Амулет снежного человека Александрова Наталья

В этом пространстве сохранили голые кирпичные стены, настелили хорошие полы и вставили в окна стеклопакеты. Еще повесили несколько старинных люстр, и в итоге получилась одна из самых стильных художественных галерей города.

Галерея «Пространство» специализировалась на современном искусстве – концептуальном, постмодернистском и нефигуративном, что бы это ни значило.

Вале нравилось работать в этой галерее. Когда вышла замуж, муж предложил ей вообще бросить работу – денег, мол, хватает, так чего она будет горбатиться? Он в состоянии содержать жену и ни в чем ей не отказывать. В разумных пределах, конечно, Валя тогда подумала и решила: работа не пыльная, от звонка до звонка сидеть не нужно, режим свободный, а что денег мало платят, так это в ее ситуации не важно.

Работа куратора заключалась в том, чтобы объяснить журналистам и посетителям, что хотел сказать художник своим произведением, и убедить их, что они имеют дело с настоящим гением.

За время работы Валя подготовила несколько десятков выставок, среди которых была нашумевшая выставка Терентия Маклакова «Дыхание», представлявшая собой полторы тысячи голубых воздушных шариков, надутых самим художником. По мысли автора, которую Валя старательно и доходчиво донесла до общественности, в этих шариках заключался творческий дух автора.

Еще одной несомненной удачей была выставка Никодима Промышляева, на которой художник представил сто сорок семь страниц, вырванных из различных библиотечных книг и старательно изжеванных автором. Он вместе с куратором разъяснил художественным критикам и журналистам, что таким образом он творчески усвоил культуру прошлого и превратил ее в искусство нового, неизмеримо более высокого уровня.

Выставка имела большой успех, особенно после того, как сотрудники библиотеки выступили с коллективным протестом против порчи библиотечного имущества.

Часто вспоминали в городе еще одну выставку.

Ее автор, Борис Загребельный, помимо занятий искусством имел собственный бизнес – несколько магазинов санитарно-технического оборудования. Торговля в этих магазинах шла не слишком успешно, и тогда у Загребельного возникла идея совместить художественный проект с продвижением собственного бизнеса.

Он выставил в галерее сто одинаковых унитазов из своих магазинов и заявил, что вдохновился творческой идеей Марселя Дюшана, который почти сто лет назад представил на художественной выставке обыкновенный писсуар.

«Произведение Дюшана признано художественными критиками наиболее выдающимся художественным явлением своей эпохи, – написал художник в своей статье. – Я же пошел дальше. Выставив сто унитазов, я создал концепцию искусства нового времени, времени больших чисел, времени, когда все решает масса».

Кроме художественного успеха, эта выставка имела и неплохой финансовый результат: по ее завершении любители искусства раскупили все унитазы.

Были у Вали и другие несомненные удачи, в результате которых она приобрела определенный авторитет в художественном мире нашего города.

И сейчас ей предстояло подготовить новую выставку.

На этот раз выставка была коллективная, в ней участвовало несколько современных художников, связанных в основном дружескими узами, и сейчас Вале предстояло придумать общую идею этой выставки, или, выражаясь наукообразным языком – концепцию.

Приехав на свое рабочее место, Валя стала просматривать присланные на выставку материалы.

Один из художников собирался выставить в галерее сто одинаковых фотографий своей собственной неубранной кровати. «Это то место, – писал автор в пояснении к своей работе, – где я только что был, но теперь отсутствую. Это то место, где я задумал все свои гениальные творения».

Другой пошел еще дальше. Он ничего не привез на выставку и заявил, что выставит собственные мысли об искусстве. Причем будет непосредственно телепатически передавать эти мысли всем посетителям выставки.

«Мое искусство доступно только для высокоодаренных, художественных натур, – прочла Валя в пояснительной записке, – если же человек не поймет и не прочувствует мои мысли, значит, он еще не готов к восприятию современного искусства или заражен неизлечимой болезнью – привычкой к традиционным ценностям».

Следующий художник был не так радикален. Он все же представил на выставку несколько десятков пейзажей – какие-то кусты, горные склоны и скалы. Под каждой картиной стояла подпись:

«Место, где только что был снежный человек», «Место, где мог бы появиться снежный человек», «Место, где нет снежного человека» – и так далее, в таком же роде.

Ознакомившись с работами остальных художников, Валя на какое-то время задумалась.

Что же объединяет все эти работы?

Она снова вернулась к пейзажам. Они странно притягивали ее внимание. «Место, где нет снежного человека…» – перечитала она задумчиво.

Ну да – вот же она, общая идея, объединяющая все эти работы – отсутствие!

Валя написала на чистом листе бумаги:

«Отсутствие снежного человека».

Отличное название для выставки!

Оно звучит интригующе. Ни один журналист, ни один художественный критик не сможет равнодушно пройти мимо такого названия! Кроме того, в нем есть какая-то недосказанность – а именно недосказанность считается признаком подлинного современного искусства.

Дуся влетела в кабинет, как ракета «земля – воздух», только что не взорвалась.

– Слыхал? На нашего-то проверяющие какие-то понаехали! Пока он с ними в своем кабинете закрылся. Верка бегает с утра, как угорелая, то кофе им туда носит, то бумаги какие-то, говорит, что по отделам скоро пойдут.

– А? Что? – Капитан Лебедкин оторвал взгляд от своих записей и диаграмм.

– Петька, очнись, в себя приди! – заорала Дуся. – Говорят тебе, комиссия с минуты на минуту нагрянуть может! И ежели, не дай бог, увидит начальство, что ты своим маньяком занимаешься, мало не покажется, вместе с тобой в Салехард загремим!

Страшное слово возымело действие, капитан Лебедкин вскочил и заметался по кабинету, распихивая дела по шкафам. Папки падали на пол, как осенние листья, непрошитые листы рассыпались, они с Дусей столкнулись головами, отчего капитан пришел в себя и стал действовать более осмысленно.

Через десять минут в кабинете был относительный порядок, на столе лежали только три папки с текущими делами.

Комиссия все не шла, тогда капитан спросил, что удалось Дусе выяснить по поводу ограбления почтальонши Дудкиной.

Выяснилось многое. Во-первых, три бабки оказались вполне сообразительными, одна недавно вообще помогла задержать квартирного вора, за что получила письменную благодарность от полиции. Эти три пенсионерки клятвенно заверили Дусю, что они понимают всю серьезность ситуации и о том, что им принесут пенсию, никому заранее не говорят – ученые уже.

Во-вторых, четвертая бабушка оказалась в частичном маразме и проживала вместе с незамужней дочерью. Та держала мать в ежовых рукавицах и к телефону не подпускала вообще, поскольку у бабушки с определением времени было плоховато, она могла позвонить знакомым в пять утра и поздравить их к примеру с Новым годом, когда на дворе июль.

Пятая же старушка жила одна, но имела родственников, которые навещали ее редко.

Но вот в последнее время зачастил к ней внучок Вовочка. Хороший мальчик, говорила бабушка, вежливый, воспитанный. Всегда про здоровье спросит, чаю с ней выпьет. Компьютерами увлекается, играми разными, правда, все дорогое очень, так она с пенсии ему всегда сколько-то денег на игры эти самые дает. Все-таки внук родной, не посторонний человек, а ей ведь самой много-то не надо, пенсии за глаза хватит.

Только в этот раз остался Вовочка без игры, потому что почтальона ограбили, и когда теперь пенсию принесут, никто не знает. Так Вовочка ее утешал еще: «Не горюй, – говорит, – ба, обойдусь». Вот какой душевный ребенок.

Выпив с бабушкой чаю, Дуся на дворе столкнулась с той самой троицей сообразительных старушек и получила исчерпывающую информацию о внуке.

Вовочка вымахал орясиной под два метра и являлся совершеннейшим балбесом. То есть с грехом пополам окончив школу, он нигде не работал, и учиться не хотел. Грядущей службы в армии он не боялся, так как имел какую-то хроническую кожную болезнь. Так что родители по этому поводу не волновались, кормить и одевать сыночка не отказывались, но денег ни на что больше не давали. Говорили, что может сам заработать. Оттого и зачастил внук в последнее время к бабке. Жил он с родителями в двух кварталах от бабушки, так что Дуся связалась с местным участковым и выяснила, что с того самого дня, как ограбили Дудкину, Вовочка с друзьями беспрерывно гуляет, купил себе новый компьютер и фирменную куртку.

– Ясно, он это. Надо брать, пока все деньги не потратил, – сказал Лебедкин.

В коридоре послышался шум, затем дверь открылась, и начальник всунулся наполовину.

– А вот тут у нас располагаются… Дульцинея Михайловна, представьтесь, пожалуйста!

Дусю можно было вывести из себя только одним способом – назвать полным именем. Имя свое она ненавидела, говорила, что на родителей, вероятно, нашло при ее рождении умственное затмение, раз решили назвать девочку Дульцинеей. Услышав ненавистное имя, Дуся впадала в ярость и за себя не ручалась. И подполковник Медведкин, конечно, про это знал, но забыл, совершенно одурев от присутствия комиссии.

Дуся встала с места так резко, что Лебедкин едва успел подхватить падавший стул. В комнате сразу же стало тесно, а тут еще Дуся выпрямилась во весь свой замечательный рост. Глаза ее вытаращились сами собой и напоминали два камчатских гейзера с кипящей водой. Капитан Лебедкин с трудом подавил желание броситься под стол и скорчиться там, прикрывая голову руками. Начальник, обозрев Дусю в таком виде, мысленно хлопнул себя по лбу – забыл, что нельзя ее полным именем называть. Но что теперь делать?

Он медлил в растерянности на пороге кабинета. Члены комиссии топтались в коридоре в ожидании. Лебедкин подобрался к Дусе и дернул ее за руку. Это действие не возымело эффекта, Дуся по-прежнему находилась в крайней степени ярости. Грудь ее вздымалась, рот уже раскрылся, чтобы излить на начальство все, что она о нем думает. Причем в таких выражениях, которые не к лицу сотруднику правоохранительных органов.

Тут Лебедкин со всего размаха ударил Дусю под коленки. Падая на пол, она схватилась за шкаф, с которого посыпались папки, конторские книги и еще какие-то бумаги. Начальник одарил обитателей кабинета злобным взглядом и захлопнул дверь.

– Ну ты даешь! – проговорил Лебедкин, тяжело дыша и обмахиваясь папкой с делом об ограблении почтальонши Дудкиной. – Не могла сдержаться?

– А чего он, – обидчиво засопела Дуся, – знает же, как я свое полное имя не люблю…

– Ну, теперь нам точно кердык, – вздохнул Лебедкин, – если до вечера два дела не раскроем, отправит он нас в тундру оленей караулить. Так что давай уж работать. Ты в книжном магазине, кстати, была?

– Была, – Дуся со вздохом поднялась с пола и потирала теперь ушибленное место, – там все в порядке, завтра хозяин придет заявление забирать.

– Умница! – расцвел капитан Лебедкин. – Тогда, значит, я сейчас наряд возьму и поеду бабкиного внука брать, а ты уж, будь другом, сходи вот в магазинчик один. «Золотой век» называется. – Капитан показал Дусе копию чека, что прислали ему из Воздвиженска.

– Это то, о чем я думаю? – осведомилась Дуся, внимательно изучив бумажку.

– Угу. Теперь-то ты веришь, что все эти убийства связаны, что совершает их один и тот же человек? Я вот еще, будет время, проверю насчет картофелин…

– Ох, Петька, – начала Дуся.

– Что – Петька? – рявкнул Лебедкин. – Иди, не маячь тут. Если ты думаешь, что я это дело брошу, когда наконец-то конкретный след появился, то ошибаешься.

– А как же Салехард? – Дуся осторожно высунула голову в коридор, он был пуст.

– Плевать!

– И то верно! – весело ответила Дуся и, крадучись, пошла по коридору к лестнице.

Дуся толкнула стеклянную дверь и вошла в часовой магазин «Золотой век».

Нет, она не вошла в магазин – она оказалась в другом мире, можно даже сказать, на другой планете.

За дверью была промозглая, поздняя питерская осень, то самое время года, о котором Пушкин написал «Над омраченным Петроградом дышал ноябрь осенним хладом». За дверью озабоченные горожане спешили куда-то по своим насущным делам, надвинув поглубже капюшоны курток и раскрыв зонтики, обходя лужи и уворачиваясь от разбрызгивающих воду машин. За дверью Дуся в своей недорогой куртке и заляпанных грязью сапогах была вполне уместна, была такой же, как все, одной из многих. Здесь же, внутри магазина, было маленькое царство богатства и роскоши. В сверкающих витринах красовались часы, цена которых была куда больше Дусиной годовой зарплаты, по стенам висели рекламные постеры, на которых солидные ухоженные мужчины и их ослепительные спутницы загорали на палубе белоснежных яхт или мчались по шоссе вдоль морского берега в «Роллс-Ройсах» и «Бентли». Тут и там стояли дизайнерские банкетки и кресла, обитые тисненой испанской кожей, чтобы посетители магазина могли отдохнуть с комфортом, пока продавцы подбирают для них роскошные и престижные хронометры.

В этом магазине Дуся в своей курточке и сапогах была совершенно неуместна, она оказалась здесь инородным телом. Любая другая женщина на ее месте начала бы комплексовать, почувствовала бы себя жалкой и ничтожной – любая другая, но не Дуся.

Дуся сама себя называла «сто килограммов женской красоты». Она была преисполнена чувством собственного достоинства, и никакие постеры, никакие дизайнерские кресла, никакие предметы роскоши не могли это чувство поколебать.

Войдя в магазин, Дуся испытала не шок, как многие другие на ее месте, не чувство собственной неполноценности перед этим островком роскоши и богатства, а самое обыкновенное любопытство.

Прежде чем приступить к работе, она с интересом осмотрела обстановку магазина и выставленные в витринах часы. В первый момент ей показалось, что на ценниках неправильно пропечатаны цифры или цены указаны в какой-то неизвестной валюте – такие астрономические суммы там были обозначены. Убедившись, что цены здесь и впрямь запредельные, Дуся засомневалась – отсюда ли тот чек, с которым она пришла. Ведь на нем была напечатана не такая уж чудовищная сумма.

В магазине было не слишком людно. Собственно, помимо Дуси здесь был только один потенциальный покупатель – мужчина лет пятидесяти в дорогом темно-сером плаще и с обширной лысиной, в которой отражались хрустальные светильники.

За сверкающим прилавком скучала продавщица, вся энергия которой была направлена на то, чтобы стать хоть немного похожей на ослепительных красоток с рекламных постеров. Ей безумно хотелось попасть в этот мир дорогих машин, роскошных яхт, настоящих бриллиантов и прочих восхитительных вещей. Она и в этот магазин устроилась работать в основном для того, чтобы стать хоть немного ближе к этому миру, а если повезет – встретить обеспеченного мужчину и резко изменить свою судьбу. Сейчас она со сдержанным интересом посматривала на лысого посетителя. Конечно, он был не слишком похож на загорелых спортивных красавцев с рекламных постеров, но все же выглядел довольно обеспеченным и крутил на пальце ключи от «Лексуса». «Лексус» – не «Роллс-ройс», но все же приличная машина…

Увидев Дусю, продавщица перекосилась, как будто случайно надкусила лимон.

Дуся явно не принадлежала к числу гордых обладателей белоснежных яхт и роскошных автомобилей, она не была обитательницей той благословенной планеты, маленьким форпостом которой был этот магазин. Проще говоря, она не была покупателем.

Наверняка она зашла сюда совершенно случайно, как оса залетает на дачную веранду, точнее, как муха попадает в чашку с компотом. Зашла, чтобы погреться и поглазеть на недоступную ей роскошь.

Продавщица не могла просто выгнать нахалку, этого не допускали правила профессии, и потому постаралась облить ее презрением. Посмотреть на Дусю свысока она не могла, поскольку та была на целую голову выше, но все же постаралась вложить в свой взгляд и голос все, что думала о таких, как Дуся, жалких и ничтожных личностях, когда произнесла традиционную фразу:

– Я могу вам чем-то помочь?

Несмотря на внешне вежливое содержание, эта фраза прозвучала как «Выметайся отсюда срочно». Но Дуся сделала вид, что не заметила оскорбительного подтекста, и ответила вполне миролюбиво:

– Вообще-то можете. Вот этот чек – он из вашего магазина?

С этими словами она протянула продавщице ксерокопию чека, присланного из Воздвиженска сообразительным капитаном Боровковым.

– Что-о? – переспросила продавщица, с трудом скрывая раздражение. – Какой еще чек?

На этот раз подтекст был такой: откуда у тебя, замарашка, может быть чек из нашего священного магазина? И зачем ты меня отвлекаешь какой-то ерундой?

– Этот чек, – терпеливо повторила Дуся, – судя по номеру кассового аппарата…

В это время лысый владелец «Лексуса» окликнул продавщицу:

– Девушка, вот эта модель… какой у нее механизм?

– Одну минутку! – продавщица бросила на Дусю полный презрения взгляд и переместилась к клиенту. – Механизм? Разумеется, швейцарский, ручной сборки… Гарантия пожизненная…

– Так что насчет чека? – напомнила о себе Дуся.

– Какой еще чек? Вы что, не видите, что я занята? Я, между прочим, на работе!

– Я тоже на работе! – процедила Дуся. – Я из полиции! – И она достала свое служебное удостоверение.

При упоминании полиции владелец «Лексуса» резко поскучнел и незаметно исчез из магазина. От этого настроение продавщицы еще больше испортилось, а неприязнь к Дусе просто зашкалила. Полиции она не слишком боялась – отчасти потому, что не имела с ней дел, отчасти же потому, что знала – у хозяев магазина есть влиятельные покровители, которые в случае чего сделают нужный звонок и помогут справиться с любыми неприятностями.

– Что вам нужно? – осведомилась продавщица с неприязнью.

– Я же вам сказала, – в голосе Дуси, напротив, сквозило бесконечное терпение, – мне нужно, чтобы вы посмотрели на этот чек…

Продавщица взяла у нее из рук листок с таким выражением лица, будто это была дохлая мышь. Она взглянула на цифры с омерзением и тут же вернула листок Дусе:

– Нет, это не наше. Вы же видите, какая тут напечатана цена! У нас нет таких дешевых товаров! Вам, наверное, нужен тот магазин, который напротив! Тот, где торгуют китайским ширпотребом!

Дуся снова взглянула на чек, на этот раз на указанную в нем цену. На ее взгляд, цена была вовсе не такая уж маленькая. Сама Дуся покупала часы за меньшие деньги. Хотя, конечно, в этом крутом магазине цены действительно сумасшедшие…

– А вы все же проверьте еще раз! – не сдавалась Дуся. – Судя по базе данных, этот чек из вашего магазина!

– Мне некогда в этом разбираться! – фыркнула продавщица. – Я очень занята!

– Правда? – Дуся взглянула на нее с самым невинным видом. – И чем же таким вы заняты?

– Инвентаризацией!

– Да что вы говорите? – теперь в Дусином голосе прозвучала насмешка. – Тогда, если вы так заняты, может быть, позовете своего начальника? Возможно, он не так занят, как вы, и у него найдется минутка для того, чтобы поговорить со мной?

– Вот еще! – фыркнула продавщица. – Будет он с вами разбираться! Он человек занятой…

– А я думаю, что будет! – проворковала Дуся и вдруг, перегнувшись через прилавок, рявкнула: – А ну, позови начальника!

– Семен Борисович! – испуганно вскрикнула девица, – Семен Борисович, выйдите в зал!

Буквально в ту же секунду приоткрылась дверь за прилавком, и оттуда вышел сутулый дядечка с буйно вьющимися седыми волосами, в круглых очках и сером итальянском костюме, довольно удачно скрывающем круглый животик.

– В чем дело, Диана? – осведомился он, быстрым взглядом окинув помещение и убедившись, что магазин, по крайней мере, не грабят. – Что ты шумишь?

– Да вот… Она… Пришла со своим чеком…

И тут Семен Борисович увидел Дусю.

Точнее даже – не столько увидел, сколько почувствовал исходящее от нее неотразимое женское обаяние. Его бросило в жар, сердце застучало, как отбойный молоток, во рту пересохло, перед глазами заплясали разноцветные пятна, как в детском калейдоскопе. Семен Борисович попытался взять себя в руки, он мелкими шагами обошел прилавок и устремился к прекрасной незнакомке.

Конечно, он видел, что она не принадлежит к избранным, к обладателям астрономического банковского счета, короче – к покупателям и клиентам его магазина, но этот рост, эта стать, эти пышные волосы, а самое главное – излучаемая Дусей фантастическая энергетика с успехом заменяли все остальное. Семен Борисович ни разу в жизни не встречал такой потрясающей женщины. И сейчас он внезапно и окончательно понял, что прожил жизнь зря.

– Чем я могу вам помочь? – промурлыкал он, жадно схватив Дусю за руку.

Продавщица Диана с изумлением уставилась на своего шефа. Она никогда прежде не видела его таким и откровенно не понимала, что с ним происходит.

Дуся, напротив, отлично это понимала.

Ей часто приходилось видеть, как действует на мужчин ее обаяние, и она к этому уже привыкла.

Осторожно отобрав руку у Семена Борисовича, она снисходительно проговорила:

– Ну-ну, успокойтесь. Я вообще-то из полиции.

– Из полиции? – переспросил тот, не вполне отчетливо понимая смысл Дусиных слов и только слушая музыку ее речи. – Это ничего, что из полиции… Это не имеет роли… То есть не играет значения…

– Играет! Еще как играет! И роль, и значение, все играет! – строго произнесла Дуся, и сунула под нос часовщику свое удостоверение в раскрытом виде.

На этот раз, кажется, до Семена Борисовича дошло, что Дуся сотрудник правоохранительных органов и находится в его магазине не просто так, а при исполнении. Он с трудом отогнал оторопь, взял себя в руки и проговорил:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Можете, можете, очень даже можете. Вот кассовый чек, точнее, его копия. Он ведь из вашего магазина? Ваша… девушка отрицала этот факт, но вы-то, надеюсь…

Перед Семеном Борисовичем возникла непростая дилемма.

С одной стороны, в их магазине существовало неписаное правило никогда ни при каких обстоятельствах не разглашать личные данные своих клиентов. Клиенты – это святое.

С другой же стороны, немыслимое Дусино обаяние так сильно на него подействовало, что опытный и тертый Семен Борисович готов был забыть все правила и законы, лишь бы дождаться от неотразимой посетительницы благодарной улыбки.

Ну, хотя бы тени улыбки…

Кстати, именно так – «Тень твоей улыбки» – назывался медленный фокстрот, который зазвучал в душе Семена Борисовича в исполнении Энди Уильямса.

В общем, это была классическая дилемма – что победит: разум или чувство. И как всегда, победило чувство.

– Девушка у нас недавно работает, – проговорил Семен Борисович вполне вменяемым голосом, и взял у Дуси чек, – да, да, конечно, номер кассового аппарата наш, и остальные реквизиты совпадают… Так что это определенно наш чек!

– А ваша девушка сказала, что сумма слишком маленькая, что у вас нет таких дешевых товаров, – мстительно проговорила Дуся.

– Я же говорю – девушка у нас недавно работает… И вряд ли надолго задержится. У нас ведь продаются не только часы, но еще и всевозможные аксессуары к ним. Вот в этом чеке как раз, судя по цене, пробит ремешок к часам «Филипп Патек»…

– Вот оно что, ремешок! – удовлетворенно кивнула Дуся. – А что еще можно определить по чеку? Мне… нам бы очень хотелось узнать, кто сделал эту покупку, но это, очевидно, невозможно?

Хотя Дуся и сказала «невозможно», в ее голосе прозвучала надежда. По своему опыту Дуся знала, что мужчины, подпавшие под ее обаяние, сделают все, что возможно, стоит их об этом попросить. И Семен Борисович не обманул ее ожидания.

Он приосанился, поправил волосы и гордо заявил:

– Ну почему же невозможно? Для меня нет ничего невозможного… по крайней мере в этом магазине.

Тут же он спохватился, что немного переборщил, и добавил более скромным тоном:

– На самом деле это совсем не сложно. Видите, здесь такая пометка, которая ставится, если клиент расплатился банковской карточкой. К такому чеку всегда прикладывается распечатка, в которой указаны реквизиты карточки, в том числе и имя владельца. Здесь, правда, этой распечатки нет, наверное, она оторвалась и потерялась…

– Значит, ничего не выйдет? – расстроилась Дуся.

– Ну отчего же не выйдет? Это копия чека, который отдали клиенту, но есть ведь и вторая копия, которая осталась в магазине, и при ней непременно должна быть такая же распечатка, в которой тоже указаны все реквизиты…

Семен Борисович зашел за прилавок, выдвинул ящик и принялся перекладывать какие-то бумажки.

– Так, это прошлый месяц… – бормотал он вполголоса, – ага, это должно быть здесь… да вот же оно! – И он с победным видом вытащил из ящика два сколотых друг с другом листочка.

Когда Дуся вернулась в родной отдел полиции, там вовсю бушевало начальство. Проверяющие наконец ушли, причем недовольные, что грозило начальнику крупными неприятностями. Поэтому он был зол. А поскольку капитан Лебедкин и так был у него на плохом счету, то начальник был зол как никогда.

– Ну? – грозно спросил он. – Что вы мне можете сообщить по текущим делам? Есть подвижки?

– Есть! – затараторила Дуся, чувствуя свою вину за то, что утром сорвалась и поставила начальника в неловкое положение перед проверяющими. – Дела о взломе в книжном магазине считайте, что нету, хозяин завтра заявление заберет. Разобрались они там сами.

– А парень, что почтальоншу ограбил, уже у следователя, – вступил Лебедкин, – колется, как сухое полено. Бабка ему денег с пенсии обещала, он все звонил – когда да когда. Она и сказала, во сколько пенсию принесут. Ну они с дружком и решили почтальоншу подкараулить и все деньги забрать – зачем делиться? Надели шапочки бандитские, напали на тетку сзади, хорошо хоть она до того испугалась, что сумку отдала без борьбы. А то могли и покалечить.

– Вот сволочи! Надо было в камере его подольше подержать… – нахмурился начальник.

– Нельзя, – помрачнел Лебедкин, – ему восемнадцать еще не исполнилось… Там родители его ошиваются, адвоката ждут, а второго пока что не нашли.

– Родителей ко мне в кабинет, нагоню на них страху, пока адвоката нету, – бросил начальник. – Сделать с паршивцем ничего нельзя, так хоть деньги пускай все вернут до копеечки. Надо же, у родной бабки пенсию отобрал!

И только было Дуся с Лебедкиным переглянулись – пронесло, мол, сейчас начальник уйдет, как он остановился.

– Ну? И это все, что вы сделали? А с библиотекой что?

– Я звонила в больницу, – тотчас нашлась Дуся, – там одна потерпевшая в себя пришла – та, которую по голове бюстом Крылова приложили.

– Говорить может? – оживился начальник.

– Да говорить-то может, да только она все басни читает. «Ворона и лисица», «Кот и повар», «Слон и моська», «Демьянова уха»… Так на нее удар повлиял…

– Тьфу! – начальник ушел, хлопнув дверью напоследок.

– Что, правда библиотекарша басни читает наизусть? – полюбопытствовал Лебедкин.

– Да я-то откуда знаю? – огрызнулась Дуся. – Было мне время по больницам ходить? Это я так сказала, чтобы он думал, что мы по этому делу работаем.

– Удалось выяснить что-нибудь по чеку?

– Удалось, – твердо сказала Дуся, – только я тебе про это не скажу. Потому что ты тогда начнешь опять своего маньяка ловить. А нам нужно с происшествием в библиотеке срочно разобраться. Так что давай, поехали туда.

Лебедкин заглянул Дусе в глаза и понял, что она не уступит.

В библиотеке имени Иоганна Гутенберга было тихо и спокойно. Полиция разрешила снять печати с дверей читального зала, и теперь там шла уборка.

Неприметная женщина в синем сатиновом халате вытирала пыль с книжных полок, расставлял книжки заведующий библиотекой самолично. Это был мужчина не первой уже молодости – в очках, с бородкой клинышком, в старомодном, хотя и не поношенном костюме. Дусе он напомнил профессора из старых советских фильмов.

Заведующему помогали добровольцы из числа постоянных и проверенных читателей. Представителей полиции заведующий приветствовал сдержанно – долго, мол, собирались, а теперь, когда дел невпроворот, приехали от работы отвлекать. На Дусю заведующий тоже сверкнул очками весьма неодобрительно – очевидно, Дусино обаяние в данном случае не подействовало, что Дуся могла объяснить только возрастом индивидуума.

– Вот, стало быть, как все произошло, – закончил заведующий короткий рассказ, – мы тут по ходу дела проверили, похоже, что ничего у нас не пропало, книжки только расшвыряли и попортили. Еще один стеллаж сломали. Ну и Варвара Семеновна в больнице, наш библиотекарь. Это, конечно, ужасно.

– А вторая потерпевшая, она тоже сотрудник библиотеки или посетитель? – спросила Дуся.

– У нас не посетители, а читатели, – сухо уточнил заведующий, – Александра Ильинична – наш библиограф. Женщина она немолодая, болезненная, вполне может быть, что инсульт случился, если можно так выразиться, естественным путем. Хотя, конечно, стресс мог его спровоцировать…

Хлоп! – это из рук уборщицы, той самой неприметной женщины в халате, выпала швабра. Дуся заметила, каким настороженным взглядом окинул уборщицу заведующий библиотекой.

«Темнит что-то дядя, – подумала Дуся, – мягко стелет…»

Однако решила подозрения свои пока что не озвучивать – Петька Лебедкин от них отмахнется, скажет, что она потому так говорит, что заведующий не повелся на ее неземную красоту. Ладно, поглядим, что дальше будет…

Капитан Лебедкин начал опрос свидетелей. Который ничего ему не дал, поскольку в читальном зале хоть и присутствовали почти все те, кто были при инциденте, но ничего сказать не могли, потому что спали. Тут все свидетели были единодушны: они сидели, занимались каждый своим делом – кто читал периодику, кто выписывал из книги цитаты, кто просто пролистывал новинки, – и все, больше ничего они не помнят, проснулись, только когда в комнате был полный кавардак, и врач «Скорой помощи», вызванной к раненым, хлопал их по щекам.

Но не так-то просто было отделаться от капитана Лебедкина. Он потребовал, чтобы свидетели восстановили полную картину событий, попросил их усесться на те места, где сидели и в тот день.

Это было нетрудно, и оказалось, что не хватает сейчас только двоих – библиотекарши Варвары Семеновны, которая находилась в больнице, и одной читательницы преклонного возраста, которая простудилась.

Пока Лебедкин занимался со свидетелями, Дуся прошлась по читальному залу и свернула в проход между стеллажами.

И нашла там следы. За стеллажами было пыльно, видно, нечасто тут убирались. И кое-где в этой пыли отпечатались следы. Одни – длинные и узкие, но несомненно мужские, размера этак сорок второго. А другие – женские, но неаккуратные, неровные, с разными расстояниями между отпечатками, как будто женщина не шла тихонько, а бежала, да еще и петляла, как заяц. Обувь была без каблуков, у Дуси тотчас встали перед глазами симпатичные замшевые ботиночки, что видела она совсем недавно в приличном магазине. Дуся тогда только вздохнула – такое не для нее и даже не потому, что дорого. Просто при ее весе такая обувь прослужит не больше месяца, денег не напасешься.

– Что это вы тут делаете? – спросила возникшая рядом женщина в сатиновом халате.

– Работаю, – кротко сказала Дуся, фотографируя следы на мобильный телефон, – этот проход куда ведет? Там есть запасной выход?

– Нету, – неприязненно ответила женщина.

Дуся отнесла ее недовольство за счет плохого характера всех уборщиц и промолчала.

Следы шли по проходу, потом пропали.

– Вы закончили? – уборщица шла следом за Дусей со своей шваброй. – Мне здесь подмести надо.

– Нет, – Дуся выпрямилась во весь свой немалый рост, – я не закончила, и пожалуйста, не мешайте розыскным мероприятиям.

И посмотрела на уборщицу внимательным взглядом, отчего та мгновенно смешалась и попятилась. В голове у Дуси мелькнула мысль, что слишком уж тетка эта настырная, держится нагловато, но тут же мысль эта пропала, поскольку на полу появился новый след.

То есть все тот же, от дамского ботинка. Он вел к стене и пропадал. У стены стоял очередной стеллаж с книгами, и Дусины зоркие глаза углядели на полу царапины, как будто стеллаж двигали.

Дуся обошла стеллаж сбоку и налегла мощным плечом. Он пошел – не сразу, со скрипом, но пошел в сторону. За ним находилась маленькая дверца в стене. Дуся усомнилась даже, пролезет ли она в нее. Но проверять не пришлось – дверь была обита железом и заперта. Возле двери валялась фирменная пуговица, надо думать, от женской куртки. Пуговица была выдрана с мясом.

В читальном зале капитан Лебедкин все еще работал со свидетелями. Поскольку никто из них ничего не помнил, он решил начать с самого начала. Кто когда пришел, кто где сидел, кто что сказал, кто с кем общался, кто какую книгу брал.

– Я брала книгу «Как закалялась сталь», – сообщила худенькая маленькая старушка, похожая на преждевременно состарившуюся пионерку, – мне нужно было выписать кое-что из нее для подготовки к читательскому семинару. А Варвара Семеновна в это время разговаривала по телефону…

– Да нет, она заполняла формуляры, а потом к ней подошла девушка, – подсказал кто-то из свидетелей.

– Какая девушка? – Заведующий библиотекой нахмурился. – Не было никакой девушки, сами видите наш контингент, – усмехнулся заведующий, хотя глаза из-под очков смотрели настороженно, – Зоя Ивановна, я вас очень прошу, не путайте вы товарищей из полиции!

– Была девушка! – выкрикнула «пионерка» звонким голосом. – Я думала, что она пришла на семинар, но она сказала, что ей нужно вернуть книгу! И говорила с Варварой Семеновной. И ничего я не путаю! А куда она потом делась, я не знаю, только когда все проснулись, ее не было.

– Вот как? – капитан Лебедкин поднял брови. – И как же она выглядела, можете ее описать?

– Молодая, стройная, – старушка пожевала губами, – в брюках и бордовой куртке. Еще сумка через плечо.

Дуся, подойдя сзади, тронула его за рукав.

– Что тебе?

Дуся разжала кулак. На ладони ее лежала пуговица от женской куртки. Пуговица была бордового цвета. Нагнувшись, потому что Лебедкин был ниже ее на полголовы, Дуся прошептала напарнику несколько слов. Они направились к запертой дверце, но по дороге капитан заметил, как уборщица завязывает мешок для мусора и собирается его уносить.

– Стойте! – Лебедкин коршуном бросился на мешок и распотрошил его, как ворона пакет из «Макдоналдса». Вывалив мусор прямо на пол, он зарылся в него, не обращая внимания на стенания уборщицы.

И через некоторое время вынырнул наружу с уловом.

В руке у него была карта сети итальянских ресторанов «Папа Карло». Стилизованный рисунок, изображавший толстого повара с пиццей в руках и сбоку номер телефона. Капитан редко посещал рестораны из-за недостатка денежных средств, но про этот ресторан знал, что он довольно дорогой.

– Чья карта? – спросил он для очистки совести.

Разумеется, никто из свидетелей не признался, пенсионеры по ресторанам не ходят.

– Ладно, тогда мы закончили здесь, – сказал Лебедкин, пряча карту в карман.

Дверцу в стене заведующий отпереть отказался – дескать, ключ от нее давно потерян.

– Дом этот раньше принадлежал графу Бутусову, – сказал он, поблескивая очками, – он увлекался масонством, так что есть в доме тайные ходы, потайные лестницы и секретные комнаты. Но никто не знает, как туда попасть, все сведения давно утеряны.

Что-то заставило Дусю усомниться в его словах, но Лебедкин потянул ее за руку – пойдем, мол, и так сколько времени здесь провозились.

– Ну, так скажешь теперь, что тебе удалось выяснить по чеку из часового магазина? – спросил он в машине.