Химическая свадьба Далквист Гордон

– Конечно, королевы! – Фелпс привлек внимание констебля к мистеру Каншеру.

– Этот человек – иностранный агент у нас на службе. У него есть информация о заговоре, использующем отвлекающий маневр, вы понимаете?

Констебль, к которому Свенсон теперь испытывал даже какое-то сочувствие, беспомощно глянул на площадь, где слышались крики и ружейная пальба.

– Именно, – сказал Фелпс. – Я только молюсь о том, чтобы не оказалось слишком поздно.

Констебль храбро направился к мощеной дорожке, спускавшейся под Сталмер-хаус.

– Туда? – спросил он, очевидно, испугавшись царившей внизу тьмы.

Фелпс крикнул в темноту:

– Эй, вы там? Часовые! Подойдите сюда! – Никто не появился, и Фелпс ухмыльнулся с горьким удовлетворением.

– Это серьезная оплошность.

– Я сбегаю в караульную, – предложил констебль.

Чань схватил констебля за руку.

– Если нападение уже началось, нам понадобится каждый человек.

Он потащил констебля за собой, сильнее сжимая его руку, поскольку на лице у того мелькнуло сомнение. Они спустились в сырую сводчатую комнату. Фелпс поспешил к тяжелой деревянной двери и потянул ручку. Дверь была заперта.

– Все-таки заперта, – с облегчением выдохнул констебль. – Итак… все в порядке?

Доктор Свенсон мягко сказал:

– Вам не нужно беспокоиться. Мы желаем вашей королеве лишь долгой жизни.

На лице констебля отразилось еще большее беспокойство.

– Чтобы она поправила здоровье, – сухо сказал Свенсон. – Вылечила зубы.

Фелпс изучал дверной замок, пока Каншер и Чань вместе занялись констеблем: они связали ему руки и ноги и засунули в рот платок.

– Вылечила зубы? – спросила мисс Темпл.

Свенсон вздохнул.

– Мне была оказана честь присутствовать на первой аудиенции, когда принц прибыл.

– Мне помнится, что на монетах с ее портретами этого не видно.

– Гнилые зубы вряд ли укрепят доверие к валюте.

– Но ведь зубы делают из слоновой кости или фарфора.

– Монарх вверяется божьему промыслу, – ответил доктор.

– Стоит использовать все возможности, не только те, что дарованы Господом.

– Очевидно, что для вопросов, связанных с телом, есть свои ограничения.

– Уж конечно, она причесывается и пользуется мылом.

Свенсон тактично промолчал.

– Члены королевской семьи как породистые собаки, – сказал Чань, присоединившийся к ним, – они гавкают, у них нет мозгов, и они гадят везде, куда могут втиснуть свой зад. Что он делает?

Последняя ремарка относилась к мистеру Фелпсу, но Чань не стал ждать ответа – он подошел к Фелпсу и задал ему этот вопрос непосредственно.

Мисс Темпл прошептала Свенсону:

– Это пневматический вестибюль.

– Что?

– Комната, которая движется вверх и вниз. Я пользовалась такими вместе с миссис Марчмур и графом, а также с мистером Фелпсом.

– Вы верите в его раскаяние? – тихо спросил Свенсон.

– Я верю, что он хочет загладить свою вину. Неважно, каковы его мотивы.

– Чань боится, что Фелпс предаст нас. Вы обратили внимание на их перепалку во взрывном тоннеле?

– Какую перепалку? – переспросила мисс Темпл излишне громко.

Они обернулись, потому что мистер Каншер прочистил горло. Селеста сочла, что он специально прервал их, осуждая, и прямо обратилась к Каншеру:

– Нетрудно раскаяться, после того как потерпел поражение.

Каншер пристально смотрел ей в глаза, мисс Темпл выдержала его взгляд и в ответ посмотрела не менее твердо.

– Что-нибудь удалось сделать с дверью? – спросил Свенсон.

– Проблема в том, – ответил мистер Фелпс, – что замка нет.

Он кивнул на металлическую накладку замка.

– Чтобы вызвать кабину, нужно вставить ключ, и после этого она спускается. Дверь откроется только, если кабина уже спустилась. Даже если бы у нас был топор, мы бы смогли проникнуть лишь в пустую шахту.

– Тогда почему же вы нас сюда привели? – сварливо спросил Чань.

– Потому что этот путь не охранялся. Галереи Сталмера соединены с дворцом с одной стороны и с министерствами с другой. Это был личный вход герцога – только самые доверенные слуги и помощники знали о нем. Проникнув внутрь, мы сможем искать графа, то есть Вандаариффа, двигаясь в любом направлении.

– А разве нет какого-нибудь сигнала? – спросила мисс Темпл. – Колокольчика?

– Конечно, – раздраженно хмыкнул Фелпс, – воспользоваться им – значит привлечь внимание тех, кто внутри. Они нас схватят и убьют!

– Возможно, я чего-то не понимаю, – сказал Свенсон. Фелпс так ловко справился с полицейским кордоном, что было безрадостным зрелищем видеть, как он оказался в тупике. – Но что будет, если мы позвоним в звонок?

– Тот, кто его услышит, может прислать кабину вниз. Теперь – после смерти герцога – звонок вызовет подозрения. Кабина спустится, набитая вооруженными людьми.

– И это потому, что у нас нет ключа.

– Да. Без ключа она может только вернуться к тому, кто прислал ее вниз. Своеобразная защита против того, чтобы кабиной мог воспользоваться кто-то посторонний. А с ключом мы могли бы отправиться на любой этаж.

– Нас в любом случае могут встретить вооруженные люди, – сказал Чань. – Вы не знаете, что нас там ожидает.

– Я спустилась из апартаментов графа сюда, в подвальный этаж, без остановок, – вмешалась мисс Темпл в разговор.

– Нам нужно пробираться к реке, – пробормотал Чань.

– Не согласен, – ответил Свенсон. – Идея проникнуть внутрь именно здесь, через эту брешь в броне врага – здравая.

– Вход в логово льва – это не брешь в броне.

– Тогда я отправлюсь туда, – резко заявил доктор, – лично.

Мисс Темпл взяла его за руку.

– Вы не сделаете этого.

Чань нетерпеливо вздохнул.

– О боже…

Фелпс поднял руки.

– Нет, я нас привел сюда – никто другой не должен принимать на себя риск. Отойдите.

Он нажал диск на пластине замка. Где-то далеко наверху прозвенела трель.

Они подождали – единственным звуком было затрудненное дыхание констебля, на которое никто не обращал внимания. Потом послышалось гудение… оно становилось все громче.

– Наконец-то что-то получилось, – сказал Фелпс с натянутой улыбкой. – Кто-то оказался дома.

Его настроение быстро переменилось, когда послышался щелчок – Каншер взвел курок. Свенсон вытащил пистолет, и вскоре они стояли полукругом с оружием наготове. Кабина спустилась и с лязгом остановилась.

Дверь широко распахнулась. Сквозь стальные прутья было видно, что кабина пуста. Фелпс сдвинул решетку и вошел внутрь.

– Я поеду туда, куда он меня отвезет, и, если опасности не будет, вернусь и подберу вас.

Чань отрицательно покачал головой.

– Если мы все будем вместе, то, возможно, отобьемся, а если вас одного схватят – в опасности окажутся все.

– К тому же времени нет, – добавил Свенсон. – Вандаарифф во дворце именно сейчас.

Свенсон вошел в кабину, стараясь не глядеть на связанного, извивающегося констебля. Фелпс не стал спорить, он закрыл стальную решетку, и кабина пришла в движение. Каншер тронул Чаня за руку, глядя вверх.

– Считайте этажи…

Они ждали, прислушиваясь. Каншер кивнул, когда послышалось особенно громкое клацанье.

– Вы слышали? Мы проехали погреба.

Свенсон сжал револьвер. Еще одно клацанье.

– Первый этаж, – прошептал Фелпс. – Откуда можно пройти в министерства.

– Мы все еще поднимаемся, – сказал Каншер. Они подождали. Тросы над кабиной гудели. Еще раз послышалось клацанье.

– Второй этаж. – Фелпс кивнул мисс Темпл. – Покои герцога.

Новое клацанье.

– Мы поднялись на третий этаж, с него можно пройти во дворец. Конечно, этот коридор ведет не собственно во дворец, а в старые покои, где королевские особы – теоретически – не жили в последние пятьдесят лет…

– Кто там будет? – глухо спросил Чань.

– Уверяю вас, – ответил Фелпс, – абсолютно никого!

Кабина неожиданно остановилась. Стальная решетка скрылась в стене, и перед ними оказалась деревянная дверь. Замок открылся. До того как дверь смогли бы отворить с другой стороны, Чань широко распахнул ее, пнув ногой. На ковре распростерся пожилой мужчина в черной ливрее, которого дверь ударила в грудь. Через мгновение над ним уже, как упырь, хищно склонился Чань, приставив бритву к горлу.

– Тихо! – быстро сказал Фелпс оцепеневшему старику. – Не кричите: от этого зависит ваша жизнь!

Слуга смотрел на него, выпучив глаза, потом на его старческом, покрытом морщинами лице задвигались губы, и он сказал:

– Мистер Фелпс… вы объявлены изменником.

– Чепуха, – сказал Фелпс. – Герцог мертв, и королева в опасности. Да-да, королева, и времени осталось мало…

Свенсон вдохнул – воздух тут был промозглый и нездоровый, как в комнате больного. Сталмер-хаус был логовом стеклянной женщины, и все местные несли на себе печать болезни. У старого слуги герцога были темные круги вокруг глаз, нездоровое, одутловатое лицо, опухшие десны.

Фелпс допрашивал слугу. Свенсон подошел к закрытому портьерой окну в конце коридора.

– Куда вы? – окликнул его Чань.

Свенсон не ответил. Коридор был увешан портретами: похожие на клюв носы над все более безвольными подбородками, водянистые глаза, глядящие из-под нелепых париков, а вокруг шей – кружевные воротники, жесткие и круглые, как большие тарелки. Архив родственников герцога, чья ссылка на верхний нежилой этаж показывала, что они были преданы полному забвению. Что могло служить лучшим символом смертельного рока, чем экстравагантные портреты забытых пэров?

Военное министерство закрывало вид на площадь Святой Изабеллы, но из-за его шиферных крыш доносились ружейные залпы. То, что огонь продолжался после прибытия уланов и колонны пехоты, подтверждало масштабы бунта и то, какие варварские меры приняты для его подавления.

Слева была маленькая деревянная дверь. Свенсон приложил к ней ухо. Мисс Темпл махнула, чтобы он возвращался. Вместо этого доктор осторожно повернул ручку – дверь открылась. За ней была пустая площадка и лестница, ведущая вниз и – неожиданно – вверх. Был ли там еще один этаж, о котором не упомянул Фелпс? Он вернулся к остальным.

– Что вы видели? – спросила мисс Темпл.

– Ничего, – сказал он. – На площади стрельба усилилась.

– Это отвлечет их, – заметил Чань, шедший позади Свенсона и Селесты. Он наклонился к уху доктора.

– Что вы видели?

Свенсон покачал головой.

– Ничего, правда, ничего.

– Тогда что с вами происходит?

К этому времени они догнали Фелпса, прижавшего руку к двери, находившейся у него за спиной, и нервно объяснявшего:

– Сталмер-хаус практически заброшен, в нем карантин. На нижних этажах больничные палаты. Тайный Совет переместился во дворец, а Аксвит и Вандаарифф встретятся в Мраморной галерее – всего в минуте хода до покоев королевы. Аксвит, должно быть, в отчаянии, и он станет практически умолять Вандаариффа дать денег для разрешения кризиса.

– Но разве проблема в деньгах? – спросила мисс Темпл.

– Нет, но Аксвит этого не понимает. Без разумной стратегии даже все богатства Вандаариффа полезны не более чем повязка на незашитой ране. Кризис будет продолжаться, и Вандаарифф должен знать об этом.

– Тогда зачем он появился? – спросил Чань. – Зачем ему себя связывать с провалом Аксвита?

– Возможно, ему нужен только предлог, чтобы проникнуть во дворец, – сказал Каншер.

В этот момент Фелпс открыл дверь и поторопил друзей, чтобы они быстрее вошли.

– Мы теперь во дворце. Мы тихо спустимся и пойдем на восток. Я повторяю, на восток, пока интерьер не сменит цвет на лимонный, а потом – на темно-желтый, как яичный желток только что сваренного яйца. Это система концентрических слоев, а… вот и балкон.

Свенсон заставил себя зевнуть, надеясь таким способом прекратить звон в ушах. Он посмотрел на выцветшие и облезлые синие обои. Почему этому крылу дворца позволили прийти в запустение? Когда умер последний член королевского рода, живший здесь? И что символизирует такое обветшание: бедность или горе? Убожество этих палат почему-то успокоило Свенсона.

Фелпс начал спускаться по лестнице, и Свенсон последовал за ним. Он шел последним, сжимая тяжелый револьвер. Его взгляд скользнул по балкону, и доктор вспомнил свою миссию в Вене много лет назад, поиск документов, приведший его в заброшенный бордель… простыня, накинутая на днище перевернутой бочки, на которой чахоточная проститутка играла в карты с одноногим отставным солдатом…

Фелпс глухо пробормотал с нижней ступени лестницы, показывая на тяжелую дверь:

– Помните о стенах: синие, потом лимонные…

– А потом как на птичьем дворе, да. – Чань вздохнул. – Мы запомнили последовательность.

– Эта предосторожность поможет, если придется, разделиться.

– Мы разделимся только тогда, когда нас обнаружат, и в этом случае достаточно знать одно: надо бежать, спасая свою жизнь.

Он неудачно выбрал время для своего замечания, потому что, пока кардинал предавался сарказму, мистер Фелпс открыл дверь. Прямо напротив них стояли несколько гвардейцев дворцовой стражи в шлемах, колетах и лосинах, вооруженных алебардами, и группа мужчин в черных сюртуках. Один из них, светловолосый и с нафабренными усами, завизжал от шока при виде Фелпса:

– Вы!

– Харкорт! – вскричал Фелпс, но Каншер захлопнул дверь и запер ее. Она заходила ходуном, гвардейцы навалились с другой стороны.

– Бегите! – закричал Чань, хватая за руку мисс Темпл. – Бегите!

Дверь распахнулась, и лезвие алебарды чуть не отсекло кисть руки Каншера. Остальные побежали, но Свенсон поднял револьвер и с нехарактерным для него спокойствием выстрелил в группу гвардейцев. Двое передних упали, но третий бросился вперед, нацеливаясь длинным оружием в грудь Свенсона. Третий выстрел – и он свалился под ноги гвардейцам, которые были позади.

Гвардейцы бросились за ним. Свенсон отступил вверх по лестнице, прыгая как заяц, чтобы увернуться от ударов алебард. Он снова выстрелил, попал в перила, от которых полетели щепки, и продолжил отступать наверх. Его спутники пропали. Свенсон поскользнулся, ступив на ковер. Последний из алебардщиков бросился вверх. Доктор прицелился и спустил курок. Гвардейца отбросило, он покатился вниз. Никто за ним не последовал.

Добравшись до верхней площадки, Свенсон спрятался, и как раз вовремя: целый град пуль ударил в стену – алебардщиков, наконец, сменили солдаты, вооруженные более современным оружием. Доктор побежал назад в Сталмер-хаус, стремясь вернуться к пневматическому лифту.

Однако лифт был на другом этаже. Беглец бросился по коридору к маленькой двери у окна. Спускаясь вниз, он попал бы в руки врагов – Свенсон решил подниматься вверх. Дверь была не заперта. Он проскочил, захлопнул ее за собой и, к счастью, увидел ключ в замочной скважине. Свенсон повернул ключ и, услышав приятный звук сработавшего замка, вздохнул с облегчением.

Его холодная сосредоточенность улетучилась. Пальцы дрожали. Потолок мансарды, где он теперь оказался, повторял изгибы крыши. В двадцати метрах в алом шелковом платье стояла графиня ди Лакер-Сфорца.

Свенсон мгновенно поднял пистолет, целясь ей в сердце. Боек ударил по пустому гнезду барабана. Он еще раз нажал на спуск – выстрела не последовало. Графиня отступала, приподняв подол платья обеими руками. Доктора охватила ярость, и он бросился на нее, предвкушая удовлетворение, которое почувствует, расколов ей череп ручкой револьвера.

Дама кинулась бежать, но Свенсон был проворнее и сумел схватить ее за платье. Он потянул графиню к себе, та развернулась, сверкая глазами, и ударила его маленькой, украшенной драгоценными камнями сумочкой по лицу. Свенсон выругался – сумочка рассекла ему лоб – и со всего размаха хватил графиню ручкой пистолета по плечу. Дама потеряла равновесие и упала. Доктор, не обращая внимания на кровь, текущую по лицу, открыл барабан револьвера. Быстро стряхнув пустые гильзы на ковер, он полез в карман за патронами.

Графиня опустила руку в сумочку, а когда снова вытащила, на кулаке ее был стальной кастет с длинным и острым шипом. Свенсон торопливо отступил на два шага и зарядил еще один патрон. Графиня с трудом поднялась на ноги, очевидно, решая, напасть или броситься бежать. Последнее его не волновало: он без колебаний выстрелит и в спину. Доктор защелкнул барабан, зарядив три патрона – этого было более чем достаточно, – и поднял руку с револьвером.

– Если сейчас вы меня убьете, вы дурак, Абеляр Свенсон. – Она говорила быстро, но в ее голосе не было отчаяния – только констатация факта. – Без моих знаний вы проиграете.

Позади них дверь на лестницу распахнулась, и два гвардейца ввалились в коридор. Свенсон повернулся и дважды нажал спусковой крючок – в маленьком помещении прогремели выстрелы. Графиня бросилась бежать, доктор устремился следом. В конце коридора была узкая дверь. Свенсон выстрелил, потратив последний патрон, – деревянная панель рядом с головой дамы раскололась надвое. Она захлопнула дверь, но не успела запереть. Графиня попыталась перерезать горло доктора стилетом, но не смогла дотянуться. Свенсон сбил ее на пол.

– Вы идиот! – взвизгнула она. – Идиот!

Женщина лягалась, но ей мешал подол платья. Свенсон бросил револьвер и прижал к полу руку со стилетом. Другой рукой она царапала его лицо – появились новые царапины и еще больше крови, но доктор поймал вторую руку и прижал к ковру. Он лежал на ней, оба тяжело дышали, их лица были в сантиметрах одно от другого.

Он потрясенно глядел на белое горло с ожерельем из рубинов, на тяжко вздымающуюся грудь. Свенсон лежал между ее ног. Его пах был прижат к ее лобку. Он посмотрел в глаза дамы и оцепенел.

– Дверь! Дверь!

Она укусила доктора, чуть не отхватив ему нос. Свенсон крикнул и скатился с нее, а графиня поднялась на колени, но вместо того, чтобы убегать, подскочила к двери и заперла ее. Погнались ли гвардейцы за ними? Или он их застрелил? Ему было все равно. Он попытался найти свой пистолет. Графиня смотрела на него с угрозой и презрением, ее волосы растрепались, она хрипло дышала. Дверную ручку начали сильно дергать с другой стороны.

Дама пронеслась мимо, но доктора охватила слабость, ненависть куда-то подевалась, и он не попытался сбить ее с ног. Свенсон заковылял вслед за женщиной, которую поклялся убить.

Графиня, очевидно, хорошо знала дворец. Она сделала несколько поворотов, и они оторвались от преследователей. Свенсон держался за ней, но не слишком близко, чтобы она не смогла достать его своим шипом. Наконец дама сердито фыркнула и перестала делать вид, что пытается напасть. Отложив враждебные действия, они стали двигаться еще быстрее. Графиня ориентировалась во дворце очень уверенно – доктор помнил, как эта женщина так же уверенно находила путь в лесу в Парчфелдте, будто ее направлял волчий инстинкт, и был настороже, чтобы не прозевать тот момент, когда она повернется и нападет. Но графиня шла все дальше, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что он следует за ней.

Комнаты, которые они проходили, были нежилыми. В одной доктор увидел знакомые ободранные синие обои. Скоро они вошли в обитаемые палаты с лимонными обоями и заметили свидетельства повседневной жизни двора. Больше всего внимание Свенсона привлекли пачки писем – бесконечных просьб о предоставлении должности или другой милости, они составляли основу жизни двора. Сколько дней провел Свенсон, стоя рядом с бароном фон Хурном и наблюдая, как этот могущественный человек выбрасывал подобные петиции с таким же равнодушием, с каким стряхивают табачные крошки с рукава.

Схватили ли остальных? Хотя у доктора Свенсона часто появлялись поводы сомневаться в собственной храбрости – высота, женщины, надменные клерки, – он знал, что сегодня его проворное обращение с пистолетом спасло им жизни. И все же он не чувствовал удовлетворения. Другие мужчины, возможно, и способны на чудеса, но если у Свенсона и имелся какой-то талант, то в нем не было ничего таинственного и хвалить его было не за что. Ему было поручено остановить солдат, он же их едва задержал.

Они пришли в апартаменты, где обои в тусклом свете газовых ламп приобрели более мрачный оттенок желтого, чем солнечный цвет яичного желтка, упомянутый Фелпсом. Здесь графиня наконец решительно повернулась к нему лицом. Он запер дверь. Дама показала ему на кресло.

Вместо того чтобы сесть, доктор Свенсон достал патроны и принялся заряжать револьвер. Графиня внимательно посмотрела на него, открыла украшенную драгоценными камнями сумочку и спрятала в ней кастет с шипом. Она закрыла сумочку, не обращая внимания на его возню с револьвером, и подошла к невысокому столику, заставленному бутылками. Свенсон защелкнул заряженный барабан. Графиня потягивала портвейн.

– На вас набросится не менее десятка гвардейцев еще до того, как мое тело упадет на пол. Сейчас мы находимся во дворце.

– Над Мраморной галереей, как я предполагаю.

– В самом деле, доктор, вы так долго преследовали меня…

Свенсон поднял пистолет.

– Чтобы услышать, что вы скажите. Говорите, мадам, или будьте вы прокляты.

Почему он не выстрелил? Эта женщина убила Элоизу.

Доктор наблюдал, как она дышит. Ее фигура вновь обрела великолепные формы, взгляд фиалковых глаз – прежнюю остроту, и все же… он подумал о тех нескольких неделях, когда сам выздоравливал… изменилась ли графиня после катастрофы в Парчфелдте? Он знал, что на ее теле появились новые шрамы – рана на плече, еще одна на бедре. Однако подобно тому, как ум и грация скорее дополняли ее жестокое сердце, чем противоречили ему, Свенсон увидел, что красоту только усилили полученные раны, и задумался о том, какие эмоциональные травмы, все еще таившиеся в ее душе, стали их следствием.

Доктор взглянул на высокую грудь, но поспешно отвернулся, успев заметить промелькнувшую в глазах женщины презрительную усмешку.

– Ваше горе, похоже, не такое уж сильное.

Свенсон почувствовал, что покраснел. Он переложил пистолет в левую руку и достал серебряный портсигар.

– Чьи это апартаменты?

– Мы в безопасности, пока не шумим.

Он снова взял пистолет в правую руку и прицелился ей в сердце.

– Вы мне дадите ответ, мадам.

– Боже мой. Ну что же, мы действительно над Мраморной галереей, как вы и сказали, в комнатах Софии, принцессы Стракенцской. Вы с ней знакомы?

– Лично – нет.

– Нет? Предполагается, что немецкие аристократические круги – это что-то наподобие маленькой деревни, где все всех знают, соперничают, напившись, устраивают дуэли и изменяют супругам. Ваш покойный хозяин Карл-Хорст фон Маасмарк особенно увлекался последним, с любой партнершей, которую ему удавалось на пару минут заманить в чулан.

– София Стракенцская уже много лет в изгнании.

– Бедняжка. Теперь мне пришло в голову, что можно было бы на спор свести вашего принца с Софией: у него был ненасытный аппетит, а она – такая карга. Вы не могли бы оказать мне любезность, пока мы здесь ждем?

Он взял в рот сигарету. Дама открыла драгоценную сумочку и достала черный лакированный мундштук. Он протянул ей серебряный портсигар, она выбрала сигарету и вставила в мундштук.

– Вы пополнили запасы русских сигарет.

– А у вас новое платье.

– У меня их много. Только побирушки надевают изысканные платья по два раза. – Она зажгла сигарету и выдохнула дым. – Какие крепкие.

– Почему принцесса Стракенцская? У нее нет никакого влияния при дворе. – Свенсон раскурил сигарету и сам ответил на свой вопрос: – В этом-то и состояла идея. Протекция опальной Софии предоставляет убежище без риска быть обнаруженной. – Он оглядел скудно обставленную комнату. – И где же множество платьев? Этим объяснялось ваше присутствие в мансарде Сталмер-хауса – там гардеробная?

Она усмехнулась, выпустив облако дыма.

– А что объясняет ваше присутствие там? Прибытие Оскара во дворец для спасения нации? Вы что, надеялись застрелить его?

– Казалось, стоило попытаться.

– Ну-ну.

– Это совпадение, что вы оказались здесь именно тогда, когда прибыл лорд Вандаарифф?

Свенсон, пока говорил, сделал несколько шагов и понял, что она внимательно за ним наблюдает, как будто он мог обнаружить что-то важное. Он решительно направился к высокой кровати под пологом.

– Доктор Свенсон.

Он дулом пистолета осторожно перевернул подушку. Под ней, притаившись, будто кобра на дне корзины, скрывалась книга из синего стекла,

– Бедная София, – сказал он. – Она каждую ночь погружалась в эту книгу, переживая эмоции и приключения, которых никогда не знала в реальности? Она хотя бы иногда мылась и что-то ела?

Графиня засмеялась.

– Начнем с того, что она была толстухой, а мыться не любила никогда.

– София умрет.

– Нет, пока она мне нужна.

Доктор Свенсон ударил ручкой пистолета по книге, с треском пробив массивную обложку и проделав солидную дыру в центре книги.

– Проклятье! – взвизгнула графиня.

Свенсон ударил еще раз, вдребезги разбив обложку и страницы. Графиня с яростью плюнула.

– Доктор! Принцесса – пустоголовая, жадная, все ее презирают! Какой бессмысленный поступок!

Последний удар разбил то, что осталось от книги, на мелкие кусочки, так что она стала похожа на раздавленный панцирь мечехвоста. Свенсон вытер пистолет о простыню.

– Вы не имеете представления…

– Вы ошибаетесь, кроме того, у вас есть другая книга.

– У меня ничего больше нет!

– У вас есть том, где сохранены воспоминания самого графа. Это был не он, иначе принцесса сошла бы с ума. Это книга соблазнов, медовая ловушка, полная удовольствий. Хочется надеяться, что последняя. А теперь мы подходим к главной теме: вы не выглядите больной, значит, нашли способ изучать испорченную книгу графа без ущерба для себя. Где она?

– Спрятана в надежном месте.

– Где Франческа Траппинг? – потребовал ответа доктор. – В мансарде, где развешан ваш гардероб? – Он показал на разбитую книгу. – Она тоже сделалась рабом книги? Вы и ее разум развратили?

– И ее. – Графиня рассмеялась. – Так же, как Селесту Темпл? Скажите мне, она трепещет? Пускает слюни? Вы можете учуять ее по запаху, как кобылу во время гона?

Свенсон поднял пистолет.

– Доктор, если вы сваляете дурака, нас схватят. Солдаты обыскивают комнату за комнатой – они отнюдь не идиоты, и мы здесь будем в безопасности еще всего несколько минут. – Дама повернулась к стене, где была вторая замаскированная обоями дверь. – Если бы я хотела вас предать, доктор, то не привела бы сюда. – Она приложила ухо к дверной панели, прислушиваясь. – Пока вы пытались отнять у меня жизнь, я поняла, что наша встреча может оказаться обоюдно полезной.

– Как?

– Что, как вы думаете, Оскар потребует за свои деньги и пушки?

– Да что угодно, – сказал Свенсон, – Аксвит все равно даст ему это.