Принцесса полночного бала Джордж Джессика
– Телинрос ничего не решает, – сказала Мальва. – Взгляни на короля! – Она дернула подбородком в сторону монарха, который нахмурился, поглядывая на них. – Ты просидела целый танец – большего никому из нас не позволено. Идем. – И сестра повела обмякшую малышку обратно к ее партнеру.
Со своего стула Гален наблюдал, как Мальва и Фиалка снова пустились в пляс. Розу кружил ее кавалер, и юноша мельком прикинул, не подставить ли темному принцу подножку. Однако передумал, ведь Роза могла упасть и ушибиться.
Он уселся поудобнее и продолжил наблюдение. Блестящий двор кружился и кружился в танце, и взгляд юноши притянуло к королю. Подкаменный сидел на троне еще прямее. Глаза его сияли, а белые волосы и кожа приобрели серебристый оттенок. По мере того как его придворные и принцессы бледнели от усталости, король, казалось, становился сильнее, лицо его почти светилось.
– Он питается их жизненной силой, – прошептал Гален, борясь с тошнотой.
Как могла королева Мод ввязаться в такое? Неужели она была одной из его придворных?
И почему она отдала в рабство Подкаменному королю дочерей?
Он не мог больше пристально разглядывать монарха и даже танцоров. Его мутило от зрелища в целом. Юноша прикрыл глаза, и теперь ему были видны только проносящиеся мимо ноги танцующих.
Некоторое время спустя удар большого гонга разбудил Галена. Оказывается, он ухитрился задремать. Лихорадочно озираясь, юноша заметил Розу, а затем быстро пересчитал остальных, дабы убедиться, что все принцессы на месте. Помолодевший король поднялся с трона, и придворные собрались перед ним. Принцессы и их партнеры вышли вперед и встали на расчищенном для них пространстве перед возвышением.
– Еще одна ночь миновала, – нараспев произнес король. – Высоко над нами в смертном мире в королевстве Вестфалин занимается день. Две услуги даровал я королеве Мод в обмен на двадцать четыре года танцев в моем дворце. Она отдала мне четырнадцать лет, прежде чем умерла, осталось пять лет и пятьдесят три дня оплаты. И тогда, дети мои, вы женитесь на своих принцессах, и они водворятся здесь, к нашему вечному восторгу.
Двор захлопал в бледные ладоши и разразился дребезжащим смехом. Темные принцы с собственническим видом улыбнулись своим партнершам, но девушки просто ждали, усталые и молчаливые. Гален пробрался по краю толпы и встал у Розы за спиной. Она чуть повернула голову, словно уловила его приближение, но ничего не сказала.
Затем темные кавалеры повели принцесс прочь – по длинному коридору, через высокие двери, по хрустящему черному песку, к золотым лодкам. И снова Гален запрыгнул в лодку следом за Розой, и снова ее кавалер отстал от остальных, чем был весьма недоволен.
На другом берегу озера принцы помогли девушкам выбраться из лодок, но не сделали ни шагу в сторону леса. Принцессы продолжили путь одни, не оглядываясь, и ступили под сень серебряных деревьев.
Идя следом за Розой, Гален раздумывал, что же он скажет королю Грегору. Как объяснить, куда принцессы ходят каждую ночь? Как сказать королю, что его покойная, горько оплакиваемая жена заключила сделку с этим странным, холодным королем подземного царства? Принцессы не смогут подтвердить его рассказ, и, скорее всего, король ему не поверит.
Когда они проходили под сияющими потусторонними деревьями, Гален отломил пару веточек. Раздался резкий треск, и Роза так же резко остановилась и обернулась в поисках источника шума.
– Что это было?
– Роза? – Шедшая впереди с фонарем в руке Лилия обернулась и посмотрела вдоль вереницы девочек. – С тобой все в порядке?
Гален замер совершенно неподвижно, спрятав отломки под плащом. Они оказались холодными, очень скользкими и твердыми. Не знай младший садовник наверняка, откуда они взялись, он решил бы, что они действительно из серебра, а к дереву вовсе не имеют отношения.
– Ты слышала? – Роза прищурилась на деревья. – Такой громкий треск!
– Я ничего не слышала. – Обычно нежный голос Лилии звучал нетерпеливо. – Идем! Служанки и твой садовник скоро проснутся.
– Я тоже слышала, – подала голос Орхидея. Она шла сразу перед Розой. – Наверное, ветка сломалась.
Все сестры посмотрели на черную землю вокруг деревьев, но ни серебряного блика от сломанной ветки, ни даже упавшего листа не увидели. Петуния опустилась на четвереньки и поползла вокруг ближайшего ствола.
– Петуния, прекрати! – Сирень подняла самую младшую на ноги. – Ты же испачкаешься!
Черная грязь, призрачно искрившаяся в свете фонаря Лилии, покрывала юбку Петунии и носки ее разбитых бальных туфель.
Маргаритка приплясывала на месте.
– Нам надо идти, – взмолилась она. – Мы никогда так не опаздывали: лестница уже на месте. А вдруг она исчезнет, прежде чем мы доберемся до дому?
Сунув веточки в кошель на поясе, Гален широким шагом двинулся за принцессами, а они рысью припустили через лес и проскочили под усыпанной жемчугом аркой. Роза захлопнула за собой ворота, едва не прищемив Галену подол плаща, когда он проскальзывал между створками. Юноша с ужасом вспомнил, что они ожидают увидеть его спящим в кресле перед камином, когда выйдут из-под пола. Проскочив мимо принцесс, отчего у Лилии замерцал фонарь, он понесся по золотой лестнице через две ступеньки, стараясь не топать слишком сильно.
– Что это? – вскрикнула одна из принцесс, когда он пробегал мимо.
Гален сдернул плащ и затолкал его в сумку, одновременно падая в кресло. Он тщательно выровнял сбившееся дыхание и захрапел, наблюдая из-под ресниц, как показалась из черного квадрата в полу голова Лилии. Девушка тут же подошла и внимательно посмотрела, проверяя, не проснулся ли он. Когда на лицо упал свет фонаря, юноша всхрапнул и поерзал в кресле, но глаз не открыл.
– Спит? – шепнула Роза.
– Да, – шепнула в ответ Лилия.
Гален слушал, как они шелестят вокруг, помогают друг другу раздеться и расходятся по отдельным спальням в надежде ухватить несколько драгоценных часов сна. Когда принцессы покинули гостиную, он вытащил плащ и аккуратно сложил его, чтобы не торчал из сумки. Затем потянулся и поудобнее устроился в кресле. Надо и самому немного поспать. Ему о многом предстояло подумать, но сейчас он слишком устал.
– Не знаю, как они ухитряются проделывать это ночь за ночью, – пробормотал юноша, уплывая в сон. – Бедная Роза…
Спицы
Служанка разбудила Галена, в глазах ее светился вопрос. Гален помолчал, а затем помотал головой, изобразив на лице грусть. Она вздохнула и похлопала его по руке. Он прошел по коридору в отведенную ему комнату, чтобы освежиться перед завтраком.
Трапеза снова прошла тоскливо: на одном конце стола восседал с суровым лицом епископ Анжье, а на другом – печальный король Грегор. Доктор Келлинг также присоединился к ним, в глазах его читалась тревога. Все трое то и дело поглядывали на Галена, выискивая малейшие признаки успеха, но юноша ел и как можно непринужденнее болтал с принцессами. Переодеваясь у себя в комнате, он принял решение не говорить ни слова, пока не минует третья ночь.
Серебряные ветки давали некоторое доказательство того, где он побывал, но как поступить дальше? Гален подозревал, что бесполезно просто рассказать королю, куда ходят его дочери. Заклятие на них лежало действительно мощное, и оно управляло ими не только под землей, но и наверху. Иначе они бы давно уже рассказали все отцу. За три ночи слежки юноша надеялся узнать достаточно, чтобы выработать план освобождения.
– Гален, пожалуйста, зайди ко мне в кабинет, – устало произнес король Грегор, когда завтрак кончился.
– Я составлю вам компанию, – немедленно вызвался Анжье.
Он поднял свою тушу на ноги и вперед короля и Галена прошествовал через зал в личный кабинет правителя. Доктор Келлинг последовал было за ними, но Анжье жестом остановил его. Грегор начал возражать, однако доктор покачал головой.
Король уселся за стол, а епископ занял удобное кресло перед ним. Гален остался стоять. Солдатская выучка пригодилась и здесь, как много раз прежде: он нервничал, не знал, что делать дальше, но никак этого не показывал. С бесстрастным лицом и прямой как палка спиной Гален доложил королю, что, войдя в покои принцесс, он некоторое время сидел и разговаривал с ними. Затем, незадолго до полуночи, уснул и не просыпался до рассвета. Принцессы находились в своих постелях и тихо-мирно спали, но их туфли снова были стерты до дыр.
Король вскинул руки в отчаянии. Останься Гален с королем один на один, он не устоял бы перед искушением подарить бедняге намек на надежду, но отказывался делать это в присутствии Анжье. Епископ говорил по-вестфалински с еле заметным акцентом, и только за завтраком Гален сообразил, что акцент-то аналузский. Хотя епископ, как слуга церкви, наверняка выше политических дрязг, это все равно нервировало Галена. Юноша с поклоном покинул кабинет и отправился на поиски Вальтера.
Одноногий садовник убирал листья из фонтана, выполненного в виде печальной русалки. Воду спустили, иначе, замерзнув, она разорвала бы трубы, и в опустевшей мраморной чаше скапливались опавшие листья и прочий мусор.
Старик приветствовал Галена кивком и поинтересовался:
– Как поживают наши принцессы?
– Не очень, – прямо ответил Гален, засучил рукава своего парадного сюртука и наклонился, чтобы помочь собрать листья в корзину.
Вальтер остановился и присел на край фонтана.
– Белладонна подействовала, – констатировал он.
– Похоже на то. Скажи мне, что тебе известно о черном дворце глубоко под землей, охраняемом воротами из усыпанного жемчугом серебра, окруженном лесом из серебряных деревьев и построенном на острове посреди черного озера?
Обветренное лицо Вальтера побелело.
– Глупая женщина, – выдохнул он. – Она заключила сделку с ним.
– Роза и остальные… – Гален осекся. – Так тебе известно об этом? – Он сердито воззрился на Вальтера. – Почему ты им не помог?
Вальтер покачал головой:
– Не догадывался, насколько далеко зашла Мод. Я знал, что она призвала помощь из какого-то невидимого источника. Но не думал, что это он. – Вальтер уставился вдаль, постукивая деревянной ногой по основанию фонтана.
Гален провел ладонью по ежику волос.
– Стало быть, королева Мод действительно…
– Хотела детей так сильно, что заключила договор с Подкаменным королем? – Вальтер поцыкал зубом. – Похоже на то. И наверняка снова вмешалась, надеясь обеспечить нам победу в войне.
Гален замотал головой, отказываясь верить этим словам.
– Но мы тяжко сражались. Потребовалось двенадцать лет…
– Никто никогда не говорил, что он играет честно, – перебил его Вальтер. – Твари без чести – без души – никогда не играют честно. Да и с чего бы? Вот этого-то Мод и не могла понять. Просишь у такого существа сильных детей, он обещает тебе дюжину, и ты заключаешь сделку.
И рожаешь двенадцать девок. Просишь его покончить с войной, и он охотно соглашается… а потом тратит на это двенадцать лет.
Гален нахмурился:
– Но когда королева умерла, разве ее сделка не утратила силу?
– Нет, если это касается его. Отсутствует и не может платить – заплатят ее дочери. – Вальтер колебался. – Значит, они танцуют для него?
Гален кивнул:
– Они танцевали с полуночи до рассвета с двенадцатью высокими юношами. Полагаю, это его сыновья.
Старик негромко присвистнул.
– Так вот в чем дело, – задумчиво произнес он, продолжая глядеть вдаль. – Видимо, он с самого начала задумал их заполучить.
– Вальтер, – сказал Гален, не уверенный, стоит ли спрашивать, – откуда ты все это знаешь?
Старик взглянул на молодого садовника. Весть о том, что Подкаменный король завладел принцессами, потрясла его, и он внезапно показался юноше неизмеримо старше.
– Я не всегда ходил в садовниках, Гален Вернер, – сухо ответил он.
– Тогда скажи мне, как положить этому конец.
– В одиночку? Когда ему помогают двенадцать сыновей? – Вальтер покачал головой. – Это потребует времени.
– Нет у нас времени, – возразил Гален. – Роза… Малютка Фиалка… Их время на исходе, Вальтер.
– Не думал я, что Мод зашла так далеко, – повторил старик скорее для себя, чем для Галена. – И, говоришь, теперь это каждую ночь… Видимо, он нуждается в них все сильнее или готовится к чему-то. Нас осталось слишком мало, нам не запечатать его темницу более надежно…
– Вальтер! – Гален осторожно потряс садовника за плечо, затем отогнул лацкан сюртука, показал увядшую веточку и объяснил: – По крайней мере, мне понадобится еще белладонна. На всех, кто заходит ночью в покои принцесс, наложены сонные чары. На принцев тоже подействовало, но на меня – нет.
– А! – проницательно кивнул Вальтер, глаза его снова прояснились. – Стало быть, вот как принцессы ускользали от своих нянек. – Он нахмурился. – Но разве девочки ничего не заподозрили? И как тебе удалось проследить за ними?
– Поначалу заподозрили, – признал Гален. – Но потом я прикинулся спящим, и это их удовлетворило. А вот как я сумел проследить за ними… это секрет.
Вальтер кивнул:
– Хорошо иметь секреты.
Вместе с Галеном они набрали корзину листьев и направились к сараям. Гален высыпал листья на компостную кучу и убрал корзину. Затем Вальтер поманил его, и юноша последовал за ним в аптекарский огород.
Старик сорвал новую веточку белладонны взамен увядшей. Затем отломил остро пахнущий росток сухого базилика и тоже дал Галену.
– Белладонна отведет чары с глаз и поможет видеть истину. А базилик отгоняет зло, – пояснил он.
– Спасибо.
Юноша выбросил увядшую белладонну и аккуратно приколол на ее место свежую. А колючий базилик спрятал в нагрудный карман сюртука.
Пока он возился с одеждой, кошель на поясе качнулся вперед, и одна из серебряных веточек зацепилась за рубаху. Ругаясь, Гален высвободил веточку и попытался надежнее пристроить ее в затягивающемся на шнурок мешочке.
– А это что? – прищурился Вальтер.
– Маленький сувенир из серебряного леса, – отозвался юноша.
Оглянувшись, не подсматривает ли кто, он вытащил веточки из кошеля и показал Вальтеру. Вертя их так и сяк в скрюченных пальцах, старик поджал губы и протянул:
– Интересно. Это не часть его царства, по крайней мере, не изначальная. – Он вернул отломки Галену и повторил: – Интересно.
– Откуда ты знаешь, как выглядит его королевство?
Вальтер просто повторил слова, которые говорил Галену раньше:
– Хорошо иметь секреты. – Он помолчал. – Но вот что я скажу: серебро имеет силу. И имена тоже.
– Имена и серебро… – Гален присмотрелся к веточкам. Они были длинные и прямые, в местах отлома виднелись серебряные волоконца, представлявшие собой странный гибрид металла и дерева, невиданный прежде в мире смертных. – Надо было брать куски побольше, стрел бы наделал. Или копье. Всяко полезнее, нежели просто сюрприз для короля Грегора. – Он фыркнул. – Однако из них получатся красивые вязальные спицы.
– Держи их под рукой, – посоветовал Вальтер. – Никогда не знаешь, что может пригодиться во дворце.
Что-то в его словах показалось Галену знакомым. Фраза напомнила о чем-то, и он на миг застыл, вспоминая, но как раз в этот момент к ним подошел, хрустя гравием, дядя Райнер. Лицо его потемнело при виде племянника, стоящего рядом со старым садовником.
– Разве тебе не полагается находиться внутри? – требовательно спросил он. – Или тебя уже вышвырнули?
– Нет, дядя, – уважительно ответил Гален. – Я только вышел переговорить кое о чем с Вальтером. – Он незаметно сунул веточки в кошель и прикрыл полой сюртука.
– Здесь тебя больше ничего не касается! – рявкнул Райнер. – Убирайся!
Гален вежливо кивнул дяде и Вальтеру и убрался.
Вернувшись во дворец, он обнаружил, что у младших принцесс ведет уроки священник, подручный Анжье. Старших девочек допрашивал сам епископ в присутствии отца. Неприкаянный Гален ушел к себе и хотел закончить шапочку, но серебряные ветки не шли у него из головы. Можно выстругать дротики, но обстругивание изменит начальную форму, и в них уже никто не признает ветки, а следовательно, они потеряют ценность в качестве улики.
– Из них получатся прекрасные вязальные спицы, прямо как есть, – произнес Гален вслух.
Он долго просчитывал. Нечего и думать сражаться с двенадцатью кавалерами в одиночку. Помимо численного перевеса, неизвестно, какую поддержку окажет им отец. Надо разрушить связывающие принцесс чары. Гален не знал, в чем именно они заключаются, да и в магии ничего не смыслил. Вот бы просто взять и не пустить их на бал… но тогда Подкаменный король, скорее всего, снова пошлет за ними. И вряд ли на сей раз Рионин и остальные принцы отступят перед рябиновым хлыстом.
Наверняка есть способ уничтожить их или хотя бы не дать больше никогда подняться на землю.
Обдумывая эту проблему со всех сторон, Гален сообразил, почему слова Вальтера показались ему знакомыми. Та старуха…
«Когда окажешься во дворце, очень пригодится».
Он разломил серебряные веточки пополам – получилось четыре кусочка, каждый длиной примерно с ладонь. Ножиком убрал заусенцы и сколы, которые могли цепляться за пряжу. Затем вытащил подаренный старухой черный клубок.
«Черная – как железо…»
Гален начал вязать.
Вторая ночь
День у Розы не задался. Болела голова, вернулся кашель. И в довершение обеих бед ее заставили провести весь день в зале совета, то отвечая на вопросы, то слушая нотации епископа Анжье. От его голоса у нее разламывалась голова, а горло саднило от сдерживаемых приступов кашля.
Отлучение целой страны – дело серьезное, и последствия не заставили себя ждать. Весь день поступали неутешительные доклады. В других городах, где зачитывали эдикт архиепископа, поднялись мятежи. В Бруке многие паковали вещи, надеясь уехать в любую соседнюю страну, готовую их принять. Беженцы разграбили несколько бакалейных лавок и извозчичьих дворов, а в дворцовые ворота и в приметный розовый дом Орма полетели камни.
Роза надеялась, что младшим сестрам удастся избежать разглагольствований епископа, поскольку уроки никто не отменял. В какой-то степени они действительно провели это время за учебой. Но епископ, похоже, дал своему помощнику совершенно четкие указания, чему нужно обучать принцесс.
– Я думала, что умру! – патетически воскликнула Мальва, бросаясь навзничь поперек Розиной кровати. – Мало того что вместо Анны нас учит костлявый священник, ты бы слышала, чему он учит! Математика – мимо. Естествознание – мимо. История – религиозная история и жития святых. Литература – снова жития святых. – Она накрыла лицо подушкой и глухо взвыла.
– В религиозном образовании нет ничего дурного, – выговорила ей, входя в комнату, Примула.
– Есть, когда тебя не учат ничему другому, – возразила Гортензия, выдергивая нитки из краев носового платка, и тихо добавила: – Музыки больше не будет. Вообще никакой. Отец Михаэль говорит… он говорит, мы недостаточно серьезны, чтобы изучать даже религиозную музыку. – Она закусила губу, глаза ее наполнились слезами. – Он запер мое пианино и забрал ключ.
– Ой, бедная ты моя! – Роза обняла Гортензию, и младшая девушка всхлипнула у нее на плече.
– Это просто кошмар, – фыркнула Мальва, отбрасывая подушку. – Ужасный, гнусный тип! И аналузец к тому же, как и епископ. – На лице ее появилось расчетливое выражение. – А вам не кажется, что Анжье просто пытается унизить нас, потому что они проиграли войну, а?
Примула вскочила, шокированная.
– Архиепископ не послал бы человека, способного на такую мелочность, Мальва! – заявила она. – Нас обвинили в колдовстве, это не имеет никакого отношения к политике!
– Мне все равно, политика там или нет, – простонала Гортензия. – Я не могу без музыки!
Роза обняла ее крепче.
– Не волнуйтесь, – прощебетала Петуния. – Гален все исправит.
– Исправит, как же, – горько рассмеялась Роза в ответ на уверенное заявление малышки.
И в то же время в глубине души она надеялась, что Петуния права. Они с Лилией годами искали способ избавиться от власти Подкаменного короля, снова и снова перечитывая дневники матери в попытках найти подсказку, выискивая упоминания о Подкаменном и его изгнании где только можно. Но единственные книги о нем, какие удалось найти, содержали лишь легенды, а нескольких дневников не хватало. Роза подозревала, что отсутствовали именно те тетради, которые могли оказаться наиболее полезными, и гадала, сама ли мать уничтожила записи или Подкаменный нашел способ их забрать.
Сестры проверили все физические границы его королевства. Они даже просили темных принцев нести их, усталых, через лес, чтобы посмотреть, как близко те смогут подойти к воротам. Они задавали придворным и сыновьям короля столько вопросов, сколько хватало духу.
И не обнаружили ни единого слабого места. Они пытались рассказать о проклятии отцу, гувернантке – любому, кто стал бы слушать, но всякий раз их рты либо захлопывались, либо начинали нести чушь.
На некоторое время принцессы оставили попытки, надеясь просто отслужить свой срок внизу. Но вскоре после окончания войны Подкаменный король начал называть их невестами своих сыновей, наполняя девочек новым ужасом. Он собирался найти способ заточить их под землей навсегда. Сейчас Роза и ее сестры нуждались в помощи больше, чем когда-либо прежде, а Гален казался таким сильным и уверенным. Почти верилось, что он сумеет «все исправить». Роза поплотнее запахнулась в белую шаль и подвела Гортензию к туалетному столику.
– Ну же, утри слезы. Давай приготовимся к ужину.
Однако у епископа Анжье имелись другие планы. Когда двенадцать сестер появились в столовой, скромно одетые в закрытые платья темных тонов, с высокой талией, они обнаружили, что отец и Гален уже заняли места за покрытым белой скатертью столом, на котором не лежало ничего, кроме Библии.
– Сядьте, – велел епископ Анжье.
Принцессы сели.
Часа два епископ с большим воодушевлением распространялся о колдовстве и его пороках. Он также прошелся насчет злой природы всех женщин, неважно, ведьмы они или нет, и насчет того, как их отцам и мужьям следует держать их в жесткой узде. Это сильно отличалось от проповедей епископа Шелкера. Больше всего выбивало из колеи, что Анжье по очереди останавливал взгляд на лице каждой из сестер и внимательно смотрел несколько минут подряд. Когда он второй раз посмотрел на Розу, та осознала, что не может отвести глаза, не может моргнуть, пока не потекли слезы. Девушка пришла в ярость – ведь епископ-то, небось, решил, что тронул ее до слез. Когда он снова переключился на Лилию, Роза незаметно вытерла глаза и осмелилась взглянуть на Галена.
Тот вязал с таким видом, словно речь священника его совершенно не задевала, а епископ, в свою очередь, игнорировал юношу. Роза уронила платок на колени и уставилась на Галена как завороженная. Он вязал не на двух, а на четырех спицах, очень коротких и заостренных с обоих концов. Девушка как-то раз видела, как молодой садовник вязал тем же способом носок в саду, но тогда спицы у него были деревянные и гораздо тоньше. Эти же были толстые, из мягко мерцающего серебра, и что-то неуловимо ей напоминали. Еще больше изумляло выходившее из-под его рук изделие: юноша вязал цепь из черной шерсти. Роза насчитала уже восемь аккуратно сцепленных звеньев.
Гален перехватил ее взгляд и улыбнулся, а она подняла брови, спрашивая, для чего может понадобиться шерстяная цепь. Он только улыбнулся еще шире и набрал петли для нового звена. Девятого.
– Ты слушаешь меня, девушка?! – взревел Анжье.
Резко повернув голову, Роза увидела, как изо рта епископа вылетела капелька слюны и упала Сирени на тыльную сторону ладони. Младшая сестра с отвращением на лице быстро стерла каплю платком.
– Спасибо, епископ Анжье, за вашу пламенную проповедь, – произнес, вставая, король Грегор. Роза видела, как пульсирует у отца жилка на виске, словно он готов был заорать на святошу в ответ. – Уверен, ваши слова вдохнули в нас всех новую жизнь. – Он ухватился за шнурок звонка и решительно дернул. – Позвольте, мы обдумаем ваши слова за едой.
Монарх снова сел и похлопал Розу по руке.
Трапеза прошла в молчании, и старшая принцесса не смогла определить, кого больше задело сказанное епископом – ее саму или ее сестер. Во всяком случае, Гортензия явно кипела от негодования. Но больше всех Розу беспокоила Примула. Сестра не говорила, не ела, а взгляд у нее сделался стеклянным.
Роза едва прикоснулась к ужину, обдумывая, что произойдет, если она сознается в том, что она ведьма. Отпустят ли Анну или все равно обвинят в том, что она учила подопечную магии? По крайней мере, это снимет интердикт с королевства и очистит от подозрений остальных членов ее семьи, если только удастся убедить епископа, что она действовала в одиночку. Ее, конечно, отлучат от церкви навсегда и, скорее всего, пожизненно заключат под стражу, но отец и сестры будут свободны.
План имел единственный недостаток: после ее ухода туфли сестер все равно продолжат снашиваться. Вдобавок неизвестно, на что может пойти он, если Роза окажется потеряна для полночного бала и его старшего сына.
Роза содрогнулась. Она надеялась, что ее мать, несмотря на свои глупые сделки, попала на небеса и так увлечена пением – или чем там они занимаются, – что не видит, какую кашу заварила. Подкаменный король манипулировал Мод с самого начала, заставив ее выносить двенадцать невест для его суровых, красивых сыновей, а потом до срока загнал ее танцами в могилу, вынудив дочерей принять условия договора на себя.
Мод об этом не подозревала, по крайней мере, в ее дневниках ничто на это не указывало. Единственное упоминание о Подкаменном, которое им удалось обнаружить, содержалось в одной записи, сделанной после рождения Орхидеи. Мод гадала, не испортился ли эликсир, который дал ей он, и вовремя ли она выпила снадобье, раз приносит дочь за дочерью, а долгожданного наследника все не видать.
Розе хотелось как-то помочь Галену. Если бы только она могла оставить дверь в ковре открытой… но храбрый юноша спал и не сумел бы последовать за ними, даже представься ему такая возможность. Может, принести ему какой-нибудь знак из подземного мира? Но как потом объяснить происхождение подарка?
И тут Роза затаила дыхание. Знак. Звук ломающейся ветки. Странные серебряные спицы, которыми Гален вязал не что-нибудь, а цепь… она уставилась на юношу через стол, то и дело опуская глаза на вязанье, лежавшее на столе рядом с его тарелкой. Он заметил это и ответил ей долгим взглядом.
После ужина Лилия попросила Галена сыграть с ней в шахматы, но, как только они сели за игру, молодой человек начал зевать. Спустя несколько минут он сдался, извинился перед Лилией и вытянулся на диване «немножко передохнуть». Роза внимательно наблюдала за ним, но он казался крепко спящим.
– Думаешь, притворяется? – спросила она Лилию, пока они готовились к полночному балу.
– Невозможно, – отозвалась та. – Да и как бы ему это удалось? Против таких сильных чар никто не устоит.
И снова Роза позволила Лилии взять лампу и первой ступить на золотую лестницу, пропустив остальных девочек вперед себя в темноту и задержавшись как можно дольше, прежде чем последовать за ними. Однако диван, где спал Гален, был повернут к окнам, и с середины комнаты она толком не видела лежащего на нем юношу. Принцессе почудился шорох, и она навострила уши. Она даже убрала ногу с лестницы, чуть отошла назад и, вытянув шею, попыталась заглянуть за спинку дивана.
– Что ты делаешь?! – Сирень протянула руку из темноты и схватила Розу за подол. – Идем, а то опоздаем!
Старшая принцесса, раздосадованная, стала спускаться по лестнице, то и дело оглядываясь. Она дважды споткнулась и зацепилась подолом за край ступени, но ей было все равно. Она могла поклясться, что слышала, как ноги в сапогах пересекли комнату. Но когда золотая лестница у них за спиной поднялась, никаких признаков присутствия Галена не наблюдалось.
Кубок
Спускаясь по золотым ступеням, Гален беззвучно смеялся. Умница Роза! Явно что-то подозревает. Как она смотрела на него за ужином – словно светилась изнутри! Но, увы, потом не отвела в сторону и не расспросила. Однако так даже лучше. Не стоит будить в ней надежды, пока самому не ясно, сумеет ли он помочь и как.
Юноша задержался у серебряных ворот, когда принцессы уже прошли сквозь них. Забора при воротах не было, однако имелась четкая граница, уходящая в обе стороны, насколько хватало глаз. На лестничной стороне ворот под ногами не ощущалось ни земли, ни мостовой, просто… ничего. Ни твердо, ни мягко, ни шершаво, ни гладко – никак. А затем резко, словно кто-то провел линию ножом, начинался лес с искрящейся черной землей и серебряными деревьями.
Кивнув самому себе, Гален шагнул в ворота и позволил им захлопнуться у себя за спиной. Роза резко обернулась и прищурилась, но Сирень потянула ее за руку, и старшая принцесса последовала за сестрами.
Они шли через серебряный лес к берегу черного озера. Гален опять запрыгнул в золотую лодку вместе с Розой и ее кавалером, и снова принц изо всех сил старался не отстать от братьев. Однако он то и дело бросал взгляды на Розину фигуру на корме, видимо пытаясь определить, не растолстела ли его дама.
По мнению Галена, Роза никогда не выглядела прелестнее. Разумеется, до болезни он видел ее только раз, и тогда с нее ручьями текла вода. Но теперь девушка полностью оправилась – на щеках играл здоровый, а не лихорадочный румянец, и она больше не казалась изможденной, как раньше. Она надела красное бархатное платье, а на плечи накинула белую шаль, которую связал для нее Гален. На его взгляд, шаль восхитительно оттеняла платье и золотисто-каштановые волосы принцессы.
Как только днище лодки заскрипело о песок, Гален выпрыгнул, и Розин темный принц едва не упал, вытягивая лодку на берег. Он слишком сильно дернул, явно рассчитывая на больший вес. Несколько разочарованный тем, что соперник не шлепнулся на мокрый берег, Гален вздохнул. Роза оглянулась, и он затаил дыхание. Затем ее вниманием и рукой завладел кавалер и повел ее к темному дворцу.
Гален вынужден был признать, что они составляют прекрасную пару. Статные, красивые, изысканно одетые. За ними следовали Лилия и Фрезия и остальные в порядке старшинства. Высокомерные лица и парадные костюмы кавалеров ближе к концу процессии показались ему смешными, поскольку сопровождали они девочек минимум вдвое младше их годами.
Однако даже на Петунии было бальное платье, хотя и с пристойно высоким вырезом, а локоны у нее были рассыпаны по плечам, а не заколоты, как у старших сестер. Входя следом за Петунией и ее сопровождающим во дворец, Гален содрогнулся при мысли, что король намерен выдать принцесс за своих безжалостных сыновей. Петунии будет лет четырнадцать-пятнадцать, когда она выйдет за своего принца, и это только если король соблаговолит дождаться, пока истекут годы их служения.
Придворные с холодными глазами зааплодировали, принцессы присели в реверансе, и бал начался всерьез. Гален некоторое время наблюдал за танцами, но потом ему захотелось пить. Мимо пробегал слуга. Юноша схватил у него с подноса кубок и быстро спрятал под плащ. Затем унес добычу в угол, где его отчасти скрывала драпировка, и жадно выпил. Кубок незнакомой работы перекочевал в кошель на поясе. Еще один сувенир для короля Георга.
Когда Фиалка взмолилась пересидеть танец, Гален снова устроился рядом с ней. Словно почувствовав его присутствие, девочка начала озираться и даже заглянула под стул, приподняв розовые юбки.
– Ты здесь, дух? – спросила она наконец.
– Зде-есь, – глухо отозвался Гален.
– Зачем?
– Я хочу помо-очь тебе-е.
– Ох.
– Скажи мне, принцесса, как твоя мать отыскала Подкаменного короля?
– Ты о чем?
– Он сам пришел к ней или заставил ее прийти сюда, чтобы заключить сделку?
Изображать призрачный голос оказалось нелегко, и у Галена пересохло в горле. Вот бы еще чего-нибудь попить.
– Она сама его нашла, – с готовностью ответила девочка. – Роза говорит, так и получился серебряный лес. Когда мама пришла сюда первый раз, она уронила брошку. Это был серебряный крест в лавровом венке, подарок ее крестного. На следующую ночь из брошки вырос лес. – Фиалка поморщилась и добавила: – Я пыталась вырастить дерево из гранатового колечка, но ничего не вышло.
– Понимаю.
Гален помолчал. Серебряный лес вырос из креста? Неудивительно, что в добытых им ветках ощущалась такая сила – руки все еще еле заметно покалывало после вязания серебряными спицами.
– А принцы могут проходить сквозь ворота, когда захотят? Как они попадают на поверхность? Наверняка не по вашей золотой лестнице.
Фиалка наморщила лобик.
– Нет, принцы могут приходить только ночью. Хотя я не знаю как. Однажды, когда папа запер нас в разных комнатах, они явились в сад. Но на следующую ночь едва с ног не валились. Они ненавидят этот лес. Когда Роза болела, она упала в обморок, и принц Илликен донес ее до ворот. Пока мы добрались до лестницы, он уже выглядел не лучше Розы. Петунию в ту ночь стошнило, и Лилии пришлось тащить ее на руках всю дорогу от лодок. Кестилан, принц Петунии, наотрез отказался ее нести, потому что от нее плохо пахло. – Фиалка хихикнула.
Гален засмеялся вместе с ней, но резко умолк, чуть не подавившись, когда подошли Роза, Лилия и их кавалеры. Все они рассеянно улыбнулись Фиалке.
– Что такого смешного, Фи? – Роза поправила растрепавшиеся локоны сестренки. – С кем ты разговаривала?
Гален наклонился к уху Фиалки и как можно тише шепнул:
– Ш-ш-ш.
– Ни с кем, – ответила малышка, слезая со стула. – Я знаю, мне надо продолжать танцевать. – И отправилась искать своего кавалера в лучшем настроении, чем когда-либо.
– Что на нее нашло? – недоуменно произнесла Лилия.
– Не знаю, – задумчиво отозвалась Роза.
Они смотрели прямо туда, где сидел Гален, и руки у него покрылись мурашками. Роза смотрела сквозь него, но юношу не покидало ощущение, что его присутствие больше не тайна для нее. Он осторожно протянул палец и коснулся тыльной стороны принцессиной ладони. Пальцы у нее дрогнули, но она не подскочила и не вскрикнула. Лишь губы изогнулись в еле заметной улыбке.
– Мы тоже должны танцевать, – сказал принц Илликен и увел ее.
– Еще одна ночь, – прошептал Гален им вслед. – Еще одна ночь, и я вытащу тебя отсюда. И твоих сестер тоже.
Остаток бала молодой человек молчал, хотя несколько раз и Роза, и Фиалка пытались задержаться около стульев, где он сидел. Обратно через озеро он переправился в лодке с Лилией. Теперь лишний вес смущал другого кавалера, а Илликен получил незаслуженную передышку.
И снова Гален без единого звука проскользнул вверх по ступеням прежде принцесс. Когда Роза явилась его проверить, он уже мирно храпел. Она перегнулась через спинку дивана, и он уловил запах ее духов.
Гувернантка
Гален проснулся с ощущением уверенности в успехе, но вскоре после завтрака она начала таять. Из старухиной черной шерсти он связал цепь. Длины ее хватит обмотать ручки ворот, но вот подействует ли она? Подаренный старухой плащ действительно превращал его в невидимку, а цепь Гален связал из черной шерсти ветками серебряных деревьев. Руки до сих пор покалывало от спящей в них мощи. Но поможет ли это? Удастся ли помешать Подкаменному королю получить желаемое?
Гален связал Розе шаль из старухиной же белой шерсти в надежде, что та каким-то образом защитит и утешит принцессу. Но Илликен танцевал с Розой как ни в чем не бывало, и теперь юноша беспокоился, не подвело ли его чутье.
После обеда он обошел сад в поисках Вальтера, но не смог отыскать старика. Ему требовался совет, но он не знал, куда податься.
Гален стоял у входа в живой лабиринт и смотрел на дворец. Невзирая на низкие облака, обещавшие снегопад, розовая штукатурка выглядела весело. Юноша покачал головой, припомнив ночи, потраченные впустую на патрулирование сада, когда принцессы пользовались потайным ходом в собственной гостиной. Гален нахмурился. А кто устроил этот потайной ход? Подкаменный король или королева Мод? Если принцессы и знают, сказать все равно не могут.
Но мог знать еще один человек во дворце.
Бретонскую гувернантку держали в чердачной каморке, где обычно спали самые последние судомойки. Дверь ее охраняли священник и дворцовый стражник, и никому не дозволялось беседовать с ней наедине, только в присутствии епископа Анжье. Гален прикинул, не использовать ли письмо короля Грегора для свидания с Анной, но оно обеспечивало ему свободу передвижения только снаружи дворца и уж точно не давало права разговаривать с заключенными, находящимися на попечении епископа.
Поэтому Гален застегнул плащ и отправился в обход к задней стене дворца. На всех углах современного квадратного здания имелись медные водосточные трубы. Юноша вскарабкался по той, что находилась на западном углу, почти вплотную к камере Анны. Оказавшись на уровне чердачных окон, он потянулся всем телом и уцепился рукой и ногой за оконную раму. Сердце колотилось, вниз глянуть было страшно, но Гален отпустил водосточную трубу и перескочил на узкий карниз.
Он припал к окну, запертому изнутри на задвижку, и увидел белое лицо, высматривающее источник шума – тихого царапанья подошв по карнизу. Глаза у гувернантки опухли от слез, седые волосы свалялись.
Гален расстегнул цепочку плаща. Женщина пискнула, когда он возник из ниоткуда прямо перед ней. Он поднес палец к губам и улыбнулся, всем своим видом излучая дружелюбие.
– Я хочу помочь, – произнес он четко одними губами.
Читать бесплатно другие книги:
