Плоть орхидеи Чейз Джеймс

Сулливаны никогда не держали деньги в банке. В случае провала полиция могла наложить арест на счет. Деньги хранились в таком месте, откуда в любую минуту можно было их взять, – у отца Макса. Теперь Макс мог отказаться от своей работы наемного убийцы, купить птицеферму, о которой мечтал всегда, и зажить в свое удовольствие.

Он подошел к черному «паккарду», прикурил сигарету и бросил спичку в кювет. Мысли его вернулись к сказанному Фрэнком. «Кэрол Блендиш! Вначале я, потом ты!»

Он не сомневался, что Фрэнка действительно прикончила Кэрол Блендиш. Макс слышал от Линды о существовании некой Мэри Прентис. Сопоставив факты, он понял, что под этим именем Кэрол Блендиш проникла в дом Фрэнка, который всегда был идиотом в отношении женщин, готовый побежать хоть на край света за первой попавшейся юбкой. Темперамент заглушал в нем осторожность. С Максом этот фокус не пройдет – женщины для него не существуют. Если Кэрол попытается сыграть с ним подобную шутку, пусть пеняет на себя. Он без всякого сожаления раздавит ее, как убирал всех тех, кто вставал у него на пути. Макс был уверен в себе и выбросил из головы мысли о Кэрол. Она ему не угроза.

Фрэнк мертв, братьев Сулливанов больше не существует. Он вновь станет Максом Геза, сменит профессию убийцы, купив ферму… Будет жить на лоне природы. Чего еще желать!

Бросив под ноги окурок, он открыл дверцу машины и замер от удивления. На переднем сиденье лежала ярко-алая орхидея. Макс осторожно взял ее и внимательно рассмотрел. Цветок стоил слишком дорого, чтобы кто-то вот так просто мог оставить его в машине. Что это означает? Его охватила тревога. Он воровато оглянулся. Улица была пустынна. Пожав плечами, он швырнул орхидею в канаву. Потом включил зажигание и невидящими глазами уставился в стекло. Ему было не по себе. Откуда мог взяться этот цветок?

Когда-то они с Фрэнком тоже предупреждали своих жертв о грозящей смерти, прибивая на дверь дома двух маленьких черных шерстяных ворон. Однажды это даже сослужило им хорошую службу: намеченная жертва, увидев вестников смерти, сама пустила пулю в лоб. Позже, решив, что это слишком театрально, Макс отказался от такого оповещения.

Тот, кто положил цветок, пусть сам постережется, Макс шуток не любит. Он вышел, поднял орхидею и, немного поколебавшись, сунул ее в петлицу. Потом сел в машину и уехал.

На холме неподалеку от Санто-Рио стоял двухэтажный коттедж, выстроенный из сосновых бревен, окруженный пальмами и декоративными кустарниками. Он казался заброшенным, неухоженным. На деревянных воротах висела вывеска, которая гласила: «Козикот».

Возвращаясь сюда, Макс каждый раз смотрел на нее и довольно улыбался. Это был его дом. Здесь жил его отец, старый Исми Геза. К этому времени ему исполнилось шестьдесят пять лет, тридцать из которых он проработал клоуном в цирке. И в жизни он был похож на клоуна: сгорбленный, плешивый, с грустным, сморщенным от постоянного присутствия грима лицом, круглым, как луна, и не имевшим ничего общего с лицом сына. Гезу поразил инсульт, положивший конец его цирковой карьере. Он немного волочил правую ногу.

Исми боялся Макса, как когда-то боялся его матери, злой и сильной женщины. Макс уродился в мать, и Исми чувствовал себя спокойно только тогда, когда сына не было дома. Сам Исми был добрым, тихим человеком.

Исми возился в саду, когда услышал, что к дому подъехала машина. Он растерялся. В надвинутой на глаза шляпе Макс стоял возле «паккарда». В петлице алела орхидея. От всей его фигуры веяло угрозой.

Исми насторожился. Он боялся Макса и не любил, когда тот приезжал без предупреждения. Исми никогда не знал, зачем приехал Макс, и чем для него это может окончиться, и сейчас встревожился.

Макс какое-то время делал вид, что рассматривает вывеску на воротах, потом толкнул калитку и вошел во двор. Исми сразу заметил орхидею и удивился. Макс никогда не обращал внимания на цветы. Что это значит? Что-то произошло! Но что? Не испортит ли Макс жизнь своему отцу, не лишит ли покоя старого Исми?

Они посмотрели друг на друга.

– Фрэнк умер, – вместо приветствия сообщил Макс. – Он попал под машину.

Несмотря на то, что Исми терпеть не мог Фрэнка, известие потрясло его. Смерть так близка, зачем лишний раз напоминать о ней?

– Надеюсь, он не мучился? – выдавил старик.

– У него была смята грудная клетка. За два часа все было кончено, – ответил Макс и понюхал орхидею.

– Значит, теперь ты один? – несмело спросил старик. Он знал, что Макс и Фрэнк – братья Сулливаны. Макса очень забавляла реакция отца, когда он рассказывал ему о совершенных им и Фрэнком преступлениях. Старика всякий раз охватывал ужас, который он неумело пытался скрыть.

– Да, всему конец. Теперь деньги принадлежат мне. У нас с ним было такое условие: если один из нас умрет раньше, то все деньги переходят другому. Теперь я богат!

Исми почесал лысину.

– Моя жизнь изменится?

– Не знаю, – безразлично проговорил сын. – У меня не было времени подумать об этом. Делами я займусь позже.

Макс остановился перед стариком. Они были бы одинакового роста, если бы отец не сутулился.

– Я хочу купить ферму и заняться коммерцией. Если у меня для тебя найдется какое-нибудь дело, я дам тебе знать. Если хочешь, можешь жить здесь. Тебя беспокоит это?

– Я привык к этому дому. Но если я тебе нужен…

– Ты очень постарел, – проговорил Макс. – Плохо соображаешь. Как ты думаешь, почему такой тип, как Фрэнк, позволил раздавить себя на улице?

Исми смутился. Он действительно стар, и мысли его путаются.

– Я не думал об этом, – ответил он, не отрывая взгляда от Макса. – Как это случилось?

Макс рассказал о Рое Ларсоне, как они его прикончили. Потом о Стиве Ларсоне и о том, что Кэрол отомстила Фрэнку. Теперь, приехав в город, она охотится за ним, Максом.

– Что ты об этом скажешь? – спросил он отца в заключение.

– Я бы предпочел не знать об этом, – ответил Исми и ушел в дом.

Макс пожал плечами и вернулся к машине. Взяв из нее два чемодана, он поднялся по устланной пыльным ковром лестнице в свою комнату.

Скудно обставленная, она выглядела необжито и неуютно. Но Макс не придавал значения комфорту. Равнодушно оглядевшись, он запер дверь на засов. Затем открыл тайник и вытащил оттуда два кожаных саквояжа, полных тщательно перевязанных пачек долларов. Более получаса он пересчитывал их, прежде чем упрятать в тайник. Он богат и может получить все, что душа пожелает. Глаза его радостно блеснули. Он уже собрался спускаться вниз, когда услышал телефонный звонок. Через несколько минут к нему поднялся отец.

– Спрашивают относительно похорон Фрэнка, – как-то странно сообщил он. – Может быть, будет лучше, если ты сам подойдешь к телефону?

– Кто звонит? – недовольно поморщился Макс.

– Из похоронного бюро. Относительно цветов.

– Меня это не интересует, – Макс подошел к лестнице. – Скажи им, пусть хоронят, как сочтут нужным. Я заплатил, чего им еще нужно?

– Они сказали, что привезли цветы, и не знают, можно ли их положить на могилу.

– Какие цветы?

– Орхидеи… Красные орхидеи… Такие цветы обычно не кладут на могилу.

Макс вынул сигарету изо рта и скосил глаза на цветок в петлице. Он видел, что отец хочет что-то добавить, но боится рассердить.

– Говори!

– К цветам была приколота визитная карточка, – промямлил Исми и замолчал.

– Что там было написано?

– От Кэрол и Стива Ларсона.

Макс раздраженно швырнул сигарету в окно.

– Скажи, что это меня не касается! – Через минуту он уже был в машине.

Сам того не замечая, Макс начал озираться. Его взгляд задержался на кустах. Воздух был неподвижен, не шевелился ни один листок, но что-то в этой неподвижности показалось ему угрожающим. И вообще, в полуденной тишине таилась какая-то угроза. Макс прислушался. Ни движения, ни шороха. И все же у него постепенно крепло ощущение, что кто-то следит за ним. Внезапно его охватил гнев. Дернув цветок из петлицы, он смял его в кулаке и выбросил на песок. Потом, несколько успокоившись, отвел машину в гараж, расположенный позади дома.

– Завтра я уезжаю, – сказал Макс отцу, убиравшему посуду после обеда. – Поеду в Чикаго. Там один тип продает ферму. Если цена будет подходящей, я куплю ее. У него более сотни птиц и добротный дом. Если захочешь, приезжай.

Исми сложил тарелки на поднос.

– Я бы не хотел жить в городе, – ответил он, немного поколебавшись. – Я лучше останусь здесь.

– Поступай, как знаешь, – Макс не возражал. Протягивая ноги к камину, он подумал: «Старик много пьет. Он станет обузой. Действительно, будет лучше, если он останется здесь».

Вдруг в саду завыл пес. Поднявшийся ветер разносил вой далеко окрест.

Макс обернулся к окну и прислушался.

– Чего это он так воет? – недоуменно бросил он.

Исми покачал головой и, взяв посуду, вышел из комнаты. Он начал мыть тарелки, прислушиваясь к вою пса. Заунывный вой действовал ему на нервы, ничего подобного раньше не было. С чего бы это?

Вымыв посуду, старик спустился в сад. На луну, освещавшую вершины сосен, набежало облачко, и сразу стало темно. Шелестевший в листве ветер все вокруг наполнял шорохами. Исми подошел к конуре. Пес тут же перестал выть и заскулил.

– Что с тобой? – Исми наклонился над конурой. Он не мог рассмотреть забившуюся в угол собаку и зажег спичку. Увиденное ошеломило его. Шерсть на собаке поднялась дыбом, в глазах был ужас. Исми выпрямился и начал вглядываться в темноту. Ему послышался какой-то шорох, и он зажмурил глаза. Пес завыл снова. Успокаивая себя, что это ему показалось, он поспешил к дому. И только оказавшись внутри и заперев дверь, Исми вздохнул с облегчением.

Макс по-прежнему сидел у камина. Он не поднял головы и не сказал ни слова, когда вошел старик.

За окном усиливался ветер, пес скулил не переставая. Исми напряженно прислушивался. Ему чудились чьи-то легкие шаги над головой, невнятные голоса. Он посмотрел на Макса. Но тот был погружен в свои думы, и отец не отважился тревожить его.

Где-то в доме едва слышно скрипнула половица, затем послышался легкий скрежет. Если бы у Макса не были до предела напряжены нервы, он не уловил бы этих звуков.

Глаза отца и сына встретились.

– Слышишь? – спросил Макс, застыв в кресле.

– Да, – прошептал старик.

Они продолжали прислушиваться, но проходили секунды, ничто не нарушало вдруг воцарившуюся гнетущую тишину. Ветер стих, и тишина стала такой глубокой, что они слышали дыхание друг друга.

– Что со мной творится? – воскликнул Макс, вставая, чтобы взять кочергу.

Исми жестом остановил его. На этот раз совершенно явственно было слышно, как открылось окно.

Лицо Макса перекосилось, он вытащил револьвер.

– Оставайся здесь, – прохрипел он и, выключив свет, тенью проскользнул в дверь. В коридоре Макс остановился. Кругом было тихо, и он стал осторожно подниматься по лестнице. Может быть, им с отцом показалось, будто скрипел старый прогнивший паркет? Надо все проверить. Макс остановился на лестничной площадке. Потом зажег свет и вошел в свою комнату. Она была пуста.

В этот момент пес завыл снова. Макс погасил светильник и подбежал к окну. Из облаков вынырнула луна и слабо осветила сад. Максу показалось, будто среди деревьев промелькнула чья-то тень. Но как он ни напрягался, больше ничего не разглядел. Луна снова скрылась за облаками, все поглотил мрак.

Неожиданно Макса что-то будто кольнуло. Он бросился к шкафу и открыл его. С одного взгляда он понял, что деньги исчезли!.. Обезумевший Макс не в силах был пошевелиться. Он задыхался, кровь бурлила в жилах, стучала в висках, голова готова была взорваться. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

Медленно, как старик, он подошел к шкафу и похолодевшими пальцами обшарил внутренность ящиков. Пальцы нащупали что-то мягкое. Он схватил это и поднес к глазам. Из его груди вырвался дикий вопль – так кричит смертельно раненное животное. Бросив орхидею на пол, он начал яростно топтать ее каблуками, затем в отчаянии стал рвать на себе волосы.

Когда Исми прибежал, он увидел рыдающего сына, катавшегося на полу с пеной на губах.

Огромная неоновая реклама, которую можно было видеть с другого конца Санто-Рио, привлекала внимание каждого, кто приезжал сюда. Из-за нее туристы принимали Палм-Бей-отель за гостиницу высшего класса и жестоко ошибались…

При свете дня кирпичный четырехэтажный отель выглядел тем, чем был на самом деле: третьеразрядным, грязным и запущенным. Соблазненные ночной рекламой, клиенты редко задерживались здесь больше чем на одну ночь, но и этого было вполне достаточно, чтобы дела хозяина шли хорошо.

Впрочем, отель имел и постоянную клиентуру, состоявшую из низших слоев жителей Санто-Рио. Большинство из них снимали номера в долг, расплачиваясь, когда удавалось кое-что заработать.

Впервые попав в Санто-Рио, Эдди совершил такую же ошибку, польстившись на яркую, зовущую вывеску. Сняв номер, Эдди к утру понял, что это за ночлежка. Но поскольку он находился в тот момент в стесненных финансовых обстоятельствах, то решил остаться. Со временем дела его поправились, но он уже успел привыкнуть к Палм-Бей-отелю и решил остаться. Он уютно обставил свои апартаменты, превратив их в цветущий оазис в море нищеты, окружавшем его. За это хозяин отеля очень ценил Эдди.

Примерно в то же время, когда Макс обнаружил пропажу денег, Эдди сидел в баре отеля, пыльном и душном, и пил виски. Он испытывал чувство тоски и одиночества. Постояльцы и директор были в курсе дел Эдди, знали, что он был причиной гибели Фрэнка, что последний не жалел денег на содержание Линды, с которой Эдди втихаря спал. Знали, что полиция пытается пришить Эдди преднамеренное убийство. И помощник прокурора уверял, что Эдди не мог случайно появиться на машине в ту самую минуту, когда Фрэнк выбежал на середину улицы. Все сочувствовали Эдди и радовались, что помощник прокурора не нашел доказательств. Ни Линда, ни Эдди и словом не обмолвились о Мэри Прентис. Линда всем говорила, что не хотела идти в кино и пошла только потому, что Фрэнк очень настаивал, дескать она должна отдохнуть. Она не хотела оставлять его одного. По дороге в кино она встретила Эдди, и они решили посмотреть новый фильм вместе. Нет, ей совершенно неизвестно, зачем Фрэнк отправился в город. Она не имеет ни малейшего представления, как он попал туда.

Линда держалась спокойно. Когда ей задавали вопросы интимного характера, она проявляла настоящий артистический талант, со слезами и нервными припадками. Помощник прокурора даже вздохнул с облегчением, когда в последний раз выпроводил ее из кабинета.

Эдди решил, что надо переждать какое-то время, и прекратил встречаться с Линдой. Чтобы не вызывать лишних разговоров и нежелательных допросов полиции, они с Линдой договорились уехать из Санто-Рио и в другом месте начать новую жизнь.

В ожидании разрешения полиции, Линда потихоньку начала собираться. Складывала вещи и одежду, выбирая самое лучшее и дорогое.

Узнав, что Фрэнк не оставил Линде денег, Эдди расстроился. До сих пор он пользовался прелестями Линды бесплатно. Теперь же придется заботиться не только о себе, но и о Линде, неуемные требования которой пугали его.

Он медленно потягивал виски с содовой, мысленно пытаясь найти выход из создавшегося положения. Мелочи его не устраивали. Он хотел сразу добыть большие деньги, в противном случае дела его плохи. От дум у него разболелась голова. Он со злостью оттолкнул бокал и уже было встал, но тут же передумал и дал знак бармену налить еще. В ожидании виски, он закурил.

– Вот это цветочек! – прошептал бармен, наполняя бокал Эдди.

Эдди стремительно обернулся и не сдержал возгласа восхищения. Молодая рыжеволосая девушка пересекла холл и подошла к окошку администратора. Она была высокая, стройная и на редкость красивая. На ней было черное платье и наброшенное на плечи меховое манто, застегнутое у шеи золотой булавкой. Черный цвет оттенял золото ее волос. Единственным ярким пятном в ее строгом туалете была приколотая к воротнику манто красная орхидея.

– Посторожи мое виски, старина, – попросил Эдди бармена. – Пойду взгляну поближе на эту красавицу. – Эдди застыл в дверях бара, откуда хорошо просматривался вестибюль отеля.

Администратор Гиз, высокий тощий парень с живыми глазами, подмигнул Эдди и многозначительно указал глазами на девушку. Эдди мигнул ему в ответ.

Появившийся будто по мановению волшебной палочки бой взял у девушки чемодан и проводил ее к лифту. Два кожаных саквояжа она несла сама. Было совершенно ясно, что красота девушки ошеломила и его. Эдди обратил внимание, что девушка бледная и какая-то вялая. Ему вдруг показалось, что он уже когда-то видел ее, правда, он, наверное, ошибается, ибо такие прекрасные волосы забыть невозможно. И все же ощущение, что он знает девушку, не покидало его. Когда она скрылась в лифте, он подошел к администратору.

– Кто эта рыжая? – спросил он.

– Она назвалась Кэрол Блендиш, – Гиз почесал лысину. – Вот это красотка! А за то, что она появилась в нашем отеле, мы, похоже, должны благодарить рекламу. Разве такая красотка пришла бы к нам? К сожалению, она наверняка завтра утром съедет.

– Кэрол Блендиш?.. – Эдди нахмурился. – Где я слышал это имя? – И вдруг его глаза заблестели от возбуждения. – Господи, да это же миллионерша! О ней писали во всех газетах! Ты разве не читал о ней?

– Нет! – покачал головой Гиз. – А что о ней писали?

– Она получила в наследство миллионы, но она сумасшедшая.

– Ну, это вряд ли! Вид у нее вполне нормальный. В отеле сумасшедших хоть отбавляй, но почти все они голь перекатная… Ты заметил, какая у нее великолепная фигура? – помолчав, добавил Гиз.

– Интересно, что ей понадобилось здесь? – задумчиво проговорил Эдди, приглаживая волосы. – Надо попробовать общипать эту птичку. Совместить, так сказать, приятное с полезным. – Он щелкнул пальцами. – В каком номере она остановилась? Я решил заняться ею. Такая добыча может достаться только раз в жизни. Это не работа, а истинное удовольствие.

– Номер двести сорок семь. Если хочешь, я дам универсальный ключ. Он подходит ко всем замкам.

Эдди покачал головой.

– Нет, здесь надо действовать тоньше, с умом. И не торопиться… Первый раз в жизни появился случай заарканить действительно богатую девушку, да еще такую красавицу… Нет, торопиться нельзя, можно все испортить.

– Наконец-то ты бросишь своих старух, – улыбнулся Гиз. – Завидую тебе. Но с такой внешностью…

Эдди поправил галстук.

– Да, если я добьюсь своего, все точно лопнут от зависти… И тогда…

Бой поставил чемодан возле кровати, показал Кэрол ванную и туалет, распахнул окна, чтобы проветрить помещение, потом ударил ладонью по кровати, словно желая убедиться, что пружины еще целы, и замер, с надеждой глядя на девушку.

Но Кэрол не замечала его. У нее болела голова, она смертельно устала. Подойдя к креслу, она почти упала в него, выпустив из рук саквояжи, которые со стуком упали на пол.

Бои, семнадцатилетний негодяй, внимательно посмотрел на Кэрол. Его взволновала ее красота, кроме того, он решил, что не уйдет до тех пор, пока не получит на чай.

– Что мадам прикажет? – спросил он, повысив голос, чтобы обратить на себя внимание. – Если желаете, я подам обед в номер и разожгу камин. Правда, это обойдется недешево.

Кэрол вздрогнула и, прищурив глаза, словно была близорукой, посмотрела на служащего. Будто в тумане она увидела что-то черное и белое, сопровождаемое неприятным голосом.

– Да, разожгите камин, – согласилась она, плотнее запахивая манто. – И принесите обед.

Он впился в ее лицо.

– Вам прислать официанта или устроит дежурное меню?

– Мне все равно… Уходите, – нетерпеливо сказала Кэрол, массируя виски пальцами.

– Вам плохо? – с любопытством спросил он, почувствовав тревогу. Эта женщина была какая-то странная. – Могу я что-либо сделать для вас?

Она нетерпеливо вытащила доллар и бросила ему.

– Ничего. Уходите!

Он взял банкноту, с любопытством посмотрел на Кэрол и поспешил из номера, облегченно вздохнув.

«Красотка, пальчики оближешь, жаль только, что с головой у нее не в порядке», – подумал он.

Несколько минут Кэрол сидела неподвижно. Ее знобило. Ограбив Макса, она решила тут же покинуть город, но ужасная головная боль заставила искать прибежища в первом попавшемся отеле. У нее не было сил, чтобы покинуть Санто-Рио.

Вошла негритянка, чтобы развести огонь в камине. Кэрол встала и пошла в ванную, маленькую, неопрятную, но теплую. Из душа беспрерывно капала вода, умывальник был грязным.

Внезапно Кэрол почувствовала, что теряет сознание, и оперлась о стенку. Совладав со своей слабостью, она ощутила голод. С тех пор, как увидела выходящего из госпиталя Макса, она ничего не ела. Присев на край ванны, сжимая виски, Кэрол прислушалась. Хлопнула дверь, служанка ушла.

Эдди неторопливо фланировал по коридору. Увидев официанта, толкающего столик с обедом для Кэрол, Эдди остановился. Он был в хороших отношениях со всем персоналом отеля, и этот парень Брегштейн был его приятелем.

– Обед в двести сорок седьмой номер? – продемонстрировав банкноту в пять долларов, он сунул ее в нагрудный карман Брегштейна.

Тот улыбнулся и кивнул.

– Пойди выпей чего-нибудь, приятель. Я сам подам туда обед. Рыжие – моя слабость!

– Эта рыжая какая-то странная, мистер Реган, – заискивающе сказал официант.

– Я попытаюсь развеселить ее. Как ты думаешь, похож я на официанта?

– Ни капли! Вы точь-в-точь киноактер, герой экрана. За такими бегают целые табуны девчонок, и они все получают без усилий, – вздохнул Брегштейн, с беспокойством глядя на Эдди. – А неприятностей у меня не будет? Что если узнает администратор?

– Если ты не проболтаешься, никто не узнает, – уверенно бросил Эдди и, подтолкнув столик, постучал в дверь номера двести сорок семь.

Он поразился, увидев, что девушка сидит у камина, сжав голову руками.

– Я привез обед, мадам. Если желаете, могу подвезти ближе?

– Нет, нет, не надо! – Кэрол даже не посмотрела на вошедшего.

– Может быть, пододвинуть к вам кресло? – Эдди потерял часть своей самоуверенности.

– Нет!.. Оставьте меня! – нетерпеливо воскликнула Кэрол.

И вдруг на полу Эдди заметил два саквояжа и замер, прочитав имена владельцев: Фрэнк Курт и Макс Геза. Открыв рот, он ошеломленно посмотрел на девушку. И вдруг увидел белый шрам на ее запястье. Он вздрогнул… Неужели эта девушка – Мэри Прентис?

Это открытие до такой степени поразило его, что он выбежал из номера, прежде чем Кэрол успела поднять на него глаза и узнать. Он задыхался от волнения. Вот это да! Миллионерша Кэрол Блендиш завладела деньгами Макса и Фрэнка! Он должен найти способ урвать свой кусок!

С аппетитом пообедав, Кэрол почувствовала себя гораздо лучше. Мигрень почти прошла. Она сняла манто, пододвинула кресло к камину и села. Итак, с Фрэнком она рассчиталась. Максу причинила определенные неприятности. Но это только начало. Утром она проследила за ним, узнала, где живет, и даже сквозь щель подсмотрела, как он считал деньги. Она поняла, что деньги делают его счастливым: он с таким удовольствием смотрел на них. Кэрол подумала, что, отняв деньги, она нанесет Максу не менее ощутимый удар, нежели тот, который он нанес мисс Лолли, обрезав бороду.

Она унесла деньги. Пусть теперь побеснуется. Она даст ему на это несколько дней… а затем прикончит его.

Глаза Кэрол горели, длинные тонкие пальцы скрючились, словно когти… Вскоре она расправится с ним. Внезапно она вспомнила о саквояжах. Раскрыв один из них, Кэрол с ужасом уставилась на старательно заклеенные пачки денег. Каждая из этих банкнот кричала о преступлениях, совершенных Сулливанами. Кэрол словно услышала стоны и крики истязаемых людей. Она вздрогнула от отвращения и выронила саквояж. Пачки долларов рассыпались по полу.

Вдруг открылась дверь и в номер вошел Эдди, решивший не откладывать задуманное на потом. Увидев рассыпанные по полу деньги, он остолбенел. Он догадывался, что это деньги Макса и Фрэнка, а доля Фрэнка должна была принадлежать ему с Линдой. Но язык его прирос к небу.

Кэрол резко повернула голову и узнала Эдди. Она не вскочила, не пошевелилась, только смотрела горящими зелеными глазами.

Эдди ногой отфутболил разбросанные пачки и, улыбнувшись, спросил:

– Вы узнали меня?

– Уходите! – спокойно проговорила Кэрол.

Однако обычная уверенность и невозмутимость уже вернулись к Эдди. Он облокотился о камин.

– Полиция разыскивает некую Мэри Прентис, – закуривая сигарету, начал он. – Ее обвиняют в убийстве. У полиции достаточно улик, чтобы привлечь ее к суду.

– Убирайтесь! – снова повторила Кэрол, сжав кулаки.

– Вас запрут в тюрьму лет на двадцать, – он посмотрел на тлеющий кончик сигареты и снова перевел взгляд на девушку. – В тюрьме жизнь тяжелая. Вы пожалеете, что вас посадили, а не повесили. Там гораздо хуже, чем в клинике для душевнобольных, можете мне поверить.

– Зачем вы мне все это говорите? – она выпрямилась на стуле.

– Перестаньте отпираться, красавица! Я узнал вас по шраму. Вы – Мэри Прентис, девушка, которая нанялась ухаживать за Фрэнком. Вы получили от него деньги за то, что позволили забавляться собой. Вы та, из-за которой он умер. Я не знаю, зачем вам это понадобилось, но с легкостью докажу это. Вы Кэрол Блендиш – миллионерша, сбежавшая из клиники в Гленвиле. Впрочем, мы с вами можем договориться, если вы для начала отдадите мне деньги, находящиеся в этих саквояжах, и выпишете чек на полмиллиона долларов. Если вы откажетесь, я передам вас в руки полиции. Итак, каков ваш ответ?

– Мне противно видеть вас, – уголок рта Кэрол нервно задергался. – Лучше уйдите.

– Вот как? – Эдди улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. – Нет, куколка, я не уйду до тех пор, пока вы мне не заплатите. Вы у меня в руках, так что будьте благоразумны!

– Уходите! – крикнула Кэрол. – Я хочу остаться одна!

– Даю вам два часа на размышление, – сказал он. – Но эти деньги я забираю с собой, тем более, что они не принадлежат вам.

Он наклонился, чтобы подобрать саквояж. Кэрол, схватив кочергу, замахнулась, целясь ему в голову, но промахнулась и удар пришелся по плечу. Оглушенный, Эдди пошатнулся, однако когда Кэрол бросилась к нему, он сумел ударить ее по коленкам. Девушка свалилась на него. Эдди схватил ее за руку и рывком перевернул на спину.

– А теперь, тварь, – брызгая слюной, заорал он, – я покажу тебе, как затевать драку! – Он отпустил руку Кэрол и влепил ей пощечину.

Однако он не знал, с кем имеет дело. Едва рука Кэрол оказалась свободной, как ее ногти впились в щеку негодяя. Не отверни Эдди резко голову в сторону, он бы остался без глаз.

Пока он приходил в себя от резкой боли, Кэрол вскочила и побежала к двери. Он успел ухватить лишь подол ее платья. Клок материи – это было все, что составило его добычу.

Кэрол повернула ключ, и замок щелкнул, отрезая Эдди путь к бегству.

– Открой! – крикнул он. – Или я изобью тебя так, что ты запомнишь на всю жизнь!

Не отвечая, девушка выдернула ключ и подсунула его под дверь, в коридор.

– Теперь никто из нас не выйдет из этого номера, – тихо сообщила она, а в ее зеленых глазах заполыхали бешеные огни.

– Кончай глупости! Я сильнее, и мне ничего не стоит скрутить тебя!

Она рассмеялась тихим металлическим смехом, и этот смех зловеще прозвучал в наступившей тишине. Нервы Эдди дрогнули.

– Ну так что? – наклонившись вперед, выставив перед собой руки, Кэрол пошла на Эдди.

– Не подходи! – закричал он, вдруг вспомнив, что о ней писали газеты: «Убийца, опасная дикая кошка!»

Она медленно наступала на него.

– Ты сказал, что хочешь запереть меня в тюрьму… Я этого не хочу, так как знаю, что такое сидеть взаперти…

Эдди прижался к стене. Кэрол снова вцепилась ему в лицо ногтями, и они прошлись совсем рядом от его глаз. Вне себя от боли, Эдди ударил ее. Они дрались, словно дикие звери: молча, яростно, насмерть.

Эдди вертел головой, пытаясь уберечь глаза. Он безуспешно пытался захватить ее руки, а ее ногти бороздили по его лицу, по которому уже ручьями текла кровь.

Изловчившись, Эдди все же сумел нанести ей сильный удар и заломить руки за спину. Он бросил ее на кровать. Платье Кэрол было изодрано в клочья, и его руки скользили по влажной коже. Она вывернулась, укусила его за руку и попыталась спрыгнуть на пол. Эдди задержал ее ударом кулака. Она подскочила, вновь целя ему в глаза. Они катались по кровати, стараясь одолеть друг друга. Она оказалась гораздо сильнее, чем это можно было предположить по изящному сложению, и ее холодные скрюченные пальцы все ближе и ближе подбирались к его глазам.

Эдди запаниковал. Оттолкнув Кэрол, он бросился к двери. Девушка закричала, как раненая тигрица. Он обернулся, увидел ее перекошенное лицо, горящие глаза. В отчаянии он схватил стул и нанес сильнейший удар по плечам Кэрол. Она зашаталась, и он, с оставшейся в руке ножкой стула, ударил ее по голове.

Кэрол упала. Обезумевший Эдди тупо уставился на нее. Не замечая струившейся из многочисленных царапин крови, заливавшей его лицо, он с отчаянием повторял:

– Я убил ее! Я убил ее!..

Страх сковал его сердце. Он не мог отвести взгляд от неподвижно лежащей на полу Кэрол. Ее лицо, словно вылепленное из воска, пожелтело. От платья остались лохмотья, один чулок спустился до щиколотки, руки и шея были в крови.

Эдди почувствовал приступ тошноты. Если его найдут здесь копы, он никогда не сможет доказать, что убил ее, защищаясь. Тут он вспомнил о Гизе. Вот кто ему поможет!

Шатаясь, Эдди подошел к телефону и, услышав голос администратора, прошептал:

– Я в ее номере! Иди сюда, скорее!

Он доплелся до кровати и сел, стараясь не смотреть на лежащее рядом тело. Скрип отпираемой двери вывел его из состояния прострации, и он поднялся на дрожащих ногах.

Гиз, как вкопанный, застыл при виде ужасного зрелища.

– Господи! – с ужасом воскликнул он. – Она мертва?

– Не знаю! – Эдди был словно невменяемый. – Посмотри, что она со мной сделала! Она сумасшедшая! Накинулась как дикая кошка!.. Если бы я ее не ударил…

Но Гиз не слушал его. Он увидел разбросанные по полу пачки денег и с неприязнью посмотрел на Эдди. Потом опустился перед телом Кэрол на колени, попытался нащупать пульс, приподнял голову. Вздрогнув, он поднялся.

– Что с ней? Она… – Эдди судорожно глотнул воздух.

– Ты разбил ей череп! Грубое животное, зачем?

– Она умерла? – бормотал Эдди, ноги его не держали. Он осунулся на кровать.

– Еще немного, и умрет, – мрачно изрек Гиз.

Эдди встал и простонал:

– Она хотела меня убить, Гиз! Я вынужден был ее ударить. Клянусь, иначе она убила бы меня… Разве ты не видишь, что она сделала…

– Расскажешь это копам, – возразил Гиз. – Если не придумаешь более удачного оправдания, то и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься за решеткой.

– Нет!..

– Это позор для отеля! – не успокаивался Гиз. – Копы запросто прикроют наше заведение, если узнают об этом!.. Вытри кровь, не то запачкаешь ковер, – не к месту сказал Гиз.

Эдди поплелся в ванную.

– Пока не окочурилась, надо вынести ее отсюда! – с отчаянием крикнул он. – Никто не знает, что она в Санто-Рио. Ради Бога, Гиз, вытащи ее отсюда и швырни где-нибудь.

– Да, и получу за это двадцать лет тюрьмы! Ты соображаешь, что говоришь? Для меня это слишком много!

– Я хорошо заплачу! Бери весь этот фрик. Здесь больше двадцати грандов!

Гиз сделал удивленный вид, будто еще не видел разбросанных по полу денег.

– Вы вдвоем ограбили банк?

– Нет, это мои деньги, – воскликнул Эдди. – Убери ее отсюда, и я отдам тебе все! Согласен?..

Гиз провел рукой по волосам.

– Что ж, это меняет дело. Я избавлю тебя от этой женщины.

Гиз начал подбирать пачки, неторопливо укладывая их в саквояж. Неподвижное тело мешало ему, и он оттолкнул его.