Кремль 2222. Коломна Посняков Андрей
Шам замер, склонив голову, точно так же, как совсем недавно, перед запертой дверью узилища, и точно так же вздрогнули, потянулись к костру щупальца…
– Кто сопли жует? – вскинулся, вскочил на ноги молодой. – Ррарг сопли жует? Кто это сказал? Ах, Чихх?! Ах ты… Ну, Чихх сейчас узнает, сейчас…
Злобно зарычав, Ррарг вытянул вперед руки и бросился на сидевшего напротив караульщика с жиденькой бороденкой и узкими, в отличие от всех прочих нео, плечами. Бросился, вцепился длинными пальцами в горло… Узкоплечий в ответ шваркнул разошедшегося парня ребрами ладоней по шее. Приложил от души, но безуспешно – Ррарг вовсе не успокоился, а еще больше разозлился.
Кто-то бросился разнимать, кто-то вступился за Ррарга… Миг – и началась общая свалка. Словно искорку к сухой соломе поднесли.
– Эй, хватит! – вскочив, вмешался десятник. – Кому сказано? Ах вы ж, гнусь болотная!
Не долго думая, он схватил палку и принялся охаживать по бокам кого попало. Драку заметили и на башне, снова закричали:
– Не надоело-о-о-?!
Что там случилось дальше, Ратибор уже не видел. Ухватив за руку Нага, он побежал к болотам, куда добрался бы куда быстрее, ежели б не шам. Тот едва шевелился и хрипло, с кашлем, дышал…
– Не могу… не могу больше… Я… я предупреждал…
Остановившись, Рат опустился на корточки:
– Давай ко мне на спину! Ну, живо же – залезай.
Конечно, можно было бы бросить уже ставшего ненужной обузой попутчика, но так поступали лишь дикари, а Ратибор все же был воин, воин коломенских Башен, и отец его был воином, и мать. В конце концов, без этого тщедушного одноглазого уродца столь дерзкий побег вряд ли был бы возможен… Что ж – не так уж много и весил шам!
По всем прикидкам, у беглецов было где-то около получаса или даже того меньше. Пока нео закончат драку, помирятся, потом вспомнят о тех двоих, пошлют кого-то в подвал… и вот тогда…
Да, нужно было поскорее уносить ноги, что Рат сейчас и делал, почти не чувствуя веса приятеля за своей спиной.
Вскоре под ногами зачавкало… Спасительная трясина! Юноша перешел на шаг, напряженно всматриваясь в темноту дождливой и холодной октябрьской ночи. Первым делом нужно было отыскать гать. С этим делом Ратибор справился быстро, все же он не зря считался одним из лучших проводников. Нашел, почти что на ощупь, по одному ему ведомым приметам, улыбнулся и, мотнув головой, буркнул:
– Слезай. Передохнем малость – и в путь.
– В путь? Через болота? – отдышавшись, сипло воскликнул шам. – Ты умеешь видеть в темноте?
– Я проводник и знаю болота. Отдохнул?
– Но…
– Теперь пойдешь сам – за мной, будешь держаться за пояс. Да не переживай – надумаешь тонуть в трясине – вытащу.
Немного переведя дух, беглецы пустились в опасный путь по старой болотной гати. Твердая земля кончилась, кругом колыхалась, булькала, урчала трясина, жившая своей собственной жизнью, грозившая почти неминуемой смертью – самонадеянным чужакам, рискнувшим вторгнуться в болота во мраке осенней ночи. Рат шагал медленно, время от времени останавливаясь, пробуя выломанной по пути слегою кочки и грязь. Прислушивался к любому шороху, шел буквально на ощупь…
Совсем рядом, слева, вдруг раздался резкий неприятный вопль. Шам позади дернулся, едва не свалившись в трясину. Вовремя обернувшийся Ратибор поспешно схватил его за руку, не дал упасть.
– Да что ты такой нервный, дружище Наг? Куликов ни разу не слышал?
– Ку-лик?
– Птичка такая, болотная. Маленькая, но кричит громко. Здесь неподалеку его гнездовье. Крик слева – значит правильно идем. Ну, шагай, шагай, не стой, затянет!
Они не сделали и полсотни шагов, как раздался громкий зловещий хохот. На этот раз – справа.
– Выпь, – быстро предупредил юноша. – Тоже болотная птица. Еще есть вальдшнепы.
Шам перевел дух:
– Ты всю болотную дичь знаешь?
– Не только болотную, но и боровую. Однако хватит болтать, идем. Чем дальше в болота мы уйдем, тем меньше вероятность того, что нас настигнет погоня. А она обязательно будет, ты уж мне поверь.
– Больше не могу! – выбравшись вслед за Ратибором на небольшой островок посреди непроходимой трясины, Наг повалился ничком в липкую холодную грязь и, застыв, раскинул в сторону руки.
Из чахлой груди его вырывалось тяжелое дыханье, на сияюще-лысой голове выступили крупные капли пота, глазные щупальца бессильно повисли.
– Отдохнем, – усаживаясь рядом, на кочку, покладисто кивнул Рат, глядя, как на востоке, за едва угадывающимися в зыбкой предутренней пелене башнями, алел край чистого, быстро очищавшегося от дождевых туч, неба.
Ясный прозрачный денек не слишком-то хорош для побега, видно далеко, да и у Сгона имелся бинокль. Хорошо б дождик, а еще лучше – густой и плотный туман. Ну да об этом нынче приходилось только мечтать – судя по стремительно светлевшим небесам.
Главное сейчас было – уйти, затеряться, обманув высланную погоню. В том, что она будет, Ратибор ни капельки не сомневался. А потому и не удивился, услыхав позади, за болотами, утробный звук рога.
Услышал рог и шам, встрепенулся, повернув к своему сотоварищу бледное, как сама смерть, лицо:
– Погоня?
– Погоня, – поднимаясь на ноги, кивнул Рат. – Нам надо идти, друг Наг, и чем скорее, тем лучше.
– Я… я не могу… я…
– Давай, давай, забирайся на закорки – весу в тебе, как в хорошей курице. Ну, вот, – подхватив шама, молодой человек хохотнул. – Посадил тебя себе на шею. Главное, чтоб не на свою голову!
Наг промолчал; он вообще мало говорил в последнее время и явно держался из последних сил. Кто-то бы на месте Ратибора давно бросил своего незадачливого спутника, оставил бы в трясине подыхать, на съедение болотным червям. Да, многие поступили бы так – потому что в случае погони с такой ношей не уйти, и лучше б избавиться от шама, бросить, но… Рат все же был не мастеровой, не торговец, а воин. А честь для воина значила многое, да почти все! Тем более, в сердце его еще гнездилась совесть… или – Бог, как называла это непонятное, во многом ненужное, а иногда даже и крайне вредное для всяких дел, чувство покойная матушка. Так и приговаривала: если есть в тебе совесть, есть Бог, значит, ты человек, нет – просто животное.
Хлюпала под ногами трясина, налетевший ветер срывал с чахлых кустиков последние листья, а за спиной вставало круглое желтое солнце.
– Я догадываюсь, о чем ты думаешь, – неожиданно произнес Наг. – Не знаю, хотя и должен был бы, а именно догадываюсь. И хочу уверить тебя, друг, – ты не зря посадил меня на свою шею. Поверь, я много чего могу, а многие мои умения ко мне еще возвратятся. Куда мы идем?
– Пока – подальше от нео.
Ратибор оглянулся и, щурясь от солнца, посмотрел вдаль. Пока все было спокойно, но обозленные дикари уже месили ногами старую гать, и вел их – Сгон, больше просто некому, больше никто не знал троп. Эх, отомстить бы этой гнусной мрази!
– Отомстишь, – хмыкнул за спиной шам. – Думаю, вскоре представится случай. Я чувствую погоню!
– Я тоже, – молодой человек сглотнул слюну и, сплюнув, спросил: – Ты читаешь мои мысли, Наг?
– Твои – нет, – честно признался одноглазый. – Хотя и должен бы… И дело тут не во мне, в тебе. Я просто…
– Ч-черт!!!
Увлекшийся разговором юноша споткнулся о какую-то корягу и, нелепо взмахнув руками, упал в грязь. Шам кувырком слетел с его шеи и шмякнулся в коричневую холодную лужу, подняв тучи брызг.
– Башку не свернул? – отплевываясь, осведомился парень и, глянув на своего спутника, громко расхохотался:
– Ну и рожа у тебя, дружище! Ха-ха! Нет, в самом деле, если б ты только видел себя со стороны – помер бы со смеху, зуб даю.
Выругавшись, Наг уселся на поваленный ветром ствол старой осины, попытался очистить от грязи куртку и штаны, да махнул рукой.
– Ничего! – успокоил Рат. – Чай, не на танцы к семеновским девкам собрались.
– Как много у нас шансов уйти? – разозлившийся шам был сейчас не особенно склонен к шуткам. – Долго еще будет тянуться эта трясина?
Ратибор задумчиво посмотрел в небо:
– К вечеру выйдем к острову Ржавой Баржи, там переночуем и отдохнем. И придумаем, как обмануть погоню.
– Так они что же – пойдут точно по нашим следам? – голос шама звучал глухо и как-то издевательски-изумленно, словно он разговаривал сейчас не с человеком, от которого нынче зависел полностью, а с малым ребенком. – Что, другого пути нет?
– В том-то и дело, что нет, дружище, – так же серьезно отозвался Ратибор. – Здесь одна тропа – эта. И Сгон ее знает… правда, куда хуже, чем я.
– Значит…
– Все правильно. Значит, мы должны встретить их на острове. И встретить, как следует! – юноша сжал кулаки. – Чтоб мало не показалось никому.
– Знаешь, – неожиданно усмехнулся Наг. – Мне иногда кажется, что это ты читаешь мои мысли. Что ж – в путь, друг мой, в путь!
По обеим сторонам узенькой, местами прогнившей, гати тянулась одинаковая темно-бурая жижа, иногда перемежаемая островками и зарослями камыша. Трясина тянулась почти до самого горизонта, до синевшего вдали леса, и не было ни малейшей возможности свернуть с тропы.
Вот под ногами булькнуло, закачалось и совсем рядом, шагах в трех слева, стремительно надулся большой, переливающийся всеми цветами радуги пузырь. С оглушительным треском лопнул, и из разверзшейся трясины вдруг взметнулось огромное, с многочисленными желтоватыми присосками, щупальце, хлестнувшее Ратибора по ногам. Парень не удержался на ногах, упал, а щупальце уже обвивало бедра, сдавило так, что едва не хрустнули кости.
– Ах ты ж, тварь!
Юноша изо всех сил ударил по щупальцу выломанной слегою, и тут же повторил удар. Бил, как по барабану. Скрывавшемуся в трясине болотному осьминогу это не шибко понравилось, на подмогу вылетело еще одно щупальце… и – еще…
Тварь потащила парня в трясину, откуда уже показался плотоядно раскрытый клюв в обрамлении множества немигающих, как у гадюки, глаз – желтых, с хищными вертикальными зрачками. Все произошло настолько быстро, в какие-то секунды, что, казалось, Ратибор просто не успел ничего сообразить, лишь конвульсивно дергался, как, наверное, любая, угодившая в подобный переплет, жертва. Так должно было быть, так всегда было! Осьминог, имелись у него мозги или нет, знал это прекрасно. Сначала добыча всегда трепыхается, потом резко обмякнет, и… Вот как сейчас.
Юноша и в самом деле обмяк, руки его безвольно повисли… Клюв и желтые, плотоядно щурящиеся, глаза твари оказались совсем рядом…
И тут Ратибор ожил! Резко, хлестко, уверенно ударил острым концом слеги в голову мерзкой болотной твари, огромной, словно жук-медведь.
Что-то пискнуло… заверещало… И в трясине словно извергся вулкан!
Взметнулись к самому небу щупальца, пояс желтых немигающих глаз сверкнул неистовой злобой… и вдруг подернулся пеленою. Нет, тварь не подохла, хоть и приложил ей парень изрядно, даже хватку щупалец не ослабила… а просто обиженно, совсем по-человечьи, вздохнув, аккуратно поставила юношу обратно на тропу, откуда и взяла.
Словно большие змеи, уползли в трясину щупальца, и над скрывшимся в болоте существом с хлюпаньем сомкнулась тина – нежно-зеленая, мирная, словно травка на заливном лугу.
– Спасибо, – переведя дух, Рат протянул руку шаму. – Я так понимаю – это ведь ты мне помог?
– Обычный ментальный удар, – загадочно пояснил одноглазый. – Я же сказал, что буду тебе полезен. Как и ты – мне.
– Симбиоз! – молодой человек усмехнулся и замолчал, вспомнив Великого Био… гнусного предателя Сгона… Ясну…
Глава 7
К острову Ржавой Баржи беглецы вышли задолго до заката, часа в четыре пополудни. Самое время было поесть, учитывая то, что последний раз оба принимали пищу еще вчерашним вечером… если мерзкое варево дикарей вообще можно было назвать пищей.
Покусывая губу, Рат смотрел на остатки прошлого бивуака: как недавно все это было! И все друзья еще были живы – ну, почти все – и он, проводник Ратибор, был уважаем всеми, и с легким сердцем вел караван домой, надеясь на скорую встречу с любимой… Увы, увидеться им так и не довелось. Да и доведется ли?
Доведется! Обязательно!!! И он, Рат, сделает для этого все. Уже делает.
– Что это за корабль? – немного отдохнув, шам показал пальцем на заросший ивами берег.
– Самоходная баржа, – пожал плечами молодой человек. – Что-то перевозила еще до Последней Войны. Мы там не останавливаемся – мало ли, кто там?
Наг сидел на бревне, устало вытянув ноги. Единственное око его уставилось на старый корабль, глазные щупальца беспокойно зашевелились:
– На барже лишь болотные крысы, – прикрыв глаз, прошептал шам. – Нас они боятся, и вряд ли нападут. Если мы сами не сунемся в их логово.
– Так мы и не сунемся, – отыскав в старом шалаше топор, Ратибор радостно улыбнулся, поглаживая длинное топорище. – Глянь-ка! У нас теперь есть оружие.
– Я чувствую что-то еще, – напряжение все еще не сходило с осунувшегося лица одноглазого. – И это не человек и не зверь. Нечто.
– Правильно ты чувствуешь, – юноша осторожно попробовал пальцем остроту топора. – Это – Хозяин острова. Борщевик – великий и ужасный!
– Борщевик? – неподдельно удивился Наг. – А кто это?
– Не кто, а что. Хищное растение, весьма-весьма хищное. Всегда, испокон веков таким было, – прислонив топорище к дереву, Рат покусал губу. – Кстати, мы ему должны принести жертву. Иначе не пропустит.
– Жертву?
– Здесь водятся дикие кролики и белки… Впрочем, белку – не советую.
На месте всегдашнего бивуака караванщиков, кроме топора, отыскался и котелок, и обломок ножа, и небольшой мешочек соли (богатство изрядное!). А еще – запас ячневой крупы, остатки хвороста и огниво. Ратибор быстро развел костер, не обращая внимания на предупреждение своего странного спутника. И правда, что тот знал о болотах, о тропе? В отличие от Рата, ничего. Вот пусть и не лезет с непрошеными советами. Тем более что костер молодой человек разложил не просто так, на старом кострище, а в специально выкопанной ямке, чтоб в наступивших сумерках не слишком-то было видно пламя. Вовсе не от погони прятал Ратибор костер, а так, по привычке, на всякий случай. Благодаря предателю Сгону, враги и так прекрасно знали, где сейчас беглецы, нечего было особенно-то скрываться.
– Нет, они не явятся ночью, – попробовав кипевшую в котелке кашу сделанной из березовой коры и ветки ложкой, молодой человек потянулся за солью. – Сгон не настолько хорошо знает тропу. Думаю, они заночуют на островке… А завтра спокойно догонят нас.
– Догонят? – дернулся шам.
– Догонят, – несмотря на свои слова, Ратибор был деловит и спокоен. – Там, дальше, начинаются сухие места, а нео – прекрасные ходоки. Быстрые, неутомимые, выносливые, одно словно – дикари. У нас с тобой против них шансов нет.
Наг коротко зыркнул:
– Значит?
– Значит, мы будем ждать их здесь, на острове, – улыбнулся Рат. – И уничтожим всех. Нет, я вовсе не кровожаден, но иного выхода у нас просто нету. Ладно, что зря болтать? Нужно подготовить нашим лесным друзьям достойную встречу. Видишь во-он те колья? Сейчас нам нужно будет их заточить и обжечь. Да, кстати! Тебе не будет жаль своей куртки? Мне понадобится всего несколько лоскутков. И твой пояс – его нужно будет распустить на веревочки. Мой – нельзя, он кожаный.
После всех хлопот, оба тотчас же уснули мертвым сном – сказывалась усталость и чувство относительной безопасности, все же хозяин острова отпугивал нежелательных гостей.
Как и ожидалось, ночь прошла спокойно, и восстановившие силы приятели были на ногах еще засветло. Предстояло еще много дел, которые нельзя было сделать в темноте.
– Ну, теперь пусть приходят, – устроив все, как хотел, Ратибор азартно потер руки.
С утра было холодно и над землей стелился рваный белесый туман, ближе к полудню, увы, быстро растаявший в лучах поднявшегося над болотами тускловато-желтого осеннего солнца.
Почесывая шею, спрятавшийся в камышах Рат до боли в глазах всматривался в зыбкую голубоватую даль, и все равно враги появились неожиданно. Возникли за чахлыми кустиками, словно бы вынырнули прямо из тины. Беглецы хоть и ждали погони, но все же не так быстро. Впрочем, это было уже неважно.
– Один, два… четыре… – помня про бинокль, молодой человек особенно не высовывался, шепотом считая появляющиеся за чахлыми кустиками фигуры.
– Десять!
Обычный «десяток», Ксарг вряд ли бы послал за доходягами-беглецами больше, вполне достаточно и этих. Десять отменных широкоплечих бойцов. И с ними – Сгон, ну, как же без него-то? Без него бы не прошли, сгинули б в трясине. Нет, Сгон – все же десятый – Рат пересчитал снова. Да, так и выходило – всего десять. То есть – девять плюс Сгон. Где еще один? Х-ха! Можно догадаться – наверняка, зазевавшимся нео с большим удовольствием позавтракал давешний осьминог.
Мстительно улыбаясь, юноша оглянулся на баржу… Уж пора бы приятелю шаму подсуетиться, ну точно – пора! Что ж он медлит-то, ну, что же? Ведь договорились вчера.
Или… просто иссякли силы… не полностью вернулись способности? Зачем тогда хвастал… Впрочем, что уж теперь!
Когда плечистая фигура осторожно идущего впереди дикарей Сгона приблизилась настолько, что стала заметна косая ухмылка на скуластом лице предателя, Рат привстал и коротко, от плеча, почти без замаха, метнул обломок ножа – как учил покойный воевода. Метнул, и, выскочив из камышей, со всех ног бросился к барже. Вдогонку ему тотчас же полетели стрелы, да Ратибор был не лыком шит, петляя на бегу, словно заяц. Влево… вправо… влево… А теперь спрятаться за дерево – оглянуться – как там вражины? Эх… жаль!
Брошенный юношей нож, увы, не достиг цели. Вернее, достиг, но не той. То ли этот гад Сгон пригнулся, что-то такое почувствовав, то ли просто споткнулся не вовремя – а только нож-то угодил не в него, в другого. В того, что месил болотную грязь сразу за предателем… Да и угодил ли? Раз, два… три… Девять! Есть! Минус один.
Между тем дикари во главе со знакомым десятником Свинопотамом и предателем Сгоном уже выбрались на твердую поверхность острова и, грамотно укрываясь за деревьями, охватывали Ратибора к клещи. Медленно так охватывали, никуда особо не торопясь, смакуя. Ну, так девять против двоих – это ж не погоня, а игра в прятки!
Солнце, правда… И оно все портит, значит, друг Наг почему-то… Что ж, рассуждать некогда – придется полагаться на себя.
Выскочив из-за дерева, молодой человек метнулся влево, к старому бивуаку, пропустив над головой тучу стрел, пригнулся, ныряя в заросли чертополоха и папоротников, за которыми, в ракитнике, находился овражек. Не очень глубокий, но вполне достаточный, чтобы незаметно проползти совершенно в противоположную сторону. Что Рат и проделал, как учили – умело и быстро. Отполз и, немного выждав, повернул обратно… но уже с другой стороны.
Не обнаружив беглеца, дикари озабоченно затоптались на месте. Ратибор с удовольствием наблюдал за ними из густых зарослей чернотала у самой кормы баржи. Ага! Вот кто-то из нео указал рукой на колючие кусты, где, заботливо развешенные еще с утра, висели лоскутки от куртки Нага. Купились, вражины! Осторожненько озираясь вокруг, дикари потащились к сходням.
Старый корабль, сильно накренившись ржавым корпусом, лежал на пологом берегу, словно выброшенное цунами исполинское чудище, огромное, угрожающе-непонятное, никому уже не нужное. Лесным дикарям судно, конечно же, внушало страх – нео шли медленно, ощетинившись короткими копьями, держа наготове дубины. Сгон тоже вытащил из ножен меч – Рат видел, как блеснул на солнце клинок.
Шаткие, спускавшиеся с борта сходни напоминали мостки через бурную горную речку, мостки ненадежные, старые. Под ними густо разросся папоротник, вполне обычный, вовсе не плотоядный, разве что густой и высокий. Подозрительно оглядевшись вокруг, свинорылый десятник раздул ноздри и, махнув дубиной, послал своих воинов на баржу. Кто-то из дикарей ступил на сходни первым… пошел, скорее, даже полез, хватаясь руками… И вполне благополучно поднялся на борт, встал, обернулся с довольной ухмылкой. Следом полез вожак…
И вот тут скрывающийся за кормой баржи Ратибор потянул за веревочку… Хилые сходни рухнули, рухнул и свинорылый, с воем напоровшись на вкопанные внизу заостренные колья.
Еще минус один – на это раз самый важный, десятник!
Лишившиеся своего командира дикари вряд ли станут повиноваться какому-то там хомо, даже и обласканному самым главным вождем. На то Рат и рассчитывал, и, как оказалось, не зря. Конечно же, куда лучше было б, если на барже оказалось трое или хотя бы двое… Но тогда пришлось бы пропустить на палубу десятника, а это было бы нежелательно – кто знает, как бы он там себя повел и что бы приказал.
Оказавшийся на барже воин недоуменно оскалился, осматривать старый корабль одному ему явно не улыбалось. Подойдя к борту, вояка собрался уже спрыгнуть, рискуя переломать ноги, присоединиться к остальным… Собрался. Но не успел!
Вдруг, откуда ни возьмись, на палубе появились крысы. Черные, размером с кошку, и в количестве… вполне достаточном для того, чтобы бесстрашно напасть на нео, прыгнуть, впиться зубами, поедая теплую, еще пока что живую плоть.
От первых двух крыс дикарь пренебрежительно отмахнулся, еще парочку особей пнул ногой, на остальных замахнулся дубиною… Но было уже поздно! Хищные черные бестии набросились на бедолагу со всех сторон, впиваясь, кусая, выгрызая из тела кровавые дымящиеся куски. Ему б, дураку, убраться поскорее с баржи, спрыгнуть, но он опоздал. Пока дикарь размахивал дубиной, крысы проворно перегрызли ему сухожилия. Нео упал, воя от нестерпимой боли. Алчно пища, черные твари тут же прогрызли несчастному живот, вытащили, потащили по палубе сизые скользкие кишки, кто-то с урчанием впился в селезенку, в печень, в половые органы…
Весь этот ужас творился прямо на глазах у столпившихся внизу соратников, творился недолго – всего-то пара минут, и бедолага захрипел перегрызенным горлом… Еще через пару минут полчища черных крыс алчно обгладывали скелет.
– А что мы могли сделать? – погрозив барже кулаком, угрюмо промолвил один из нео, повыше и посильнее других. – Кырг был наш десятник, он и должен был думать. Теперь Кырга нет.
– Тогда слушайтесь меня, – приосанившись, заявил Сгон. – Надо срочно обыскать эту чертову баржу.
– Он говорит – обыскать? – хмыкнул высокий. – Этот хомо дурак, и великий Ксарг зря ему верит. Что мы на этой барже найдем кроме крыс и обглоданных костей, а? Не-ет, нео не будут слушать хомо!
Слыша такие слова, прячущийся в кустах за кормою Рат едва не застонал от восторга. На это и был расчет! Лишить врагов командира, посеять смуту, хаос. Ну да, станут они подчиняться Сгону – держи карман шире! Они между собой-то вот-вот передерутся – легко и запросто.
К тому все и шло.
Пользуясь отсутствием явной опасности, нео, как обычно бывает, принялись делить власть. Высокий, звали его Рырг, без ложной скромности предложил в десятники себя, что сильно не понравилось почти половине его оппонентов. Кто-то на кого-то не так посмотрел. Кто-то кого-то пихнул. А кое-кто ухватил дубину.
– Именем великого Ксарга! – пытаясь предотвратить назревавшую свару, в отчаяньи заорал Сгон. – Если мы хотим выполнить задание, вернуться со славою и получить обещанную награду, то – что?
– То что? – нестройным хором поинтересовались нео.
– То командира надо выбрать по-честному, большинством голосов. А потом немедленно обыскать этот чертов остров и, если надо, продолжить погоню. Там, дальше уже не будет болот, мы догоним поганцев быстро!
– Хомо говорит верно, – одобрительно выкрикнул кто-то. – Великий Ксарг не одобрил бы нашей драки.
– Верно, да! – дылда Рырг переорал всех. – Так кто за то, чтобы Рырг стал десятником? Или, может быть, воины хотят выбрать своим командиром хомо?
– Кроме Рырга, здесь еще немало достойных…
– Кто сказал – немало? Кто?!
В этот момент на спорящих опустился туман. Густой и плотный, похожий на серовато-белый овсяный кисель, он взялся, казалось бы, ниоткуда, возникнув прямо из воздуха посреди ясного солнечного дня. Туман поглотил всех и всё, приглушил звуки – из пелены лишь глухо доносились отдельные выкрики. Кто-то из дикарей – совсем уж набитыми дурнями они все ж таки не были – предложил взяться за руки и держать оружие наготове.
– Да, возьмемся, други! И куда пойдем?
– Туда, где тумана нету!
– Так он везде.
– Не-е, не везде, братцы! Во-он там и солнышко.
Увы, поставленный шамом туман покрывал не очень-то большое пространство – даже не захватил всю баржу и овраг. Дикари быстро справились с паникой, выбрались из тумана к роще. И вот тут-то снова настала пора Ратибора!
Неожиданно выпрыгнув из зарослей, он, словно олень, пронесся перед опешившими от такой наглости нео и скрылся среди папоротников и круглых, с облетевшими листьями, ив. За ивами угадывалось что-то качающееся, с длинными серовато-зелеными стеблями толщиной с человеческую руку и высотой метров в пять, с белесыми зонтиками соцветий.
Что это такое – догадался один Сгон, но догадался поздно и предупредить своих не успел.
Лишь замедлил шаг да истошно закричал:
– Сто-ойте!
Да кто ж его слушал-то?
Увлеченные погоней дикари неслись за добычей, которая была сейчас так близко – вот-вот удастся схватить, ударить дубиной, поразить копьем! Или лучше взять живым?! Вот так вот, всей толпой, навалиться! Азарт погони быстро охватил нео, и совершенно напрасно голосил позади предатель.
Чувствуя, как враги буквально наступают ему на пятки, Ратибор несся вперед к зарослям борщевика, истинного Хозяина острова Ржавой Баржи.
– О, Великий! – на бегу шептал парень. – Ты знаешь меня, я знаю тебя. Я веду тебе жертвы. Много жертв перед долгой зимнею спячкой.
Что-то кольнуло виски. Качнулись, словно кивнули, зонтичные соцветия, поднялись листья, открывая узенькую, усеянную детскими черепами, тропу… куда, не сбавляя скорости, и нырнул Рат, а следом за ним – и тупые самонадеянные дикари.
Борщевик принял их в свои объятия без лишнего шума – просто чуть-чуть изогнулись высокие дудки-стволы, захватили, оплели одного, другого, быстро выделяя кислоту, достаточную для мгновенной смерти. Впрочем, кто-то умер не сразу, кто-то еще помучился…
– Тут что-то не так, братцы! – почуяв опасность, первым заорал Рарг. – Эти заросли, они…
Он схватил ствол борщевика могучей своей дланью… и тут же прожег ее до кости, и кислотные побеги вонзились в спину и шею, растворяя внутренности, сжигая мозг…
Недолго кричали дикари. Все кончилось быстро. Когда Ратибор, пользуясь благосклонностью своего великого покровителя, возвращался по тропинке назад, он уже не видел кровавых кусков тел – от дикарей остались одни лишь дымящиеся кости.
Не теряя времени даром, молодой человек вернулся обратно к барже – надо было помочь Нагу выбраться. Подойдя ближе, Рат, как и договаривались, свистнул, и через пару минут над фальшбортом показалось бледное лицо шама, потерявшего нынче немало сил: черные крысы и туман – это было дело его рук, вернее, скрывавшегося под лысым черепом нечеловеческого мозга.
Сняв пояс, Ратибор бросил его приятелю и махнул рукой:
– Спускайся!
– Ты хочешь, чтоб я свалился в воду? – глянув вниз, усмехнулся Наг. – Или напоролся на колья? Боюсь, хвататься руками за веревку у меня не хватит сил.
– А тебе и не нужны силы, друг. Я тебя подхвачу, так что не медли, слезай.
С вымученной улыбкой и гримасой тупой покорности злодейке судьбе, одноглазый привязал конец пояса к лееру, и, совсем по-деревенски поплевав на руки, перевалился через фальшборт. Шам переживал не зря – не подхвати его Ратибор, точно бы грохнулся.
– Ну, вот, – поставив своего спутника на ноги, словно младшего братишку, довольно кивнул Рат. – Теперь отдохнем немного – и в путь, не опасаясь никакой погони.
Наг ничего не ответил, лишь опустил веко, словно внимательно к чему-то прислушивался, глазные щупальца его шевелились, как беспокойный паук, вдруг почуявший жертву… либо – опасность.
– Что с нео? – негромко спросил шам.
Ратибор улыбнулся:
– Великий борщевик принял их всех. Не сомневайся, растворил почти без остатка, до самых косточек.
Словно наяву, увидев дымящиеся от кислоты кости незадачливых дикарей, юноша вдруг ощутил нечто вроде жалости. Что-то ненадолго кольнуло… и сразу ушло, едва только Рат вспомнил жарящегося на вертеле еще живого ребенка.
– Они погибли не все, – вдруг заявил шам. – Кто-то наблюдает за нами, я чувствую… но не могу достать – далеко. И не могу понять, как он может на таком расстоянии видеть?
– Бинокль! – Ратибор закусил губу. – Предатель Сгон жив! Тем хуже для него. Так где он скрывается?
– Где-то там, – одноглазый отрывисто кивнул на маячившую метрах в трехстах рощицу. – Точнее сказать не могу, надо подойти ближе.
– Нет, – резко возразил юноша. – Сколько возможно, мы будем делать вид, что его не замечаем, будто бы думаем, что погиб. Пусть пока он так считает. Да! У предателя может быть древнее оружие – пистолет с коротким стволом и патронами.
– «ПМ»? «ТТ»? «Стечкин»? – деловито осведомился Наг.
Рат удивленно моргнул:
– Ничего себе! А много чего знают в вашей деревне.
– Это еще как поглядеть, кто из нас деревенщина! – обиделся шам. – А пистолет у него и вправду есть, я это чувствую. У нас же с тобой – одни заточенные палки.
– Палки? – молодой человек встрепенулся. – А ну-ка, погодь.
Оглядевшись по сторонам, он проворно нырнул в разросшиеся у ржавого борта баржи кусты, колючие и густые. Труп свинорылого десятника все еще висел там, пронзенный воткнутыми в землю кольями. Вкруг кровавых ран алчно жужжали мясистые переливчато-зеленые мухи.
Меч! Ратибору нужен был меч. Увы, вместо изящного, выкованного кузнецами Пятницкой башни, клинка, на боку дикаря висел обычный тесак в потертых кожаных ножнах. Широкий, не очень длинный, с однолезвийной заточкой и почти что без гарды, он, скорее, напоминал обычной нож-переросток, каким, по сути, и был. В невообразимо древние времена, когда генералиссимус Карл Великий сражался с германским канцлером Фридрихом Барбароссой за власть в Римской империи, подобное оружие называлось красиво – скрамасакс. Правда, часто ломалось, но этот, дикарский, с виду казался вполне надежным, крепким. Правда, что он против «ПМа»? Пулю клинком не отобьешь. Ну, хоть что-то, все не с голыми руками ходить. Кроме тесака, Рат без всякой брезгливости снял с широких плечищ убитого небольшой мешок, в котором обнаружилась копченая человеческая рука, наполовину обгрызенная, и плетеная баклажка. Руку юноша выбросил, баклажку откупорил, принюхался… и блаженно прикрыл глаза. Брага!
– Вот! – выбравшись, Рат похвастался находками и тут же согнал с лица улыбку. – Боюсь, нам не загнать Сгона в борщевик – этот парень здесь все знает. Будем ловить на живца. Ты, Наг – живец, а я – рыбак или охотник.
Одноглазый поиграл желваками и прищурился:
– А давай наоборот – ты живец, а я – охотник.
– Ты ж слабосильный! – задумчиво поглядывая на рощицу, засмеялся воин. – Вон, как тростник, на ветру шатаешься.
– Мне б только подобраться поближе!
– Ага, ага – подберись. Ладно, – шмыгнув носом, Ратибор погладил ножны. – Есть одна задумка. Короче, слушай сюда, глазастый…
Усадив Нага себе на шею, юноша зашагал к бивуаку, к старым шалашам и кострищам. Шел нарочито медленно, чтоб прячущийся в рощице Сгон мог хорошенько все разглядеть. Уж, конечно, предатель никуда не денется, пойдет сзади, будет следить, чтобы подкрасться ближе и нанести удар при первом же удобном случае. Так этот случай нужно ему создать, и как можно быстрее, беглецам вовсе не улыбалось терпеть за спиной опасность.
Шам, конечно, ослабел донельзя, и от бражки отказался, на что Ратибор лишь пожал плечами: не хочешь – не пей, но вид – делай! Да так, чтоб в голове у предателя и капли сомнения не закралось. Чтоб он видел – победители расслабились и празднуют победу! Зная неравнодушие Рата к доброй ягодной бражке, Сгон, несомненно, так и подумал бы. Даже нет – именно что «подумает», без всяких «бы»! Вот и вели себя беглецы соответствующе: уселись на видном месте, передавали друг другу баклажку, прихлебывали, орали, а потом ненадолго затянули старинную песню про Щорса, знаменитого рыцаря при дворе древнего графа Роланда. Затянули, да на первом же куплете и утомились, допели:
– Шел под красным знамнем командир полка…
…да повалились на лапник, раскинув в стороны руки. А чего б после боя да бражки и не отдохнуть-то? Враги перебиты, напасть некому.
– Ты ему мозги-то затуманил? – приоткрыв левый глаз, тихо спросил Ратибор.
– Затуманиваю, – Наг спокойно кивнул и облизал губы… точнее – края безгубого рта. – Уж, как могу, извини.
Впрочем, Рат сейчас надеялся не только на своего одноглазого спутника-колдуна. Сгон ведь не только самолюбив, но и самоуверен. Другой бы, может, и пристрелил бы спящих шагов с двадцати, но только не этот! Он ведь и попавшего в плен Рата не убил тотчас же, оставил, чтоб упиваться своей властью, чтобы поиздеваться, чтоб заставить завидовать, бояться, дрожать! Вот и сейчас… Ну, неужели, предатель упустит случай поиздеваться над беспомощными беглецами? Да ни в жисть! Что ему толку просто убить валяющихся в пьяном беспамятстве врагов – словно выстрелить в бревна. Не-ет, обязательно надо взглянуть беглецам в глаза, насладиться мелькнувшим в них страхом, ожиданием смерти! Хотя… шама, конечно, Сгон может пристрелить и сразу, а вот Ратибора – нет. Что ж, риск есть… остается только молиться за одноглазого друга.
Есть!!! Предатель подкрался бесшумно, но сквозь неплотно прикрытые веки молодой человек увидел закрывшую солнце тень… Кто-то пнул Рата носком сапога, и парень не стал больше притворяться. И так лежал, как натянутая тетива… а теперь…
Резко выпрямился!
Выбросил вперед и вверх правую ногу, ударив склонившемуся над ним Сгону по руке с зажатым в ней пистолетом.
Предатель дернулся было, да поздно. Вылетев из рук, «ПМ» шмякнулся о старый пень да там где-то и затерялся, а вот поднять оружие Ратибор уже не дал – вскочил на ноги, выхватив из ножен тесак, ударил…
Надо отдать должное, враг пришел в себя тут же, все ж таки он был воин, а не мастеровой и не пахарь. И воин – не из последних.
Тяжелое железо тесака-скрамасакса наткнулось на звенящую сталь. Хорошо, что не хрустнуло – толщина клинка оказалась изрядной. Правда, и махать такой штуковиной было не очень сподручно, но тут уж ничего не попишешь, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Стиснув зубы, Сгон ринулся в контратаку, скуластое лицо его пылало ненавистью и злобой, а изящный пятницкий клинок порхал в руке быстрокрылой птицей.
Удар! Удар! Удар! – они сыпались градом. Рат едва успевал отбивать, выбирая момент для новой атаки. Предатель делал сейчас то же самое – водя острым жалом меча, кружил, словно коршун… Вот недобро прищурился… Выпад!
Ратибор отскочил влево, присев, пропустил вражеский клинок и нанес удар с разворота, целя предателю в колено – ибо грудь и бедра его прикрывала легкая походная кольчуга, которую вряд ли пробил бы плохо заточенный дикарский тесак. Вряд ли… но…
А попробовать! Удар!!! Нет, увы… Так только клинок затупишь.
Только что пропустивший удар в грудь, Сгон пошатнулся, но, упрямо склонив голову, снова атаковал, зацепив концом клинка правую руку соперника. Хорошо, Рат вовремя отдернул тесак, иначе б остался без пальцев.
Читать бесплатно другие книги:
