Химическая свадьба Далквист Гордон

– Прошу прощения…

– Вы сойдете с козел и опишете все меры, принятые лордом Вандаариффом, чтобы защищать Харшморт-хаус. Сколько людей, как они размещены, какое оружие…

Кучер заерзал на козлах, озираясь по сторонам, но во дворе не было никого, кто мог бы ему помочь, и сказал, заикаясь:

– Я-я уверяю вас, сэр, мне ничего не известно, только мистер Фойзон…

– И где находится мистер Фойзон?

– Мне было сказано ожидать его прибытия вместе с вами! А также мистера Шофиля…

Бронк улыбнулся.

– Вас дважды дезинформировали. Тем более раз уж вы проехали через ворота и мимо постов…

– Но, полковник, разве вы – враг лорда Роберта?

Бронк дал сигнал солдату стащить кучера… но тот чуть-чуть наклонился за секунду до того, как гренадер начал карабкаться на козлы. Раньше, чем Чань сумел понять, что происходит, кучер выхватил пистолет и два раза выстрелил в гренадера. Он яростно встряхнул поводьями. Лошади резко тронулись, проскочив мимо солдат, пытавшихся их остановить. Бронк выкрикнул приказ, повторенный всеми его офицерами и сержантами. Все первая шеренга гренадеров подняла винтовки и прицелилась в удаляющуюся карету.

Простота плана ошеломила Чаня. За мгновение до того, как броситься на землю, он краем глаза увидел, что, поскольку внимание всех было приковано к карете, никто не заметил ее пассажира, который тихонько вышел через дверь с противоположной от солдат стороны. Этот мужчина – без сомнения, последний из тех, кого когда-то наняла мисс Темпл, – был обвешан взрывчаткой.

Пассажир, которого все неожиданно увидели, когда карета унеслась, стоял всего в трех метрах от основной массы гренадеров. Он опустил обе руки в карманы пальто. Только тогда полковник Бронк все понял, но было уже слишком поздно, и его предупреждающий крик никто не услышал в страшном грохоте и реве.

Чань добрел до густого кустарника. Ночное небо, казалось, дрожало от криков и стонов. Он увидел изумленные лица своих спутников, но только сердито рявкнул на них:

– Двигайтесь! Двигайтесь!

– Но что произошло? – спросил Горин.

Кардинал взял Горина за руку.

– Они живы. Их фургон стоял далеко. Бегите.

Только пробежав несколько десятков метров, Чань позволил себе оглянуться. Здание станции Орандж-Канал было охвачено пламенем, горела уже и крыша.

Чань увидел покалеченные трупы, их было столько, что даже мяснику, работающему на бойне, сделалось бы плохо. Все еще слышался рокот колес проклятой кареты Вандаариффа. Сколько же солдат уцелело? Возможно, трое из каждых десяти? Но Чань не соврал Горину. Фургон, хотя и накренившийся, был цел, и, очевидно, пассажиры не пострадали. Что касается Бронка… там, где стоял полковник, была только масса копошащихся тел.

В мгновение ока ситуация изменилась. Чань рассчитывал, что люди Бронка пробьются в Харшморт. Он подумал о том, чтобы вернуться и объединиться с ними, и почувствовал по взгляду Горина, что тот хочет именно этого, но отверг этот план. Солдаты, оставшиеся в строю, будут в восторге, когда появится новая удобная мишень, чтобы выместить свой гнев. Кардинал уже давал миссис Крафт шанс. Будь он проклят, если попытается сейчас ее спасти.

Пришлось идти в полной темноте: на небе не было ни луны, ни звезд. Хаос станции остался позади, и они двигались по шелестящей траве или чавкающей грязи полей. Труст продолжал тихонько жаловаться и наступал то в грязь, то в лужи, которые другим удавалось обойти.

– Вы потеряли ваши бумаги, как я вижу, – заметил Чань.

Труст посмотрел на него с кислым выражением лица. Стоя на одной ноге, он выливал воду из ботинка.

– Вовсе не потерял! Их отобрали!

Чань посмотрел на Каншера, почесывавшего ухо, как бы извиняясь.

– Попытка профессора защитить свое имущество могла как раз спровоцировать конфискацию.

– И где они сейчас? – обратился с вопросом непонятно к кому Труст. – Эти бумаги были нашей единственной защитой…

– Стойте, – сказал Чань. – Слушайте.

Труст притих, затем повернулся на звук.

– Это музыка?

Им не удалось бы спрятаться в низкой траве. Чань пустился бежать. Еще метров двадцать грязи, и он увидел грунтовую дорогу. Перепрыгнув через идущую вдоль нее канаву, Чань махнул другим последовать его примеру и рискнул взглянуть в сторону станции. Следуя за несколькими своими товарищами с факелами, гренадеры маршировали по дороге и во весь голос пели кровавую боевую песню своего полка:

  • Куда бы долг нас ни позвал,
  • Мы разобьем врага!
  • Огонь, и стрелы, и металл
  • Разящего клинка!

За дорогой почва была песчаной и постепенно переходила в дюны. Гренадеры подошли ближе, и грохот сапог сопровождал песню, словно бой барабана. Этот дерзкий марш – они, не таясь, предупреждали о своем приближении – говорил о мрачной решимости. Чань совсем не хотел стать мишенью их гнева. В траве была яма, неглубокая, но достаточная, чтобы спрятаться. Кардинал залег в нее, за ним последовали остальные. Чань снял очки – линзы могли отразить свет факелов и выдать их – и поднял голову.

Элитный королевский полк теперь исполнял средневековую danse macabre – пляску смерти, каждый участник которой, а большинство солдат было ранено, бестрепетно несет роковой груз судьбы. Чань не обратил внимания на стоны и крики сразу после взрыва – он был занят тем, что собирал своих спутников, но теперь он содрогнулся. Выжившие солдаты пострадали не от взрыва: они получили жестокие ранения от рук своих же товарищей, сошедших с ума из-за попавших в них стеклянных шипов. Скольких они были вынуждены добить как бешеных собак? Смертельная горечь читалась на каждом лице.

Впереди редкой колонны – Чань насчитал всего около тридцати солдат – маршировал полковник Бронк с непокрытой головой, в рваном мундире с золотым шитьем, с раненой левой рукой, висящей на перевязи. Он пел громче всех. В хвосте колонны ехал фургон, где находились миссис Крафт, Махмуд и Келлинг. Кардинал опять залег, испугавшись, что Махмуд его заметит сверху, и ждал целую минуту, пока снова отважился выглянуть. Колонна исчезла в темноте, как похоронный кортеж, но песня смерти вилась за ней, как хвост из черного шелкового крепа.

Чань вновь надел очки.

– Мы можем следовать за ними на расстоянии по дороге, но рискуем попасть в гущу схватки во время их следующего столкновения с Вандаариффом.

– Вероятно, будет еще взрыв, – сказал Каншер.

– Они погибнут, – печально сказал Горин. – Все.

– Или мы можем идти по бездорожью, – продолжил кардинал. – Идти там нетрудно, но чем ближе мы подойдем к Харшморту, тем это будет опаснее. Раньше там было полно стальных капканов.

– Капканов? – Труст с испугом посмотрел на траву вокруг.

Чань похлопал профессора по колену.

– Они и медвежью ногу легко перекусят.

– Мы оказались в западне, – сказал Каншер Чаню, – пока Вандаарифф ждет, как червь в пещере. Ключевой элемент – время. Он не может долго ждать. Ему нужны вы, мисс Темпл, возможно, остальные.

– Червь? – запротестовал Горин. – Он нечто большее, чем червяк!

– Мои извинения, – сказал Каншер. – Я неверно выбрал слово. Не как червь, а как дракон.

– Как мило. – Горин нахмурился. – Но что он намеревается сделать?

Чань подтолкнул Труста носком своего сапога.

– Профессор?

Труст вздохнул.

– Он умирает. Но считает, что не должен умереть. – Он махнул кардиналу Чаню, но передумал и не сказал того, чего хотел. – В любом случае у него есть планы.

– Как у графа для Анжелики, – горько сказал Горин.

– Что вы знаете об этом? – ледяным тоном спросил Чань.

Горин покачал головой.

– Ничего. Клянусь вам. Миссис Крафт выпроводила нас из комнаты. Но они с графом торговались целый час, а потом она дала ему Устрицу. – Горин понял по лицам собеседников, что они его не поняли. – Устричную комнату. В ней все высшего качества и всегда все наготове, самая роскошная комната на сотню миль вокруг.

– Если она не верила графу, – спросил Чань, – зачем же она его так ублажала?

– Он уже сказал, – объяснил Каншер. – Комната высочайшего качества – для королей, министров, генералов. Следовательно, клиентам предоставляли Устричную комнату только для того, чтобы за ними могла наблюдать сама миссис Крафт. В этом и состоит ее секрет.

Граф д’Орканц не сумел избежать простого сабельного клинка, и Роберт Вандаарифф умрет тем же способом, если Чань сможет к нему подобраться достаточно близко, чтобы нанести удар. А вот главная задача была не такой ясной. В то время как тогда граф был единственной душой на дирижабле, разбиравшейся в синей глине, сейчас появилось слишком много других: Труст, Шофиль, Крафт, даже Свенсон и мисс Темпл, с ее искаженным разумом. Неужели и им всем придется погибнуть?

Чань остановился на вершине дюны и ничего не говорил, пока Труст, отставший и сбивший дыхание, не нагнал его. Кардинал показал рукой на вереницу огней внизу. Харшморт-хаус первоначально был королевской тюрьмой. Большое подковообразное здание высотой всего три этажа, но такое обширное, что в нем можно было спокойно проводить военные парады. Огороженный каменной стеной двор и мощные ворота располагались на севере. Тыльная сторона дома – разомкнутая часть подковы (когда-то там располагался красивый сад, разрушенный, когда была взорвана расположенная под ним тюрьма) – выходила на юг, к морю. На востоке к зданию примыкал причал Орандж-Канала. С западной стороны, где они сейчас находились, были только дюны и болота.

– Наверняка Бронк уже добрался до ворот, – сказал Горин. – Мы должны слышать выстрелы.

– Я согласен, – ответил Чань. – Тем или иным способом, но они должны туда добраться.

– А как насчет тех ловушек? – спросил Труст.

– Мы пошлем наименее полезного человека проверить путь. – Чань через плечо улыбнулся Горину. – Поскольку вам не удалось убедить миссис Крафт, эта честь будет принадлежать вам.

– Боже мой! – вскричал Труст. – Не шутите такими вещами.

– Он и не шутит, – пробормотал Горин. – В прошлом я не был добрым другом кардинала.

Чань проигнорировал это признание и указал на здание. Освещенные комнаты чередовались с темными, чтобы наблюдатели, находившиеся в них, могли видеть в темноте.

– Его люди наблюдают. Если мы побежим к дому, они застрелят нас. Но если нам удастся подобраться поближе, я полагаю, что отсутствие времени у их господина заставит их сотрудничать.

– Но почему они станут сотрудничать?

– Потому что увидят меня.

Когда он ступил на подстриженный газон, расположенный вокруг здания, наружу вышли полдюжины мужчин. В зеленых мундирах и медных шлемах они были похожи на пчел, вылетающих из улья. Чань опустился на одно колено, чтобы не стать мишенью. Его спутники, все еще находившиеся в высокой траве, последовали его примеру, так что были видны только их лица. Люди Вандаариффа выстроились в линию, одновременно опустили руку в полотняные сумки, висевшие у каждого на плече, достали что-то, размахнулись и метнули.

Чань уже бросился вперед, увернувшись от одного из брошенных снарядов. Он услышал звук разбитого стекла и ощутил жжение в глазах. Кардинал задержал дыхание. Рядом с ним рявкнул карабин Каншера, и один из шестерки наемников упал. Стекло разбилось под ногами, и показалось облако синеватого дыма, потом что-то пролетело у него над головой…

И вот Чань добрался до наемников. Он наносил яростные удары тростью, ловил и выворачивал руки, бил ногой под колени и все время оставался в движении, чтобы они не могли использовать численное преимущество и повалить его. Шлемы ограничивали их поле зрения и делали движения неуклюжими. Двое отступили к двери, пытаясь найти оружие. Кардинал вывернулся, не дав схватить себя за талию, и увидел, как Каншер, спотыкаясь, отступал, волоча карабин одной рукой. Его лицо окутало облачко синего дыма, и он упал. Чань всадил клинок в живот нападавшего, а когда тот согнулся, проскользнул мимо и сдернул с его головы шлем. Наемник упал, крепко сжав горло руками. Чань не стал надевать шлем, а вместо этого напал на двух наемников с деревянными дубинками, охранявших дверь. Снова стекло разбилось под ногами. Он почувствовал, как у него сдавило грудь, когда он столкнулся с охранниками, свирепо размахивая шлемом как булавой. Кардинал пробился к двери, вошел в нее и запер за собой.

В воздухе было много вьющегося дыма, и при свете он еще лучше разглядел его синий оттенок. Чань сорвал с головы очки и натянул на голову шлем. Резиновая манжета плотно обхватила горло. Он резко вдохнул… и не почувствовал ничего, кроме воздуха. Дверь раскачивалась на петлях: ее тянули и пытались открыть снаружи. На стене на крюках висело несколько полотняных сумок. Чань надел одну на плечо и побежал.

Харшморт-хаус изменился. Кардинал помнил его западное крыло (он нашел там труп Артура Траппинга, хотя это было очень давно) достаточно хорошо, чтобы заметить, что стены комнат, через которые он пробегал, ободраны до тюремного камня. За два месяца это крыло роскошного особняка Вандаариффа вернулось к изначальному состоянию и теперь выглядело так же сурово, как военные казармы.

Чань открыл сумку. Во внутренних ячейках аккуратно лежала дюжина стеклянных синих шаров размером с мелкое яблоко. Он вынул один из них рукой в перчатке и поднес к свету – шар был бы похож на поплавок для рыбачьей сети, если бы внутри него не клубилось облачко, как молоко в чае.

Встревоженный тенью, появившейся на стене, Чань обернулся и бросил шар, разбившийся между двумя наемниками в зеленых мундирах, без шлемов. Судорожно вдохнув всего один раз, они упали вниз лицом на пол и остались лежать неподвижно. Были ли они мертвы? Оставалась ли надежда для Каншера и всех остальных? Он не стал подходить к телам, чтобы узнать это. Времени не хватало.

В шлеме он не видел того, что находилось прямо перед ним. В каждой комнате приходилось вертеться, как глупому псу, чтобы убедиться, что никого больше там нет. Три раза он оказывался не один: наемники в зеленых мундирах, слуги и даже пара служанок – всякий раз стеклянный шар помогал сохранить свободу. Весть о его проникновении в дом уже распространилась, и наемники Вандаариффа, как бы он ни ловчил и ни прятался, наверняка уже стягивались к нему. Но почему-то никто не мешал двигаться мимо неоштукатуренных стен, бревен, медных трубок, связанных в пучок веревкой. Очевидно, что все ресурсы были брошены на строительство – создание арены, необходимой для последнего алхимического ритуала.

Чаню не нужно было искать. Пока он пробивался вперед, появлялись новые фигуры, причем в комнатах с несколькими дверями они оставляли для него свободным единственный путь. Ни охранники, ни слуги не пытались задержать его или подать сигнал тревоги. Его гнали вперед, как овцу, подстегиваемую прутиком. Он мог бы вырваться, но жизни друзей зависели от того, столкнется ли он с главным противником, поэтому он по своей воле забирался все глубже в его логово.

На пути оказались двойные двери из свежевыструганных досок. К одной из них был прибит конверт. Чан разорвал его – внутри лежал локон каштановых волос, перевязанный черным шнурком. Он сразу узнал цвет. Селеста была здесь, и, какими бы ни были ее надежды или планы графини, Вандаарифф заявлял свои права на нее.

Кардинал повернул дверную ручку, держа в другой руке наготове стеклянный шар. На полу внутри комнаты лежал конверт, запечатанный синим воском. Чань распечатал его и положил на свою ладонь синий стеклянный диск. На его ребре были какие-то слова. Он достаточно изучал латынь в студенческие дни, до того как его жизнь резко изменилась, хотя и не любил об этом вспоминать.

Date et dabitur vobis. Дающему воздастся.

Белые балахоны с зеленой каймой висели на одной из стен. Под каждым из них стояла пара войлочных шлепанцев, подобных тем, что они видели на заводах в Рааксфале, служивших для того, чтобы случайная искра от обуви не воспламенила порох. Чань спрятал диск в карман брюк и положил туда же локон. Путь ему от стены до стены преграждала полоса гравия шириной метров десять. Она чем-то походила на дорожку в саду, вот только камешки были угольного цвета, а между ними блестели сотни стеклянных дисков. Черные камешки, вероятно, были мощной взрывчаткой для устройств, подобных тому, что они взорвали в доке в Рааксфале. Дорожка была слишком широкой для того, чтобы через нее перепрыгнуть, а шлепанцы подсказали, что рискованно передвигаться в таких сапогах, как у него: может произойти взрыв.

Но если взрывчатка показала, что Вандаарифф воспользовался арсеналом Ксонка, нечто находившееся за дорожкой было первым настоящим знаком алхимии графа. Между взрывчаткой и дверью в дальнем конце зала на полу лежало семь рядов цветных металлических плиток. Посмотрев на них, Чань понял, что плитки не были на одном уровне с полом. Были ли они положены поверх слоя взрывчатки? Даже если войлочные шлепанцы позволят перебраться через дорожку из взрывчатки, первый же шаг по металлическим плиткам может вызвать такой же эффект, как подкованные сапоги, и разразится ад. Присмотревшись, он понял, что плитки сделаны Вандаариффом из сплава стекла с различными металлами. Внезапно загадка разрешилась: верная последовательность плиток, лежащих не на взрывчатке, а на инертном материале, даст возможность безопасно добраться до дальней двери. Нужно только знать алхимическую последовательность.

Он сбросил сапоги и надел пару шлепанцев. Потом осторожно поставил ногу на дорожку из взрывчатки и острых дисков, доверившись толстому войлоку. Он сделал шаг… еще один… еще… и наконец добрался до стеклянных плиток. Может ли он стоять на них, так чтобы они не разбились? Что, если это была только шутка Вандаариффа? А если нет, какую плитку выбрать?

Он позволил своим воспоминаниям вернуться в ту комнату в Рааксфале… стол… Вандаарифф, и разные стеклянные пластинки… «Мы начнем с железа»…

Освещение в той ужасной комнате в Рааксфале было плохим, а его зрение – еще хуже. Он не мог вспомнить, как в реальности выглядела та пластинка. Чань снял левую перчатку и подержал руку над пластинками, осторожно прикасаясь к ним кончиками пальцев. На третьей плитке он почувствовал у себя во рту привкус крови, как это случилось тогда с первой стекляшкой. Он осторожно ступил на нужную плитку. Взрыва не было. Неожиданно он задумался о тех, кому еще может понадобиться повторить его путь. Что, если это будет Свенсон или Каншер? Он вынул нож Фойзона и нацарапал крестик в углу плитки.

Следующим было золото и воспоминание о жаре в костях. В этот раз понадобился аккуратный прыжок на два-три метра, но он приземлился точно. Еще крестик.

Он прошел еще два ряда, но каждый раз воспоминания были все слабее, потому что тогда стеклянные пластинки исказили его восприятие. На пятом ряду Чань нахмурился. В какой-то момент тогда его разум отключился из-за боли. Оставалось еще три плитки. Он знал, что существовало точное объяснение того, почему каждый металл в стеклянных плитках связан с планетами, знаками Зодиака, еврейским алфавитом, частями тела…

Чань оглянулся. В дверях стояли четверо мужчин в зеленой форме с карабинами, но они не стреляли. Их задачей было помешать его отступлению. Чань сделал длинный шаг и попал на плитку, в которой были разводы молочно-белого. Как он узнал, что именно она была следующей, он не мог объяснить. Он снова процарапал крестик.

Само это испытание показывало нелепую природу алхимии графа. Вопрос не в том, работает ли она – что-то всегда работает. Правильность выбора между включениями ртути или серебра определялась только наличием или отсутствием взрывчатки, а алхимические качества плиток не играли никакой роли в том, удастся ли ему добраться живым до двери.

И все же он должен был мучиться, пробираясь через эти ловушки. Какая планета связана с серебром? Он не представлял этого. От прикосновения к плитке с фиолетовыми включениями у него резко заболели зубы, будто рот набили льдом. Он ступил на эту плитку и процарапал в углу крест, а потом на желтоватую плитку в седьмом и последнем ряду, которую, как он помнил, еще не использовал. Взрыва не последовало.

Чань отметил ее крестиком, потом запустил руку под шлем, ослабил резиновую манжету и поморщился, стягивая с себя эту неудобную вещь. Он потряс головой, помигал и обернулся к четырем солдатам. Он издевательски кивнул им – начальник, вокруг глаз которого были шрамы, кивнул ему в ответ. Кардинал выпрямился, а потом бросил стеклянный шар прямо в этого человека, так что сфера разбилась, ударившись ему в грудь. Все четверо наемников согнулись и упали, а Чань выскользнул за дверь. Только дурак оставляет врага за спиной.

В следующей комнате кардинал обнаружил графа д’Орканца, хотя и не во плоти. В то время как декор переделанных комнат Харшморта, виденных им раньше, был сугубо функциональным и грубым, в этом зале вкус графа проявлялся во всех деталях: бра, по форме напоминавшие открытые раны, фрески в византийском стиле с удлиненными пропорциями фигур, синие ковры со зловещими оранжевыми зверями. Каждая ковровая дорожка вела к центру восьмиугольного зала от дверей в каждой из восьми стен. В центре находился фонтан из прозрачного стекла, трубки и емкости которого представляли собой два переплетенных, но отдельных пути для воды. Все это напоминало человеческое сердце. Жидкость в одной емкости была синего цвета, а в другой – оранжевого.

На краю чаши фонтана было написано: Imbibo frater vivo.

Чань снова надел очки. Пей, брат, и живи… чертовски маловероятно.

Он глянул на другие двери. За каждой ли скрывался коридор со взрывчаткой? Придется ли и другим – Шофилю, Свенсону, графине – проходить свое особое испытание? Это казалось нелепым. Испытания для отбора достойных вполне могли быть важным догматом алхимического трактата, подобного «Химической свадьбе». Но это могло привести к смерти тех самых людей, которых Вандаарифф сам отобрал и охранял для участия в ритуале. Что, если бы Чань сделал неверный выбор и остался без головы? Что бы стало тогда с великим экспериментом Вандаариффа? Или он был полностью уверен, что наиболее желанные из его гостей знают ответы, а всех остальных хотел устранить?

Кардинал быстро обошел зал по периметру. Все двери оказались заперты, кроме двойных по другую сторону фонтана. За ними была тускло освещенная комната, и в ней находился приземистый пульт с множеством кнопок и переключателей. Чань сделал шаг вперед и ударился о стеклянную стену. Стекло было вставлено в прочную раму и перекрывало проход в галерею со сводчатым потолком. Он постучал по нему пальцами, затем кулаком – стеклянный барьер слишком толстый, и его не разбить без молота или топора.

В дальнем конце маленькой комнаты был вход в еще одну галерею, наверное, также закрытый стеклянным барьером, а за галереей располагался еще один большой зал с разнообразными машинами Вандаариффа, подсоединенными к пяти большим фарфоровым ваннам.

Чань вернулся к фонтану. Действительно ли Вандаарифф на полном серьезе ожидал, что он станет выбирать между оранжевым и синим, если неверный выбор означал смерть? И что, черт побери, означает верный, кроме соответствия намерениям Вандаариффа? В той комнате в Рааксфале была еще одна, восьмая карточка из яркого оранжевого стекла, воздействие ее чуть не убило Чаня. Для Вандаариффа же эта оранжевая пластина означала своего рода завершение…

Давай, и тебе воздастся… Чань вытащил синий стеклянный диск из кармана и стал изучать пути внутри фонтана… и вдруг увидел там, где два потока скручивались в спираль, две небольшие щели в стекле…

Мужчина вставил диск в оранжевый поток, мгновенно перекрыв его. Давление заставило жидкость подняться по ранее не использовавшейся стеклянной трубке. Влага полилась наружу, за несколько секунд заполнив емкость, достаточно глубокую, чтобы погрузить в нее руку. Чань вздохнул. Он опустил на пол медный шлем, зачерпнул в руку оранжевый раствор и поднес к губам.

Он поперхнулся и сделал шаг назад, размахивая мокрой перчаткой так, будто она жгла руку. С подбородка капало. Глаза Чаня закатились так, что показались белки глаз. Мужчина упал, раскинув руки и ноги, как околевший конь. Дыхание было прерывистым, и он лежал неподвижно, глядя в потолок.

– Так же предсказуем, как младенец с еще не сросшимися черепными костями. Если желаемый объект маячит перед носом, все остальное отступает на второй план…

Послышался слабый голос Роберта Вандаариффа. Где-то позади открылась дверь. Послышалось шарканье ног в шлепанцах. Оранжевая жидкость журчала в емкости.

– Распространенное заблуждение… Якобы при рождении кости мягкие, и это позволяет сущности переходить из одной сферы в другую, критическое грубое давление, связанное с эмиссией. Со временем родничок зарастает, и швы между черепными костями затвердевают – в этом пытаются убедить нас глупцы…

Боковым зрением Чань заметил несколько фигур в белых мантиях и с закрытыми лицами. Одна из них, стоявшая у его ступней, держала поднос с бутылками, закрытыми пробками…

– Но череп взрослого такой же гибкий, как человеческий дух, и то же самое место, родничок, остается в любой эзотерической системе. Это фонтан, через который души плывут в эфир. Даже такие грубые, как эта. – Вандаарифф зашелся каркающим смехом. – Почти что животное в брюках! Который час?

Человек с подносом ответил:

– Уже близок рассвет, милорд.

– А наши другие гости? Королевская свита? Надзиратель? Невеста? Дева Люцифера?

– Все… на полпути, милорд… кроме обеих леди.

– Женские векторы. А что с нашим Палачом?

На вопрос не последовало ответа. Одетые в мантии ассистенты нервно посматривали на тело Чаня. Резкий звук привлек их внимание: это Вандаарифф стучал своей тростью.

– Слышать ничего не хочу! Контракт будет подписан. К сосуду он должен быть подготовлен!

Чань подождал, пока его возьмут за плечи и за ноги. Он схватил мантии мужчин, несших его за плечи, и сильно дернул их вниз, так что они с треском ударились лбами. Потом сильно лягнул и отогнал двух мужчин, державших его за ноги, и встал. Ассистент с подносом отступал, защищая свой груз. Похоже, никто не был вооружен. Чань вынул серебряный нож и пошел к Вандаариффу, готовясь воткнуть нож в его грудь.

– Я здесь, кардинал.

Чань сначала повернулся на голос: он доносился из-за металлической решетки, на которой была нарисована девушка с синей кожей, а за ней шел стеклянный барьер. Там в белой мантии стоял Вандаарифф. Его узловатая кисть, сжимавшая трость, была так черна, будто ее натерли жженой пробкой.

– И все же вы не выпили Глоток Молчания. – Капюшон Вандаариффа соскользнул, и показался его ухмыляющийся рот, а над ним – мягкая полумаска из белых перьев. – Я не думаю, что вы его выпили.

Чань подхватил медный шлем и стал угрожать ножом ассистентам.

– Покажитесь.

Вандаарифф кивнул, и пятеро откинули свои капюшоны. На каждом лице были видны шрамы от Процесса – участки молодой кожи вокруг глаз и носа. Еще больше душ принесено на алтарь амбиций. Он подумал о том, какую одежду они с себя сняли, поменяв на эти мантии: какую форму или костюмы, модные полосатые ткани или шелка. Чань со всей силы ударил медным шлемом по стеклянному барьеру. Тот отскочил так далеко, что Чаню было до него не дотянуться, а на стекле не появилось даже царапины.

– Утихомирьте его, – сказал Вандаарифф.

Чань повернулся к ассистентам.

– Держитесь от меня подальше.

– Утихомирьте его, – повторил Вандаарифф.

– Вы умрете, – предупредил Чань.

Вандаарифф проворковал своим подручным:

– Вы возродитесь.

Чань посмотрел в глаза ассистентов, в которых горела вера, и внутри у него похолодело. Он ударил кулаком ближайшего ассистента, и тот отлетел с разбитым носом.

– Вы не можете выиграть, кардинал. Сферы уже повернулись!

Чань сбил одного из мужчин шлемом, а потом и второго. Последний из четверки попытался сбить его с ног, толкнув руками. Чань увернулся, как тореадор на корриде, и впечатал нападавшего лицом в стену. Пятый ассистент оставался на месте. Он стоял спиной к фонтану, держа поднос. Чань вдруг презрительно фыркнул:

– Узнаю ваше лицо. Вы – актер. Чарльз Лефферт! – Сейчас этот популярный актер был одет как евнух в комедийном гареме. – Не хватило роз, поднесенных поклонниками после спектакля? Недостаточно стало жен, которых вы соблазняли в каретах их мужей?

– Вы должны подчиниться! – скомандовал Лефферт героическим баритоном. – Церемония уже началась, вы не сможете помешать…

Чань ударил шлемом по подносу, так что бутылки и принадлежности разлетелись.

– О небеса! – завыл актер, как будто бы стал свидетелем падения Рима. Чань бросил на пол шлем и, схватив актера за мантию, подтащил к фонтану. Лефферт уперся руками в край фонтана и сопротивлялся. – Нет! Я не должен быть жертвой! Мне обещано вознесение!

Чань затолкнул голову актера в емкость с жидкостью. Лефферт боролся, задерживая дыхание. Кардинал уперся коленом в спину Лефферта, и в оранжевой жидкости заблестели пузырьки воздуха. Актер вдохнул и сделал глоток. Чань поднял его за волосы. Глаза Лефферта были голубыми, как яйца скворца. Кардинал опустил его на пол – рот мужчины беззвучно открывался и закрывался.

– Глоток Молчания? – сказал Чань. – Не лучший выбор для его профессии.

– Вы ничего не добились, – ответил Вандаарифф.

Он постучал тростью по полу. Еще одна вереница ассистентов появилась в зале с машинами и ваннами позади Вандаариффа, и один из них нес поднос с бутылками. К ужасу Чаня, остальные несли неподвижные нагие тела Каншера и Горина. Оба мужчины были разрисованы яркими разноцветными символами, как дикари на островах каннибалов или почти так, потому что кожа под краской была бледной.

– Что вы с ними сделали?

Ассистенты опустили Каншера и Горина в похожие на гробы ванны. Головы свесились наружу. Ассистент с подносом высыпал соломенного цвета порошок из фляжки в ванну Горина, а потом в ванну Каншера. Поднялся пар. Ассистент поднял глаза – на толстом лице под капюшоном были видны шрамы.

– Вы были знакомы, как я полагаю, в прошлой жизни моего нового помощника. Теперь он будет полезнее – как всегда, умен, но теперь выйдет на новый уровень.

Чань беспомощно наблюдал, как Труст опорожнял все новые и новые бутылочки. Вскоре Каншер и Горин плавали в ржавом растворе, который пенился, прикасаясь к их раскрашенной коже.

Чань крикнул в сторону металлической решетки:

– Чего вы хотите?

– Выпейте Глоток Молчания.

– Идите к черту. – Чань повернулся к дверям. – Я найду выход. И перережу вам горло.

– Нет, кардинал. Это не ваше место. – Глаза Вандаариффа сверкали под маской. – Вы знаете ритуал, разве нет? Из воспоминаний Розамонды. Я, без сомнения, обязан ей. Так много участников ритуала теперь придут подготовленными.

– Ничего не выйдет, – сказал Чань. – Даже если вы выживете, в каком окажетесь мире? Город горит. На улицах командует армия. Люди бежали. В министерствах царит безмолвие, банки пусты…

– Жужжащие мухи на куче навоза.

– Государство висит на волоске! У Фойзона есть союзники. Все влиятельные силы будут способствовать его восхождению к власти и вашей гибели. Ваше положение неустойчиво. Бронк жив. Его гренадеры…

Слова замерли на губах Чаня. Ассистенты вернулись с еще двумя раскрашенными телами: одно принадлежало тому угловатому человеку из поезда, Келлингу, а другое – самому полковнику Бронку, и на нем теперь зияли раны. Чань вспомнил о необычной тишине в дюнах: чем это можно было объяснить, как не стеклянными шарами? Даже горстка людей Вандаариффа могла одолеть выживших солдат Бронка еще до того, как те сумели бы сделать первый выстрел. Труст уже стоял над полковником, опорожняя очередную бутылочку.

– Драгоценные соли, – сказал Вандаарифф, проследив взгляд Чаня. – Кровь и секс, кислота и огонь – священная трансформация, кардинал. И таким способом плоть жизни становится плотью снов.

– Пощадите мисс Темпл.

Вандаарифф обернулся.

– Простите?

– Пощадите Селесту.

– Почему же мне следует так поступить?

– В обмен на меня, мое сотрудничество.

– Вы и так будете сотрудничать.

– Нет. – Чань вытащил свой серебряный нож. Он снял полотняную сумку и красное пальто. Потом поднял шелковую рубашку и отыскал шрам рядом с позвоночником. – Я вырежу оттуда ваше стекло, даже если это убьет меня.

Вандаарифф пристально посмотрел на Чаня через прорези маски.

– Это действительно убьет вас.

– Пусть так и будет.

– Остановитесь. – Вандаарифф облизал сухие губы бледным языком. Рядом стоял Труст, с жадным любопытством наблюдая за происходящим. – Я не могу пощадить ее. Она должна сыграть роль Невесты.

– Используйте графиню.

– Она – Дева Люцифера. – Вандаарифф показал рукой на потолок маленькой комнатки, сделанный из маленьких открытых трубочек, и все они вдруг неярко засветились.

– Она враг и хочет убить вас.

– А я хочу расчленить ее, сварить и приготовить из нее клей. Тем не менее мы всегда с ней как-то договаривались.

Позади Чаня один из ассистентов подполз к полотняной сумке. Кардинал наступил ему на руку и услышал хруст раздавленного стеклянного шара. Ассистент завизжал от боли, но успел оттолкнуть подальше медный шлем до того, как потерял сознание, вдохнув синий дым. Чань попытался подобрать его, но другой ассистент – видимо, они ждали этого момента – схватил Чаня за ногу, так же теряя сознание и падая на пол. Шлем оказался вне досягаемости.

Зал завибрировал от приглушенного рева. Чань поднял голову, задержав дыхание. Черный дым шел из разбитых дверей. Задымленный воздух предохранит от голубого пара так же, как и шлем. Кардинал бросился к двери и широко распахнул ее.

Почерневшие фигуры людей лежали на покоробленных плитках. Судя по разорванной и обожженной форме, это были гренадеры. Потом дым слегка рассеялся, и человек с измазанным сажей лицом ударил Чаня в грудь прикладом винтовки. Кардинал упал на спину, и у него перехватило дыхание. Острая боль сжала легкие. Темные очки оказались сбиты.

Вандаарифф закричал из другой комнаты:

– Отлично! Усмирите его!

Чань потерял нож. Он пытался нащупать шлем. Удар ногой в ребра снова бросил его на пол. Он увидел над собой темное лицо и сначала принял его за Махмуда – темнокожего палача Вандаариффа, но этот человек был ниже ростом и слишком гибкий. Потом он увидел белые волосы.

Племянник алхимика навалился на грудь Чаня и придавил коленями его руки к полу. На плече Фойзона висел кожаный футляр, и тот открыл его.

– Нет, нет! – кричал Вандаарифф. – Глоток, дайте ему глоток!

Кардинал выгнул спину, но не смог сбросить противника. Его легкие горели.

Одна из рук Фойзона нащупала больные глаза Чаня и подняла веки. Другая положила на лицо открытую стеклянную книгу и сильно прижала.

На какую-то секунду ослепленный и кричащий кардинал Чань почувствовал, как его обнаженная душа балансирует на краю пропасти. А потом у него отняли все, каждую его частичку.

Глава 9

Договор

Доктор Свенсон переводил пистолет с солдат Бронка на Келлинга и на Шофиля. Любое проявление слабости спровоцирует нападение.

– Передайте мои наилучшие пожелания ее величеству. Весь Макленбург к ее услугам.

Это была бессмыслица. Его объявили преступником и в Макленбурге, и здесь. Сколько еще раз он будет подвергать себя смертельной угрозе до того, как черные крылья смерти сомкнутся над ним?

Он заметил движение Шофиля, но тот двигался настолько быстро, что его можно было остановить, только убив, и, хотя он и знал, что племянник алхимика – негодяй, этот человек посвятил себя тому, чтобы свалить Роберта Вандаариффа. Отличалось ли это чем-то, если не говорить о вожделении, от его dtente[11] и перемирия с графиней?

Шофиль выхватил у Келлинга ящик с бумагами и метнул как камень в грудь одного из лакеев – в воздухе полетели бумаги. Солдаты бросились вперед. Свенсон выругался по-немецки.

Он ранил одного в бедро, а второго, который был готов саблей раскроить череп доктора, – под мышку. Третий выстрел пришелся в потолок, потому что сабля падающего солдата плоской стороной ударила доктора по лбу, и он опустился на колени. Он поднял глаза и увидел, как закрылась дверь за мисс Темпл, а Шофиль избивал второго лакея. Слуга, что был гораздо тяжелее и на полголовы выше, чем племянник, застонал и упал. Шофиль теперь обратил свою ярость на Свенсона и глядел на него, сжимая кулаки.

– Почему я должен щадить вас? Почему бы вам не умереть? – Он отбросил в сторону пистолет доктора и повернулся к Келлингу: – Откройте эту проклятую дверь!

Тот рявкнул на людей из министерств, стоявших в стороне и не принимавших участия в схватке. Теперь, когда стало понятно, на чьей стороне сила, они с готовностью присоединились к Келлингу, пытавшемуся открыть овальную дверь. Келлинг стонал от боли, но тем не менее всей тяжестью навалился на железный штурвал.

Свенсон пополз на четвереньках. Шофиль подскочил к нему и загородил путь.

– Куда, черт подери, вы направляетесь?

– Эти люди. – Свенсон указал на солдат. – Кто-то должен перевязать их раны.

– И возможно, вам не следовало стрелять в них! – Племянник алхимика отступил в сторону и завизжал на придворных: – А вы! Я запомню имя каждого из вас! О, я запомню ваши имена!

Несмотря на ненавидящие взгляды, которые бросали на него пациенты, Свенсон наклонился и осмотрел обоих солдат. Нога легко заживет – кость и артерия не задеты, а вот с рукой будет трудно, потому что пуля прошла через плечевой сустав.

– О чем думает старая карга? – спросил Шофиль, обращаясь, по-видимому, к своему секретарю, но тот изо всех сил пытался провернуть штурвал. Шофиль протиснулся между помогавшими ему людьми и крикнул:

– Меня не проведешь, ваша светлость!

Его испытующие маленькие глазки отыскали Свенсона – единственную аудиторию. Придворные убежали.

– Герцогиня утверждает, будто там внутри королева, – она лжет.

– Вы используете какое-то восточное боевое искусство? – спросил Свенсон.

– Простите? – Шофиль хихикнул. – О! О нет, совсем нет.

Страницы: «« ... 2829303132333435 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Это занимательное и несложное чтение поможет читателю войти в мир немецкого языка.Наиболее известные...
Сказочная повесть Теодора Шторма о повелительнице дождей Регентруде, чей долгий сон оставил природу ...
Книга представляет собой сборник современных французских анекдотов, адаптированных (без упрощения те...
Учебник «Китайский язык. Полный курс перевода» предназначен для студентов, изучающих китайский язык ...
В книге в доходчивой форме рассматриваются практические инструменты профайлинга, предназначенные для...
Однозначно, после прочтения этой контркультурной книжки у всякого читателя останутся двоякие впечатл...