Огненный торнадо Негривода Андрей

8 марта 2003 г.

Синичка

…В трубке телефона-автомата долго раздавались длинные гудки. Андрей уже решил было отключиться, как вдруг:

– Алло?! – произнес сонный и такой родной голос.

– С праздником, Синичка!

– Андрюшка! Спасибо, родной… Ты почему не звонил так долго? Полгода прошло!

– Да времени все не было.

– Занят очень?

– Не то чтобы… Но тебя поймать дома можно только поздно вечером, а я в это время, как правило, уже сплю.

– У тебя что-то случилось?

– Нет. С чего ты взяла? Просто хотел поздравить тебя с праздником!

– Ты же меня обманываешь. Не стыдно? Ты всегда звонишь тогда, когда тебе плохо.

– В порядке у меня все. Работаю…

– Когда приедешь?

– Слушай, Синичка, не дави на больную мозоль. Сам хочу – соскучился. Да и родители уже в возрасте.

– А знаешь, Андрюша, я ведь помню, как ты позвонил мне в первый раз из Израиля.

– Да? А я уже и не помню. Кажется, что это было сто лет назад…

– Семь с половиной, Андрюша.

– Расскажи мне. А то у меня, как в песне: все, что было не со мной, – помню. А вот что со мной – не помню ни хрена!

– Тебе тогда было плохо. Ты был дома, один. В инвалидной коляске – ну после того, как ты там, на стройке разбился.

– И я тебе все это рассказал?!

– Да, Андрюша! Ты всегда мне звонишь, когда тебе плохо. Уже тринадцать лет!!!

– Идет время… Я уже начал забывать твое лицо.

– Ты сам виноват! А может быть, и не виноват. Только тогда, весной девяностого, когда ты вернулся из госпиталя, мне показалось, что ты испугался наших с тобой отношений.

– Не знаю, Синичка, все может быть…

– Только не с тобой!.. И женился с перепугу на первой встречной, подвернувшейся под руку!

– Я прожил с ней семь с половиной лет! И она родила мне дочь!

– Только семьи нет! Я ведь помню, как ты не хотел ехать в этот Израиль. Зачем же поехал?!

– Эх, Танюшка! Если бы ты все могла знать про меня…

– А что нужно знать? Ведь ты же не любил ее никогда! Ну, скажи честно! Не любил?

– Это уже давно не важно… Теперь уже ВСЁ ДАВНО ЗАКОНЧИЛОСЬ!!!

– А я знаю! Ты очень хороший, добрый и абсолютно бескорыстный джентльмен. И бабы тебя любят именно за это! А еще за твою надежность во всем… Но вот только… Ты всегда будешь один. Я не права?

– Права, наверное…

– А знаешь почему? Потому что тебя в твоей АРМИИ научили всему, кроме того, как любить. Нет, не телом – тут-то ты ас! Ты душой любить не умеешь!

– Зачем ты так, Синичка?

– А затем, что мне уже тридцать, скоро тридцать один – у меня толпы поклонников, а я, как дура, все тебя жду!!! Тебе нравится мучить женщин?

– Я никого не мучаю, Таня!

– Мучаешь! Изысканно, как средневековый инквизитор, прости. Потому что боишься нас, мне так кажется… А еще, тебе просто не нужна женщина в доме – ты все умеешь сам.

– Это плохо?

– Это-то хорошо, Андрюша, но не до такой же степени. Где этот видано, чтобы муж жене платье по фигуре ушивал?! Руками!!!

– А это ты откуда знаешь? – У Андрея отвисла челюсть.

– А я, милый ты мой, уже почти шесть лет хожу к твоим родителям. С мамой твоей – мы большие подруги. Должен же им кто-то помогать.

– Там Игорь рядом.

– Игорь твой больше с отцом общается. В гараже, около вашей жестянки, сидят. А я – с мамой. Вот так и заменили им сына непутевого…

– Я не знал. Ну, Медведь! Позвоню – дам просраться, почему молчал столько времени!

– Не надо – это я его попросила. Обещай мне, что ничего ему не скажешь. Обещай!

– Ладно. Обещаю…

– Так вот, Андрюша. Раз уж у нас пошел с тобой такой разговор, откровенный, я хочу тебе многое сказать, а то пропадешь опять на год… У тебя как со временем?

– Я оплатил часовой разговор с Украиной.

– Вот и слушай теперь. Ведь это ты мне позвонил. Слушаешь?

– Слушаю, слушаю…

– Дурак ты! Тебе не слушать надо, а возвращаться.

– Теперь уже не могу. Поздно!

– Знаю! У тебя сын родился…

Сердце в груди Андрея ухнуло куда-то вниз, к коленям.

– Что молчишь?

– Родился. Четыре с половиной месяца назад. Максимом назвал. Он очень славный!

– Я знаю, Андрюша. Я видела его фотографии, – грустно проговорила она. – Но ведь у нас с тобой тоже мог бы быть сын… Или дочь… Родился же у Ирины Богдан…

– Слушай, Танюха!.. Ты откуда все знаешь? – Он был в нокауте. Давно женщина не отвешивала ему таких оплеух.

– От верблюда. И уже давно…

– Ну, хорошо. Давай вываливай все, что знаешь.

– Не боишься? Ведь пропадешь потом надолго, а может, и навсегда… Я тогда себе не прощу!

– Не пропаду! Мое слово знаешь.

– Хорошо. Слушай тогда. Ты, когда в этот свой Израиль уехал, – я места себе не находила. Ты ведь столько лет ко мне ходил… Не нужна тебе была твоя жена! Ты был мой. Потому что я ничего от тебя не требовала. Когда хотел – приходил, когда хотел – уходил… Мы ничего друг другу не обещали, и это оказалось сильнее всяких там клятв. Правда, ей я очень завидовала – ты женился потому, что она забеременела. Рыцарь! Джентльмен! А я, сколько ни старалась, так и не смогла… За столько лет – ни разу не угадала, дура!.. Ну вот. А потом что-то у тебя произошло, и вы уехали, срочно как-то, с бухты-барахты. Как будто убегали от кого-то. Ну, я к Игорю приехала и давай его пытать.

– И что?

– Успокойся. Этот сфинкс мне толком ничего не сказал. Дал адрес вашей боевой подруги в Николаеве, мол, женщины всегда найдут общий язык. Вот мы и нашли. А потом мы с Иришкой в Москву ездили к той медсестричке из госпиталя. Помнишь ее?

– Ольга?!

– Помнишь! Да, Ольга! Так вот, Андрюшенька, мы лучшие подруги. Ездим друг к другу в гости. Проблемы наши женские сообща решаем. Богдана воспитываем втроем. Он иногда у меня гостит, иногда у Оли в Москве… А знаешь, почему так? Потому что делить нам нечего, точнее, некого. Далеко ты. Очень… Мы тут. Как три бывшие жены. Хотя уверена, что если бы ты вернулся, то эта дружба развалилась бы в тот же день. Вот такие дела… Сидят три молодые, красивые, чего скрывать – сам знаешь, бабы и ждут своего Андрея. И гадают – к которой он придет в первую очередь. Хорошо, хоть Богданчик есть, один на троих…

– Бог ты мой! Вы там все с ума посходили?!

– Нет, Андрюша, просто собрались три несчастные бабы, которые любят одного мужика. А он не любит никого, и себя в том числе – он одинокий волк.

– Во узлы-то заплелись! – Он был убит новостью.

– А скажи честно, только пообещай, что честно! Обещаешь?!

– Постараюсь. Я ведь тебе не врал никогда. Хотя и всей правды не говорил…

– Ты ее любишь? Ну, мать твоего Максима.

– Не знаю, Синичка, и это – честно!

– Не умеешь ты любить, Андрюша. Потому и живешь один – не нужен тебе никто. И тебя нужно принимать именно таким: надежным, но независимым.

– Это не так! Я люблю своего сынишку, я люблю свою дочь, родителей!

– Как же ты не поймешь, что это – другое?! Приезжай! Я докажу тебе, что и женщина не только «друг человека», а и человек, который может быть полезен и нужен, даже такому, как ты!

– Ага! И рассорить своим приездом трех лучших подруг?

– Это не твоя забота. Мы уж как-нибудь разобрались бы между собой, по-женски.

– Ладно, Синичка. Время заканчивается. Извини.

– Так ты приедешь?

– Во всяком случае – я очень хочу… Не все от меня зависит…

– А знаешь что? Я пришлю тебе фотографию. Мы летом втроем отдыхали. Иришка и Ольга у меня целый месяц гостили. На пляж ходили… Мужики проходу не давали – мы ведь красивые, блин!

– Я буду ждать эту фотографию, Синичка! Кому скажешь – не поверят… Вы, все вместе…

– А и не говори никому, лучше на стену повесь… Ну, все! Звони, Андрюшенька, – мне приятно слышать твой голос. Только не раз в полгода. Хорошо? Ну, хоть раз в месяц.

– Хорошо. Буду звонить. Ну, все? Я тебя целую, птичка-Синичка!

– И я тебя, Андрюша. Пока!

Андрей повесил трубку и еще долго стоял возле телефона, приходя в себя. Его мысли были далеко от Израиля, а в голове звучал куплет запомнившейся с детства песни:

1 апреля 2003 г.

Барс

…Весна в этом году в Израиле выдалась очень поздняя. Было очень непривычно то, что дожди шли практически пять месяцев. Но вот наконец-то пришла настоящая весна. Андрей специально устроился на работу ночным охранником, чтобы днем была возможность погулять с маленьким Максимом… Охранник! Смешно… Отсидеть 8 часов в будочке на территории никому не нужного заводишки. Работа для дедушек-пенсионеров. СТОРОЖ – это было бы точнее… Но за нее, за эту работу, платили довольно сносно, вот он и отсиживал ночи в будке, пес – он и есть пес, даже если он бойцовой породы, но давно пенсионер, наедине со своими воспоминаниями… … – Пойдем гулять, Максюшка?

– Угу-у-у. Кхи-и-и! – Пятимесячный Максим улыбался Андрею во все личико. Он всегда радовался Андрею. Сын все же!

– Ну, пойдем, пойдем!

Малыш, удобно усевшись на руках отца и засунув в рот палец – вот-вот должен был появиться первый зуб, – приготовился познавать свой, пока еще не очень большой, мир.

– А знаешь, сегодня праздник – День юмора. Слышишь меня? Сы-ын! – Андрей поцеловал нежную, пухлую щеку Максима. – Хочешь, расскажу тебе что-нибудь не очень грустное из моей жизни?

– А-и-и, кхи-и-и! – прощебетал маленький человечек.

– Ну, хорошо! Пойдем, посидим с тобой в теньке на лавочке. Я тебе расскажу про большую горную кошку. Ее называют барс. Ну, вот. А дело было так!..

Прошло всего две недели с того момента, когда Филин вернулся в отряд из своего внепланового, после ранения, отпуска. Вернулся женатым, но в душе его ничего не происходило. Ну не чувствовал Андрей смены своего статуса холостяка на статус семейного теперь уже человека. Все было так же, как и всегда. А в душе был полный вакуум… Друзья стали было поначалу поздравлять своего командира, но, увидев в его глазах непонимание, очень скоро отвязались. Ну не хочет Филин разделить свою «радость», значит, ему виднее. А какую радость? В его жизни, в его душе ничего не изменилось, только добавился еще один документ: «свидетельство о браке»…

В один из июньских дней Батя вызвал Филина к себе:

– Давай проходи, садись, капитан! Как здоровье? Отдохнул дома-то?

– Все в порядке, Батя, отдохнул и готов к службе.

– Так уж и готов?

– Так точно! – Филин понимал, неспроста были эти вопросы – полковник серьезный, наделенный властью военный, и никогда не стал бы попусту трепаться. Значит, скоро в путь-дорожку, а это все так – прелюдия перед серьезным разговором…

– Вот и ладушки! Есть работа, сынок…

– Группа готова!

– Тут такое дело… – полковник замялся слегка. – Тебе придется вернуться почти туда же, где вы с Бекмурзой разбирались. На Памир, короче…

Андрей поморщился непроизвольно – очень уж не красочные у него остались воспоминания от последней операции. Болезненные воспоминания. И несколько отметин на шкуре… Да и женитьба его была хоть и не прямым, но все же следствием пережитого…

– Знаю, знаю, Андрей, – произнес Батя, глядя ему в глаза. – Но такова наша с тобой служба. Сами себе судьбу выбирали, а потому обязаны плевать на терзания душевные, да и телесные – мы с тобой ОФИЦЕРЫ… Ты не беспокойся, я же все понимаю – это только горы у тебя будут те же, а так… От Ферганы километров пятьсот будет или что-то около того – это самая южная точка Таджикистана. Погранотряд. А цель твоя – погранзастава в районе города Ишкашим. Район очень тяжелый – Горный Бадахшан. Там сейчас вовсю лютует эта, как ее, таджикская оппозиция. Мать их!.. Неспокойно там сейчас, очень, да и когда будет… Афган – рукой подать. Старый знакомый генерал Дустум туда-сюда шастает через границу. Ну, не лично, конечно же – его эмиссары. Короче, спать на завалинке не дают, но дело не в этом. Там есть кому воевать – пацаны-погранцы дают копоти. У тебя задание будет необычное… Если честно, я, когда про суть узнал, послал лампасных на хрен, но… Убедили-таки генералы. Не по нашему профилю задача, а потому не по душе она мне…

– Так в чем суть, Батя? – не выдержал Филин.

– Ладно, торопыга, слушай. На участке той заставы, о которой я тебе говорил, происходит что-то абсолютно загадочное, погранцы с ног сбились. Уже около месяца, каждую ночь с завидной систематичностью, у них срабатывает сигнализация. Первый раз до полуночи и второй раз, ближе к утру, в районе пяти. Два раза за ночь нарушение границы! И ни нападений тебе вооруженных, ни следов. Да и какие там следы на скалах-то, в высокогорье? Они уже и посты передвижные ставили, и еще кое-что по специфике службы. Ноль! Вот и попросили помощи.

– А мы-то здесь что можем сделать? У них что, своих спецов не хватает?

– Может, и хватает, Филин, но приказ получили мы, а значит – обязаны выполнять. Хотя, если честно, отбивался я руками и ногами. Вот такие пироги. С вишнями…

– Когда отбывать?

– Завтра. Да, и еще. Считаю, что всю группу тащить туда – смысла нет. Возьмешь с собой троих, и вперед! Ясно? А здесь, буде понадобится группа Филина, с пацанвой Медведь останется…

– Ясно.

– Так кого берешь себе в помощь?

– Бай, Змей, Брат.

– Понимаю. Умно. И хитро! Бай – это вторая СВД, плюс местный житель – знание обычаев, проводник. Змей – виртуоз-пулеметчик. Брат – холодное оружие, рукопашка – мастер ближнего боя. Хитро! А ты не страхуешься часом? – Батя прищурил глаза.

– Есть немного. А как не страховаться, если погранцы толком ничего не знают, а вы всю группу не даете?

– Ладно, не оправдывайся, я же не спорю. Тебе лететь – тебе и виднее должно быть… …12 июня транспортный «Ил» взял курс на Душанбе, унося в своем чреве Филина, Бая, Змея и Брата. Приказ от Бати был однозначным – только разведка! Результаты доложить пограничникам. И ни в коем случае не ввязываться в бой!!! Ну, разве что в том случае, если можно будет решить проблему одним выстрелом из СВД…

До Хорога, где разместился штаб погранотряда, из Душанбе добрались на штабном «Ми-8», а уж до Ишкашима и дальше, до заставы, тряслись на «козле».

«…Вот же жизнь! – думал Филин, глядя на горы. – Несколько месяцев назад чуть было не похоронили меня в этом Памире. Думал, в жизни больше сюда не полезу, и вот тебе подарочек. Да еще и не группой, а вчетвером. Судьба!..»

Горы цвели. Море зелени и цветов. Да, Памир – одно из красивейших мест, особенно летом, когда природа оживает после зимней спячки. А воздух?! Он был настолько чист, что Филин чувствовал какое-то опьянение, легкое и приятное.

Командир погранзаставы, бравый вояка, капитан, на кителе которого виднелись планки нескольких боевых наград, встретил ребят радушно, как старых друзей:

– Ну, наконец-то спецы прибыли! А то мы тут умаялись уже совсем! – произнес он и, козырнув, представился: – Начальник 112-й погранзаставы капитан Груздь!

– Груздь? – переспросил удивленно Филин.

– Точно! И позывной Гриб, – улыбнулся капитан-пограничник.

– Капитан Проценко, командир РДГ специального назначения, – представился Андрей. – Можно – Филин.

Пограничник подошел к Андрею, протягивая для рукопожатия свою крепкую сухую ладонь:

– Сергей.

– Андрей.

– Ну, пошли, что ли? – кивнул Груздь в сторону казармы.

Ребята подхватили свои лежавшие на асфальте у КПП РД и последовали за хозяином заставы…

– Ну что, «гринпись»[14], рассказывай, за каким вялым перцем мы приперлись сюда из Москвы?

– Да-а!.. Тут что-то происходит такое, что в штабе погранокруга, я уже не говорю про отряд, все на ушах стоят. Не было такого здесь никогда, а я уже третий год рулю на этой заставе.

– Ну-ну!

– По два нарушения за ночь!.. И на одном и том же участке. Что уже только не делали, хотя особенного тут ничего не придумать, место – одни скалы и Пяндж внизу, он здесь еще узкий – так, речушка. То ли лезут на перевал Койтезек, то ли еще что, не понятно, короче. Шастает кто-то через границу, падла, а поймать не можем. Да и солдатики мои… Призыв прошел совсем недавно – две трети личного состава зеленые салаги, «гринписи» – опыта никакого. А у нас здесь обстановка та еще, сам понимаешь… «Душки», высокогорье… Вот и попросили помощи через наших лампасных, короче…

– Понятно, что ничего не понятно. Ладно, разберемся на месте. Покажи-ка район, и мы будем отчаливать.

– Что, сразу? А адаптация?!

– Обойдемся. Мы только пару месяцев, как отсюда… В общем, мы уходим на «лежку», на неделю. Если за это время ничего не найдем, тогда будем думать, что дальше делать…

– На неделю?! А жратва? А…

– И скажи своим архаровцам, чтобы нам жопы не поотстреливали – мы выходить навстречу не будем. Кто его знает, а вдруг с той стороны смотрят за движениями твоих дозоров? Так что, даже если кто мне на спину наступит, чтоб виду не подавали. You understand me, Серж?

– На неделю?.. И так спокойно… Начинаю верить, что ваши яйца крутые… Хотя и мы не всмятку… Ладно, Филин, я все понял.

К вечеру ребята Филина вышли на боевую работу…

В эту, первую ночь они так ничего и не обнаружили, хотя, как и раньше, нарушение границы имело место…

«…Печенкой чую, что это какой-то козлище горный к нашим таджикским сернам трахаться бегает – мало ему своих, афганских. Человека-то точно уже засекли бы – спецура пограничная тоже не лаптем хавает, а так…»

На следующую ночь Филин сменил место засады. Он, осматривая днем в бинокль окрестные кряжи, обнаружил некое подобие звериной тропы и решил проверить свою догадку. …Эх, и красотища же была кругом!!! Правда, ночью было немного прохладно, и у Андрея ныли едва-едва затянувшиеся раны, но это была ерунда. Он, в общем-то, большой романтик, освободившись от своей вахты, лежал на спине и смотрел в небо, а оно было вот тут, совсем рядом. А эти звезды?!. Такие крупные и близкие здесь, на Памире, что казалось, их можно достать рукой…

– Есть движение, – тихо произнес Брат.

Андрей взял прибор ночного видения и посмотрел туда, куда указывал Брат.

«…Мать твою! – восхищенно подумал. – Вот это зверь! А красавец-то какой! А ведь я прав оказался – не "духи", а что толку, стрелять-то его нельзя!..»

В ста метрах от «лежки» через пока еще не бурный и не широкий в этих местах Пяндж медленно перебирался на таджикскую сторону снежный барс – самая большая и самая красивая кошка. Кошка? Хороша мурлыка с клыками размером с карандаши.

Зверь был хорош. Взрослый самец – от кончика носа до кончика хвоста чуть ли не три метра. Большой, крепкий, сильный. От него так и веяло первобытной мощью. Но все же кошка есть кошка – не любят они воду. Барс, отряхивая после каждого шага лапы, медленно перебрался через реку и в несколько прыжков исчез на тропе. Ребята смотрели друг на друга в смятении.

– Гриб, ответь Филину, – прошептал Андрей в микрофон рации.

– Гриб на приеме, – ответил пограничник.

– Есть сработка?

– Есть! Забодало уже все!

– Видел нарушителя.

– Так что ж ты молчишь, твою мать!

– Послушай. Тут дело-то не простое. Это огромный снежный барс… В нем триста кило, не меньше!

– Час от часу не легче! И че теперь делать?

– Давай-ка ты связывайся с отрядом, с округом, с чертом-дьяволом, с кем хочешь, короче. Этого котяру живьем нам не взять – всех порвет. И стрелять его нельзя – он в Красной книге, этих барсов всего-то штук полтораста-двести осталось. Понял, кэп?! Его международные законы охраняют! Короче, пусть большие лампасные дяди решают, что с ним делать. Все, конец связи! …Ближе к утру ребята увидели своего барса, несущего в зубах какую-то добычу на свою, афганскую сторону. Диалектика жизни – война в Афганистане заставила уйти зверье на север, в Горный Бадахшан, а барс почему-то остался. И вот теперь он ходил на охоту, нарушая раз за разом границу. Наверное, где-то там, в Гиндукуше, его ждала такая же красавица-подруга с котятами, и ему было плевать, откуда носить добычу, – главное, семья…

К вечеру следующего дня пришел ответ из Душанбе: «нарушителя» было приказано застрелить…

Страховались генералы, и плевать им на все книги вместе взятые: хоть красные, хоть желтые, хоть в крапинку и полоску по краям – свои лампасы ближе к телу… Или, как говаривал Медведь, при случае: «Свой тампакс в п… глубже…» …Скрепя сердце Филин выполнил приказ. А вот Бай стрелять отказался – он здесь жил, любил эти горы и их жителей лохматых. «Это не "дух" – не могу, Андрей, пойми!..» – сказал тогда Алишер. А когда красавец-зверь уткнулся мордой в камни после выстрела Филина, он плакал. Искренне и горько…

– Вот такая история, сынок, – сказал Андрей своему Максимке. – Не очень-то веселая, но и не страшная. Жаль, конечно, было того барса – красавец был, что и говорить. Но я был в армии, и у меня был приказ… Вот такие дела. А папке твоему тогда за этого кота медаль дали: «За отличие в охране государственной границы СССР». Смешно?

– Акхи-и-и, кхи-и! – Малыш улыбался своими хитрыми глазами, с вдохновением сосал палец и пускал слюни. – Э-э-э! И-и-икх!

– Ну, идем, Максюх Андреич, домой – тебе кушать пора и спать. Послеобеденный сон в твоем возрасте – это здоровье, – поднимаясь с лавочки, произнес Андрей…

28 апреля 1990 г. Анна

… – Горько! Горько! Горько! – кричали родственники и друзья, в общем все, кто был приглашен на свадьбу Андрея и Анны. Они поцеловались, как было положено, и опустились на свои места во главе стола.

«Бдзи-инь!!!» – как будто струна лопнула в голове у Филина и… Пришло осознание происходящего. Он очень внимательно посмотрел на девушку в свадебном платье, сидящую рядом. Невысокая, хрупкая, она счастливо улыбалась, глядя на Андрея.

«Жена… Ну, что ж, значит, теперь у меня будет семья. А в январе родится дочь. Это будет именно дочь. Дочь! Жена…»

Филин наклонился к ушку Анны и зашептал:

– Что мы делаем?

– У нас свадьба, Андрюша!

– Почему?

– Потому, что я тебя люблю, и еще потому, что я беременна!

– Ты родишь мне дочь?

– Все мужчины хотят сыновей.

– Ты родишь мне дочь!

– Я постараюсь, Андрюша. – Она опустила глаза. Ее взгляд остановился на своем, пока еще не изменившем формы, животе.

– Слушай, Анюта, на кой хрен я тебе нужен, а? Я ведь солдат – хочешь всю жизнь меня ждать откуда-нибудь? Хочешь быть соломенной вдовой? Мне ведь уже завтра-послезавтра уезжать на службу, а там…

– Хороший ты, а еще какой-то сумасшедший максималист и абсолютно необузданный в постели, как бык на испанской корриде.

– Это ты точно заметила – сумасшедший. А ты, кстати, знаешь, что быка на корриде обычно убивают?

– Тебя не убьют, родной, – тебя две женщины уже ждать будут!

– Да? Ну, что ж, хочется в это верить…

– Во что?

– В то, что не убьют…

– А в то, что две?..

– Жизнь покажет…

«Что я делаю? Бог ты мой! Она же абсолютно не понимает, где я служу и что делаю!!! А может, оно и к лучшему? Может, тебе, батенька, захотелось оставить внучку своим родителям? Страхуешься, Филин? Раньше без страховки "трудился", пацаны-то поймут? А случится что, не стыдно девчонке жизнь ломать? Или "двухсотый" – поплачет и забудет, а если "трехсотый"[15]?.. Ну, а дальше-то что? Что?! Это же надо, ведь я ее совсем не знаю, если честно! Ладно! Как там говорил Морихей Уэсиба: "Не знаешь, что делать, – делай шаг вперед!" Шагнем, а дальше… Дальше как бог положит… Дальше будем жить… Если повезет выжить… "Победить – чтобы выжить, выжить – чтобы победить!" – это наш девиз. Значит, нужно побеждать…»