Тайные смыслы Второй мировой Кофанов Алексей
Слушайте — но это же очень странно! Почему бритты прибыли так неправдоподобно скоро?
На рассвете узнав о немецкой высадке, они никак не могли мгновенно сформировать десантные части, подготовить корабли и море переплыть! Что за чудеса?!
Никаких чудес. Дело в том, что они сами хотели захватить Норвегию в этот самый день, но слегка опоздали.
Повторю: оккупацию этой страны Британия готовила ради вторжения в СССР во время финской войны. Впрочем, историк Г. Якобсен считает иначе: «Советско-финская война могла дать западным державам возможность под предлогом военной поддержки Финляндии встать твердой ногой в Норвегии и овладеть шведскими рудными залежами» [247]. Возможно, он прав, и англичане воевать против нас не собирались (зачем самим напрягаться, когда есть Гитлер?).
Тогда выходит, что англичане с немцами бились там исключительно за железную руду.
— Зачем бриттам ограничивать снабжение Гитлера, если они сами его поставили? — удивитесь вы. Ответ я вижу лишь один:
— Чтоб держать его на коротком поводке.
Они все равно позволили бы немцам получать руду, но под своим контролем. Такая зависимость унизительна и опасна. Не забудем: вожди рейха пытались стать самостоятельными игроками, пусть и выполняли волю банкиров. После победы над Россией они хотели не исчезнуть, оставив все призы Лондону, — а сохранить под своей властью Великую Германию. Так что свободный доступ к сырью был для них жизненно важен.
Впрочем, и тут им сопротивлялись символически. Норвежцев погибло 1300, англичан около двух тысяч, французов и поляков — 530; немцев — 1300. [248] Драчка дворовая.
Заодно давайте подсчитаем соотношение потерь. 3830 убитых союзников против 1300 немцев — это 3: 1. При захвате Польши было того круче: 6,6: 1. Это к вопросу, что «Красная Армия заваливала нацистов трупами». Каким было соотношение потерь на нашем фронте, мы еще увидим; а пока что вот вам факт: это англичане, французы и поляки заваливали немцев трупами!
Знаменитый норвежский путешественник Тур Хейердал в начале войны был в Канаде. После сложных перемещений он оказался в Британии, где окончил… разведшколу. Его готовили к заброске на оккупированную родину, но война успела закончиться.
В 1947 году Хейердал на плоту «Кон-Тики» почти переплыл Тихий океан. В экспедиции участвовали Торстейн Робю и Кнут Хаугланд — тоже офицеры британской разведки. Причем Хаугланда дважды забрасывали в Норвегию для взрыва завода тяжелой воды[101]; так что, возможно, он был специалистом и по радиоактивным веществам.
Итак, половина экипажа — кадровые разведчики. 47 год: война только что кончилась, для чисто научных проектов нелучшее время. Строили плот на базе перуанского ВМФ («Еще в Вашингтоне я познакомился с перуанским военно-морским атташе, и у меня было от него письмо» [249], — пояснил сам Хейердал).
Хм… Чем они на самом деле занимались посреди океана, вдали от судовых трасс??
Впрочем, ко Второй мировой это уже отношения не имело.
Бон вояж
10 мая 1940-го Странная война начала казаться не странной: вермахт двинул на Францию. Почему казаться? Потому что французская кампания полностью соответствовала названию этой главы…
Вот пишет историк И. Фест: «Хотя немецкий план едва ли предусматривал какую-либо активность со стороны противника и директивы походили скорее на указания по проведению многодневного учебного марш-броска, а не военного похода, Гитлер был, тем не менее, смущен скоростью продвижения собственных армий» [250].
Переведу: фюрер знал, что ему сдадутся без боя, — но не думал, что сольют настолько позорно. Я даже не хочу разбирать детали этой «военной операции», потому что это был фарс. Характерный моментик: у французской ставки для связи с войсками имелся ОДИН телефонный аппарат, и тот ежедневно с двенадцати до двух не работал, потому что телефонистка уходила обедать… [251] Я не шучу!!!
Мимоходом подмяв Бельгию и Нидерланды, 14 июня немцы взяли Париж. 22 июня французы капитулировали. Причем актер Гитлер настоял на дешевом шоу: вагон, в котором немцы подписали унизительное перемирие 1918 года, вытащили из музея, проломив стену, — и привезли на то же место, в Компьенский лес. В вагоне и зафиксировали капитуляцию, реванш взяли. «Его подвела любовь к мелким эффектам», — как говорил Шерлок Холмс…
— Мориарти — ладно; а почему Гитлера-то подвела?? — спросите вы.
— Читайте дальше… Пока скажу одно: Сталин, безусловно, запомнил исторический вагончик.
Итак, слабую Польшу немцы сломали за 36 дней, мощную Францию — за 42… О чем тут еще говорить?! Ясно, что сила противника вообще не играла роли: главным было желание сдаться.
— Но во Франции погибли десятки тысяч немцев! — воскликнет поклонник англосаксонской версии. — Значит, бились всерьез!!
Да, вермахт потерял 27 тысяч, [252] в два с половиной раза больше, чем в Польше. Но поляков воевало 840 тысяч, во Франции же немцам противостояли 3785 тысяч — в 4,5 раза больше. Значит, поляки воевали вдвое результативнее — хоть не имели линии Мажино, современной техники и вообще не готовились к обороне!
Однако смотрим дальше. Немцам тут противостояли французы, англичане, бельгийцы и голландцы.
Соотношение сил на 10 мая 1940 года [253]
Союзники превосходили немцев во всем, кроме авиации. Между тем никто не отменял правило, что наступающих должно быть втрое больше! По законам военной науки немцы не могли победить! И не надо мусолить байки: «вермахт имел боевой опыт», «внезапность», «цепь роковых случайностей»… Верить в Деда Мороза позволительно, пока тебе не исполнилось 10.
И еще. У союзников погибли около 112 тысяч человек, полтора миллиона сдались в плен; соотношение 1: 13. Это означает крайне низкую стойкость войск: практически все предпочитали сдачу гибели. То есть — союзники не воевали.
У поляков это соотношение было 1: 6. Тоже позор, но все же вдвое лучше.
Что происходило на советском фронте (где «все драпали и сдавались»), мы еще увидим.
Немного пофилософствуем.
В Европе воевали символически, понарошку. Но даже там люди все равно гибли… А может ли человечество обойтись без войн — совсем, навсегда?
Ясно, что война — это выплеск людской злобы. Лично я не испытываю ни малейшей потребности кого-то «мочить» — ни в быту, ни по-крупному. Мне близка мудрость мастеров восточных единоборств: «Предотвращенный бой — выигранный бой». Надо быть сильным, надо быть боеспособным; но именно для того, чтоб никто не осмелился на тебя напасть, и драка бы не состоялась.
Многие знаменитости высказывали сходные мысли:
«В войне не бывает выигравших — только проигравшие» (Н. Чемберлен).[102]
«Если б солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны» (Фридрих Великий).
«Либо войны выйдут из моды, либо люди» (Б. Фаллер).
«Выиграть войну так же невозможно, как невозможно выиграть землетрясение» (Дж. Ранкин).
«Я не знаю ни одного народа, который обогатился бы вследствие победы» (Вольтер).
Однако во множестве других людей агрессивность кипит и требует выхода. Кулаки чешутся. Эндорфины у них вырабатываются только в экстремальной обстановке… Как им запретить?
И речь не только о злобных отморозках. Вот как размышлял в «Дневнике писателя» Ф. Достоевский: [103]
«Не всегда надо проповедовать мир, и не в мире одном спасение, а иногда и в войне. Во всех почти случаях (кроме войн междоусобных) война есть процесс, которым именно с наименьшим пролитием крови, с наименьшею скорбию и с наименьшей тратой сил, вырабатываются сколько-нибудь нормальные отношения между нациями.[104] Это грустно, но что же делать, если это так.
Долгий мир зверит и ожесточает человека. Долгий мир всегда родит жестокость, трусость и грубый, ожирелый эгоизм, а главное — умственный застой. В долгий мир жиреют лишь одни палачи и эксплуататоры народов. Налажено, что мир родит богатство, — но ведь лишь десятой доли людей, а эта десятая доля, заразившись болезнями богатства, сама передает заразу и остальным девяти десятым, хотя и без богатства. Заражается же она развратом и цинизмом. От излишнего скопления богатства в одних руках рождается у обладателей богатства грубость чувств. Чувство изящного обращается в жажду капризных излишеств и ненормальностей. Страшно развивается сладострастие. Сладострастие родит жестокость и трусость.
Война из-за великодушной цели, из-за освобождения угнетенных, ради бескорыстной и святой идеи, — такая война лишь очищает зараженный воздух от скопившихся миазмов, лечит душу, прогоняет позорную трусость и лень, объявляет и ставит твердую цель, дает и уясняет идею, к осуществлению которой призвана та или другая нация. Такая война укрепляет каждую душу сознанием самопожертвования, а дух всей нации сознанием взаимной солидарности. А главное, сознанием исполненного долга и совершенного хорошего дела: „Не совсем же мы упали и развратились, есть же и в нас человеческое!“
Но полезною оказывается лишь та война, которая предпринята для высшего и великодушного принципа, а не для матерьяльного интереса, не для жадного захвата, не из гордого насилия. Такие войны только сбивали нации на ложную дорогу и всегда губили их. Не мы, так дети наши увидят, чем кончит Англия».
Опа! И тут Англия!
Впрочем, чему удивляться? Руководимая банкирами Британия всегда любой ценой стремилась к мировому господству. В ХХ веке произошла рокировочка, центр власти вроде как переместился на Уолл-стрит, — но позади угадываются все те же персоны кукловодов…
Чудо Дюнкерка
21 мая немцы достигли Ла-Манша, прижав к проливу войска союзников. Вермахт мог их испепелить, но внезапно (24 числа) получил приказ остановиться возле реки с удивительным названием А[105]. Союзники же оказались точнехонько в порту Дюнкерк. И начали драпать оттуда в Англию на всём, что плавает, — вплоть до рыбачьих лодок. Чтоб никто не догадался, драп назвали операцией «Динамо».
С 26 мая по 4 июня смылся весь английский экспедиционный корпус, 215 тысяч человек. Спасать иностранных коллег они не хотели (британцы предают своих союзников всегда), командующие ругались яростно, в итоге удалось вывезти также 123 тысячи уроженцев континента. Но 40 тысяч французов удрать не успели и оказались в плену.
Немецкие авиация и флот бегунов топили. Но как? Считайте сами: из Дюнкерка отплыли 338 226 человек, [254] в Британию прибыло 337 131 [255]. Недосчитались одной тысячи, или трети процента. Говорите, рейх воевал с Англией?..
Спасая шкуры, отважные бритты оставили немцам 2,5 тысячи пушек, 65 000 автомашин, 20 000 мотоциклов, 68 000 тонн боеприпасов, 147 000 тонн топлива, [256] 8000 пулеметов, 90 000 винтовок… [257] С одними пистолетиками драпали.
И вот историки плеши чешут:
— Почему фюрер принял такое решение?.. Ошибся?.. Или танки хотел сберечь?..
Что за детсадовскй бред! Какое, к черту, «решение фюрера»?! Да кто б ему позволил на хозяина хвост поднять??! Цыкнули из Лондона: «Дай войскам уйти», — и он под козырек.
— Но британцы ведь бросили на берегу тяжелое вооружение… — скажете вы. Я усмехнусь:
— Конечно, бросили. Надо ж шоу разыгрывать! Ведь, если бы они удрали в полном порядке и со всей техникой, всем и сразу стало бы ясно, кто хозяин Гитлера.
А главное: брошенное-то не пропало! Немцы им русских били, так что все по плану.
Побежденную Францию рейх разделил на оккупированный север и «независимый» юг, которым управлял прославленный полководец Первой мировой маршал Анри Филипп Петэн. В 1940-м ему исполнилось 84… Столицей юга стал город Виши.
Север просто влился в рейх, а юг… Ну да, независимый… Скажу лишь, что термин «коллаборационизм» (от французского collaborer — сотрудничать) придуман лично Петэном! Французы из Сопротивления называли маршала не иначе как Пютэн (putain — шлюха, путана).
Франция легла, как боксер в договорном матче, и прикинулась мертвой.
Тогда Муссолини решил по-шакальи отгрызть от нее кусок. Он сказал: «Мне нужно несколько тысяч трупов, чтоб в качестве полноправного участника войны сесть за стол мирных переговоров» [258]. И 10 июня напал на соседку в Альпах силами 325 000 человек.
Французов там было 175 000, но агрессоров они отшвырнули так же легко, как их самих размалывали немцы…
Отчего так вышло? Оттого, что итальянцы и вояками оказались никчемными, а главное — банкиры не нуждались в их усилении и потому не велели французам под них ложиться. Не играли с итальянцами в поддавки, вот они и не побеждали.
— Да прям! А как же твое любимое соотношение 3: 1? — усмехнется читатель. — Не было его у итальянцев!
Подловили. Да. Соотношение получилось 2: 1. Больше скажу: французы сидели в хорошо подготовленной обороне — а в этом случае наступающим положено иметь 5–7-кратный перевес! Однако итальянцев в той войне легко били все подряд, так что и пропорция 300: 1 их бы не спасла…
Как бы то ни было, дуче цели достиг: пролез в число победителей и сожрал бедро от французской туши. Хотел еще Корсику и Тунис, но Гитлер не дал. Он вообще старался поменьше обижать Петэна, чтоб иметь в его лице добровольную прислугу.
«Катапульта»
Утром 3 июля грянула операция «Катапульта».
Впервые слышите такое название? Уверен, что да — если вы специально не изучали Вторую мировую. Западные историки стараются пореже говорить о «Катапульте»… Вот интересно: почему?
Думаете, немцы на кого-то напали? Или кто-то на немцев? А вот и не угадали.
Утром английские корабли одновременно и внезапно подошли к стоянкам французского флота: в английских портах Портсмуте и Плимуте, а также в их собственных — Оране, Мэрс-эль-Кебире и Дакаре. «Союзники» потребовали отдать им корабли или затопить.
Такого бандитского налета французы не ожидали (хоть следовало бы: после измены в Дюнкерке верить бриттам могли лишь кретины). Растерялись и поддались. В своих портах англичане захапали 2 французских линкора, 4 крейсера, 8 эсминцев, 12 подводных лодок и около 200 тральщиков и охотников за подлодками; экипажи бесцеремонно вышвырнули на берег.
В Оране вышло хуже. Союзнички предложили тот же ультиматум: отдать корабли или затопить. И до истечения срока ультиматума открыли огонь! [259] К такой вероломной подлости французы уж вовсе не были готовы; большинство кораблей затонуло, погибли 1300 французских моряков.
Все-таки: почему западные историки не любят об этом вспоминать? Странные какие…
Зачем британцы это сделали? Стандартный ответ: чтоб немцам не досталось. Но нет. Немцы на уцелевший французский флот не претендовали, он тихо стоял в портах. А когда 26 ноября 1942-го все же попытались захватить его в Тулоне, экипажи затопили все семьдесят семь кораблей! Нацистам флот не достался бы в любом случае.
Нет, не в немцах дело. Англичане истребляли любых конкурентов по океанскому господству. С таким «союзником» и врага не надо.
Миролюбие фюрера
Итак, 22 июня 1940-го Франция сдалась. Гитлер достиг пика, его рейтинг на родине зашкаливал. Ведь вправду триумф фантастический: в Первую мировую французы защищались четыре года и победили — а тут за месяц сдулись… Не могли же какие-то четверть века так испохабить национальный характер?! Значит, фюрер гениален!
Комбинацию разыграли так, что поддавки не сразу бросались в глаза. Безнадежно слепые их и сейчас не видят.
На оккупированном севере Франции жило 65 % населения страны, выплавлялось 97 % чугуна и 94 % стали, добывалось 79 % угля, вся железная руда, собиралось 75 % урожая пшеницы и т. д. Отныне все это принадлежало фюреру. «Свободный» юг отдавал ему почти все.
Зачем ему подарили Францию, Бельгию, Голландию, а Испанию и Италию сделали его союзниками? Чтоб объединить Европу для удара по России — как в 1812-м. Гитлер вторично создал «Евросоюз».
И вот именно для этого ему был нужен пакт о ненападении с СССР. Воевать с нами в 1939-м он был не готов, следовало сперва вобрать силу всей Европы.
Вы удивитесь:
— Тогда чего он теперь-то ЦЕЛЫЙ ГОД тянул?
Действительно. Твердил об этом с 1923 года, а сейчас непомерно усилился — бей не хочу! И уж он-то точно знал, что британцы в спину не ударят… Почему не напал на нас уже летом 1940-го?!
Вопрос чрезвычайно интересный.
Отвечать начну таким фактиком: 19 июля Гитлер выступил в рейхстаге, речь транслировалась на весь мир. И сказал: «Из Британии я слышу крик — не народа, а политиканов — о том, что война должна продолжаться. Я не знаю, представляют ли себе эти политиканы, во что выльется продолжение борьбы. Я питаю глубокое отвращение к бессовестным политиканам, которые обрекают на гибель целые народы. Миллионы простых людей ждут великие страдания. Мистеру Черчиллю следовало бы прислушаться, когда я предсказываю, что великая империя распадется — империя, причинение ущерба которой никогда не входило в мои намерения… Я не вижу причины, почему эта война должна продолжаться» [260].
Как вам: миролюбивый Гитлер?!
И это не поза. Он[106] действительно хотел прекратить войну — СОВСЕМ прекратить.
Бывают в жизни периоды неустойчивости, выбора судьбы. Обычно мы бежим по накатанной колее, рефлекторно, заученно, завтра как вчера, — но иногда колея исчезает. Мы замираем у края пропасти, глаза размыкаются, озираемся судорожно: что выбрать?! Легкого толчка достаточно, чтоб покатиться кубарем в бездну, — но можно и остановиться, дух перевести и двинуть прочь от гибельного обрыва.
Летом 1940-го будущее могло сложиться иначе. Могли уцелеть 27 миллионов наших с вами близких. Остальные избегли бы голода и непосильных трудов по возрождению Отчизны. Россия была бы сейчас мощной и многолюдной, никакая перестройка не развалила бы ее, в мире сохранился бы баланс сил, и США не посмели бы уничтожить Ливию, Ирак, Югославию, Египет…
О чем я?
«А ну как удастся избежать атаки на СССР, изменить правила игры?» — подумали вожди рейха. Ведь как всё красиво складывалось: подмяты Польша, Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия, даже Франция! Куда еще-то лезть?! Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Германия сверхдержава!
В этой речи Гитлер предложил бриттам: давайте жить дружно! Мне — Европа; ваша империя в полном порядке; а русские пускай себе живут, они нам не мешают…
Но зачем банкирам сильная, независимая Германия? Они вырастили ее исключительно против России. Им нужна война, мертвые русские и всесильный доллар!
Назавтра министр иностранных дел Британии Э. Вуд Галифакс в своей речи отверг мирный гитлеровский призыв. [261] Через два дня (22 июля) Черчилль приказал начальнику управления специальных операций МИ-6 Х. Дальтону: «Теперь разожгите в Европе пожар» [262].
Что за «пожар»?!
Черчилль мог иметь в виду только войну с Россией. И дальнейшие 11 месяцев англичане всеми способами вынуждали немцев напасть на нас. «Чтобы Германия на этом этапе, даже не очистив Балканы, начала новую большую войну с Россией, — это казалось мне слишком хорошо, чтобы быть истиной» [263], — писал сэр Уинстон. Планы бриттов он тут раскрыл честно; наврал лишь в том, что якобы «не знал» о готовящемся вторжении в СССР.
Не просто знал, а заставлял Гитлера это сделать!
Очень не хотели вожди рейха этому подчиняться. И бриттов бить не хотели. Но что поделать, когда мирное предложение отвергнуто? Пришлось изображать войну, иначе собственный народ бы не понял. Да и англичане на обломках своих домов могут одуматься — и пожать протянутую руку.
Началась «битва за Англию». Люфтваффе стало бомбить Остров — и военные объекты, и города.
Кстати, крушить города первыми начали бритты. Уже 11 мая они бомбили немецкий Фрейбург — хотя 2 сентября 1939-го Лондон, Париж и Берлин официально договорились, что сносить будут только военные объекты…
Англичане первыми начали бомбить мирные города. Немцы ответили 10 июля, через два месяца! Но лишь в августе (после отказа Галифакса) налеты стали массовыми.
Впрочем, их масштаб сильно преувеличен.
Да, немцы бомбили Лондон. Однако сколько жителей при этом пострадало? Погибли 842, ранены 2347. [264] При самом страшном налете на город Ковентри 14 ноября 1940 года погибли 568 человек. В масштабах Второй мировой — почти «статистическая погрешность», почти ноль.
Кстати, 25, 26 и 29 августа англичане бомбили Берлин. [265] И лишь после этого начались налеты на Лондон.
«Битва за Англию» чудовищно раздута. О ней врали все, и размер вранья уже не измерить. «18 августа англичане сообщают о 144-х сбитых ими самолетах. Реально по записям летного состава у них в этот день 69 побед, но при этом у немцев только 36 самолетов не вернулось на аэродромы! Со своей стороны немцы уверяют, что сбили 147 самолетов англичан, при этом записей о победах 58, а у англичан списано 23 самолета. Но самое удивительное не в этом. Все эти 23 самолета — одноместные истребители, а потери в личном составе, оказывается, составляют 29 человек… Таким образом, шесть истребителей вернулись на базу с „мертвыми“ пилотами…» [266]
Ясно, что число «не вернувшихся на базу» тоже завышено многократно. Фальшивая, фейковая, виртуальная война.
Гитлер против Англии не воевал. Ни в 1939 — 1940-м, ни позже. За всю войну погибли 388 тысяч британцев (вместе с гражданскими). СССР потерял 27 миллионов — почти в семьдесят раз больше!
Впрочем, милосердие Гитлера в отношении Англии осталось без ответа. В одном лишь Гамбурге в июле 1943-го британские бомбы убили 55 тысяч жителей (сравните с 0,5 тысячи жителей Ковентри). Откуда такая ярость? Мстили Гитлеру за то, что не оправдал надежд, Сталина не разбил.
Однако вернемся в 1940-й.
— Как это «фюрер не хотел бить Англию»?! — возмутится мой оппонент. — А «Морской лев»?
Да, этот десантный план разрабатывался, но исключительно для обмана Советов. Выполнять его не собирались.
Реальной англо-немецкой войны не могло быть по двум причинам:
1) Ну не воюют верные слуги с господами!
2) Предположим, вожди рейха взбеленились и решили-таки хозяина загрызть. Но это было невозможно технически!
Нет, захватить Остров немцы могли. Если б Гитлер хотел напасть, он не творил бы «дюнкеркское чудо», и англичане лишились бы сухопутных войск. Он бодро клепал бы подлодки — и к лету 1941-го вполне мог очистить Ла-Манш от британского флота. И высадил бы победоносный десант.
А дальше? Лондонские власти удрали бы в свою колонию Канаду. Английские войска стояли по всему миру. Их безусловно поддержали бы Штаты. А они, хоть и объявили о своем нейтралитете, уже и так помогали Британии: снабжали оружием и патрулировали западную Атлантику.
2 сентября янки передали Англии 50 эсминцев в обмен на аренду восьми британских военных баз на 99 лет. «Аренда» нас не должна смущать: Британия и США едины, так что это как муж жене ножик за столом передал…
Против Штатов переть бесполезно: это Гитлеру внушил еще Ганфштенгль.
Конечно, англосаксы всегда воюют чужими руками, а сами небоеспособны. Их хватает лишь на карательные броски против заведомо слабых (иракцев, сербов, ливийцев…). Так что даже совокупная мощь Британской и Американской империй не сокрушила бы немцев сразу.
Но это и не нужно. Даже в Европе немцы сожрали больше, чем могли переварить: Британия была уж вовсе лишней. Не удержали бы наци эти территории под своим контролем.
— Но ведь держали же! — возразите вы. — Целых пять лет!
Я соглашусь:
— Верно, вся Европа превратилась в рейх, и Сопротивление там едва шевелилось. Но почему?
Ответ один — Россия!
Европейцы Гитлеру не противились. Они охотно приняли его власть, чтоб потом вместе гробить Россию. В очередной раз осуществлялся вечный западный дранг нах остен. А против Англии они бы не поднялись.
Кабы не светлая перспектива гуртом резать русских, европейцы увидели бы в фюрере врага, а не капитана общего пиратского корабля. И с врагом они бы бились не символически. Нацисты всюду напоролись бы на партизанщину и саботаж, никакого гестапо не хватило бы справиться с многомиллионным населением.
Вот что получил бы рейх в случае реальной войны с Англией!
Нет, поход на нее был невозможен никак. Так что операцию лучше называть «Морской блеф».
Русофобия
Но почему Запад нас так ненавидит? Чем мы провинились?
В том-то и дело, что ничем. В достоверно известной истории[107] русские никогда не нападали на Европу — напротив, начиная с Петра I, чересчур перед ней преклонялись. Это называется: чужебесие и раболепство.
Но Запад вторгался в безвредную для него Россию постоянно: 1018-й год — польский король Болеслав Храбрый захватил Киев, 1242-й — крестоносцы, 1380-й — Куликовская битва (генуэзцы наняли Мамая и дали ему свою пехоту), 1612-й — поляки в Москве, 1709-й — шведы под Полтавой, 1812-й — нападение всей Европы под командой Наполеона, 1853-й — агрессия половины Европы (Крымская война), 1904-й — англосаксы натравили на нас Японию, 1914-й, 1941-й…
— Зачем упорно покушаться на того, кто ничем не угрожает? — изумленно спрашиваю я сам. — Да еще и жить в вечном страхе: «русские идут!», «красная угроза!!», «рука Москвы!!!». Что за неадекват?
Первый ответ такой: нас боятся именно потому, что не могут истребить. Такого количества набегов не выдержал бы ни один народ, а мы ничего — живем, творим, радуемся. Неуязвимость вселяет ужас.
Второй ответ: завидуют нашей территории и ресурсам. Россия — самая большая страна мира, с огромным отрывом; и мы невероятно богаты. В ХХ веке нас страшно грабили трижды: от 1917-го до изгнания Троцкого, во время Великой Отечественной, при Ельцине. Но мы всё равно живы и вконец не обнищали!! Как тут не завидовать?!
Третий ответ я доказать не могу, но чувствую, что он верен: вся Европа когда-то была частью России. Именно поэтому Иван Грозный писал английским и шведским монархам в пренебрежительном тоне, как своим вассалам (письма сохранились). Генетическая память говорит европейцам, что их предки нарушили присягу; они неосознанно ощущают вину перед нами. А это порождает ненависть.
Знаю, звучит дико, непривычно. Историки несколько веков внушают нам обратное: мол, русские вылезли из болота тысячу лет назад, когда Запад уже вовсю процветал. Мол, русские всегда от Европы отставали и ей подчинялись.
Но так говорят западные историки… Когда эти идейки пихали в Россию, им противостояли М. Орбини, М. Ломоносов, В. Татищев, Е. Классен и многие другие. А кроме их мнения есть и объективные факты: полярные реалии в Ведах, повсеместное распространение нашего свастичного орнамента, поразительная близость русского языка и санскрита и т. д.
Впрочем, если третий ответ вас пока слишком будоражит — ограничьтесь первыми двумя. Уж там-то возразить нечего.
— Да нет никакой русофобии! — воскликнет русофоб. — У тебя мания величия! Никого твоя Россия не волнует! Немцы хотели разбить СССР лишь для того, чтоб Англия лишилась союзника, и потом ее стало можно победить! Целью была Англия, а русские под руку подвернулись!
Да, и Черчилль так говорил… Что ж, объясняю на пальцах.
1) СССР не был союзником Англии — наоборот. И в глобальном плане, и узко-конкретно: напомню о британских планах вторжения через Финляндию и бомбежек Баку. С какой стати кто-то мог ждать в 1940–1941 годах, что Россия вступится за бриттов?? Не собирались мы этого делать.
2) Даже в случае уничтожения СССР никуда не девается реальный союзник Англии — США. В порядке остаются и британские колонии, начиная с Канады.
Вы опять мне не верите?
Слушайте компетентных современников. Начальник немецкого генштаба Ф. Гальдер 28 января 1941-го записал в дневнике: «Операция „Барбаросса“. Смысл кампании неясен. Англию мы этим нисколько не затрагиваем».
Почти то же спустя четыре месяца (28 апреля) писал министр иностранных дел И. фон Риббентроп: «Россия потенциальным союзником англичан не является. Ничего хорошего Англии от России ожидать не приходится. Войной с Россией мы никакой надежды Англии не уничтожим» [267].
Победа над нами никак не помогала победить Англию!
Видеть в «22 июня» часть англо-немецкой войны может лишь тот, кто вообще никаких фактов не знает.
Итак, атаковать Британию Гитлер не собирался никогда. Но после лета 1940-го он не хотел лезть и в Россию, ясно понимая, чем это грозит.
А заморские дяди давили, заставляли отрабатывать должок: «Тебя в фюреры провели, чтоб ты русских лущил, — так давай действуй! Не понимаешь добром — Берлин разбомбим!»
Перед вождями рейха нарисовалась вилка:
1) Лезть в Россию, рискуя повторить судьбу Наполеона.
2) Или пытаться удержать захваченную Европу, увильнув от русского похода. Но тогда англосаксы покоя не дадут, будут жалить и жалить — и в конце концов задавят массой. Да и покоренные народы восстанут, поняв, что грабеж русских отменяется.
Куда ни кинь, всё клин… Даже жаль Гитлера, честное слово!
Всю осень 1940-го он метался: что выбрать?! Вот кусочек дневника его адъютанта Г. Энгеля (от 4 ноября): «Фюрер подавлен. Такое впечатление, что он в настоящий момент не знает, как быть дальше» [268].
Мелькнул было вариант подружиться с русскими — и вместе надавить на англосаксов, создать блок континентальных держав против держав морских. Геополитически это разумно. И вот 1 ноября Ф. Гальдер записал в дневнике: «Фюрер надеется втянуть Россию в единый антианглийский фронт» [269].
«Фронт» в данном случае означает не войну, а принуждение к миру.
Расклад чудный! Под Берлином остается вся Европа, рядом могучий друг — СССР. Напасть никто не посмеет. И пусть англосаксы сидят за своими морями: мы их не трогаем, и они нас не трогают. Прекрасный двухполярный мир!
12 ноября Гитлер в Берлине встретился с Молотовым и сказал: «Хорошо бы установить солидарность тех стран, которые связаны общими интересами. Наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и бороться друг против друга» [270].
Думаю, это не пустые слова. Фюрер действительно отрабатывал вариант союза с нами против англосаксов.
— Но уже 22 июля 1940-го он приказал разрабатывать «Барбароссу»! — возмутится знаток истории.
Верно. Однако не все планы выполняются. В США создано множество планов вторжения в СССР («Тотэлити», «Чариотир», «Флитвуд», «Пинчер», «Дропшот», Директива совбеза 20/1 и т. д.), но ни один из них не реализован…
«Барбаросса» утверждена 18 декабря 1940 года, но даже после этого она могла остаться лишь в архиве, подобно «Морскому льву». «Барбароссу» разрабатывали на всякий случай, чтоб быть готовыми и к такому варианту.
— Ну хорошо. Допустим, — задумчиво скажет читатель, желающий докопаться до истины. — Почему тогда русско-немецкий союз сорвался?
Причин я вижу несколько.
1) У западных людей (условно назовем их «западенцами») слишком глубоко въелось желание истребить русских. Это чувство иррационально, а потому могуче. «Западенцы» слишком давно и прочно вдолбили себе, будто мы — недолюди. Немцы и прочие покоренные европейцы не смирились бы с тем, что убийство России отменяется, — и восстали бы против Гитлера.
2) Разность мироощущений. Я не о марксизме и национал-социализме, это наносная шелуха. Контраст гораздо глубже, и он вечен: «западенцы» агрессивны, а мы нет. Русский народ не принял бы союза с тем, кто только что сожрал кучу стран.[108]
3) И наконец, СССР не казался нацистам достаточно сильным, чтобы противостоять англосаксонскому миру.
Примерно в декабре 1940-го вожди рейха окончательно решили воевать с Россией.
Лимитрофы
Сие странное слово означает не грибки, мхи или жучков-короедов. Это официальное название пограничных, промежуточных государств, которые настолько малы, что всегда были несамостоятельны и входили в зону влияния тех или иных держав.
Конкретно — речь о Прибалтике.
17 июня 1940-го в Эстонию, Латвию и Литву были введены дополнительные контингенты советских войск. Спустя месяц там прошли внеочередные парламентские выборы, большинство голосов получили коммунисты, которые юридически оформили присоединение к СССР.
Так мы слегка отодвинули границу и усложнили для Гитлера захват Ленинграда.
Напомню контекст: 4 июня англичане в Дюнкерке слили французов, те 14-го отдали Париж. Сталин четко видел, что Европа объединяется для удара по России. Этому следовало противопоставить хоть что-то. Если б мы промедлили, то Прибалтику оккупировал бы рейх, получив отличный плацдарм для вторжения на наш Северо-Запад. Надеюсь, это ясно? Независимость лимитрофов в любом случае доживала последние дни.
Слияние с Прибалтикой было для нас жизненно необходимо! Но законно ли оно?
Да.
Ведь ровно по той же схеме рейх приклеил к себе Австрию и Судеты, и англосаксы это полностью одобрили. Впрочем, нет: в Австрии-то Гитлер референдум сорвал — так что даже блеклого подобия демократии там не было!
Так что Прибалтика вошла в состав СССР гораздо законнее, чем «аншлюсованные» немцами страны. Повторяю: захват Австрии и Чехии «цивилизованный Запад» радостно признал.
— А если судить не по гнилым европейским меркам, а по совести? — тихо спросит истинный патриот. И я отвечу:
— Мы не узнаем, насколько честными были те выборы. Но давайте подумаем. Большинство прибалтов вряд ли жаждало влиться в СССР, но альтернатива у них была одна: влиться в рейх. А к тому времени уже почти год под властью нацистов жила Польша, пример давая не очень заманчивый…
Впрочем, поляки — ладно. Существовали и четкие планы относительно самих прибалтов.
А. Розенберг написал 2 апреля 1941 года, что Эстонию, Латвию и Литву нужно превратить в «территорию немецкого расселения, призванную ассимилировать наиболее подходящие в расовом отношении местные элементы. Необходимо обеспечить отток значительных слоев интеллигенции, особенно латышской, в центральные русские области, затем приступить к заселению Прибалтики крупными массами немецких крестьян. Не исключено переселение в эти районы также датчан, норвежцев, голландцев, а после победоносного окончания войны и англичан (Внимание! — А. К.), чтобы через одно или два поколения присоединить эту страну, уже полностью онемеченную, к коренным землям Германии» [271].
Г. Гиммлер уточнил 12 июня 1942 года: «Двадцатилетний план должен включать полное онемечивание Эстонии и Латвии» [272].
Заметьте, ни о какой «русификации» в советское время и речи не было! Никто не пытался «ассимилировать» местных жителей Эстонской, Латвийской и Литовской ССР — а вот немцы безусловно выполнили бы свой план. К 1960 году от этих народов духу бы не осталось.
Так что лично я на месте разумного прибалта предпочел бы Россию, раз уж сохранение независимости невозможно…
Да и не были эти страны никогда независимыми!
Немного истории.
Эстония и Латвия впервые появились на карте в 1918 году, до того таких государств не существовало. Их территория переходила их рук в руки; в 1030 году Ярослав Мудрый основал на ней город Юрьев (он же Дерпт и Тарту). Кроме нас, этими землями владели немцы, шведы, поляки… Погранзона!
Однако в 1721 году, после Северной войны, Петр I купил у Швеции территорию нынешних Эстонии и Латвии (а также Карельский перешеек и еще кое-что) за гигантскую сумму в два миллиона ефимков (талеров). С тех пор эта земля стала русской абсолютно законно и неотъемлемо!
А теперь поймите меня правильно. Это не я, а либералы отстаивают «священное право собственности». Это они утверждают, что купленная земля должна вечно принадлежать покупателю! Так что по либеральным законам Эстония и Латвия обязаны вернуться в состав России…
Но так говорят либералы; а я к реваншам и аннексиям не призываю. Однако прошу не забывать: лимитрофы в принципе не могут остаться независимыми! Сейчас они принадлежат Западу, победившему нас в холодной войне. Но сколько раз они еще перейдут из одной сферы влияния в другую, одному Богу известно…
С Литвой картина немного иная.
Великое княжество Литовское существовало несколько веков, так что государственность у него вроде бы давняя. Однако официальным языком там был вовсе не литовский, а западнорусский. С ним проблемка: украинские националисты называют его староукраинским, белорусские — старобелорусским (очень им всем хочется удревнить свою «незалэжность»), но сами носители языка почему-то называли его просто — «руский»[109]. Может, им видней, чем современным придумщикам?..
Русский народ грандиозен, живет на огромной территории. Естественно, в разных местах образовались местные говоры и диалекты; одни различаются меньше, другие больше. Западнорусский вариант очень близок к обычному древнерусскому языку. Не верите? Вот титульный лист «Катихизиса» Симона Будного (1562 год):
Именно на этом языке говорили в Великом княжестве Литовском!