, покрывала пятнами одежду и окрашивала в розовый цвет снег.
Он неминуемо умер бы от потери крови, если бы вовремя не приложил к ране снег. Кровь стала постепенно останавливаться, позволяя продолжить спуск.
Вернувшись в Церматт, Уимпер обработал раны смесью соли и винного уксуса. Вид открытой раны не доставлял ему удовольствия.
В следующий раз буря застала Эдварда и его товарищей на полпути к вершине. К счастью, они успели развернуть палатку и оказались запертыми в ней на двадцать шесть часов, защищенные от бушующей непогоды лишь стеной из ткани. В конце концов им пришлось повернуть назад. От этого решения зависела их жизнь.
Какие бы силы Уимпер ни бросал на покорение пика, горы отвечали ему созданием еще более сложно преодолимых препятствий.
К 1865 году Уимпер предпринял уже пять попыток подняться на Маттерхорн.
Каждая из них заканчивалась провалом.
Знаете, что он отвечал? Упав семь раз, поднимайся в восьмой.
Уимпер не собирался сдаваться.
В те дни каждый альпинист, желающий заработать себе имя, стремился первым покорить Маттерхорн. Это привело к жесткой конкуренции и скрытности претендентов. Однако из всех Уимпер был самым одержимым мечтой. Один из соотечественников называл Эдварда Уимпера «тем самым парнем, чья жизнь зависит от Маттерхорна… подозрительно сующим во все свой нос».
Кто-то бы счел это обсессивно-компульсивным расстройством, одержимостью, другие бы сказали, что Уимпер — человек, мыслящий шире установленных рамок.
Был ли юго-западный гребень единственным путем к вершине?
В то время никто не предполагал, что восхождение можно осуществить через так называемый гребень Хёрнли.
Уимпер стал первым, рассмотревшим этот вариант.
Конечно, снизу он выглядел угрожающе, но горам свойственно меняться по мере приближения к ним. Эдвард решил, что сможет проложить маршрут. Люди сочли его сумасшедшим, но он их не слушал. Он твердо решил рискнуть.
В его команде было еще шестеро. Три англичанина: лорд Френсис Дуглас, Чарльз Хадсон и Дуглас Хэдоу. Француз Мишель Кро. Два проводника, отец и сын, обоих звали Питер Таугвальдер.
Экспедиция двинулась в путь на рассвете 13 июля 1865 года.
К полудню они поднялись на высоту 3300 метров. Пока все шло неплохо.
Установив палатки, они решили подождать следующего утра. Перед самым рассветом лагерь свернули и с первыми лучами солнца начали подъем. Условия были хорошими, новый маршрут оказался удачным. В 1.40 ночи команда достигла вершины.
Люди оставались там еще три часа, наслаждаясь успехом. Они были в эйфории, состоянии близком к экстазу. Окрыленные. Почти на вершине мира.
Затем команда начала спуск. Вот тогда и начались трудности.
Коварный Маттерхорн решил отомстить людям за то, что ему пришлось относительно легко им сдаться. Теперь он готовился обрушить на них свой гнев, показать, что горы так легко не сдаются.
Возможно, их подвело состояние эйфории. Впрочем, это могло быть простое невезение.
По приказу Уимпера люди связали себя канатами, образуя вместе одну связку. Верное решение теоретически. Так действовали все альпинисты тех времен, изучая основные техники методом проб и ошибок. Канат помогает противостоять скольжению и дает возможность удержаться на ногах, пока он натянут.
Недостатком является то, что несколько упавших могут увлечь за собой остальных. Всех.
Кро шел первым. За ним Хэдоу, Хадсон и Дуглас, следом два Таугвальдера — старший Питер и младший Питер. Уимпер был замыкающим. В какой-то момент Хэдоу, наименее опытный из всех, потерял равновесие.
К несчастью, веревка в том месте оказалась самой слабой.
Упав, Хэдоу врезался в Кро, веревка натянулась и потянула за собой Хадсона и Дугласа.
Все заняло считаные секунды. Однако на смертельно опасном пике секунды решают все.
Уимпер и два проводника услышали громкие крики идущих впереди.
Они не в силах были удержать веревку. Да и она бы не выдержала.
Общий вес падающих мужчин был слишком велик.
Секунда. Вторая.
Канат лопнул.
В ужасе Уимпер смотрел, как Кро, Хэдоу, Хадсон и Дуглас машут руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, и падают вниз.
Им не за что было ухватиться.
Уимпер и два его товарища ничем не могли им помочь.
Им оставалось лишь смотреть.
Один за другим товарищи Уимпера скрылись из вида.
Ничто не могло спасти их от падения в пропасть с высоты почти 1200 метров.
После их падения эхо разнесло последнее слово, которое выкрикнул Кро: «Немыслимо!»
Восхождение Уимпера на Маттерхорн не было немыслимым, но ему пришлось заплатить за это немыслимую цену.
Между людьми, побывавшими вместе в экспедиции, устанавливается необъяснимая связь, которая не похожа на дружбу в повседневной жизни. Потеря товарищей — жестокий удар, силу которого не передать словами. После этого у славы появляется привкус горечи, а у торжественности момента — траурный оттенок.
Продолжая спуск, Эдвард и проводники выкрикивали имена товарищей, хотя понимали, что все это бесполезно. В подобной ситуации выжить невозможно.
Сломленные альпинисты добрались до Церматта только на следующий день. Их возвращение не было триумфальным. Споров было много. Их даже обвинили в том, что они перерезали веревку, чтобы выжить.
Люди твердили, что, вместо того чтобы попытаться спасти товарищей, они их предали. Жестокие слова в адрес Уимпера, рисковавшего жизнью ради исполнения мечты.
Но такой поворот судьбы не убил энтузиазма Уимпера, он и дальше стремился покорять новые вершины, однако в Альпы больше не возвращался. В последние годы его почти невозможно было заставить говорить о восхождении, сделавшем его знаменитым или печально известным.
Погибшие товарищи приходили к нему по ночам. Каждый раз он видел, как они падают все ниже, летят навстречу своей смерти.
После кончины в возрасте 71 года в 1911 году он был похоронен в Шамони, недалеко от места, где произошло самое замечательное и самое трагическое событие его жизни.
Времена меняются. Меняются и люди. Прежними остаются только горы. По крайней мере, перемены в них незаметны в период одной человеческой жизни. Маттерхорн и сейчас остается почти неприступным для людей. За 150 лет, прошедших со дня восхождения Уимпера и его команды, эта гора унесла более пятисот жизней.
Для меня история Эдварда Уимпера стала хорошим уроком, напоминающим о том, что в экстремальных ситуациях расслабляться нельзя ни на секунду. Если вы себе это позволите, горы обязательно подтолкнут вас в спину. И подтолкнут сильно.
Возможно, вы сможете подняться на вершину, но горы безжалостно уничтожат вас даже в момент триумфа.
Самодовольство способно убить. Надо всегда оставаться начеку. И помните: сконцентрироваться особенно сложно, когда человек чувствует себя слабым.
Слова самого Эдварда Уимпера верны сегодня так же, как и раньше: «Идите к вершине, но помните, что мужество и сила ничто без благоразумия… Ничего не делайте в спешке; выверяйте каждый шаг; с самого начала помните, что у маршрута будет еще и конец».
Хороший совет для альпинистов. И просто для жизни.
Джордж Мэллори:
Потому что он существует
Я готов к борьбе и понимаю, что она заберет каждую унцию моей силы.
Джордж Мэллори
Непальцы называют Эверест Сагарма'тха — Мать неба, тибетцы Джомолунгма — Божественная мать мироздания. Однако, как бы мы ни называли эту гору, она является настоящим кладбищем.
Неудивительно. На невероятной высоте, где не хватает кислорода, от холода коченеют мышцы и перестает работать мозг, смерть может чувствовать себя вполне вольготно. Последний участок восхождения известен как «зона смерти». Здесь тело погружается в состояние некроза. Проще говоря, начинает умирать.
Альпинист не ставит перед собой вопрос, поворачивать назад или идти дальше, хотя большая часть восхождения на Эверест происходит при кислородном голодании. Именно поэтому весь путь усеян телами тех, кому не удалось его преодолеть.
Почти на самом верху лежит Дэвид Шарп. В 2005 году ему почти удалось добраться до вершины. Он лишь остановился ненадолго, чтобы передохнуть. Но минусовая температура коварна. Присев, он стал замерзать. Несколько альпинистов прошли мимо, у них едва хватало сил, чтобы переставлять ноги, не говоря уже о том, чтобы нести другого человека.
Конечности Шарпа были отморожены, он тихо стонал. Проходящие мимо перенесли его на солнце — это все, что они могли для него сделать.
Дэвид Шарп по сей день сидит на своем месте. Замороженный труп в одежде при полном альпинистском снаряжении. Руки сложены на коленях. Ужасная картина для тех, кто движется к вершине.
Некоторые тела хорошо сохранились в холодном климате, некоторые нет. Ниже на склонах Эвереста можно увидеть покойников, разложившихся до костей. Череп с пустыми глазницами застыл в отвратительной гримасе, на выступающих надбровных дугах лежит снег.
Некоторые трупы превратились в мумии из-за ветра и солнца. Другие лежат лицом вниз, заметить их можно только по яркой одежде. У одного даже есть прозвище — Зеленые Сапоги. Это индийский альпинист, погибший в 1966 году и теперь узнаваемый по цвету обуви.
Попытка подняться на Эверест унесла более двухсот жизней. Непальский закон гласит, что люди должны быть похоронены должным образом, однако это не всегда возможно.
Впрочем, то, что тела альпинистов до сих пор остались на склонах, весьма символично. Они стали памятниками своей неисполненной мечты. В 1999 году на высоте 8155 метров на северной стене был обнаружен труп. Замерзший, он был тверд, как камень. Лежал на груди, головой к цели, руки — мускулы все еще ощутимы — вытянуты вперед. Торс примерз к земле. Сломаны две кости правой ноги и несколько ребер. Локоть вывихнут. В голове отверстие, вероятно, от удара ледорубом. Только представьте, как он умирал здесь в одиночестве, истекая кровью.
В одежде был найден жетон с именем: Д. Герберт Мэллори.
Это была удивительная находка.
И дело не только в попытке Мэллори подняться на Эверест на тридцать лет раньше Эдмунда Хиллари, но и в том, что это был поистине впечатляющий пример проявления человеческого мужества в стремлении подобраться к тайнам Божественной матери мироздания.
Джордж Мэллори родился в семье священнослужителя. Мальчик с ранних лет проявлял склонность к математике и позже получил стипендию Уинчестерского колледжа. Там один из преподавателей увлек его альпинизмом и взял с собой в Альпы. Семена, определившие судьбу Джорджа, были брошены.
В 1905 году он направляется в колледж Магдалены в Кембридже, чтобы изучать историю. Мэллори был, несомненно, одаренным, умным, интересным молодым человеком. Он познакомился с сонетами Руперта Брука, трудами Джона Мэйнарда Кейнса, взглядами Литтона Стрейчи. Завершив образование, он поступил на должность учителя в Чартерхаус-Скул. Одним из его учеников был Роберт Грейвс. Воспоминания Грейвса об учителе раскрывают нам характер этого человека: «Он растрачивал себя впустую в Чартерхаус-Скул. Пытаясь относиться к ученикам по-дружески, не мог разрушить атмосферу напряженности и обид».
Грейвс был не единственным человеком, относившимся к Мэллори с обожанием. Литтон Стрейчи писал, что в личности Джорджа Мэллори «угадывалась загадочность Боттичелли, изысканность китайской каллиграфии, свежесть и оригинальность удивительного английского мальчика».
Поэт и альпинист Джефри Уинтроп Янг дал ему прозвище Галаад в честь сэра Томаса Мэллори, автора произведения «Смерть Артура». Джордж проявлял черты романтической натуры еще до того, как впервые ступил на Эверест.
Однако поэтичность скрывала несгибаемое мужество, которым он также был наделен в большой степени. Джордж совершенствовал мастерство скалолазания и стал опытным альпинистом. Впрочем, Альпы покорить непросто. Мэллори поднялся на многие вершины, в том числе и на Монблан.
Началась война, и он готов был идти в солдаты, однако после указа министра военных дел лорда Китченера о том, что учителям запрещается покидать их посты, начальство отказалось дать ему разрешение. Итак, Мэллори остался в спокойном Годалминге, в то время как его друзья (такие как Руперт Брук) и ученики (например, Роберт Грейвс) отправились на фронт. В то время он познакомился с Рут Тернер, жившей неподалеку в Чартерхаусе, и женился на ней. И все же наслаждению первыми месяцами супружеской жизни мешали события в Европе.
Многие из друзей и товарищей Мэллори погибли в окопах и на поле боя, и к 1916 году он понял, что больше так продолжаться не может. Бросив вызов указам Китченера, он отправился на Западный фронт.
Ужасы ведения боя на передовой — тема другого рассказа, однако Джордж не может не выразить некоторые свои мысли в письмах домой: «Я ничего не имею против трупов, пока они свежие. Они мало чем отличаются от раненых. Однако мне всегда больно смотреть на них».
Мэллори выжил в той ужасной войне и вернулся, чтобы продолжить учительскую деятельность.
Однако его страсть к горам не прошла. Осталась с ним и любовь к приключениям. Когда в 1921 году Комитет Эвереста принимает решение финансировать британскую разведывательную экспедицию, Мэллори стремится стать ее участником.
Им не удалось добраться до вершины, поэтому в следующем году Джордж вновь присоединяется к команде во главе с бригадным генералом Шарлем Брюсом, решившим совершить очередную попытку. И несмотря на то что и на этот раз у них ничего не получилось, Мэллори достиг рекордной высоты 8000 метров без кислорода.
Третья за тот же год попытка, к сожалению, также не увенчалась успехом, однако Мэллори уже был знаменитостью. Когда репортер «Нью-Йорк тайме» спросил его, по какой причине он хочет подняться на Эверест, Джордж представил ему ставший самым популярным в среде альпинистов ответ: «Потому что он существует».
Разумеется, существовал он и в 1924 году, когда Джордж Мэллори предпринял четвертую и последнюю попытку покорить вершину. Он понимал, что для него, тридцатисемилетнего, это может быть последняя возможность. Он обещал жене Рут, что, если поднимется на Эверест, непременно оставит там ее фотографию.
Затем он отправился за славой.
Согласно приметам, все должно было пройти хорошо. 7 июня Мэллори написал в письме из базового лагеря, что «погода подходящая».
Так и должно быть.
В то время у альпинистов не было легкой и прочной одежды для восхождения, приходилось довольствоваться вещами из твида и хлопка. Их обувь показалась бы современным альпинистам ужасной. По крайней мере, на этот раз Мэллори согласился взять баллоны с кислородом. Они были тяжелыми, но опыт подсказывал, что без них не обойтись. Как и в 1922 году, экспедицию возглавил Шарль Брюс.
В связке с Мэллори был Эндрю Ирвин, а Ноэль Оделл шел за ними на некотором расстоянии для подстраховки.
О том, что произошло тогда, почти ничего не известно. У Джорджа и Эндрю не было возможности связаться с другими членами команды. Доподлинно нам известно лишь то, что они не вернулись назад.
Но, исходя из собственного опыта восхождения на Эверест, могу предположить и рассказать вам, что с ними, возможно, произошло.
Чем выше, тем гора коварнее. Расщелины — гигантские трещины во льду — могут появляться под ногами почти внезапно. Со мной такое случалось. Не будь я привязанным тросом, стал бы очередной жертвой на кладбище Эвереста. Два моих товарища с трудом вытащили меня оттуда, один бы точно не справился.
Если кислород заканчивается в «смертельной зоне», у человека начинаются помутнение сознания, потеря сил, затем — неминуемая смерть. Вес баллона с кислородом постоянно давит тяжким бременем, хотя весит он не больше бутылки. А в 1924 году он был намного, намного больше.
Первая стадия обморожения неминуема — даже сегодня в холодную погоду я ощущаю последствия того восхождения. Онемение, затем сильная боль, когда кровь приливает к травмированным капиллярам.
На высоте организм перестает перерабатывать пищу. Пересечение границы «смертельной зоны» похоже на установку бомбы с часовым механизмом. Если остаться на этой территории слишком долго, человек умрет. Горам не важно, кто он.
Погода катастрофически непредсказуема — даже с помощью современных приборов. В 1924 году такой возможности вообще не было. Ветер дует такой силы, что с легкостью сбивает с ног взрослого мужчину. Тогда единственный путь — вниз.
Находиться на такой высоте чрезвычайно сложно. И больно.
Болит все тело.
Мышцы ноют, моля о пощаде.
В легких словно загорается огонь.
Конечности болят от сильнейшего мороза.
Кровь пульсирует в висках, горло саднит от разряженного воздуха.
Это своего рода пытка. Кажется, вы готовы сделать все, чтобы это скорее закончилось. Словно сами горы давят на вас, заставляя отказаться от затеи. Кислорода в воздухе становится все меньше, температура опускается ниже и ниже, а природа будто заставляет вас не обращать на это внимания.
Эверест заставляет человека считать смертельный исход счастьем. С этим приходится бороться. Бороться всеми силами.
В момент восхождения на Эверест у меня было преимущество, которым не могли обладать Мэллори и Ирвин, — отличная обувь и снаряжение. А также связь с другими альпинистами. Понимание того, как организм реагирует на экстремальные изменения климата. Точный прогноз погоды. Возможность получать сообщения из дома, от моей семьи. Благодаря этому попытки первопроходцев кажутся мне все более смелыми.
Я словно вижу, как Ирвин и Мэллори поднимаются выше, сжав зубы и выбросив из головы все мысли, кроме одной. Они настроены на борьбу с горой, которая шаг за шагом высасывает из них силы, жизнь и желание победить.
Все факты говорят о том, что, скорее всего, Ирвин и Мэллори так и не достигли вершины, хотя, возможно, были совсем рядом. Миру пришлось ждать еще двадцать девять лет, прежде чем Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей наконец покорили самый высокий пик на Земле.
Фактом стало и то, что Ирвин и Мэллори погибли на склонах Эвереста, а в Англии стали национальными героями. По ним даже отслужили панихиду в соборе Святого Павла в присутствии премьер-министра Рамсея Макдональда и короля Георга V.
Но разве история и наука рассказывают нам обо всем?
Нет ли в истории Джорджа Мэллори чего-то большего?
Ноэль Оделл, следовавший за ними, достиг высоты 7920 метров 8 июня. Подняв голову, он увидел, что облачность на некоторое время рассеялась. Позже он вспоминал: «На небольшом, покрытом снегом выступе мелькнуло черное пятно; оно двигалось. Рядом появилось другое черное пятно, движущееся по снегу к первому…»
Перед самой вершиной на Эвересте есть три выступа: Первый, Второй, Третий.
Многие считают, что Оделл описывает маршрут между Вторым и Третьим, что доказывает близость Мэллори и Ирвина к цели.
Достаточно ли близко, чтобы погибнуть на спуске?
Из рассказа об Эдварде Уимпере мы знаем, что горы с равной легкостью способны убить на восхождении и на спуске. Тем не менее Мэллори пошел на риск. Слава или крах.
После того как было найдено тело Джорджа, мы узнали кое-что новое.
Оделл видел Мэллори и Ирвина приближающимися к вершине до часа дня. Возникают сомнения в правильности указанного времени, в таком случае на них были бы очки, защищающие от снежной слепоты. Однако очки Мэллори не были прикреплены к одежде и не лежали рядом с телом. Они были в кармане. Не доказывает ли это, что он уже спускался в то время дня, когда очки не нужны. С этим согласны многие.
Кроме того, не стоит забывать об обещании Джорджа оставить на вершине фотографию жены. Давая слово, он не мог не взять с собой карточку. Однако, когда тело было обнаружено, фотографии в карманах не оказалось.
Не будет ли слишком романтично предположить, что Мэллори все же оставил ее на вершине Эвереста?
Изображение жены одиноко лежало в этом красивейшем месте, пока его не подхватил ветер и унес, чтобы позже позволить снегу покрыть его.
Еще до того, как сам муж умер на склоне.
Читать бесплатно другие книги:
