Амулет снежного человека Александрова Наталья

С этими словами он подошел к машине, что-то достал из бардачка и снова повернулся к Валентине.

– Ты не хотела жить со мной – познакомься с Федором!

Валентина с удивлением увидела, как он надел на лицо обезьянью маску. Ту самую маску, которую она нашла в тайнике под ванной. Неузнаваемо изменилось не только лицо Виктора – сам он словно переродился, словно превратился в огромную обезьяну. Он ссутулился, руки вытянулись чуть не до земли, движения стали по-звериному гибкими и пластичными.

Теперь он не шел, а передвигался неровными прыжками, слегка опираясь на землю костяшками пальцев. В два прыжка он приблизился к Валентине, распрямился и протянул руки к ее горлу.

– Ты сошел с ума! – прохрипела она. – Ты совсем обезумел!

В ответ ей из-под маски донеслось звериное рычание.

Сильные руки сомкнулись на ее горле и начали сжиматься. Из-под маски на нее пристально смотрели глаза, и Валентине показалось, что это не человеческие глаза, а маленькие, тускло горящие глаза огромной обезьяны…

Валентина пыталась крикнуть, позвать на помощь, но железные пальцы сдавили горло, и вместо крика раздался только едва слышный хрип. Да и кто услышал бы ее здесь, в безлюдной деревне, окруженной бескрайними осенними полями? Кто нашел бы ее в этой безысходной ночи? Кто пришел бы ей на помощь?

Пальцы безумца все сильнее сжимались на ее горле, глаза сквозь прорези маски следили за ней, словно впитывали ее предсмертные муки, ее отчаяние.

Валентина почувствовала, как жизнь постепенно уходит из нее. Она судорожно забила руками и случайно задела что-то твердое, лежавшее в кармане куртки. Машинально она сжала этот предмет. Краем угасающего сознания она поняла, что это такое – та странная семиконечная звезда, которую она нашла здесь же, в этой деревне…

Здесь начались ее опасные приключения – и здесь же они закончатся, закончатся совсем скоро…

Валентина судорожно вцепилась в металлическую звезду, как цепляется утопающий за любую щепку, за любую соломинку, за любую самую призрачную надежду.

И – показалось ей или нет – семиконечная звезда перелила в нее какую-то таинственную силу, ускользающая жизнь на мгновение задержалась в ней. В тот же миг Валентина услышала странный звук, словно рядом с ней зазвенел серебряный колокол.

Этот звук был удивительным, ни на что не похожим. Он казался одновременно громким, заполняющим собой всю безлюдную, безрадостную равнину, всю осеннюю ночь – и в то же время таким тихим, что его не могло услышать ни одно ухо. Ни одно человеческое ухо – кроме нее, Валентины. Хотя… Кажется, маньяк в обезьяньей маске что-то услышал, он забеспокоился, хватка его на мгновение ослабела.

Но это продолжалось недолго, руки безумца снова сжали горло Валентины, сжали еще сильнее.

В глазах у нее начало темнеть, она почувствовала странное безразличие. Ничто уже не волновало ее, она готова была принять собственную смерть…

И вдруг что-то изменилось.

Совсем рядом, за спиной маньяка, послышался треск сломавшейся ветки, чьи-то тяжелые шаги, шумное дыхание, а затем – низкое, угрожающее рычание…

Руки маньяка разжались, он отпустил Валентину и повернулся.

Валентина, потеряв опору, упала на землю и оттуда, с земли, увидела странную, чудовищную сцену.

Напротив маньяка стояло косматое существо из ее снов, получеловек, полуобезьяна, огромное создание с мощными покатыми плечами, с длинными, опускающимися до земли руками, с большой головой, покоящейся на короткой шее.

Рядом с этим могучим существом маньяк в обезьяньей маске казался жалкой пародией, хлипким созданием с тонкими руками и ногами. Он в ужасе пятился, не сводя глаз со зверочеловека, и тоненько, жалобно скулил, как будто действительно утратил дар речи.

Косматое существо низко опустило голову, не сводя с маньяка пристальный взгляд горящих глаз, выбросило вперед огромную руку… Оно не коснулось человека, но тот покачнулся и упал. Упал в ту яму, которую выкопал для Валентины.

А зверочеловек повернулся к Валентине, посмотрел на нее странным, печальным взглядом – и опять, как во сне, она услышала его голос – беззвучный, словно перетекающий из души в душу:

– Я скучал… Я так одинок в этом меняющемся, неузнаваемом мире… Я помог тебе, но дольше я не могу здесь оставаться, скоро здесь будут другие люди…

Валентина попыталась встать – но ноги ее не держали.

Зверочеловек развернулся, шагнул в темноту и исчез.

И в то же время вдалеке, за краем деревни послышался приближающийся звук полицейской сирены.

Валентина собрала силы и поднялась.

Она огляделась по сторонам.

Виктор лежал в яме, не подавая признаков жизни. Обезьянья маска свалилась и лежала рядом с ним.

От того места, где только что стоял зверочеловек, на подтаявшем снегу тянулось несколько уходящих в темноту следов.

Следы были похожи на человеческие, но в то же время заметно отличались от них. В первую очередь они были гораздо больше любого человеческого следа.

«Значит, мне это не померещилось, – подумала Валентина, – я не сошла с ума… Он настоящий и живой, он существует…»

Из темноты вырвался свет фар, и на поляну выехала полицейская машина. Из нее выбежал тот самый смешной капитан, который задавал ей странные вопросы, кажется, Лебедкин, за ним поспешала толстая Дуся.

– Вы живы! – воскликнул Лебедкин с облегчением. – А где он?

Валентина молча показала на яму.

Капитан спрыгнул в нее, какое-то время оттуда доносилось его пыхтение, потом он вылез, удивленный.

– Он умер!

– В самом деле? – Валентина не почувствовала ни сострадания, ни удивления.

– Что здесь произошло?

– Он привез меня сюда… Выкопал эту яму… Рассказал, что здесь же он уже закопал одну убитую женщину… Начал меня душить…

– А потом? – нетерпеливо выкрикнул капитан.

Валентина представила, что расскажет ему о зверочеловеке, о косматом создании из ее сна… Он точно примет ее за сумасшедшую!

– Сюда пришел…

Она искоса взглянула на оставленные тем существом следы…

Но снег уже растаял на теплой земле, и от следов ничего не осталось. Хотя вон там, дальше, шла цепочка следов, уходящая в поле, и прерывалась, как будто тот, кто шел по полю, внезапно исчез или взлетел в воздух. Вот подъехала еще одна полицейская машина, уже бежали оттуда люди и тащили какое-то оборудование, и затопали, как стадо слонов, после чего не осталось на земле ни одного следа удивительного существа.

– Потом с ним что-то случилось, – Валя глубоко вздохнула, – может быть, сердце не выдержало, он отпустил меня, покачнулся и упал в эту яму… А тут и вы приехали…

– Сердце? – с легким сомнением в голосе переспросил капитан.

– Петя, ну ты вообще в своем уме? – перебила его Дуся. – Женщина только что пережила такое… Такое… Она едва осталась жива, а ты ее сразу допрашивать принялся!

Она подошла к Вале, завернула ее в предусмотрительно захваченный плед, налила кофе из термоса.

Валя, обжигаясь, выпила чашку кофе – и ей действительно стало легче, что-то в ее душе разжалось, и она заплакала.

– Поплачь, поплачь! – приговаривала Дуся, поглаживая ее по спине. – Поплачь, тебе станет легче!

Тут подъехал «Мерседес» начальства. Прокурорские, а с ними – подполковник Медведкин.

– Ну Лебедкин, – разливался он соловьем, – ну герой! Ну взял все-таки маньяка этого! Неужели пять убийств за ним числится?

– Больше, – нехотя проговорил капитан Лебедкин.

– Ну, разберемся, выясним, – рокотал подполковник, – вот, гражданочку допросим. Вот сейчас в больницу ее отвезем…

– Не надо в больницу! – встрепенулась Тина. – Мне бы домой…

– Я отвезу! – сказала Дуся. – А ты, Лебедкин, оставайся, почести принимай…

– Да какие там почести, – уныло вздохнул капитан.

Ему не хотелось ни отчитываться перед начальством, ни разбираться с убийствами маньяка, ему хотелось спать.

Тина думала, что не заснет до утра, до того страшно было находиться в квартире, казалось, что из-за угла сейчас выскочит Виктор в жуткой обезьяньей маске. Она зажгла все светильники и так спала при полном свете.

И снова ей снился сон. В этом сне она шла по деревенской улице, точнее – улочке, вдоль которой криво лепились невзрачные избы с опустевшими осенними палисадниками. Возле калиток стояли люди – тетки в заскорузлых ватниках и темных платках, старики в надвинутых на глаза кепках. Они провожали Тину мрачными подозрительными взглядами. Тина знала, что за ее спиной они переглядываются, а может быть, и переговариваются между собой. Она чувствовала спиной неприязненные взгляды деревенских жителей.

Как бывает только во сне, Тина точно знала, что ей обязательно нужно прийти в какое-то место, с кем-то встретиться, кого-то увидеть, это было очень важно для нее, от этого зависела ее судьба, а может, и сама жизнь, но вот куда прийти и с кем встретиться – она не помнила. На этом месте в ее памяти был темный провал.

Она подошла к одной из деревенских теток.

Та стояла возле своей калитки. Губы ее были неприязненно поджаты, глаза смотрели недобро и недоверчиво.

– Куда мне нужно идти? – спросила Тина непослушными губами. – Скажите, вы должны это знать!

Тетка сморгнула, попятилась. Ей явно не хотелось отвечать, не хотелось помогать Тине, но какая-то высшая сила заставила ее сделать это против собственной воли. Женщина молча подняла руку и показала в дальний конец деревни, туда, где виднелась купа облетевших деревьев, сгрудившихся, словно заговорщики, которые что-то скрывают от непосвященных.

– Спасибо! – проговорила Тина и пошла дальше, чувствуя спиной тяжелый взгляд.

Она миновала еще несколько одинаковых пустых палисадников, несколько мрачных недоверчивых взглядов, которые липли к ней, как осенние мухи. Деревья приближались, и теперь Тина увидела, что они скрывают.

Там, за этими деревьями, виднелись полуобвалившиеся каменные стены разрушенной церкви. От церковного купола ничего не осталось, но фундамент уцелел, и среди пожухлой травы виднелись три полустертые каменные ступеньки, ведущие к церковному входу. Хотя церковь была почти разрушена, в самих руинах чувствовалась былая красота и гармония.

И в это время из-за полуразрушенных стен до нее донесся полный муки и одиночества стон.

Тина застыла на месте как громом пораженная.

Этот стон… Она когда-то уже слышала его. То ли наяву, то ли в таком же сне…

Ей было страшно… Но, как это бывает только во сне, она знала, что должна идти дальше, должна увидеть того, кто прячется в этой церкви, иначе случится что-то непоправимое.

Тина прошла последние шаги, отделявшие ее от ступеней, поднялась по ним и вошла в церковь.

Точнее, в то, что от нее осталось.

Под ногами у нее были растрескавшиеся каменные плиты, через которые пробивалась вездесущая пожухлая трава, густой бурьян и даже тоненькие деревца. Крыши не было и в помине, над головой Тины нависало низкое осеннее небо, по которому тяжело ползли тучи из сырой и серой ваты.

Стены церкви уцелели, и кое-где на них даже сохранилась роспись – тут и там из ржавых потеков выглядывал голубой пронзительный глаз, или впалая щека, или длинная струящаяся борода неведомого святого.

Тина медленно шла вперед, туда, где темнела пещера апсиды с чудом сохранившимся перекрытием. Отчего-то она знала – как это бывает только во сне, – что именно там ее кто-то ждет. И именно оттуда донесся тот стон, который так ее напугал…

Когда ей оставалось пройти совсем немного, возле входа в апсиду вдруг возникла сутулая, косматая фигура.

Это был получеловек, полузверь. Существо с длинными волосатыми руками, с мощными плечами и низким покатым лбом, под которым прятались маленькие красные глаза. Вся его фигура, весь его облик дышали огромной силой, а еще – глубокой, неизмеримой древностью, темной бездной времени. Казалось, это создание пришло из тех далеких времен, когда сама земля была еще молодой.

Древнее существо пристально и внимательно смотрело на Тину, словно чего-то ждало от нее.

Потом оно заговорило – не открывая рта, его голос зазвучал прямо в голове у Тины, как будто она услышала его мысли.

Точнее, не мысли, а чувства, переполняющие эту древнюю душу.

– Я скучал… Ты так давно не приходила…

Тина сделала еще один шаг вперед – и тут существо подняло правую руку. В этой руке у него была книга.

Казалось, огромные, грубые руки древнего создания не предназначены для книг, самое большее – они могут сжимать камень или палку. Тем не менее существо раскрыло книгу, повернув ее к Тине. Страницы зашелестели и развернулись, как распустившийся цветок. А косматое создание прикоснулось к внутренней стороне переплета темным заскорузлым пальцем – и от переплета отделился лист, из-под которого выпала какая-то яркая картинка. Как детский бумажный самолетик, она медленно спланировала и опустилась на выщербленные плиты пола.

Тина потянулась вперед, чтобы подобрать эту картинку – и проснулась.

Было позднее утро. В квартире царила тишина. Тина вскочила, нашарила ногами тапочки и бросилась в прихожую.

Там, в ее сумке, лежала злополучная книга, которую она получила по почте, книга, которую носила в библиотеку, собираясь там оставить, – но принесла обратно.

Тина сама не знала, почему она так спешит, так волнуется.

Ну да, это все сон.

Теперь она поняла, что древнее существо в ее сне держало в руках эту самую книгу…

Тина вытащила книгу из сумки, раскрыла ее, уставилась на внутреннюю сторону переплета.

Как это всегда бывает, внутри переплета был двойной белый лист бумаги. Откуда-то всплыло название этого листа – форзац.

Именно этот лист в ее сне отклеился, под ним обнаружилась картинка…

И тут Тина заметила, что нижний уголок форзаца слегка отклеился, словно приглашая ее заглянуть под него.

Тина потянула за уголок. Она тянула осторожно, с опаской, боясь, что он оторвется, но лист оказался податливым, он медленно отклеивался от внутренней стороны переплета…

Еще одно небольшое усилие – и форзац окончательно отделился от переплета…

Как и во сне, под ним оказался маленький яркий листок.

Это была рекламная листовка.

На листовке были изображения каких-то неизвестных Валентине зверей, среди которых она увидела и то косматое существо, которое спасло ее от Виктора.

Ниже крупными буквами было напечатано:

«Общество по изучению редких и вымирающих животных».

Еще ниже был адрес: Александровский парк, дом 4.

Этот адрес был Валентине знаком с детства: там располагается городской планетарий.

И тут какая-то сила стала буквально выталкивать ее из дома. Она поняла, что не случайно увидела такой яркий и отчетливый сон, не случайно нашла этот листок с адресом. Во всей этой истории было еще много непонятного, и если есть шанс в ней разобраться – нельзя его упустить.

Выходя из дома, она не раздумывая сунула в сумку семиконечную звезду. С ней она чувствовала себя в большей безопасности.

Возле входа в планетарий стоял большой макет динозавра, около него толпились родители с маленькими детьми. Дети пытались вскарабкаться на динозавра или хотя бы сфотографироваться рядом с ним. Яркая афиша сообщала, что в помещении планетария открыта выставка движущихся макетов доисторических животных.

Валентина подошла к женщине на контроле и спросила, где находится общество по изучению редких животных. Та на мгновение замялась, пристально разглядывая Валентину, словно пытаясь понять, можно ли ей доверять. Тогда Тина показала ей листовку. Женщина кивнула и проговорила вполголоса:

– Поднимитесь на второй этаж, слева будет зеленая дверь.

«Что опять за тайны мадридского двора…» – подумала Тина, но ничего не сказала, послушно направилась, куда ей велели.

На втором этаже действительно оказалась неприметная зеленая дверь. Тина толкнула ее и вошла в полутемную захламленную комнату, чем-то напоминающую школьный кабинет биологии.

Вдоль стен стояли шкафы с какими-то колбами и банками, на открытых полках виднелись скелеты небольших животных, в одной банке Тина увидела заспиртованную змею.

В дальнем углу комнаты за заваленным бумагами столом сидела пожилая женщина, в которой Тина узнала Александру Ильиничну из библиотеки.

– Так это вы! – проговорила Тина удивленно. – Теперь вы здесь работаете?

– А я тут все время работала, по совместительству, – отозвалась Александра Ильинична, откладывая какие-то бумаги, – ну, здравствуй, рада тебя видеть. Насколько я знаю, у тебя теперь все в порядке?

– Более-менее, – ответила Тина, не собираясь вдаваться в детали, – но я многого не понимаю в этой истории и пришла сюда в надежде, что вы мне все объясните…

– Ну, все – не все, но кое-что постараюсь объяснить… присаживайся, разговор у нас будет долгий.

– Это было давно… – взгляд Александры Ильиничны затуманился, как будто она пристально вглядывалась в свое прошлое, – это было вскоре после войны, когда я была еще совсем маленькой. Отец мой погиб на войне, мама осталась одна, со мной на руках. В городе было голодно, и она отправила меня на лето к родителям мужа, к моим дедушке и бабушке. Они жили в глухой деревне неподалеку от Вологды.

Время было такое, сама понимаешь – многие деревни обезлюдели, в лесах расплодилось зверье, особенно волки, иногда они заходили и в деревни. Но в деревне было не так голодно, все же свой огород, корова, куры…

Кроме того, дед мой держал пасеку – в стороне от деревни, на лесной поляне. На пасеке-то и случилось то, что перевернуло всю мою жизнь…

Женщина замолчала, будто не решаясь продолжать.

– Как-то раз, – снова заговорила она, – дед с вечера ушел на пасеку и утром не вернулся. К вечеру его все еще не было, и бабушка заволновалась – не случилось ли с ним чего. Ну и решила пойти туда, проведать мужа. Меня тоже с собой взяла – не оставлять же ребенка на ночь одного. И собачка наша с нами побежала, Жучка.

К счастью, дошли на пасеку еще до темноты.

Дед был жив-здоров, только очень чем-то взволнован и напуган. Бабушка приступила к нему с расспросами, он ей что-то ответил, вполголоса – видно, чтобы меня не напугать. А я тогда глупая была, ничего не боялась, только любопытство меня разобрало.

Дед испек в костре картошки, мы поужинали и ушли в избушку. Отчего-то немного картошки дед оставил в золе.

Ну, тут стемнело, только дед с бабушкой спать не ложатся, словно чего-то ждут. Я тоже не ложусь – играю на полу с Жучкой.

Вдруг Жучка перестала играть, насторожилась, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Дед тоже насторожился, подошел к окошку. Посмотрел, в лице переменился и зовет бабушку:

– Иди скорее! Смотри – Хозяин пришел!

Бабушка к нему подошла, смотрит в окошко. Мне тоже любопытно стало, я встала на цыпочки и выглянула.

В то время уже взошла луна, и на дворе было светло как днем. И вот – никогда этого не забуду – вижу я в этом лунном свете, как идет кто-то от леса. Идет как человек, на двух ногах… Я спрашиваю: деда, это кто – медведь?

– Нет, говорит, Санюра, это не медведь, это Сам… Хозяин лесной…

Ну, мне-то невдомек, мне что медведь, что Хозяин – не все ли равно? Мне просто любопытно.

А он вышел на середину поляны, и стало его хорошо видно. Вижу я, что он вроде человек, только очень большой и весь покрыт волосами. И руки длинные, чуть ли не до земли.

Подошел он к нашему костру, разбросал золу, нашел картошку, которую дед оставил, сгреб в охапку, к животу прижал, совсем как человек, и пошел снова к лесу.

Смотрю – дед прямо оттаял.

– Раз, – говорит, – Хозяин взял картошку, значит у нас с ним, как говорится, мирный договор. Значит, никто из леса нас не обидит, никто нам ничего худого не сделает!

Что было дальше той ночью – не помню, и больше сама я Хозяина не видела, а только еще раз про него слышала, и снова от деда.

У него лошадь была, вернее, конь, звали Каштаном. Красивый такой коняга, я его очень любила. Все время просила дедушку: деда, позволь покормить Каштанчика. Он мне давал морковку или яблоко, я протягивала коню, он из моих рук брал угощение мягкими губами и хрумкал…

Ну, я отвлеклась. Короче, как-то Каштан отвязался и сбежал в лес, видно, чего-то испугался. Чего-то или кого-то. Дед, понятное дело, расстроился, отправился его искать, пока коня медведь не задрал или волки не съели. Целый день искал и к ночи не вернулся. Бабушка меня уложила спать, а сама не ложилась, ждала его.

Я сперва заснула, а потом, посреди ночи, проснулась от какого-то шума.

На столе горела свечка, за столом сидели дед с бабкой, и дед что-то рассказывал. Я прислушалась.

– Иду я мимо Седьмого поля, знаешь, где Чертов камень. А дальше там овраг – ну, тот, в который Сенька Жук по пьяному делу на лошади свалился. Слышу, из оврага вроде как стон доносится. Я было подумал, что наш Каштан туда упал, и полез посмотреть. Спустился вниз, а там…

Дед на мгновение замолк от волнения, потом продолжил, понизив голос:

– Там, между корней дерева, вроде как логово устроено из веток и сухих листьев, и в этом логове Хозяйка лежит. Живот у нее огромный, и стонет она, как от сильной боли. В общем, натурально как баба, когда рожает. А рядом с ней и Сам, Хозяин. Сидит на корточках, раскачивается и тоже подвывает – переживает за нее. В общем, все у них, как у людей – и переживают, и даже рожают в муках…

– Как же он тебя-то не заметил? – недоверчиво спросила бабушка. – Ты же говорил, он чуткий такой, каждый шорох в лесу слышит, оттого его никто и не видел?

– Да, видать, потому и не заметил, что очень за Хозяйку свою переживал! А я, как увидел это диво, тихонько из оврага выбрался, да и пошел дальше. А там уже, за Чертовым камнем, и нашел нашего Каштанчика…

Тут, видно, дед заметил, что я не сплю, подошел, одеяло поправил и говорит:

– Спи, спи, Санюра! Ничего не бойся! И знаешь, что – никому не рассказывай, что слышала. И что видела тогда на пасеке – тоже не рассказывай. Люди все равно не поверят, а Хозяин, он не любит, когда про него разговаривают…

– С тех пор, – продолжила Александра Ильинична, – у меня и появился интерес к этому удивительному существу. Помню, в школе, на уроке биологии, когда проходили мы происхождение человека, учитель показал нам изображение неандертальца по реконструкции академика Герасимова. Я, как увидела это изображение – прямо остолбенела: ведь это он, тот самый Хозяин, которого я видела той ночью при свете луны на дедушкиной пасеке! Точно такая форма головы, и мощные надбровные дуги, и челюсти… Я очень ясно вспомнила ту ночь, вспомнила это косматое существо возле костра и не удержалась, забыла, что мне дедушка говорил, и сказала на весь класс, что видела своими глазами этого самого неандертальца.

Учитель рассердился, сказал, что не нужно выдумывать глупости, что неандертальцы вымерли много тысяч лет назад. А я еще стала настаивать, спорить – мол, видела, своими глазами видела, вот как вас сейчас…

В общем, меня в классе с тех пор дразнили Сашкой-троглодиткой.

После окончания школы я хотела уехать в Москву, учиться на антрополога, чтобы изучать предков человека. Но время было трудное, мама болела, и я не могла ее надолго оставить. У нас в городе был только библиотечный техникум, так что я пошла учиться на библиотекаря. Но потом познакомилась с энтузиастами, которые собирали все сведения о реликтовом гоминиде – «снежном человеке», как у нас его называли. Эти энтузиасты использовали каждый отпуск, каждые каникулы, ездили по местам, где чаще всего видели снежного человека – на Кавказ, в Сибирь, на европейский Север. Кстати, и в те места, где я жила у дедушки.

Летом собирали материалы, записывали показания свидетелей, зимой проводили семинары, где докладывали результаты, сравнивали, пытались научно обосновать.

Самой авторитетной специалисткой в этой области была Жанна Кофман. Она старалась выделить из всех свидетельских показаний самые достоверные, отбрасывала те, что точно люди спьяну выдумали или чтобы внимание к себе привлечь, сравнивала разные данные, обобщала. В этом деле самое сложное, самое непонятное – это то, что есть много свидетелей, но нет никаких материальных доказательств существования реликтового гоминида, нет ни одного трупа или хотя бы скелета, не говоря уж о живом экземпляре.

Поэтому так называемые серьезные ученые и слышать о нем не хотят. Мы к ним много раз приходили, рассказывали о своих наблюдениях, но они только поднимали нас на смех. Приносите, говорили, хоть какое-то вещественное доказательство существования реликтового гоминида, тогда и поговорим. Почему у вас нет никаких доказательств? И действительно – почему?

И вот тут-то я и вспомнила слова своего деда о том, что Хозяин очень не любит быть на виду, избегает встреч с людьми, не любит, даже когда о нем разговаривают. И потому не оставляет почти никаких следов.

Кроме того, все свидетели сходятся на том, что он умеет неожиданно появляться и так же неожиданно исчезать. Многие исследователи говорят о том, что он, по всей видимости, обладает способностью к внушению, наподобие гипноза – своеобразным животным магнетизмом, как это называли в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Некоторые люди тоже сохранили или приобрели эту способность, но у реликтового гоминида она имеется от природы и чрезвычайно сильно развита…

Тина вспомнила гипнотический поединок в библиотеке и спросила:

– Вы ведь тоже обладаете таким свойством?

– Да, обладаю, – ответила Александра Ильинична, пристально взглянув на девушку. – Должно быть, та детская встреча с Хозяином каким-то образом разбудила во мне эту скрытую способность, а потом я пообщалась со специалистами и развила ее. Но у реликтовых гоминидов она развита гораздо сильнее.

Много лет я посещала семинар по реликтовому гоминиду. Кстати, силами этого семинара мы подготовили ту книгу… Ну, ту самую, которую ты принесла в библиотеку.

Надо сказать, что со временем интерес к снежному человеку начал убывать, да и сам гоминид стал встречаться все реже – наверное, их просто очень мало осталось, или активная деятельность человека заставила их уйти дальше, в еще более труднодоступные районы.

А потом… Потом мне помогла моя основная специальность.

– Библиотекаря? – удивленно переспросила Валентина.

– Ну да, библиотекаря… Разбирая фонды одной небольшой библиотеки, я нашла уникальное издание начала девятнадцатого века. Честно говоря, я не знала, что в те времена кто-то искал или изучал нашего гоминида. А тут нашла подробное описание того, как в те далекие времена в Абхазии охотники выследили и поймали живого снежного человека, алмасты, как его называют на Кавказе. Это была молодая самка, и она долго жила в имении абхазского князя. Племянник этого князя был студент, учился в Петербургском университете, он много времени посвятил изучению этого существа, и в результате написал книгу.

Он оставил подробное описание алмасты, но самое главное – сумел каким-то образом наладить с ней контакт. Гоминид не умеет говорить, но он может вступать с человеком в прямой мысленный контакт.

– Это правда… – едва слышно проговорила Валентина.

Александра Ильинична быстро взглянула на нее, но ничего не сказала, видимо, решила, что Валентина сама расскажет, если захочет. Она продолжила свой рассказ.

– Так вот, если верить автору книги, алмасты поведала ему, что их род очень древний, гораздо древнее нашего, человеческого. И вот, когда-то очень давно, многие тысячи лет назад, когда гоминиды и люди обитали рядом, на земле появились какие-то необыкновенные существа. Алмасты называла их богами и говорила, что они спустились с неба.

– Инопланетяне, что ли? – недоверчиво проговорила Валентина.

– Возможно, – кивнула Александра Ильинична, – но я буду называть их так, как называла алмасты – богами. Эти боги познакомились и с людьми, и с гоминидами, и гоминиды показались богам лучше, они были не так агрессивны, не воевали друг с другом.

Люди же были жестоки и агрессивны, их племена непрерывно сражались между собой, и часто победители пожирали побежденных. Боги – как называла их алмасты – решили, что такие кровожадные существа не выживут, уничтожат друг друга, и будущее на планете – за мирными гоминидами. Эти не то что врагов поедать, а даже мяса не ели. Поэтому именно им боги передали несколько своих тайн, в частности – развили их способность разговаривать мысленно и внушать свои мысли другим. Гоминиды могут внушать людям, что те их не видят, то есть фактически могут становиться невидимками. Потому-то люди так редко видели реликтовых гоминидов – его можно увидеть, только если он сам этого захочет.

Кроме сокровенных знаний, боги передали гоминидам важный артефакт. Этот артефакт похож на семиконечную металлическую звезду, в действительности же он – что-то вроде сигнального рожка, издающего неслышный обычным ухом звук, который, однако, на очень большом расстоянии слышат гоминиды и спешат на помощь обладателю заветного рожка.

– Вот как… – протянула Валентина, невольно прижав к себе сумку, где лежала семиконечная звезда.

– В этой книге, – продолжила Александра Ильинична, казалось, не заметив этого жеста, – ее автор привел несколько несложных приемов, усиливающих животный магнетизм, от природы имеющийся у людей и гоминидов. Я использовала эти приемы – и действительно приобрела гипнотическую силу. Впрочем, ты видела это в библиотеке…

Александра Ильинична замолчала, лицо ее помрачнело.

– Что же было дальше?

– А дальше… Дальше я совершила большую ошибку. Я рассказала о своей находке на семинаре и показала своим коллегам книгу. Я считала, что все участники семинара – бескорыстные, честные и порядочные люди, искренне преданные поискам гоминида, нашего дальнего родственника. Но это оказалось не так. Среди нас нашелся человек, который решил использовать мою находку, чтобы приобрести большую власть. Власть и деньги – их ведь трудно разделить.

– Антон Антонович? – догадалась Тина. – Заведующий библиотекой имени Гутенберга?

– Да, – кивнула Александра Ильинична, – он решил, что найденная мной книга открывает перед ним большие возможности. Сама книга позволяет развить гипнотические способности, а если найти тот артефакт, о котором в ней говорится, то можно воспользоваться им, чтобы выйти на контакт с гоминидом и заставить его раскрыть доверенные ему тайны. И у него нашлось много единомышленников. Много беспринципных людей, готовых пожертвовать гоминидом, чтобы прославиться и завладеть его тайнами.

– Но не вы!

– Нет, не я. Для меня важно, чтобы гоминиды остались живы. Мне кажется, что в последнее время их вообще стало гораздо меньше – ведь люди проникают все дальше и дальше, остается совсем мало недоступных мест, где они могут безопасно существовать. И было бы преступлением отнять у них эту возможность.

Александра Ильинична тяжело вздохнула.

– Я представляю, как печальна сейчас их участь. Последние представители древнего мира, последние, кто помнит юность нашей планеты, последние, кто помнит живых богов. Они видят, как сжимается их мир, как исчезают последние безлюдные островки. Было бы жестоко и несправедливо разрушить их и без того угасающий мир…

Но Антон Антонович думал иначе. Он обманом завладел той книгой и привлек на свою сторону сильного гипнотизера…

– Рудольфа Ивановича!

– Да, именно его. Он пообещал ему эту книгу, гипнотизер очень хотел завладеть ею, чтобы усилить свои способности. Кроме гипнотических способностей, он обладает удивительной чувствительностью, и не так давно почувствовал, что тот древний артефакт, который оставили боги гоминидам, попал в наш мир, попал в руки человека. И я тоже это почувствовала… – Александра Ильинична выразительно взглянула на Тину.

Тина промолчала.

– Я не только почувствовала присутствие артефакта в нашем мире, но поняла, у кого он находится, и послала тебе книгу о гоминидах со скрытым в ней указанием на место встречи. Я надеялась, что ты поймешь мою подсказку и придешь ко мне. Так и вышло…

– Так и вышло, – повторила за ней Тина и открыла сумку, – вот, возьмите, вы лучше меня знаете, что с этим нужно делать…

– Ты хочешь отдать это мне? – Александра Ильинична протянула руку к семиконечной звезде. – Но ведь Хозяин дал это тебе, он тебя выбрал…

– Да, он выбрал меня. Я видела его, говорила с ним, – ответила Тина, – он спас мне жизнь. Но он ушел. Ушел, потому что туда, в те дикие места попали люди. Возможно, он предчувствовал, что мне понадобится его помощь, потому и сказал мне, где отыскать талисман. Но я точно знаю, что больше его не увижу, одного раза вполне хватит. Так что возьмите эту звезду. С ее помощью можно увидеть Его.

– Но не мне, – Александра Ильинична грустно показала на свои ноги.

– Тогда передайте ее тому, кто будет этого достоин!

– Ну вот. – Тина повертела пустую чашку, где осталась на дне кофейная гуща.

– Хочешь, погадаю? – оживилась Дуся.

– Да нет… – Тина улыбнулась, – думаю, что все плохое со мной уже случилось, а хорошее пускай будет приятным сюрпризом.