Сокровище forever! Волынская Илона

Гена в ответ на эту тираду только саркастически скривил губы.

– На переговоры со мной ездил! Отправку пекторали сам организовывал, – упавшим голосом продолжал Остапчук – до него стало потихоньку доходить, но он все еще сопротивлялся пониманию, что его едва не разорил и не отправил в тюрьму восемнадцатилетний парень.

Сева мысленно усмехнулся – не менее саркастично – их компания сильно засветилась на нынешнем деле, не дай бог до Остапчука дойдет, что своим спасением он обязан вообще подросткам… Мальчишка покрутил головой. Надо будет все стрелки перевести на Саляма, а со временем Остапчук просто забудет, как детишки в музее крутились…

– Тогда, значит, ты витрину и подменил, – голос Остапчука стал совсем убитый – до него дошло окончательно. – И письма тоже ты отправил! «Ах, Олег Петрович, как у вас локальная сеть изумительно сделана!» – явно передразнил он и почти шепотом закончил: – Я же тебя сам за свой собственный компьютер и пустил!

– Мы эти ваши показания потом протоколом оформим, – сообщил ему довольный майор Владимиров.

– А я его возле нашего распределительного щитка видела, – вспомнила Светлана Вениаминовна. – Молодой человек сказал, что проверяет, как подключилась сигнализация на витрине с пекторалью.

– А нам сказал, что в электричестве не понимает, – пробормотала Мурка.

– Он много говорил. Всю ночь только говорил и говорил. – У Кисоньки в глазах стояли слезы. Даже ее рыжие локоны, казалось, раскрутились и печально обвисли. – Таскался за нами, делал вид, что ухаж… – Она осеклась. – Что помогаешь! А сам просто хотел знать, что мы делаем! То есть, что сыщик делает… Секреты выведывал… – Она отвернулась, пряча слезы. Так вот кто вычислил, что на самом деле Салям вовсе не проводит расследование, а просто получает указания из офиса! Он даже говорил что-то такое, а она не обратила внимания! Нравился ей красивый взрослый парень! Дура безмозглая! И Кисонька чуть не взвыла, услышав издевательский голос своего красавца «эльфа»:

– Ну не к тебе ж мне клеиться, малявка! Ты мне даже до подбородка не достаешь!

«Ах ты ж гад!» – Кисонька опасно сощурила зеленые глазищи.

– А спорим, она достанет? – зловеще промурлыкала Мурка.

Кисонька подскочила к «эльфу», резко развернулась на одной ноге, и на надменного Леголаса-Гену обрушился сокрушительный маваши-гири!

Гену отшвырнуло на перехвативших его омоновцев.

Евлампий Харлампиевич на руках у Катьки одобрительно гоготнул.

– А еще в кафе приглашал! – презрительно процедила Кисонька.

– Зачем же бить подозреваемых! – укоризненно прогудел майор Владимиров.

– Исключительно из личных побуждений, – с достоинством сообщила Кисонька.

– Подозреваемый? Что вы такое говорите? – Встрепанный, как хлопотливая курица, Неваляшкин подскочил к сыну. – Сыночек, как же это ты? Зачем?

– А что, как ты, умолять: ах, Олег Петрович, друг дорогой, подожди с долгом хоть полгодика! – передразнил отца белый как стена Гена. – Надо было действовать решительно, а не унижаться!

– Ну и много ты надействовал, придурок? – заорал на него отец, отвешивая сыну подзатыльник по и без того ушибленной голове. – Учтите, вы ничего не докажете! – Неваляшкин повернулся к майору.

– А вот поедем в отделение – и там разберемся: докажем – не докажем… – «успокоил» его майор, кивком разрешая омоновцам выводить Гену. Неваляшкин ринулся следом.

– Мы не совсем ошиблись, – пробормотал Вадька, глядя на исчезающую в дверях группу. – Пектораль украл все-таки Неваляшкин! Только не старший, а младший!

– А старшего мне теперь жалко, – горестно произнесла Кисонька. – Такая беда с сыном…

– Старшего жалей сколько угодно, – щедро разрешил Сева. – Он к тебе клеиться точно не станет! А в кафе можешь и со мной сходить. Тут за площадью, возле парка, отличная кофейня есть! Пошли туда завтракать – я голодный, как не знаю кто!

– Я подумаю, – величественно обронила Кисонька и признала: – Я тоже голодная.

Сева моментально расцвел:

– Сейчас пойдем! Я только предупрежу нашего клиента, что гонорар придется платить в… – Он принялся загибать пальцы: – Раз – старичок… два – Раймунда… три – ямакаси… Кстати, куда она делась? Небось очухалась от снотворного и смылась! Еще четыре… И добыча самой пекторали – итого в пятикратном размере! – торжествующе закончил Сева.

– Ты что, сюда присчитал, и как Зарина фальшивую пектораль за портретом нашла? – хмыкнула Мурка, сообразившая, какое из бурных событий ночи могло проходить у Севы под номером четыре.

– А что? Зарина была сегодня членом нашей команды, ей тоже доля полагается, – невозмутимо согласился их финансист.

– На самом деле мы понятия не имеем, кто такая Зарина, – тихо сказал Вадька.

– Царица, – немедленно ответил сзади старческий голос.

Ребята обернулись, недоуменно глядя на подошедшего к ним дедка-ученого.

– Какая еще царица? – переспросила Катька.

– О, простите! – непрофессор смутился. – Я думал, вы говорите о царице Зарине…

– Кто такая царица Зарина? – нетерпеливо переспросила Кисонька.

– Ну как же! – Глаза у старичка загорелись, видно было, что ему приятно объяснять. – С царями Скифии хоронили не только их золото и лучших скакунов. В могилу с царем обычно сходила и его любимая жена. Собственно, сперва Мозолевский нашел именно погребальную камеру царицы. Это он назвал ее Зариной. От скифского «зар» – золото. – Дедок подвел ребят к стендам у стены. – Ее лицо восстановили методом Герасимова. Слыхали, наверное, когда по черепу можно полностью восстановить внешний облик человека? Потом компьютеризировали, перевели в цифровое изображение. Вот она, царица скифов, любимая жена вождя!

С небольшой, не слишком хорошего качества фотографии глядела… Зарина. В молчании ребята стояли у стенда, не отводя глаз от изображения.

– Ну, я пойду, пожалуй, – ощутив повисшее в воздухе напряжение, пробормотал старичок и ретировался.

– Ерунда! – громко и уверенно отчеканила Катька, поглаживая перья Евлампия Харлампиевича. – Никакая она не царица!

– И это говоришь ты? Которая верит во всякие скелеты и привидения?! – изумился Вадька.

– В скелеты верю, – подтвердила Катька. – Скелеты – они голые. Совсем, до костей. Привидения прозрачные, а от зомбей пахнет плохо и куски на ходу отваливаются, – авторитетно пояснила она. – А Зарина живая! У нее руки теплые. И от машин она не шарахалась, – добавила Катька.

– Зато ездила верхом и стреляла из лука, – задумчиво сказала Мурка.

– Ну и что? Вы вон тоже – руками-ногами деретесь, но китайцами от этого не становитесь! – Для иллюстрации Катька оттянула пальцами уголки глаз к вискам. – Может, она тоже археологией интересуется – вот и прикололась над нами, сказала, что Зарина. И вообще, какая же она древняя скифка, когда она совсем молодая!

– Ага, – печально согласился Салям и мечтательно добавил: – Симпатичная.

– А что она тебе подарила? – немедленно поинтересовалась не страдающая особой деликатностью Катька.

– Я и не посмотрел даже, – спохватился Салям, вытаскивая из кармана вполне современную коробочку, в какие запаковывают украшения в ювелирных магазинах.

Ребята сгрудились плотнее вокруг него, Евлампий Харлампиевич вытянул шею. Салям нажал на замочек коробочки. Крышечка откинулась…

На черном бархате тусклым блеском древнего скифского золота сверкал вычеканенный на бляшке запрокинувший ветвистые рога олень.