Великолепный джентльмен Джонсон Алисса

– Так теперь это Эспли, не так ли? – слегка улыбнувшись, спросила Анна. Ее мать бессчетное количество раз называла имя отца Анны. И насколько Анна могла припомнить, ни одно имя не повторялось дважды. Теперь некий Эспли пополнил длинный список ее отцов. – Похоже, я настоящее биологическое чудо.

– Ты неблагодарное маленькое чудовище – вот кто ты!

Привычная к резким выражениям своей матери и ее непредсказуемому характеру, Анна никак не отреагировала на язвительные слова, лишь спокойно заметила:

– Тебе следовало бы отослать меня к отцу. Пусть он меня терпит. А еще лучше – выдели мне приданое, которое ты обещала, и будешь свободна от меня…

– Приданое? – Мадам округлила глаза и посмотрела на Анну так, словно у той выросла вторая голова. – Я тебе ничего подобного не обещала.

– Пятьсот фунтов, – напомнила ей дочь, как напоминала по меньшей мере раз в месяц, с тех пор как ей исполнилось, по приблизительным подсчетам, шестнадцать лет.

– Чепуха! Что бы ты стала делать с такой суммой? Спряталась бы в деревне? Боже, что бы сказали люди, если бы дочь миссис Рейберн постигла такая судьба?

Для женщины, которая всю свою сознательную жизнь только и делала, что нарушала общепринятые правила поведения, мадам была чрезмерно чувствительна к мнению окружающих. А для женщины, стремящейся завоевать расположение окружающих, она была прискорбно упряма в своем поведении. Анна знала, что шансов убедить мать выделить ей пятьсот фунтов столько же, сколько и уговорить ее продать одно из украшений. Что, собственно говоря, означало полное отсутствие шансов.

Она бросила взгляд на часы. Пять минут.

– Расскажите мне об этом мистере Эспли. Он джентльмен, торговец или…

– Ты об этом? – Мадам бросила на нее раздраженный взгляд. – Это не мистер Эспли. Это лорд Эспли. Филипп Майкл Хаверстон, пятый маркиз Эспли. Не старайся казаться глупее, чем ты есть, девочка.

– Прошу прощения, мадам, – спокойно ответила Анна. – В будущем я приложу усилия, чтобы отделять мою глупость от моей легковерности.

– Ты попытаешься что сделать? Что, черт возьми, это значит?!

– Ничего.

Изящная бровь матери упрямо изогнулась.

– Ты что, не веришь мне?

«Ни единому слову».

– Разумеется, я верю вам, мадам. С чего бы вам лгать?

– О, я лгу по самым различным причинам, – ответила мадам, слегка взмахнув рукой. – По большей части, чтобы развлечься.

– Этому я могу поверить, – пробормотала Анна.

Ее матушка, похоже, не расслышала этих слов.

– Но Эспли… Я лгала относительно Эспли ради твоего же блага. – Она театрально вздохнула и драматически всплеснула руками. – Я не такая ужасная мать и совсем не хотела причинить тебе боль.

– Уверена, что не хотели.

– Ты попыталась бы его найти, – объяснила мадам. – Я этого опасалась.

– А почему бы этого не сделать? – спросила Анна, не испытывая ни малейшего интереса к тому, что ответит ей матушка. Лорд Эспли не был ее отцом, и была только одна причина, по которой мадам могла не желать, чтобы Анна попыталась встретиться со своей другой семьей… Она не хотела ни с кем делить дочь.

– Бессердечный! Он попытался бы причинить тебе боль.

Анна дернула нитку, завершая прочный французский узел.

– В таком случае я должна поблагодарить вас за заботу.

Матушка издала какой-то горловой звук, который, как надеялась Анна, означал, что она вот-вот заснет.

– Не верь мне. Мне никто никогда не верит.

«Только те, кто обладает здравым смыслом».

– Это не…

– Знаешь, у меня ведь есть доказательства.

Анна замерла.

Это было что-то новое.

В течение многих лет ее мать называла множество имен и рассказывала самые разные истории, связанные с этими именами. Ее отцом был Роберт Хенри, отважный офицер, павший, защищая самого Веллингтона. Потом был Чарли Фигг, милый сын викария, которого постигла трагическая участь – он был застрелен разбойником с большой дороги. Еще знаменитый Рафаэль Мур, лихой разбойник с большой дороги, которого постигла несколько менее героическая участь – его повесили.

Анна воспринимала все эти истории с большим или меньшим скепсисом, ведь никогда ранее матушка не упоминала о доказательствах.

С любопытством, смешанным с недоверием, Анна, прищурившись, взглянула на мать.

– Доказательства какого рода?

– Контракт, – ответила мадам с легкомысленным самодовольством. – Заставила его подписать один контракт, как и другие.

– Вы с отцом подписали контракт?

Анна этого и предположить не могла. Она родилась до того, как ее мать вышла замуж за капитана Рейберна, вскоре после смерти которого стала скандально известной миссис Рейберн. Анну в общем-то никогда не интересовало, какие официальные договоренности связывали матушку с ее мужчинами, тем более в далеком прошлом.

– Впрочем, толку от этого контракта… – пробормотала мадам уже заплетающимся языком. Взгляд женщины становился все более стеклянным.

– И где же он? – спросила Анна, но мать лишь посмотрела на нее совершенно невидящими глазами. Анна отбросила шитье и слегка потрясла мать за плечо. – Maman, где этот документ?

– Что? – Мадам моргнула, словно потревоженная сова. – Какой документ?

– Контракт с моим отцом, где вы его храните?

– Вместе с другими документами, разумеется. Разве обязательно говорить так громко? – Она оттолкнула руку Анны. – Оставь меня.

Анна перевела взгляд на потолок. Бумаги, без сомнения, находились в запертом кабинете, разместившемся возле спальни хозяйки. Мадам любила держать наиболее ценные вещи под рукой.

– Я хочу его увидеть. Я хочу… Maman? – Но глаза матери уже закрылись, Анна разочарованно вздохнула. – Мама!

Настойка опия наконец подействовала на миссис Рейберн.

«Проклятие».

Признавая свое поражение, Анна бросила на спящую недовольный взгляд.

«Проклятие, проклятие, проклятие».

– Я тоже хочу увидеть этот контракт.

Анна вздрогнула, хотя раздавшийся за спиной хриплый голос был давно ей знаком. Обернувшись, она сердито взглянула на свою компаньонку, в прошлом бывшую гувернантку, которая стояла в дверях, почти полностью закрывая дверной проем.

Необычайно крупная женщина преклонных лет была выше Анны больше чем на полфута. Своими руками миссис Кулпеппер, казалось, без труда могла бы давить грецкие орехи, а такими широкими плечами мог бы гордиться любой атлет. Ее великолепные густые черные волосы мало кто видел, так как обычно она надежно прятала их под отделанным кружевом чепцом.

Услышав однажды, как какой-то джентльмен прошептал ей вслед: «Великанша-людоедка», – Анна в первый и последний раз попросила матушку отказать гостю от дома. В просьбе, конечно же, было отказано, но Анна почувствовала себя лучше, потому что хотя бы попыталась защитить свою возрастную подругу.

Миссис Кулпеппер была ей другом и наперсницей необычайного ума и восхитительного характера. Если бы оскорбивший ее наглец попытался абстрагироваться от внешности миссис Кулпеппер и взглянул на нее повнимательнее, то увидел бы, что она довольно мила. Пропорциональные черты лица, крупные карие глаза и пухлые губы, которые довольно часто растягивались в улыбке.

Анна коротко взглянула на матушку и, убедившись, что та крепко спит, вышла в коридор к миссис Кулпеппер.

– Итак, вы нас подслушивали? – с деланным гневом прошипела Анна, прикрыв за собой дверь.

– Ничего подобного. Я услышала ваш разговор, проходя мимо по коридору.

– Вы услышали весь разговор, проходя мимо?

– Так оно и есть. – Миссис Кулпеппер порывисто схватила Анну за руку и буквально поволокла по коридору. – Пойдем, дорогая.

– Куда? О нет. – Анна испуганно оглянулась, словно ожидая, что ее матушка вот-вот выйдет из комнаты и крадучись двинется за ними. – Мы не должны рыться в кабинете мадам.

– Почему?

– Потому что это неправильно, – ответила Анна.

Миссис Кулпеппер, не замедляя шага, бросила на нее вкрадчивый взгляд. В Андовер-Хаус понятия «правильно» и «неправильно» были сугубо теоретическими.

– Ладно, – уступила Анна, – но если мадам узнает об этом, нам обеим не поздоровится.

– И что она сделает? Посадит тебя под замок? – Она уже тащила Анну по черной лестнице. – О, для известной затворницы это, безусловно, страшное наказание.

– Она может запретить мне пользоваться библиотекой.

– Библиотеки имеют одну замечательную особенность – их содержимое легко перемещается.

– А что, если она…

Миссис Кулпеппер остановилась и обхватила Анну за плечи.

– А теперь смотри на меня и внимательно слушай. Твоя мать лежит в спальне на втором этаже и, слава Отцу Небесному, пробудет в бессознательном состоянии в течение ближайших восьми часов. А все те, кого может заинтересовать наше посещение кабинета мадам, находятся вне дома и еще не скоро вернутся. Вряд ли нам когда-нибудь представится столь благоприятная возможность.

Аргументы миссис Кулпеппер были весьма вескими, и прежде чем Анна успела кивнуть в знак согласия, подруга решительно двинулась дальше. Анна, вздохнув, последовала за ней, но когда бывшая гувернантка, некогда призванная служить ребенку моральным компасом, достала ключ от самой запретной комнаты Андовер-Хауса, Анна нервно оглянулась.

– Откуда он у вас? – шепотом спросила Анна, когда ее компаньонка открыла дверь.

– Это не важно. Достаточно сказать, что… О… – Миссис Кулпеппер застыла, увидев, что творится в кабинете. – Помогите нам, все святые.

Анна выглянула из-за спины миссис Кулпеппер и коротко втянула воздух.

– О боже.

Чего только не было в этой комнате: коробки и ящики, мебель и одежда. Деревянные шкатулки и сундуки, плюс всякая всячина – старые и не очень вещи, некоторые сразу было и не распознать. Из-за изысканно украшенного шкафа торчала шпага, знакомое сверкание бриллиантов сочилось из шляпной коробки, и всюду, куда только падал взгляд, виднелись кипы бумаг.

Некоторые женщины используют кабинеты, чтобы писать письма, заниматься счетами от модисток и принимать посетителей. Миссис Рейберн использовала свой в качестве большой кладовки. Все эти вещи мадам считала слишком дорогими или важными, чтобы хранить где-то еще. Здесь было собрано все, что представляло для миссис Рейберн особую ценность.

Анна широко раскрыла глаза при виде старомодного мужского ночного колпака, повешенного на обтрепанный зонтик, торчащий из сапога.

В изумлении покачав головой, она произнесла единственное, что пришло ей в голову:

– Моя матушка очень странная.

– В самом деле, – с чувством согласилась миссис Кулпеппер. – Что ж, нечего мешкать. Кажется, вон там наиболее старые бумаги.

Анна оторвала взгляд от причудливой мешанины вещей и оглянулась на миссис Кулпеппер, которая уверенно пробиралась через завалы.

– Вы бывали здесь раньше?

– Бывала. Изредка мадам требует, чтобы я здесь все протирала и переставляла. Под бдительным присмотром, прошу заметить. – Она подняла юбки и перешагнула через стопку книг. – Но когда я была здесь последний раз, вещей было гораздо меньше.

Анна боязливо оглянулась на дверь.

– Нам не следует этого делать.

Миссис Кулпеппер невозмутимо открыла небольшой деревянный ящик и начала доставать оттуда стопки писем и документов.

– Проникать без разрешения в кабинет твоей матушки? Боюсь, что уже слишком поздно. В крайнем случае я переложу вину за эту эскападу на тебя. Скажу, что ты меня сюда силком притащила.

– Мне говорили, что я могу быть бессердечной.

Миссис Кулпеппер бросила на нее суровый взгляд.

– Даже в шутку не следует повторять подобные гадости. Это придает словам вес, которого они не заслуживают. А теперь иди сюда и помоги мне, дорогая.

Насмешливое отношение к сантиментам матушки помогало Анне уменьшать их язвительность, но опыт подсказывал ей, что в этом споре она вряд ли одержит победу.

Пожав плечами, она с трудом пробралась через комнату и, взяв из рук миссис Кулпеппер стопку бумаг, начала быстро их просматривать. Она обнаружила рецепты, письма от ее давно почившей тетушки, приглашения на балы и званые ужины и то, что походило на страницы, выдранные по меньшей мере из двух гроссбухов десятилетней давности. То же самое она нашла и в других кипах.

– На это могут уйти дни, – пробормотала Анна после, как ей казалось, нескольких часов поиска.

– Возможно, это то, что нам нужно, – заявила миссис Кулпеппер, и, подняв глаза, Анна увидела, как та открывает большую, но никак не маркированную книгу. – Это дневник. Это… О боже. – Брови миссис Кулпеппер приподнялись, когда она начала переворачивать одну страницу за другой. – Это самый подробный дневник. Она называет имена своих любовников, содержание контрактов, высказывает свое мнение об их… э… привлекательных чертах и… и… – Миссис Кулпеппер наклонила голову и состроила гримасу. – Боже мой, ты знала, что твоя мать умеет рисовать?

– Нет. – Анна попыталась заглянуть в книгу, но миссис Кулпеппер прижала страницы к груди. – Полагаю, ценность этой книги заключается в возможности шантажа.

Миссис Кулпеппер отрицательно покачала головой и осторожно перевернула еще одну страницу.

– Любой мужчина, не желающий себя скомпрометировать, будет держаться подальше от твоей матери. Думаю, что те, кто здесь изображен, будут готовы выложить кругленькую сумму за уничтожение этих рисунков. В частности, мистер Хейз. – Она бросила беглый взгляд на рисунок и сочувственно протянула: – Бедненький.

Анна была представлена Хейзу два года назад. Она припомнила худого как щепка мужчину с тусклыми желтоватого оттенка глазами.

– Можно взглянуть?

Миссис Кулпеппер отдернула дневник и снова прижала открытую страницу к груди.

– Разумеется, нет.

– Я вас прошу, – протянула Анна, опустив руку. – Я хоть и незаконнорожденная, но уже взрослая дочь той самой миссис Рейберн. Кто узнает, да и кого будет волновать, если я увижу еще один непристойный рисунок?

– Меня, а также твою матушку.

– Вы это серьезно?

Уже в возрасте десяти лет Анна получила полное представление о том, что именно происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями. Урок был дан по указанию ее матушки и включал самые разнообразные наглядные средства. По мнению миссис Рейберн, сексуальная непросвещенность являлась лишь эвфемизмом невежества, а невежество открывало дверь любопытству и влекло за собой многочисленные неприятные последствия. Анна редко сходилась во мнениях с матушкой, но по этому вопросу они достигли полного единодушия.

Анна вновь потянулась за дневником.

– Я десятки раз…

– Тут есть несколько автопортретов.

– О! – Она поморщилась и отдернула руку. – Какая гадость.

Миссис Кулпеппер презрительно фыркнула:

– Это точно.

Наморщив носик, Анна махнула рукой в сторону компрометирующей книги.

– Посмотрите более ранние записи.

Миссис Кулпеппер пролистала страницы дневника.

– Самые ранние, похоже, сделаны уже после твоего рождения. – Наконец ее взгляд привлекла одна страница. – Подожди-ка… Вот она. Боже мой, так оно и есть. Только послушай… «Приближается день рождения Анны. Я послала весточку Эспли, но, кажется, из этого ничего не выйдет. От папаши ни визита, ни ответа».

В последовавшем молчании миссис Кулпеппер поймала взгляд Анны.

– Что ж, – произнесла она после паузы, – похоже, ты действительно дочь покойного лорда Эспли.

– Похоже, что так, – согласилась Анна. Она испытывала странную отстраненность, словно узнала о родственных связях постороннего человека. – Там есть что-нибудь еще?

Миссис Кулпеппер внимательно изучала страницу.

– Давай посмотрим… ни слова о письме или о визите Эспли, – пробормотала она и, несколько возвысив голос, снова принялась читать: – «Хотя, возможно, это и к лучшему, поскольку ребенок растет необычайно…» – Миссис Кулпеппер оторвала глаза от страницы и смущенно откашлялась. – Не стоит это читать. Мы нашли все, что искали.

Анна в раздражении вскочила и выхватила книгу, прежде чем миссис Кулпеппер успела ее закрыть.

«…Ребенок растет необычайно упитанным и, позволю заметить, с каждым днем становится все глупее. Случись маркизу нанести визит сейчас, он наверняка бы опять ретировался, причем с максимальной поспешностью».

– Ты была необыкновенно умным ребенком, Анна, – преданно произнесла миссис Кулпеппер.

– И, очевидно, упитанным. Я этого не помню.

Поджав губы, миссис Кулпеппер отмахнулась от этой ремарки.

– Когда я впервые появилась в Андовер-Хаусе, ты была совсем маленькой и неуклюжей, но красавицей.

– Мне очень повезло, – сказала Анна, закрывая дневник, – что у меня была ты. – Глубоко вздохнув, она растерянно огляделась по сторонам, совершенно не представляя, что делать дальше.

– Как ты считаешь, маркиз поверил, что я его ребенок?

– По моему разумению, поверил или нет – не имеет значения. Покойный лорд Эспли не был слишком озабочен своими родительскими обязанностями. Помню, твоя матушка вспоминала о нем пару раз.

– Не добрым словом, полагаю.

Ее мать обо всех говорила плохо, при условии, что человек, о котором шла речь, не мог этого услышать.

– Она упоминала о нем как о ненадежном, недостойном доверия невеже или что-то в этом роде. Я поняла, что он не смог выполнить обязательства, оговоренные в контракте.

Анна кивнула, вспомнив слова, ранее сказанные ее матерью: «Толку-то от этого контракта». В этом и заключалась беда тех, кто зависел от знати, отдельные представители которой, обладая богатством и властью, позволяли себе поступать так, как им вздумается.

Миссис Кулпеппер повернулась и начала просматривать еще одну пачку бумаг, которую достала из ящика.

– Интересно, сколько он остался должен?

– Зачем? Лорд Эспли скончался, не так ли? Стоит ли рассчитывать, что покойник будет отвечать по своим обязательствам?

– От него и от живого этого трудно было ожидать. Однако его сыновья…

– Сыновья, – медленно повторила Анна. – У меня есть братья. Как странно.

– У тебя есть братья, обладающие значительным состоянием и в соответствии с их репутацией с уважением относящиеся к фамильным долгам. Покойный маркиз оставил поместье, мягко говоря, в неприглядном состоянии, которое усугубило вероломство его второй жены. В прошлом сезоне весь свет только и говорил об этом. – Миссис Кулпеппер, наклонилась к уху Анны, как делала всегда, когда собиралась пересказать свежую сплетню, и, понизив голос, произнесла: – Говорят, что покойная леди Эспли, вторая супруга маркиза, сговорилась с управляющим своего мужа разорить поместье Эспли. Понятия не имею, насколько это соответствует истине, но точно известно, что леди Эспли накопила огромное количество долгов и обзавелась множеством недоброжелателей. В общем, когда ее пасынок получил титул и обнаружил предательство, дама была вынуждена бежать на континент. Вскоре после этого она умерла, и в течение всего прошедшего года ваши братья пытались привести поместье в порядок и расплатиться по ее долгам. Если новый маркиз оплатил долги своей мачехи, то можешь не сомневаться, долги своего отца он наверняка оплатит. Ты могла бы… О! – неожиданно воскликнула миссис Кулпеппер. Резко развернувшись, она вновь зашуршала бумагами. – А знаешь, я ведь, кажется, видела… Да, вот же они. Письма от самого маркиза. Сначала мне и в голову не пришло, но…

Анна смотрела, как ее подруга быстро открыла первое послание и начала читать.

– Ты когда-нибудь его видела? Покойного маркиза?

– Не припомню, – ответила миссис Кулпеппер, не поднимая глаз. – И уж точно не здесь.

– А каков нынешний маркиз?

– Он не из числа тех, кто входит в круг близких знакомых мадам.

– В таком случае он мне уже симпатичен.

– К тому же он является другом лорда Дейна.

Прозвучавшее имя вынудило Анну задержать дыхание.

Макс Дейн. Боже правый, вот уже некоторое время она не думала об этом человеке. По крайней мере старалась не думать. И делала это намеренно.

По большому счету выбора у нее не было. Макс не только не явился с обещанным визитом, но и вообще перестал бывать в Андовер-Хаусе. Она не получала от него никаких известий, и после короткого периода сердечных страданий и жалости к себе Анна пришла к заключению, что совершила глупость, решив, что может быть иначе. Она достаточно часто видела свою матушку под хмельком и прекрасно знала, насколько редко осуществляется то, что планирует нетрезвый человек. Правда, срыв этих планов, как правило, шел на благо всех заинтересованных лиц.

Виконт и незаконнорожденная дочь куртизанки, которых связывал один лишь поцелуй. Действительно, разве могло у них быть какое-то совместное будущее? Абсолютно никакого, и было бы верхом наивности думать иначе. Анна постаралась взять себя в руки, чтобы ни голосом, ни выражением лица не выдать свое смятение.

– В самом деле? О вкусах не спорят, как говорится.

– С твоим упрямством не поспоришь, – возразила миссис Кулпеппер. – Можешь сколько угодно притворяться, что для тебя это ничего не значит, но я-то знаю, что в тот вечер он тебе приглянулся.

– Мне не следовало тебе об этом рассказывать, – проворчала Анна. Она держалась два дня, ее переполняли эмоции от той искорки надежды, которую заронил в ее душу Макс Дейн. Однако в конце концов она не выдержала и поведала подруге довольно подробную, хотя и несколько измененную версию событий того вечера, при этом Анна благоразумно предпочла умолчать об эпизоде с поцелуем.

Миссис Кулпеппер нежно погладила ее по плечу.

– Не все необходимо хранить в секрете, дорогая моя.

Анна мимолетно подумала о том, что это утверждение несколько не соотносится с данными обстоятельствами, и задумчиво провела большим пальцем по обложке лежащего на полу журнала.

– И что мне теперь делать с этими сведениями?

– Воспользуйся ими, – сказала миссис Кулпеппер, кладя очередной лист в стопку писем от маркиза.

– Обратиться к Эспли? – Анна сморщила носик при этой мысли. – Не уверена, что мне хочется это делать. Меня вовсе не привлекает идея взваливать грехи отца на его детей.

– Лучше, если за них ответит его дочь? – Вопрос прозвучал несколько мелодраматично.

– Они не…

– Он должен был обеспечить тебя, – перебила ее миссис Кулпеппер, бросив быстрый взгляд на письмо, которое держала в руках.

Анна пожала плечами:

– Возможно, ему следовало так поступить. Впрочем, он мог быть не уверен, что я его дочь. Кто мог поручиться, что мадам не лгала себе, как лгала другим?

Последовала короткая пауза, затем миссис Кулпеппер произнесла:

– Сам маркиз.

– Простите?

Миссис Кулпеппер протянула ей письмо.

– Посмотри сама.

Анна схватила листки и быстро просмотрела содержимое. Почти сразу она наткнулась на отрывок, в котором упоминалось ее имя. Маркиз выражал должное удовольствие от известия, что его новорожденная дочь пребывает в полном здравии. Но в тоне письма, как показалось Анне, вместо удовлетворения сквозило слабое раздражение. Однако дела это не меняло.

– Он признал меня?

В полном изумлении они с компаньонкой обменялись удивленными взглядами, затем Анна вновь вернулась к письму.

– С чего бы мадам вздумалось хранить все это в секрете? – пробормотала она, всматриваясь в следующую страницу и надеясь найти там хотя бы дату. – Какой ей от этого прок? И почему он признал отцовство, а затем… – Анна замолчала, вчитываясь в строки, где упоминался контракт и даже называлась сумма. – Боже мой!

– В чем дело?

Анна протянула страницу миссис Кулпеппер.

– Он пишет, что не обязан выплачивать на мое содержание пятьдесят фунтов в год, так как в контракте оговорена сумма в сорок фунтов.

– Контракт, который он не выполнил, – добавила миссис Кулпеппер, возбужденно потирая руки и посмеиваясь. – Эспли должны тебе содержание за… скажем… двадцать шесть лет. Это больше тысячи фунтов.

Больше тысячи фунтов. Это целое состояние. Его, конечно, не хватит, чтобы купить такой особняк, как Андовер-Хаус, но этой суммы более чем достаточно, чтобы приобрести домик в деревне, и более чем достаточно, чтобы получить свободу.

– Поместье Эспли находится в хорошем состоянии?

– Говорят, что теперь процветает.

В таком случае лорд Эспли едва ли заметит потерю тысячи фунтов. Ею овладела твердая решимость.

– И нынешний маркиз человек чести, говоришь?

– Моя дорогая, он этим славится.

Самодовольная улыбка появилась на лице миссис Кулпеппер.

– Да, тайком проникнув в эту комнату, мы с тобой совершили самый умный поступок в своей жизни. А теперь давай посмотрим, удастся ли нам найти сам контракт.