Человек войны Негривода Андрей
– Мы из Боливии через Перуанские Анды выходили как-то...[62]
Она смотрела на него с все нарастающим интересом, задавала ему все более «глубокие» вопросы, а Андрей рассказывал и рассказывал, лавируя между ее любопытством и тем, что можно слушать девичьим ушкам.
Время летело совершенно незаметно. Им обоим было интересно друг с другом, и интерес этот был неподдельный.
– ...Ну, что? Пойдем на ночную Одессу смотреть? А то я, кажется, себе уже мозоль насидел на одном месте.
– Ой! – Она сделала совершенно невинные глазки. – А я, кажется, объелась... Только это ты виноват! Ты зачем мне такой вкусный шашлык сделал и салаты?! А вино вообще просто сказка!
– Ириш! Это не я, это повар все приготовил.
– Зато ты меня сюда привел! – Она посмотрела хитро. – Не зря ты меня сюда привел, в ресторан с таким названием, а? Легионер привел девушку в «Легионер»? Мистика какая-то просто!
– Да нет, Ириш! Правда случайно получилось! Я и сам не знал!
Она взглянула на Андрея испытывающее:
– Вот ведь врешь же – я знаю! А все равно приятно! – И она решительно встала из кресла. – Пойдем! Обещал показать, так показывай теперь!..
Они долго гуляли возле отреставрированного фонтана в горсаду, а потом и по Дерибасовской. Потом любовались ночным Оперным театром, который был освещен разноцветными прожекторами. Потом спустились к Приморскому бульвару, и Андрей показал Ирине «одесские Куранты», которые отсчитывали время на фасаде городской мэрии... Под развесистыми каштанами, не торопясь – ведь им двоим совершенно некуда было торопиться, – дошли до знаменитого на весь мир памятника Дюку де Ришелье, возвышавшегося над не менее знаменитой Потемкинской лестницей...
Андрей уже не в первый раз за этот вечер показывал Ирине старые «живые одесские шутки», которые знает с младенчества любой, кто родился в этом городе, но они всегда были смешны для тех, кто приехал сюда впервые.
Вот и сейчас, подходя к памятнику, ему захотелось показать «старую, добрую классику» одесского юмора.
– Ириш... – Он в очередной раз хитро улыбнулся. – А хочешь, я тебе кое-что покажу?
– Конечно! Ты уже мне столько всего показал, и все так интересно! Слушай! А может, ты и не военный вовсе, а профессиональный городской гид?
– Ага! – улыбнулся он. – Или гад! Одно из двух!
И опять бисеринки ее веселого, задорного смеха рассыпались по округе.
– Так что? Показать? Это просто обязан увидеть любой, кто хоть раз побывал в Одессе! Просто обязан!
– Ага! Хочу-хочу!!!
Он подвел ее к большой, старинной чугунной плите канализационного люка.
– Вот! Становись на него прямо по центру!
– А зачем? – удивилась Ирина.
– Становись! Сейчас все узнаешь!
Он дождался, пока девушка утвердилась посредине люка, и сказал:
– Новоприбывшим в город одесситы всегда советуют: «Посмотри на Дюка с люка, что он делает, падлюка!» – И указал рукой на памятник.
Ирина долго не могла понять, что же происходит на самом деле, а потом наивно спросила:
– Он что, писает?
Теперь от смеха чуть было не свалился Андрей, никак не ожидая такой реакции:
– Вообще-то, по задумке архитектора... Дюк одной рукой показывает, что Одесса – город свободный и открытый для всех приезжих, а в другой держит свернутый в трубочку свиток, подписанный самой Екатериной Великой, в котором подтверждается, что это город свободной торговли – порто-франко... Только он, когда ваял свой шедевр, наверное, и не думал посмотреть на памятник сбоку, вот в таком ракурсе...
– А получается, что он держит в кулаке... – Ирина уже не могла устоять на ногах от хохота. – И писает на лестницу!.. Ой! Ой, мамочки! Ой, я уже сама писать хочу!
– Правда?
– Честное слово! Сейчас прямо здесь, под кустики сяду!
– Здесь не стоит, Ириш, – народ не поймет! Да и отсвечивать пусть даже и такой красивой попой, на пол-Одессы не совсем прилично. Давай-ка лучше спустимся по лестнице немножко, в Пионерский парк, там и аллейки красивые, и кустики погуще.
– Ой-ой-ой, идем быстрее!
Они бегом спустились в парк, Андрей уселся на какой-то большой камень, а Ирина зацокала каблучками к маленькому зданьицу, на котором светились неоновым светом две большие буквы...
«...Прям как в „Бриллиантовой руке“, – подумал Андрей, усмехаясь. – „Строго на север, порядка пятидесяти мэтров, находится туалэт типа „сортир“, обозначаемый буквами „Мэ“ и „Жо“! Тропинка проходит рядом с пыхтой, под которой буду находиться я!..“ Во дела-то! Боже, а хорошо-то как!..»
Южная летняя ночь дарила легкую прохладу, в траве пели свою песню кузнечики, и запах!.. Запах родного города! Запах родины!..
– Привет! – услышал Андрей знакомый голос за спиной.
Он даже не услышал, как Ирина подошла к нему сзади.
Резко обернувшись, Андрей схватил девушку в объятия, притянул к себе и крепко прижал к груди.
«...Неужели! Спасибо тебе, господи, милостивый и милосердный! Спасибо тебе за дела твои!.. Иришка моя!.. Как же долго я тебя искал! Я уже совсем разуверился, что найду тебя – Сердце мое, душа моя!.. Ну... здравствуй, наконец, Половинка моя...»
На него нахлынула огромная, всепоглощающая волна страсти и желания! Такая огромная, что он попросту захлебнулся в ней и утонул! Он даже не догадывался, что такое вообще может быть!
– Я тебя хочу, Ириш... Я тебя всю жизнь искал!
– И я! – шептала она ему на ухо. – И я тебя хочу! Давай пойдем куда-нибудь, Андрюша!
– Пойдем! Пойдем! Я сейчас что-нибудь придумаю!
Они взлетели вверх по Потемкинской лестнице и побежали, держась за руки по освещенным неоновыми огнями улицам. Они, эти двое, истосковавшиеся по любви и ласке, бежали рядом так, словно именно от скорости зависели их жизни.
А через десять минут они упали друг другу в объятия в двухкомнатном «номере для молодоженов» в гостинице «Пассаж».
И была незабываемая, не передаваемая никакими словами ночь любви и страсти.
Они отдались друг другу полностью, без остатка.
И заснули только под утро, когда темная южная ночь побледнела и начала уступать место утру...
...9 июня, 9.00 АМ...
– ...С добрым утром, солнышко мое! – Андрей с нежностью смотрел на пробуждавшуюся Ирину.
– Привет, Андрюша!
Она потянулась грациозно, словно большая кошка, и, совершенно не стесняясь своей наготы, поднялась и подошла к распахнутому окну.
И тут...
– Динь-динь-динь-динь-динь!
– Ой! Что это?
– Это колокол на соборе, Ириш. Отбивает часы.
– Динь-динь!
– А далеко он? А сколько времени?
Андрей невольно улыбнулся, поднялся и подошел к девушке.
– Собор прямо перед нами, через улицу. А время... Сосчитай сама! – Он обнял Ирину и прижал к себе.
– Динь-динь-динь! – ударил колокол последние разы и замолк.
– Я насчитала девять! Значит – девять часов уже?
– Ну, раз насчитала, значит, девять.
Она потянулась всем телом еще раз и прижалась к Андрею:
– Боже! Как хорошо... Только я совсем не выспалась, Андрюш. И кушать хочется.
Он улыбнулся, поцеловал ее в маленькое и такое трогательное ушко.
– Тогда давай-ка мы сделаем так... Сейчас соберемся, сдадим номер и пойдем где-нибудь позавтракаем. А потом ты пойдешь домой спать, а я поеду к себе решать кое-какие вопросы с документами.
– Да, я помню, ты рассказывал.
– Ну вот! А часикам к трем, к примеру, приезжай на пляж. На то же место... Хорошо?
– А если раньше?
– Ну, давай к часу. Так лучше?
– Ага! Я лучше там посплю.
– А я постараюсь все успеть и тоже приеду.
– А потом?
– А потом суп с котом! – засмеялся Андрей. – Ты слышала, что случилось на Привозе с любопытной Варварой?
– У меня нос маленький! – Ирина куснула его за мочку уха. – И мне его не оборвут! Так что потом?!
– А потом, солнышко мое, будет «вторая часть Марлизонского балета»!
– Правда?! – Ее глаза заискрились весельем. – А «третья»?!
– И даже десятая! И двадцатитысячная!..
– Хорошо! Я уже хочу! Только «десятой» не будет – мы через шесть дней уезжаем в Москву – отпуск закончился. – Ирина за секунду стала грустной.
– Будет! – произнес Андрей с уверенностью. – И отпуск твой здесь ни при чем! У нас с тобой впереди целая жизнь!
– Правда? – Она посмотрела Андрею даже не в глаза, она заглянула ему прямо в душу. – Ты меня не обманешь?
– Нет, Ириш, обещаю.
– Правда-правда?!
Андрей пристально посмотрел ей в глаза:
– Слово даю, Ириш! А я им не привык разбрасываться, потому что это единственное, что у меня есть.
...И была у них после этого утра и «вторая часть Марлизонского балета», и «третья», и все последующие...
Андрей познакомил Ирину с Медведем. Они все вместе съездили на шашлыки. Иришка как-то незаметно, ненавязчиво, вошла в жизнь нашего вояки и заняла там, в его давно опустевшей душе, свое место. То место, которое, наверное, именно для нее и предназначалось с самого начала. Они были счастливы вместе.
А потом он проводил ее в Москву и пообещал вернуться... Через год, но теперь уже навсегда! И он был уверен в том, что именно так и сделает, потому что теперь знал, ЧТО НУЖНО ДЕЛАТЬ!..
А 21 июля Андрей вернулся в Израиль... Чтобы начать действовать...
Август 2004 – январь 2005 г. Израиль
В ожидании чуда...
...Теперь у Андрея появился смысл жить, и дни теперь летели, словно минуты. Да! Он, конечно же, мучился оттого, что не сможет забрать с собой своих детей, о которых совершенно откровенно рассказал Ирине. Но теперь... Она своей энергией, своей внутренней силой показала Андрею и даже объяснила ему, что жизнь в 37 лет не закончилась, что, как бы там ни было, а нужно идти вперед. И он ей поверил... Поверил в то, что он еще может и должен найти свою любовь, потому что... уже нашел ее!..
Теперь оставалось немного. Просто построить с ней семью. И он хотел этого! Теперь Филин начал вить собственное гнездо. И ожесточенно защищать его от всяческих нападок со стороны!
И первое, что он сделал по возвращении, так это переехал жить в крохотную комнату в дешевой гостинице...
...28 июля...
– Шо, нашел себе там, в Одессе, какую-то левую мадам?! – спросила Лина перед самым его переездом. – А нас теперь бросаешь?!
– Не вас, а тебя. – Странное дело, но теперь Андрей научился вдруг разговаривать спокойно, «без нервов», что и приводило Лину в настоящее бешенство. – Ты мне стала неинтересна... Ни как человек, ни уж тем более как женщина. Живи, как знаешь, и ори на кого другого. А Максимку я не брошу никогда!
– И шо теперь? Как я буду платить за всю эту хату?! Де я восемьсот долларов в месяц буду брать?
– Мне все равно, где ты их будешь брать. Вообще-то люди на работу ходят, а не уподобляются пиявкам, сосущим кровь. Но это нормальные люди. И сопоставляют свои желания со своими возможностями...
– Я шо-то не поняла?! А Макса я куда дену, в жопу себе засуну?!
– Туда ты можешь совать что угодно, мне абсолютно одинаково, что это будет... А Максим пойдет в детский садик. Есть очень хороший частный садик, на целый день. И воспитательницы там хорошие, опытные и грамотные, я специально проверил.
– И сколько он стоит?
– Триста долларов в месяц.
– Так и где я?..
– Садик буду оплачивать я, Лина. И все, что нужно будет моему сыну, я буду покупать. Либо сам, либо с тобой. Но денег ты от меня больше не увидишь – я не собираюсь оплачивать жизнь чужого мне человека! Потому что я не мать Тереза!.. И другого решения не будет, сколько ты ни прыгай. Все! Finita la comedia!
И только сейчас она поняла, что Андрей не шутит:
– Ну, спасибо и на том, папаша-благодетель!
– Какой есть. Сына я обеспечу. А ты обеспечивай себя сама – не маленькая уже. Может, и поймешь когда-нибудь, что семья строится на не крике, а на кое-чем другом. Желаю тебе удачи, счастья и прозрения.
...Теперь он каждый вечер, после возвращения с работы с нетерпением ждал, пока стрелки часов покажут «21.00», и выбегал из своей гостиницы на улицу, чтобы позвонить из телефона-автомата в Москву...
– Здравствуй, радость моя!
– Здравствуй, Андрюша! – слышал он в телефонной трубке родной голос.
– Как отработалось, Ириш? Устала?
– Как последняя собачонка! Только-только домой вошла.
– Так в Москве же уже десять вечера! А ты рассказывала, что работаешь до шести.
– Осень на носу, Андрюш – заказы пошли! Работы – куча!
Ирина работала швеей на скорняжном производстве – шила из меха какие-то отделочные ленточки и тому подобную фурнитуру для дорогих шуб.
– Ну, ты уж не уставай там сильно, пожалуйста! Ладно?
– Хорошо, Андрюш. Как получится.
– Я по тебе соскучился, солнышко мое!
– Я тоже скучаю, Андрюша. Ты как будто лучик из туч. Прихожу домой и ничего не могу делать – жду, когда ты, наконец, позвонишь. Я уже так привыкла каждый день слышать твой голос, что ничего не могу делать по дому, пока тебя не услышу! Я дура, правда?
– Ты хорошая, Ириш! Ты самая лучшая! И я тебя люблю!
– И я тебя люблю, Андрюша!
– Иди, солнышко мое, отдыхай! Я тебя целую! Сладких снов!
– Я тебе сегодня приснюсь!
– Хорошо, родная! До завтра!..
Андрей вешал трубку, и ему казалось, что вся накопившаяся за день усталость улетучивалась – он был счастлив...
Это замечал и его «хозяин», Роман, и не переставал удивляться, откуда у Андрея появилось столько энергии.
– Хорошо отдохнул на родине?
– Отлично, Ром! Просто отлично!
– Вот и здорово! У меня тут появились несколько дополнительных объектов, а машин, и особенно водителей, пока нет...
– Сколько объектов, Рома?
– Пять...
– Я их заберу, не волнуйся.
– А потянешь все? У тебя и так уже двадцать одна «точка», Андрюха, а у всех остальных не больше пятнадцати, и то стонут, что тяжело...
– Справлюсь! При условии...
– Говори!
– Что зарплату поднимешь наполовину! Сам же сказал, что и так больше других делаю!
– Зачем тебе столько денег?
– Надо, Ром! Надо! А потом! Их же никогда ни лишних, ни запасных не бывает!.. Ну, что? По рукам? Ты же на мне экономишь еще одну, а то и две зарплаты, для новых водителей!
– Ладно! По рукам!..
...Работа у Андрея спорилась.
И даже больше! Инкассируемые им «точки» начали названивать Роману с благодарностями, что, мол, теперь нет никаких задержек и они теперь могут нормально работать.
А еще...
Андрей научился набирать и отправлять в Москву SMSки, прямо во время езды, во время переездов из одного города в другой. И читать ответные сообщения от его Иришки...
...Конец августа...
...Все постепенно вошло в какую-то более или менее накатанную колею, пока не случилось то, что иногда случается в работе инкассаторов...
...Это был «короткий день» – из теперь уже двадцати шести его объектов Андрею сегодня нужно было обслужить двенадцать, а остальные завтра, в «день длинный» ...
К пяти часам вечера он уже принял под роспись на последней «точке» две сумки с наличностью, доложил по рации Роману и вышел из крохотного отделения банка, которое находилось в арабском поселении недалеко от города Тверии.
«...Ну, вот и славно, – подумал он. – Если поднажать, то к семи уже успею сдать деньжата и буду дома...»
– Тави ли кис![63]– услышал он вдруг возглас за спиной и обернулся.
В полутора метрах от него полукругом стояли трое молодых арабских парней.
«...Оп-па! Дождались „подарков“!.. Мать вашу!..»
Арабы были как-то странно возбуждены, и это было очень заметно, решительно и очень агрессивно настроены. И не просто агрессивно... Один стоял в стойке киба-дачи, второй сжимал в руке «обратным хватом» нож довольно внушительных размеров, а у третьего на согнутую в локте руку была наброшена старенькая футболочка, которая абсолютно не скрывала очертаний автоматического пистолета.
– Ще-ел-лк-к!
Громко клацнул в голове Андрея «рубильник», включающий «боевую машину Филин».
«...Эти двое сосунки еще – они не опасны! Так, „массовка“! Один в тренажерный зал на карате, скорее всего „шотокан“, побегал не больше полугода, а второй своего пистолета боится даже больше, чем меня... А вот с ножичком постарше „музчинка“ и явно намного опаснее!.. Держит как военный профи и смотрит на меня правильно, со знанием дела – не на руки-ноги, а прямо в глаза!.. Подготовочку ты, дорогой, хорошую имел – вижу! И тренировал тебя не иначе как бывший „сасовец“[64] , судя по тому, как ты большой палец на „пяточку“ рукоятки положил! Вот с тебя-то и придется начинать „танец“, а то ж ты, гаденыш, вгонишь свой тесак между лопаток по самую гарду и не задумаешься! Тем более что вы, хлопчики, кажется, все под хорошим кайфом!..»
– Слиха? – ответил Андрей.
– Тави ли кис! – повторил «предводитель» и слегка повел в кулаке ножом.
– Эйзе кис? – спросил Андрей, делая «морду лопатой».
– Кис им кэсэф, ше бе яд шелха! Магэр! – рявкнул нападавший еще раз.
– Эйзе кэсэф, хаверим? Эйн ли шум давар![65]
В этот момент «предводитель», видимо, решил, что пора заканчивать разговоры и пришло время нападать.
Он сделал шаг в сторону Андрея и нанес широкий маховый удар по корпусу снизу вверх.
Классический прием нападения английских десантников в ножевом бою – Филин не ошибся. Все просто. Если такой удар боевым ножом, отточенным до состояния бритвы, достигает цели, то лезвие вспарывает не только одежду, но и живот и грудь противника по диагонали, от левого бедра к правому плечу, давая обильное кровотечение. Сам по себе он не очень-то опасен, но, как правило, вызывает болевой шок. И тут уже включается простая физиология человека – такой болевой шок сгибает раненого человека пополам, и он открывает свою спину... А нападавший. Ну, что?.. Сделав первый удал снизу, его рука, сжимающая нож таким, «обратным хватом», уже готова опуститься вниз и сделать второй, колющий «добивающий удар». И тут уже есть несколько вариаций, достаточно только немножко изменить направление движения руки – в открытую спину под лопатку, в шею, в печень или в почку. И вот этот удар уже, как правило, смертельный.
...У него все могло получиться, и буквально в считаные секунды, если бы сегодня на месте Андрея был другой инкассатор. Но сегодня здесь был он... Вернее, теперь уже даже не он, а Филин.
...Крутнувшись на каблуке своего левого ботинка и уходя с «линии атаки», он не остановился, а, продолжив «вращение» и прямо так, с разворота, впечатал свой правый каблук прямо в копчик нападавшему. Жестко, без единой капли сожаления, Андрей бил в то место, шок при травме которого отключал сознание человека минут на тридцать, а впоследствии такой удар мог вообще оставить человека инвалидом на всю жизнь. Только... «Око за око, и зуб за зуб!» ... Филин точно знал, что если бы он пропустил первый удар, то второй последовал бы обязательно!
– Дзи-инь! – звякнул об асфальт нож, вывалившись из руки.
– У-м-м, ту-х-х! – брякнулось за его спиной уже бессознательное тело.
А Филин уже доделывал свое дело...
Взмахнув тяжелыми сумками вверх, он с силой опустил их: одну на пистолет «неврастеника», вторую – на напряженную руку «каратиста». Эффекта, которого он добился, Андрей, если честно, не ожидал и сам. Оба «малолетки» резко качнулись вперед, на Филина, теряя при этом равновесие. И не воспользоваться теперь такой удачей в сложившейся ситуации было просто грех. Отпустив сумки, он резко подпрыгнул вверх, схватил нападавших за волосы, а потом резко подогнул колени.
– Н-на-а-а!!!
– Д-дун-нц!!! – громко щелкнули зубы одного, закрываемые жестким коленом.
– Кла-ац-ц!!! – захлопнулась челюсть второго, встретившись с коленом вторым.
Все! 15 секунд – бой закончен. Иппон – чистая победа!
Утвердившись на земле обеими ногами после своего прыжка, Андрей даже придержал за волосы «ушедших в нирвану» нападавших, чтобы они, падая, случайно не разбили себе головы об асфальт – с них и так уже было достаточно.
Он осмотрелся вокруг, увидел совершенно очумелые глаза штатного охранника банка и крикнул:
– Роита хаколь?
– Кэн! – ответил мужчина среднего возраста.
– Тисгор дэлэт! Титкашер ле миштара! Магер! Магер! Рац!!![66]
Охранник бросился внутрь банка, а Андрей тем временем сноровисто открыл задние дверцы своего «Берлинго», бросил туда сумки с деньгами, достал толстые пластиковые ленточки-зажимы, которые сейчас повсеместно используют на стройках в виде хомутов и для связки конструкций (надежнейшая вещь, надо сказать!), и...
Начал «вязать пленных».
Сначала он стянул каждому руки за спиной в локтях и кистях, «загрузил» нападавших в машину, а затем связал им и ноги, каждому в отдельности, а потом и между собой.
«...Все! Никуда, сучата, теперь не денутся!..»
Андрей выхватил из-под своего сиденья две тряпочки, взял ими с асфальта оброненные огромный нож и старенький, но такой проверенный и надежный бельгийский автоматический пистолет «FN Browning Hi-Power», калибра 9 «мэмэ», бросил все это «хозяйство» на пол у пассажирского сиденья и резко рванул машину с места.
«...Мне еще с половиной деревни воевать не хватало!..»
И схватил рацию:
– Первый на связь! Первый на связь!
– Слушаю тебя, Андрюха! – раздался голос Романа.
– У меня «красный код»!
– Твою мать! – рявкнул Роман. – Как сам?!
– Норма!
– Сумки?!
– В порядке, Ром!..
– Что было?!
– Трое наскочили! С пистолем и ножичком. Я их с собой прихватил!
– Не понял?!
– Всех троих, вместе с экипировкой. Обратно на Афулу не пошел – там много арабских кфаров (деревень), могут перехватить, я иду на Кармэль и дальше по трассе до поворота на Акко! Там меня жди!