Великолепный джентльмен Джонсон Алисса

– Ну что ж… – Анна испытывала злость и разочарование, к которым примешивалось жгучее чувство стыда. Она подошла к стоявшему рядом буфету и схватила самый большой и самый полный графин, который попался ей на глаза. Сдерживая желание запустить этот графин ему в голову, она поставила его на стол перед Максом.

– Если вы способны переносить мое присутствие только в состоянии опьянения, предлагаю вам напиться. Я никуда не уеду.

Он наклонил голову и прищурил глаза, словно рассматривал какую-то интересную разновидность жука.

– Неужели Ледяная Дева демонстрирует характер?

Анна выждала с ответом, а затем холодно проговорила:

– Если вам так будет угодно.

Она царственно вскинула голову, развернулась и неспешно вышла из комнаты.

Черт побери эту библиотеку! Она найдет способ заставить Макса Дейна заплатить за свое совсем не джентльменское поведение.

Оставшуюся часть вечера Макс был занят выуживанием у прислуги хоть каких-то сведений о мисс Райз и попытками отвлечь Люсьена, несколько обескураженного неожиданным обретением сестры. В общем, у него не было времени, чтобы обдумать свое поведение в бильярдной, хотя Макс был вполне уверен в том, что владел ситуацией… До тех пор, пока все в доме не улеглись.

Сидя в своей комнате, Макс размышлял о том, что в темной изоляции ночи есть нечто, что заставляет человека с обреченностью приговоренного копаться в собственных мыслях.

Без сомнения, этот феномен внес немалую лепту в популяризацию вечернего употребления спиртных напитков. Он задумался, не посвятить ли вечер именно этому, но в конечном итоге пришел к выводу, что хуже сидения в темноте и смакования собственных неудач может быть то же самое только со стаканом в руке.

Итак, когда Макс начал переосмысливать то, как обошелся с Анной, он был прискорбно трезв. Проведя немало времени в бездумном метании по комнате и злом разглядывании двери своей спальни, Макс пришел к выводу, что взялся за это дело не так хорошо, как мог бы.

И не так, как должен был.

Потому что прежде всего он не должен был вести себя как слабоумный.

Его абсолютно не волновало, что он вел себя совсем не так, как подобает джентльмену, но его очень беспокоило, что он не смог построить их разговор с Анной, как подобает разумно мыслящему взрослому человеку.

Он думал, что уже пережил тот возраст, когда чувства могут ненадлежащим образом повлиять на поведение. Он даже помнил тот последний раз, когда не смог сдержать свой гнев. Когда ему было девять лет, он запустил вазой в Реджиналда, причем причина той обиды давным-давно забылась. Возможно, Реджи сломал его игрушку или не поделился сладостями. В любом случае Макс очень обиделся и бросил вазу. Тогда Макса, конечно же, наказали, два удара розгами он получил за разбитую вазу и целых десять за то, что мог ранить наследника, чего, к большому сожалению Макса, не произошло.

Это была не первая и не последняя устроенная ему порка, но самая ужасная, хотя и послужившая хорошим уроком.

И вот сегодня он позволил чувству обиды и возможно неоправданным подозрениям подорвать чувство самоконтроля и здравого смысла. И если быть честным перед самим собой, все это произошло из-за того, что четыре года назад Анна Райз отвергла его.

Это казалось абсурдным и непостижимым и буквально ставило в тупик.

Конечно, Анна была не первой женщиной, отклонившей его знаки внимания. Правда, она оказалась единственной, кто на первый взгляд, казалось, поощрял эти знаки, но, как выяснилось, с одной-единственной целью – презрительно отвергнуть их, впрочем, даже этот факт не мог объяснить такой агрессивной реакции Макса на появление Анны в Колдуэлл-Мэноре.

Макс не был уверен, что вообще когда-нибудь сможет дать этому объяснение; единственное, что он мог сказать, – это то, что с Анной все было и есть по-другому.

Это иное ощущалось и когда они были в детской, и когда он проснулся на следующее утро.

Это иное казалось крупнее, лучше, значительнее.

Неделя после смерти его брата погрузила его в трясину несчастий. Реджиналд еще мальчишкой обладал большим самомнением, а мужчиной стал напыщенным и эгоистичным трусом. Макс, не испытывая чувства вины или стыда, мог сказать, что он не уважал брата и не любил начиная лет с десяти. И все же он любил его. Как это интуитивно почувствовала Анна, он любил его. Потеря Реджиналда и чудовищная глупость, предшествующая его смерти, причиняли боль.

Воспоминания о прелестной мисс Анне Райз стали приятным бальзамом, необходимым отвлечением. Он думал о ее лице, нежном голосе и тихом смехе, о длинных темных косах и о том, как ее губы касались его губ. Он с удовольствием забывался в воспоминаниях об этой леди.

Он даже строил планы – долгосрочные планы, что определенно было впервые. Он купит Анне и собаку и коттедж, если она еще будет желать этого, после того как увидит Макмаллин-Холл. Ей придется выбирать между специальной лицензией на брак и тайным побегом. Не было смысла ждать оглашения в церкви, но и вообще отказываться от брака не стоило. Дети, которые могли у них появиться, должны иметь статус законнорожденных. Вопрос о верности был бы… Вопросов просто бы не возникало, вот что самое важное.

К тому времени, когда были выполнены все обязанности, которых нельзя было избежать, он на стену лез от желания увидеть Анну. Его Анну, как он стал о ней думать. И наплевать на все правила траура. Ему случалось и раньше предвкушать встречу с женщиной, но никогда он не ощущал себя возбужденным школяром, даже когда был таковым.

Едва не загоняя лошадей, он несся в Андовер-Хаус.

А когда она не приняла его, отказавшись даже говорить с ним, это не только ранило его самолюбие. Это разрушило его мечту. Нелепую мечту, слепленную из горя и вознесенную на постамент хмельной памяти, но тем не менее мечту.

В темноте спальни Макс провел рукой по лицу.

Очень быстро стало очевидным, что он придал этой встрече больше значения, чем она имела на самом деле. Ему следовало учесть, что он не просто неправильно истолковал эту ситуацию, но также и намерения мисс Райз. Возможно, она не собиралась давать дальнейшее развитие тому, что произошло в детской, и впоследствии не раз пожалела о своем импульсивном поведении.

Но в таком случае ей следовало лично выразить перемену в своих чувствах и заявить об отсутствии интереса к нему, а не держать джентльмена перед закрытой дверью, но… это было четыре года назад. Они были молоды и глупы… Во всяком случае, моложе и глупее… Вполне можно было допустить, что с того времени они изменились в лучшую сторону. Несмотря на последние двенадцать часов, ему искренне хотелось думать, что он изменился. Возможно, и она тоже.

Скорее всего уязвленное четыре года назад самолюбие и давнее чувство долга перед Хаверстонами, которые были ему больше братьями, нежели друзьями, заставили его повести себя немного… высокомерно.

Но возможно, Анна Райз – авантюристка, умело манипулирующая людьми. В любом случае не стоит вести открытую войну с этой леди, это не пойдет на пользу ни ему, ни Люсьену. А значит, ему придется идти на мировую. Что означает, внезапно осознал Макс, с тоской глядя на бутылку бренди, что ему придется просить прощения.

Глава 7

Анна поднялась, когда первые лучи солнца заглянули за края светло-голубых портьер. Схватив одежду, лежавшую возле кровати, она некоторое время сидела на постели, щурясь в утреннем полумраке.

Проснувшись в незнакомой комнате, она испытала странное чувство, эдакую смесь чего-то необычного и очень возбуждающего. Ни одной ночи своей взрослой жизни Анна не проводила за пределами Андовер-Хауса. А сейчас она находилась за много миль от Лондона в гостевой спальне маркиза.

Ей нужно было проанализировать свои чувства, определиться в окружающей обстановке, и после короткого колебания Анна решила отказаться от первоначального решения остаться в своей комнате, это было не только непрактично, но и неприемлемо.

У нее достаточно гордости, чтобы выйти навстречу возможным неприятностям. Она не станет избегать сложных ситуаций, но есть разница между тем, чтобы оставаться выше конфликтной ситуации, и тем, чтобы прятаться от нее.

Анна выскользнула из постели и начала одеваться, но думала лишь о том, как вести себя с Максом. Накануне вечером она потратила много сил и времени, придумывая наказание для него. Это занятие не доставило ей удовольствия, но отвлекло от размышлений о других, менее поддающихся контролю чувствах, которые только распаляли ее гнев.

Степень враждебности, продемонстрированная Максом, была неожиданной и неприятной, но Анну больше тревожило то, как сильно ее ранили его слова.

Анне и в прошлом порой приходилось терпеть насмешки. Она видела их на лицах многих гостей своей матери. Презрение, пренебрежение и даже зависть были ей знакомы. Все эти отрицательные эмоции всегда ранили ее чувства, но не так сильно, как вчерашняя агрессивность Макса.

Она опасалась, что причиной может служить разочарование. Тогда, четыре года назад, когда Макс не вернулся в Андовер-Хаус, Анна решила, что это к лучшему (теперь же, когда ее так сильно ранили его резкие слова, она осознала, что так и не смогла примириться с его исчезновением), но ей никогда не приходило в голову, что он исчез, потому что презирает ее. Она чувствовала себя дважды обманутой. Как могла она быть настолько слепой, чтобы не разобраться в истинной сущности этого человека? Сколько времени она потратила, мечтая о нем, представляя его тем, кем на самом деле он не был?

Анна чуть помедлила, застегивая пуговицы платья, и мысленно заставила себя собраться. Что толку винить себя? Она составила неверное мнение о характере этого человека, вот и все. Она не первая и не последняя из женщин, совершивших подобную ошибку.

Ее мать говорила, что составлять мнение о характере мужчины – значит, крупно ошибаться относительно его характера, но Анне нравилось думать, что эта поговорка не соответствует действительности.

Анна надела новые кожаные полусапожки, которые ей сшили незадолго до отъезда из Андовер-Хауса. Ей не хотелось идти на лишние траты, но это было необходимо. Нельзя ведь жить в деревне, не имея ни одной пары кожаных сапог.

И именно на этом необходимо сосредоточиться сейчас – на своем коттедже, на тысяче фунтов и человеке, от которого все это зависело.

Лорд Эспли оказался настоящим джентльменом, таких мадам, как правило, не принимала во внимание, заявляя, что все мужчины скроены по одной мерке. Слегка своенравный, если судить по тому, как он добился ее согласия остаться в Колдуэлле, но все равно порядочный… Возможно, более чем просто порядочный. Не каждый человек из высшего общества пригласит незаконнорожденную сестру в собственный дом.

Теперь, когда усталость, нервное возбуждение и разочарование предыдущего дня не застили ей глаза, Анна начала видеть маркиза Эспли и себя в нынешних обстоятельствах в новом свете.

Она желанный гость в великолепном сельском поместье. Многие сочли бы это сбывшейся мечтой. Это не было ее мечтой, но было бы настоящей глупостью воспринимать сегодняшнюю ситуацию как тяжкое бремя.

Что сказала миссис Кулпеппер, когда они покинули Лондон?

«Какое приключение нас ждет впереди, моя дорогая! Давай же получим от него удовольствие».

«Так я и сделаю», – подумала Анна, взяла шляпку из светло-голубой ткани, которая прекрасно сочеталась с платьем, и вышла из комнаты. Она сделает все, что потребуется, чтобы использовать эту ситуацию наилучшим образом, будь то с согласия или без согласия Макса Дейна.

Спускаясь по лестнице, Анна почувствовала, что к ней вновь вернулась надежда. Она всегда считала, что рассвет – лучшее время суток.

В Андовер-Хаусе она любила предрассветное время за тишину. Матушка и ее гости никогда не поднимались раньше полудня, поэтому слуг, большую часть ночи занятых обслуживанием вечеров миссис Рейберн, редко вызывали до того, как вставало солнце.

Анна часто оказывалась единственной, кто бодрствовал в доме. Иногда казалось, что она единственная обитательница этого дома, словно Андовер-Хаус принадлежит ей, и она могла беспрепятственно бродить по его коридорам и комнатам. На час или два в день ей почти удавалось убедить себя, что она свободна.

В Колдуэлле, внезапно осознала Анна, ей нет нужды убеждать себя в чем-либо, и на ее лице появилась улыбка. Она гостья в прекрасном загородном поместье, а скоро и у нее появится собственный чудесный домик в деревне. Все идет прекрасно.

Но жизнь в Колдуэлл-Мэноре оказалась более интенсивной, чем ей показалось вначале. Приглушенное звяканье горшков и сковородок доносилось из кухни снизу. Шарканье ног и скрип половиц звучали наверху. По-видимому, жизнь в сельском доме начиналась гораздо раньше, чем в городском особняке.

«Ну, не важно, – решила она. – Макс наверняка еще в постели, и это уже хорошо».

И все же Анна решила не появляться в холле, в который выходили двери библиотеки и бильярдной, пока с нее хватит и этой части дома. Но, гуляя по крылу дома, где располагалась ее комната, она нашла гостиную, оранжерею, гостевые комнаты, кладовки и полдюжины помещений, предназначение которых осталось ей непонятно.

Через окно одной из таких непонятных комнат она увидела, что солнце уже поднялось, и поднялось оно не над покрытыми сажей крышами и дымоходами, а над живописными зелеными просторами. Утро обещало быть чудесным

Оставшиеся комнаты мало интересовали Анну, и, воспользовавшись черным ходом, она вышла из полутемного дома в теплое солнечное утро.

«О, как чудесно!»

Вдали за домом виднелись холмы, по мягкой траве которых так и тянуло побродить. От предвкушения нового приключения у нее почти кружилась голова, и, сделав глубокий вдох, Анна, не выбирая дороги, двинулась в путь.

В прошлом она не раз представляла себе подобную прогулку. Деревня, раннее утро, трели птиц и цоканье белок, ее волосы треплет легкий ветерок, приносящий запах сена и сосновых иголок. Может быть, она увидит коров где-нибудь на лугу или погонщика скота, подгоняющего стадо длинным бичом.

«Мирный», «пасторальный», «совершенный» – эти слова она часто встречала в книгах, рассказывающих об английской сельской местности. Именно эти слова приходили ей на ум, когда она мечтала о прогулках по зеленым полям.

По правде говоря, еще совсем недавно она проводила немало времени, рисуя в своем воображении прогулки в деревенской местности. Когда Андовер-Хаус погружался в сон, она бродила по его коридорам. Когда же он просыпался, становясь шумным и суетным, Анна пряталась в своих книгах и фантазиях. Она несчетное количество раз представляла себе, как гуляет по прекрасным, мирным полям, окружающим ее воображаемый коттедж.

К сожалению, реальность не совсем соответствовала мечтам Анны.

В первые же полчаса она вляпалась в навоз. Она оттерла основную грязь о камень, но стойкий запах остался, и, для того чтобы решить эту проблему, ей пришлось по щиколотку войти в протекающий неподалеку ручей.

Вода оказалась холоднее, чем она ожидала, а скользкие камни на дне делали опасным каждое движение. Но с небольшим усилием она смогла оттереть отвратительную грязь с обув, ухитрившись при этом не свалиться в воду.

Но вода просочилась сквозь тонкую кожу полусапожек, так что когда она выбралась из ручья, прогулка стала некомфортной. Стараясь не обращать внимания на противное хлюпанье, Анна решительно направилась к ближайшему холму. Ноющие от непривычной нагрузки мышцы очень скоро заставили ее забыть о промокших ногах.

Этот холм был не особенно крутым, но достаточно высоким, а почва ближе к вершине оказалась влажной и рыхлой. Ботинки то и дело скользили по мокрой глине, и поэтому последние десять минут этого «восхождения» больше походили на карабканье, чем на подъем. К тому времени, когда она достигла вершины холма, подол ее платья больше походил на бахрому, заляпанную жирной грязью до самых колен, руки почти до локтей были измазаны глиной, а ноги ныли от боли.

Но все эти трудности стоили того вида, который открылся перед ней.

Это был прелестный пасторальный пейзаж, причем такой, какой она представляла в своих мечтах: плодородные поля и холмы, перемежающиеся перелесками и живописными каменными насыпями. Теплый ветерок ласкал ее лицо, а запах сена дразнил ноздри. Блеяние овец и мычание коров эхом отдавались вдали. Это был мир, далекий от звуков и запахов Лондона, мир, который казался ей гораздо более совершенным.

Анна улыбнулась и решила, что, несмотря на неудачный опыт с коровьей лепешкой, несмотря на ноющие ноги, мокрые сапоги, испорченное платье и наверняка натертые мозоли, это утро складывается самым распрекрасным образом.

Она еще немного насладилась пейзажем, затем набрала полные легкие сладкого воздуха и отправилась дальше.

В течение следующего часа она бродила по полям, редким перелескам, небольшим холмам, стараясь при этом кружить неподалеку от имения, чтобы не забрести слишком далеко и не заблудиться. Однако через некоторое время ноги у нее разболелись настолько, что терпеть подобное неудобство больше не было сил. «Пора возвращаться», – решила Анна, поднявшись на вершину очередного пригорка. Следующий холм можно исследовать в другой раз, тогда она, может, даже рискнет подойти к тому стаду овец, которое виднеется у изножья холма.

Анна бросила прощальный взгляд на великолепный пейзаж, обернулась и неожиданно увидела перед собой маленькие черные глазки на длинной собачьей мордочке.

– Ох ты, боже мой, – в восторге прошептала она. – Кто это у нас здесь?

Черная с рыжими подпалинами, вислыми ушами, низко опущенным хвостом и напряженным взглядом, собака недоставала ей до колен, но в ее поджарых очертаниях чувствовалась природная сила.

– Какая ты прелесть! – проворковала Анна и протянула собаке руку. – Какая красавица!

Красавица опустила голову и издала тихий рык, продемонстрировав внушительный ряд острых белых зубов, при виде которых у Анны от страха заколотилось сердце.

– Ох, ну перестань, все хорошо, все в порядке. Хорошая собачка…

Анна медленно отняла руку и начала осторожно отступать назад. Собака, припав к земле, последовала за ней, а ее рык перешел в низкое непрерывное рычание.

– Послушай, не стоит этого делать.

Страх тугим узлом скрутил ее желудок. Собака была не очень большой, навскидку не более пятидесяти фунтов, но она казалась настолько проворной (если не сказать злой), что вполне могла причинить человеку значительный ущерб.

– Не стоит, я очень люблю собак.

Собака сделала резкий рывок, щелкнула челюстями в нескольких футах от ее ног и мгновенно отпрыгнула назад.

– Нет! Гадкая собака!

Она не смогла сдержать дрожь в голосе, но компенсировала это громкостью восклицания и даже погрозила собаке пальцем, словно браня непослушного ребенка. От этого ей стало одновременно и смешно, и страшно.

– Очень плохая собака!

Но псина, по-видимому, почувствовала ее неуверенность и снова рванулась к Анне, тут же резко остановилась и вновь отпрыгнула.

Анна глубоко вдохнула, собираясь вновь отругать пса и в то же время отчаянно надеясь, что скоро подоспеет помощь. Но у нее так и не появилось возможности реализовать свой плохо продуманный план.

Внезапно раздались пронзительные свистки, которые, к ее огромному изумлению и облегчению, заставили собаку развернуться и помчаться обратно к стаду, забыв о существовании Анны.

Хотя непосредственной угрозы уже не было, сердце Анны продолжало бешено колотиться, а сама она по-прежнему не отрывала глаз от собаки, боясь, что та снова нападет на нее. Даже быстрые шаги, раздавшиеся за ее спиной, не заставили Анну обернуться.

Но вдруг она услышала голос Макса Дейна:

– Она вас не укусила?

«Проклятие, черт тебя побери!»

«Спасибо», которым Анна искренне собиралась поблагодарить своего спасителя, умерло не успев родиться, когда, обернувшись, она увидела Макса Дейна, – слегка запыхавшегося, но в целом аккуратного и собранного. Насколько Анна могла себе представить, выглядела она так, словно участвовала в гонке сквозь колючий кустарник, причем во время урагана.

Он подошел ближе и быстрым, но тщательным взглядом оценил ее растрепанный вид.

– Вы не пострадали?

Анна отрицательно покачала головой и жестом указала на собаку, которая жизнерадостно облаивала овец, собирая животных в стадо.

– Нет, на самом деле нет… Он только… Эспли следует лучше следить за своими домашними питомцами.

– Кловер – не домашний питомец, милая. К тому же это не он, а она.

Анна, слишком расстроенная возникшей неловкостью, лишь моргнула, услышав это неожиданно ласковое обращение.

– Ну, она могла бы продемонстрировать, чему ее учили.

– Эта собака охраняет и не дает разбежаться стаду. Именно этому ее и учили. Наверное, во всей Англии не найти лучше обученной овчарки.

Он бросил взгляд в поле, где паслось стадо, и его губы раздраженно искривились:

– К сожалению, того же нельзя сказать о пастухе.

Анне было немного стыдно, что она приняла эту собаку за домашнее животное. Конечно же, это овчарка. Очевидно, переход от городской к сельской жизни происходит не так просто, как она рассчитывала.

– Я ее не заметила, – пробормотала Анна.

– Это я и имею в виду, – пробормотал он себе под нос и вновь внимательно посмотрел на Анну. – Уверены, что с вами все в порядке?

– Да. – Она пожала плечами, но почувствовала, что после этого незначительного происшествия ей отчего-то сложно оставаться абсолютно невозмутимой. – Она пыталась меня укусить.

– Если бы она хотела укусить, она бы это сделала. Она едва покусывала вас за ноги, пытаясь отогнать.

– Я хотела отойти, – постаралась оправдаться Анна, – но она меня преследовала.

– Кловер хотела заставить вас двигаться быстрее. – Он слегка улыбнулся Анне. – Вы, кажется, здорово испугались?

Легкой насмешки в его голосе было достаточно, чтобы вызвать ее раздражение.

– Я уже пришла в себя.

– Рад это слышать.

– Неужели? – язвительно спросила она.

К ее большому удивлению, Макс поморщился, и на его лице появилось выражение, которое можно было бы счесть извиняющимся, если бы на его месте был кто-то другой.

– Я не желаю вам зла, Анна.

– Всего лишь скорейшего отъезда? – спросила она, не веря его словам.

– Напротив. – Максимилиан легко развернулся и, согнув в локте руку, предложил Анне последовать за ним. – Почту за честь проводить вас до дома.

Он выглядел как джентльмен, собирающийся оказать любезность даме, но Анна решила, что не даст себя провести. Он не джентльмен, а она не леди. Впрочем, отказаться от его предложения было бы мелочно, и она осторожно взяла его под руку.

– Я надеялся встретить вас сегодня утром, – беззаботно начал он, когда они тронулись в обратный путь. – Полагаю, вы уже вполне оправились от своего путешествия?

– Да, – ответила она настороженно.

Он бросился на ее спасение, сопровождает и к тому же справляется о самочувствии… Какую игру он затеял? И какого черта он поднялся так рано, почему он не в постели, как любой уважающий себя бездельник?

– Спасибо, что поинтересовались моим самочувствием.

– Я не полный невежа, как правило. Что объясняет, почему я вас искал сегодня утром. Я хотел… – Он умолк и, бросив короткий взгляд на ее испачканные юбки, резко остановился. – Вы сказали, что с вами все в порядке.

– Простите? – Она проследила за направлением его взгляда и удивилась. Ее платье было запачкано, но причин заподозрить неладное Анна не увидела. – Я не…

– Вы хромаете.

– А, это. – Она пожала плечами. – У меня промокли ботинки, вот и все. Натерла мозоль или две.

Он жестом указал на старый пень в нескольких футах от них.

– Присядьте на минутку.

– В этом нет нужды, – возразила она. – Я в полном порядке.

– Сядьте, – почти приказным тоном повторил он.

– И что потом? Прикажете принести вам фазана и повилять хвостом? – с нескрываемым сарказмом спросила она. – Может, встать на колени и согреть вам ноги или бежать рядом с вашим экипажем?

Он поднял руку, сдаваясь.

– Простите мою резкость. Если вы… – Он умолк, слегка прищурился и в задумчивости пожевал губами. – Согреть ноги – это неплохая идея.

– Ради бога, лорд Дейн. – Если он рассчитывает, что она будет поддерживать его непристойные шутки, то будет очень разочарован. Анна развернулась и направилась к дому, но Макс тут же остановил ее, мягко взяв за руку.

– Одну секунду, мисс Райз. Прошу вас. – Он сделал глубокий вдох и поднял глаза к небу. – Мисс Райз, умоляю вас, уважьте мое достоинство джентльмена, каким бы незначительным и жалким оно вам ни казалось, и, пожалуйста, присядьте.

Он закончил свою краткую речь, снял пальто и накинул его на пень. Это был заботливый, даже рыцарский жест, и было бы глупо отказываться.

– Это действительно лишнее, – повторила она, но тем не менее, прихрамывая, подошла к пню и присела на краешек неровного обломка некогда большого дерева. Анна чувствовала себя до невозможности глупо, но уже по иной причине.

– Но совершенно безобидно, – ответил Макс и нагнулся, чтобы снять ее полусапожки.

Поскольку он был твердо намерен сделать это, Анна отказалась от мысли самой развязать шнурки. Она лишь с искренним восхищением наблюдала за его ловкими пальцами, занятыми тонкими витыми веревочками. Когда она познакомилась с Максом, его телом и сознанием владел алкоголь, поэтому движения были напрочь лишены координации, в тот момент Макс даже пальцами щелкнуть не мог. Но сейчас его прикосновения показались Анне настолько пленительными, что она предпочла бы не признаваться в этом.

Когда его палец проник в пространство между кожей ботинка и ее чулком, Анне это прикосновение показалось на удивление знакомым. Удивительным и ужасным, поскольку он находил ее неприятной, и прошлую ночь она засыпала, злорадно представляя его раздвоенный змеиный язык, насаженный на шампур.

Почувствовав некоторое смущение, она заговорила, чтобы избавиться от ненужных мыслей:

– А откуда вам известно, как можно отозвать Кловер?

– Я иногда наблюдал, как пастух работает с ней. Почему ваши ботинки промокли насквозь? – неожиданно спросил он, подняв на нее глаза. – Что случилось?

– Гм? – Их взгляды встретились. Не было ничего неприличного в том, чтобы смотреть на собственные ноги, в то время как их по случайности касаются руки джентльмена… и все же она ощущала, как краска смущения заливает щеки. – О! Я… я наступила на кое-что неприятное и поэтому ополоснула ботинки в ручье.

Его пальцы легко коснулись пятен грязи на ее юбках.

– А потом… вы поскользнулись на склоне?

– Нет. – Она оттолкнула его руку. Было что-то непристойное в том, что мужчина касался ее коленей. – Я… наклонилась сорвать цветок. Я не знала, что земля окажется такая…

– Грязная?

Она провела рукой вдоль рукава, изображая невозмутимость, и решила, что лучшим ответом будет молчание.

– Лгунья. – Он тихо засмеялся и начал снимать ботинок. – Храните свои секреты, если вам так хочется. Мое воображение может дорисовать картину…. Проклятие, что ты наделала!

– Простите? Я не сделала ничего плохого. Я… – Анна замолчала, когда он поднял голову, и она увидела свою ногу. – О боже.

Похоже, все-таки сделала. С внутренней стороны лодыжки тонкий хлопок ее чулок был разорван и окрашен розовым. Должно быть, образовавшаяся натертость прорвалась, и ранка стерлась до мяса.

– Как вы могли допустить это? – требовательно спросил Макс.

Она нахмурилась, глядя на окровавленные чулки.

– Я не подозревала, что все так плохо.

– Но вы же хромали, – буркнул Макс, протягивая руку к другому ботинку.

– Я не говорила, что мне не больно. Я сказала, что не подозревала, что все так плохо. К тому же я не хромала, а старалась ступать как можно осторожней. Это разные вещи.

Макс даже не поднял головы, воздержавшись от каких-либо комментариев.

Когда Максимилиан снял второй ботинок, то они увидели чулок с розовыми пятнами на большом пальце и пятке. Значит, на ноге были как минимум две мазоли. Обе не такие болезненные, как в первом случае, но все равно неприятные. Анна огорченно вздохнула. Навоз, грязь, злая собака, стертые до крови ноги и вдобавок Макс Дейн в сопровождающих. Ее прогулка по сельской местности обернулась настоящей катастрофой.

Макс осторожно повернул ее ногу, внимательно осматривая.

– Как долго вы «ступали как можно осторожней»?

– Недолго.

– Недолго – это просто неопределенный ответ или откровенная ложь? – спросил он, поднимая голову.

– Недолго – это самый вежливый способ дать вам понять, что вы занимаетесь не своим делом. Насколько я понимаю, эта попытка не увенчалась успехом. А сейчас, если вы закончили изображать из себя джентльмена, могу я получить обратно свою обувь?

Макс тут же отпустил ее ногу и небрежно подтолкнул ботинки.

– И все же нужно как-то доставить вас домой.

– Благодарю за заботу. – Она взялась за его протянутую руку и поднялась с пенька. Земля была холодной и влажной, конечно, тонкие, тем более порванные чулки не могли защитить от холода и сырости. – Теперь…

– Позвольте мне, – перебил он Анну и, к ее полному изумлению, одной рукой обнял за талию, а второй уже было собрался подхватить девушку под колени.

Анна отпрыгнула быстрее, чем Кловер.

– Вы соображаете, что делаете?

– Я собираюсь отнести вас обратно, – ответил он, словно подобное было самым обычным делом.

Словно щитом прикрываясь прижатыми к груди ботинками, она отступила еще на один шаг.

– Даже не думайте.

– Вы не сможете идти.

– Это всего лишь натертые ноги, лорд Дейн.

Можно подумать, что у нее сломана лодыжка. Этот варвар собирается нести ее – что за чушь!

– В нескольких местах, – возразил он, – причем в одном месте потертость довольно сильно кровоточит.

– Да, конечно, кровь просто хлещет, – сухо ответила Анна. – Я даже не знаю, позволит ли врач сохранить мне ногу.

Макс никак не отреагировал на ее саркастическое замечание.

– До дома четверть мили.

– Гораздо меньше.

Он нетерпеливым жестом указал на ее ноги.

– Вы практически босиком.

– Да, – согласилась Анна и с удовольствием перешла на снисходительный тон, – без сомнения, мне предстоит долгая и неприятная прогулка до дома, но если вы хоть на мгновение подумали, что я позволю вам…

– Мисс Райз, если вы хотя бы на мгновение позволили себе подумать, что я буду спокойно наблюдать, как вы ковыляете к поместью, то вы ошиблись, причем очень сильно.

Она догадывалась, что мужчины в своих рыцарских порывах могут быть излишне настойчивы, но она никогда не наблюдала это явление вживую. В нынешней ситуации оно показалось ей нелепым и более чем досадным.

– Не вам это решать, лорд Дейн. Ни мои мозоли, ни моя утренняя прогулка никоим образом вас не касаются.

– Если бы это было именно так, я бы оставил вас без помощи, не так ли? Ну хватит! – внезапно жестко произнес Макс и протянул руку.

Анна в растерянности отступила.

Он опустил ее руку и, усмехнувшись, перехватил взгляд Анны.

– И долго это будет продолжаться?

– Что именно?

– Эта детская игра в догонялки.

Страницы: «« 23456789 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«Рис стоял с кинжалом в руке, вонзенным в грудь Тируса, который застыл в момент потрясения. Весь окр...
Герои книги – рядовые горожане: студенты, офисные работники, домохозяйки, школьники и городские сума...
Это история о мальчике, который складывает мелодии на пишущей машинке. Он живет в доме воздуховыдува...
Философия уголовного права практически не разрабатывается современной теорией. Вместе с тем теория у...
Книга является первым за последние десятилетия монографическим исследованием, непосредственно посвящ...
Настоящая работа представляет собой комплексное исследование влияния следственных ошибок на ошибки, ...