Великолепный джентльмен Джонсон Алисса

Анна не могла пойти на это, последние крохи чувства собственного достоинства отказывались выдерживать это унижение. Но она не могла пойти на еще одну капитуляцию. Отступив из бильярдной, Анна теперь отступала к дому. Оба отступления были в достаточной мере унизительными, но и сейчас она собиралась ретироваться на собственных ногах, испытывая боль от жутких мозолей.

Макс подал ей руку.

– Дорогая, похоже, один из нас должен выбрать путь уступок и отказа от различных нападок.

И вновь это странное ласковое обращение. Что, черт возьми, изменилось за последние двенадцать часов?

– Вы готовы сделать первый шаг?

На лице Макса медленно проявилась порочная и в то же время ироничная улыбка.

– Извините, мисс Райз, я просто не знал, как к этому подойти.

Она попыталась обдумать это заявление и то, каким образом оно было подано. Трудно было сердиться на человека, который шутил над собственными грешками и недостатками. Но даже в этот момент она вовсе не была настроена закончить обозначившееся противостояние.

– Путь, по которому вы идете, – это на самом деле путь постоянных, но неоправданных нападок, – согласилась она. – Но, конечно, если бы я предоставила вам достаточно длинную веревку, по которой вы смогли бы выбраться из пропасти, а потом указала вам верное направление, возможно, вы смогли бы найти правильный путь, правда, лишь в том случае, если бы при этом я вам светила достаточно ярким фонарем…

Макс разочарованно хмыкнул:

– Ради бога…

– Но, мистер Дейн, вы первый провели эту аналогию, – чопорно напомнила она. – Не моя вина, что вы выбрали такую неудачную.

– Но не забудьте, я буду виноват в том, что ваша рана воспалится из-за слишком долгого возвращения. Эспли мне голову оторвет.

– А если я позволю вам донести меня до дома, миссис Кулпеппер оторвет голову мне.

Миссис Кулпеппер назвала бы лорда Дейна страшно романтичным, но Максу ни к чему было об этом знать, а ее маленькое преувеличение наставница переживет.

– И все же… – добавила Анна, понимая, что все-таки необходимо прийти к компромиссу. Есть независимость и есть неразумное упрямство. У нее не было достаточного опыта, чтобы определить, где проходит граница, отделяющая одно от другого, но она подозревала, что спор по поводу мозоли и четверти мили пешего пути указывал, что эта граница пролегает совсем недалеко. – Действительно, ноги у меня немного болят, и, в общем, я была бы благодарна за некоторую помощь…

– Превосходно.

Максимилиан решительно шагнул вперед, собираясь поднять Анну на руки.

– Я лишь собиралась опереться на вашу руку, лорд Дейн.

Макс остановился и, опустив руки, воздел глаза к небу, словно моля Господа даровать ему терпение, потом посмотрел на нее, будто оценивая силу сопротивления, и наконец с видом побежденного согнул руку в локте.

– Что ж, значит, будем ковылять.

Она осторожно шагнула вперед, переложила ботинки в другую руку и с откровенной боязнью взяла Макса под руку.

– Я не кусаюсь, – пробормотал тот, трогаясь в путь.

– Это вы сейчас так говорите.

– А у вас, конечно, нет оснований верить моим словам, – недовольно буркнул Макс.

Она искоса взглянула на него и стиснула зубы, чтобы не сорваться на дерзость. Зеленая трава английских деревень, которая всегда выглядела так привлекательно на иллюстрациях книг, в действительности оказалась вовсе не такой мягкой и приятной.

– Ваше отношение к моей персоне значительно переменилось со вчерашнего вечера.

– Действительно. Именно по этой причине я искал вас сегодня утром. – Он осторожно направил ее в обход небольшого пригорка. – Я хотел бы извиниться за свою вчерашнюю неучтивость.

– Вы хотите попросить прощения, – скептически спросила она, – или просите?

Это была небольшая смысловая увертка, и она ее не стыдилась. Она чувствовала, что заслуживает соответствующих извинений.

– Я прошу прощения, – сказал он отчетливо и серьезно. – Я вел себя недостойно и действительно очень сожалею по этому поводу.

Он казался искренним, и его неожиданное раскаяние было ей приятно, но одного она не могла понять:

– Почему?

– Почему я прошу прощения?

– Почему ваше сожаление проснулось столь внезапно? Что изменилось за ночь?

– Изменилось восприятие, – после некоторой паузы произнес он. – Поверьте, восприятие ситуаций и положений может кардинально измениться за очень короткий промежуток времени… По выражению вашего лица я вижу, что вы не верите ни единому моему слову.

– Некоторым словам, так будет точнее. – Время могло изменить многое, но Анна не готова была поверить, что он изменился всего за одну ночь. – Но в таком случае совершенно не ясны ваши побудительные мотивы.

– Позвольте мне объясниться.

– Разумеется.

Она чувствовала, что заслуживает не только извинений, но и объяснения. Возможно, даже проявления некоторой покорности с его стороны, ведь его поведение и в самом деле было отвратительным.

Макс заговорил после короткой паузы.

– Не думал, что снова увижу вас, – медленно начал он. – Вчера, когда я приехал в Колдуэлл, я даже не догадывался, что снова встречусь с вами. Новость о вашем скором прибытии застала меня врасплох.

– Мой приезд в Колдуэлл настолько поразил вас, что вы повели себя совсем не так, как должно вести джентльмену?

– Наверное, вы правы, – ответил он, слегка пожав плечами. – Я сказал, что у меня есть объяснение, а не оправдание. Если бы у меня было оправдание, мне не было бы нужды извиняться.

Она несколько секунд обдумывала сказанное им и наконец мысленно признала, что в словах Макса есть логика.

– А вы всегда реагируете на неожиданность гневом и презрением?

– А вы всегда отвечаете на извинения подозрением и критикой?

На этот вопрос Анна не могла ответить, поскольку единственным человеком, с которым ей доводилось ссориться, была ее мать. А мадам никогда не извинялась.

– Я не намереваюсь усложнять вам жизнь. – Она ненадолго задумалась. – Или, возможно, намереваюсь. Не знаю, но что-то заставляет меня быть такой. Впрочем, так или иначе, я не понимаю, почему наша встреча вызвала у вас столь отрицательную реакцию?

– Если бы вы задали этот вопрос вчера днем, я бы сказал вам, что я просто пытаюсь защитить друга. Но истина заключается в том, что я воспользовался моими близкими отношениями с семьей Хаверстонов для того, чтобы предстать перед вами в самом неприглядном свете.

– И почему вам вдруг захотелось вести себя столь неподобающим образом?

– Потому что… Наша последняя встреча… – Он, явно пребывая в страшном смущении, потер рукой затылок и пробормотал: – Нельзя недооценивать сокрушительную силу раненого самолюбия.

– Вашего самолюбия? – «Какая чушь», – подумала она. – Почему ваше самолюбие вдруг оказалось уязвлено?

Внезапно остановившись, он обернулся и окинул ее пристальным взглядом. Лицо Макса сохраняло совершенно непроницаемое выражение.

– Что? – спросила она через мгновение. – В чем дело?

– Я пытаюсь понять: ты хочешь казаться вредной или глупой?

– Прошу прощения? – Она напряглась. До сих пор Анна никогда не была ни вредной, ни глупой.

– Значит, это случайная глупость?

– Если таким образом вы пытаетесь извиниться, то я обойдусь и без…

– Вы отказались меня видеть, – неожиданно произнес Макс обвиняющим тоном, в то же время он отвел взгляд, и Анне показалось, что он не только рассержен, но и смущен. – Вы взяли с меня обещание, но отказались меня видеть.

– Я… Я не понимаю. Прошлой ночью? Я ушла к себе рано, и у меня не было желания…

– Нет, не прошлой ночью, – прервал он, все еще избегая ее взгляда. – В Андовер-Хаусе.

Наступила долгая пауза, во время которой Анна пыталась осмыслить его слова. Не получилось.

– Я отказалась видеть вас в Андовер-Хаусе?

– Да, вы… – Наконец он посмотрел на нее. – Разве не так?

– Раньше? В Лондоне, вы хотите сказать? – «Конечно, в Лондоне, – подумала она с раздражением. – Разве есть какой-то другой Андовер-Хаус?» – Вы приходили с визитом?

– Именно. И не один раз. – Он опустил голову. Его светло-карие глаза изучали ее лицо. – Вы этого не знали, не так ли?

Она покачала головой:

– И все же я не понимаю. Наверное, вы заходили совсем недавно?

– О нет. Я нанес вам визит примерно через неделю после нашей первой встречи… как и обещал. – Смущение и раздражение на его лице постепенно сменило понимание. – Мне заявляли, что вы не примете меня и просите вас не беспокоить. Мне откровенно лгали, верно?

Она медленно и молча покачала головой.

Он приходил? Он все-таки приходил? Маленькая искорка небывалого возбуждения зажглась в ее душе, вот только искра была настолько мала, что в любой момент могла погаснуть.

– А кто вам это говорил? – спросила она, догадываясь, каков будет ответ. Это мог сделать только один человек.

– Ваша матушка.

– О… – Желудок Анны внезапно скрутило тугим узлом. – Я понимаю.

На самом деле она не понимала. Было множество вопросов, сполохи ярости и надежды, все это мешало ей понять произошедшее. Зачем мать это сделала? Неудивительно, что Максимилиан встретил ее с такой неприязнью.

Он приходил. Как и обещал.

– Были еще и письма, – сказал он.

– Письма, – тихо повторила она, совершенно потрясенная.

– Пара писем. Предполагаю, что вы их не получили.

– Я даже не знала… – Она снова в полной растерянности покачала головой. – Вы мне писали? Вы приходили с визитом?

– Да. – Он слегка наклонил голову, внимательно глядя на нее. – Вы действительно не знали об этом?

– Не имела ни малейшего представления. Честное слово.

Он должен поверить, что мадам лгала. Он должен поверить, что Анна не могла обойтись с ним столь бессердечно.

– Я верю вам, – сказал он.

О, хвала Небесам!

Выдержав короткую паузу, которая позволила Анне немного успокоить бешено бьющееся сердце, она тихо сказала:

– И я верю вам, верю, что вы приходили, как обещали.

– Благодарю вас.

На несколько долгих минут воцарилось молчание. Анна молча улыбалась, глядя на стоявшего перед ней джентльмена. Что еще сказать сейчас? Что будет потом?

– Вы готовы были встретиться со мной? – неожиданно спросил он.

Она помедлила с ответом. Не потому что была не уверена в нем, а потому что вопрос был более чем серьезным. Словно она могла признаться в чем-то более значимом, а не отделаться простым ответом: «Конечно, я сидела бы с вами субботним утром в гостиной моей матушки».

– Да, – наконец произнесла Анна, не поднимая глаз. Никогда она не испытывала такого странного смешения неловкости и надежды. – Поверьте и для меня все это очень неприятно.

– Правда? Я нахожу это… – Он помолчал, задумавшись, и закончил: – Интересным.

– Я не знаю, как оправдаться, и прошу прощения за вмешательство моей матушки и те неудобства, которые…

– Не надо, – мягко остановил он ее. – Если причина не в вас, то я не хочу слышать никаких извинений.

А чего же он хочет? Возможно, она и спросила бы, набравшись смелости, но Макс заговорил раньше:

– Учитывая мое недавнее поведение, я чувствую себя вдвойне глупо.

– Я готова простить вас.

– Поверьте, мисс Райз, дурные манеры мне в общем-то несвойственны, – произнес Макс. – Впрочем, мы оба знаем, что иногда я могу нарушить общепринятые правила приличия. Но обычно я не бываю столь бессердечным. Мне очень жаль.

Анна не знала, готова ли она принять его извинения. Безусловно, теперь, когда она понимала истинную причину его враждебного отношения, то готова была простить, но окончательного решения еще не приняла. Отказ в приеме не может служить оправданием столь агрессивного поведения.

С другой стороны, Максимилиан, казалось, пришел к такому же заключению, принося свои извинения. Это, безусловно, следовало учесть.

– Извинения приняты, – наконец сказала она, надеясь, что не совершает ужасной ошибки.

Он выдохнул с облегчением, что доставило Анне большое удовольствие.

– Вы очень снисходительны и великодушны, Анна.

– Неужели?

Такова ли она в действительности? Раньше ее никто так не воспринимал, даже миссис Кулпеппер, которая была щедра на похвалу. Ее матушка, не скупившаяся на обидные высказывания, постоянно обвиняла дочь в том, что та нетерпелива и бесчувственна.

– Вы первый, от кого я слышу подобное.

– Мне трудно в это поверить, – возразил он, сцепив руки за спиной. – Оба раза, когда мы встречались, я находился под воздействием либо алкоголя, либо немалого раздражения. И тем не менее вы все же разговариваете со мной, после чего можно сделать вывод, что вы и снисходительны, и великодушны.

– Я так не думаю. – Ее губы растянулись в улыбке. – Вы были несколько неловки во время нашей встречи, но не более, я не права?

– Мужчинам нравится производить незабываемое впечатление на даму, – произнес он с некоторой печалью в голосе.

Максимилиан Дейн произвел на нее вполне благоприятное впечатление, вот только потом ее матушка все испортила. А далее все усугубило исчезновение Макса. Если бы можно было все вернуть и все исправить…

– Может быть, попробуем начать сначала? – предложила она. Разумеется, нельзя предсказать будущее. Но иногда жизнь дает второй шанс. Возможно, их встреча после столь долгой разлуки является именно таким шансом.

– Я был бы этому только рад.

– Ну что ж. – Впервые за много дней она почувствовала себя гораздо лучше и от радости коротко присела в легком реверансе. – Лорд Дейн, я очень рада с вами познакомиться.

Он ответил поклоном.

– Мне тоже очень приятно, мисс Райз.

Анна едва удержалась от радостной улыбки, чувствуя, что малая искорка надежды быстро разгорается в огонек настороженной радости. Но был еще один серьезно беспокоивший ее момент, который Анна не могла оставить без объяснения.

– Прежде чем мы оставим все неприятные моменты позади, могу я задать вам один вопрос?

– Мне понравится этот вопрос, – осторожно спросил Макс, – или мне снова придется извиняться?

– Я не буду притворяться, что знаю, что вам понравится или не понравится, но нет нужды извиняться снова. Одного раза вполне достаточно.

– В таком случае задавайте ваш вопрос.

– Вы действительно… – Она замолчала в поисках подходящего слова. – Вы и в самом деле любитель выпить?

Он поморщился, и Анна вдруг поняла, что эта гримаса ей гораздо приятнее, чем вздох облегчения.

– Мне все-таки хочется извиниться.

– Если это успокоит вашу совесть, то извиняйтесь, ради бога.

– Мне жаль. Нет, я не… Я не любитель выпить…. Нет, напротив. Вообще-то в подпитии я довольно добр. Но вчерашний намек…

Она подняла руку.

– Я поняла, что вы хотели сказать, и принимаю извинения.

– Я рад. Благодарю вас.

Он с облегчением выдохнул, а его плечи заметно расслабились.

– А теперь у меня вопрос к вам. Вы действительно сводная сестра Люсьена и Гидеона?

– Да.

Теперь, когда они не были в ссоре, Анна не чувствовала себя вынужденной притворяться, что вовсе не обеспокоена неожиданным изменением своего положения.

– Я не виню вас за то, что вы не поверили этому известию. Это на самом деле довольно удивительное совпадение. Честно говоря, я и сама боюсь этому верить. Но у меня есть доказательство, и если вам угодно взглянуть…

– Хотелось бы.

– О… – Услышав такое, Анна недоуменно вскинула брови и тут же почувствовала, что искра надежды сильно потускнела. Она ведь предложила эту проверку просто так, в ходе разговора. – Ладно. Хорошо.

Максу хватило такта изобразить несколько смущенный вид.

– Прошу, поймите, я, конечно, благодарен, что вы меня простили, и рад, что между нами наконец воцарился мир. Но, мисс Райз, истина заключается в том, что я вас, по сути, совсем не знаю. Согласитесь, кроме того, что вы хотите завести собаку и предъявляете некоторые требования к семейству Хаверстонов – семье, которой я очень многим обязан, – я почти ничего не знаю о вас.

С минуту поразмыслив, Анна признала, что его аргументы разумны, но, даже понимая, на чем они основаны, она испытала боль, услышав эти слова. Если не считать миссис Кулпеппер, Макс, возможно, знал о ней больше, чем кто-либо другой. Только он знал о ее мечте купить домик в деревне. И только он знал о ее детском желании завести гончую.

И теперь, когда она об этом думала, все это казалось ей печальным. Неужели она не может рассчитывать на дружбу с кем-то, кроме человека, в компании которого она провела всего несколько десятков минут? И который еще вчера готов был вышвырнуть ее из Колдуэлл-Мэнора?

Несомненно, Анна обладала большей глубиной характера, чем можно было обнаружить в течение вечера. Ее мечты вовсе не ограничивались потребностями в тысяче фунтов, собаке и домике в деревне, безусловно, Анна была гораздо сложнее и интереснее. Просто обязана была быть таковой. Альтернатива этому была слишком печальной, чтобы принять ее. Почти такой же печальной, как невозможность иметь друга, который не требует платы за свое расположение. Но этого, к счастью, можно было избежать.

Она не хотела оправдываться перед Максом, ведь время своего визита в Колдуэлл-Мэнор она могла посвятить тому, чтобы лучше узнать Макса, да и Эспли тоже. По крайней мере можно попытаться это сделать. По большому счету у Анны было достаточно причин, в силу которых ее попытка могла потерпеть крах – прежде всего полное отсутствие опыта общения с джентльменами, – но даже столь печальный факт не мог служить оправданием отказа от попытки совершить почти невозможное.

Если бы она намеревалась находиться в уединении и без друзей всю оставшуюся жизнь, ей следовало остаться в Андовер-Хаусе. И если демонстрация доказательства ее родства с Хаверстонами поможет возникновению доверия между ней и Максом, что является непременным условием дружбы, – она готова пойти на это.

Анна несколько нервным движением оправила юбки.

– Доказательством прежде всего является контракт, кроме того, существует дневник и переписка между моей матерью и покойным маркизом. Я полагаю, что у поверенного сэра Эспли сохранилась копия этого контракта. Я думаю, вам позволят взглянуть на этот документ, во всяком случае, я возражать не буду.

– А письма и дневник?

– Они остались у меня, хотя поверенный сэра Эспли с ними ознакомился и может подтвердить существование этих документов, вот только вряд ли вы сможете с ними ознакомиться, в них слишком много личного.

– Вы хотите защитить свою матушку?

В этот момент ей больше всего хотелось этим самым дневником огреть свою матушку по заполненной коварными замыслами голове.

– Моя матушка не единственный человек, которому повредит, если содержимое дневника станет известно свету.

– Я не стану разглашать его содержание.

– Мой ответ – нет, лорд Дейн.

Ей не часто приходилось столь категорично настаивать на своем, и, конечно, Анна сожалела, что приходится отказывать именно Максу, человеку с которым они еще совсем недавно решили остаться друзьями, но ничего не поделаешь. В дневнике и письмах было такое, чем она ни с кем не хотела делиться.

Уголки губ Макса опустились, но он кивнул:

– Ну что ж, справедливо. Контракта будет достаточно. Но скажите мне одно – Хаверстонам могло бы повредить разглашение содержания писем и дневника?

– Это письма маркиза женщине, которая не была его женой, – сказала Анна. – Так что, помимо прочего, это будет и оскорбление памяти покойной маркизы.

– Я понимаю, – мрачно сказал он. – Есть ли надежда, что я смогу убедить вас уничтожить эти письма?

– Да. Я с радостью сделаю это при первой же возможности.

– Но не сейчас?

– Они служат доказательством моего родства, – ответила она.

– А доказательство необходимо, чтобы получить тысячу фунтов.

– Да, – коротко ответила Анна и подняла подбородок. Если он рассчитывает, что она станет извиняться за свое желание обеспечить себе будущее, то ему придется долго ждать.

Макс понимающе кивнул:

– Разумно.

– Я… Да… – Она оказалась не готова к столь быстрой уступке. – Разумно.

Его губы изогнулись.

– Вы ожидали от меня порицания?

– Возможно.

– Как я уже говорил, мы плохо знаем друг друга.

– Верно, – согласилась она. – Скажите, вы намерены остаться в Колдуэлле?

– На некоторое время, – ответил Макс.

Ей потребовалась вся ее смелость и решительность, чтобы посмотреть ему в глаза.

– В таком случае у нас есть время узнать друг друга лучше.

За свою жизнь она сделала всего два предложения дружбы, и оба – Максу. Она надеялась, что второе окажется более удачным.

Он улыбнулся широко и открыто:

– Я жду этого с нетерпением.

На этот раз, когда он предложил Анне руку, она приняла ее без подозрений и возражений.