Тени в переулке (сборник) Хруцкий Эдуард
Сие почетное звание давалось и тем, кто преуспел в перекачивании бюджетных денег на собственные счета под туфтовые проекты. Новые русские внесли мощную струю в скудную и пуританскую жизнь уставшей Москвы. Закрутились рулетки, кабаки стали работать круглые сутки, началась эра презентаций.
Они устраивались почти ежедневно, на них давно не издаваемые писатели с аппетитом ели молочных поросят, налегали на бесплатное спиртное братья-артисты, приезжали себя показать новые политические лидеры и крупные госчиновники. И конечно, на них клубилось несчетное число президентов, генеральных директоров никому не известных совместных предприятий.
Тогда было модно и престижно открывать СП с американцами, финнами, греками и прочими шведами.
Посещал эти тусовки и президент совместного предприятия «Совкувейтинжиниринг» кандидат наук Андрей Козленок. Именно там он нашел возможность наладить связи с председателем Роскомдрагмета Бычковым и начальником отдела бюджета и финансов Московским.
Надо сказать, что Андрей Борисович умел расположить к себе людей.
Знакомство же с будущими подельниками Ашотом и Давидом по фамилии Шегирян произошло совершенно случайно.
К Козленку с просьбой помочь театру обратился один главный режиссер. Я не буду называть его фамилию, так как к делу о хищении этот человек не имел никакого отношения. Чтобы придать себе вес, он рассказал Козленку о своих друзьях – американских бизнесменах.
Эти люди очень заинтересовали Козленка, он решил поближе познакомиться с ними и выехал в Америку. Там и было решено создать совместное предприятие.
Козленок много и интересно рассказывал о своих связях в самых высоких кругах.
Братаны-бизнесмены слушали с интересом. Но ребята они были битые и на слово никому не верили. Поэтому через некоторое время Давид отправился с инспекционной поездкой в Москву. Там-то он и убедился в могущественных связях своего нового партнера.
Действительно, перед Козленком открывались двери самых высоких кабинетов в столице победившей демократии.
Итак, договоренность о создании «Голден АДА» была достигнута.
Срочно понадобились деньги, и Давид поехал к своей матери и взял у нее уникальные украшения. Они были реализованы за полмиллиона долларов, и эти средства стали паевым взносом братьев Шегирян.
А дальше был разработан проект, простой, как редис, и незатейливый, как грабли.
Фирма «Голден АДА» подписывала контракт с финансовыми службами правительства. Суть была в том, что правительство дает пять тонн золота, которое становится залогом для открытия кредитной линии России.
С деньгами в стране было туго, а предложение казалось весьма выгодным, поэтому по кабинетам пошла бумага, на которой собирались резолюции.
Вторая часть предложения заключалась в том, что Росдрагмет может уйти из-под чудовищного пресса алмазного монополиста «Де Бирс». Фирма «Голден АДА» должна была открыть гранильное производство по обработке алмазов и продавать камни, минуя мирового монополиста.
Ну что здесь скажешь! Оба предложения обещали принести стране немалую выгоду. Правда, я никак не могу понять, почему наши чиновники, отказывающие в законных просьбах весьма уважаемым соотечественникам, увидев фатоватого Козленка и двух его братанов-компаньонов с лицами абреков, радостно пошли им навстречу.
Наконец, все подписи на высшем уровне были собраны, и в США было отправлено золото, пять тонн. Но не шихта, не слитки, а золотые монеты, ювелирные изделия и дорогая посуда.
Российские императорские империалы, французские луидоры, английские соверены… Каждая монета в отдельности представляла нумизматическую ценность, намного превышающую ее золотой вес.
А через некоторое время «Голден АДА» получила на 88 миллионов долларов отборных бриллиантов из Гохрана. Конечно, эти ценности не легли в банковские сейфы под обеспечение кредитной линии.
Золото отправилось на фабрику «ЮПМ» в Лос-Анджелесе для переплавки, что, кстати, произвело на владельцев предприятия незабываемое впечатление. Но тем не менее слитки изготовили, и Козленок с веселыми братьями продали их в Европе, а бриллианты ушли к ювелирам Антверпена.
История простая, как любой «кидок». Только кинули в ней не наперсточники глупого лоха, а целое государство с огромным чиновничьим аппаратом на 180 миллионов «зеленых».
Правда, через полгода Минфин забил тревогу и обратился к спецслужбе с просьбой навести справки о фирме «Голден АДА». Ответ оказался самым неутешительным. Ничего хорошего о фирме с подобным названием сказать было нельзя. Братья Шегирян, проведя столь выгодную операцию, как люди битые, разбежались.
А тем временем доктор экономических наук Козленок, твердо надеясь на высокое покровительство тех, кто подписывал документы о передаче драгоценностей, летал на своем самолете в Бельгию, Голландию, Германию, Австрию, рассовывал по банкам деньги и открывал новые предприятия.
Через год в Греции, на суде, Андрей Борисович заявлял, что он стал жертвой политических разборок и если его выдадут российской прокуратуре, то непременно убьют в Москве.
Все это воспринималось с некоторым юмором. Но чем больше это дело обрастало слухами, чем больше фактов становилось известным, тем яснее было, что Козленок, со всеми его домами и самолетами, золотыми кранами и прочей понтовкой, – фигура второстепенная.
В смутные времена в каждой стране появляются такие веселые авантюристы. У нас их за годы реформ – полный набор.
В историю развитой демократии войдут Дмитрий Якубовский, Владимир Радчук, братья Мавроди, Валентина Соловьева. И имя им легион.
Однако все это второстепенные персонажи. Алчные, богатые, бессовестные, но все же – второстепенные. А те, кто стоял за ними, не сидят в тюрьмах и не прячутся в Доминиканской Республике, как Ашот Шегирян, они продолжают с экрана телевизора объяснять нам, как строить рыночные отношения и развивать демократию.
У следственной бригады, кроме поисков истины, есть еще одна немаловажная задача – выбить из цепких лап американской Фемиды все арестованное по делу имущество.
И пока старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры России Руслан Тамаев вместе с оперативниками ездил по миру, допрашивая фигурантов по делу, Андрей Козленок коротал время в ИЗ-48/4 «Матросская Тишина. Интересно, что теперь он видит из своего окна?
Из окна Матросской Тишины Андрей Козленок видел суровые берега Охотского моря и город Магадан? Нет. Совсем другие видения посещали его. Как ни старался мой друг следователь Руслан Тамаев, Козленок никого не сдал. По его делу допрашивали Олега Сосковца, Егора Гайдара, Бориса Федорова, Виктора Черномырдина. Все они в разное время ставили свои подписи на документах, позволивших Андрею Козленку и Евгению Бычкову нанести ущерб государству на сумму 183 019 079 долларов США.
Следствию удалось вернуть всего лишь 50 миллионов баксов. Меньше половины.
На суде даже не упоминали фамилии руководящей элиты. Да и суд был настроен крайне дружелюбно к шалостям Е. Бычкова, председателя Роскомдрагмета, Н. Московского – завотделом бюджета, финансов и денежного обращения правительства Российской Федерации, Н. Федорова, председателя акционерного общества «Звезда Урала», и, конечно, А. Козленка.
Он единственный, кто «крупно» пострадал. Его подельники в свое время получили ордена из рук самого Бориса Ельцина и по вступившему в силу закону, принятому, очевидно, для таких случаев, попали под амнистию.
Закон этот подписал все тот же хозяин земли Русской. А откуда он сам взялся? Пересек границу в пломбированном вагоне? Был освобожден взволнованными народными массами из Нерчинского острога? Нет. Он пришел к нам из Политбюро ЦК КПСС. И не так уж давно, сидя на Свердловской области, голосовал на пленуме ЦК за усиление ответственности за посягательство на соцсобственность и валютные операции.
Под твердую руку члена ЦК КПСС и попал мой дружок Саша Бахметьев.
Но пришло другое время, и надо было выручать дружков-жуликов. Так попали под амнистию банкиры Смоленский и Гусинский да еще множество разнокалиберных жуликов.
А Александр Борисович не успел ничего получить, кроме значка «ГТО», он и пострадал. Три с половиной года общего режима, с учетом предварительного заключения.
Когда-то, в 1950-х годах, вор в законе Петро сказал мне:
– Я получил трояк, потому что никого с собой не взял. В деле были солидные люди, они меня и отмазали.
Что делать, мы живем в стране, где вместо закона – понятия.
Александр Борисович Козленок украл из казны среди прочего полторы тонны царских червонцев. А мой бывший дружок Саша уехал на пять лет валить древесину в солнечный Коми за пять червонцев.
А как же бывшие государственные мужи? Они процветают и по-прежнему подписывают важные бумаги.
Мой покойный дядя говорил:
– Не имей сто рублей в ассигнациях, а имей сто дру зей в организациях.
Вот и вся история о золоте, бриллиантах и русской демократии.
Глава 2
В обстановке особой секретности
Похождения товарища сталина на западном фронте
Ленинская комната нашей роты была центром идеологического воспитания личного состава. Замполит ею очень гордился, потому что половину стены занимала репродукция картины «Сталин на фронте». На бессмертном полотне белел снег, здоровенный вождь стоял в своей всем известной шинели, заложив руку за борт солдатского одеяния.
Чуть ниже, в окопе, суетились маленькие, в сравнении с вождем, бойцы, а за спиной Сталина готовились к мощному залпу орудия. Картину эту я видел много раз в Москве, в киосках даже продавали открытки-репродукции этого полотна, автором которого был Сергей Яковлев, кстати, хороший художник.
Итак, я сидел в ленкомнате и писал письмо домой с просьбой выслать мне побольше сигарет «Прима». Внезапно вошел замполит, весьма поганый человек, капитан Анацков. Естественно, я вскочил и вытянулся.
– Вольно, – миролюбиво скомандовал капитан. – Чем занят?
– Изучаю Устав внутренней службы.
– Молодец. Заходи сюда почаще, разглядывай наглядную агитацию, это поможет тебе стать грамотным воином. Видишь картину?
Капитан показывал на творение Яковлева.
– Товарищ капитан, а на каком фронте был товарищ Сталин?
Капитан посмотрел на меня, как на сумасшедшего.
– Запомни, боец, там, где было трудно, туда и ехал вождь. Он остановил немецкое наступление под Москвой, вдохновлял людей на подвиг в блокадном Ленинграде, поднимал бойцов в атаку в Сталинграде. Понял?
– Так точно, – в полном изумлении ответил я, потому что никогда не слышал о подвигах вождя.
– Ты пройдешь курс молодого бойца, станешь курсантом, потом командиром, будешь учить солдат. Вот и учи их на примере товарища Сталина, потому что где Сталин – там и победа. Ясно?
– Так точно.
– А вообще, учи устав и меньше задавай вопросов, легче служить будет.
Вот это был мудрый совет.
Я стал командиром, учил солдат защищать Родину, проводил, естественно, политзанятия. Но никогда не вешал им на уши столько лапши, как наш бывший замполит капитан Анацков.
История эта осталась в памяти как военный анекдот, которых за беспорочную службу у меня накопилось предостаточно.
В 1977 году на даче родителей моей жены в Архангельском собралась веселая компания. Конечно, шашлыки, выпивание, занятные истории. Я рассказал несколько военных баек и среди них сагу о капитане Анацкове.
И за столом немедленно возник спор: был или не был Сталин на фронте? Особенно горячо спорили кинорежиссер Витаутас Жалакявичюс и писатель Юлиан Семенов. Юлик доказывал, что Сталин, трус и негодяй, никогда не был на фронте. Жалакявичюс опровергал его.
Отец моей жены генерал Серов, который был первым председателем КГБ СССР в 1954–1958 годах, молча пил чай, словно не слыша яростной дискуссии двух мастеров культуры. Поставил чашку, встал и сказал:
– В августе 1943-го Сталин был на Западном фронте, и сопровождал его я.
Сказал и вышел, оставляя за собой последнее слово.
Генерала Серова невозможно было разговорить. Он всегда уходил от разговоров о своей работе. Это было свойственно всем работникам спецслужб старой закалки. Даже о том, что его оставляли резидентом подполья в случае захвата Москвы немцами, я узнал после смерти тестя, найдя в его весьма интересном архиве водительские права и справку об освобождении на имя Васильева.
Чаще всего он отшучивался, рассказывал какие-то веселые истории, и все. Но все же о поездке на фронт со Сталиным он поведал кучу забавных историй. По его рассказам и дневниковым записям я восстановил историю поездки И.В. Сталина на Западный фронт.
2 августа 1943 года в два часа ночи Сталин вызвал уполномоченного Ставки генерала Серова. Сонный Поскребышев попросил того подождать и пошел докладывать Верховному. Через несколько минут он вышел и сказал:
– Просит.
Серов вошел в полутемный кабинет Сталина и доложил о своем прибытии. Сталин никак не реагировал, он продолжал рассматривать карту боевых действий. Серов несколько раз бывал у Сталина во время войны и всегда заставал его в одной и той же позе – склонившись над картой. Создавалось такое впечатление, что Сталин не отходил от стола, на котором лежали графические изображения фронтов.
Выждав особую сталинскую паузу, Верховный повернулся:
– Здравствуйте, товарищ Серов, у меня есть для вас поручение, которое надлежит исполнить в обстановке особой секретности.
– Слушаю, товарищ Сталин.
– Я еду на Западный фронт, вы меня сопровождаете. Об этой поездке никто не должен знать, даже генерал Власик. Все руководство охраной и организация поездки возлагается на вас. Маршрут по фронту уточним на месте. Немедленно выезжайте в Гжатск, подготовьте мне дом для отдыха. Послезавтра встречайте наш спецпоезд. Ясно?
– Ясно. Я могу идти?
– Идите.
Серов вышел в приемную, позвонил в наркомат своему адъютанту подполковнику Тужлову и приказал взять его «тревожный» чемоданчик, автомат, гранаты, продукты и на «виллисе» срочно подъехать к храму Василия Блаженного.
Из Москвы во фронтовую зону они выехали втроем: генерал Серов, его адъютант подполковник Тужлов и водитель старшина Фомичев. Времени было в обрез, поэтому машину нещадно гнали по разбитым фронтовым дорогам.
И все-таки до Гжатска добрались к середине дня.
Еще до войны, в 1938 году, майор Серов приезжал в этот зеленый город в гости к своему товарищу, с которым они вместе учились в Военной академии имени Фрунзе. Был солнечный, но не жаркий июнь. Они гуляли по тенистым улицам, покупали у вокзала мороженое в вафельных кружочках, на которых по желанию покупателя выдавливалось имя. Вечером ходили в городской парк. Слушали концерт. Артисты выступали в зеленой раковине эстрады. Потом шли на танцы. Два майора Красной армии в щеголеватых гимнастерках, жены в цветастых платьях.
На них смотрели с почтением. Еще бы, старшие командиры РККА. Тогда народ любил свою армию.
- И от тайги до Британских морей
- Красная армия всех сильней.
Прошло всего пять лет. Больше нет радостного зеленого Гжатска. Руины домов. Заваленные обломками улицы, искореженные деревья. Конечно, никакого парка и никакого мороженого и даже вокзала.
Подходящий домик для ночлега Сталина нашли. Все приготовили, и Серов поехал к вокзалу, вернее, к тому, что от него осталось.
Вызвал начальника.
– Вы знаете, что сегодня должен подойти спецпоезд из Москвы?
– Ничего не знаю.
– На путях много снарядов?
– Очень.
– Собирайте всех, кого можете, я сейчас с воинской частью свяжусь, будем убирать.
– Товарищ генерал, – улыбнулся начальник, – здесь работы на год.
Серов вышел на пути и понял, что начальник прав, работы хватало. Но все же он вызвал солдат из ближайшей воинской части и полтора километра путей от снарядов очистили.
Вот, наконец, прибыл спецпоезд, и Серов понял, что он зря приказал убирать снаряды. Вместе со Сталиным из блиндированного вагона спустился Берия в кепке, надвинутой на глаза. Всемогущий зампред Совета народных комиссаров не любил Серова.
В Наркомате госбезопасности, который возглавлял тбилисский чекист Всеволод Меркулов, руководящие должности занимали выходцы с Кавказа: братья Кобуловы, Цанава, Коронадзе, Гоглидзе.
Сталин очень любил сталкивать людей. Поэтому он перевел Серова из Наркомата внутренних дел, где тот командовал милицией, в госбезопасность. Это необычайно обозлило грузинскую «бригаду», так как русский генерал стал первым замом наркома.
После того как Серов доложил Сталину, Берия сказал зло:
– Не мог перрон построить, я чуть ногу не сломал.
– Не успел, – ответил Серов.
– А ты, Лаврентий, ходи ногами больше, тогда и ломать не будешь, – резко сказал Сталин.
Из вагонов выгружали бронированный восьмитонный «паккард» вождя, машину с продовольствием, связное оборудование. И вдруг появились семьдесят пять жгучих грузин в форме железнодорожников с автоматами ППШ.
– Вы кто? – спросил Серов у старшего.
– Охрана, товарищ генерал.
Серов обрадовался, вопрос безопасности Сталина решен. Семьдесят пять человек – этого вполне достаточно, чтобы плотно закрыть все подходы к дому, в котором остановился Сталин.
Вместе с начальством приехал хороший человек генерал Ефимов, он исполнял должность начпрода при Сталине. Как только Верховный вошел в дом, Ефимов начал колдовать у печки, сложенной во дворе.
Сталину дом понравился, и он прилег, закрывшись в комнате. Серов вышел во двор, Ефимов подмигнул ему, улыбнулся:
– Как запах, Иван Александрович?
– Хорош.
– А какой вкус будет!
Внезапно появился Сталин.
– Чем заняты?
– Готовим обед, товарищ Сталин, – доложил Ефимов.
Сталин подошел к печке, снял крышку котла.
– Я похлебку есть не буду. – Любой суп Сталин называл похлебкой. – Накормите людей, а я чаю выпью.
Внезапно он увидел в кустах охранника, потом второго.
– А это еще что, товарищ Серов?
– Охрана, товарищ Сталин.
– Ты где, товарищ Серов, этих дураков нашел?
– Они с вами приехали. Из домика вышел Берия.
– Лаврентий, это твои люди?
– Я считал, что так будет лучше.
– Немедленно отправь в Москву.
– Но…
– Никаких но, я сказал, немедленно. Серов крайне удивился, почему Сталин отказался от охраны, тем более что людей у него не было. Остался только он сам, его адъютант Тужлов, генерал Ефимов, два шофера, Фомичев и Смирнов, и водитель Сталина полковник Хрусталев. Правда, сотрудники местного РОНКВД весьма профессионально замаскировались, и Сталин их не заметил.
Вернулся Берия, отправивший охрану, и, проходя мимо Серова, пробурчал:
– Я тебе это припомню.
Серов еще со времен обороны Москвы в 1941 году обратил внимание, что «грозный, карающий меч революции» был трусоват, поэтому и пригнал с собой роту охраны.
Сталин вызвал Серова и сказал:
– Я только что говорил с Соколовским, командующим Западным фронтом. Вам необходимо немедленно вы ехать в штаб Западного фронта, штаб фронта ушел вперед, и мы расположимся в его домиках.
Штаб Западного фронта находился в районе Юхнова, найти в лесу три домика было нелегко.
– Товарищ Сталин, – предложил Серов, – я выеду немедленно, а вы через два часа.
– Почему так долго?
– Мне нужно время, чтобы устроить все как следует.
– Езжайте.
Серов вышел, чувствуя, что Верховный явно недоволен.
И опять гонка на «виллисе». Машина была загружена продуктами, с собой прихватили генерала Ефимова и повара. Гнали на пределе. Вели машину по очереди, водители Фомичев и Серов. Наконец, через сорок минут добрались до домиков в лесу. Штаб фронта ушел, и хозяйственники, естественно, вывезли все.
Девушки-связистки набили матрас и подушку свежим сеном, кровать неведомо где разыскал Фомичев. Серов вызвал генерала Любого, начальника охраны тыла Западного фронта, и приказал выделить погранзаставу для охраны.
Вроде все было готово. Домик, как могли, обставили, в соседнем – организовали кухню, нашли родничок с очень вкусной водой.
Только закончили, как из леса показался «паккард». Машина Сталина добралась благополучно, а грузовика с вещами и продуктами не было.
После того как Серов разместил Сталина и Берию, он приказал генералу Любому выделить ему лучших разыскников.
Через некоторое время на старой полуторке приехали четыре офицера. Серов позвал водителя Сталина полковника Хрусталева:
– Где вы потеряли вторую машину?
– Она словно исчезла, вот в этой точке, – показал на карте Хрусталев.
– Вам ясно? – спросил Серов разыскников.
– Так точно, товарищ генерал.
– Тогда берите радиосвязь и докладывайте мне.
Полуторка с пограничниками исчезла в лесу.
Серов вернулся к домику и увидел, как подкатили машины. Приехали командующий фронтом генерал Соколовский, генерал-полковник авиации Голованов и член Военного совета фронта Булганин.
Серов отозвал Булганина в сторонку.
– Николай Александрович, у тебя продукты есть?
– Только что из Москвы привезли. А что случилось, Иван Александрович?
– Наша машина с продуктами заблудилась. Товарища Сталина кормить нечем.
Булганин засмеялся:
– Не расстраивайся. Сейчас пошлю адъютанта, через час получишь.
– Спасибо тебе. А в домик уже бежал генерал Ефимов, волок бутылки марочного коньяка, «Цинандали» и «Хванчкару» для Самого. За ним повар тащил вазы с фруктами.
Запищала рация. Старший разыскник доложил, что обнаружили следы машины, уходящие в лес, и отрабатывают их. Серов спросил, не нужна ли помощь.
– Пока нет.
Через два часа из дома вышли поддатые и веселые генералы.
– Иван, – сказал Булганин, – Верховный похвалил нас, коньячком побаловал.
Они радостно сели в машины и укатили. На крыльце возник Берия.
– Тебя к Верховному. Серов еще не успел доложить, как Сталин спросил:
– ВЧ работает?
– Так точно, товарищ Сталин.
– А если нет?
– Такого не может быть.
– Тогда соедини меня с Маленковым.
– Слушаюсь.
Серов назвал номер, и через несколько минут Маленков ответил.
– Здравствуйте, Иванов[1] говорит… Откуда звоню, узнаете потом. Мне доложило командование Западным фронтом, что генерал-полковник Голованов прекрасно обеспечил бомбежку переднего края, тем самым помог нашим наступающим частям. Завтра опубликуйте Указ Президиума Верховного Совета о присвоении ему звания маршала авиации. У меня все.
Сталин раскурил трубку, помолчал и сказал:
– Соедините с Головановым… Товарищ Голованов, я слышал, что вам присвоено звание маршала авиации, завтра читайте в газетах. Не надо меня благодарить. Спасибо скажите нашему правительству. У меня все.
Потом Сталин подошел к окну и задымил трубкой. Серов вышел на крыльцо, его ждал Тужлов.
– Иван Александрович, – начал он, – лежу я с автоматом вон в тех кустиках. Слышу шаги. Оборачиваюсь – Сталин. Он подошел и спросил: «Ты адъютант Серова?» – «Так точно». – «Охраняешь?» – «Так точно». – «Ну, охраняй». И ушел.
Тужлов не успел договорить, как на пороге появился Сталин.
– Товарищ Серов, а у нас сегодня похлебка будет?
– Через полчаса, товарищ Сталин.
И тут Серов понял, что Сталин ему не поверил, тем более что Берия настучал о пропавшей машине.
Люди из ближайшего окружения Сталина рассказывали Серову о чудовищной подозрительности Сталина, гипертрофированной мнительности Верховного, даже в мелочах.
Серов впервые так близко общался со Сталиным и никак не мог выработать линию поведения.
– Так вы, товарищ Серов, утверждаете, что обед будет через полчаса. А где его готовят?
– В соседнем доме, товарищ Сталин.
– Проводите.
Серов отвел Верховного в соседний домик, где генерал Ефимов раскинул кухню. Когда они вошли, то почувствовали запах жареной баранины, на печи закипала похлебка.
Сталин все внимательно осмотрел и бросил, уходя:
– Не соврал. Вождь ушел, а Серов долго не мог успокоиться, так его поразила эта мелочная подозрительность.
После обеда Верховный подобрел. Он вызвал Серова, долго рассматривал его и сказал:
– Я располагаю агентурными данными, товарищ Серов, что вы не спите третьи сутки.
– Это дезинформация, товарищ Сталин.
– Только не надо обманывать. Немедленно спать, а как отдохнете, немедленно ко мне.
Серов, водители, его адъютант и генерал Ефимов действительно спали урывками, потому что лежали с автоматами вокруг дома. А два бериевских адъютанта охраняли только своего шефа.
Как сказал генерал Ефимов, Сталин боялся незнакомых людей, опасаясь покушений.
Спал генерал ровно два часа. Проснулся, умылся и пошел к Сталину. Серов постучал, получил разрешение, вошел в комнату. Сталин все так же склонялся над картой. Выдержав паузу, сказал:
– Товарищ Серов, завтра мы должны быть на Калининском фронте у Еременко. Остановимся в районе Ржева. Мы утром выдвинемся туда на поезде, вы летите на само лете и приготовите все к нашему приезду. Вот здесь, – Сталин показал точку на карте, – будете нас встречать.
Серов вышел и немедленно позвонил начальнику охраны тыла Западного фронта генералу Зубареву, чтобы он с пограничниками встретил его на аэродроме.
Читать бесплатно другие книги:
