Я клянусь тебе в вечной верности Сакрытина Мария
Не рассуждая, ослеплённая болью и горечью, я ударила.
А Зак всё понял только в последнюю минуту. Он даже закрыться как следует не успел – я ранила его, больно, опасно. Так, чтобы он тоже почувствовал.
Зак был сильнее меня, опытнее, но я его ненавидела в тот момент люто. Чужая ненависть лишает нас сил. Даже лучших из нас. Это то единственное, что позволяло людям иногда с нами справляться.
Я до сих пор помню, как он кричал, как звал меня, сначала вслух, а потом моя голова раскалывалась от его криков. «Элиза, послушай! Послушай меня! Он бы ослабил тебя, он бы был человеком, твоей слабостью, Элиза! Наши дети…»
Я била его яростно, зло, забыв обо всём, кроме видений моего сына, которые у меня тогда, на втором (или третьем?) месяце, уже появлялись. Я била, а Зак… Зак слабел. И он никогда не мог ударить меня со всей силы.
Когда земля под нами вскипела, а небо, кажется, сошло с ума, он перестал даже защищаться. Я била его ненавистью, била злобой – для нас это ужасней физической боли. Он просто обессилел под конец – а я даже не сразу поняла, что он умирает.
Ярость схлынула, ушла так же внезапно, как появилась. Я рухнула рядом с распростёртым на земле Заком, упала сначала на колени, потом на четвереньки. Шёл дождь – результат нашего поединка. Горячие алые капли падали мне на лицо, но я не обращала внимания. Я слизывала их с губ, чувствуя металлический привкус, вместе со слезами и смотрела прямо перед собой, шатаясь.
Хотелось умереть – просто исчезнуть, не быть. Прямо здесь. Провалились бы все пропадом – и я вместе с ними. В бездну или ещё дальше, неважно.
–Элиза, – хрипло шепнул Зак, приковывая моё внимание. Я смотрела на него, избитого, раненого, обессиленного, и не могла понять: неужели это я? Неужели это я его?..
Поймав мой взгляд, Зак прерывисто выдохнул, кашляя кровью. С трудом пробормотал:
–Я люблю тебя.
И где-то там, за густыми чёрными тучами, за сияющими лучами солнца, на небе среди звёзд закрылся Глаз Чародея.
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
Я вынес Ария из этой бездны – не знаю, каким чудом нас не задело. Целитель не шевелился, но дышал. С трудом, но дышал. «Если повезёт, – думал я, – придёт в себя и поправится». Но тогда он был абсолютно бесполезен, а мы, соответственно, беспомощны против чародеев.
Мы отступили к городу, готовясь уйти, если что, за стены. Щит целителя нас больше не охранял, так что, когда чародеи разберутся, нам останется только посочувствовать.
А чародеи разобрались довольно быстро. Когда у нас в глазах прояснилось и земля перестала ходить ходуном, мы увидели, что от поля остались клочки выжженной травы да вздыбленные земляные насыпи. И посреди всего этого лежал их ворон, а над ним склонилась растрёпанная бледная Элиза.
Земля вздрогнула в последний раз, подняв тучу пыли, и чародейка, задрав голову, безбоязненно подставив лицо под плачущее кровью небо, дико закричала. И исчезла, растворилась в алом тумане.
Без чародеев овидстанская армия почти не оказала сопротивления. Мы гнали её и гнали несколько дней до границы. На второй день кровавый дождь наконец закончился, наступили нормальные летние дни, но земля ещё долго смердела – особенно на том злосчастном поле. И урожай на юге у нас в тот год не уродился.
За овидстанскую границу мы не пошли – сил не было. Какое там наступление на южан, когда у меня от армии благодаря чародеям одно воспоминание осталось. Нам бы себя в порядок привести… Хотя знаю, меня за это упрекают. Могли, мол, отхапать плодородные земли у Овидстана, пока у них неразбериха. Могли контрибуцию получить. Ну-ну. Во-первых, овидстанская «неразбериха» довольно быстро закончилась. Во-вторых, не стоила бы та контрибуция наших жизней – дурак тот, кто думает, будто южане сдались бы без боя. Да и потом, посмотрели бы вы тогда, сколько у нас хлеб стоил! Никакая бы котрибуция не помогла.
Вечером второго дня марша меня нашёл чародейкин волколак. И, скуля да подвывая, принялся невесть куда звать. Сначала Бурыша замутил, потом давай меня подталкивать и тянуть. Ребята предлагали его зарубить, но я не смог. Он так умоляюще смотрел на меня её глазами…
Я поехал за ним. И, конечно, где-то около полуночи нашёл в лесу полуживую (или правильней было бы, полумёртвую) Элизу. Она была без сознания – лёгкая добыча. Наткнись на неё кто-нибудь из патрульных – не знаю даже, что они бы с ней сделали. Я смотрел на неё, лежащую под копытами рассерженного Бурыша, бледную, в потёках крови, умирающую. И ничего не хотел сильнее, как достать меч и отправить её вслед за вороном. Право же, для мира это было бы лучше.
Её волк по-человечески плакал, лёжа рядом и время от времени облизывая чародейке руку.
Неподалёку нашлась заброшенная землянка лесника или дезертира, не знаю. Я отнёс её туда, раздел, согрел воды из ближайшего озера, обмыл кое-как. Настоял травки из аптечки, напоил. Она так и не пришла в себя, и я вспоминал, как, наверное, так же лежал, когда она спасла меня от племянника лорда Джереми. Я задолжал ей тогда – пора было расплачиваться.
Я растирал ей руки – она дрожала от холода, хотя вся горела. Растирал, и уж не помню, как получилось, что начал целовать. Она удивительно пахла всё ещё этими своими пряными духами да моим отваром. А я в тот момент не мог её ненавидеть, такую беспомощную и несчастную, почти мёртвую. И когда ненависть ушла, желание вернулось. Я хотел её, хотел больше всего на свете. Чародейку, шлюху, предательницу. Но ни одна женщина ни тогда, ни сейчас не могла бы её заменить.
А в тот момент она лежала передо мной, доступная и беспомощная. Я целовал её. Хотел грубо, а получалось нежно – я всё равно не мог сделать ей больно. Хотел просто заткнуть, наконец, похоть, но Элиза вдруг стала отвечать. Не открывая глаз, кажется, всё ещё без сознания, она шептала моё имя и улыбалась.
И всё вернулось на полгода назад, когда мы проводили вот так ночи в Пчелиной Заводи и она была моей богиней, а я мог стать её супругом. Я любил её – надо смотреть правде в глаза. Любил, хоть и с такой же силой ненавидел, но любил всё равно. Что бы она ни делала, какой бы ни была, я любил её. Злился, не прощал, ревновал, но любил – всегда.
Наутро, когда я проснулся, она исчезла, оставив после себя воспоминание да пряный запах… кажется, жасмина.
После той ночи в лесу мы не виделись пять лет.
(Из записок Элизы Северянки)
Ланс обнимал меня, перекинув руку через мою грудь. И крепко спал. Мы лежали под плащом на грязном земляном полу и где-то снаружи, где занималась заря, поскуливал волк.
Я осторожно выползла из-под плаща, с удивлением отмечая, что, вопервых, моей одежды ни на мне, ни рядом нет, вовторых, я отлично себя чувствую. И вдобавок – спящий Ланс, беспокойно завозившийся, когда я зашуршала усыпавшими пол сухими листьями в попытке выбраться наружу. Всё это могло означать только одно – у нас, похоже, была бурная ночь, которой я совершенно не помнила.
Одежду достать было легко. Я ещё попыталась прочитать мысли Ланса, чтобы понять, что происходит, но на нём стояла защита целителя. Это означало, что Арий жив и пришёл в себя.
А вот Зак умер. И я его убила. Надо было как-то свыкнуться с этой мыслью. Нет, мне не жаль было Заккерия, ни капельки. Я вообще ничего к нему тогда не чувствовала. Разве что сожаление из-за потери превосходного любовника. Всё-таки нам было хорошо вместе. Но и вполовину не так хорошо, как с Лансом, который, когда проснётся, попытается меня снова убить, ибо ненавидит, как и все остальные. Странно, как он вообще… как мы ночью… Может, я его случайно заколдовала?
Надо было уходить. К Амиру. Он скажет, что делать, как мне быть.
При мысли об Амире сердце сжала внезапная тревога – у меня даже дыхание перехватило. Надо было идти к нему. Нет, бежать. Торопиться… Знать бы ещё, где он.
Я не сдержалась, наклонилась, поцеловала спящего Ланса напоследок. А он улыбнулся по-мальчишески открыто и счастливо, как когда-то… всего полгода назад. Если бы я не знала, что, проснувшись, он точно не будет рад меня видеть, если бы я только могла остаться и надеяться… Но меня звала клятва – всё настойчивей.
Я искала Амира везде, по всей Ярати, даже в нашем войске на марше, кроме того места, куда меня, очевидно, звала клятва и где Амир просто не мог быть. Дворец Надима – да, этот лживый трус себе дворец у папочки выпросил. Красивый, неподалёку от Ярати. Вычурный, помпезный, с диковинными птицами и огромным садом.
У Надима был праздник, судя по виду сада и самого дворца, не прекращавшийся уже который день. Пьяные гости попадались в самых неожиданных местах, пока я сломя голову бежала по коридорам и галереям, не понимая, что Амир может здесь делать. Они никогда не были с Надимом близки, так что вряд ли он просто заглянул на дружескую вечеринку. Амир – и вечеринка…
Мой господин нашёлся в саду, в беседке у фонтана. Я замерла у входа, глядя на его бледное лицо, пустые глаза и посверкивающие на пробившихся сквозь виноградную листву лучах клинки. Он был утыкан ими, как игольница иглами. И безнадёжно мёртв. Если бы я не возилась так долго, если бы поторопилась! Я могла бы помочь, я притащила бы для него целителя…
Но я не могла оживлять мёртвых.
Почему, почему он не позвал меня на помощь?!
–Явилась, – заплетающимся языком протянул Надим у меня за спиной. – Ну зд-д-дравствуй, Элиз-з-за.
Я обернулась. Надим, покачиваясь, стоял на садовой дорожке, маслено смотрел на меня и ухмылялся.
–Ну всё… Теперь я твой хозяин…
Засохшая кровь испачкала его кафтан – дорогой золотой шёлк с алыми нефритовыми птицами. За пояс был заткнут кинжал без ножен – тоже бурый от крови. Да, Надим всегда умел добивать беспомощных волчат…
–Теперь т-ты м-моя, – пьяно улыбаясь, сообщил второй принц, наступая и загоняя меня в беседку к Амиру. – Б-братец-слабак н-неправильно тобой пользовался. Глупец, я же з-знал, что его легко можно будет з-загнать в угол. Д-дурачок, он не хотел, чтобы ты убивала, д-да, Элиза? Ну вот, т-теперь он мёртв. А я… я-то н-найду… для тебя п-приме…
Я убила его нелегко и небыстро. Первая смерть после Валентина, которой я откровенно наслаждалась и за которую никогда не чувствовала себя виноватой. Я уложила его и всех пьяниц во дворце и никогда, никогда об этом не жалела. Да я тогда даже радовалась, что у меня есть эта проклятая сила. Я смогла отомстить. В отличие от Зака, убивать этих пьяниц было так легко, до смешного легко… Они же всего лишь люди. Беспомощные против меня, напыщенные людишки, решившие почему-то, что они могут мной управлять. Ну так получайте же!
Потом я вынимала один за другим мечи из Амира и думала, что вот она, вся его премудрость в действии. Доказывай миру, что ты не петух хоть всю жизнь, всё равно в супе сварят. Амир был умным, добрым, осторожным – за это и умер. Нельзя иметь меч и ни разу не вынуть его из ножен.
Я всегда буду этим проклятым мечом, что бы ни случилось. Если только не научусь, как Зак, ставить себя выше людей, потому что я, бездна забери, действительно не человек.
Я отнесла Амира так же, как Алэра, в фамильный склеп – у овидстанских королей он, правда, больше и величественней. Тогда же, укладывая его на свободную плиту и укрывая цветами, я услышала из разговоров служителей, которым отводила глаза, что король Овидий мёртв. Умер вместе с Заком. Я, конечно, знала, что Овидий старше, чем выглядит, что Зак периодически его «омолаживает». Но не думала, что настолько – по рассказам слуг, он рассыпался серой пылью прямо на троне.
Что ж, ясно, почему Надим так поторопился с убийством Амира. А Зак же меня предупреждал…
Корона Овидстана переходила теперь Аджхаду, а я открыла портал – очередной раз в никуда. На Юге мне делать было больше нечего. Вряд ли после убийства моего принца, жениха-чародея и его короля мне были бы тут рады.
Я мечтала затеряться где-нибудь в лесу, в глуши, чтобы никто не трогал, чтобы оставили меня наконец в покое. Никого не видеть и подумать о принесении новой клятвы, когда будет совсем невмоготу.
Я и месяц не просидела. В какой-то деревушке, где я обратилась к знахарке за отваром от кашля – до этого две ночи провела в горах и замёрзла ужасно, – старушка осмотрела меня, забавно пощёлкав пальцами, зачем-то пощупала мой живот и объявила: «Да ты ж, девка, беременна».
Я сдуру ляпнула: «А от кого?» – чем изрядно знахарку рассмешила: «Тебе виднее, милая. Чай, не ветром надуло». Это-то да, только после Зака у меня никого не было – иначе с чего бы я в горах, как человеческая побирушка, ночевала в снегу? У меня силы кончались, а я их не пополняла.
Старушка шамкала что-то, заваривая мне травки. «От лёгочницы-то я тебя, красавица, избавлю. А вот от животика сама скоро избавишься, хе-хе».
Хе-хе. Права она была, ребёнка я теперь чувствовала – как в первый раз. Маленький он ещё был, чтобы понять, каким станет, чтобы я его увидела. Но он был.
Это ж каким ветром мне его… Уже засыпая – заночевав у доброй старушки травницы, – я вспомнила спящего Ланса и себя под его плащом.
М-да, если дети зачинаются так легко, почему же я не понесла от Зака, – сколько раз у нас было и никто не предохранялся? Впрочем, это меня мало занимало той бессонной ночью. Куда важнее было, что у меня теперь есть сын. Я не одна. Я больше никогда одна не буду! Со мной рядом частица Ланса, которая не станет меня ненавидеть, как остальные. Это удивительное облегчение – иметь рядом живую душу. Я даже поняла тогда страсть Зака ко мне и то, почему я смогла так легко победить его. Он выпестовал меня как крепость для себя, щит. Любовницу и родственную душу. Это сложно, действительно сложно и страшно, когда весь мир против тебя, что бы ты ни делал. У Зака была я. А у меня будет сын.
Я твёрдо собиралась стать хорошей матерью. А хорошая мать хочет для своего ребёнка только лучшее. Так, ещё спустя месяц раздумий, я решила, что хрен редьки не слаще, и явилась к королеве Запада – Хелении. Когда-то она очень настойчиво звала меня к себе. Воинственная была дама, любила мужчин в железной руке держать. Вот и держала сразу весь Запад.
Я принесла ей клятву, до этого заставив пообещать, что мой ребёнок ей будет как родной. Всё равно она была дама бездетная – дети-воины погибли кто в бою, кто от болезней. И рожать ей было уже поздно. «Так что пусть подарит мне замок, – думала я, – осыплет золотом, чтобы я ни в чём не нуждалась, и даст спокойно родить, а потом спокойно растить сына».
Меня уже не волновало даже, будет ли она мной разить, как мечом, – пусть. Чудовище и есть чудовище. Раз я всегда для всех буду монстром – какая мне разница, зачем делать из себя святошу. К тому же люди – мерзкие, властолюбивые создания, все – начиная с детей. Так что к чему мне их жалеть?
Клятвы были принесены – и да, мне стоило бы продумывать формулировки получше. Но что сделано, то сделано. Я тайно уехала в подаренный мне королевой замок Дар – красивый, белокаменный, воздушный, на морском берегу (ну почти сказочный) – рожать сына, моего прекрасного малыша Никки.
Я малодушно надеялась, что уж теперь-то все мои беды позади.
Глава 16
Лазутчик. Из личного архива Ланса де Креси
– Ах, герцог! Какой же вы! О-о-о, – вот и всё, что могла выдавить из себя светская львица графиня Миранда де Круази.
Её супруг владел лучшими виноградниками на южной границе. Вино Круази ценилось не только на нашем столе, но и на привередливом Юге – за что граф грёб золото лопатой, фигурально выражаясь. При этом платил крупный налог в казну, снабжал свою молодую и весьма активную жёнушку нарядами и драгоценностями, а заодно периодически делал подарки её любовникам – по слухам, чтобы держали её подальше от дома. Графиня Миранда купалась в золоте, держала лучший, а точнее, самый дорогой салон в столице и меняла любовников, как перчатки.
И если честно, я ждал от неё большего. На поверку дамочка ничем не отличалась от своих товарок, что одетых в золото, что в лохмотья. Мозги у неё были куриные, и я понимал графа, не желавшего видеть распутницу-жену в своём доме.
–Ге-е-ерцог! – и копна надушенных волос вроде как случайно падает мне на лицо. – Ну что же вы, герцог?
Дура. Хоть бы по имени звала.
–Умолкни, – приказал я, хватая её за шею и опрокидвая на постель. Ей нравилось – она извивалась и хихикала, всё сильнее и сильнее напоминая мне наряженную в парчу и бархат хрюшку.
Ну что ж, на ночь позабавиться сгодится. Потом придётся искать следующую – Миранда, твёрдо вознамерившаяся задержаться в моей постели и записать меня в список побед, просто отказ не поймёт.
–Ах, какой вы… мужественный! – стонала графиня, пока я грубо заканчивал с ней. – Какой… ненасытный!
«Грубый» – правильное было бы слово. Большинству дам нравилась грубость. Служанки и крестьянки, которые иногда тоже грели мою постель, к грубости привыкли. Меня удивляло, что в ней находят эти расфуфыренные высокородные блудницы? Нет, встречались, конечно, фиалки-одуванчики, только и мечтающие о том, чтобы вдвоём повздыхать под луной и, быть может, разок поцеловаться. Таких я не трогал. Разве что один раз, два года назад, нашлась одна… темноволосая… синеглазая. Не помню уже, как звали… Я напоил её до полубесчувственности и шептал потом: «Элиза», как сумасшедший, всю ночь. С ней я был нежен, но стоит ли говорить, что вместо неё видел другую?
Наутро я позаботился сплавить и её, и её папашу подальше от столицы с мешком денег в виде моральной компенсации.
–Ах, мой рыцарь!
–Я же сказал: умолкни!
Графиня вместо этого громко застонала, так что у меня в ушах зазвенело. Как я различил условный стук в дверь, даже не знаю.
–Герцог! Ну куда же вы? – выдохнула Миранда, когда я отшвырнул её и принялся собирать одежду. – Уходите? Уже?
У меня было безумное желание швырнуть ей кошелёк с золотом, как бордельной девке. Но нажалуется же потом мужу, и будут у нас проблемы с его виноградным налогом. Поэтому я просто наскоро её поцеловал и поплотнее закрыл в спальню дверь, пока стоящий в коридоре заспанный Арно пытался заглянуть за моё плечо.
–Какая женщина! – тоскливо выдохнул он.
–Ну хочешь, иди продолжи, – пробормотал я, торопливо застёгивая пуговицы рубашки.
–Ланс, да ты что! – ещё грустнее всхлипнул Арно, за эти годы не похудевший ни капельки. – Она же на меня и не посмотрит. Кому я нужен, только вот деньги считать, – да и не переставший жаловаться. – А ты вон какой, – добавил он, задрав голову, чтобы встретиться со мной взглядом, – статный, воин, – и совсем грустно добавил: – Со мной они только ради золота.
–А со мной ради власти, – отозвался я, открывая дверь в кабинет и кивком отсылая слуг. – Нашёл чему завидовать.
–Тебе-то легко говорить…
–Слушай, ты меня для этого из постели вытащил? – не выдержал я. – Выкладывай уже, что случилось? Снова заговор? Или очередной переворот? У нас за последние годы их ровно три было. И бессчётное количество заговоров. Вот только бунтов ещё не было, а всё остальное наличествовало. Я первое время Валерия даже во дворец не пускал. Только эти, заговорщики, очередной раз «переворотятся», я их р-р-раз – и на воротах развешиваю. Народу нравится, заговорщики же все, как на подбор, высокородные. Вот после третьего развешивания всё вроде поутихло года на два.
–Да какое там! – усмехнулся Арно, вытаскивая из необъятного халата свиток и подавая мне. – Вот, шпионы твои с Запада донесли. Говорят, срочно, только идти тебя «будить» боялись. Я не читал! – поймав мой взгляд, торопливо добавил он.
Угу. Я сломал печать, развернул. Шифр-то я придумал, но глупо считать, что наш блестящий счетовод его не взломал…
–Что там? – талантливо изображая любопытство, затряс подбородками Арно. – Снова чародейка чудит?
–Угу, – отозвался я. – Где сейчас целитель?
–Так в храме, где ж ещё? Только, в отличие от тебя, он спит.
–Значит, придётся разбудить.
Имя Элизы у меня за последнее время вызывало головную боль, стоило только увидеть его написанным. Потому что рядом точно значилось бы или число жертв, или ещё какая-нибудь мерзость, косвенно предполагающая Мальтии проблемы.
В тот раз, например, в рапорте сообщалось о том, что чародейка подарила своей королеве армию демонов.
–Демонов? – переспросил Арий, выслушав меня. – Демонов – это вряд ли. Демонов из бездны не призовёт даже чародей.
–Но её волк…
–Фамильяр, – покачал головой целитель. – А вот превратить людей в нежить она способна. Великая Матерь да избавит нас… – завёлся он.
–Арий! – прикрикнул я. – Если мы сами себя не избавим, Великая Мать нам вряд ли поможет.
–Не богохульствуй, – строго произнёс целитель, кинув на меня предупреждающий взгляд, который я, как обычно, проигнорировал.
–Если эта армия пойдёт войной на Мальтию, ты сможешь её остановить?
Арий надолго задумался – «уплыл», глядя на меня. Я уже привык к такому взгляду, обычно после него следовало что-то вроде пророчества. Вот и сейчас, помедитировав, Арий моргнул и уставился на меня уже привычно – обличающе и сочувствующе одновременно.
–Нет. Но ты сможешь.
–Я?
Арий кивнул и задумался. Надолго.
–Со всем уважением, господин целитель, – проблеял из угла до этого молчавший Арно. – Как может человек остановить волшебную армию? Если это то, что однажды сотворил чародей Кастел, то они просто пройдут, сметая всё живое, и…
–Значит, сделайте так, чтобы не прошли, – вздохнул Арий, снова молитвенно сжимая руки.
Мы с Арно одинаково недоуменно уставились на него.
–То есть?
Целитель снова вздохнул и опять покосился на меня.
–Ланс, не мне тебе говорить, как сделать так, чтобы что-то точно не произошло… А сейчас, господа, время позднее… – и повернулся к двери, сверкнув золотисто-белой мантией.
–Арий, – отмер я. – Я правильно тебя понял?..
–Правильно, Ланс, – безмятежно улыбнулся целитель, берясь за дверную ручку. – Я уверен, ты, как всегда, примешь правильное решение.
Я выругался, но, хвала богам, целитель уже скрылся за дверью и меня не слышал.
–Что он имел в виду? – выпалил Арно, подкатываясь ко мне. – Ланс? Что?
Я с трудом сосредоточился на его голосе и помахал свитком.
–Найди-ка мне вестника.
–Ну, Ла-а-анс! – как девчонка, заныл казначей. – Ну ты же знаешь: я – могила!
–Дождёшься – закопаю. Иди считай золото, – припечатал я, выталкивая его за дверь. – Меньше знаешь, крепче спишь.
Арно, обиженно пыхтя, укатился, а я уселся на ковёр у камина и, шуруя кочергой, принялся размышлять, что же в мире должно было перевернуться, если целитель советует мне совершить убийство?
Три с половиной столетия назад чародей Кастел, дабы угодить своему королю, тогдашнему повелителю Севера Ивэну Безрассудному превратил тысячу его солдат в чудовищ. Их не ранили стрелы, копья, мечи… Их даже огонь не брал. Говорили, что Проклятую армию невозможно было победить. Зато они убивали очень эффективно. На каждого заколдованного северянина в бою приходилось полсотни с лишком людей. Тогдашняя война пожаром прокатилась по Востоку, добралась до Юга, где её остановил чародей Анжел, принёсший клятву принцу Виндстана. Проклятая армия была уничтожена, совсем ещё юный Анжел совершенно неожиданно победил в поединке Кастела. А спустя три года бросился на меч. О чародеях после этого ничего не было слышно больше столетия – до Заккерия Овидстанского… Впрочем, думаю, это и так всем известно – нечего пересказывать ночные страшилки.
Хотя, если донесения с Запада правда, эти кошмары могли запросто стать реальностью в первую очередь для нас. Королева Хеления давно зарилась на Мальтию. Её аппетиты чуть утишил целитель, но с тех пор, как Элиза принесла ей клятву, королева Запада про нас быстро вспомнила. Наши плодородные земли на юге и серебряные рудники на севере соблазняли её. Легко покорившая Запад и с помощью чародейки играючи с ним справлявшаяся, Хеления, безусловно, хотела нас. Но по-женски осторожная, нападать не спешила – весь мир живо помнил Войну двух чародеев, в которой, по слухам, победил, кстати, Арий. Хеления, очевидно, собирала силу, чтобы не повторить судьбу овидстанского короля. Порой мне было интересно, доверяет ли она Элизе, по слухам, убившей своего принца, которому она присягала. Узнать я это никак не мог – так далеко у моих шпионов руки не доходили. Но в том, что Элиза опасна для нас теперь ещё больше, чем прежде, не соило и сомневаться. Я ещё хорошо помнил, как она угрожала Валерию. И я мог легко представить, что она действительно убьёт нашего короля – по приказу своей госпожи или нет, неважно. Полагаться на милость этих двух стерв – королевы и чародейки – я бы не стал.
По всему выходило, что Арий прав. Надо было ехать заканчивать то, что я не сделал ещё пять лет назад, в лесу на южной границе. Я должен был убить её тогда, а не поддаваться чувствам. Она им не поддастся, когда на кону будут стоять жизнь Валерия и благополучие Мальтии, – это я хорошо понимал. Новости с Запада уже год вызывали у меня стойкое желание напиться, пора было с этим заканчивать. В конце концов, ошибки надо исправлять.
–Уезжаешь? – спросил вечером Валерий, когда я по привычке заглянул в его спальню, лично проверить гвардейцев. – Ланс, ты же обещал съездить со мной на охоту в Ардекский лес.
Я развёл руками: дескать, помню, Ваше Величество, но дела… Валерию было уже восемь, он понимал.
–Ясно, – король отвернулся, зачем-то принялся поправлять воротник ночной сорочки. – Ланс, ты же не на южную границу едешь, признайся. А куда? На Запад?
Иногда мне казалось, что он взрослеет слишком быстро. Я в его годы только мечтал от лорда Джереми сбежать. А вот Валерий подозревал всех и вся. Впрочем, стоило ли его осуждать, учитывая обстоятельства его детства? Не думаю.
–Ваше Величество, как всегда, проницательны.
Валерий, нахмурившись, опустил голову. И вдруг тихо произнёс:
–Граф Вертон сегодня говорил, что ты сместишь меня, когда я достигну совершеннолетия.
Я посмотрел на Валерия – мы встретились взглядами, и он улыбнулся, а я тяжело вздохнул. Не могу даже описать, как мне надоело менять его наставников! Я проверял каждого от и до, но они все в итоге оказывались так или иначе заговорщиками. Иногда мне вообще казалось, что во всём дворце одни мы с целителем не интригуем. Вот, к примеру, абсолютно все наставники короля, поняв его мнительность, пытались направить её против меня.
Чему они могли научить нашего правителя, если не видели дальше собственного носа? Как можно было не принимать во внимание ни доверия Валерия, ни мою преданность?
Валерий честно «стучал» на каждого. И по большей части учился сам, без наставников. Пару раз я грозил, что отправлю его в школу, но король, даром что восьмилетний, отвечал, что этого не случится – «ты же сам, Ланс, знаешь, какие там туннели, как же ты будешь меня охранять?». И я понимал: не иначе как Арно раскрутил, а тот и прокололся. Валерий мог быть очаровательным мальчиком, если хотел, чтобы при нём говорили свободно. Очаровательных маленьких мальчиков ведь не боятся и не стесняются, ими, по идее, очень легко управлять.
Уж насколько я был прост, как винная пробка, но никогда не стал бы управлять Валерием. Он же король.
–Заткните уши, Ваше Величество, и не слушайте. Я пошлю за новым ментором, но он прибудет не ранее чем через месяц. А вы ещё трактаты южных мыслителей, слышал, не дочитали.
Валерий вздохнул и забрался на постель.
–Уехать хочу, Ланс. Увези меня.
–На Запад? – усмехнулся я.
Валерий подскочил.
–Не шути так! Она на Западе, я боюсь, – он не договорил, просто тоскливо глянул на меня. – Она правда может убить меня в любое мгновение?
Я прошёл к его роскошной кровати, уложил на подушки, поправил одеяло.
–Кто вам такую глупость сказал, Ваше Величество? Никто вас не тронет, пока я рядом. И взрослейте скорей, я тоже хочу уехать.
–На границу? – несмело улыбнулся Валерий. – На северную?
Это мы с ним обсуждали не один вечер – как я уеду в горы и снега, где никогда не был, а он потом ко мне присоединится.
–Угу. Я уже домик симпатичный прикупил. Достойный короля.
Валерий улыбнулся шире и, вдруг сев, обхватил меня руками за пояс.
–Возвращайся, ладно, Ланс? Обещай. Обещай, что ты будешь защищать меня всегда!
Я погладил его кудрявую макушку.
–Обещаю, Ваше Величество.
–Я тебе верю, – шепнул Валерий. И тихо добавил: – Убей её, ты же можешь, да? Я знаю, что можешь, ты сильнее. Сделай так, чтобы она никогда не добралась до меня, пожалуйста, Ланс. Пожалуйста.
Позже, дождавшись, пока он уснёт, я думал, что забавная штука жизнь: все хотят смерти этой чародейки. Даже целитель. Даже восьмилетний ребёнок, которого она спасла из Овидстана. Её проклинает Юг – убийцу принцев и короля. Её ненавидит Запад: сколько она по приказу королевы Хелении убила – заговорщиков, сепаратистов – не счесть. Наверное, человек, которого все так «нежно любят», действительно достоин смерти.
Следующим вечером – накануне моего отъезда якобы на южную границу – Арий отвёл меня в сокровищницу храма Девятки. За три года – в рекордные сроки – магией целителя и стараниями лучших строителей Магианы – востокцев новый храм был возведён, и целитель перенёс туда все артефакты из королевской сокровищницы. И, насколько я знал, кропотливо скупал у коллекционеров все эти волшебные безделушки, тратя на них немалые деньги из пожертвований, а жертвовать целителю горожане и паломники со всего мира никогда не скупились. Я не понимал этой его страсти, но, наверное, своя навязчивая идея есть у каждого, даже у целителя. Как по мне, то во время боя артефакт – штука слишком ненадёжная, сильно уступающая тому же мечу.
Другое дело, что я вряд ли пойду с мечом на чародейку…
–Не проливай крови без нужды, – по своему обыкновению терпеливо-мягким голосом наставлял Арий. За последние годы он привык наставлять – паломники слушали его с открытым ртом. Посланца небес-то. – Не используй яд, это вероломно…
–Ага, Великая Мать не одобрит, – кивнул я.
Арий, подняв руку, с которой лился мягкий золотой свет, освещая подземелье храма, тяжело вздохнул.
–Великая Матерь всё видит, Ланс. И в милосердии и всепрощении она не одобряет убийство. Поэтому ты идёшь на богомерзкое дело…
–Но ты же сам!..
–…так хоть очисти мысли свои от скверны, – повысил голос целитель, – а лучше помолись, чтобы и в сердце только благодать была, а не…
–Не фиг мысли чужие читать, – буркнул я, наклоняя голову. Высокими потолками в храмовом подземелье никто не озаботился.
–Я буду молиться за твою гнилую, преисполненную мирских страстей душу, – вздохнул Арий, направляясь к стене – совершенно пустой, если не считать плесени.
–…отданной, кстати, Ворию, – фыркнул я, – так что молись сколько угодно, а нам заповедано пить, любить, веселиться и воевать.
–Беспокойным сыном Великой Богини, которая из любви своей закрывает глаза на деяния его, – грустно отозвался Арий, доставая прямо из стены ларчик и протягивая мне. – Вот то, что тебе нужно. Попробуй надеть.
На чёрном бархате тускло поблёскивала серебряная брошь – маленькая, в виде символа Визера. Такую легче спрятать в складках одежды, чем носить напоказ.
–Она по возможности скроет твои мысли и изменит твой облик. Не до неузнаваемости, но всё же. На Западе не должны знать, что ты покинул Мальтию, ты же понимаешь, – прикрепляя брошь на край моего воротника, объяснил целитель. – К тому же Элиза знает тебя слишком хорошо.
–Что, и она меня не узнает? – недоверчиво фыркнул я.
Арий отошёл, внимательно глянул на меня.
–Да. Даже я тебя не узнаю.
–Да ну? – хмыкнул я, жалея, что рядом нет зеркала. На ощупь у меня вроде ничего не изменилось…
–Зеркал стерегись, – в ответ на мои мысли отозвался Арий. – И будь посерьёзней, Ланс. Я присмотрю за Валерием в твоё отсутствие, и будь уверен, с ним ничего не случится. Но если ты не вернёшься, его убьют… Вот, это тебе тоже пригодится.
«Это» было перстнем, тоже серебряным и совсем простеньким. Я покрутил его на пальце, но ничего необычного не заметил.
–И что это?
Арий убрал ларчик так же в стену.
–Это спасёт тебе жизнь. Но только один раз.
–Послушай, целитель, – не выдержал я. – Ты же знаешь, чем всё закончится. Ты же будущее читаешь, как открытую книгу. Объясни, наконец, зачем я еду! Ты не дал мне ни заколдованной стрелы, ни кинжала – я должен убивать чародейку обычным оружием? Не смеши меня. Или вовсе пустыми руками?
Арий оустил руку – в подземелье ощутимо потемнело.
–Великая Матерь милостива. Всё будет по воле Её, – тихо произнёс он, не глядя на меня.
Так я и уехал на «южную границу» без волшебных оружий. Арий, если упрётся, переубедить его невозможно. Я много раз успокаивал юных леди, впервые посетивших столичный храм Девятки. Целитель мог наговорить им столько неопределённостей в ответ на конкретный и чаще всего один и тот же вопрос: «Когда я выйду замуж?» – что дамочки были уверены: их точно ждёт судьба старых дев.
На южной границе, куда я ради правдоподобия всё-таки приехал, всё было уже пять лет как тихо. Овидстан разрывали собственные дрязги, чтобы нападать ещё и на нас. И потом, пока с нами оставался целитель, никто бы на наши границы и не сунулся – кроме, конечно, западников.
Юг цвёл виноградниками – после того, как Арно придумал сдавать оставшиеся от наших южных аристократов земли в аренду виноделам, деньги в казну потекли рекой (винный налог Арно тоже придумал). Смотреть было любо-дорого, деньги считать – тоже. Да и проблем от виноделов не было: они не возражали против освобождения крестьян, которое мы провели три года назад. Большинство согласны были неплохо платить батракам – считалось, что так они работают лучше. Полагаю, зерно истины в этом было – на севере, в своих владениях я поступал так же, и мои урожаи всегда были выше, чем у других землевладельцев. Рэй мог бы быть доволен, богатство Боттеров я во много раз приумножил. Злые языки, конечно, обвиняли меня – и Арно, кстати, – в воровстве из казны. А я так считаю: в своём доме гадить даже не то что неправильно, а глупо. Единственные, кого я «обкрадывал», были аристократы, да и те заговорщики.
Свято место, кстати, пусто не бывает – меня могли сколько угодно называть палачом «аристократии», но аристократии от этого меньше не становилось. Наша, прогнившая насквозь мальтийская, конечно, «прохудилась», а то и уехала на Юг или на Север. А к нам приезжали с Востока. И с Запада – с Запада особенно сильно бежали. Эти были согласны вести себя прилично, мальтийцев не беспокоить, платить налог, а я давал им гражданство. Так у нас появились и виноделы, и рудокопы – что на Севере, и строители с Юга, и много кто ещё. Я периодически устраивал им проверки – они знали о моих шпионах. И действительно вели себя прилично – на родине им грозило или разорение, или даже смерть. А я всего лишь требовал от них подчиняться нашим законам.
Так что, какой из меня «палач», даже не знаю.
Проинспектировав пару крепостей и стройку Южной стены, я уехал «отдохнуть» в своё поместье – маленький домик глубоко в лесах, кстати, к тому времени ещё не достроенный. А на самом же деле взял Бурыша, надел форму гонца, приколол брошь Ария и помчался к западной границе.
Брошь, кстати, работала. Когда я прибыл в столицу Запада – Хэлвест и уже не гонцом, а просто путешественником постучался в дом к Рэнси, моему агенту в западной столице, тот попытался продать мне свежие булочки. Отдельная история, как бывший лорд изображал булочника, но только на этом основании Арий согласился подарить ему лишние годы жизни. Целитель, как мне донесли, долго и обстоятельно объяснял незадачливому обнищавшему дворянчику, что тому суждено умереть в сорок, а если он хочет жить дальше, то эти годы надо ещё заслужить. Ибо Великая Матерь, конечно, милостива, но… «Но» было много, а жить дворянчик хотел. В итоге недавно ему стукнуло сорок три, умирать он вроде не собирался и верен был Мальтии, а точнее, целителю, насколько возможно.
Булочник из него, кстати, неплохой получился. Торговался хорошо, а пекари у него были – м-м-м, какие дамы… Куда там нашим графиням!
Я остановился у него под видом дальнего родственника, троюродного племянника или что-то там ещё. Три дня Рэнси всем покупателям, а его булочками и во дворце не гнушались, сообщал, что вот, подкинули ему несмышлёныша (меня то есть), и что теперь с ним делать… Я обычно заворачивал эти самые булочки и старательно по-идиотски улыбался. На четвёртый вечер Рэнси отвёл меня к графу Витторию, тайно возглавлявшему западную оппозицию. Причина, по которой Хеления ещё от него не избавилась, была проста – Витторий ублажал её в постели. И пока королева от него не устала, мог метить на трон сколько угодно. За пять лет Хеления сменила таким образом десять фаворитов, и, по моим данным, все были заговорщиками. Так что их даже всерьёз уже никто не воспринимал.
Наверное, любой дворец, как ни крути, а всё равно крысятник.
Витторий отлично знал, кому служит Рэнси, и молчал, потому что я обещал ему политическое убежище в Мальтии, как и остальным фаворитам Хелении. Никто до нас доехать ещё не успел, но все надеялись, что уж они-то… И, к слову, Витторий тоже ненавидел Элизу. Не помню, за что, но ненавидел крепко.
Меня – «троюродного племянника» «булочника» Рэнси – он рассматривал долго. Булочки-то – «исключительно к столу дорогого графа, всё, как он любит», – он сразу сожрал. А меня осмотрел, как дорогого коня.
Я очередной раз вспомнил, что не люблю лордов, если они не на «поводке» и без «намордника», как нынче у нас в Мальтии.
–Джер, значит, – раз пять повторил он моё придуманное имя.
И я раз пять его поправил:
–Джереми.
–А ты знаешь, Джер, чародейка таких, как ты, любит, – задумчиво протянул граф, обходя вокруг меня.
«Каких?» – хотел спросить я, но сдержался. Арий предупреждал о зеркалах – нечего судьбу испытывать. Тем более что Витторий и сам ответил:
–Высокий, статный, молодой, даже цвет глаз и волос, как у большинства её любовников. Если я приведу тебя во дворец во время Лунного бала, незамеченным не останешься… Скажи-ка, Рэнси, а ты очень дорожишь своим, хе-хе, племянником, – и этак со значением меня за подбородок вздёргивает.
Я его запястье сжал несильно, но тоже со значением.
–Не знаю, как «дядя», а я собой очень дорожу. К чему вы, граф?
–Что, племянничек, тебе мальтийцы недостаточно платят, чтобы геройствовать? – усмехнулся Витторий. – А придётся. Видишь ли, замок Дар неприступен, а отравить или караулить чародейку в спальне пробовали ещё мои предшественники. Никто, как понимаешь, не выжил. Поэтому нужно, чтобы она подпустила тебя поближе…
–А остальных она что, ближе не подпускала? – не выдержал я. План был слишком простым и, на мой взгляд, слишком глупым.