Человек войны Негривода Андрей
– Ага! Перестал он! Кому другому расскажи!
– Так сколько? Двадцать три, тридцать три?
– Сорок три, капитан. Старею.
– Бывший капитан.
– Бывших офицеров не бывает!
– Пацаны?
– Все здесь! Тебя слушают!
– Здорово, командир! – «взорвалась» в руках Филина трубка такими знакомыми и родными голосами. – Как там у тебя дела? Когда вернешься? Когда водку вместе пить будем?
– А моя «пайка»?..
– За то не беспокойся – всегда готова!
– Скоро, скоро, пацаны! Уже совсем скоро – через месяц!
– Ур-ра-а! – Телефонный автомат, из которого говорил Андрей, заметно дребезжал от этого ора. – Неужели насовсем вернешься?
– Пока на две недели приезжаю, а там... Жизнь покажет... У меня здесь двое детей, сами знаете.
– Как, кстати, твой Максим? – спросил, радовавшийся, как ребенок, Медведь. – Взрослый уже? Сколько ему сейчас?
– Полтора года. Смешной. А еще сильный, наглый и упрямый.
– Весь в папу!
– Наверное.
– Ну, так че, пить будешь, ком?
– К Нашему тосту успел?
– Только-только налили...
– Хорошо...
– Сколько тебе дать времени за пузырем сбегать? Небось, как в прошлый раз, не готов.
Филин «с треском» отвинтил пробку проверенной «Немировской с перцем» и налил в пластиковый стаканчик:
– Нисколько – я на одни и те же грабли не наступаю. Или забыл меня уже?
– Во! Это я понимаю! Ну что, готов?
– Готов! Кто скажет?
– Ты и скажешь, Андрюха! – прогудел издалека голос Бандеры.
– Ну, тогда... Пьем Нашу, третью – за тех, кто уже не с нами... За наших братьев, за Тюленя, за Змея, за Джина, за Задиру, за спецотряд «Сова» ... За всех павших воинов... За тех, кого мы знали и не знали! И... земля им пухом!
Андрей по старой традиции пролил треть стакана на землю, а остальное содержимое опрокинул в рот.
– Наливаем четвертый тост?
– Уже готово!
– Быстро!.. «Разводящий» небось опять Док?
– Так точно!
– Тогда понятно... Ну что? Подняли?
– Подняли!
– За них, за нас – за весь спецназ!.. – произнес, как молитву, Филин.
– И за?.. – услышал он голос Индейца.
– ...И за косоглазие противника! – закончил говорить старый тост Андрей.
– Пошла, родимая!.. – произнес Медведь.
– Миша! – обратился Филин к Доку, зная, что тот его слышит.
– Я, командир!
– Налей-ка еще одну...
– Частишь!
– Это приказ! – пошутил Андрей.
– Есть!.. Готово!
– Я хочу выпить за именинника, пацаны! За тебя, Игорек! Будь здоров, стареющий «старый» прапорщик запаса! Будь здоров и счастлив, Игорек! И своих сыновей воспитай такими же мужчинами, как ты! Чтобы было кому продолжить твое нелегкое ратное дело. Будь здоров, дорогой ты мой Медведь! И спасибо богу, что ты есть!.. И мы еще споем с тобой, дорогой ты мой братишка, нашу! Поверь мне дорогой мой человечище! Очень скоро споем!.. А пока... Помнишь ту, нашу?
– Которую в последний раз всей группой в Карабахе под Шушой пели?
– Ее!
– Конечно, командир!
– Тогда поехали?
И Андрей тихо запел:
- Любо, братцы, любо! Любо, братцы, жить!..
12 июня 2004 г. Израиль...
00.40 ночи...
Самым удивительным было то, что при всех своих заботах Андрей не прекращал писать свои книги. И он уже был готов отвезти в Одессу вторую, которую «мучил» целый год, но все же сумел закончить за месяц до отъезда. Но... теперь это стало его «наркотиком». Он просто уже не мог остановиться! Ему хотелось рассказать о стольком и стольких, что дай бы бог хватило жизни...
И Филин начал писать дальше.
Писать о скитаниях одинокого воина...
...12 июня, ночь...
...«Как же все это начиналось?» – Андрей опять был наедине со своими мыслями.
Его суровое лицо было освещено голубоватым светом компьютерного монитора. Это свечение было единственным в этой, такой большой и такой чужой ему квартире – его полуторагодовалый сын, его Максимка, уже давным-давно смотрел свои цветные, детские сны, смешно сопя в нос и чмокая губами. А «мадамы», как про себя называл их Андрей, в кругу своих очередных гостей допивали, судя по воплям, вторую бутылку «белой», закрывшись от него в «маминых апартаментах» и отгородившись стеной отчуждения. Так продолжалось вот уже четвертый месяц.
Андрей опять был один.
Одинокий «пес войны».
Обретший наконец-то такого долгожданного сына. И «семью» ...
Опять один на один со своими мыслями и воспоминаниями.
«Терпи, солдат! Уже совсем немного осталось. Сам же ведь учил других – солдат сначала бежит, сколько может, а потом – сколько нужно!.. Так что... терпеть! Еще немного. Уже и билет на руках, и все проблемы с документами решил. Еще три недели и все. А все ли?.. 6 июля твой самолет взлетит, унося постаревшего Филина, тебя то бишь, в Одессу. Девять лет. ДЕВЯТЬ!!! Как отсидел по 102-й за то „мочилово“ в 95-м. Одесса! Одесса!!! Домой... Дай-то бог... Чтобы все наконец-то так и случилось. Девять лет! Тебе, Филин, уже почти 37, ну немного поменьше – 36 с половиной. А сколько всего было за эти годы!.. Мама дорогая! Сколько всего произошло! Знать бы тогда, у трапа „Шостаковича“!.. Унижения, работа, как у раба... Та стройка, на которой ты разбился, упав в шахту лифта с 12 метров... на бетон... Спасибо „Витязю“ – выжил. Летел спиной, а „приземлился“ на „четыре точки“, как кот вывернулся в полете. Только морду на бетоне „оставил“ да колено, то, которое еще в Афгане осколком пометили, разбил. В кашу... Операции... 3 месяца в коляске... Инвалидность... Но!.. Встал же! Потом заводы... Работа на пределе... Развод с Аней... Спасибо тебе, господи, что отвел тогда мою руку от нее и двоих ее „друзей“, когда застал их в своем доме... И... Легион... „French Foreign Legion“, или, если по-французски, „Legion Etrangere“ ... И опять служба. Только теперь... Для кого и за что? А чем было еще заняться?! Только теперь... Братство „Диких Гусей“ ... Soldiers of fortune... А какие неожиданные встречи случались! В джунглях Латинской Америки, Африки, в заоблачной выси Гималаев – вспомнить, и то жутко!.. Некогда огромная, сильнейшая держава обнищала в миг, да и выбросила за ненадобностью из своей армии „постаревших“ ее „ветеранов“ под видом сокращения ВС. Да только не подумали „Большие Лампасники“ о том, что этим, тридцатилетним по большей части или немногим более того, мужикам податься-то и некуда! Именно они, рожденные с 62-го по 68-й, надевшие офицерские погоны, и были теми „ремесленниками“ войны, которые не успели получить два просвета на погоны[53]и потому „откушали“ вместе со своими солдатиками все, что предложила им „откушать“ родина в смутное время перестройки. А потом... Потом, не сказав спасибо, отправила на нищенскую пенсию – младший офицерский состав. И не учла того, что они, профессионалы войны, более как стрелять, толком-то и не умеют больше делать ничего. Тарас породил своего сына, а убить не сумел – перестроился, демократизировался. И пошли его сыны, обиженные невниманием и презрением, по миру счастье искать да опыт свой бесценный предлагать. И нашли свое место. „Солдаты удачи“ ... И Филин не стал исключением, чего скрывать-то... И опять с „оптикой“ ... Дай-то бог, чтобы все наконец-то закончилось! Пусть так и случится! Господь – велик! Он не оставит меня. Молю тебя, господи, на тебя уповаю, на милость твою и благодать!..»
Андрей перекрестился на крохотную, в пол-ладони, иконку, посмотрел на святые лики Иисуса и Девы Марии и...
Опять углубился в свои мысли...
«...Девять лет! Кто бы мог сказать тогда, в 95-м, что все пойдет именно так, как пошло? Кто знать-то мог! Девять лет! Добровольная тюрьма. – Он вздохнул тяжело. – Может, и права была мать, когда говорила остаться? Да только... Кто о том знать может?.. Да уж: „Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется...“ Ну, ничего... Скоро уже, очень скоро! Пацанов своих увижу! Пацанов... Им всем уже за сороковник перевалило, пацанам-то... Может быть, и девчонок, если напрячься... Синичку, Прапорщика, а вот Амазонку вряд ли – времени не хватит. Какие они теперь, мои, такие дорогие до сих пор, и такие далекие, „боевые подруги“?.. Э-эх-х!!! Жизнь!.. А там... Максимку буду на ноги поднимать. Всего-то и есть у меня две недели – надышаться Одессой за все девять лет – возвращаться сюда все же придется. Да уж... Лина вернуться в Одессу никогда и ни за что не согласится, разве что стану миллионером в одночасье, да и не нужна она мне, стерва!.. А у Максимки... У Максимки по документам вообще нет отца – статус „матери-одиночки“ в Израиле очень выгодный...»
Андрей улыбнулся грустно, вспоминая мордаху спавшего в соседней комнате сына.
«Вот так, господин, теперь уже „трижды капитан“[54] . – Андрей погладил пальцами три „шпалы“, означавшие звание „Capitan“, на легионовском Берете и спрятал его от „чужих“ глаз в старенький чемоданчик. – Ты как фантом, добрый ангел – трудишься для семьи, деньги носишь, а тебя нет! Ну, ничего... Главное, чтобы Максик здоровым и умным рос! А жизнь... Она потом все на свои места расставит – кто прав, кто...»
Андрей закурил сигарету и откупорил очередную банку пива. Десяток таких же, но уже опустошенных им, стояли тут же, на тумбочке, стройным рядочком – сегодня его почему-то не забирал этот пятиградусный алкоголь, а уподобляться своим «соседям за дверью» и «жрать» водку Андрей не хотел принципиально... Да и не в одиночку же ее пить! А пиво, что... Пиво можно. Под мысли...
Он вдруг улыбнулся и приложил ладонь, отдавая честь жившему в его памяти Краповому Берету:
«Парад! Р-равня-айсь!!! С-смир-р-но-о!!! Р-равнение на с-средину!!!»
И улыбнулся пивным банкам, стоявшим аккуратным армейским строем «в две шеренги».
Ностальгия...
Он уселся за свой компьютер и вывел на электронном листе бумаги название будущей книги:
«Полет за моря...(Скитания Филина)»
И задумался... Надолго задумался о том, как начать эту большую книгу... Книгу о его друзьях, но уже в другой армии.
«...Как же это было? С чего началось? – Андрей потер шершавой ладонью свой лоб. – Наверное, тогда... С задней палубы „Дмитрия Шостаковича“, 22 апреля 1995-го...»
Часть пятая
Здравствуй, Половинка моя!..
6 июня 2004 г. Одесса
«...Здравствуй, родина!..»
...Глупо ли, умно ли он сделал, но о своем приезде в Одессу Андрей не сообщил никому, кроме Медведя. Может, и было бы правильнее предупредить своих родителей, но он хотел посмотреть, как они живут. Как они без него, двое старичков-пенсионеров...
Уже и пограничные формальности были закончены, уже и украинские таможенники отпустили его из своих «цепких пальцев», а он... Он стоял посреди таможенного зала в аэропорту родного города и все никак не мог заставить себя выйти наконец-то в те стеклянные двери, которые пока еще отделяли его от такой долгожданной родины...
«...Неужели... Неужели я здесь? В Одессе... И уже можно идти?.. А что будет там? За этими дверями? То ли, к чему ты так рвался, капитан... Может, ты рвался просто за своими воспоминаниями?.. Семь лет прошло... Семь!..»
Он боялся. Может быть, в первый раз в жизни боялся! Так, что ноги словно приросли к полу. Он мечтал, он жил этим днем столько лет, а теперь боялся разочароваться. Кто знает, как может выглядеть твоя мечта?
– Мужчина! – раздался за его спиной голос девушки-таможенницы. – Вы уже можете идти!
– Да-да, я сейчас... Уже иду... – пробормотал он и не сдвинулся с места.
Тогда она подошла к Андрею и, взглянув ему в лицо, спросила:
– Вам плохо, мужчина?
– Нет, красавица. Мне хорошо. Так хорошо, что идти не могу. – Он вымученно улыбнулся. – Семь лет...
– Что семь лет?
– Я не был здесь целых семь лет!..
Она понимающе улыбнулась:
– А-а... Хотите валидол?
– Нет, спасибо... Я сейчас... Просто отдышусь немного...
«...Так нельзя, Андрюха! Давай! Вперед, капитан! Помнишь, как говорил Морихей Уэсиба: „Если не знаешь, что делать – делай шаг вперед!“ Вот и делай его! Шагом марш!..»
Андрей подхватил свой небольшой скарб, всего-то одну спортивную сумочку, и решительно направился к выходу:
«...Если боишься выходить, то на хрена вообще было ехать?!.»
...На выходе из дверей Андрей попал в капкан!
Огромный, неугомонный и совершенно неотвратимый «медвежий» капкан!
Игорь... Его Игорь!.. Его Игорешка Барзов!.. Его бессменный «замок», старший прапорщик Медведь...
Он мял его, как тряпичную игрушку!
Мял и... плакал!
Ах! Какие это были слезы! Никогда и никому не удастся, наверное... Да что там «наверное»?! Сто процентов!!! Никогда не удастся передать тот ураган эмоций и чувств, которые завладели этими двумя мужиками в тот момент.
– Совсем заломал, медвежатина! – только и сумел выдохнуть Андрей.
– Я тебя, гад ты эдакий, пополам сломаю! – орал Игорь на весь аэропорт. – Руки-ноги поотрываю и на все азимуты поразбрасываю! Командир ты мой дорогой! Я ж тебя на запчасти разберу и в Одессе оставлю, чтобы больше никуда рыпнуться не мог! Сволочь ты, командир! Я ж тебя семь лет не видел!
Андрей в этот момент вспоминал их самую первую встречу... Еще тогда, в 88-м... В аэропорту Кабула...
13 ноября 1988 г. Кабул. Аэропорт
...Гул тогда в кабульском аэропорту стоял постоянный, монотонный, давящий на уши и психику.
Андрей все гадал и гадал по поводу приказа командира Отряда:
«...Какого же такого „Лешего“ откопал Батя, что им можно было бы усилить такую (!) группу. Не иначе Рембо выписал из Америки...»
Бойцы Филина тоже улыбались сквозь зубы. Если это какой-нибудь гэбэшник – группа только потеряет в боеспособности. Московский грузовой «борт» прибыл с легким опозданием, хотя... В то время полчаса для Афгана – это было еще очень хорошо.
Когда аппарель 76-го стала медленно опускаться, никто из группы даже и не подумал подняться с парашютных тюков. Все ждали, что же это за «гусь лапчатый» будет их «усилять» ...
Но... вдруг, в одну секунду, что-то изменилось кардинально. Как раз в тот момент, когда фигура атлета ростом за два метра стала спускаться на землю из нутра «Ильюшина».
– Братишки! А ну смотри, кто к нам приехал! – проговорил громким шепотом Брат.
И вдруг какая-то неведомая сила одним рывком подняла и бросила всю группу навстречу гиганту. И только один Андрей не знал тогда, как себя вести.
– Медведь, Медведь вернулся! – орали в какой-то исступленной радости вояки. – Игореха! Ну, теперь всем «духам» полный пиздец!
Гиганта тискали все одновременно, а он возвышался надо всеми и только неловко как-то похлопывал по плечам «краповых». И Филину явственно увиделось: медведь в лесу, затравленный собаками-гончими, поднялся на задние лапы и отбивается от своры.
«...А ведь и вправду медведь натуральный», – подумал Андрей, уже начиная что-то понимать.
– Старший прапорщик Барзов прибыл для совместного выполнения задания! – представился гигант. – Для пацанов Медведь, для друзей Игорь.
Бывший командир взвода взглядом прожженного вояки оценивающе рассматривал Филина. Мол, ну-ну, мальчик, чего-то ты там стоить-то будешь?
– Лейтенант Проценко, комвзвода разведки!.. – И как-то вдруг неудобно стало Андрею, как будто занял чье-то самим господом богом предназначенное ему место. – Отойдем, прапорщик?
– Ну, давай, – прогудел Медведь.
Вообще все: и рост, и даже голос этого человека соответствовал его боевому «имени» – эдакий густой, насыщенный баритон.
– Кто командир группы?
– Ты... не пыли, лейтенант! Я сам напросился. Просто южнее Кандагара не бывал ни разу. Интересно... А вообще-то я по штату твой «замок». Так что все в порядке, командир. Норма!..
– Меня зовут...
– Филин! Знаю! Батя инструктировал.
– Ну, вот и ладушки. Ты, Медведь, я слышал, эту странишку знаешь, как свою ширинку, так вот что я тебе скажу: поможешь если – спасибо тебе скажу от сердца, будешь мешать – поссоримся... Это мое первое задание, и завалить я его не хочу.
– Ладно, командир, работа покажет.
Никаких изменений тогда в планах Филина не случилось – Медведь, проведший в Афганистане в общей сложности больше четырех лет, в адаптации не нуждался. Только вот группа стала как-то с интересом поглядывать на взаимоотношения комвзвода и его «замка». Мол, два медведя в одной берлоге...
Но Андрей был уверен, что все будет хорошо: «Он Медведь – я Филин, ни берлогу, ни гнездо делить не станем. А он мне действительно нужен. Главное – задание, а если что не так, то разбираться будем „дома“ ...»
...Тогда еще никто не мог предположить, что эта первая, не самая теплая встреча перерастет в огромную, настоящую мужскую, солдатскую дружбу. И все последующие годы, проведенные Филином в рядах ВС, Медведь будет его неизменным «замком», отказываясь от других должностей. И сколько раз потом они друг друга вытаскивали из корявых лап Косой, счет тому был давно потерян не только ребятами, бойцами этой легендарной на весь отряд РДГ, но и ими самими – они просто делали свое дело. Они делали то, чему их научили.
Да и после всего...
Медведь и Филин были братьями... Не по родственным, кровным узам, а по памяти своей солдатской и пережитому вместе на войнах...
– ...Отставить, «кусок»! – еле выдохнул Андрей. – Отставить, Медведь! Ты же из меня через минуту котлету сделаешь!
– А это уже мне решать, что из тебя делать, командир! Имею право! Ты мне семь лет ожидания должен!!!
И... на эти крики, как то и должно было случиться, начали реагировать «органы» ... В смысле компетентные... В лице трех милицейских сержантов...
– Разрешите ваши документы, гражданин! – «Старший» патруля, совсем еще пацан, пытался выглядеть внушительно и солидно.
– Иди погуляй, мальчик... Пока по попе не надавали...
Игорь даже не обернул головы на голос.
Но «мальчики» с погонами были настроены решительно прекратить «дебош» в здании аэровокзала – за спинами Андрея и Игоря резко щелкнули передернутые затворы трех «АКСУ».
Ах! Каким же знакомым и родным был этот звук! На который двое «старых» бойцов тут же и среагировали. Два «околосорокалетних» мужика встали в стойку кекутсу-дачи... И прицелились в «мальчиков» ...
– Отставить!!! – Команда прозвучала резко, внушительно и откуда-то сверху, со второго этажа. – Отставить, сержанты, мать вашу! Шо?! Совсем с ума посходили?! Или пропили их уже на хрен?! Вы кого вязать собрались, мудаки?! Это же Барзов! Своих знать надо, долбоюноши! Ну-ка, немедленно извиниться!
Андрей вообще не соображал, что вокруг него происходит, и только наблюдал за этим дальнейшим действом.
– Вы старший прапорщик Барзов? – проблеял такой решительный еще минуту назад «старший патрульный».
– Тебе что показать, мальчик, чтобы ты поверил? Пиздюлину между глаз или «корочку»?..
(Правда красивый был вопрос, в сложившейся ситуации? Ну, честно, а? Такие «перлы», если кто-то мне скажет, что они могут случиться в Омске или Новосибирске, так я просто не поверю!)
– Я это... Я не знал...
– Теперь знаешь?
– Так точно.
– Ну и иди себе с миром.
А со второго этажа аэровокзала уже успел, бегом, через две ступеньки, спуститься милицейский майор.
– Привет, Игорек! Как дела? – Он протянул ладонь для рукопожатия. – Че тут за бодягу мои устроили? Какие проблемы?
– Никаких, майор. Я тут братишку своего встречаю. – И Медведь опять хапнул Андрея в свои медвежьи объятия. – Ко мне мой ком вернулся!!! Семь лет не виделись!!!
– Это тот, про которого ты рассказывал?
– Он!!! Он, бродяга!!! Филин мой дорогой прилетел!!! Через семь лет вернулся!!!
В глазах милицейского майора что-то резко изменилось:
– Это тот твой капитан, за которого ты всему «Беркуту» все уши прожужжал?
– Он, бродяга!!!
Милиционер подошел к Андрею, сделал «под козырек» и протянул к рукопожатию свою руку:
– Майор Горобец! Константин... – Он пристально посмотрел в глаза Андрея. – Игорь много чего порассказывал про тебя, капитан, только... Ему мало кто верил, если честно... Мы же понимаем... Контузия у человека была тяжелая...
– И не одна, – согласился Андрей.
– Ну, да... А ты и на самом деле существуешь, Филин?
– От того Филина за столько лет уже только одни перья остались, Кость...
И майор дернулся так, словно его укусила огромная кобра:
– Откуда знаешь?
– Что знаю?
– Что у меня за Речкой «рабочим» позывным был Кость?
– А я и не знаю, майор. Просто живу давно. – Андрей улыбнулся во все зубы. – А ты-то, «мент», как сам там оказался?
– «Кобальт»[55] . 85—87...
Этот ответ Андрею был понятен.
– Значит, и ты тоже мой братишка.
...А потом они ехали через весь город в стареньком и таком «бессмертном», наверное, «Опеле» Медведя.
– Ты мамке-то своей позвонил?
– Нет, Игореш...
– Ну и дурак! – Медведь с силой долбанул по рулю. – Они же старенькие уже! А если с сердцем чего? Шо ты потом делать-то будешь?
– Они крепкие, Игореш...
– Когда это было-то, командир? Сам-то помнишь? Сколько лет прошло! – Игорь нервничал, и это было очень заметно. – Сам-то ты хоть помнишь? Когда и как мы тебя с Монахом отправляли в «дальнее зарубежье»? Помнишь, шо ты тогда натворил-то?! А Колька-то наш тебе вариант придумал... И шо? Было же сказано тебе, дурню, – год-полтора!.. А ты на девять исчез! Совесть-то есть у тебя или совсем забыл такое слово! Ты хоть помнишь, как тебя провожали, командир? А почему уехал? Кто тебя туда отправлял-то, помнишь?!
Ах! Как он это помнил! Ах как!!! Все, до последнего слова, сказанного ими троими в «гэбэшном» кабинете!..
5 апреля 1995 г. Одесса
«Военный совет»
...По голове Андрея железными барабанными палочками стучало по меньшей мере десяток человек, выбивая дробь. Голова звенела, как колокол. «...Офуели совсем парниши, я вам что, ударный инструмент?» – подумал Андрей...
И проснулся...
В соседней комнате беспрерывно звонил телефон.
– Да! – бросил недовольно Андрей в трубку. Часы на стене показывали 7.05. – Если это не тот звонок, который я жду, то иди на фуй...
– Просыпайся! – прозвучал требовательно голос Николая. – Телевизор, конечно, еще не включал?
– Какой телевизор? – Он все еще не мог проснуться.
– Малеванный, бля, твою мать! Короче, так!.. Собирайся по-быстрому и приезжай в «Белый парус». Я тебя жду в 7.30. И резко! «Три тройки», капитан!
– Колян, что-то случилось?
– Случилось, бля! Быстрее Андрюха. Есть срочный разговор. Игорь уже в дороге.
– Ладно. Я сейчас. Только «репу» умою.
Умыться, побриться, одеться и добежать до гаража, где его дожидалась его проверенная «волжанка» модели 2410, отняло у Андрея пятнадцать минут.
«...Что-то ты, братишка, перестал ловить мышей, – подумал Андрей, выезжая из гаража. Часы на панели его „Волги“ показывали 7.20. – Опаздываю, бля! А еще ехать полчаса – это если без пробок, по „зеленой волне“. Филин, твою мать! Забыл службу? Там минута опоздания могла стоить головы: либо твоей, либо твоих пацанов. Расслабился, бля, капиталист фуев!..»
«Волга» летела по улицам Одессы как сумасшедшая. Проскакивая светофоры на желтый, а иногда и на красный свет, подрезая нещадно ползущие автомобили, Андрей гнал машину к ресторану.
«...Извините, ребята, но вы едете слишком медленно, а у меня нет времени!..» – мысленно извинялся он перед другими водителями.
В 7.55, взвизгнув тормозами, машина Андрея остановилась около «Белого паруса».
– Ты опоздал, Андрей! – произнес Монах, глядя на часы. – Раньше за тобой такого не водилось.
– Знаю! Что-то случилось, Коля?
Читать бесплатно другие книги:
