Эхо Москвы. Непридуманная история Рябцева Леся
Ю. ФЕДУТИНОВ: Очень!
С. БУНТМАН: Хорошо! Мне тоже. Еще вопрос: чем ты любишь заниматься, когда ты не занимаешься работой?
Ю. ФЕДУТИНОВ: С одной стороны, я домосед, а с другой, как было сказано, я люблю чуть-чуть позаниматься спортом, люблю путешествовать. Я люблю почитать, правда, это в последнее время случается все реже. На самом деле я люблю проводить время в семье – мне это не часто удается, поэтому стараюсь все свободное время быть там.
С. БУНТМАН: Есть ли у тебя какие-нибудь домашние животные?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Есть. Это конкретное домашнее животное меня сейчас слушает. Это кошка. Она единственная, кто меня безоговорочно, безропотно и бескорыстно ждет дома к 9–10 часам вечера, когда я возвращаюсь с работы.
С. БУНТМАН: Не требует, не критикует, не задает вопросов, да?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Не критикует, да. И – да, наговорившись за день, на вопросы уже как-то отвечать не хочется.
С. БУНТМАН: Спрашивают, принимал ли ты когда-нибудь участие в передачах «Эха»?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Поскольку я отношусь к административному персоналу, то непосредственного участия в создании передач я не принимал, если не считать первого года моего присутствия на «Эхе», когда я все-таки чего-то делал в основном в коммерческом плане – совсем не было персонала, и приходилось подменять друг друга. Но, как я уже сказал, я пришел на «Эхо» для того, чтобы больше не заниматься журналистикой, мне захотелось радикальным образом сменить профессию, и мне это удалось. Другое дело, вот мы с Венедиктовым тут как-то сидели и, к глубокому сожалению генерального продюсера Сергея Корзуна, увидели, что у нас программ, созданных по инициативе коммерческой службы, чуть ли не столько же, сколько и талантливых новостных и прочих программ, созданных Венедиктовым с Бунтманом.
С. БУНТМАН: Ты же не хочешь сказать, что созданные коммерческой службой – заведомо бездарные программы? Это же не так!
Ю. ФЕДУТИНОВ: Просто вы с Венедиктовым вовремя сориентировались и не дали нам полную волю, а то бы мы и 62-ю минуту в часе заполнили бы рекламой.
С. БУНТМАН: А как ты вообще относишься к рекламе на радио? Не только как гендиректор – как слушатель. И интересно, как ты ее воспринимаешь?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Когда реклама идет на других радиостанциях, она меня безумно раздражает! Когда она идет на моей, она мне почему-то очень нравится. С чего бы это?
С. БУНТМАН: Такой вопрос: «Если бы не было “Эха Москвы”, какова бы была следующая профессия?»
Ю. ФЕДУТИНОВ: Это сложный вопрос, потому что очень многое зависит от случая в жизни. На самом деле, «Эхо Москвы» – это тоже воля случая, в нужный момент на нужном месте оказался нужный человек. Значит, в какой-то другой момент я бы оказался на каком-то другом месте востребован. Мне кажется, что люди, которые хотят быть востребованными, полезными, в конечном счете эти вопросы решат. Другое дело, я благодарен судьбе за то, что мне не пришлось менять профессию. В наше время это было дано не многим.
С. БУНТМАН: Такой вопрос: «Влияет ли “Медиа-Мост” на административную политику?» У нас спрашивают, влияет ли он на программную политику, на направленность, а тебе вот такой вопрос.
Ю. ФЕДУТИНОВ: Первое, что могу сказать, что «Эхо Москвы» всегда кичится тем, что это – независимая радиостанция. Правда, в последнее время это почему-то стало немодным, но я продолжаю настаивать на том, что «Эхо Москвы» – независимая радиостанция. Прежде всего, потому что это прибыльная радиостанция, и это очень важный момент. Не зря многие говорят, что залогом независимости СМИ является его экономическая независимость. Другое дело, что вся хитрость нашей ситуации как раз в том, что все финансовые отношения с акционерами лежат на генеральном директоре, а главный редактор никак не связан с акционерами в финансовом отношении. Он может быть связан с ними какими-то информационными отношениями – вы понимаете, да? Жить в холдинге и не пользоваться какими-то холдинговыми преимуществами, в том числе и на информационном поле – это не то что глупо, это было бы преступно с точки зрения бизнеса. Мы и поощряем, и развиваем это внутрихолдинговое взаимодействие. Другое дело, что влиять рублем на Венедиктова невозможно, и эта та хитрость, которая была заложена при создании «Эха Москвы». Насколько я знаю, других структур в области СМИ, подобных «Эху», на самом деле нет. Это, может быть, наша сила и даже – залог выживания. И опять же – команда. Вы понимаете, что достаточно сложно иметь двухголовое предприятие, когда каждая из этих голов, я себе льщу – орел!
С. БУНТМАН: Но смотрят не в разные стороны, что самое интересное, в отличие от некой государственной птицы! У меня такой вопрос: вот мы в новостях слышали, что какой-то человек разменял 100 долларов, купил лотерейный билет и выиграл 180 миллионов долларов. Вот если бы мы, Юра, сейчас вытянули билет на похожую сумму, на какие «эховские» дела ты бы их сейчас употребил?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Я и хочу сказать, что преимущество радиостанции в том, что она совершенно не капитолоемкая, и от этой суммы на «Эхо Москвы» ушло бы, ну, бог даст, 2–3%, а все остальное бы Венедиктов бухнул в Интернет. И думаю, что какая-то толика этих денег, тысячи 2–3, нам бы вернулись.
С. БУНТМАН: Ну, предположим, тебе удалось бы их отбить, куда бы ты их вложил? Вот, тут слушатели говорят, что нас не хватает на далеких дачах, курортах.
Ю. ФЕДУТИНОВ: Должен сказать, что я генеральный директор «Эха Москвы» 9 лет, и это, наверное, не случайно. Я, конечно, вижу не так далеко, как господин Гусинский, а господин Гусинский точно бы вложил бы их в платформу Бонум-1 – есть такой спутник, который в том числе доносит наш сигнал до наших городов вещания и который, в частности, раздает канал НТВ+. Я думаю, что перспектива конечно же за такими спутниково-кабельными системами. Скоро они будут в каждом доме, и в каждом доме, независимо от того, есть передатчик или нет, «Эхо Москвы» можно будет принимать.
С. БУНТМАН: Это будет решение очень многих вопросов, конечно же. А что бы ты посоветовал слушателям, которых раздражает реклама?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Должен сказать, что «Эхо Москвы» – удивительный проект, второго такого нет. Во многих столицах мира существуют подобные радиостанции, но не во многих столицах владельцы станций могут сказать, что станция приносит ему доход. Для нас это очень большая гордость, чего греха таить! Я все-таки думаю, что… Что-то я размечтался об этих 180 миллионах – куда бы их деть?
С. БУНТМАН: Это мы просто предположили!
Ю. ФЕДУТИНОВ: Деньги – это мания все-таки, это очень интересно!
С. БУНТМАН: И реклама с этим непосредственно связана. Здесь спрашивают о взаимоотношениях с государством, а также какой награды ты был недавно достоин? Это медаль, ордена, да?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Я, честно говоря, только прочитал об этом по агентствам. Буквально накануне «Мордой в снег-2» – событий вокруг «Медиа-Моста» – мне звонили представители правительства, поздравляли с этой наградой, все было очень здорово. Я должен честно сказать, что весна у меня какая-то очень веселая получилась! То густо, то пусто, то белое, то черное. Я должен сказать, что это очень интересное отношение к СМИ: с одной стороны, они прекрасно понимают, что без них они жить не могут, а с другой стороны – ну как же мы их раздражаем!
С. БУНТМАН: Спрашивают: «Если вас закроют, будете вещать из подполья?»
Ю. ФЕДУТИНОВ: На самом деле закрыть нас достаточно несложно, с одной стороны, и практически невозможно – с другой. Это специфика радио. Потому что «Эхо Москвы» может вещать и за границей, и в Интернете. Я не думаю, что сегодня реально закрыть эту радиостанцию.
С. БУНТМАН: Как ты думаешь, это осознает государство?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Сложный вопрос. Мы тешим себя иллюзиями все время. Мы думаем, что стоят какие-то умные люди, мы даже придумываем какие-то схемы, которые они якобы разрабатывают. Черт его знает, по-моему, не очень.
С. БУНТМАН: Тут ровно пополам разделились мнения на пейджере по поводу рекламы. Некоторые говорят, что много, некоторые – что хорошо. Мы, кстати, будем встречаться в «Сотрудниках» и с руководителем отдела рекламы. И последнее: что для тебя самое главное в твоих сотрудниках в целом, в тех, кто работает на предприятии «Эхо Москвы»?
Ю. ФЕДУТИНОВ: У меня есть некое ощущение, может, это иллюзия, что сложилась команда. Они выполняют очень разные функции, порою очень противоречивые, но есть некое ощущение общей цели. На самом деле, именно поэтому перед нами не стоит та проблема, которая стоит перед очень многими – практически нет текучести кадров. Люди, которые с нами работают, они работают с нами многие годы. Я считаю, что вот этот командный дух для нас очень важен. И важно его сохранить.
С. БУНТМАН: Сообщение тебе от наших слушателей, которые тебя практически никогда не слышали: «Включаем вас в число тех, кого мы любим на “Эхе Москвы”!» И последний вопрос: «Верите ли вы в светлое будущее Эха?»
Ю. ФЕДУТИНОВ: По экономической теории у каждого предприятия бывают периоды расцвета и заката. «Эхо Москвы» каким-то образом преодолело уже период заката, оставаясь на взлете. И мне кажется, что это удивительная ситуация, которая редко повторяется на предприятиях, и у меня нет оснований не верить.
С. БУНТМАН: Юрий Федутинов, генеральный директор «Эха Москвы», который следует по только что нарисованной сложной траектории.
Ирина Цвей
«…надо отдать должное нашему генеральному директору, что он дал мне ту зарплату, которую я назвала»
И. ЦВЕЙ: Наверное, многие будут вспоминать, как они пришли на радиостанцию «Эхо Москвы», как начали свою работу. Я тоже пришла в 95-м году, ровно 20 лет назад. Это был апрель месяц. Как сейчас помню, было очень тепло. Меня привел знакомиться к генеральному директору Юрию Федутинову тогдашний коммерческий директор Владимир Богомолов и сказал, что на радиостанции «Эхо Москвы» нет службы маркетинга. А я в газете «Московские новости» как раз возглавляла это и работала в маркетинге уже 5 лет.
Когда со мной стал знакомиться Юрий Федутинов, он меня спросил, а какую зарплату, собственно говоря, я хотела бы. У нас этот вопрос принципиальный на радиостанции «Эхо Москвы» был все эти годы. Нет, он задал вопрос не так. Он спросил: во сколько вы себя оцениваете. Я назвала несусветную сумму. То есть мне казалось, что она несусветная. Выяснилось, что я сильно продешевила. Но я сказала, что согласна эту сумму разделить на всю службу маркетинга, которую я приведу на радиостанцию из газеты «Московские новости». Он сказал: сколько вас человек. Я сказала: четверо. Он сказал: ну тогда получается, что эта сумма, которую вы назвали, делится, и будет не очень высокая зарплата у всех. Я сказала: мы согласны.
Со мной, правда, ушло только 2 человека. Одна девушка немного побоялась менять место работы. Вот так, втроем, мы пришли на «Эхо Москвы». И надо отдать должное нашему генеральному директору, что он дал мне ту зарплату, которую я назвала. И оценил меня в ту сумму, в которую я сама себя оценила. А моих сотрудниц оценил тоже очень достойно.
Вот так началась работа службы маркетинга на «Эхо Москвы», которая продолжалась все эти годы. Да, состав менялся, люди уходили, люди приходили. Сейчас мы работаем отличным коллективом. Продолжаем выполнять все те задачи, которые мы хотели выполнять. И я надеюсь, что мы проработаем на радиостанции «Эхо Москвы» еще долгие-долгие годы. Это я в первую очередь о себе говорю.
Татьяна Фельгенгауэр
«У нас тут целое поколение next»
Великий футболист и тренер Николай Петрович Старостин говорил: «Люби “Спартак” в себе, а не себя в “Спартаке”. Думаю, это в полной мере можно отнести и к радиостанции “Эхо Москвы”».
Каждый год перед 22 августа в объявлении о предстоящем празднике «Эха» есть приписка «Помните, бывших «эховцев» не бывает». Это правда. «Эхо Москвы» – это своего рода неизлечимая болезнь, возможно, редкий вид психического расстройства. В моем случае даже немного стокгольмский синдром. Здесь могут работать далеко не все, зато если ты прижился на «Эхе», у тебя есть новая безумная семья. На чем держится эта атмосфера, я не очень понимаю. На людях? Но люди приходят и уходят, и не так много тех, кто работает все 25 лет. На бессменном Алексее Венедиктове? Наверное, в какой-то (значительной степени) на нем. Однако во время его поездок ничего у нас не разваливается, а напротив (уж простите, Алексей Алексеевич), работает четко и профессионально. Остается думать, что радиостанция – это само по себе живое существо. Ну а как еще? Помню, во время одной из программ «Разбор полета» над спикером-единоросом взорвался софит. И я ему в прямом эфире сказала, что лампочка, похоже, предпочла покончить жизнь самоубийством, чем продолжать его слушать.
За 25 лет «Эхо» менялось и оставалось неизменным. Я тут буквально выросла, так как пришла на радио еще будучи школьницей. А вот моя подруга Ира Воробьева пришла к нам, уже имея опыт работы в других СМИ. Помню, там был настоящий скандал с ее увольнением. И у нас Ирка оказалась в центре внимания. Она была жуткой зазнайкой. Боже, как я ее не любила! Но спустя какое-то время мы все же решили, что в интересах мирного населения нам лучше дружить. Да и радиостанцию вдвоем завоевать проще.
Наших ровесников на «Эхе» немало. Если угодно, у нас тут целое поколение next. Мы (надеюсь, мои друзья и коллеги простят мне это обобщение) пришли сюда, когда «Эхо» уже было брендом, гарантом профессионализма и одной из лучших школ журналистики. Нам, которым сейчас около 30 или слегка за 30, очень повезло с этой школой. Мы не работали в советских СМИ, мы плохо помним или не помним вовсе советское время. Для нас это лишь документы эпохи, которые нужно изучать в образовательных целях. Журналистика для нас – это другие фамилии и стандарты. И надо сказать, что на «Эхе» за соблюдением этих стандартов строго следят. Спросите у любого сотрудника службы информации, с каким трепетом он нес свои подводки главе этой службы Владимиру Викторовичу Варфоломееву, когда тот был на новостях. Вряд ли он снисходительно рассмеялся бы фразе «участники несанкционированного пикета, задержанные накануне за участие в несанкционированном пикете». Это, кстати, одна из моих первых подводок. В свое оправдание могу сказать лишь то, что было в 7 утра, и я слишком долго не могла решить, куда вставить этот пикет: в начало предложения или в конец.
Однако если ты проходишь этот испытательный срок, если ты быстро учишься, у тебя получается, ты чувствуешь новости, то ты становишься частью команды. Важным элементом отлаженного механизма. При любом форс-мажоре, будь то теракты в московском метро, крушение самолета Качиньского или убийство Бориса Немцова, наши ведущие, новостники, корреспонденты, инфорефенты и выпускающие редакторы работают четко и быстро. Это потом мы с Воробьевой сядем на ступеньках метро, и я начну рыдать, а она очень быстро приведет меня в чувство. Да, спустя некоторое время она сама начнет плакать, и уже я буду говорить ей, что надо работать дальше. Кстати, еще одна штука на «Эхе» – работа никогда не заканчивается (конечно, так бывает и в других СМИ). С той же Воробьевой мы в наш общий выходной сорвались на место убийства полковника Буданова. Мы проснулись у меня после суровой пьянки-гулянки. И за завтраком прочитали новости. Выяснилось, что убийство совершено буквально в 10 минутах езды от моего дома. Мы просто прыгнули в машину и поехали. Фотографировали для сайта, выходили в эфир, шутили над какой-то девочкой, которая не знала, кто такой Владимир Маркин (спикер СК). Плохо помню, почему мы решили ломиться через кусты, кажется, вслед за Орханом Джемалем, а в итоге, нашли еще не огороженное милицией место, где убийцы бросили свой автомобиль, и нас от этой машины отгоняли криминалисты.
Такие журналистские байки можно рассказывать долго. Было и весело, и нелепо, и страшно. У каждого свои рассказы. У наших старших коллег – истории про Чечню, у нас – про Майдан и Донбасс. У них – Юшенков и Старовойтова. У нас – Политковская и Немцов. Мы стараемся поддерживать авторитет и профессионализм «Эха». И я надеюсь, что отцы-основатели «Эха» гордятся нами.
Сейчас наше поколение next в сложной ситуации. Мир, наш журналистский мир, в котором мы росли, делали эфирные карьеры, отстаивали свой стиль или какие-то темы (лично я еще отстаивала свое права смеяться в эфире), стал другим. Да и сама страна стала другой. И вновь стало понятно, что мы-то никогда в цензурно-советских условиях не работали. Вряд ли 10 лет назад я могла представить, что сразу после интервью буквально у меня из рук полиция будет забирать в отделение Алексея Навального. Впрочем, что его загрузят в автозак аккурат во время прямого эфира с моим мобильником в руке, я тоже никогда бы не подумала. Сложно было бы представить, что один из федеральных чиновников скажет мне «не советуют к вам приходить, вы какие-то слишком маргинальные, у вас там оппозиция выступает». Но «Эхо» держится за свою 25-летнюю историю, за свой авторитет. Пока что получается.
Венедиктов часто повторяет, что мы на войне. Спустя 13 лет счастливой журналистской жизни, приходится признаться самой себе: да, мы на войне. Ok, this is Sparta!
Читать бесплатно другие книги:
