Химическая свадьба Далквист Гордон
– Я не хочу торговаться с ней.
– Если мы найдем графиню, – сказал Чань, – неважно где, она умрет.
Свенсон кивнул в знак согласия. Это не означало, что он хочет сохранить жизнь врага – он и в самом деле не хотел этого, – но он видел, что товарищи отрицают тот факт, что сейчас борьба вышла далеко за рамки мщения негодяям. И, если он сохранит этой женщине жизнь, чтобы победить графа, не возненавидят ли его в конце концов Селеста и Чань?
«Логово» действительно выглядело так, будто в нем обитали животные. Одежда, даже самая изысканная, валялась на полу и на мебели, грязные тарелки и стаканы стояли на столах, в углах валялись пустые бутылки, а соломенный матрас был сложен вдвое и прислонен к стене. Несмотря на следы, оставленные графиней, было понятно, что эта комната с каменными стенами приспособлена для другой цели. Металлические трубки соединялись с медными емкостями, привинченными к стенам. Чувствовался отвратительный запах синей глины.
Свенсон прикоснулся к трубкам, чтобы узнать температуру, а потом потрогал стену.
– Очень холодная… может быть, за ней река?
Чань хлопнул рукой по стене.
– Конечно! Какой я дурак – Седьмой мост! Турбины!
– Какие турбины? – спросила мисс Темпл. – Вы говорите так, будто турбины – это обычная тема разговора за завтраком.
Чань отреагировал на ее слова.
– В опорах моста находятся турбины – когда-то предполагалось использовать их для устройства принудительной сливной канализации.
– В трубах канализационные стоки?
– Вовсе нет: план так и не был реализован. Но мы знаем, что Граббе и Баскомб интриговали против своих союзников, так что им, конечно, понадобился собственный аналог мастерских графа. Турбины, установленные в опорах моста и использующие силу течения реки, могут дать достаточно энергии даже для этих жадных машин.
– И я предполагаю, что графиня узнала их секрет от своей шпионки, Каролины Стерн. – Мисс Темпл помахала рукой, чтобы отогнать неприятный запах. – Но почему она забросила все это?
– Интересный вопрос, – согласился Свенсон. – Сегодня ночью она покинула свое убежище во дворце, а теперь и эту удивительную лабораторию…
– Мог повлиять вынесенный ей смертный приговор, – сказала мисс Темпл.
– Кажется, это ее не особенно беспокоило.
– Кроме того, если она зажгла лампу и оставила конверты, чтобы направить нас сюда, – сказал Чань, – куда она сама пошла?
Они не нашли другой двери. Свенсон искал ее и за матрасом, и под кучами одежды, а потом остановился перед большим деревянным ящиком. Он был выложен войлоком и оплетен медной проволокой. Рядом с ним под мотком черного резинового шланга лежала маска, такая же, как те, которые они видели в анатомическом театре в Харшморте.
– Как мы и догадались, изображение картины было выкачано из мозга графини, более того, похоже, она это сделала сама.
– Каким образом леди могла быть уверена в том, что машина выберет только те воспоминания, которые она хочет? – спросил Чань. – Разве она не рисковала, что из ее мозга будет выкачано абсолютно все?
– Возможно, количество определяется размером пластины: на маленькой пластинке много воспоминаний не помещается. – Свенсон на коленях подполз к одному из бронзовых ящиков. В нем была щель, куда поместилась бы целая стеклянная книга, но над ней была еще одна, меньшая, как раз подходившая для стеклянных пластинок. – Однако я согласен, что делать это в одиночку – безумие. Каким образом она могла очнуться, чтобы выключить машину? Мы все видели разрушительные эффекты.
– А вы видели у нее, – спросила мисс Темпл со слабой надеждой, – редеющие волосы? Шатающиеся зубы?
– Вот. – Чань держал пару крошечных кожаных перчаток так, чтобы показать их размер. – Графиня все-таки принимала предосторожности.
– Они будут малы даже обезьянке, – заметил Свенсон.
– Перчатки предназначались Франческе Траппинг, – сказала мисс Темпл.
– Ученица ведьмы. – Чань сел на стол. – Но я все еще не понимаю, почему графиня бежала отсюда и побеспокоилась о том, чтобы заманить нас сюда…
Он не договорил. Свенсон проследил, куда смотрел Чань: фарфоровое блюдо, почерневшее и расколотое, наполненное стеклянными фрагментами странной формы. Большинство из них были настолько темными, что Свенсон сначала принял их за уголь. Но теперь он понял, что привлекло внимание Чаня: в центре блюда лежал стеклянный шар, такого же размера и цвета, как красный сицилийский апельсин.
– Картина, – сказал Свенсон. – Темный жених, в его левой руке…
Чань взял красный шар и поднес к висевшему над ними фонарю.
– Он расколот, – сказал он и поднял на лоб свои темные очки.
– Чань, подождите…
Доктор Свенсон протянул руку, чтобы предостеречь кардинала, но тот уже зажмурил один глаз и поднес стеклянный шар к другому.
– Вы что-нибудь видите? – спросила его мисс Темпл.
Чань не ответил.
– Хотелось бы знать, внедрены ли в него воспоминания, – прошептала Селеста Свенсону. – И что смогло сделать его красным?
– Возможно, железная руда, хотя я не могу понять зачем. – Свенсон перебирал другие куски стекла на блюде – несколько из них, очевидно, были остатками других лопнувших стеклянных сфер, но среди них не было ни одного такого же глубокого оттенка.
– Если это синяя глина… она обработана по-другому. Я предполагаю, что каждый из фрагментов смешивался с разными примесями, без сомнений, чтобы изменить его алхимическое воздействие.
– Доктор Свенсон?
Мисс Темпл глядела на Чаня, который по-прежнему не отрывал взгляда от стеклянного шара и был неподвижен, как камень.
Свенсон выругался на немецком, подскочил к Чаню и вырвал шар из его руки. Он почувствовал теплую вибрацию, но ничто не помешало ему положить шар обратно на поднос.
– Он отравлен? – вскрикнула мисс Темпл. – Спасите его!
Глаза Чаня, сейчас не закрытые очками, глядели в пустоту. Свенсон потрогал его лоб, пощупал пульс и резко постучал пальцами по щеке. Никакой реакции.
– Дыхание не затруднено. Это не припадок… Селеста, у вас с собой нет кольца из оранжевого металла?
Она покопалась в сумочке и вынула полотняный мешочек. Доктор достал одно кольцо и, чувствуя себя глупо, поднес его к глазам Чаня. Тот не реагировал. Свенсон прижал весь мешочек к щеке кардинала.
На щеке, там, где к ней прикасался мешочек, стало расползаться розовое пятно, будто кто-то пролил вино на скатерть, оно стало красным, а потом пурпурным, как синяк. Мисс Темпл завизжала.
– Что происходит? Уберите!
Свенсон уронил мешочек. На лице кардинала остался отпечаток цвета спелой вишни. Доктор озабоченно озирался.
– Матрас! Нам нужно положить его…
Мисс Темпл подскочила к матрасу и подтащила поближе. Свенсон снял Чаня со стола, и они уложили его. То место, где был красный след от кольца, теперь снова приобрело цвет здоровой розовой кожи. Каким образом эффект пропал так быстро? Свенсон ухватил Чаня за плечо и за ремень, напрягся и перевернул его лицом вниз.
– Что вы делаете?
– Селеста, когда вы увидели рану Чаня в Рааксфале, вы попытались найти что-то в воспоминаниях графа?
Она кивнула и, сглотнув, сказала:
– Но я ничего не нашла.
– Как я и думал. Видите ли, он пробует создать что-то новое. Наш друг не станет еще одной Лидией Вандаарифф.
Доктор приподнял плащ Чаня. В Рааксфале он видел рану кардинала только мельком и при плохом освещении.
– Селеста, пожалуйста, отвернитесь.
Она несогласно покачала головой. Свенсон поднял шелковую рубашку.
Рана находилась правее позвоночника на пояснице. Первоначальный разрез оказался расширен, похоже, что операций было три, и теперь шрам формой и размером напоминал детскую ладонь с растопыренными пальцами, но без большого. Ткань шрама была тревожащего синего цвета, а поверхность, неровная и толстая, напоминала кожу морской звезды. Но не сам шрам, а плоть вокруг него была тем, от чего у них перехватило дыхание в Рааксфале, и, увидев ее, доктор снова поморщился. Это было похоже на каплю красной краски, растекающуюся в молоке, страшные красные нити расползались из центра, как инфекция.
– Тот же цвет, какой был у отпечатка от кольца на его лице, – прошептала мисс Темпл.
Свенсон осторожно потрогал эти участки с измененным цветом. Холодно и на ощупь необычно жестко.
– Что-то поместили под кожу.
Она тихо спросила:
– Он умрет?
– Если бы граф хотел его убить, он был бы уже мертв. Мы видели другие тела…
– Тогда что произошло? Вы можете удалить инородный предмет? Почему кардинал потерял сознание, ведь он отлично себя чувствовал?
Свенсон взял ее за слабую руку.
– Очевидно, не все было отлично. Я вряд ли рискнул бы удалить это, даже если бы были инструменты. То, что имплантировали, находится слишком близко к позвоночнику. Малейшая ошибка – и он останется калекой.
– Неправда!
– Пожалуйста, Селеста, дайте мне подумать.
– Но он умрет!
Свенсон беспомощно озирался вокруг в поисках какой-то идеи. Оранжевый металл всегда давал эффект, устраняя разрушительные последствия воздействия синего стекла, но в данном случае его использование ухудшило состояние Чаня… значит, нужно применить нечто противоположное? Свенсон наклонился над фарфоровым блюдом и стал перебирать осколки стекла… все ли они бесцветные? Он крикнул мисс Темпл:
– Пластинку из синего стекла!
Она, покопавшись в сумочке, нашла стеклянную пластинку, и доктор выхватил ее из рук женщины, обернув пальцы рукавом пальто. Он перевернул Чаня на спину. Глаза друга по-прежнему были открыты. Свенсон опустился на колени и приблизил к ним стекло.
Сначала никакой реакции не было. Мисс Темпл молчала, стараясь даже не дышать. Но потом Чань начал бледнеть. Было ли так, когда Чань в первый раз заглянул в пластину, чтобы рассмотреть изображение? Свенсон не помнил. Дыхание кардинала участилось. Кожа стала мертвенно-бледной. Пластинка из синего стекла также дала негативный эффект. Свенсон убрал ее и издал вздох облегчения, когда вызванные ею изменения так же быстро исчезли.
– Это не наука, – произнес Свенсон беспомощно. – Это не медицина – играть с человеческой жизнью, добавляя один ингредиент и убирая другой, как повар, готовящий суп. Мне жаль, Селеста, очень жаль…
Доктор обернулся, ожидая увидеть ее заплаканное лицо. Но мисс Темпл склонилась над блюдом. Он увидел, как она взяла в руку красный шар, но не успел помешать ей: он все еще стоял на коленях, и между ним и ею лежал Чань.
Плечи девушки тряслись. Доктор повернул ее к себе, вырвал шар из рук и запустил в стену – тот разбился на мелкие осколки. Взгляд мисс Темпл застыл. Черная жидкость появилась в уголках рта.
– Селеста, вы глупая девчонка! Селеста!
Она не слышала. Доктор опустил мисс Темпл на пол, но ее взгляд оставался мутным. Маслянистые пузыри появились на губах, и он слышал какие-то звуки, но не мог разобрать, что девушка говорит, если это в самом деле были слова. Она согнулась и закашлялась. Доктор Свенсон встал на колени рядом со своими товарищами, превратившимися в жертвы, и громко застонал.
Дверца одного из шкафов открылась, потому что ее толкнула маленькая ступня.
Он моргнул. Шкафы. Они не обыскали шкафы.
Сначала появились ноги в растянутых на угловатых коленках чулках, потом маленькие ладони и, наконец, торс. И вот Франческа Траппинг уже стояла перед ним, пытаясь по привычке расправить помятое платьице, что, впрочем, не дало никакого результата. Рыжие волосы девчушки спутались, а лицо было грязным.
– Ты жива, – прошептал Свенсон.
Франческа посмотрела на мисс Темпл и Чаня и кивнула, будто они были составными частями рецепта, который она запоминала.
– Времени мало. – Ее высокий голос дрогнул. – Завтра Оскар добьется того, чего он хочет.
Свенсон содрогнулся, увидев, что зубы девочки совсем потемнели и стали коричнево-серыми.
– Франческа… что она сделала?
– То, что требовалось. То же, что и с вами.
Глава 4
Катакомбы
Селеста не собиралась действовать опрометчиво. Но импульсивное желание схватить красный шар было проблеском ясности в буре чувств, охвативших ее, когда она вновь встретилась с кардиналом. Ее восторг от того, что он выжил, и неожиданный прилив радости были немедленно вытеснены клубком противоречивых мыслей и образов, не связанных с ним. В тоннелях, в поезде, даже тогда, когда Чань держал ее за руку, отчужденность, дистанция между ними мучила ее. В его сердце, она знала, бушевало целое море чувств, и это было ее единственной надеждой обрести душевное спокойствие, но он, как всегда, оставался непостижимым и закрытым.
И вот она погрузилась в красную сферу. Пугающая энергия заполонила разум мисс Темпл, как будто стекло реагировало на нее – оценивая… исследуя. Это не было похоже на грубый грабеж книги из синего стекла, полностью высасывающей мозг жертвы. Мисс Темпл чувствовала, что красный шар исследует ее мозг, как неизвестную береговую линию. К несчастью, знания графа не дали никаких дополнительных деталей, кроме мелькнувшего образа картины и изображенного на ней яблока в черной руке жениха. Она была уверена, что это исследование лишь первый этап в работе шара, вступление перед какой-то большой задачей, подобно тому, как со стены счищают старую краску, чтобы нанести новую.
А потом неожиданно магия шара разрушилась. Он прекратил воздействовать. В стекле оказался дефект. Она немедленно почувствовала, как на нее нахлынуло что-то мерзкое и ее губы произносят какие-то слова – это были воспоминания. Граф шептал ей на ухо… нет, не ей, а Лидии Вандаарифф, пока его алхимические яды преображали ее тело. Молодая женщина была в ужасе – это доставляло ему удовольствие, и ее страх казался уместным.
– Я не люблю ее, – произнес тихий скрипучий голос. – Лучше бы она умерла. Она позволила умереть Элоизе, которая любила меня. И ничего плохого не сделала. Графиня не сказала, кто придет: она или он. Только вы. Нам следует оставить их здесь.
– Ты должна дать мне работать… – бормотал доктор Свенсон.
– Почему у нее черный рот? Она пила чернила? И что пытается сказать?
Влажная ткань охлаждала лицо мисс Темпл. Она повернула голову набок. Красный туман рассеялся. Два слова застыли у нее в сознании.
– Плоть снов, – хрипло произнесла дама. Доктор вытер ей рот, а потом убрал волосы, и тогда она закашлялась. Селеста увидела матрас, стоящего на коленях Свенсона, а позади него на столе сидела, болтая ногами, растрепанная маленькая девочка. Лицо Франчески Траппинг было разочарованным, как у голодного кота, у которого под носом прогуливается жирная утка, да такая крупная, что ему с ней не справиться.
– Где Чань? – с трудом выговорила мисс Темпл.
– Позади вас, – сказал Свенсон. – Он пришел в чувство два часа назад, а сейчас спит.
– Два часа? Он в безопасности? Здоров?
– С ним все в порядке, нас больше беспокоили вы.
– Я чувствую себя отлично.
– Нет, это неправда. Боже мой, сначала рана Чаня, потом ваше безрассудное…
– Что он увидел? Что рассказал вам?
– Ничего. Мы не разговаривали. Он не хотел говорить. Когда опасность миновала…
– Шар раскололся, – сказала девочка, как будто этот факт являлся доказательством их коллективной глупости. – И конечно, он очнулся.
Свенсон помог мисс Темпл сесть.
– Я не стану бранить вас. Вы живы, и это самое главное.
Она заглянула за спину доктора. Чань лежал, вытянувшись на полу, и его руки были скрещены на груди, как у короля на крышке древнего саркофага.
– Вы что-то сказали, когда очнулись, – напомнил Свенсон.
– Красный стеклянный шар не похож на то, что граф делал раньше. – Мисс Темпл икнула. – Но «плоть снов» – это слова, которые он сказал Лидии. Была какая-то причина для того, чтобы я их вспомнила.
Свенсон вздохнул. Его лицо выглядело изможденным.
– Алхимия – это эквиваленты, баланс одного элемента с другим, трансформации через постепенные изменения. Ближайшая аналогия – это символическая логика. Граф, конечно, заменял химические соединения в живых телах. Но язык работает как код, и поэтому у такой фразы, как «плоть снов», должен быть эквивалент – противоположное понятие.
– Плоть жизни, – сказала Франческа, кусая ноготь большого пальца.
– Именно, – согласился Свенсон. – И это позволяет нам проникнуть в его мысли: для него противоположность жизни не смерть, как полагает большинство, а сон.
Мисс Темпл с отвращением поморщилась.
– Беременность Лидии. Плоть снов рождается из пепла плоти жизни.
– С какой целью?
– Попасть в рай.
Свенсон фыркнул.
– Что это слово может означать для такого человека?
Мисс Темпл понимала, что девочка наблюдает за ней. Сколько часов она провела в одиночестве? На руках Франчески были пятна сажи… или это были синяки? У мисс Темпл запершило в горле.
– Здесь есть что-то, куда я могла бы… сплюнуть?
– Ночной горшок, вот здесь, и есть также немного еды и воды. – Доктор сочувственно понизил голос, а Селеста наклонилась над горшком и сплюнула.
– Времени нет, – заныла девочка. – Мы ждали ее. Теперь нам нужно идти.
Мисс Темпл выдержала неодобрительный взгляд ребенка, пока та сама не отвела глаза. Она дождалась, пока девочка снова посмотрит на нее. Когда это произошло и Франческа сжала губы, понимая, что выдала себя, мисс Темпл еще тверже посмотрела на нее.
– Это не я позволила Элоизе умереть.
– Селеста, ребенок вряд ли может нести ответственность…
– Она должна знать правду.
Франческа Траппинг пробормотала себе под нос:
– Я отлично все знаю.
Вид ночного горшка напомнил мисс Темпл о том, что ее мочевой пузырь переполнен. В комнате не было возможности уединиться – разве что зайти за невысокие шкафы, но там ей придется скорчиться, да и Свенсон все услышит. Вместо этого она подняла горшок и направилась к двери. По пути она импульсивно взяла малышку Траппинг за руку. Девочка протестующе вскрикнула.
– Мы сразу вернемся, – обратилась мисс Темпл к Свенсону. – Девочкам иногда нужно уединиться, вы понимаете.
Свенсон открыл было рот, но потом кашлянул и махнул в сторону Чаня.
– Вы правы.
Мисс Темпл вытащила упирающегося ребенка в коридор. Она резко опустила горшок на пол, так что тот громко звякнул.
– Ты первая или я?
– Я вообще не буду.
Чувствуя, что должна показать пример, мисс Темпл нехотя подтянула вверх платье и присела, подумав, пусть девочка только попробует посмеяться над ней. Но Франческа молча смотрела. Недовольная тем, что тишину нарушал только звук ее собственной струи, Селеста откашлялась.
– Мы искали тебя. Пойми, что доктор очень любил Элоизу и сильно переживает. Как и я. Мы также сожалеем о кончине твоих родителей и даже твоего дяди, да, и о нем тоже, потому что, без сомнений, его смерть причинила тебе боль. Твои братья дома, в безопасности.
– Я знаю, что с братьями.
– Ты их навещала?
Девочка отвела глаза.
– Вот видишь. Ты не знаешь – тебе сказали. Чему еще из того, что тебе сказала эта женщина, ты веришь? – Мисс Темпл встала, поправила нижние юбки и показала на ночной горшок. Девочка снова отрицательно покачала головой. – Это будет долгое путешествие, – попыталась убедить ее мисс Темпл, чувствуя раздражение от того, что ей приходится подражать всем докучливым тетям и опекунам, встречавшимся в жизни. Пожав плечами, девочка уселась на горшок, угрюмо уставившись на носки своих туфель.
– Графиня послала тебя в отель, – сказала ей мисс Темпл. – А ты не попыталась убежать домой.
– Зачем мне убегать?
– Потому что она очень дурная женщина.
– Я думаю, что это вы – дурная женщина.
После этого язвительного ответа Франческа скорчилась на горшке и замолчала. Лицо Франчески, бледное от природы, сейчас было измученным и искаженным. Девочка ела что-нибудь? Мисс Темпл представила, как та леди с властной усмешкой бросает объедки под ноги Франчески, но потом вспомнила свой собственный опыт: в поезде графиня разломила пирожок пополам, а также с коварной любезностью делилась с ней кусочками зеленого яблока.
– Итак, графиня – твой друг, – сказала она.
Франческа фыркнула.
– Она очень красива.
– Красивее, чем ты.
– Конечно. Она темноволосый ангел.
Франческа озабоченно взглянула на Селесту, как будто не ожидала, что мисс Темпл понимает значение слова «ангел». Дама пальцем руки, затянутой в перчатку, приподняла подборок Франчески и посмотрела ей в глаза.
– Я знаю, как страшно быть одинокой и при этом оставаться сильной. Но ты – наследница Траппингов и наследница Ксонков. Ты сама должна решить.
Селеста сделала шаг назад, дав возможность девочке встать. Франческа поднялась, все еще придерживая подтянутое наверх платье на своих худых бедрах.
– Воды нет, – пожаловалась она.
– Я отлично справилась без воды, – пробормотала мисс Темпл, но все-таки открыла сумочку и вынула носовой платок. Крякнув, она разорвала его пополам, а потом еще раз пополам и протянула лоскуты Франческе, которая схватила их и наклонилась.
– Солдат может обходиться без носовых платков, – заметила мисс Темпл.
– Я не солдат.
Мисс Темпл взяла девочку за руку и повела к двери.
– Нет, ты солдат, Франческа. Хочешь ты этого или нет.
– Вы вернулись, отлично.
Доктор Свенсон встал, его руки были спрятаны в карманах шинели, а во рту торчала зажженная сигарета. Чань стоял у другой стены комнаты. Мисс Темпл заметила, что, когда она вошла, мужчины изменили позу. Они говорили о ней. Это ей не понравилось, но еще больше Селеста расстроилась, подумав: а что, если они говорили не о ней? Вдруг, когда она вошла, они прекратили обсуждать стратегию их поведения и грозящие опасности, считая, что ее мнение по этим вопросам можно не учитывать и не стоит понапрасну пугать ее?
Несмотря на то что Чань только что преодолел кризис, он казался таким же энергичным, как и прежде, что было удивительно для человека, проведшего несколько недель в заключении. В то же время Свенсон выглядел совершенно изможденным. Это объясняло, почему он не смог покончить с графиней. Мисс Темпл была полна решимости изо всех сил помогать ему и в то же время про себя отметила, что он ненадежен.
– Как нам лучше всего вернуться назад? – спросил Свенсон. – Ключ от лифта дает нам выбор.
– Вы не пойдете тем путем. – Франческа шагнула к шкафу и распахнула дверцы. Внутри оказался металлический люк. – Вам нужен фонарь. Там крысы.
Свенсон заглянул в шахту.
– И куда она ведет? Я имею в виду, насколько она глубока…
– На мост, – ответил Чань. – К турбинам.
– Ага…
Мисс Темпл обратилась к Чаню.
– Вы полностью поправились?
Чань развел руки, сардонически улыбнувшись:
– Как видите.
– И это все, что вы скажете?
– Я, как дурак, заглянул туда, куда не следовало.
– Что вы увидели?
– А вы что увидели? Доктор рассказал о вашем нелепом подражании моему безрассудному поступку.
– Я заглянула в стеклянный шар, чтобы вызвать воспоминания графа и узнать, как помочь вам.
– И, поступив так, вы подвергли себя опасности.
– Но я узнала…
– То, что мы уже знаем. Вандаарифф изготавливал стекло, добавляя в него разные металлы. Красный шар занимает центральное место на его большой картине и играет важную роль в его космологии. Алхимическое райское яблоко.
– Но вы…
– Да, посторонний предмет, очевидно, сидит во мне около позвоночника.
– Он мог вас убить!
– Пока что я жив.
– Именно алхимия графа убила Лидию Вандаарифф.
– Нет, ее убила графиня.
– Но она бы все равно умерла – вы отлично это знаете! Его интересовало только то, что находилось в ней – эта синяя мерзость.
– Вы предполагаете, что и я ношу его дитя?
– Почему бы вам не рассказать о том, что вы видели?
Она почти сорвалась на крик, но Чань ответил тихо:
– Я не знаю, Селеста. Это было не воспоминание, не место, не человек.
– Ингредиент, – подсказал Свенсон. – Ни один из вас не описывал свои ощущения как нечто связанное с воспоминаниями, и вы оба сохранили рассудок. Поэтому логично предположить, что красный шар – механизм не для захвата, а для изменений. Это верно, Франческа? Ты видела, как графиня изготовила шар из красного стекла, не правда ли?
– Она очень разозлилась. Тот человек допустил ошибку.
– Мистер Салливар, – сказал кардинал. – В стекольной мастерской.