Баллады о Боре-Робингуде Еськов Кирилл

74

В несущемся над волнами вертолете – уже отчетливо задымленном – Ванюша бесстрастно сообщает:

– Все, ребята! Картина Репина «Приплыли»: движок обрежет с минуты на минуту – никакими силами не дотянуть.

– Садись на воду, – спокойно откликается Робингуд. – Аварийный плотик – вон он, под сиденьем. Джи-пи-эс у нас есть, определимся с точностью до десятка метров; дадим им по радио свое положение – пусть подберут, тут миль тридцать, чуть больше часа хорошего хода.

Подполковник между тем откладывает спутниковый телефон и задумчиво произносит:

– А может, оно и к лучшему, что мы дотуда не долетели… Ванюша, что хочешь делай – но дай мне время еще на один звонок!

75

Обширная панорама раскручивающегося маховика американской военной машины: операторы (большей частью – девушки) в обширных залах, набитых немыслимо-сложной электроникой; пилоты, бегущие («гермошлем защелкнув на ходу») к своим машинам; нескончаемая вереница навьюченных десантников, уползающая в распахнутые створки ворот летающего города С-130 «Гэлэкси»; бесхвостый морской вертолет, зависший над разворачивающимся крейсером; краткая летучка в госпитале – «Будьте готовы, раненые начнут поступать вот-вот»; etc.

Вся информация постоянно стекается на мониторы к пыльнолицему; дирижирует всем этим он мастерски, ничего не скажешь.

– Сэр! – окликает его встревоженный голос. – У нас проблема…

76

Сталлоне-Рэмбо, голый по пояс и обвешанный пулеметными лентами, садит прямо с рук из тяжелого пулемета по узорчатой стене яркой тропической зелени. Шварценеггер-Коммандо осатанело швыряет в наступающих врагов ручные гранаты. Они прикрывают третьего, полускрытого отсюда дымом разрывов – это Рядовой Райан, собственной персоной; он, несмотря на обстрел, стоит на пригорке в полный рост, опершись на раздуваемый ветром и художественно пробитый пулями звездно-полосатый флаг – римейк знакомой с детства каждому американцу пулитцеровской фотографии «Флаг над Иводзимой» (каковая, впрочем, в свой черед является пиратской копией с «Водружения знамени Победы над рейхстагом сержантами Егоровым и Кантарией»…)

Наступающие на героев враги валятся повзводно и побатальонно, успев, как правило, живописно дернуть в воздухе всеми четырьмя конечностями…

…Тут картинка останавливается: на самом деле это – как легко догадаться – компьютерный «пазл», эдакое «ирландское рагу», скомпонованное из самой разнообразной видеопродукции.

– Нормально смотрится, – пожимает плечами пыльнолицый. – В чем проблема?

– Видите ли, сэр, – пускается в смущенные объяснения телепродюсер, – мы уже подготовили для вас этот репортаж о завтрашнем водружении флага над Островом, когда кто-то из младших техников сообразил: ведь нашим десантникам там будут противостоять… ну… афроамериканцы… или – тамошних-то их как?..

– Негры, – помогает собеседнику пыльнолицый.

– Как вы сказали, сэр? – обескураживается тот.

– Так короче, а мы не на теледебатах. Так в чем проблема-то – не пойму?

– Так в том и проблема! У нас просто нет видеорядов, в которых вот так, десятками, косили бы не-белых – это неполиткорректно! Разве что арабские террористы…

– Вот их и вставьте.

– Но ведь… сразу заметят!..

– Заметят это лишь те, кто умеет сложить два с двумя в уме, не покупая для этого специальную компьютерную программу. А такие люди – да будет вам известно – телевизор не смотрят; а если и смотрят, то на выборы потом все равно не ходят… Так что вставляйте арабов и не берите в голову.

…Новый отзвон по связи:

– Сэр, прошу прощения, но у нас, похоже, проблема…

– Слушаю вас.

– С АВАКС'ов только что передали: вертолет Робингуда исчез со всех экранов. Как испарился…

77

Карибские волны, теплые и сонные, покачивают свежевылупившийся из яйца-контейнера спасательный плотик. Воронка над только что сказавшим прощальное «буль-буль!» вертолетом еще не разошлась, а герои наши уже разместились на своем утлом плавсредстве – тесновато, но жить можно; слава те, Господи – хоть не северная Атлантика…

Подполковник, тщательно запаковавший в пластиковый мешок главное свое оружие, спутниковый телефон, отправляет за борт штатный радиомаяк плотика («Все, ребята, – переходим в режим полного радиомолчания!») и саркастически кивает на спасенный Робингудом калашников:

– Что, Боря, – собираешься завтра поутру отстреливаться от американских эсминцев?

– Уверен?..

– Похоже на то…

Ванюша тем временем вскрыл НЗ – не голодным же помирать:

– Диатезом на шоколад никто у нас, часом, не страдает? А, вот и коньячок! – Нюхнув («Хар-рош…»), протягивает флягу Чипу: – Давайте-ка по кругу, начиная с женщин и детей…

78

Пыльнолицый впервые, пожалуй, за все это время проявляет признаки беспокойства:

– Значит, с борта вертолета были два звонка по спутниковому телефону, один из них – на «Птицелов»… Состоялся ли их разговор с яхтой?

– Нет, сэр. То есть соединение произошло, но ни единого слова мы от них так и не дождались; они – профессионалы, у них наверняка была загодя оговорена условная фраза…

– Так почему, черт побери, не вытрясли из капитана эту самую фразу?

– Он… он умер, сэр. Как только ему вкололи пентотал, с ним случился анафилактический шок…

– Досадно. И что же – сразу после этих звонков вертолет исчез с локаторов?

– Так точно, сэр.

– И больше из этого района никто в эфир не выходил?..

– Никак нет, сэр.

– Ну да – вы их вспугнули, и они удрали в нуль-пространство; или в это – как его? – иное Отражение… Так, что ли?

– Не могу знать, сэр.

– Ладно, отбой… будьте на связи.

Некоторое время размышляет, чуть сощурив глаза, потом набирает другой номер:

– Адмирал Мерри?.. У нас проблема: восточнее известного вам Острова исчез вертолет с ключевыми фигурантами на борту. Он, по всей видимости, потерпел внезапную аварию и затонул; люди, однако, могли уцелеть. …Да, конечно – сейчас, в темноте и без радиомаяка, искать их бесполезно. Ваша задача – блокировать квадрат… – (Тут он, близоруко всматриваясь, считывает цифры с экрана ноутбука.) – так, чтобы ни туда, ни оттуда не проскользнула даже доска для виндсёрфинга. АВАВКС'ы продолжат контроль за эфиром– на случай, если вдруг они себя обнаружат. С рассветом – начнете тщательнейшее прочесывание с воздуха. Как поняли?

79

Позиция спецназовцев Марлоу. Люди его, совсем уж было изготовившиеся к повторному восхождению на обрыв, замерли в ожидании, сам же майор, стоя у машины, принимает спутниковую связь; на лице его написана угрюмая растерянность:

– …Да, сэр… Вас понял. Конец связи.

Оборачивается к буквально рвущемуся со сворок строю спецназовцев:

– Отбой, ребята!.. Белоголовый орел чуток поразмыслил и решил, что наши с вами жизни слишком драгоценны… Приказ: отойти обратно в район аэропорта. А виллу предстоит брать с воздуха десантникам из 1-й Аэромобильной бригады – они еще на подлете.

– Но почему, сэр?! – выражает общее замешательство черноволосый крепыш с правого фланга. – Ведь сейчас мы могли бы захватить виллу почти без боя! А иначе боевики успеют там укрепиться, и потери будут гораздо выше!..

– Как бы вам это объяснить подоходчивее, сержант Гримальди… – и майор смачно сплевывает под ноги. – Мы сделали бы ту работу профессионально – без шума и пыли, и уж точно без крови… я имею в виду – своей. Но кому-то там, наверху, до зарезу необходимо грандиозное шоу для CNN со стрельбой и взрывами. Ну, а роль массовки в этом шоу и предстоит сыграть ребятам из 1-й Аэромобильной…

– Я не могу в это поверить, сэр, – хмурится сержант.

– Ну и не верьте, – пожимает плечами Марлоу, – если вам так комфортнее. В этом стремлении вы точно не одиноки… Короче – грузитесь и двигайтесь к аэропорту. Дорогу не перепутаете?

– Что это значит, сэр? А вы?..

– У меня – свои дела… Там, наверху, застряли двое наших. Один – агент; он, правда, раскололся до задницы и выдал противнику все, что знал, но нашим от этого быть не перестал. Второй… строго говоря, он не совсем наш; местный полицейский, которого я сам и втянул в эти игры. Я обязан попытаться спасти этих людей. Вопросы?

– В таком случае я остаюсь с вами, сэр! – по тону амазонки совершенно ясно, что любые попытки отправить ее в тыл будут расценены как проявление свинского мужского шовинизма – с подачей соответствующих рапортов по команде.

– Вот как? – нехорошо усмехается майор. – А вам известно, сержант, чем пахнет невыполнение приказа командования в боевой обстановке?

– Так точно, сэр! – амазонка, чувствуется, из числа отличников боевой и политической подготовки: на голый понт не возьмешь. – Однако приказ бросить своих можно при желании трактовать как преступный и потому не подлежащий исполнению; параграф номер…

– Стоп! – вскидывает ладонь Марлоу. – Вас понял… Есть еще кто-нибудь, решивший так же, как сержант… Эвениус, я не путаю?

Пятеро, включая однорукого Такера, делают шаг вперед сразу; шестой, крепыш Гримальди, – после некоторых колебаний: приказ приказом, но грядущие кривые усмешки однополчан – это, знаете ли, тоже что-то…

– Ладно! – уступает Марлоу. – Так тому и быть… К сожалению, от ваших услуг, сержант Такер, я вынужден отказаться – разве что ваша кость за эти минуты успела срастись… На вас возлагается задача – доставить в аэропорт «Стингер» и сдать его под расписку лейтенанту Рамиресу либо командованию Аэромобильной бригады.

Блондин, угрюмо козырнув здоровой рукой, направляется к джипу, майор же тем временем извлекает мобильник:

– Робинсон? Как ты там?

– Хреново, сэр! – честно откликается трубка. – Где вы?.. Я тут залез на эту чертову колокольню, глядь – они уже под стенами, а патронов у меня всего-ничего…

– Держись, парень! Мы будем у тебя через считанные минуты. Конец связи.

Тут как раз перед майором вырастает дисциплинированный Гримальди, тыча в направлении выруливающего уже на обратный путь джипа Такера:

– Сэр! Вы забыли!.. Там, в кабине, остался ваш спутниковый телефон для связи с командованием!..

Резидент меряет не в меру старательного нижнего чина тяжелым взглядом:

– Скажите, сержант, – я сильно смахиваю на забывчивого профессора?

– Никак нет, сэр…

Ночь тиха; безумствуют цикады; сверху, от виллы, доносится приглушенная расстоянием пулеметная очередь – Робинсон вступил в бой.

80

…Совсем уж собрался было описать, как американская армада достигает нашего с вами островка, и тут подумалось вдруг – а зачем?

«Один за другим, быстро увеличиваясь, шли вниз "апачи". Они зависали метрах в двух от земли, винты поднимали тучи не то снега, не то песка, а из дверей уже сыпались здоровые ребята – были и девушки, эмансипированная армия не оставляла сомнений в своей принадлежности – в камуфляжных куртках, в туго шнурованных ботинках с узкими голенищами, десантных jump-boots, карманы по бокам штанин раздувались запасными обоймами, антидотами, готовыми к еде полевыми завтраками, казенными евангелиями и молитвенниками всех представленных на войне религий. Глубоко надвинутые каски в матерчатых чехлах скрывали лица, но все равно было заметно много темнокожих.

И, держа наперевес свои вечно несущие благодать "М-16", они сразу припускались бегом к цели. Стреляя на ходу, припадая на минуту на колено, чтобы разрядить базуку, скаля зубы, покрытые у полкового дантиста на очередном приеме фтористым лаком.

А над головами атакующих, над танковыми колоннами, над штабными машинами, ощетинившимися длинными гибкими антеннами, над подвижными стартами противотанковых ракетных снарядов проносились "миражи", и где-то впереди с далеким грохотом распускались цветные павлиньи хвосты ракетных разрывов.

И все спускались и спускались вертолеты, и все прыгали и прыгали – не то в снег, не то на песок солдаты…

И откуда-то сверху, над вертолетами и даже над треугольными мгновенными тенями самолетов, гремела, перекрывая взрывы и стрельбу, музыка – "American patrol" в вечнозеленом миллеровском исполнении.»

…Да нет, какой, на хрен, Клэнси. © Александр Кабаков, 1991.

81

Над виллой вспыхивает россыпь ослепительных магниевых звезд на парашютиках, и в мертвенном свете этой стреноженной молнии возникает стая черных вертолетов, идущих неправдоподобно-точным строем. Это, правда, не «апачи» огневой поддержки, а «ирокезы», и идут они не под Глена Миллера, а под «Полет валькирий»… Достигнув цели, строй-стручок лопается, и разлетевшиеся семечки вертолетов, зависнув кто над крышей, кто над садом, разом прорастают тонкими корешками выкидных тросов, по которым сноровисто дюльферят наземь десантники.

И, держа наперевес свои вечно несущие благодать «М-16», они сразу припускались бегом к цели – чтобы тут же замереть в недоумении, ибо никакой цели-то как раз и нету; вдохновенная мелодия «Полета валькирий» стремительно съезжает в нижний регистр, переходя через басы в утробное мычание, и обрывается на фиг – магнитофон зажевал пленку…

Мимо валяющихся там и сям перебитых тонтон-макутов, мимо пленных, выложенных аккуратным рядком на подъездной дорожке (мордой в землю, руки на затылок, ноги раздвинуты шире плеч) десантники 1-й Аэромоильной помаленьку добредают до крыльца виллы – где и замирают почтительно-растерянным полукругом.

Расположившиеся на мраморных ступеньках чумазые спецназовцы Марлоу в своем изодранном бананово-лимонном обмундировании смотрятся компашкой бомжей, которые по ошибке ломанули вместо винного склада – оружейный, и теперь вот чешут репу: как быть с этими железяками… Амазонка, по ходу боя ненароком оставшаяся, почитай, совсем top-less, сноровисто бинтует плечо констебля Робинсона, которого возникшая перед ним на расстоянии фута картина маслом явно занимает куда сильнее, чем собственное ранение; впрочем, судя по выражению лица сержанта Эвениус, судебный иск за сексуал-харасмент парню явно не грозит – скорее наоборот…

Сам резидент в грязной и потной – хоть выжми – футболке устало сгорбился на ступеньках чуть поодаль от своих людей; отхлебывая прямо из фляги, он с кривой усмешкой созерцает быстро густеющее вокруг них полукольцо бравых десантников в щегольском желтоватом камуфляже «саванна»:

– Кавалерия приходит на выручку, и как всегда вовремя: «Ту-ту – ту-ту-ту!!» И что б только мы без вас делали, ребята…

82

На подъездную дорожку виллы вальяжным, и при этом исполненным какой-то легкой кошачьей брезгливости движением опускается вертолет MD-500 – мыльный пузырь кабины с дурацким хвостиком. Из этого инопланетного зонда шустро выбирается наружу троица телевизионщиков в форменных куртках CNN: двое мужчин – блондин и рыжий, и крашенная под платину стерва бальзаковского возраста. Блондин, отдуваясь, тащит на плече телекамеру, рыжий и стерва обмениваются на ходу репликами, отражающими крайнюю степень неудовольствия.

– Полковник! – ледяным тоном окликает командира десантников платиновая. – Как это все понимать? Где сражение?

– Виллу уже успел взять спецназ, мэм, – растерянно оправдывается тот. – Они по другому ведомству… не согласовали…

Стерва движением, не сулящим ничего хорошего, извлекает мобильник.

– Йози? Эти лохи в погонах, похоже, решили нас кинуть: хотят вместо боя впарить какой-то отстой – не то морг, не то фильтрационный пункт… Включать им счетчик, и пускай как бобики шуруют по новой, со всеми проплаченными спецэффектами?.. Думаешь?.. А вытянем – по иракским-то заготовкам?.. Понято…

Схлопывает мобильник и, смерив взглядом вытянувшегося командира, цедит:

– Ладно, пока живи, полкан, – амнистия тебе вышла. Я уж думала – запихнуть вас обратно в вертаки и… твое счастье, что спешим: нам еще народное восстание креатировать … Короче: сейчас возьмешь штурмом само здание – да не вздумай мне экономить патроны и гранаты к подствольнику!.. И кстати: «апачи» пускай разнесут ракетами во-о-он ту колокольню… и, пожалуй что, кусок стены. Сейчас вот только камеры разместим, и по моей отмашке…

Блондин и рыжий тем временем добираются до крыльца.

– …Вот с этой точки и возьмем панораму. Та-ак… а этих сюда кто пустил? – и рыжий хозяйским жестом тычет в спецназовцев Марлоу. – Убрать отсюда этот бомжатник, живо!

– Э-э-э… – несколько теряется сопровождающий их капитан десантников. – Они только что из боя… Собственно, это как раз они и взяли виллу…

Брови телевизионщика ползут вверх, и теперь он принимается изучать все так же невозмутимо прихлебывающего из фляжки Марлоу с вполне профессиональным интересом; будь это в соответствующие времена он, несомненно, приказал бы тому поприседать, напрячь бицепс и показать зубы.

– А забавно было бы, черт побери, превратить это чучело в национальный символ… – задумчиво изрекает рыжий. – Сыграть, что ль, в Пигмалиона?

– Да ты совсем рехнулся, Коко! – капризно урезонивает его блондин. – Ну какой из него национальный символ, сам посуди: белый – раз, мужчина – два, не урод и не даун – три… Скажи-ка, любезный, – адресуется он непосредственно к Марлоу, – есть у тебя хоть что-нибудь положительное? Может, у тебя хоть сексуальная ориентация в порядке? Ну пусть не твердый гей, но хотя бы бисексуал, а?..

В тот же миг камера улетает в одну сторону, а блондин – в другую; «полет валькирии» завершается в недрах шарообразно подстриженного вечнозеленого куста, где означенная валькирия и застревает, жалобно суча конечностями.

– Я те покажу «бисексуала», козлина позорный!!! – ревет сорвавшийся с резьбы Марлоу, пытаясь стряхнуть повисших на нем десантников. – Я тя прям щас употреблю во все дыры – кончишь на раз!!!

– Мерзавец!.. – подвизгивает рыжий, предусмотрительно схоронясь за спинами солдат. – Шовинист!.. Таким, как ты, не место в армии… и вообще на госслужбе! Герой, блин! – да мы тебя в порошок сотрем, мужлан вонючий!..

83

Дворец Президента (правильнее было бы, конечно – «зиц-Президента») Острова. Его Превосходительство проводит время в компании фотомоделей; ну, не Клаудии Шифер с Наомями Кэмпбелл, конечно – труба пониже и дым пожиже, но посмотреть, в общем-то, есть на что… По составу участников это более всего смахивает на соответствующий эпизод «Jesus Christ – Superstar» – если, конечно, Ирода как следует надраить гуталином.

Расписывать детали происходящего мне, честно сказать, лениво: из возраста эротических фантазий я уж как-то вышел. Скажем так: «Римская Империя периода упадка» – а дальше включайте ваше собственное воображение.

…Адъютант – парадный китель с аксельбантами, эполетами и обширной коллекцией орденов (среди коих наличествует даже неведомо как эмигрировавший в эти края Орден Октябрьской революции) спешно напялен прямо на голое тело – вваливается в залу как раз в тот самый момент, когда Его Превосходительство… гм… ладно, замнем детали; не разбазаривая драгоценного времени, рапортует – кратко, точно и по существу:

– Дядя Джо!! Шухер!!! Сгребай хабар и рвем когти – легавые на подходе!

К чести Его Превосходительства следует отметить, что он тоже реагирует вполне адекватно, без дурацких понтов: чувствуется, всегда был морально готов к тому, что рано или поздно эта халява должна закончиться. Мигом стряхнув с себя девок – «всех размеров и цветов, всех фасонов и сортов», – он в чем был (а был он ни в чем) неспешно стопошествует к стенному сейфу, отмыкает его выполненным в виде нательного креста ключиком и лишь тогда деловито интересуется через плечо:

– И кто?..

– Американы. Армия. До хренища!..

– Ты ж говорил – русские, спецназ? – не отвлекаясь от процесса укладки в кейс долларовых пачек и обжигающей ледяными искрами бриллиантовой осыпи, уточняет для себя обстановку зиц-Президент.

– Не, дядя Джо, то была лажа! Американы, в натуре. Бишопа с ребятами уже помочили… Вишь, повадились – в Норьегу играть… ни рейтинга б им ни имиджа, паразитам…

– Смотри у меня, племяш, – Его Превосходительство успел тем временем защелкнуть кейс и натянуть на чресла шорты кого-то из девок – тесны до незастёга молнии, но свои искать некогда. – Коли так, то и вправду – пора на крыло…

С натугой сдвигает в сторону собственный ростовой портрет в золоченой гробоподобной раме – открывается потайной ход. Делает ручкой фотомоделям:

– Увы, девочки! Все контракты аннулированы по пункту о форс-мажорных обстоятельствах. За компенсацией зайдите к казначею, в 201-ю комнату; налички, правда, все равно нету – берите либо сахаром, либо кокаином. Чао!..

…Ибо не зря сказано в классике советского киноискусства: «Главное в профессиях вора и святого (а мы от себя добавим: и Президента…) – вовремя смыться!»

84

Бело-синий вертолетик «Bell-206» – такой же, как у покойника Бишопа – делает прощальный круг над президентским дворцом; площадь перед ним запружена танцующим народом – то ли карнавал, то ли революция. Его Превосходительство недоуменно откладывает мобильник:

– Ни хрена не поймешь, что происходит! Полиция тоже не в курсе… Так свергли меня или еще нет?

Пилот простодушно советует:

– А вы телевизор включите, сэр: уж в CNN-то небось знают!..

85

Один из центров кристаллизации ликующей толпы – наши старые знакомые, «цыгане» в камуфляже и голубых беретах ВДВ: играют по преимуществу советскую классику, которая, однако, в их исполнении обращается в нечто неописуемое; опознать по останкам можно разве что «Артиллеристы, Сталин дал приказ». Откуда-то выныривает репортер, тот самый, что выклянчил у начальства еще денек отпуска под залог грядущей сенсации – и, похоже, не прогадал. Приветственно машет рукой:

– Oh! Russian spetsnaz!

– Он самый, мистер! – заговорщически подмигивает ему огромный, воистину лиловый, негр-саксофонист.

– Я не «мистер», я «мсье»…

Сбоку озабоченно материализуется импресарио:

– Все, чуваки, шабаш! Линяем в темпе – пилот уже устал отстегивать всем этим шакалам из наземки. Американы нос суют во все дыры – что да как…

Репортер мгновенно выхватывает диктофон:

– Маэстро… Баджио, я не путаю? Несколько слов для прессы, газета «Ревью Паризьен»! Как вы оцениваете итоги ваших здешних… э-э-э… гастролей?

– Ну, что гастроли… – небрежно приосанивается тот: какое-никакое, но паблисити. – Я на такие гастроли выезжал чаще, чем ты подписывал гранки…

– Да уж, чувствуется, ваши ребята – крутизны немереной, – хмыкает репортер, – куда там «Пинк Флойд»… Кто бы мог подумать, что подготовка русского спецназа настолько универсальна – вплоть до русских мелодий?

– Ты еще не видел нашего спецназа в деле, парень, – оскорбляется импресарио. – Русские мелодии – это капля в море того, что мы умеем… Просто для того, чтоб покорить этот островишко, ничего иного и не потребовалось…

– О! Так значит, вы его покорили?

– Остров был у наших ног, парень, только на хрена б он нам сдался!

– И как вас встретили местныефанаты?

– Ну, мы надеялись, что в кои-то веки прибудем незамеченными, чинно-благопристойно, но куда там… Аэропорт был уже набит под завязку, что ты!.. Стояли сплошняком – дуделки, трещотки, петарды, ну сам понимаешь… Горячая была встреча, чего тут говорить… Еле пробились! Ну, в городе, как вырвались на оперативный простор, – (интересно, отчего штатских так тянет на оружие и военную терминологию?) – пошло полегче…

Грузовичок, в который успели за это время погрузиться музыканты, разражается призывными гудками.

– Ладно, счастливо! – с видимым сожалением прерывает пресс-конференцию импресарио. – Нам в аэропорт, пока американы кислород не перекрыли наглухо. Тут хорошо, а дома лучше!

Репортер прячет диктофон, поправляет фотоаппарат; в задумчивости оглядывается по сторонам. Примкнувшие к революционным массам заезжие музыканты, наряженные русскими десантниками (эдакий, знаете ли, Ростропович навыворот), – это, конечно, забавная и вкусная деталька разворачивающейся под винтами американских вертолетов мистерии, но на отдельное блюдо она, увы, никак не потянет – в лучшем случае на гарнир. Настоящую сенсацию надо искать в других местах – например, в штабах сил вторжения или брошенных резиденциях прежних хозяев острова…

86

Джип-тойота с сержантом Такером за рулем на средней скорости катит по петляющей меж кустарниковыми зарослями грунтовке. Он уже миновал знакомый нам дорожный указатель «Дорога № 3. Аэропорт – 1 км», когда на следующем повороте в свете фар внезапно возникает – буквально перед самым капотом! – здоровенный, совершенно голый негр очумелого вида… Сержант реагирует в общем верно: дабы избегнуть столкновения, он резко выворачивает руль влево, однако не справляется с управлением (рука-то одна!); машина вылетает на обочину и втыкается в деревце, а спецназовец – в приборную доску; при этом сломанная рука его задевает за рулевую колонку, так что отключается он всерьез и надолго.

Негр, ставший невольной причиной аварии, – вовсе не эксгибиционист (как, возможно, решил кто-то из читателей). Это Бенджи, главарь первого «блок-поста» тонтон-макутов – тот самый, которого Марлоу оставил оглушенным в бензиновой луже, и который, едва лишь придя в себя, предусмотрительно сбросил всю свою пробензиненную одежду. Он рысью подбегает к разбитой машине, распахивает дверцу (на предмет помародерствовать) и замирает в изумлении. Оружие – М-16 и пистолет, очень кстати; «Стингер» – ох, и не хрена ж себе, он же на штуку баксов потянет, не меньше, но только кому теперь его толканешь? А это что на заднем сиденье – спутниковый телефон, что ли?

Тут как раз спутниковый телефон принимается призывно бибикать, и беглый тонтон-макут – сам не зная зачем – поднимает трубку…

87

Ударный авианосец «Том Клэнси», недавно переименованный в «Барбару Картленд»; сия операция по перемене пола была проделана в рамках кампании по усилению общей политкорректности в рядах Вооруженных сил и борьбы со свинским мужским шовинизмом.

По судну движется обширная комиссия, состоящая из каких-то высоких чинов: есть и военные (в больших звездах), и гражданские; среди гражданских наличествует несколько бизнес-вумен – из тех, что непринужденно перекусывают зубами колючую проволоку и мельхиоровые вилки; работают телевизионщики. Выражение, застывшее на лицах сопровождающих комиссию офицеров авианосца, я бы, пожалуй, назвал матерно-обреченным.

Комиссия оккупирует кают-компанию; на импровизированную трибуну восходит пухлощекий чиновник военного ведомства.

– Дамы и господа, коллеги! Сегодня мы с вами присутствуем при поистине эпохальном событии. На наших глазах падет последний бастион, удерживаемый пока Воинством Тьмы – политической некорректностью. – (Многозначительный взгляд в сторону командира корабля и его офицеров.) – Имя этого бастиона – интеллектуальный шовинизм. Да, дорогие коллеги! В наших Вооруженных силах давно отошли в прошлое проявления расового и мужского шовинизма. Мы уже успешно победили и гетеросексуальный шовинизм, открыв перспективы военной карьеры перед лицами с нетрадиционной сексуальной ориентацией. – (Еще один испытующий взгляд; моряки, однако, чинно удерживают на лицах уставное – «молодцевато –придурковатое», согласно Петровскому артикулу – выражение.) Но есть категория американских граждан, которая по-прежнему ущемлена в своих гражданских правах, и в частности, в праве служить в Вооруженных силах: это те, кого интеллектуальные шовинисты презрительно именуют «слабоумными ».

– Как вам должно быть известно, коллеги, на основании тестов определяется индекс умственного развития человека – IQ. Значения IQ от 90 до 110 баллов принято считать за норму; выше 140 баллов идут гении, а ниже 70 баллов – те, кого и было принято называть «слабоумными». Этих последних, в свою очередь, делят на «дебилов» (значения IQ от 70 до 50), «имбецилов» (IQ – 50–25) и, наконец, «идиотов» (IQ – менее 25). Всякому ясно, что границы эти весьма условны; так ли уж велика разница между «дебилами» и представителями так называемого «пограничного класса» со значениями IQ от 70 до 80? А ведь «пограничный класс» – это не просто полноценные члены общества, это, можно сказать, самая его основа! И вполне естественно, что к нему принадлежат 26 членов Конгресса США и, по разведывательным данным, более половины депутатов российской Думы…

На левом фланге кремово-золотой шеренги морских офицеров – молодой, в очках хамелеон, лейтенант-коммандер и поседевший в боях и походах коммандер (на наши деньги – кап-лей и кап-два).

– Бьюсь об заклад, – тихонько роняет лейтенант –коммандер, – что у самого этого хмыря IQ до 70 крупно не дотягивает.

– Очень даже ошибаешься, – мрачно отвечает коммандер. – Смею тебя уверить – там не меньше 130. Знаешь анекдот: «Дура-то я, может, и дура – но свой стольник в час всегда имею»…

– …Зараженные интеллектуальным шовинизмом лица, – гнет меж тем свое пухлощекий хмырь, – всячески вставляли палки в колеса нашему прогрессивному начинанию. Пытались, например, ограничить доступ наших подопечных к боевой технике, определяли их чуть ли не в посудомои… Однако администрация министра обороны – (Подобострастный кивок в сторону больших звезд на правом фланге.) – по достоинству оценила те результаты, что курируемая нами группа лиц с ограниченным значением IQ показалана тренажерах и компьютерных симуляторах, и издала приказ – (Эффектная пауза.) – выставить их, в порядке эксперимента, на по-настоящему ответственный пост, а именно: на боевое дежурство в центре управления огнем крупного военного корабля!

– Кстати, – продолжает хмырь, строго взирая на пошедшие цветами побежалости физиономии офицеров, – есть и еще один приказ министра обороны: отныне в Вооруженных силах категорически запрещается употреблять сами слова «дебил», «идиот» и им подобные – только «лицо с ограниченным значением IQ ». А если кто из нижних чинов будет возражать – дескать, «длинно», ответьте, что вон к «афроамериканцам»-то попривыкли и ничего – будто спокон веку так было!

Пока комиссия тянется на выход из дверей кают-компании, командир корабля кивком подзывает к себе давешних офицеров – начальника боевой части (БЧ) и его заместителя:

– Готовы?

– Так точно, сэр! – лейтенант-коммандер собран и серьезен. – Мы замкнули на локальную сеть все рабочие терминалы, за которыми будут сидеть эти… ну…

– Дебилы, – отрубает командир. – Дальше!..

– Реальная информация будет поступать только на мой собственный терминал; с него же пойдет и управление – вслучае экстренных обстоятельств. А дебилам нашим запустим в сеть последнюю версию DOOM'а – пускай себе играют, самое занятие для придурков.

– Ясно. Действуйте, лейтенант-коммандер. А вы, коммандер, позаботьтесь, чтобы никаких этих самых «экстренных обстоятельств» в ближайшие часы не возникло.

88

Некто в морской форме, видимый лишь со спины, – в телефон, почему-то очень плаксиво:

– Алло! Чрезвычайная Комиссия по борьбе с политической некорректностью? Считаю долгом сообщить, что командир ударного авианосца «Барбара Картленд» – это «Том Клэнси» после перемены пола – контр-адмирал Смоллетт и лейтенант-коммандер Хокинс в разговоре злонамеренно именовали лиц с ограниченным значением IQ – «дебилами», и это непосредственно после зачтения приказа министра! Говорит мичман палубной команды означенного корабля Тимоти Элам. Но заклинаю держать в тайне мое имя. Опасаюсь мести вышеизложенного командира.

И повесил трубку, подлец.

89

Центр управления огнем находится в помещении боевой части корабля – БЧ-2 («два» потому, что БЧ-1 на авианосцах – это авиакрыло). Рассаженные за рабочие терминалы лица с ограниченным значением IQ смотрятся достаточно благопристойно: слюни забывает утирать лишь один… или, может, двое… ну от силы трое – и это ведь из целых пятерых, шутка ли!

Пухлощекий хмырь, раздуваясь от гордости, прохаживается за спинами своих подопечных – которые, сами о том не подозревая, возносят его сейчас в совершенно заоблачные карьерные выси. Остальные члены комиссии разбрелись по помещению – интересно ведь все-таки, как-никак настоящий боевой корабль! Из нормальных людей на всю БЧ-2 наличествует лишь один вахтенный – лейтенант-коммандер Хокинс: таковы утвержденные Вашингтонским начальством условия эксперимента.

Хокинс разместился перед таким же, на сторонний взгляд, терминалом, как и подопытные. Членам комиссии-то все по барабану, а вот будь на их месте понимающий человек, тот сразу сообразил бы: выражение лица вахтенного слишком уж безмятежно, а пальцы слишком уж быстро порхают по клавиатуре; может, до «прямой и непосредственной угрозы» дело пока и не дошло, но что ситуация складывается нештатная – факт.

– Лейтенант-коммандер Хокинс вызывает коммандера Ливси, – негромко, чтоб, упаси Бог, не привлечь внимания экскурсантов, произносит он в переговорник. – Дэвид, у меня, похоже, проблема. С Центрального Компьютера, из Штаба флота, поступило срочное сообщение с литерой «Q»; ты когда-нибудь слыхал про такую?

– Никогда… – чуть помедлив, откликается наушник. – А в чем суть?

– Приказано перенацелить один из наших штатных «Томагавков» – ну, из тех, что всегда в минутной готовности; координаты прилагаются – насколько я могу судить, они не из компьютерной базы, а сняты непосредственно в поле, ручным джи-пи-эсом. Но самое странное: запуск велено осуществлять не по сигналу из Штаба, а по устному приказу с некоего спутникового STR-телефона… ну, здесь параметры связи. Это же против всех правил! Ссылаются на какую-то инструкцию «Q», а допуска на вход в ту директорию у меня нет – только у капитана…

– Погоди, погоди, Джимми… Спутниковая связь STR-типа – она считается непрослушиваемой – имеется только у головки администрации, в посольствах и у разведки; ну, и на крупных военных кораблях, вроде нашего… Да, кстати! – координаты, которые тебе передали, не близки ли к… – и коммандер называет цифры, правда, приблизительные – до градуса.

– Да!.. – изумленно откликается Хокинс. – Как ты?..