Бури Мишарина Галина
— Хорошо, тогда до встречи, — улыбнулся Алеард. Думаю, он почувствовал моё состояние и не стал задерживать.
— Пока, Фрэйа, — сказал Конлет. Он тоже улыбался, но натянуто. Напряжение сидело внутри него, сгорбившись и довольно потирая руки, и никто, кроме самого Конлета, был не в силах совладать с ним.
Я подходила к внешнему кругу высоченных тополей, когда меня окликнул знакомый голос.
— Вернулись! — изумилась я, узнав сестру. — Привет, милая!
— Фрэйа! — воскликнула Яна, и мы обнялись. — Какая ты стала хорошенькая, а ведь мы не виделись всего-то полтора года!
— Всего-то! — передразнила её я. Всё это время мы и правда общались только на расстоянии.
У Яны были резкие скулы, широкая нижняя челюсть, пухлые губы, нос тонкий и прямой, а глаза слегка раскосые, ярко-голубые, и брови как два крыла: высокие, изогнутые. Её черные волосы вились, как и мои, но на этом сходство между нами заканчивалось. Разве что ростом мы были одинаковы. У меня были круглые большие глаза и слегка курносый нос, а брови низкие, широкие и прямые. Яна называла мои глаза «грозовыми», и предлагала передать затейливый оттенок детям. Для меня они были просто серыми, и я отшучивалась, говоря, что лучше пусть глаза у малышей будут как у отца.
— И даже не важно, что у него они вполне могут оказаться, как и твои, грозовыми, — хитро щурилась Яна, и мы смеялись.
Артём и Люся ждали нас у озера. Я без утайки рассказала ребятам, что за дела творятся в комплексе. Они были теми людьми, что поддерживали на плаву мой подгнивший плот. Доверие, взаимовыручка, забота — всё это скрепляло прочными нитями полотна наших судеб. Я знала, что могу на них положиться, и всегда была готова протянуть им руку помощи.
«Случайных встреч не бывает, — писала в дневнике жившая столетия назад. — У нас под ногами зыбкая почва, сделай шаг — и провалишься в судьбу… Судьба повсюду, и мы можем влиять на нее — хорошими и плохими поступками. Я думаю, она справедлива и закономерна, хотя иногда может показаться, что она чересчур жестока. В моей судьбе никогда не было случайного. И никогда она не отзывалась мне несправедливой болью. Все, что было — результат моих ошибок, все, что будет — результат моих сегодняшних действий и принятых решений. И если я смалодушничала или отступила, струсив — это мне отзовется…»
Около Бури никого не было, и я осторожно подошла к нему. Зверь затаился. Казалось, он готов в любой момент открыть глаза и сделать глубокий вдох. Я начала мысленно с ним разговаривать, зная, что он внимает каждому моему слову. Он чувствовал и впитывал, ему не нужно было видеть или осязать. Я рассказывала ему о своем детстве, о родителях, о Карине и Яне, и о своих снах… О том, как хотела побывать в тех удивительных мирах, что мне грезились. Существовали ли они в действительности, эти миры? Или то были образы моего подсознания?
— Суждено ли? — тихо произнесла я вслух. Рука непроизвольно легла на чешуйчатый корпус, и Бури глубоко и длинно вздохнул, пошевелился. Я услышала, как в дальнем конце ангара кто-то пораженно вскрикнул, но зверь не обратил на это никакого внимания. Он потянулся, как кошка, раскрывая клюв, и покосился на меня через плечо. Я улыбнулась ему широкой радостной улыбкой. Бури плавно развернулся всем телом, задел стеллаж с книгами и тот с грохотом упал на пол. Тяжёлые когти прочертили на полу глубокие борозды. Он склонил большую голову и несколько секунд изучал меня самым пристальным образом. Мысли скользили в его глазах серебряными отблесками. Я стояла, не шевелясь, чтобы ненароком не попасть ему под ноги. Он склонился к моему лицу, и я отважилась погладить его клюв. Конечно, никто и не предполагал, что, оживая, он станет больше походить на беркута, нежели на буревестника. А лапы были львиные, широкие, с когтями, как у хищной птицы.
— Ты поразительный! — сказала я. Он вслушался в мои слова, сощурив фиолетовые глаза, и вдруг пронзительно закричал, подняв кверху клюв. Я чуть не оглохла, зажала уши руками. Зверь потоптался на месте, снова склонил голову. Мне показалось, что он чего-то от меня ждет.
— Бури… — произнесла я.
Гигантское крыло медленно развернулось, затрепетало в метре над полом. Заструились светлые перья и засияли, как рябь на воде. Зрелище было завораживающим. Он сделал это осторожно, и на этот раз ничего не попортил, хотя звук был ужасающим, и стекла задрожали. Зверь легонько толкнул меня в плечо огромной лапой, и я поняла, чего он добивается. Может, нужно было позвать людей, наблюдавших за нами издалека, но я не решилась. В голове возникла мысль: если бы Бури захотел, он бы позвал их сам. Не мне решать об этом.
Я начала медленно взбираться по крылу, и он помогал мне, перестраивая чешуйки, словно лестницу. Они шевелились под пальцами, щекотали ладони, вздрагивали и искрились, как новогодние гирлянды… Бури мог менять форму, и очертания, и структуру — то он был игольчатый, то зубчатый, то ребристый. А потом растекался, или превращал свою кожу в крокодилью, или создавал замысловатую рыбью чешую, но чаще оставался птице-львом, с короткой шерсткой на лапах и красивыми резными перьями на всем остальном теле. Уже устраиваясь на его спине, я подумала, что ему просто хочется ощущать меня ближе, и никак не ожидала того, что произошло дальше… Бури решил размяться! Он встал во весь рост (высота ангара ему это позволяла), гордо выпрямился, и я услышала молчаливый призыв держаться изо всех сил. Я вцепилась в ближайшее перо холодными от волнения пальцами, и зверь понесся к выходу. Меня мотало в моей импровизированной люльке меж двух вздыбленных перьев, иногда я подлетала на полметра вверх, едва не выпадая наружу, а в голове сидело только одно: лишь бы он никого не зашиб.
Но я его недооценила. Помимо мысленного общения со мной, зверь умудрился наладить контакт со всеми, кто тогда присутствовал в ангаре, и дать им приказ уйти с дороги. Испуганные люди убегали прочь. К сожалению, я плохо видела происходящее впереди, зато проносящие по бокам удивлённые лица разглядела отлично. Бури выбежал наружу, поступь у него была великанская, размашистая, но тихая и упругая. Походка была мне знакома, также ходил и Алеард. Было ли это совпадением?
Мелькнуло в голове запоздалое: сейчас он ка-а-ак взлетит! Мысль моя ещё не успела раствориться в пространстве, когда Бури оттолкнулся задними лапами, вздрогнул всем телом, гулко раскинул крылья и полетел… Сердце с грохотом провалилось в живот, и первые несколько мгновений я прижималась к тёплому перу всей грудью, зажмурившись и закусив губы. Ветер свистел в ушах, волосы разлетались, воздух бил по лицу. Мы летели на юг, к горам, там не было ни поселений, ни отдельных домиков. Бури знал это из моих мыслей. Он не хотел никого тревожить, просто летел, узнавая небо. Я понемногу расслабилась и стала смелее глядеть по сторонам, на сияющие озёра и молчаливые старые рощи. Бури размеренно и неспешно взмахивал крыльями. Перья его какое-то время ещё топорщились, а потом медленно опустились, прижались к телу. Иногда он поворачивал голову и приглядывался к чему-то, что казалось ему интересным. Мы летели прямо минут пять, потом он стал снижаться, и парил теперь над самой землей, почти касаясь верхушек деревьев когтями, а затем плавно, по широкой дуге, повернул назад. Я знала, как для него это важно — опробовать крылья. Он был счастлив, мы были счастливы вместе!
Внизу показался человек, он стоял на берегу реки и блаженствовал на ветру. Он глядел на нас, глядел без удивления. По ярким волосам и уверенной осанке я узнала Алеарда, а, узнав, безумно ему обрадовалась и потеряла бдительность. Я хотела помахать ему рукой, неудачно дёрнулась к краю и полетела вниз…
Каким-то чудом я умудрилась свалиться в реку и не ушибиться о воду. Хотя падать было невысоко, этот полёт казался мне бесконечным. Но ещё более длинным было погружение в воду. Глубина схватила за ноги, утягивая на самое дно, синевой обволокло ошарашенный разум. Я судорожно заработала конечностями, стараясь всплыть как можно скорее, но несколько секунд растянулись на минуты.
Вынырнув, я увидела, что Алеард быстро плывет ко мне.
— Ты как? — крикнул он издали.
— Живая! — ответила я, но губы дрожали. Бури медленно опускался на пригорок вдалеке.
— Плыть можешь? — спросил капитан.
— М-могу плыть, — немного заикаясь от пережитого, отозвалась я.
До берега было неблизко. Я дрожала, вода казалась чересчур холодной, ноги путались в платье. Я тряслась, дыхание сбивалось. Пришлось лечь на спину, передохнуть. Меня стало потихоньку сносить течением. Я услышала тихий плеск и открыла глаза — Алеард был совсем близко. Выражение его глаз меня испугало: я подумала, что он собирается меня утопить.
— Ну, Фрэйа!.. — произнес он сурово, еле себя сдерживая. Я сразу покраснела. Что поделаешь — набедокурила.
— Я решила немного передохнуть… — промямлила я, но он не дал мне закончить. Подплыл, обнял одной рукой за плечи, заставляя снова лечь на спину, и стал буксировать к берегу.
От волнения я немного задыхалась, голова была полна совершенно ненужных мыслей. И о чем только не думает человек, когда волнуется!
Мы добрались до берега, мужчина нащупал дно и поднял меня на руки. Я хотела сказать, чтобы он не беспокоился, но глянула на него и промолчала. Я видела, что он сердится, но было в его глазах и ещё что-то.
Мы выбрались на берег, Алеард поставил меня на траву и вдруг крепко обнял, прижимая к груди. Я оробела, ведь еще никто меня так не обнимал, тем более мужчина! — но внутри всё замерло, я доверчиво потянулась к нему, уткнулась носом в теплую твердую грудь, облепленную, словно второй кожей, темной намокшей тканью, и услышала, как звучно стучит его сердце. Меня обдало волной чего-то нежного и чарующего, прекрасного, непознанного, такого желанного… Он почти сразу меня отстранил. Глаза его были всё такие же суровые и серьезные.
— Никогда больше не делай так, Фрэйа, — произнес он глухо, — ты могла погибнуть! Ты представляешь, как рисковала? В такие моменты нельзя терять бдительность, нельзя ни в коем случае!
Я виновато опустила голову, мне было ужасно стыдно.
— Прости меня! — сказала я тихо. Голос дрожал. — Прости, Алеард…
Он некоторое время смотрел на меня, потом произнёс уже мягче:
— Ты цела, а это главное, Фрэйа. Не бойся, глянь на меня.
Я подняла глаза.
— Пожалуйста, прошу тебя, в следующий раз… будь осторожнее! — произнёс он. Ему было трудно говорить. Таким взволнованным я его ещё не видела.
— Алеард, я такая дурёха! Ты прав, во всем прав. Просто это было чудесно! Я ощущала себя сильной и свободной, и по-настоящему счастливой!..
— Могу себе представить, — сказал он уже своим обычным голосом. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. — Бури быстро взрослеет. Наверное, перепугали вы там всех до смерти.
— Думаю, да, но он молодец, никого не задел, и ангар цел и невредим.
— Теперь будет проще, — усмехнулся Алеард. — Люди видели, на что он способен, а это главное.
Бури глядел на нас издалека. Он сидел, поджав лапы, крылья были сложены за спиной. Удивительно, но теперь он размером был едва ли больше африканского слона!
— Эх, ну что мне с вами делать! — вздохнул капитан. — Назад пешком пойдем, хватит на сегодня полетов.
Мы взобрались на холм, и Бури обрадовался. Он снова издал свой звонкий крик, но здесь, в полях, он прозвучал не так оглушительно. Зверь потянулся к капитану, потерся о его плечо. Я почувствовала, что они ведут свой таинственный мысленный диалог, но не разобрала знакомых слов.
— Я знаю, что ты понимаешь, — тихо произнёс мужчина напоследок, и они оба посмотрели на меня. Бури — преданно, Алеард — задумчиво. Я улыбнулась им, немного смутившись такого пристального внимания.
Мы направились в сторону комплекса. Зверь шёл неторопливо, высоко поднимая лапы. Длинные острые перья отталкивали ветер, большие глаза смотрела вокруг разумно и заинтересованно. Бури о чём-то думал, и снова эти мысли мелькали в его глазах таинственными отблесками. Казалось, для того, чтобы понять его, нужна особая энергия, некое новое чувство, о котором мы, люди, не знали. И хотелось, очень хотелось обнаружить в себе это древнее знание, ощутить его, впустить внутрь. Но где он был, учитель, способный преподать сложный урок? Мог ли Бури открыть нам то важное, что знал сам?
Мы молчали, и Алеард больше не сердился. Иногда я ловила на себе его задумчивый, строгий взгляд, и тогда на моих губах сама собой появлялась виноватая, смущённая улыбка. Я гадала, о чём он в эти мгновения думал. Мне казалось, что они с Бури думают об одном и том же, думают одинаково.
Вдалеке показались хозяйственные постройки, и возле них огромная толпа. Я волновалась, потому как не любила быть в центре внимания. Одно дело взгляд Алеарда или Бури, и совсем другое — многих десятков малознакомых людей.
— Побудь с ним, — попросил Алеард, а сам решительно направился к людям. Я поглаживала Бури по лапе — больше нигде достать не смогла, он высоко держал голову. Зверь рассматривал людей с интересом, переминаясь с ноги на ногу, потом сел. «Они чего-то ждут от меня?» — мысленно спросил он. «Они хотят узнать тебя, понять, кто ты и что ты» — ответила я. Бури скосил на меня глаза, затем снова поглядел на собравшихся… и стало почему-то очень тихо. Казалось, что даже трава перестала шуметь на ветру… «Я — буря и шторм, и волна, разрушающая камень! — сказал зверь звонким и глубоким голосом. — Я путешественник и бард, поющий песни о любви; далекие миры — мой дом, мой сон из ваших снов, мое вдохновение. Я целитель, могущий победить боль, и воин, сражающийся до последнего. Я прорицатель, видящий время. Я пою ветра песни и следую за мыслью, чувствую мгновения, как биения ваших сердец. Я тот, кто будет вам другом».
Люди замерли на местах, и глядели на него заворожено, многие заулыбались. Бури снова посмотрел на меня, медленно моргнул… перевёл взгляд на Алеарда… И вдруг вытянулся, став больше, чем был, широко расставил лапы и закричал. Громко, протяжно, но совсем не так, как до этого. Он пел, меняя интонации, и голос его был великолепен своей мощью и красотой; глаза его были прикрыты, а крылья подрагивали. Мы слушали, затаив дыхание. Эта песня звучала о нас. Была в ней и печаль, и обещание победы, и нежность, и трепетное первое чувство. Она проникла в душу каждого, и тронула сердца собравшихся своей искренностью. Когда Бури закончил, первым к нему подошел Алеард. Они посмотрели друг на друга, и я осознала, что между ними действительно есть некая скрытая связь, что-то, что никогда не будет доступно для других. Потом я увидела Кёртиса, пилота. Он приблизился медленно, но без опаски. Бури склонился к нему, дал себя коснуться… За пилотом подошли Эван и Конлет, и много других людей, я их не знала. Я чувствовала покой и надежду, стоя рядом со зверем, и грезились мне неразгаданные тайны, и вселенные, где всё иначе, и места, куда он позвал нас.
Глава 4. Промежуток
Я стала в комплексе частой гостьей. Бури то снова засыпал, и внутрь него можно было спокойно заходить, то пробуждался и ходил по территории комплекса горделиво и смело. Конечно, узкие тропинки для него не подходили, он отправлялся на холмы, или гулял вдоль светлых дубовых рощ, или устраивался на берегу реки. Народу прибыло. Всем хотелось его увидеть, пообщаться. Однако капитан не собирался откладывать путешествие.
Я успела хорошо узнать ещё двух ребят из экипажа: Кристиана и Александра, которого все называли Алексом. Кристиан был штурманом и лучшим другом Алеарда. Он был высоким и атлетичным, и двигался непринуждённо и легко, словно всё время слышал внутри себя музыку. Волосы у него были черными, густыми, растрёпанными; лицо обаятельное и открытое: высокие резкие скулы, темно-синие лучистые глаза, брови широкие и красиво изогнутые. Он был улыбчивым, общительным, добрым и надёжным. В этом они с Алеардом были похожи: от обоих исходила мужская надёжность, подобная прочной стене, о которую разбивались вдребезги злая угроза, боль и агрессия. Мы с Кристианом сразу сдружились. К нему не нужно было привыкать или притираться, его врождённая радостная искренность согревала и влекла. При этом он был не лишён загадочности и хитрости, временами становился задумчив, мечтателен и молчалив, и тогда глаза его, устремлённые к небу, темнели, а на губах появлялась странная, нетипичная для него улыбка.
Второй, Александр, был биологом. Могучий, с широченными плечами, под метр девяносто ростом. Волосы у него были пшеничного цвета, но не такие светлые, как мои, и стриженные коротко, а серо-голубые глаза смотрели быстро и пронзительно. Алекс был более сдержанным, чем тот же Эван, но пошутить любил. Ловкий и стремительный, он прыгал так, словно вместо костей в его ногах находились скрытые пружины. Однажды увидев такое — не позабудешь… Ему не надо было разбегаться или прилагать для этого особых усилий. Кристиан, видя такие прыжки, говорил Алексу, что его вырастили кенгуру, на что биолог отвечал, что самого штурмана растили по особым технологиям инопланетяне-паркурщики. Кристиан и правда умел выделывать совершенно немыслимые штуки. Как и Эван. Если они находили время и где-нибудь оказывались вместе, то непременно устраивали «весёлую разминку». И при этом мощный Кристиан, весящий куда как побольше жилистого Эвана, не отставал от него, умудряясь запрыгивать на крышу и бесшумно падать вниз, мягко кувыркаться в воздухе и карабкаться по стенам, ходить на руках по тонким карнизам и на лету проскальзывать в узкие оконные проёмы… А вот на прямой догнать Эвана было невозможно.
За это им и дали смешные прозвища: Прыгун, Бегун и Кувыркун.
Однажды я пришла в комплекс позже, чем обычно: у Люси был день рождения, и мы радостно отмечали его. Вечер выдался прохладным и тихим. Я поздоровалась с Бури и пошла искать Алеарда.
На мне было длинное платье цвета фуксии и на сей раз никакой обуви. После активного участия в играх у меня был потрёпанный и весёлый вид, волосы торчали во все стороны лихими завитушками, и в них были вплетены васильки и ромашки: меня использовали в качестве «рабочего материала» на конкурсе причёсок. У меня было прекрасное настроение.
Я прошлась по каштановой роще, вернулась назад. Мне вспомнилось, что ещё год назад в комплексе было куда меньше народу. Человек двадцать, из которых больше половины — члены экипажа. Потом, когда Бури начал обретать очертания, появились ещё люди. Наверное, они были помощниками главного инженера. Прибыли разные заинтересованные в проекте учёные, но вскоре они, недоверчиво покачав головами, отбыли восвояси. Остальные, кто жил и гостил здесь теперь, вряд ли были так важны для экспедиции. К примеру, взять меня…
Я внутренне ахнула от неожиданной мысли: ну конечно! Почему я раньше не догадалась? Всё дело было именно в нём, в Бури. Это не идея, не мысль, не возможность притянули сюда людей из самых разных уголков планеты. Нет, снова не так! Когда Бури существовал только на листах бумаги, в чертежах и набросках, уже тогда была Белая комната. Без неё — я чувствовала — не было бы и Бури. А до Белой комнаты? Я взволнованно прислонилась к дереву. Всё началось с Алеарда. Это благодаря ему по земле разгуливал огромный металлический беркут. А что же мы, остальные? Мы помогали ему, и, наверное, стали частью его вдохновения. Я нахмурилась. Мне казалось, будто что-то важное миновало мои мысли. Алеард, Бури, все мы были частью чего-то большего… Или я воспринимала происходящее слишком серьёзно? Стоило отпустить мысль и расслабиться, чтобы ответ родился через некоторое время, не понукаемый жадным любопытством.
Бант на груди развязался. Я стала завязывать его, когда услышала голос Эвана:
— Эй, сестра!
Я подняла глаза и увидела их: Алеард, Кристиан, Эван, Олан, Кёртис и Алекс стояли на крыльце. Я радостно помахала им и, подхватив подол, пошла вперёд.
— Привет! — Эван обнял меня. — У тебя праздник?
— Да, у моей племянницы сегодня день рождения.
— Веселились, значит, — улыбнулся Кристиан.
— Скорее, бесились. И меня заставили танцевать! — я сделала такое лицо, что ребята расхохотались.
— Фрэйа, а ты знаешь, куда мы идём? — спросил Кристиан.
— Нет, не знаю.
— На реку! — сказал Эван. — Ты что, ничего не слышала? Сегодня там решили устроить вечеринку.
— Ну ты скажешь тоже, Эван! — фыркнул Кёртис. — Какая же это вечеринка?
— Самая обычная, — ответил парень. — А Фрэйа вечеринок боится, именно поэтому мы её возьмём с собой! — он толкнул меня локтем в бок, и я пихнула его в ответ.
— Болтун!
— Кто это? Я это? Я разве много болтаю? Я много болтаю, ребят? Слишком много или не очень много? Или терпимо? Как вы думаете? Рта не закрываю? Языком треплю? Балаболю? Что скажете? Нет, погодите! Да-да, Кристиан, ты как всегда прав. Нет-нет, Алекс, я не это имел ввиду. Ну что ты, засмущал меня… Я легко смущаюсь… Ой, ладно тебе…
— Кто-нибудь, успокойте его! — рассмеялся Кёртис.
— Тебя не устраивает моя манера речи? Хочешь поговорить об этом? — тут же подвинулся к нему Эван.
Кёртис беспомощно расхохотался.
— Не хочу! — сказал он, скидывая с плеча его руку.
— Значит, ты не хочешь со мной говорить? Это почему же? Со мной неинтересно? Скучно? Уныло? Безрадостно? Я плохой слушатель?!
Кёртис легонько оттолкнул его от себя, и Эван картинно рухнул на траву.
— Вставай, клякса! — я протянула ему руку.
— Они вредные, Фрэйа, — громко шепнул он мне, поднимаясь на ноги. — На самом деле я не говорю ничего лишнего. Только по существу. По делу. Самую суть. Зрю в корень, так сказать. Понимаешь?
Ребята расхохотались.
— Твоё хорошее настроение вышло из-под контроля, — весело сказал Алекс. — У тебя бывают приступы меланхолии, апатии или уныния?
— Никогда! — гордо ответил Эван.
— Вот в этом-то и проблема, — ухмыльнулся Кристиан, и мы снова расхохотались.
Мы прошли через дубовую рощу, миновали земляничные поляны и выбрались на поле, поросшее чертополохом. Я растерянно нахмурилась: этот путь мне не подходил. Ребята решительно направились вперёд, они все были обуты. Я пропускала их одного за другим, замедляя шаг. Потом совсем остановилась, делая вид, что поправляю лезущие в глаза волосы. Тропинки как таковой не было, и в подошву вполне могла вонзиться колючка. Кристиан и Алеард прошли вперёд, и я облегчённо подумала, что они не обернуться.
Я почесала в затылке, думая, где бы мне обогнуть поле. Справа дубовая роща плавно переходила в мелководное озерцо, поросшее тиной, слева были заросли шиповника. Значить, придётся возвращаться назад. Я тихо вздохнула, и тут же на мой вздох обернулся Алеард, успевший довольно далеко уйти.
Как он услышал столь тихий звук? Он вопросительно поглядел на меня, и я махнула рукой: мол, всё в порядке! — но он развернулся и пошёл назад. Я заволновалась. Мне не хотелось снова быть для него обузой.
— Что такое, Фрэйа?
— Я не могу здесь пройти, — смущённо хмыкнула я, — из-за колючек. То есть не из-за колючек, а потому что я босиком. Я обуваюсь, когда иду в комплекс, — начала поспешно объяснять я, — но в этот раз трава была такая прохладная, что… я подумала… Ну, вот…
Алеард улыбнулся.
— А я было решил, что ты передумала с нами идти, — сказал он, подходя ко мне поближе.
— Не передумала. Не хотела тебя беспокоить, я могу пойти в обход.
Он поглядел на меня, сощурившись. Солнце уже зашло, но вокруг было достаточно светло, чтобы я могла увидеть в его глазах таинственные синие искры. Алеард протянул руку, и я с радостью подала ему ладонь.
— Незачем тебе идти в обход, — сказал он спокойно и в следующий миг подхватил меня на руки. Я смутилась окончательно и опустила глаза, прижимаясь щекой к его груди. В который раз обстоятельства вынуждали его нести меня вот так. Или это были не обстоятельства? Я ощутила, что от этой мысли кровь с новой силой прилила к щекам. — Ты замечательно сегодня выглядишь, Фрэйа, — как будто нарочно сказал Алеард.
— Спасибо, — тихо ответила я. Жаль, не хватало решимости сказать, что он тоже выглядит замечательно.
Мы так и не нагнали остальных. Я молчала, прижимаясь к Алеарду. Это было чудесно: снова быть рядом с ним, чувствовать его шаги, крепко держаться за его шею, хотя в этом и не было необходимости. И тут Алеард огорошил меня окончательно:
— Ты хочешь отправиться с нами, Фрэйа?
Я подняла голову, поглядела на его губы, но поспешно перевела взгляд выше.
— Да. — Это был не тот вопрос, над которым стоило долго раздумывать. — А ты хочешь… То есть… кхм… — я разволновалась и случайно коснулась носом его подбородка.
— Да, Фрэйа, — сразу ответил он.
— Это так прекрасно, Алеард!.. То есть я рада, что ты… То есть счастлива… — сбиваясь, сказала я. Никогда в жизни я так не волновалась! Я увидела, что краешки его губ дрогнули. Он понял меня и чуть сильнее прижал к себе, словно ответил без слов, одним прикосновением.
На берегу было много народу. Горел большой костёр, в свете пламени рассыпался искрами веселый смех, мелькали яркие платья и длинные косы. Голосу гитары помогал барабанный стук и перезвон бубна. Были и те, кто предпочёл одиночному танцу парный. Алеард поставил меня на землю.
— Снова танцы… — пробормотала я.
Он усмехнулся и взял меня за руку.
— Не робей, Фрэйа. Если не хочешь танцевать, тебя никто не заставит.
— Сегодня заставили, — проворчала я, и он расхохотался.
— Неужели так страшно?
— Не страшно было только с тобой, — призналась я тихо.
— Тогда я тебя приглашаю на танец, Фрэйа. Идём.
И мы присоединились к остальным, влились в бешеное подобие хоровода, который двигался не по кругу, а непонятно как. Алеард крепко держал меня за руку, и, когда круг разорвался, живо притянул к себе, обнимая за пояс. Прекрасно! Я хотела быть рядом с ним в этом танце. А ещё мне хотелось прыгать выше неба, взлетать, как это делал Бури, раскинув крылья. В сторону и ближе, ещё ближе… Я задержала дыхание, почувствовав, как сильные пальцы ласково сжали мою ладонь. Теперь мы стояли так близко друг к другу, что Алеард почти касался моего лба губами, но я не отстранялась. Мне хотелось повернуться и взглянуть на него, увидеть близко-близко удивительные светлые глаза, но я решилась на другое, куда более смелое действие. Потянулась, встав на цыпочки — и быстро и мягко поцеловала его в щеку. Тотчас возникло желание проделать это снова, так велико было наслаждение от простого, замечательного прикосновения, но Алеард меня опередил. Мы стояли от костра дальше всех, но я все равно смутилась, когда Алеард обхватил меня за пояс, поднял на несколько мгновений в воздух, а, опустив, прижал к себе и внезапно поцеловал. Однако не как я — невинно в щеку, а в губы, и весьма чувствительно, хотя и коротко. Прикосновение отдалось в сердце сладостной болью, кровь прилила к щекам, и дышать стало жарко. Я глядела в его глаза, как и хотела, и, наконец, увидела всю их красоту. Они были темно-медными возле зрачка и орехово-серыми в середине, а по краю отливали таинственной оливковой зеленью. Звериные глаза. Почти такие же я видела у тигров в Тигриных лесах нашей родины. Хотелось сказать Алеарду о том важном чувстве, что он породил в моем теле и сердце, но я никак не могла подобрать слова. И, пока я колебалась, Алеард усмехнулся ласково и склонился к моему лицу низко-низко:
— Ты удивила меня, Фрэйа, а это трудно сделать.
— Чем же? — прошептала я.
Алеард дотянулся до моего уха, и щеки вспыхнули с новой силой:
— Ты меня поцеловала, малышка. Вот уж этого я точно не ожидал.
— И я не ожидала, — ответила я, пряча нос у него в волосах. Бывают запахи сладкие, бывают горьковатые, есть теплые и холодные. Волосы Алеарда пахли пламенем…
Мы продолжили танец, но теперь он изменился. Между нами сгущались прекрасные грозовые облака, и сквозь них и пелену веселого летнего ливня проглядывала сочная радуга. Мне всегда было легче общаться чувствами и образами, но прежде ни с кем не было так легко и радостно. Алеард отыскал некую недостающую часть меня, в то время как я владела частью его души, и, поделившись друг с другом этими важными частицами, мы обрели новых нас.
После, идя с Алеардом вдоль берега, я счастливо улыбалась. Он держал меня за руку, и это было правильно и хорошо.
— Сколько лет твоей племяннице?
— Теперь одиннадцать.
— И кто же заставил тебя танцевать, Фрэйа? — улыбнулся он.
— Яна. Хорошо, что Артём ужасно танцует, на его фоне я не выглядела такой корягой!
Алеард рассмеялся.
— Фрэйа, Фрэйа… Зря ты так. С тобой приятно танцевать, ты знаешь об этом?
— Н-нет, — я поперхнулась, и, пытаясь справиться с волнением, яростно заправила за ухо прядь. Алеард подвёл меня к воде, и я, подняв длинный подол, зарыла ноги в песок.
— Фрэйа! — это был Эван. — Ты чего это покраснела?
Я рассмеялась и ничего не ответила. Что тут скажешь? Эван был рассеянным, он словно и не видел, что капитан сжимал мои пальцы. Я отпустила руку Алеарда и зашла поглубже, чтобы остудить пылающие колени.
— Чего это она, Алеард?
Тот усмехнулся и поглядел на меня:
— Переживает, что не умеет танцевать.
— Да ты что, сестра! — возмутился Эван. — Всё ты умеешь. Тем более с Алеардом, который хорошо танцует. Вот со мной не стоит даже пытаться.
— Я и не пытаюсь, — проворчала я, — Просто боюсь показаться нелепой.
— Эти мысли нужно искоренять самым жестоким образом! — сказал Эван.
Я резко повернулась к нему, но отскочить не успела: он так вдарил по воде, что облил меня с ног до головы. Я возмущённо открыла рот назвать его каким-нибудь нехорошим словом, но мне пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не быть политой вновь.
— Охламон! — вырвалось у меня, и парень довольно расхохотался. Что-что, а шкодить он любил! Он показал мне язык и моя весёлая ярость, наверное, так и осталась бы неотомщённой, если бы не Алеард. Он стоял ближе к Эвану и спокойно наблюдал за происходящим, не вмешиваясь, но когда парень решил смотаться к костру, медленно покачал головой и улыбнулся так, что Эван застыл на месте.
— Не уходи так быстро. Фрэйа тебе ещё не всё сказала.
Я не стала медлить, в несколько прыжков достигла цели — и, подставив Эвану подножку… плюхнулась в воду вместе с ним! Алеард расхохотался.
— Привет, — услышала я голос Кристиана. Мы с Эваном барахтались в воде, как два кутёнка, и мне было трудно смотреть из-под намокших волос. — Кто это там? Ого, ребят, — расхохотался он вслед за капитаном, — ну вы даёте!
— Вода — загляденье! — ответил ему Эван. — Фрэйа, полегче, ты же меня утопишь!..
— Сам виноват! — ответила я, пытаясь затолкнуть его на глубину. Эван вдруг торжествующе расхохотался и склонился ко мне.
— Фрэйа! — произнёс он шёпотом. — А давай Алеарда с Кристианом искупаем!
Я захихикала и едва заметно кивнула ему. Мы сделали вид, что Эван взял верх, и я жалобно запросила пощады. Не помогло. Алеард и Кристиан безмятежно стояли на берегу, и не думая меня спасать. Тогда я «вырвалась» из «цепких» рук Эвана, и добежала до берега, спряталась за их широкими спинами. Эван некоторое время азартно скакал вокруг, пытаясь меня «поймать», а потом внезапно влетел в Кристиана сзади. Штурман, никак не ожидавший такого, рухнул в воду плашмя. Алеард весело хмыкнул, и мы с Эваном повернулись к нему. Я понятия не имела, как нужно действовать. Нападать я не умела. Алеард сразу понял, что мы задумали и, улыбнувшись, покачал головой:
— Не-а.
Он стоял расслабленно и прямо, но чувствовалось: он ждёт от нас решительных действий и готов дать отпор. Хотя я бы в здравом уме не рискнула напасть на человека, похожего на Алеарда. Наверное, потому, что он хорошо знал, на что мы способны и знал себя. Был уверен в себе. Не боялся. Да и кого бояться, спрашивается? Нас с Эваном? Алеард улыбался, и эта улыбка лучше всяких слов говорила о том, что нас ждёт, если мы к нему всё-таки сунемся…
Эван прыгнул вперёд чуть раньше меня, и Алеард откинул его к барахтающемуся в мелкой воде Кристиану. За эти несколько мгновений я успела подобраться к капитану сзади, но только сделала себе хуже. Что я, спрашивается, собиралась предпринять? Задушить? Заломить руку? Я прыгнула к нему на спину, и он не дал мне слезть, крепко подхватил под колени, зашёл в воду — и стряхнул прямо на Эвана… И тут к нам на помощь пришел Кристиан. Он поднялся, резко повернулся к капитану — и сильно толкнул его в грудь рукой. Алеард пошатнулся, и, наверное, устоял бы, но догадливый Эван клубком кинулся ему под ноги, прямо под пятки — и капитан всё-таки шлёпнулся в воду, подняв тучу брызг. Такого злорадного хохота река ещё не слышала!
Мы выбрались на берег, икая от смеха. Кристиан отряхнулся, как собака, и, присев на песок, стал выливать воду их ботинок. Эван довольно потирал руки.
— Ха-ха! — сказал он. — Вот теперь и плясать можно, чтобы согреться.
Я пыталась отжать платье, но оно почему-то не отжималось. Алеард смотрел на меня, улыбаясь. Мокрая одежда его явно не беспокоила.
— И чья же это была идея? — спросил он.
— Моя! — довольно сощурился Эван.
— Подождём до пятнадцатого августа, — рассмеялся Кристиан, — тогда я вам отомщу, так и знайте!
Он встал, весело поёжился в мокрых штанах. Погрозил Эвану пальцем, а тот в ответ показал ему фигу:
— Сначала поймай!
— Тебя ловить… — отмахнулся Кристиан.
Я поглядела на Алеарда.
— Ты не сердишься?
— Я просто в ярости! — отозвался он.
Я рассмеялась.
— Не замёрзнешь? — спросил Алеард.
— Можно пойти к костру, — ответила я.
— Пойдемте, — кивнул он.
Возле костра Эван живо схватил меня за руку и потащил за собой.
— Фрэйа, немедленно научи меня танцевать! Дело не терпит отлагательств!
Я оглянулась на Алеарда. Он кивнул мне и улыбнулся.
— Не мне же его учить…
— Нет, избави боже! — ахнул Эван. — Я не буду с тобой танцевать, Алеард.
Капитан рассмеялся.
— Я и не предлагаю.
Конечно, Эвану не составило труда вести меня за собой. Он всё время улыбался и выглядел очень уверенным. Он быстро схватывал, внимательно слушал и в конечном итоге довольно рассмеялся.
— Я непризнанный гений танца! — сказал он. — Фрэйа, спасибо тебе огромное! Я пошёл искать кого-нибудь, кого мой талант сразит наповал.
И он, гордо выпрямившись, решительно направился к стоящим неподалёку девушкам. Алеард подошёл ко мне и улыбнулся:
— Молодец.
— Просто он хороший ученик, — ответила я.
— Просто ты хороший учитель, — сказал Алеард. — Может, ты и меня научишь, Фрэйа?
Я смущённо рассмеялась.
— Лучше ты меня научи.
Я ожидала какого-нибудь ответа, но Алеард решительно шагнул ко мне, взял за руку и прижал к себе.
— Хорошо.
Научиться оказалось непросто. Слишком длинное, к тому же мокрое платье мне мешало, я вынуждена была крепко держаться за Алеарда и подчиняться каждому его движению. Поначалу я старалась изо всех сил, и только спустя несколько минут поняла, что Алеард не пытается научить меня новому танцу. Он хотел быть рядом и знал, что я тоже хочу этого…
Время летело. Мы узнавали Бури. Кёртис и Олан всё реже поднимались в небо как пилоты — Бури спал в своём зверином обличье и прежнюю форму, доставшуюся от главного инженера, принимал редко. Мы всё ещё не могли понять, как он перенесет нас в другой мир. Наши аномальщики, Николай и Рада, постоянно что-то пробовали, изучали, анализировали. Я не вдавалась в подробности, потому что не могла ничем помочь. Конлет все время проводил с ними, и я его почти не видела. К ним примыкали Алан, главный инженер, и Той — его помощник. Они дни напролет о чем-то спорили и что-то выясняли. Я ни слова не понимала из их разговоров.
В экспедицию входило всего пять женщин, включая меня, и двенадцать мужчин. Компания подобралась разношерстная. Я заметила, что Бури ко всем относится по-разному. С Евой, физиком, и Еленой, специалистом по жизнеобеспечению, он был добродушен, с Шанталь, связистом, Радой и Николаем — замкнут. К инженерам относился по-доброму, с легкой усмешкой наблюдая за всеми их действиями, Кёртиса и Олана уважал. К Кристиану, Алексу и Эвану проявлял собачью привязанность, к Конлету и Онану, геологу, был равнодушен, с Санадой вел себя сдержанно и спокойно. Меня он любил как друга — я это чувствовала, а капитана признавал над собой главным. Но только его. Никому кроме него он не раскрывал своих сокровенных тайн, ни с кем не проводил так много времени, ни к кому так внимательно не прислушивался. Правда, мы с Бури тоже отлично ладили. Могли беседовать без слов, и наблюдать за восходом солнца, или гулять по берегу реки. Просто быть вместе.
У нас появился новый бортовой врач. Его звали Леонид. У него были очень светлые зелёные глаза, крупный прямой нос, широкое лицо и яркие каштановые волосы. Кстати говоря, к нему Бури сразу проникся доверием. Куда делся старый доктор, и кто он был — не имею ни малейшего понятия.
В один из дней я сидела в усадьбе под деревом, слушая вполуха, как Яна и Артём негромко перекликаются на террасе. Они пересаживали цветы.
Я рисовала. Времени на это в последние недели не оставалось, но вдохновение самовольно вылезло наружу и прилепило меня к земле. Мне хотелось нарисовать всех ребят из экипажа, а заодно и Бури.
Не знаю, как долго я сидела, когда почувствовала рядом человека. Это была Люся.
— Привет! Давно ты здесь стоишь? — улыбнулась я.
— Уже давно, — ответила она. — Кто это? — и девочка указала на Кристиана.
— Это наш штурман, Кристиан.
— По-моему, он чудесный, — сказала она. — Глядя на него, хочется мечтать и доверять ему свои мечты. И он так замечательно улыбается!.. Мне кажется, он добрый и отзывчивый человек, и прекрасный друг.
— Верно, — сказала я. — Он такой и есть.
— А это кто? — продолжила Люся.
— Это Алеард.
— Хм, какие у него глаза печальные, — сказала она. — Что его так печалит?
— Не знаю, — ответила я, но её слова заставили меня задуматься.
— Алекс похож на кота, — между тем уверенно продолжала она. — Мне нравится Олан, он выглядит таким мечтательным и странным, и ещё нравится Эван — от него исходит свет. Мама мне вчера сказала, что порой я говорю людям неприятные вещи, но я на неё не обиделась, ведь я говорю правду. Кстати, вот этот человек, — и она указала на Алана, — предпочитает уединение. Он не любитель шумных компаний. Он молчаливый и необщительный.
— Верно.
— А Конлет — ты про него рассказывала, да? Конлет ещё не определился, кто он, и не обрёл самого себя.
— А Алеард, Люся? — любопытно спросила я.
— Алеард знает себя, — ответила она. — И Кристиан тоже.
Читать бесплатно другие книги:
