Демон в моих глазах Ренделл Рут

Глава 11

Дом 142 по Тринити-роуд стоял пустой и темный. Окна, выходящие на улицу, блестели, как темные стеклянные провалы, в мрачном обрамлении неподвижных штор. Светлые занавески на окнах верхнего этажа выглядели как бальные кружевные платья женщин, которые тщетно ждут, когда их пригласят на танец. Внутри дома стояла абсолютная, неподвижная тишина. Артур, прислонившийся горячим лбом к прохладным деревянным перилам, подумал, что еще никогда не видел дом таким пустым и безмолвным – ни стука каблуков, ни тихого смеха, ни приглушенных разговоров, ни шума чайника, ни журчания воды, ни гудения нагревателей, ни хлопанья дверей… ни единого признака жизни вообще. Казалось, что дом заснул, но заснул как животное, готовое мгновенно проснуться при малейшей опасности. Артур мог бы разбудить дом, поднявшись к себе наверх и проделав все те обычные, рутинные действия, которые проделывал каждый вечер. Он мог бы зажечь лампы, наполнить чайник, включить телевизор, разобрать постель, открыть окно в спальне – и посмотреть вниз, на внутренний дворик, который наконец был темным, но лишенным всех своих соблазнов.

Ярость охватила Артура. Он включил свет в холле и сделал несколько шагов по направлению к комнате № 2. Его натуре претила мысль об уничтожении чужой собственности, потому что он всегда уважал ее, но если бы ему удалось попасть в эту комнату именно в тот момент, то он, скорее всего, уничтожил бы книги Антони Джонсона. Один за другим он стал открывать ящики стола Каспиана. Все знали, что Стэнли иногда оставляет там запасные ключи, но сейчас в них не было ничего, кроме каких-то скрученных бумажек и обрывков веревки. И все-таки, подумал Артур, он должен отомстить. Он нисколько не сомневался, что действия Антони Джонсона были актом мести по отношению к нему, Артуру Джонсону. Все эти недели Антони таил против него обиду – разве это не было видно по его поведению? – потому что Артур случайно, по ошибке, открыл то письмо из управы. Теперь пришла очередь Артура. И он должен постараться отомстить Антони той же монетой. Но как?

Когда он отвернулся от стола и двери комнаты № 2, его взгляд случайно упал на столик в холле. Он почувствовал, как все внутри у него сжалось. Все письма еще лежали на своих местах: счет на имя Котовски, официальная корреспонденция на имя Уинстона Мервина и конверт лавандового цвета на имя Антони Джонсона из Бристоля. С самого утра никто еще не возвращался в дом и не брал своих писем. Артур накрыл рукой конверт, который предназначался Антони Джонсону. Рука его слегка дрожала. Эта дрожь появилась в тот момент, когда он увидел костер и его последствия. С того самого момента дрожь жила в его теле, заставляя пальцы постоянно мелко вибрировать. Кровь стучала в висках, как будто там у него находились поршни какого-то чудовищного механизма. Артур вспомнил о телефонном разговоре, который подслушал несколько дней назад. «Следующее письмо – это твой последний шанс…» Ее следующее письмо. Артур поднял конверт, осторожно держа его за края, как будто середина его была раскалена. В его мозгу раздались слова тетушки Грейси: «Чужая переписка неприкосновенна, Артур. Открыть чужое письмо – все равно что украсть чужое».

Но сейчас ее не было рядом с ним. Она уже больше не направляла его действия, не следила за ним, не оберегала его… Артур вскрыл конверт. Он разорвал его так яростно, что конверт развалился на две части. Артур достал письмо. Оно было напечатано на машинке, подобной той, что стояла в его офисе, на тонкой бумаге, которую обычно используют для вторых или третьих копий.

Милый Тони, мне кажется, что с нашего последнего разговора по телефону я очень сильно изменилась. Может быть, я стала взрослой. Внезапно, когда ты повесил трубку, я поняла, что ты абсолютно прав. Я больше не могу прятаться и играть в эту отвратительную игру. Я вдруг отчетливо поняла, что должна наконец выбрать между тобой и Роджером. Я бы перезвонила тебе в тот же день, но оказалось, что не знаю твоего номера. Абсурд, правда? Я только знаю, что фамилия твоего хозяина похожа на название то ли реки, то ли моря. Тони, я сделала свой выбор. Я наконец выбрала тебя, полностью и окончательно. Навсегда ли? Очень на это надеюсь. Ты же знаешь, что я уже один раз давала обещание любить вечно, поэтому я очень боюсь теперь делать такие многозначительные и далеко идущие обещания. Но я готова уйти от Роджера и выйти за тебя замуж, если ты все еще этого хочешь. Не злись на меня, но я пока еще ничего не сказала Роджеру. Я боюсь, ну конечно я боюсь, но не только из-за этого. Я не могу сказать ему, что ухожу от него, пока мне некуда и не к кому идти. Все, что нужно для того, чтобы я наконец ему все сказала, это твое письмо – ты можешь написать мне на рабочий адрес, – в котором ты скажешь мне, где и когда мы встретимся. Если ты получишь это письмо во вторник, то, значит, твой ответ придет ко мне самое позднее в пятницу. Ты же понимаешь, что все, что мне сейчас необходимо, – это знак от тебя, что я тебе не опротивела и что ты все еще меня хочешь. Я сделаю все, что ты велишь мне. Командуй.

Тони, прости меня за то, что я так долго играла с тобой в кошки-мышки. Но теперь все игры закончены. Мы можем быть вместе уже в эту субботу. Скажи, что это так, и я приеду, даже если мне придется убежать от Роджера в одной ночной рубашке. Я превращусь в Марию Стюарт и буду вечно сопровождать тебя в твоих блужданиях. Люблю тебя. Х.

Артур почувствовал, как его переполняет ощущение всемогущества. Так же как его судьба и душевное спокойствие находились еще совсем недавно в руках Антони Джонсона, так и судьба и душевное спокойствие Антони находились сейчас в руках Артура. Око за око, зуб за зуб. Антони Джонсон отобрал у него его белую леди; теперь Артур отберет у него его женщину и лишит его последнего шанса, так же, как он сам был его лишен.

Артур смял письмо и конверт и засунул их в карман брюк, затем пересек холл и подошел к ступеням лестницы. Как ужасна и одновременно прекрасна была эта тишина! С чувством, похожим на волнение, он подумал о подвале, незащищенном и неохраняемом. А не может случиться так, что он все-таки сумеет получить там какое-то облегчение – от той атмосферы, которая так долго питала его фантазии, от тех образов, которые, возможно, еще смогут у него там появиться? Кто знает, может быть, ему удастся еще раз увидеть ее во плоти? Артур выключил свет и вышел из дома. Пройдя по боковому проулку, он оказался у входа в подвал и только тут понял, что у него нет фонаря, а есть только коробок спичек. Одну из них он зажег, проходя через первую комнату. Затем зажег вторую, и в ее пламени увидел на полу гору одежды, которая когда-то принадлежала тетушке Грейси: сумку, туфли, платье – все покрытое таким слоем мусора, что, казалось, они никогда не скрывали под собой его любимую.

И в этот момент все его фантазии умерли. Воображение Артура сжалось, и он превратился в озлобленного мужчину, разглядывающего в грязном подвале кучу старого тряпья. Спичка догорела и обожгла ему пальцы; пламя перекинулось на коробок, который неожиданно превратился в огненный шар. Артур бросил его на пол и растоптал. В темноте он попытался взять себя в руки и остановить свои всхлипывания, а потом стал на ощупь пробираться сквозь залежи мусора к входной двери.

Через проулок он вышел к фасаду дома. Здесь повернул направо и пересек лужайку. Поставил ногу на нижнюю ступеньку крыльца. Как и сотни людей, он оказался бы в безопасности, не оглянись в тот последний момент, не задумайся. Темная бездна звала Артура. Ее челюсти сомкнулись вокруг него, темные улицы приняли его, и он полетел по ним, как капля яда по венам.

Столы опустели, костер догорел, и теперь пылали только бенгальские огни, чье пламя было холодным и безопасным даже для детей. Одни они, да еще звезды, сверкали над засыпанным мусором пустырем. Линтия собрала посуду и, захватив своего сына и Стива, оставила их одних, одарив на прощание одной из своих сверкающих улыбок и взмахом руки. Антони и Уинстон Мервин стали снимать столешницы, стоящие на козлах, которые надо было вернуть в церковь Всех Святых. Последние вспышки огня, появлявшиеся на тлеющих углях, давали достаточно тепла, чтобы они не замерзли. Уинстон, казалось, полностью отдавшийся своему нынешнему занятию, произнес что-то на языке, который Антони узнал как что-то очень знакомое, но из которого не понял ни слова.

– Что вы сказали?

З везда моя – взгляни на звезды; хотел бы быть я небом,

Чтобы смотреть на красоту твою его глазами,

– перевел Уинстон, рассмеявшись.

– Вы удивительный человек. Не удивлюсь, если вы окажетесь преподавателем древнегреческого.

– Когда-то я подумывал об этом, – серьезно ответил Уинстон. – Но цифры приносят больше денег, чем Аристотель. Поэтому я и стал бухгалтером.

Антони удивленно поднял брови. А почему же тогда бухгалтер живет в такой дыре на Тринити-роуд? Вопрос был уже готов сорваться с его губ, но он остановился.

– Осторожнее, – предупредил Уинстон. – Вы держите с той стороны, а я возьмусь с этого угла и пойду вперед.

Они потащили столешницы вверх по Магдален-хилл и вдоль Баллиол-стрит. Громадная «римская свеча», зажженная возле «Водяной лилии», освещала зеленоватым светом похожий на пещеру вход в Ориэл-мьюз. Антони, идущий вслед за Уинстоном, подумал, что хотя тот и назвал ему процитированное произведение, но так и не объяснил, почему процитировал именно его. Сторож в церкви Всех Святых забрал у них столешницы, и Уинстон предложил выпить в «Водяной лилии». Антони согласился, но сказал, что должен сначала зайти домой, так как ждет важное письмо.

142-й был большим темным пятном в ряду ярко освещенных домов. Уинстон вошел первым и взял свои письма со столика. Для Антони ничего не было. Ну что ж, письма от Хелен не всегда приходили по вторникам. Оно обязательно придет завтра.

– Ну, вот это уже лучше, – сказал Уинстон. – Может быть, я даже взгляну на него завтра. – Он передал напечатанный на машинке листок Антони, который сразу понял, что это было предложение агента по недвижимости на дом в Северном Кенборне, самой лучшей и дорогой его части. Цена дома была 20 000 фунтов.

– Вы абсолютная загадка, – только и смог произнести Тони.

– А вот и нет. Просто потому, что я цветной, вы ожидаете, что я окажусь совсем необразованным, а потому, что я живу здесь, вы ожидаете, что я окажусь бедняком.

Антони открыл рот, чтобы сказать, что Уинстон ошибается, но понял, что тот прав, и сказал только:

– Наверное, вы правы. Прошу прощения.

– Я живу сейчас здесь, потому что фирма, на которой я работаю, переехала в Лондон, и в данный момент я занят поисками дома, который мог бы купить.

– Вы ведь не женаты, не так ли?

– О нет, я не женат, – ответил Мервин. – Ну что, пошли?

Выходя из холла, они столкнулись с Брайаном Котовски, который только что открыл входную дверь.

– Сразу видно, что вы испытываете жажду, – произнес Брайан. – Я тоже всегда хочу пить. Как насчет того, чтобы пересечь дорогу и поискать там оазис?

Избавиться от него не было никакой возможности. Он вприпрыжку двигался рядом с ними и занудно талдычил о Джонатане Дине, которого, как он говорил, не видел с самого дня переезда. А все это потому, что Джонатан и Веста ненавидят друг друга. Брайан был уверен, что Джонатан ему звонил, но Веста всегда сама отвеала на звонки и по злобе не говорила о них Брайану. Они прошли через конюшни, в которых сильно пахло порохом, и вошли в «Водяную лилию» незадолго до девяти.

В это время в другом питейном заведении, «Великий герцог», которое располагалось в отдаленной части Кенборна, сидя в одиночестве за столом, Артур пил бренди с содовой. Когда он только начал эту кошмарную прогулку, он был в ужасе – от самого себя. Но постепенно страх уступил место любопытству. Артур с интересом наблюдал за изменениями, которые произошли на соседних улицах, на их блистающие огни и витрины, на пустынные места, куда выходили темные аллеи, проезды и переулки, которые вели в крошечные дворики, полностью растворившиеся в темноте, как шепот в ночи. За прошедшие двадцать лет Артур еще не забыл географию этого района, в котором родился. Он хорошо представлял себе, какие лабиринты улочек, переулков и тупиков скрываются за этими блестящими новыми фасадами. Артура приятно волновало то, что во время этой своей прогулки он очень часто оказывался единственным прохожим на какой-нибудь широкой, но абсолютно пустой улице, ярко освещенной, с проносящимися автомобилями и темными впадинами переулков и проездов между высокими стенами зданий. Схема, уже дважды испытанная, повторялась без всякого его вмешательства. Как и в первые два раза, у него не было цели, или он не хотел ее признавать; как и в прошлые разы, он зашел в паб; как и тогда, он заказал бренди. Артур знал название только этого алкогольного напитка – тетушка Грейси держала его дома в лечебных целях. Потягивая свое бренди и чувствуя, как по телу разливается непривычное тепло, он размышлял о следующем повторении известной ему схемы…

Глава 12

В «Водяной лилии» было много незнакомых лиц. В основном это были мужчины с северным акцентом, закутанные в желто-зеленые полосатые шарфы своей футбольной команды. Брайан Котовски тут же подружился с одним из них, толстяком с мясистым лицом, которого звали Поттер. Это полностью устраивало Антони Джонсона, который хотел обсудить с Уинстоном вопросы покупки домов. Однако Брайан постоянно окликал его «Тони, старина» и всячески старался вовлечь его в свою беседу с Поттером. До знакомства с Хелен, которая оказала на него очень сильное влияние, Антони никогда не обратил бы внимания на рыжеватые волосы, торчащие из ушей и ноздрей Поттера, и не смог бы, наверное, определить, чем от того пахнет. А воняло от него смесью лука, пота, виски и ментола. А вот то, что Поттер абсолютно пьян, определить было очень легко. Обняв одной рукой Брайана за плечо, он внимательно выслушал историю о том, как Веста пытается отвадить от мужа всех его друзей.

– Была с ним очень груба, да? – спросил он с акцентом, который выдавал в нем жителя Западного Рединга. – А он все время грубил ей в ответ? Вроде как подкалывал? Ага, я все понял.

– У тебя небось у самого такая же фря.

– Ну уж нет, парень. Я сам еще никогда не совал свою голову в петлю по собственной воле. Но я всегда за всем слежу и все вижу. Если женщина начинает грубить мужчине, а тот – ей, это значит только одно. Он нравится ей, а она – ему.

– Да ты шутишь, – не поверил Брайан.

– Точно тебе говорю, парень. Вот попомнишь мои слова. Ты вот сейчас его нигде не видишь, потому что он и твоя благоверная грубят где-то друг другу. – Поттер громко рыгнул.

– Я ухожу, – сказал Антони. – Это место меня уже достало.

Он поднялся на ноги и посмотрел на Уинстона, который разложил все предложения агентов по конвертам.

Они повернули в проезд и очень скоро поняли, что Брайан и Поттер упорно следуют за ними. Было начало одиннадцатого.

– Ночь обещает быть просто великолепной, – пошутил Уинстон. – Они будут пить и колобродить у меня за стеной до утра.

Но тут выяснилось, что Поттер не в состоянии забраться на крыльцо. Он уселся на нижней ступеньке и затянул похабную крестьянскую балладу о том, как какой-то фермер устроил своей дочери хорошую взбучку. Антони заметил, что Ли-Ли еще не возвращалась, а все окна на верхнем этаже были темными. Это значило, что Артур уже лег. И, будем надеяться, крепко уснул.

– Послушай, его надо отсюда убрать, – сказал он Брайану. – Ведь он твой друг, а не наш.

– Друг? Тони, старина, я вижу его первый раз в жизни. – Брайан притащил откуда-то початую бутылку водки и теперь потягивал прямо из горлышка. – И куда я его теперь дену? Выброшу на улицу? Он ведь приехал из Лидса.

– Ну так пусть туда и возвращается. На следующем поезде. Вокзал Кингс-Кросс.

Брайан беспомощно посмотрел на Поттера, который мычал какую-то мелодию и дирижировал воображаемым оркестром.

– Да не хочет он никуда возвращаться. Бедняга приехал, чтобы посмотреть завтрашний матч.

– Какой еще, к чертовой матери, матч? – спросил Антони, который очень редко ругался. – Что ты, черт возьми, несешь? – Антони ничего не знал про футбол и никогда им не интересовался.

– «Лидс» играет с «Кенборн кингсмейкерс». – Брайан помахал бутылкой перед лицом Антони. – Хочешь русской самогонки? Ну и как хочешь. Я бы его никогда сюда не притащил, если бы знал, что он так нажрался. Наверное, ты не согласишься пока разместить…

– Нет, – ответил Антони. Но в тот момент, когда для усиления мысли он собирался добавить крепкое словцо, Поттер неожиданно поднялся на ноги, размахивая руками для равновесия и вертя в разные стороны головой.

– Ему нужно в туалет, – заметил Уинстон. Он взял Поттера за руку и потянул по коридору в сторону туалета. Антони открыл дверь комнаты № 2, и Брайан, безо всякого приглашения, ввалился вслед за ним и уселся на кровати. Его лицо было бордового цвета, и выглядел он очень свирепо.

– Мне не очень понравилось то, что он нес про Весту.

– Он ее даже не знает, – ответил Антони. – Какой смысл выслушивать какие-то пьяные обобщения о человеческом поведении? Они всегда будут неправильными.

– Ты настоящий друг, Тони. Лучший друг, который у меня когда-нибудь был.

Из туалета донесся звук спускаемой воды. Вернулись Уинстон вместе с Поттером, который был очень бледен и вонял еще хуже, чем в пабе. Он уселся на стул, откинул голову на спинку, и рот его широко раскрылся. На улице неожиданно взорвалась ракета, и они все подпрыгнули, за исключением Поттера, который стал громко храпеть.

– Пусть поспит еще полчасика, – предложил Уинстон. – Потом попробуем влить в него горячий крепкий кофе. Когда я работал водителем на «Скорой помощи», мне и не таких приходилось видывать.

– Да, жизнь вас точно побросала, – съязвил Антони. – Греческий, финансы, немного медицины… Еще немножко, и вы скажете мне, что занимаетесь юридической практикой.

– Нет. Я посылал свои документы в Коллегию адвокатов, но меня так туда и не пригласили, – спокойно ответил Уинстон и, взяв с ночного столика том Руха «Психология и жизнь», углубился в чтение.

– Мне не нравится то, что он говорил о моей жене, – повторил Брайан. Бутылка водки была уже наполовину пуста. Он взглянул на Поттера и сильно потряс его за плечо. Тот выпрямился, застонал и опять бросился в туалет.

– И про Джонатана ему тоже не стоило говорить всякие гадости. Джонатан мой лучший друг.

– Кофе лучше приготовь! – рявкнул Уинстон, сердито глядя на Брайана поверх книги. – И давай пошевеливайся. Тебе тоже не помешает, так же как и ему.

Тот повиновался, поскуливая, как маленькая собачонка. Пока Антони доставал кофе и сахар, Брайан поставил чайник. Неожиданно почувствовав усталость, Антони уселся на пол, потому что больше мест для сидения не было, и прикрыл глаза. Последнее, что он увидел, прежде чем погрузился в дремоту, был Брайан, по обвисшим щекам которого текли слезы.

Артур зашел в мужской туалет, порвал бристольское письмо и конверт на мелкие клочки и спустил их в унитаз. В этих действиях была какая-то завершенность, которая и радовала, и одновременно пугала его. Теперь путь назад был закрыт. Не было никакой возможности восстановить письмо и вернуть его с извинениями. Поступок был совершен, и его месть была закончена. Артур подумал, сможет ли осознание этого сдержать его и позволит ли оно ему спокойно вернуться домой? Будет ли это безопасно для него? Когда он вышел в зал заведения, то почувствовал, как страх возвращается. И тем не менее Артур заказал еще одно бренди. Он откладывал момент выхода из «Великого герцога» до самой последней возможности. Было уже без двадцати одиннадцать. Пока его не было, кто-то занял его место. Артуру пришлось встать около стеклянной стены, которая отделяла барную стойку от собственно зала. Стекло было матовым, но на него был нанесен цветочный узор из прозрачного стекла. Взглянув через один из прозрачных лепестков, Артур увидел знакомый профиль всего в нескольких ярдах от него.

К счастью, он увидел только профиль, а не все лицо Джонатана Дина, поэтому Артур был уверен, что сам Дин его не заметил. Джонсон стал быстро двигаться, прокладывая локтями дорогу сквозь толпу. Губы Дина шлепали, как белье на ветру, – было понятно, что он оживленно беседует с кем-то невидимым. Или, скорее, невидимыми. С Брайаном Котовски, и, может быть, с Антони Джонсоном и тем цветным. Все птички в гнездышке. Надо срочно сматываться.

Только выйдя на улицу, Артур задумался над всей этой спешкой. Если он сейчас пойдет прямо домой, то не имело никакого значения, кто мог увидеть его в баре в столь поздний час. Какое значение имеет то, что кто-то сможет засвидетельствовать, что в это время его не было в 142-м по Тринити-роуд? Или что он не пойдет прямо домой, а продолжит бродить по улицам, с раскалывающейся головой, пока недостающая часть схемы не встанет на свое место? Артур задрожал. В нескольких ярдах от «Великого герцога», на Хай-стрит была остановка автобуса, который мог бы довезти его до «Водяной лилии». То была ближайшая к Тринити-роуд остановка. С другой стороны, такси довезет его прямо до входной двери. Артур знал, что в этом районе такси появляются на обратном пути из Северного Кенборна, куда они отвозят богатеньких клиентов. Однако минуты проходили за минутами, а такси все не было видно. Без десяти одиннадцать. Скоро гости «Великого герцога» высыплются на тротуар. На противоположной стороне улицы Артур увидел деревья начинающегося Рэдклиф-парка. Главный вход был уже закрыт, но крохотная калиточка, которая вела на тропинку, бегущую вокруг всего парка, была, скорее всего, открыта.

Артур увидел женщину, которая вошла в эту калитку – перед этим ее тень мелькнула на ярко освещенном тротуаре. Его сердце сжалось, и он сцепил пальцы. Морин Кован, Бриджит О’Нил…

Наконец показалось такси. Артур лихорадочно замахал руками и попросил водителя отвезти его на Тринити-роуд.

– А где это, приятель?

Артур объяснил.

– Прости, приятель. Я еду назад в город и хочу как можно быстрее лечь в постель. Сижу за рулем с девяти утра, и хорошенького понемножку.

– Я запишу ваш номер, – сказал Артур голосом, срывающимся на визг. – Вы обязаны довезти меня. Я сообщу об этом вашему начальству.

– Да хоть самому господу богу, – ответил водитель и уехал.

Последний автобус маршрута К12 подойдет без двух минут одиннадцать. Артур решил, что выбора у него нет. Он доедет до «Водяной лилии», но потом пойдет не через темный проезд Ориэл-мьюз, а по ярко освещенной Магдален-хилл. Однако ему пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы остаться на автобусной остановке, а не отправиться пешком по той тропинке, по которой пошла женщина, или по извилистой Рэдклиф-лейн. Эта улица шла мимо пустырей, приготовленных под строительство, мимо комплексов невысоких жилых таунхаусов и небольших скудных магазинчиков, пока наконец не выходила к больнице, мосту и насыпи железнодорожной ветки Исамбард – Киндом – Брунел.

К счастью, в тот момент, когда желание сделать это стало почти непереносимым, со стороны Рэдклиф-колледж подошел автобус К12.

Артур зашел внутрь, и автобус начал движение. Однако он затормозил и опять остановился, чтобы посадить женщину в развевающемся платье с капюшоном, которая бежала от «Великого герцога», пытаясь догнать его. Внизу свободных мест больше не было, и женщина поднялась наверх. Автобус ехал достаточно быстро – на улицах было совсем мало машин. Он проехал мимо кладбища, возле которого Морин Кован занималась своей древнейшей профессией и на котором, в фамильной могиле, рядом со своими родителями, покоилась тетушка Грейси. Автобус повернул на улицу с односторонним движением, а затем еще раз, на короткое время, выскочил на Хай-стрит, прежде чем окончательно повернуть на Кенборн-лейн. И все время, пока они ехали, в холодном и темном небе продолжали разрываться серебряные шутихи, рассыпающиеся в верхних точках своих траекторий каскадами искр.

Они повернули направо на Баллиол-стрит, и Артур, который очень редко ездил на автобусах, но уж если ездил, то готовился к выходу задолго до того, как объявляли его остановку, стал подниматься со своего места. Темная фигура в капюшоне уже ждала на площадке… Как монах или большая птица, подумал Артур. Женщина сошла первой; казалось, она очень нервничала и торопилась, чтобы попасть домой.

«Водяная лилия» уже закрылась, так же как и все магазины в округе. Артур увидел, как дальше по Баллиол-стрит погасло последнее окно в «Кемаль’с кебаб хаус». Однако сама улица была ярко освещена. Желтые пятна падали на тротуар от фонарей над входными дверями, уличные фонари напоминали украшенные деревья, а высокая башня вдалеке выглядела как гробница фараона, смотрящая на мир сотнями мигающих глаз. По тротуару были разбросаны упаковки от использованных петард. Однако прохожих видно не было – никого, кроме самого Артура и женщины в капюшоне, которая торопилась мимо входа в проезд к Камера-стрит. Изредка проезжали отдельные машины.

Артур стоял неподвижно. Казалось, что он рассматривает внутренности паба, однако краем глаза он внимательно следил за женщиной. Проезжающая машина затормозила около нее, и женщина остановилась. Водитель что-то сказал. Артур решил, что досчитает до десяти: к этому моменту женщина или уедет с водителем машины, или повернет на Камера-стрит – в любом случае для него она будет потеряна, и оба они, он и она, будут в безопасности, а потом он развернется и пойдет по Магдален-хилл. Однако прежде, чем Артур успел досчитать до пяти, он увидел, как женщина резко отшатнулась от машины и побежала в сторону, противоположную той, в которую шла. Его сердце пропустило удар, замерло и бешено заколотилось. Под аркой проезда были установлены три белых столбика; ни одна машина не могла туда въехать. Женщина пробежала именно под арку. Казалось, что машина пожала своими крыльями, прежде чем двинуться вниз по холму в поисках более удобной и сговорчивой добычи.

Артур тоже вошел в проезд Ориэл-мьюз, двигаясь неслышно, как кошка. Внутри было темно. Темнота была чувственной и очень красивой. Женщина шла быстро, почти бежала – ее гротескная развевающаяся фигура виднелась уже достаточно далеко, – однако Артур шел еще быстрее. Он догнал ее и услышал, как она резко втянула воздух, когда, проходя мимо, он коснулся ее юбок.

Оказавшись сзади, женщина замедлила темп, как он и предвидел. Она будет плестись, пока не увидит его силуэт на фоне освещенного выхода на Тринити-роуд, пока она не убедится, что он исчез.

Артур позволил ей увидеть себя. Но вместо того чтобы выйти на свет, он вжался в каменную стену бывших конюшен и отодвинулся в темноту на ярд, может быть, два. Артур чувствовал запах женщины, но не мог ее видеть.

Его галстук был очень сильно затянут, и он чуть не обломал себе ногти, пытаясь его развязать. У него вдруг появилось столько сил, что если бы галстук был действительно сделан из металла, на который он был похож своим цветом, то у Артура все равно хватило бы сил, чтобы разогнуть его. Сейчас шутихи шипели и взрывались у него в голове. Последняя из них разлетелась снопом ярких искр в тот момент, когда женщина и Артур оказались совсем рядом.

Она даже не закричала. Звук, который она издала, был слышен только его настороженным ушам – это был всхлип абсолютного ужаса, и запах этого ужаса заполнил его ноздри. Артур не почувствовал, как она коснулась его своими руками. Женщина упала на землю, как умирающая птица, и Артур, весь сотрясаясь от внутреннего взрыва, позволил трупу тяжело опуститься на свои ботинки. Через несколько минут он аккуратно освободил ноги и не торопясь отправился прочь.

Глава 13

Когда Антони открыл глаза, было двадцать минут двенадцатого. Уинстон продолжал читать «Психологию и жизнь», а Поттер все еще спал. Оба нагревателя были включены, и в комнате было очень жарко.

– А где Брайан?

– Он ушел с полчаса назад. Сказал, что отыщет этого самого Дина и во всем разберется, – ответил Уинстон, закрыв книгу.

– О боже, – только и смог произнести Антони. – Давайте избавимся от этого Поттера.

– Как только, так сразу, – спокойно согласился Мервин. – Пока вы спали, я осмотрел содержимое его карманов. У него довольно много денег, а остановился он в отеле «Флер» на Джадд-стрит.

– Отлично, сержант! Вы далеко пойдете… – Вдруг Антони пришла в голову мысль. – А вы, случайно, в полиции не служили, а?

– Никак нет, никогда, – улыбнулся Уинстон. – Посадим его в такси?

Антони кивнул в знак согласия, и они разбудили Поттера. Однако, как и раньше, пробудившись, тот почувствовал тошноту и потребность посетить туалет. Туда он и направился, а Антони и Уинстон стали ждать его в полном молчании. Ждать пришлось довольно долго. Поттер вернулся только через десять минут, с зеленым лицом, нетвердой походкой и текущими изо рта слюнями.

Артур вошел в дверь дома номер 142 по Тринити-роуд без двадцати пяти двенадцать. Воротником пальто он прикрывал горло, так чтобы нельзя было заметить, что он без галстука. Холодная температура делала такой жест вполне естественным для человека, который испытывает проблемы с легкими. Но увидеть его никто не мог, поэтому Артур совсем не боялся. Сначала дом выглядел таким же безлюдным и темным, как тогда, когда он ушел из него много часов назад. В окнах Ли-Ли Чан и Уинстона Мервина не было видно никакого света. В холле тоже было темно и тихо, но, остановившись у начала лестницы, Артур заметил полоску света под дверью комнаты № 2. Увидел он и свет, пробивавшийся сквозь не плотно закрывавшуюся дверь туалетной комнаты. Антони Джонсон. Кроме него некому. Артур бесшумно поднялся по ступеням, но, еще не успев дойти до первой площадки, услышал, как дверь в туалет открылась, и сноп света осветил холл. Ему показалось, что Антони Джонсон остановился и смотрит на лестницу – иначе зачем еще ему задерживаться в холле? Артур не стал оглядываться. К тому моменту, когда оказался на площадке, он услышал, как дверь в комнату № 2 закрылась.

Двор был залит светом из окна, расположенного под окном его спальни. Но сейчас это было не важно. Самым страшным было быть пойманным на месте преступления. Потом уже не страшно, потому что его ничто не связывало с задушенной женщиной – так же, как ничего не связывало его с Морин Кован и Бриджит О’Нил. Никому не будет интересно, в каком часу Артур пришел в эту ночь домой, и поэтому никому не придет в голову спрашивать его об этом.

Беспокоиться было совершенно не о чем. Наверное, такие моменты были единственными в его жизни, когда ему не надо было ни о чем беспокоиться. Артур старался продлить их, ни о чем не думая, а только наслаждаясь этим изысканным покоем, совсем как делал бы это хищник, только что настигший свою жертву. Впервые не думая о том, что надо вымыться, он снял с себя всю одежду, оставив сверху этой кипы перекрученный серо-стальной галстук, и залез под голубое стеганое одеяло. Через несколько минут Артур уже глубоко спал.

Как правильно подметил Уинстон, на Тринити-роуд было практически невозможно поймать такси – улица не сквозная, а живущие на ней люди такси себе позволить не могли.

– Мы можем довести его до стоянки около станции.

– Нет, этого мы не сможем, – ответил Антони.

Они и так уже потратили массу усилий, чтобы вытащить находящегося в полубессознательном состоянии Поттера, который вонял все сильнее и сильнее, на улицу из комнаты № 2. Веса в нем было никак не меньше 16 стоунов [31]. Теперь он сидел там, где они его оставили – на низком бордюре, отделявшем лужайку от улицы, – прислонившись головой к обрубку лимонного дерева.

Холод, заставлявший их дрожать, не производил на Поттера, который опять начал похрапывать, никакого впечатления.

– Тогда я пойду на стоянку, – предложил Уинстон, – если вы останетесь здесь и проследите, чтобы несчастный не свалился носом в траву.

Но пока он говорил это, на Магдален-хилл показалось такси, которое подъехало и остановилось около дома № 142. Из него выпорхнула Ли-Ли Чан в зеленом комбинезоне и розовом боа из перьев и протянула водителю фунтовую бумажку.

– Девяносто восемь, леди, – сказал водитель, протягивая ей два пенса.

– Вы можете оставить сдачу себе, – прощебетала Ли-Ли и направилась к двери.

Пока водитель с совершенно ошарашенным видом наблюдал за ней, она сказала мужчинам: «Привет, сегодня холодно» – и танцующей походкой поднялась на крыльцо.

– Кто бы рассказал, ни за что бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами, – недоверчиво произнес мужчина и уставился на монетку у себя в руке, как будто боялся, что она сейчас исчезнет, так же как и ее дарительница.

Уинстон подхватил Поттера под одну руку, а Антони под другую. Они дружно запихнули его на заднее сиденье.

– У этого парня хватает наличности, и он не в состоянии спорить по поводу чаевых. Гостиница «Флер» на Джадд-стрит, хорошо?

– Если только он не соберется блевать, – ответил водитель.

Ночь затихала, разрывов петард не было слышно уже больше получаса.

Комнату № 2 пришлось проветривать не меньше часа. Поэтому Антони улегся очень поздно, а утром, естественно, проспал. Он проснулся только в 8.30, и у него почти не осталось времени на умывание и бритье, так как Антони твердо решил приступить к работе в библиотеке колледжа ровно в 9.30. В холле находился какой-то незнакомец. Это был ничем не примечательный мужчина средних лет, который кивнул и поздоровался с Антони. Тому показалось, что мужчина осмотрел его оценивающе. Джонсон решил, что мужчина, скорее всего, был полицейским в штатском, еще до того, как увидел полицейскую машину, припаркованную перед домом. Почему-то ему сразу пришло в голову, что этот визит как-то связан с Брайаном Котовски. Вчера вечером Брайан ушел от них, настроенный на ссору с Джонатаном Дином, а может быть, и на драку с ним…

Люди, сидящие в машине, не попытались заговорить с Антони, и он пересек дорогу в направлении Ориэл-мьюз. Однако проход здесь был блокирован. Вход в проезд был закрыт куском брезента, натянутого на раму, высотой около восьми футов, поэтому внутри ничего не было видно.

Артура разбудил стук в дверь. Это произошло буквально за несколько секунд до его будильника. Кто-то барабанил в одну из дверей на нижнем этаже – то ли к Котовски, то ли к Мервину. Потом Артур услышал голоса Мервина и кого-то еще. Он так привык ко всяким нецивилизованным звукам, раздающимся в самые неподходящие часы, что совсем не обратил на это внимания. Минут через десять, после того как шум наконец стих, Артур вылез из постели и принял ванну. Он тщательно вымыл и ванну, и раковину, аккуратно промокнул воду на полу, взбил голубые подушки и вытряс стеганое одеяло. Затем достал из ящика комода чистое белье и рубашку.

К этому времени началось хождение вверх и вниз по лестнице. Может быть, кто-то еще выезжает. Вполне в стиле Стэнли Каспиана ни о чем не предупредить его, Артура. Он прошел на кухню и включил чайник, отстраненно размышляя, нашли ли уже мертвое тело. С его стороны было неосторожно совершить это так близко от дома, но вчера ему было совсем не до осторожности. Он все сможет прочитать в вечерних газетах, которые сообщат ему, как и любому другому, известные полиции факты. И уж на этот раз Артур не потеряет сознания и не заболеет от психологической травмы, а будет внимательно наблюдать за тем, как полиция будет искать убийцу.

Чайник крепкого чая, два яйца всмятку, пара кусочков бекона и два обжигающе горячих тоста. Если они уже нашли тело, рассуждал Артур, моя посуду, они каким-то образом перекроют проезд. А вход в него хорошо виден из окна его гостиной. Любопытство пересилило осторожность, и Артур одним глазом взглянул сквозь задернутые шторы. Действительно, проезд Ориэл-мьюз заблокирован, а вход в него закрывает большой кусок какой-то непроницаемой материи. Скорее всего, ее обнаружил водитель, который привез какие-то товары в магазины. Артур поискал взглядом полицейские машины и не увидел их. Опустив глаза ниже, он обнаружил машину в том месте, где меньше всего ожидал ее найти, – прямо у себя под окном.

Сердце Артура остановилось, и он почувствовал, как его грудная клетка словно наполняется обжигающе горячей жидкостью. Но они ведь не могут знать, они не могут приехать за ним… Ни одна живая душа не видела, как он входил в проезд, а с убитой его совершенно ничего не связывает. Возьми себя в руки, приказал себе Артур голосом тетушки Грейси, который он приберегал именно для таких случаев. Хотя никогда раньше он не переживал ничего подобного.

Джонсон почти упал на стул и, посмотрев на свои руки, увидел, что держит посудное полотенце точно так же, как вчера держал свой галстук, туго натягивая его вцепившимися в концы пальцами. Расслабился. А не может случиться так, что полицейская машина припарковалась здесь потому, что ближе места для парковки не нашлось? Он еще раз выглянул из окна. В это время Антони Джонсон пересекал улицу в направлении закрытого проезда.

Длинный звук дверного звонка Артура вошел в его мозг, как входит острый нож в мягкие ткани. Артур повернулся и подошел к двери.

– Мистер Джонсон?

Артур кивнул, а лицо его побледнело и непроизвольно скривилось.

– Мне хотелось бы с вами переговорить. Могу я войти?

Мужчина не стал дожидаться разрешения. Он переступил порог и показал Артуру свое удостоверение. Детектив-инспектор Гласс. Высокий, худощавый мужчина был инспектором Глассом, с широким приплюснутым носом и тонким ртом, губы которого при разговоре раздвигались, чтобы продемонстрировать крупные желтые резцы.

– Мистер Джонсон, в районе произошло убийство. В связи с этим я хотел бы, чтобы вы рассказали обо всех ваших перемещениях прошлым вечером.

– О моих перемещениях? – Артур ничего не репетировал. Он был абсолютно не готов к подобному разговору. – Что вы имеете в виду?

– Это очень просто. Говоря простым языком, я хочу знать, как вы провели вчерашний вечер.

– Я был здесь, в своей квартире. Я был здесь с того момента, как вернулся с работы в шесть тридцать вечера. И никуда не выходил после этого.

– Вы были здесь один?

Артур кивнул. У него кружилась голова, и ему казалось, что он сейчас потеряет сознание. Мужчина явно ему не верил.

На лице полицейского было выражение абсолютного недоверия, граничащего с каким-то отвращением. Верхняя губа изогнулась над этими невозможными зубами.

– Согласно моей информации, вы провели вечер в компании мистера Уинстона Мервина, мистера Брайана Котовски и человека по имени Поттер.

Теперь Артур уже ничего не понимал. Перед глазами мелькали сцены в «Великом герцоге», профиль Дина, но ведь он ни в коем случае… Потом наступило просветление.

– Мне кажется, что вы путаете меня с мистером Антони Джонсоном, который живет на нижнем этаже. В комнате № 2.

Теперь, убедившись, что Гласс действительно ошибся, Артур добавил твердым голосом:

– Вчера весь вечер я провел один.

– Приношу вам свои извинения за эту ошибку, мистер Джонсон. Вы согласитесь, что такое вполне вероятно. То есть вы не можете помочь нам в розыске мистера Котовски?

– Я об этом ничего не знаю. Я вообще его почти не знаю. Человек я по своему характеру довольно нелюдимый.

Но Артуру было необходимо выяснить до ухода инспектора Гласса, почему полиция появилась в этом доме – почему именно здесь?

– Это убийство… вы что, считаете, что мистер Котовски с ним как-то связан?

– Это совершенно очевидно, мистер Джонсон, – ответил инспектор, открывая входную дверь. – Ведь убита миссис Веста Котовски.

Глава 14

Антони весь день провел в библиотеке колледжа и только к пяти часам вечера добрался до остановки метро «Кенборн-лейн». Здесь он увидел газеты с кричащими заголовками: Убийство женщины в Кенборнеи Кенборнский убийца опять на охоте?Хотя по роду своей научной деятельности Антони всегда интересовало, что приводит человека к убийству, само убийство как таковое его совсем не привлекало, поэтому газеты он покупать не стал. Письмо Хелен, наверное, уже ждет его. С того момента, как он вышел из библиотеки, Антони мог думать только о том, что она могла написать ему. На столике в холле лежала куча писем, на этот раз совсем неразобранная. Антони жадно просмотрел конверты. Три предложения от агентов по недвижимости для Уинстона, письмо Ли-Ли Чан с Тайваня, счет для Брайана, счет для Весты, счет, который надо будет переслать Джонатану Дину. И ничего для него. Хелен опять ничего не написала. В первый раз с того момента, как он переехал в дом № 142 по Тринити-роуд вторник и среда прошли без ее писем. Однако прежде чем Антони задумался о причинах этого: не был ли он слишком резок с ней, не боялась ли она писать ему, передняя дверь открылась, и в нее вошли Уинстон Мервин и Джонатан Дин – насколько Тони было известно, друг друга они не знали и никогда прежде не встречались.

– А вас когда они выпустили? – спросил Уинстон. – Нам вас там очень не хватало.

– Выпустили? – переспросил Антони.

– Я хочу сказать, что мы не видели вас в полицейском участке.

Антони обратил внимание, что впервые видит Джонатана Дина таким мрачным и опустошенным – и в то же время таким живым и естественным, как будто он забыл про все свои роли и театральные позы.

– Я ничего не понимаю.

– Он ничего не знает, – заметил Джонатан. – Совсем ничего. Вчера ночью убили Весту, Тони. Ее задушили, а Брайан исчез.

Все они поднялись в комнату Уинстона – она была больше и просторнее, чем комната Антони. Джонатан осмотрел свои бывшие владения совсем больными глазами и, не найдя в памяти никакой цитаты или стихотворной строчки, которые подошли бы в данном случае, растянулся во весь рост на продавленной красной софе. Холодный туман, белый в опускающихся сумерках, стлался по стеклам, как дым. Уинстон задернул аккуратно раскроенные занавески.

– Полиция появилась здесь в половине восьмого утра, – рассказал он Антони. – Они не могли достучаться до Брайана, поэтому подняли меня. Их интересовало, когда я видел Брайана в последний раз и в каком тот пребывал настроении. Я все рассказал им о вчерашнем вечере. Другого выхода у меня не было.

– Вы хотите сказать, что рассказали им обо всех инсинуациях Поттера, да?

– Антони, у меня не было другого выхода. А что бы вы сделали на моем месте? Сказали бы, что Брайан был трезв, спокоен и отправился спать с чистой душой? В любом случае, полиции удалось разыскать Поттера. Он наверняка пропустил свой футбольный матч. Думаю, что после разговора с ним они решили не беспокоить вас. А Поттер наверняка многое вспомнил, несмотря на все его похмелье, потому что меня пригласили в полицейский участок и прямо спросили, кипел ли Брайан от ревности. Мне пришлось сказать, что он ушел от нас в поисках Весты и вот его. – Уинстон махнул рукой в сторону лежащего Дина.

– Но ведь это полная ерунда, – удивился Антони. – Все это были только пьяные фантазии Поттера. Под ними не было никакого основания, и мы все это прекрасно знаем.

– Нет, было, – произнес Джонатан Дин.

– Хотите сказать, что вы и Веста…

– Господи ты боже мой, ну конечно. Именно поэтому я и переехал. Не могли же мы заниматься этим здесь, как вы думаете? За стеной от несчастного бедняги. Боже, я вчера весь день провел с ней. Мы провели вместе весь вечер, а потом решили пойти выпить к «Великому герцогу». Она убежала незадолго до одиннадцати, чтобы не опоздать на последний автобус.

Антони пожал плечами. Он почувствовал беспомощность.

– Вы сказали, что Брайан исчез?

– Последнюю неделю я не жил в той проклятой дыре, – сказал Джонатан, запустив пальцы в копну своих непричесанных рыжих волос. – Там воняет и слишком много мышей. Сестра разрешила мне пожить у нее, пока она в Германии. У нее своя квартира в Западном Хэмпстеде. Именно туда я вчера и вернулся после «Герцога». Я пришел где-то в полночь, значит, Брайан появился в районе половины первого. Он был пьян до полного опупения, грозился и обвинял меня во всех смертных грехах. Потом он отключился, и я уложил его в постель.

– А откуда он узнал, что вы именно на той квартире?

– Это одному богу известно… Я бывал там и раньше, когда уезжала сестра. – Джонатан передернул плечами. – Дело в том, что Веста могла ему рассказать, перед тем как…

– Тогда где он сейчас?

– Я оставил его отсыпаться и пошел на работу, – покачал головой Джонатан. – Копы разыскали меня около полудня, и я все им рассказал. Но когда они добрались до квартиры сестры, Брайана там уже не было. Теперь они повсюду его ищут. Тут уж никуда не денешься, Тони, старина, но по всему выходит, что это сделал именно он. Иначе почему он испарился?

– Он мог выйти на улицу, увидеть вечерние газеты и запаниковать. Я не верю, что он способен на убийство.

– А ты думаешь, что я верю? Ты что думаешь, что я так думаю о своем лучшем друге? Мы ведь с ним как… как две розы на одном стебельке.

Сыграла ли свою роль бестактность подобного сравнения, а может быть, сам факт, что Джонатан в подобной ситуации стал что-то цитировать, но Уинстон вдруг на него окрысился.

– Если он это даже и сделал, то все равно, во всем виноваты вы сами. Нечего было крутить любовь с его женой.

– Ах ты, черномазая обезьяна! – Джонатан уткнулся лицом в подлокотник софы, и по его телу прошла дрожь. – Боже, как мне хочется выпить…

Совсем не обидевшись на его оскорбительный эпитет, Уинстон спокойно произнес:

– Интересно, сколько раз за все эти долгие годы эти стены слышали подобные высказывания? – Он сильно потряс Джонатана. – Почему я не оставил вас там, на ступеньках участка, в совершенно разобранном состоянии, чтобы уборщик просто смел вас в свой совок и выбросил в мусорное ведро, я, наверное, уже никогда не пойму. Поднимайтесь, если уж вам так хочется выпить. В «Водяной лилии» нам точно нельзя показываться, пока весь этот шум не уляжется.

– Говорят, – заявил Барри, – что эта птичка, которую пришили вчера вечером, жила в вашем доме. И чего, это правда?